Литовская крепость 10

10.

Ранним утром Олехно Савич и Ян Щит, наняв лодку, отправились обследовать берега реки. Они плыли, гребя против течения, и оглядывали заросшие ракитами и камышом берега. Вода в Зуше была тёмная, а течение быстрое. Местами дно приподнималось, и сквозь воду были видны камни, извивающиеся листья водяных трав и снующие между ними серебристые рыбы.

–Если бы мы знали, что ищем, это бы существенно облегчило нашу задачу, – заметил Ян Щит.
Через некоторое время справа по борту они увидели старые, но ещё годные мостки, и причалили к ним. Справа от мостков была вырыта глубокая яма, в которой плавали в прогретой воде мальки разного размера.
–Интересно, это природная яма, или кто-то догадался вырыть её и выращивать для себя рыбу? – сказал Савич, любуясь прозрачными телами мальков, отливавшими серебром под солнцем.

Привязав лодку в опоре мостков, они аккуратно прошли по проги-бающимся под ногами доскам и поднялись по еле видной извивающейся тропинке вверх по берегу, оказавшись в густых зарослях. Некоторые деревья, чьи корни почти касались воды, выросли в сторону крутого берега почти в лежачем состоянии. Их протянутые ветки напоминали тянущиеся руки. Местами они были плотно опутаны  лианами «бешеного огурца». Едва продравшись сквозь дебри травы, вымахавшей выше человеческого роста, они увидели поле, покрытое дикими цветами, а вдали –  несколько покрытых соломой крыш деревни.
–Пойдём в деревню? – спросил своего спутника Ян Щит.
–Нет, если бы наша девица продиралась здесь, то трава посекла бы ей не только ноги. Очевидно, что здесь давно никого не было. Плывём дальше.
Солнце начинало припекать. Вода в его лучах играла яркими бликами. Иногда лодка проплывала между кожистыми круглыми листьями кувшинок, меж которых покачивались на волнах жёлтые кубышки цветов.

–Тянем с тобой одну лямку, Олехно, уже полгода, – сказал Ян Щит, –  а всё ни как не спрошу: откуда ты родом и почему  пошёл служить по судебной части?
–Родился я в Каменецком повете Трокского воеводства, – начал рассказывать Савич. –  Жил рядом с нами богатый сосед. То ли земли ему не хватало, то ли жадность его обуяла какая-то необыкновенная, но только стали он и его люди постоянно нам вредить. То сено скосят, то посевы потравят, то что-нибудь сломают. Сначала мой отец это терпел. Думал, что, возможно, сосед человек слабый, слуг не может держать в узде, но постепенно понял, что вред наносится намеренно и с полным осознанием дела.

Отец не выносил всякие свары, но, в конце концов, не выдержал и поехал к соседу разбираться. Тот же всячески над ним насмехался, а потом с помощью слуг выгнал из своего дома. От этих оскорблений отец, а был он уже человек старый, по приезде домой слёг и в два дня умер. Я, а было мне лет двадцать, подал на соседа жалобу в суд, который приговорил его в мою пользу к штрафу.
Когда я ехал с решением обратно, то сосед со своими людьми схватили меня на постоялом дворе, вытащили во двор, сорвали кафтан и отходили палками и чеканами, а после выкинули в болото. Не успел я прийти в себя, как они вернулись и мучили меня до тех пор, пока я не подписал бумагу, что возвёл на соседа напраслину и не имею к нему никаких претензий. До сих пор презираю себя за это, но в тот момент я вспомнил о матери, которая могла остаться одна на свете.

Дальше – больше. Сосед сам подал на меня иск за клевету, а затем ещё обвинил, что я ворвался на его мельницу и учинил там погром. Свидетелями он выставил своих слуг да зависящих от  него шляхтичей. На этих судах он меня разорил. Все знакомые из опасения  быть замешанными в это дело от нас отступились. Девушку, на которой я хотел жениться, выдали за другого: её  родители не захотели подвергать её опасности.  Думал я отомстить соседу, пробраться да пустить ему в дом красного петуха, но мать отговорила меня. Она сказала, что бедные в нашем роду были, а вот повешенных за уголовные преступления ещё не было, и она не хочет, чтобы таким стал я.

Жизни нам никакой не было. Никто не сомневался, что  сосед хочет вовсе выжить нас из нашего имения. Когда мать умерла, последняя у меня осталась надежда добраться до Вильны и броситься в ноги судьям самого Великого князя. Еле я добрался до места. Деньги кончились, да и вид у меня был неказистый. Там, в судебных коридорах и повстречал я князя Ивана Юрьевича. Он говорил с кем-то о том, что принадлежавшая его отцу часть города Трубецка после его смерти была каким-то образом пожалована великим князем  не ему в наследство, а некоему пану Гринку Воловичу. У меня всё в душе упало: уж если князь не смог доказать своё право на наследство, то уж куда мне? Была у меня мысль и жизнь свою прекратить, и вернуться убить соседа, и в разбойники пойти. Да только Иван Юрьевич меня заметил и заговорил со мной. Отговорил он меня от тех планов. Сам он решил пойти на службу, отличиться, а там попросить великого князя вернуть ему отцовское наследство. А я решил поступить на службу к нему, самому вершить справедливость, а когда-нибудь вернуться в своё имение в Каменецком повете Трокского воеводства.
–Нелегко тебе пришлось, брат, – сказал Ян Щит, налегая на вёсла. – А я про своего отца тебе рассказывал. Он всё тратил и тратил, пока не растратил. Когда деньги кончились, исчезли куда-то и все его друзья, да и родственники сразу впали в бедность и ничем не могли ему помочь. Пытаясь вновь разбогатеть, отец хватался за разные дела: то пытался он заниматься винокурением, то разводить скот, то продавать мёд, но поскольку опыта и знаний и него не было, закончились все эти начинания крахом и ещё большей нищетой.

Детей у моих родителей было целых восемь человек: четыре сына и четыре дочери. Я был младшим, и когда родители умерли, было мне лет пятнадцать. При жизни они успели выдать замуж двух дочерей и женить трёх сыновей. Две незамужние сестры прекрасно понимали, что выйти замуж у них без приданого шансов нет. Да и жёны братьев, боясь потерять остатки имущества, моих братьев всячески друг против друга настраивали. Ещё на поминках одна сестра вдруг ни с того, ни с сего завела речи, что, мол, батюшка меня меньше всех любил, потому что я как-то лицом ни в него, ни в матушку не вышел.  Я думал, что она перебрала наливки, а потом смотрю, братья с сёстрами каждый за себя, и каждый в свою сторону тянет, но все они настроены против меня. Разговоры пошли, что, мол, стыдно такому молодцу сидеть у отягощённых детьми братьев на шее, нужно, мол, счастья искать. Вон, мол, один без копейки денег поехал в столицу и стал воеводой, а другой был двадцать седьмым братом и поступил в военную службу, а теперь чуть ли не гетман  при дворе великого князя. И так они меня заели своими упрёками и заговорили, что я подумал: а что, может, и правда, плюнуть на всё и отправиться искать приключений? Решено – сделано: оделся я, взял коня, кое-какую мелочь и отправился, куда глаза глядят. Родня мне торжественные проводы устроила: все хвалили и поддерживали моё решение.

Только решить – это одно, а осуществить – это другое. Уже по дороге деньги у меня кончились: часть на еду потратил, часть выманили всякие пройдохи. И хотя никакие счастливые случаи мне не подвернулись, я продолжал искренно верить, что как только приеду в столицу, так всё самое интересное со мной и случится.
Прибыл я в Вильну, а там ни богатые покровители, ни богатые невесты меня не ждут. Я ведь даже не знал, как в богатые дома входят и как на службу нанимаются. Оголодал я, пообтрепался, ведь на ночлег у меня денег тоже не было. Попытался добыть средства к жизни азартными играми. Сначала остался без шапки, кафтана и сапог, но потом сошёлся с одним человеком, который научил меня, как в игре не остаться с пустыми руками, да ещё и другим разным штукам. Я понравился ему своим юным и невинным видом, который вызывал расположение людей и заставлял их отбрасывать в отношении меня все подозрения.
 
Некоторое время мы промышляли вдвоём, пока не попались на крупном обмане в руки правосудия.  Товарищ мой закончил свою жизнь печально. Правда, на суде он выгородил меня и представил своей жертвой. Я ему за это благодарен. Он мог бы меня погубить, и он бы это сделал, если бы  тем самым спас свою жизнь, но у него не было надежды, и он не стал тянуть меня за собой на виселицу.
Близость к смерти напугала меня несказанно. До этого я как-то плыл по течению, жил одним днём и был рад, что у меня есть деньги, еда, одежда и конь. А тут задумался: поехал я за удачей, да чуть не стали высшим моим достижением слава мошенника и богатство, нажитое плутовством, и едва не воздали мне почёт на самой высокой виселице. 

Князь Иван Юрьевич был среди тех, кто разбирал моё дело. Думаю, лицо моё его нисколько не обмануло. На суде он сделал вид, что со всеми согласился, а когда меня выпустили, то позвал к себе и имел со мной долгую беседу. С той поры я состою у него на службе уже несколько лет. Скопил как-то  немного денег и отослал родне. Пусть знают, что я стал человеком. Тебя вот увидел, и ты сразу мне понравился своей серьёзностью, но только я не знал, как к тебе подойти.  Обрадовался, когда князь Иван Юрьевич взял нас вдвоём в Мценскую крепость.
–Я тебя осуждать не стану за ошибки юности, – сказал Олехно Савич. – Только очень сильные  люди могут во всех обстоятельствах не сходить в сторону с истинной дороги. К тому же, ты, даже живя в грехе и заблуждениях, сохранил воспоминания о том добром, чему тебя учили, и смог вовремя покинуть порочный путь.

–Гляди-ка, Олешко, что это там плавает? – воскликнул Ян.
Они подгребли к берегу и увидели распластанную на поверхности воды женскую рубашку, которая не тонула, потому что зацепилась за стебли камышей, и не уплывала благодаря тому, что нечто удерживало её на дне. Щит хотел было дёрнуть её, но Савич удержал его руку:
–Погоди, а то как бы не осталось нечто важное под  водой. Я сейчас нырну.
–Смотри, не запутайся в подводной траве.
Савич быстро скинул рубаху и нырнул в воду. Через небольшое время он показался на поверхности, держа обмотанное  поясом женское платье, с которым вместе была замотана и рубашка.
–Всё это держалось на дне большим камнем. Если это одежда нашей утопленницы, то версия о том, что она утонула во время купания, отпадает, – сказал он, перекидывая свёрток в лодку. – Высаживаемся здесь на берег.
Вытащив лодку на сушу, товарищи огляделись. Спуск к реке был пологим и удобным. Трава на его кромке росла неравномерно, земля была гладкой. Поднявшись наверх, за деревьями они увидели поле, окаймлённое возвышающимися холмами и лесом.
–Заметь, трава тут местами вытоптана, а где не вытоптана, там про-топтаны ходы, – сказал Савич.

–А не может быть, что вся эта трава примята недавней бурей?
–Что же, буря местами совсем положила траву на землю, а местами проделала в ней ходы?
–Может, и положила, а ходы сделали дикие кабаны.
–Пойдём, рассмотрим ближе.
Они пошли по примятой траве и обнаружили холодные, залитые дождём и уже высушенные солнцем остатки большого костра. Чуть поодаль располагалось ещё одно кострище. Походив по полю, Савич и Щит нашли не менее восьми костров. Возле двух из них они обнаружили осколки глиняной посуды.

–Странное место, – сказал Щит. – Что это тут было? И что это здесь разбили?
–Посудины тут разбили с увеселяющими хмельными напитками. Ты думаешь, легко на трезвую голову всю ночь скакать?
–Скакать? С чего ты взял, что ночью тут скакали?
–Ну, не днём же они палили здесь костры?
–Может, это пастухи жгли костры, отгоняя волков.
–Пастухам достаточно одного костра, а для отгона волков у них есть собаки.
–А может, это жители прятались от какого-нибудь набега. Мы же с тобой тут чуть больше недели, ничего ещё толком не знаем.
–Если бы был набег, из крепости разослали бы гонцов, чтобы  семьи бояр укрылись на осадных дворах. А много ты видел боярских семей в крепости? Почти никого, все в своих имениях. Значит, никакой опасности в последнее время не было.
–А если была ложная тревога?
–В случае ложной тревоги все жители, включая крестьян, обязаны бежать в крепость, и только несколько человек должны остаться с укрытой скотиной.
–А чем здесь плохое место для скотины? Поле похоже на чашу, сна-ружи не видно.
–И дыма восьми костров тоже было не видно? И что, скажи мне, тут делали женщины?
–Какие женщины?
–Погляди в траву. Возле этого костра между листьями застряли не-сколько бусин.  Кто-то так скакал, что порвал их. Здесь было какое-то сбо-рище, на котором пили и увеселялись. Причём народу было много.
–Хочешь сказать, наша утопленница была на этом сборище?
–Если она привыкла бродить, где хочет, и не особенно слушаться отца, то вполне могла и забрести.
–Но если здесь было какое-то сборище, где участвовало много народа, то и свидетелей того, что здесь случилось, должно быть много. Ладно, положим, никто не видел, как убили Анну Жиневу. Но почему никто не заявил о том, что она вообще здесь присутствовала? Не хотели, чтобы подумали, что они связаны с убийством?
–Мужчины, может, и не хотели, а вот женщинам чего было бояться? С их-то языками…
–В чём же тут дело?
–У меня один ответ, Ян. Тут было сборище, о котором не говорят вслух.
–Языческое?
–Ну да, вот все и молчат.
–То есть знают и молчат?
–Я думаю, что так. А теперь давай поднимемся на холм и посмот-рим, далеко ли отсюда до человеческого жилья, и кто в окрестностях живёт.

Поднявшись на холм, они увидели, что дальше лес растёт неширокой полосой, за которой через поле виднелись соломенные крыши крестьянских домов. Между домами и лесом в поле пастух пас стадо пёстрых коров. Товарищи нашли его отдыхающим под кустом, откуда пастух поднялся на яростный лай своего пса.
Савич, захвативший из лодки корзинку, приготовленную ими для рыбы, объяснил пастуху, что они – любители «тихой охоты», заплутали и не знают, где находятся.
–Грибы, значит, ищете? – спросил пастух, недоверчиво косясь на них.

–Орехи, – уточнил Ян Щит на всякий случай. – А какая это деревня?
–Евстафьево.
–Никогда не слышал.
–А какого боярина?
– Великого князя это имение.
–А рядом чьи земли?
–Вот туда – боярина Курова, а вот туда – боярина Протасова.
–А имение боярина Жинева далеко ли?
–Недалеко, полдня пути пешком. Вон в ту сторону.
–Спасибо, братец, теперь мы поняли, где мы находимся. Вот, держи за труды грош, да много не болтай.

Савич и Щит двинулись в обратную дорогу. Савич несколько раз оборачивался.
–Боишься, что пастух  побежит и поднимет деревню? – спросил Ян.
–Не исключено. Он явно принял нас за разбойников.  Разве что страх потерять грош заставит его промолчать. Ведь если начнётся разбирательство, грош придётся вернуть судье.
–Ну, это если нас решат доставить в Мценск, а не разберутся с нами на месте.
Благополучно вернувшись в лодку, они оттолкнулись от берега и пустили её плыть по течению. Остаток дня было решено посвятить рыбной ловле, чтобы не вызывать подозрений в крепости.