Светлан Голосеев гвардеец монгольского императ. 28

Глава 28. Джаннат – райский сад

Разве Лира Павловна могла успокоиться, не выложив всё «самое главное»? В ту же ночь прилетело послание:

«Не успела вам рассказать о столице Хорезма. С конца XI века центральным городом государства стал Гургандж, который был разрушен монголами в 1221 году, а после восстановления стал называться Ургенч. Это сами прочтёте в интернете. А вот свидетельства современников вам понравятся. Смотрите, что писал путешественник Якут аль-Хамави*1, который, кстати, успел сбежать из Гурганджа перед самым приходом монгольских войск: «Не думаю, чтобы в мире был город, подобный главному городу Хорезма по обилию богатства и величине столицы, большому количеству населения и близости к добру и исполнению религиозных предписаний и веры»*2.

Беру с вас слово, что вы отыщите и прочитаете биографию этого неординарного человека. Упомяну лишь одно: он более двадцати лет был рабом!

А вот что пишет об Ургенче известный вам Ибн Баттута: «Это один из самых больших, значительных и красивых тюркских городов, богатый славными базарами, просторными улицами, многочисленными постройками, отборными красотами. Он колеблется от множества своих жителей и волнуется от них, как волна морская. Однажды я поехал по нему верхом и заехал на рынок. Забравшись в средину его и доехав до крайнего предела давки на место, которое называется шаур, я не был в состоянии пробраться через это место, вследствие чрезвычайной толкотни; хотел я вернуться, но не мог вследствие множества народа. Я растерялся и возвратился лишь после больших усилий»*3.

Удачи и оптимизма вам в ваших изысканиях!»


После разговора с Лирой Павловной мне снова захотелось заниматься поисками путей, которыми мог передвигаться мой славный предок. Я учёл совет моей «кураторши» и пообещал себе относиться к этому занятию более отстранённо, не углубляясь во все детали. Временами я снова стал видеть светловолосого юношу с обветренным и обгорелым на солнце лицом, качающегося между горбами верблюда в ряду таких же как он соратников по несчастью.


– Братцы, трава! Смотрите, травка, братцы, зелёная!

– Вот видишь, акбаш Злобын, тебе зелёный цвет по душе, это правильно. Все правоверные этот цвет почитают.

– Так зелень свежая людям любой веры по нраву, господин суннэй-тойон.

– По нраву многим, а священным почитается только в вере покорности*4. Имам говорил, в раю все одеты в одежду зелёного шёлка. Кто хочет оказаться в раю, должен прийти к Аллаху, понял, Злобын? Ты умный, потому тебе так говорю. Жизнь кажется длинной, а стрела прилетит – и вот ты перед Богом! Или иначе, с муками, как те трое из седьмого десятка, видел? И где теперь их души скитаются?

– Спасибо за науку, господин суннэй-тойон. Без питья, на голодный желудок не очень-то думается. Когда же конец нашим мучениям?

– Это, как Аллаху будет угодно. А он к нам милостив. Терпите, акбаши, скоро доберёмся до воды. К вечеру приедем. А ещё скажу тебе, Злобын, что человек ничего наперёд знать не может, совсем ничего. Только одно точно известно, что каждый умрёт и предстанет перед Судом.

– Господин с;ннэй-тойон, мы весь день всё вниз едем, это что же, Устюрт кончился?

– Кончился, верно, Злобын. В долину спускаемся. Богатые места впереди – улус Хорезм называется, слышали о таком, акбаши?

– Я слышал, господин суннэй-тойон. Мне отец рассказывал, что есть такая богатая страна и будто там всё из золота.

– Не всё из золота, Веселин, но богатств не сосчитать. Теперь та страна всего лишь малая часть улуса Джучи, и все её богатства вместе с людьми принадлежат хану-султану Узбеку, пусть Аллах продлит его годы до бесконечности!

– Господин суннэй-тойон, а девушки в этом Хорезме красивые?

– Ай, Веселин, после такого пути, какой мы прошли, все девушки красивыми покажутся. Но нам нужно отъесться, отмыться, больных полечить, одежду починить. А вам, акбаши, девушки не положены – не было приказа. Потому, мечтайте пока о воде и о еде.

– Почему так несправедливо?

– Тебе язык твой грязный надоел? Хан не может поступать несправедливо! Знаешь, что бывает, когда чужие к девушкам пристают, баранья башка? Таких режут, как овец, или камнями насмерть бьют, или в землю закапывают живыми – этого хочешь? Никто не спасёт, если обычай нарушишь. Думать головой нужно, а не другим местом!

– Смотрите, господин суннэй-тойон, впереди вроде крепостица?

– Точно, к ней и идём. Слушать меня всем! В крепости колодец. Много не пить, чтобы не было, как в прошлый раз. Дея поить мало, сперва только одно ведро давать, не больше! Доброта ваша уже четырёх зверей сгубила. Слушать караванщиков, как они говорят, так и делать, ясно? Терпите, кыштымы, кто до этого колодца дошёл, тот до самой Бухары от жажды не помрёт. Впереди – джаннат*5!


– Эх, други, красота какая – четвёртый день среди благодати едем! Вельблуды и те улыбаются. Вот так можно хоть всю жизнь ехать – брюхо сытое, ветерок свежий, птички чирикают. Эй, братцы, река! Или не река? Господин суннэй-тойон, это ведь река впереди?

– Это Джейхун*6, великая река. Местные называют Аму-Дарья.

– А отчего же в ней вода коричневая, будто навоз?

– В ней грязи много. Она этой грязью все поля кормит. После разлива везде почти по колено грязи, а как подсохнет в неё семена сажают. Оттого и урожай хорош.

– Чудно. А у нас навоз на поле вывозят, да перепахивают, чтобы землицу удобрить. А как же пить такую воду, господин суннэй тойон?

– Такую пить плохо, отстаивать надо дня три. Пьют из старых рукавов, из озерков, где нет течения. Главное, акбаш, вода есть, а уж какая она, дело третье.

– Господин суннэй-тойон, долго ли нам ещё ехать?

– Сегодня приедем в стольный город Хорезмского улуса. Видишь, по сторонам поля, сёла, арыки, а вон там на берегу усадьбы знатных людей. Скоро уже.

– Господин суннэй-тойон, как тот град зовётся?

– Ургенч называется.

– А мой батюшка иначе называл, но похоже.

– Раньше Гургандж назывался. Великий Чингиз его разрушил, потом приказал снова построить. Теперь Ургенч. Давно уже.

– А если столица, то в ней царь-государь?

– Здесь правит улусбек Кутлуг-Тимур*7, да продлит Аллах его годы! Он самый большой человек после султана – беклербек*8!

– Ого! В этом Ургенче его дворец?

– Да. В Ургенче много дворцов и богатых домов. Там живут знатные купцы, и великие мудрецы, и звездочёты, и поэты, там много караван-сараев и в этом городе торгуют всем, что есть в мире. Я три раза был в этом благословенном городе.

– Господин суннэй-тойон, кто такие эти поэты?

– Они воспевают в стихах Аллаха и Коран и учат, как жить правильно.

– А мы в том Ургенче поживём, или как везде, за городом в хуаране будем ютиться?

– Ты, Веселин, желаешь пожить во дворце? Ладно, отправлю тебя в подарок одному знакомому строителю. У него рабы на стройках мрут часто, он рад будет.

– Зачем, господин суннэй-тойон, я как раз и хотел сказать, что в хуаране привычнее, чем в шумном городе.

– Ну ладно, тогда поедем в хуаран. Все слышали? Кыштым Веселин попросил, чтобы жили за городом в хуаране.


– Эх, братцы, непривычно-то как каждый день на вельблуде зад не отсиживать! Пятый день отдыхаем, а меня до сих пор ночами качает.

– Да уж, укачали эти двугорбые. У них у самих горбы повисли, будто мешки тряпичные.

– Погонщик сказал, их теперь год в работу нельзя пускать, отъедаться будут. Жалко зверюг.

– Ну ты скотину пожалел. Нас бы кто жалел!

– Ты, Веселин, никого не жалеешь. Пешком что ли через пустыню шёл? Эти вельблуды, может, нам жизнь спасли.

– А я слыхал, будто дальше на ослах поедем.

– Ну вот, мы ещё на ослах не ездили. Называемся подарком великому хану, а обращаются как с рабами.

– Ага, акбаш Веселин, я всё слышу. Про рабов ты сам сказал. Пойдёшь кизяк собирать. Встань! Выполняй! Научу тебя язык за зубами держать. Остальным парадную одежду вынуть, развесить на солнце, проверить, чтобы чистая была. Десятники, выделить охрану, чтобы не украли. Такую заново шить дорого нам станет. Злобын, бери дружка своего и ещё троих, поедете со мной. Седлайте лошадей, что у ворот привязаны, там провожатый наш, скажете, что от меня.

– Слушаюсь, господин суннэй-тойон. Лютой, Здебор, Самбор, Дубыня, пошли!

– Слышь, Злобыня, не хочу я, замени меня на кого-нибудь.

– Ты чего, Лютой, интересно же, может, город посмотрим.

– Да я лучше полежал бы. Снова тащиться по жаре…

– Эй, Мороз, поедешь с господином суннэй-тойоном? Пошли лошадей седлать.



  *1 Шихабуддин Абу Абдуллах Якут ибн Абдуллах аль-Хамави (1178-1229) – мусульманский учёный и писатель, филолог, путешественник, историк и географ, автор огромного географического «Словаря городов», содержавшего 16000 статей и биографически-энциклопедического «Словаря литераторов», содержащего около 1100 жизнеописаний арабских литераторов и учёных VII—XIII веков
  *2 Якут аль-Хамави. «Словарь городов»
  *3 Ибн Баттута. Книга «Подарок созерцающим о диковинках городов и чудесах странствий»
  *4 Ислам – «покорность», «предание себя Богу» (арабское)
  *5 Джа;ннат – в исламе: райский сад (арабское;)
  *6 Джейхун – арабское название Амударьи
  *7 Кутлуг-Тимур – двоюродный брат Узбека по женской линии, старейший эмир (великий князь) Джучиева улуса, беклербек. Активный участник переворота в 1313 г., в результате которого ханом стал Узбек. При дворе Узбека Кутлуг-Тимур считался «правителем государства» и главным военачальником. Одновременно был наместником Хорезмского улуса. В 1395-1399 – хан улуса Джучи
  *8 Беклербек – один из высших элитных рангов в системе традиционной тюрко-монгольской государственности. На беклербека возлагалась обязанность командования войсками, а в мирное время – управления провинциями. В последнем качестве он одновременно являлся улусбеком