Литовская крепость 9

9.

Корчемник Савелий, по прозвищу дядя Жбан, был человеком пожи-лым, но полным здоровья. Здоровье это полыхало на его багровом лице с мясистым носом, перевешивалось через пояс в виде круглого живота, что заставляло его ближайшего приятеля, кузнеца Афанасия, вот уже двадцать лет повторять одну и ту же имевшую успех шутку по поводу того, рождения кого ждёт его товарищ. Посетители корчмы сходились на том, что он может ждать разве что бочонок пива. Жбан поглощал выпивку, не пьянея, в больших количествах. Он объяснял необходимость этого тяжёлыми трудовыми буднями, так как многочисленные посетители постоянно открывали дверь, напуская в корчму сквозняки. Прогрева с помощью наливок, медов и вина требовали также встречи и проводы особенно уважаемых гостей на улице в любую погоду.

Жбан был хозяйственным человеком и сам до тонкостей знал секреты приготовления любого блюда и напитка. Он сам составлял улучшенные составы пива и медов, а результаты своих трудов опробовал с друзьями на праздниках и семейных торжествах.
Жена Жбана была женщина худосочная и злая, но муж высоко ценил её за умение зорко следить за хозяйством, копить имущество и из всего извлекать выгоду.
«В конце концов, не могут все добродетели скапливаться в одной женщине, – говорил он. – В моей жене собраны все черты характера, нужные в нашем деле, и за это я её ценю».

Этой замечательной женщине дядя Жбан поручил смотреть за кор-чмой в тот день, когда он решил поехать к путному боярину Григорию Говорову, чтобы выполнить ежегодный ритуал: купить две бочки ячменного пива и две бочки красного и белого хмельного мёда. Боярин Говоров был небогат. Крестьян в его хозяйстве было немного, так что он часто сам был вынужден выполнять различные сельскохозяйственные работы. С Жбаном его объединяла любовь к собственноручному изготовлению различных напитков. Посетители корчмы ценили питейные произведения путного боярина не ниже, чем произведения самого корчемника.

Жбан выехал в имение Говорова  на телеге, запряжённой упитанным коньком несколько позже, чем планировал. Причиной его опоздания был семейный скандал.  Дело в том, что племянник  Ивашка, заменявший хозяевам корчмы отсутствующего у них родного сына, забыл вынуть из основы для ягодного мёда кусок хлеба, смазанный дрожжами.  Тем самым легкомысленный мальчишка чуть не погубил будущий конечный результат. Жбан так переживал по поводу едва не перекисшей основы под напиток, что впервые в жизни почувствовал, как сердце его перевернулось и упало. Супругу его тоже едва откачали от обморока, вызванного яркой воображаемой картиной того, как целая бочка сусла пойдёт в корыто к свиньям.
Поскольку хозяин ехал с некоей суммой денег, частично зашитой в пояс, а частично лежавшей на дне путевого мешка, а обратно должен был возвращаться с товаром, в пути его сопровождал работник Яцко. Упущенные часы  Жбан надеялся нагнать, увеличив скорость своего конька.

Сначала телега корчемника двигалась довольно быстро, но потом  жара, пряный запах полевых трав и предвкушение свободы от надзора жены на весь вечер заставили его расслабиться. Жбан снизошёл до добродушной беседы с Яцко, которая текла к обоюдному удовольствию обеих сторон. Обсудив многие вопросы и перемыв кости всем соседям, беседа перешла в сверхъестественное русло.
–А что, хозяин, верите вы в белых всадников, что покарали за грехи бояр Федоровых? – спросил Яцко.
–Ну, за самим-то боярином я особых грехов не припомню, – лениво ответил Жбан. – Разве что настигла их кара за какие-то грехи предков.
–Верно, кто-то из их предков совершил смертный грех, иначе с чего они погибли всей семьёй, включая родню – Сеньку Бунакова с его женой и детьми?
– Есть с чего задуматься грешникам, увидев, как Божья кара в один миг стёрла с лица земли знатное семейство. Перед Богом все равны в своих грехах – и бедные, и богатые,  – назидательно, с достоинством заметил корчемник.
–Говорят, в Галкином лесу, когда темнеет, за проезжающими тоже увязывается белый всадник. Один крестьянин рассказывал, что он исполнял подводную повинность, ехал с товарищем через этот лес, так еле унёс ноги от  этого всадника, тот скакал за ними до самой границы леса, – не унимался Яцко.

–Нужно этому крестьянину церковь посещать чаще, чем корчму и базар.
–А что, если это проделки колдунов? Вот у нас в деревне один крестьянин поймал белого коня.  Красивый такой конь, только цвет странный и ничейный. Мужик смекнул, что нужно на всякий случай принять меры. Повёл коня к кузнецу и подковал, а затем поставил в своей конюшне. На следующее утро конь из конюшни исчез. Пошёл крестьянин с сыновьями искать его. И знаете, хозяин, кого нашли они вместо коня?
–Кого?
–Мертвого колдуна с подковами, прибитыми к рукам и ногам. Колдун превратился в коня и думал, что ночью вновь станет человеком и навредит крестьянину, но просчитался.
–Враки!
–Ей-богу, хозяин, я вам покажу того крестьянина у нас в корчме! Можете его сами спросить! Моя матушка тоже видела белого коня. Пошла она раз рано поутру на торг, чтобы пряжу продать. Идёт по деревне и слышит, как  за её спиной конь скачет. Она испугалась, спряталась за кустом и видит: скачет небывалый белый конь. Подошёл он к одному дому, стукнул три раза о порог копытом и исчез.
Произнеся последнюю фразу, Яцко таинственно замолчал, выдерживая паузу. Не дождавшись продолжения, Жбан спросил:
–И что?
–В  том доме умерла мать хозяйки, старушка 103-х лет от роду.
–Так старушка, может, от старости умерла, от того, что время ей пришло. А лошадь, наверно, отвязалась и бродила по деревне, а твоей матери со страху померещились всякие страсти.

Вечерело. Поля, между которыми катилась телега, окутали голубые сумерки. В небе взошла жёлтая луна. Показались первые звёзды. Между тем,  у работника открылось второе дыхание на рассказы о разных таинственных происшествиях. 
–А вот ещё случай был. Шёл один мужик по полю. И вдруг – прыг на него черная кошка!
–Откуда это в поле черная кошка?
–Вот и мужик подумал: откуда? Он сразу смекнул, что это ведьма. Схватил он её за лапы и бежать домой!
–Зачем же он её схватил, а не выбросил?
–Так она в него вцепилась – не оторвёшь!
–А к чему он тогда её за лапы держал, если и так не оторвёшь?
–Не придирайтесь, хозяин, человек в страхе бежал, ему некогда было думать о таких глупостях. В общем, прибежал мужик в деревню, добежал до своего двора, а топор-то у него заперт в сарае!
–А зачем ему топор?
–Как зачем? Чтобы кошке лапу отрубить. Все знают, что стоит обороню отрубить лапу, как он вновь становится человеком и вредить уже не может!
–Ну–ну!
–Отпустил мужик кошкины лапы и стал трясущимися  руками отпи-рать сарай, а кошка соскочила с него, ударилась оземь, превратилась в старушку, поклонилась ему и сказала: «Ну, спасибо, милок, что подвёз!» –  и исчезла!
Дорога дальше бежала через лесок. Темнело. Предметы становились размытыми. Где-то вдали послышался вой волка. Упитанный конёк вздрогнул, фыркнул и побежал резвее.
–А вот ещё…
–Заткнись, Яцко, надоел ты со своими рассказами! – в сердцах вос-кликнул Жбан, и почувствовал лёгкое беспокойство.
 
Они проехали совсем немного, когда услышали позади стук копыт.
–Кто бы это мог быть? – спросил корчемник встревожено.
–Может, бояре из крепости?
–И что им тут нужно? А ну, прибавь ходу!
Оробевший Яцко стегнул конька. Корчемник вцепился в телегу, чтобы не выпасть от толчков о корни деревьев.
Стук копыт нарастал. Оглянувшись в очередной раз, Яцко издал нечленораздельный звук и погнал лошадь, что есть сил. Корчемник тоже поглядел назад и обомлел. За ними мчались белые всадники! Кони их хрипели и сопели. Копыта тяжело стучали по земле. Белые одежды клочьями развевались на ветру. Увидев, что их заметили, всадники издали такой ужасающий вой, что у Жбана и его работника кровь застыла в жилах.
–Ох, грехи мои тяжкие меня настигают! – заверещал вдруг Яцко. – Господи, если спасешь меня, обещаю каждую неделю ходить в церковь, не есть в пост скоромное и не таскать хозяйское пиво, разбавляя его водой!
–Матерь Божия,  – взмолился корчемник, – спаси меня! Обещаю до-вольствоваться одной женой и не стану посещать вдову в переулке! Стану подавать бедным! Отдам супруге всю заначку!
Испуганный конёк нёсся на большой скорости. Телега грохотала и подпрыгивала. Её седоки боялись, как бы она не наскочила в темноте на камень и не потеряла колесо.

Белые всадники приближались. Жбан уже видел оскаленную морду переднего коня, с которой капала пена. В этот  миг он вспомнил, что деньги, запрятанные им на дно дорожной сумы, были скоплены за счёт обсчёта хмельных посетителей, а одна монета отнята у нищего. Этого нищего он обвинил в том, что тот хотел расплатиться фальшивой деньгой. Жбан забрал монету под предлогом,  что он сдаст её наместнику, чтобы никто больше не пострадал.  Нищему было великодушно разрешено убраться без того, чтобы его сдали крепостной страже. Сейчас Жбан ощутил, как кошелёк значительно отягощает ход телеги. Он был как камень, который позволял адским всадникам  с каждым скачком приближаться к двум грешникам. Жбан ясно представил, как эти воющие призраки вот-вот схватят его и поволокут в преисподнюю, где он будет вариться  в самом большом котле с маслом или поджариваться на огромной сковороде в окружении страшных рогатых чертей.
Запустив руку  в суму, он достал кошелёк и с криком:
– Заберите свои грешные деньги! – швырнул его прямо в белую жуткую харю переднего всадника.

В этот момент луна вышла из-за тучи, и деньги, блеснув в её свете, рассыпались серебряной радугой по дороге. Белая нечисть затормозила.
Между тем, телега с седоками, съехав с крутого холма, с разбегу вознеслась на следующий холм и с грохотом въехала в деревню Григория Говорова, вышибив на полном скаку въездные ворота в его усадьбу.