Эротика, вселенная и глиняный горшок

      Солнышко садилось за крутой берег нешумной Тарбуги. Закончив все дела, дед Семён водрузился на уличную скамейку и закурил крепкий, собственноручно выращенный табак-горлодёр. Табачок был сделан по особому секретному рецепту. Еще никто другой больше двух затяжек не выдерживал, заходился в неудержимом кашле…Уж очень крепок был горлодёр. В слезу шибало даже таких заядлых курильщиков, как дед Матвей – закадычный его дружок.
      Только стоило вспомнить о Матвее, как он тут же образовался из калитки своего двора. Вид его был таков, что дед Семён сам поперхнулся и со слезами на глазах гулко закашлял… Голова Матвея была повязано от уха до уха бабьим платком из - под которого торчали большие клочки ваты, пропитанной чем-то коричневым и маслянистым…
- Ёк, макарёк, Матюша! Это что ж такое с тобой сделалось?!
      Дед Матвей приземлился на лавочку рядом с дружком и стал под фуражкой поправлять платок. Из - под ваты на белый свет глянули совершенно синие, даже ярко фиолетовые опухшие уши... Дед Семён удивился еще сильнее:
- Это как же ты сподобился такую контузию на старости лет заработать?
      Чуть покряхтев и в меру огласив округу жалобными вздохами Матвей начал, как и всегда, из далека:
- Подвела меня Сёмушка еротика, да техника спутниковая, чтоб им обеим пусто было… Надысь, видал наверное, Николка мне тарелку спутникову притаранил. Будешь, говорит дед, триста программ разных глядеть и радоваться.
      Ну стали они с дружком для энтой техники крепления возля лаза на чердак делать, а самуё тарелку наземь у лестницы поклали. Наш Шарик с сотню кругов возля энтой тарелки нарезал, от радости чудок с ума не сошел. Он, наверное, удумал себе, что энто ему нову миску для жратвы
привезли. Еще б не радоваться, с такого тазика раз похряпаешь – неделю сыт будешь. Потом уж до него дошло – не для его это персоны предназначено. Наверно с обиды раз пять пометил тарелку, пока Колька его не шугнул…
      Примострячили они значится всю энту бандуру на место, чего-то там понастраивали, показали мне каки кнопки жать и укатили восвояси. Бабка моя навострилась сериалы всяки разны смотреть.    Сидит смотрит, и слезу пущат, ажник со всхлипом. Я по началу все про историю глядел, а тут однова задницей на пульт плюхнулся и телевизер сам на дюже интересный канал переключился. Тама девки молодые в одних купальниках, то пляски затеют, ноги вышей башки задирают, а то на шарах или ковриках изгибаться начинают. Да так, что у меня даже волосья дыбом поднимаются, не говоря уж про всю другую мою организму… Что ты ржешь, точно тебе гутарю.
      Я номерок - то канала запомнил, как отче наш и как только Агата моя поросят кормить, да корову доить командируется, я красотками и наслаждаюся в полное свое удовольствие. Налью чайку с самоварчика и у меня равнО и в животе, и на душе от всяких прелестев тепло и приятственно делается. Тебя вот хотел позвать полюбоваться – не успел…
      Вот надысь ночью буря была недолго… Утречком хотел новости глянуть, а в телевизере одна крупна рябь, а боле ничего. Выхожу на баз, гляжу моя тарелка с креплениев сверезилась и на одном проводке висит… А мы ведь уже с Агатой так привыкли разные разности глядеть, что и скучно без тарелки-то. Я ажник важность свою почуял… Ты сам прикинь – летает в бесконечной, значится, вселенной спутник и лично мне передачи разные показывает. Это как тебе? Шутка что ли?
 
      Ну звоню Кольке, он гутарит, что токмо через неделю смогёт приехать. Да ты что, говорю, мы ж с бабкой тут с тоски загнемся. Тогда он давай рассказывать, каким макаром все исправить. Тарелку в креплению воткнуть, да провод, что отвалился, болтиком привернуть. Делов - то на копейку…
      Полез я на верхотуру, чтоб все изладить. Бабка моя у экрана сидит в дозоре, я ей наказал, чтоб шумнула, когда изображения появится… Изладил все, как Николка растолковал, слышу моя орет: «Все кажет, слазь!» Ну я голову – то взад повернул, чтоб с лестницы ненароком не сверезиться… Глядь, а соседка, учительша наша новая, которой дом-то рядом с моим дали, в огороде в одних трусах, да лифчике грядки опосля бури в порядок приводит в соблазнительной наклонке…
      Сверху – то не шибко хорошо ее прелести видать, да и далековато. Вот тогда я спустился и тихохонько так, на цыпочках словно тать к забору-то командировался. А он, зараза, высоковат для хорошего обзору оказался. Ну я тогда скамью подтянул, очки надел, да и взгромоздился тишком. Начал наблюдение вести - кусты, тишкин кот, весь обзор портят. Стал я тихонько на правый фланг лавки двигаться, чтоб лучше все увидать-то…
      А лавка – то Сёмушка не вселенная, у ней, падлюки такой, конец есть. Вот и ступанул я на самый краюшек лавки. Она как игранёть одним концом… Я на корму приземлился, а лавка, со всего маху, мне по уху… Еще и кастрюльки с горшками, что на заборчике сохли, такой тарарам сыграли…. Чисто тебе пожарная тревога иль колокольный звон на пасху… Вот такой конфуз у меня сделался… От того и ухо синее…
      Дед Матвей тяжело вздохнул и снова попытался затолкнуть вату под повязку… Дед Семен похохотал, хлопая себя по коленям, да и спросил, вытирая выступившие от смеха слёзы:
- Матюша, так ведь у тебя не одно, а обои ухи синие… Да и что это за гадость на вате у тебя, солидол что-ли?!
      Дед Матвей снова вздохнул тяжко и продолжил свой рассказ:
- Это Сёмушка, уже вторая серия произошла со мной. Учительша, она хоть и русскому языку робятишек обучАт, а матерный она тоже оказывается знает в совершенстве… Нисколько не хужей меня… Как она заверещала, да словами разными меня ласкать стала – тут и Агафья из избы выскочила. Глядит я в корыте для курей сижу, лавка у меня на башке, а сверху училка титьки через забор перевесила и костерит меня по чем зря…
      Агата быстрей пули смякитила что к чему… Подскочила, сняла с забора крынку глиняну, да и чпокнула ее вдребезги об мое остатнее ухо… Разлетелась крынка, как метеорит о землю. Через час я обоими ухами на Фантомаса стал схож… Агата в дом не пускат, материт меня ещё лучшей
училки… Вот ведь баба вреднючая! Я, можно сказать, ранетый, тут каки - никаки компрессоры прикладывать надобно, а она, хужей пьяного мужика у сельпо, матом меня прикладыват, ажник куры затихли от такой музыки…
      Ну я в сарайчик метнулся, тамока мазь для лошадей у меня прибрана. Раз, думаю, от ушибов коням помогает, то и мне вреда не будет…Вот чё ты, Сёмушка, ржешь как жеребец малолеток. Лучшей скажи, как думашь – помогёт, аль нет?
      Не дождавшись ответа от хохотавшего во всю друга, Матвей плюнул в сердцах себе под ноги и направился за свой огород в баньку. Ночевать в доме на мягкой постели ему придется еще не скоро…