История Мценска в первой половине ХХ века 10

5. Повседневная жизнь и культура Мценска и Мценского района в 1914  - 1950 гг.
5.1 Архитектура

Вследствие разного рода социальных потрясений в 1920 – 1930-е гг. каменные здания в Мценске и Мценском районе практически не возводились. Все административные учреждения размещались в старых дореволюционных постройках, дворянских и купеческих особняках. Обычно это были двухэтажные здания,  иногда с «утоп-ленным» третьим этажом, отличавшиеся толстыми стенами, прихот-ливой внутренней планировкой и обширными подвальными помещениями. Сооружались лишь хозяйственные здания.

Некоторые жилые дома были двухэтажными. Первый этаж был каменным, а второй – деревянным. Внутри находилось несколько квартир. Чаще частные дома имели один этаж. Они были деревянными, из толстых круглых брёвен, но могли обшиваться узкими деревянными досками.  Некоторые дома имели в основе  двойной деревянный плетёный каркас, набитый строительным мусором. Каркас обмазывался глиной, смешанной с навозом, и белился. Зажиточные люди ставили дом на высоком кирпичном  фундаменте, обмазанном цементом и побеленном. Летом старики использовали его вместо завалинки. У людей среднего достатка фундамент был низкий, а у бедных мог отсутствовать вообще.  Крыши покрывались железом. Любое здание из-за опасности падения снега и льда с крыши в зимний период имело крыльце – красивый кованый навес над входной дверью. Окна были небольшие, с двумя рамами, иногда с маленькими форточками. В некоторых случаях нижние створки распахивались наружу. В пространстве между рамами помещали вату. Его украшали искусственными цветами, игрушками или ёлочными украшениями. На подоконниках держали цветы.
 
Если условия позволяли,  перед домом разбивался палисадник – огороженная забором площадка с цветами, кустами сирени. За домом находился огород.
Дом крестьянской семьи представлял собой глиняную мазанку или сруб из круглых или четырёхгранных брёвен (широких у основа-ния и узких в верхней части), плотно подогнанных друг к другу. Дом покрывался соломенной крышей, которая использовалась в голодный год на корм скоту. Возле дома располагалась плетёная завалинка, за-сыпанная землёй, или лавочка. Внутренние помещения разделялись занавесками.
Центром дома в деревне и в городе была печь. Она могла нахо-диться посередине дома или примыкала к одной из стен. Устье печи называлось «под». Если под был достаточно высоким, то он исполь-зовался не только для приготовления еды, но и для мытья. В послед-нем случае дно разогретого пода выстилалось соломой. Подача ки-слорода в печь регулировалась заслонкой – «бараном». По мере прогорания дров «баран» постепенно задвигали, перекрывая печную трубу. Когда дрова прогорали совсем, «баран» задвигали полностью, чтобы не выветривалось тепло из дома. Если это делалось неправильно, то вся семья могла угореть. В нижней части печи находилось уг-лубление. В него складывали дрова на день или согревали маленьких поросят. Телёнок и ягнята зимой могли располагаться в маленьком закутке возле печки. Подстилкой им служила солома.

Печь сверху имела лежанку, на которой грелись старики и иг-рали малые дети. Между печью и стеной могли находиться нары для сна.
Перед началом приготовления еды дрова складывались в глу-бине печи и поджигались. Пока они горели, в под (устье печи) поме-щали чугунки и глиняные горшки с едой. Когда печь раскалялась, чу-гунки отодвигали, а на их место ставили печься хлеб и пироги. На крышках чугунков могли раскладывать кусочки репы, чтобы она «томилась» («пареная репа»). Во время приготовления еды устье печи закрывали заслонкой. Горшки извлекали из печи рогачом (ухватом), а зола выгребалась кочергой.

Другим видом печи, появившимся при советской власти, стала грубка – чугунная плита, нагреваемая с помощью дров, которые за-кладывались в колосники, расположенные в устье. В нижней части грубки располагалось поддувало, а воздух подавался через «баран».

Внутри дома мог находиться подпол – помещение под фунда-ментом, которое сверху накрывалось деревянной крышкой. Некоторые крестьяне и горожане имели  обширные подвалы внутри или снаружи дома. Наружный подвал, стоящий отдельно от дома, назывался кильдим. Необычными были подвалы в д. Подъяковлево. Передняя стена их имела форму вытянутого треугольника, а крыша спускалась до самой земли. В двери прорезалось маленькое отверстие для кошек. В подвалах хранились запасы на зиму.


5.2 Повседневная жизнь, семейные отношения

В начале ХХ в. ещё были сильны традиции патриархальной се-мьи, в которой главную роль играл отец. Взрослые сыновья с жёнами и детьми жили под одной крышей с родителями. Советская власть уравняла в правах всех членов семьи. Начиная с 18-летнего возраста взрослые сыновья могли потребовать в любой момент раздела хозяй-ства.  Большая роль мужчин в семье обусловливалась тем, что толь-ко они могли делать некоторые тяжёлые сельскохозяйственные рабо-ты. Жительница д. Волково Филичева Ольга Афанасьевна вспоминала, что её семья переселилась из д. Пятиновка в Волково, когда там стали давать крестьянам землю. Новый дом отец поставил на улице Прудной, на которой уже стояло семь новых крепких домов таких же переселенцев. Семья имела большие планы по улучшению своего благосостояния, но её глава, Афанасий Борисович, в том же году умер. Семья с восемью детьми так и осталась бедной.

Мценский район имел тесные связи с Донбассом. Судя по рассказам старожилов, шахты Донбасса были целью походов на заработки местных мужчин ещё с дореволюционных времён. Напротив, жители Донбасса отправлялись в Мценский район для найма на сельскохозяйственные работы. Перед войной в Зароще существовали об-ширные луковые поля, урожай которых предназначался для отправки на Донбасс.

В семьях рождалось много детей, но многие из них умирали из-за недостаточно развитой медицинской помощи. Из-за частых и неудачных родов многие женщины рано умирали. Нуждаясь в помощи по хозяйству, отцы приводили в дом новых жён, и дети от предыдущих браков жили с мачехами. Нередко семьи с большим количеством детей в 1920 – начале 1930-х гг., особенно в случае смерти одного из родителей, часть из них отдавали в государственные детские дома, оправдываясь невозможностью их прокормить. Родители при этом не лишались родительских прав и могли с улучшением своего положения забрать детей обратно домой. С ростом уровня жизни количество таких случаев уменьшилось.

Важную роль в жизни крестьянских детей играли труд и помощь родителям по хозяйству. Дети пасли утят, гусей, присматривали за овцами, нянчили младших братьев и сестёр. По праздникам и воскресеньям они предавались разнообразным развлечениям. Зимой катались с горок на плетушках, самодельных лыжах, санках и даже на перевёрнутых скамейках. Летом собирались на лугу, играли в лапту, «рыбку», «третий лишний».

В 1920-х – начале 1930-х гг. ещё было распространено явление, когда дети из бедных семей или те, которые оставались полусиротами или сиротами, шли в услужение. Например, жительница д. Волково Шелковина Екатерина Романовна (1924 – 2015), которую недолюбли-вала мачеха, находилась в услужении у председателя колхоза, имевшего неизлечимо больную жену и маленького ребёнка. Никому не приходило в голову, что сирота, целый день работавшая по хозяйству, хочет есть. Когда Екатерину отправляли вылить прокисшее молоко, она уходила за угол и, боясь ослушаться хозяев, одной рукой наклоняла кувшин, чтобы вылить молоко, а другой черпала его и жадно пила. В возрасте 12 лет девочка находилась в услужении у городского инженера. В доме последнего она вела хозяйство и смотрела за сыном инженера, который был её ровесником. С девочкой сблизилась дочь владелицы булочной, находившейся по-соседству. Однажды мать но-вой подруги пригласила сироту в гости, стала угощать её и подгова-ривать брать у инженера вещи и приносить ей. Екатерина отказалась и, не смотря на угрозы булочницы, в этот же день рассказала всё своему хозяину, который стал доверять ей ещё больше.
Брат Екатерины, Николай (1926–1943), чтобы не оставаться дома, работал общественным пастухом. Он жил по очереди в тех до-мах, чьих коров выгонял на выпас.

Дети должны были беспрекословно слушаться родителей. Анатолий Кузьмич Внуков (1933 – 2013) вспоминал, как после окончания четырёх классов школы мать отдала его в пастухи. Дело было сразу после войны. Его старший брат считался хворым, а младшие дети продолжали ходить в школу. О своей работе пастухом Анатолий Кузьмич вспоминал так: «Подниматься надо до восхода солнца, со-бирать стадо и гнать в поле, где нещадно палит солнце или зарядит дождь на целый день, раскатистый гром бьёт как из пушки и ослепи-тельная молния сверкает. После дождей ты весь промокший, трясу-щийся от холода и голода, с бульканьем воды в калошах. А у калош, как всегда, протёрлись пятки, поэтому в них собирались вода и грязь. Кнут намокший становился стопудовым, а кнут длинный, и плечи от него немели. Бросить его нельзя. Кнут что оружие. Размахнёшься, пустишь вперёд,  а когда он почти распрямится, чуть потянешь на себя. И кнут производит звук, подобный выстрелу. Кнут применялся, чтобы подогнать стадо или отогнать его от посевов. Палка тоже необходима, её можно бросить подальше, но за ней нужно идти, чтобы поднять.
В то время волки рыскали часто в поисках добычи, а вокруг тебя – одно поле. Ни конца, ни края, ни деревца, а стадо нужно охранять. Раз я отбился от волка кнутом и палкой. Сейчас вспоминаю, и самому не верится. Волк разорвал овцу, но я отогнал его, а овцу притащил хозяину. Так я снял с себя ответственность за овцу.
Когда подошёл возраст идти в армию, я очень радовался, получив повестку. С большим желанием и хорошим настроением бросил кнут и дубину, которую кидал в волка. Раньше я не мог ослушаться маму. Вот и терпел все трудности».

Разрушая старый быт и строя новую жизнь, советская власть обращалась, главным образом, к молодежи. Государственная пропаганда включала в себя наглядные и символические акции, такие как парады, шествия, демонстрации, которые  производили глубокое впе-чатление на сознание людей. Например, в 1924 г., после смерти В.И. Ленина, широкое распространение получила посадка деревьев в память этого события.

Борьба с религиозными пережитками включала в себя уничто-жение зданий церквей или размещение в них читален, клубов, складов. В 1930 - е гг. постепенно закрылась большая часть церквей. В 1930 г.  в Мценске был взорван Николаевский собор, а его колокола отправлены на переплавку. В годы войны погибли церковь святого Сергия Радонежского, церковь святых Кирика и Улиты, Богоявленская церковь. От Харлампиевской церкви осталась лишь центральная часть, которая так и стоит в руинах. В 1958  г. был взорван Пятницкий храм, стоявший на месте современной центральной площади. После первого взрыва он поднялся в воздух и снова упал на фундамент. Лишь второй взрыв превратил его в кучу развалин.
Религиозные праздники заменялись светскими. В день 14 ок-тября вместо праздника Покрова Пресвятой Богородицы стали празд-новать День коллективизации. На Троицу стали отмечать День русской берёзы, на Пасху – День первой борозды, на Ильин день – День электрификации.

Одним из главных направлений воздействия на общество, пре-жде всего на молодежь, было стремление вовлечь людей в партию и разного характера организации (комсомол, культурно - просветитель-ские, антирелигиозные общества и т.п.), приобщить их к новым идеа-лам и ценностям. Многие люди вступали в них, потому что хотели покончить с часто довольно тяжёлым прошлым и получить более широкие жизненные перспективы и возможности. Политическое об-разование открывало дорогу к административной карьере.

Советская власть распахнула перед молодёжью из рабочее - крестьянской среды разнообразные пути к  изменению своей жизни. Прежде всего, она смогла получить образование в рамках кампании по ликвидации неграмотности. Образование помогало человеку под-няться на более высокую ступеньку социальной лестницы. Можно было получить путёвку на получение специальности в городе, пойти по специальному набору в военное училище, отправиться на крупные стройки.

В 1920-е гг. учителями на селе работали присланные из города учителя, профсоюзные деятели, грамотные деревенские жители, ком-сомольцы.
В комсомольской ячейке д. Тельчье местные комсомольцы обучали своих односельчан в народном доме. Здесь читали вслух газеты и журналы. Люди жадно слушали новости и не хотели расхо-диться допоздна.
В народном доме работали драмкружок, которым руководил Г.К. Заболотский, и струнный кружок. Участники репетировали после работы. Спектакли и концерты проходили не только в самом Тельчье, но и в соседних сёлах. Наиболее инициативными участниками самодеятельности были В.И. Иванов, М.Г. Тарасова, С.И. Чепуренков, К.И. Чепуренков. Популярность самодеятельности была так велика, что все желающие посмотреть представления не могли вместиться в народный дом. Силами молодёжи под клуб были приспособлены кирпичные кузница и конюшня.
Тельченские комсомольцы ездили по окрестным деревням с «кинопередвижкой», с помощью которой показывали «немое» кино.
 
В конце 1920-х гг. в деревнях появились детские и взрослые избы-читальни. Заведующий ими, обязанный заниматься культурно-просветительской работой, назывался избач. По деревням ходили книгоноши, распространявшие литературу среди населения.
В 1926  - 1934 гг. существовали школы 1 и 2 ступени. Школы 1 ступени в городах и рабочих поселках были представлены фабрично-заводскими семилетками (ФЗС), а в деревнях – школами крестьянской (с 1930 г. – колхозной) молодёжи (ШКМ). Выпускники могли поступить в 8 класс школы 2 ступени или в средние профессиональные заведения.
 
Большое значение в школе имела общественная работа. Источ-ником знаний служила книга. Учащиеся размышляли и спорили над новинками литературы. Оживлённые споры вызывали романы «Це-мент» Ф.В. Гладкова, «Неделя» Ю.Н. Лебединского.
По окончании школы молодёжь могла продолжить образование в разнообразных учебных заведениях и на курсах. В г. Мценске с 1921 г. работало профтехучилище, существовал педагогический техникум. В них обучались 200 человек. Были также открыты педагогические курсы и партийная школа, работала центральная библиотека. В городе действовали художественная школа,  народный и красноармейский театры, кинотеатр, клуб железнодорожников. 

Уродливый отпечаток на внутренний мир молодёжи 1920-1930-х гг. накладывали гонения на представителей общества, которые счи-тались чуждыми советской власти: бывших представителей господ-ствующего класса, кулаков и т.п. Люди, принадлежавшие к таким семьям, подвергались преследованиям, ограничениям в правах (например, ограничениям в избирательном праве, в доступе к высшему образованию). Некоторые молодые люди, стремясь избавиться от со-циального клейма, порывали со своими семьями. Письмо комсомольца В. Семёнова из с. Знаменское Мценского района к наркому про-свещения А.В. Луначарскому, зарегистрированное 17 июля 1929 г., показывает, как под влиянием государственной пропаганды у моло-дого человека развивается чувство собственной неполноценности, признание того, что справедливо будет уничтожить его как враждеб-ный элемент.
В. Семёнов  писал, что ему 18 лет, и он окончил школу кресть-янской молодёжи. Имея крестьянское происхождение, он испытывал стыд по поводу того, что его отец был офицером в старой армии. Под влиянием новой идеологии молодой человек, признавая, что отец не являлся носителем старых взглядов, тем не менее, редко с ним об-щался.

Сильное влияние на В. Семенова оказала современная ему ли-тература, хотя он усвоил свойственное своей эпохе презрение к мяг-котелости интеллигенции. Образцом и идеалом человека для него стал В.И. Ленин: «Я всегда ставил Владимира Ильича выше многих вождей революции, и как революционера и как человека. Он понял бы меня. На стене у меня висит портрет Ильича. В минуту душевной борьбы  я долго гляжу на него и какая-то сила веет от него. Глаза у него добрые, но они видят насквозь. Он ведь, как и каждый искренний революционер, прошёл тяжёлый путь подполья, много пережил и сгорел на работе».
 
В. Семёнов упоминает, что он работал председателем учкома. Когда началась чистка школ, он начал ощущать свою ущербность из-за «чуждого» происхождения. Не смотря на то, что его метания встретили чуткое отношение товарищей по работе, молодой человек ощущал себя виноватым и был готов уйти из школы, хотя и страшился этого шага: «Но ведь выход означает для меня разрыв с революцией. Этим советская общественность ставит меня в лагерь врагов Октября. Вот это тяжело. За что? Я ведь ни в чем не виноват перед революцией, но я понимаю огромное значение чистки. Чуждые лезут повсюду. Они вносят с собой примиренчески-эсеровскую, а подчас и прямо черносотенскую идеологию Нужна решительная борьба. Я понимаю, что «революция не считает отдельных жертв». Но трудно быть бесплодной жертвой. Я мог бы доказать свою преданность революции в период военного коммунизма, но, как это сделать сейчас, я не знаю».

К сожалению, мы не знаем, чем закончилась история В. Семё-нова. 
1920 – 1930-е гг., с одной стороны, открыли перед молодёжью из народа большие  жизненные перспективы. С другой стороны, путь к новой жизни лежал через болезненную ломку старых традиций и мучительных сомнений.
Центром жизни семьи был дом. Вплоть до конца 1930-х гг., внутреннее убранство жилья во многом изготавливалось руками хо-зяев. Женщины сами шили одежду, вязали кружевные воротники и манжеты, вышивали шторы, скатерти, салфетки на полки, картины на стены. Популярны были различные вышивки, в том числе и в технике «ришелье». Часто дома украшались самодельными коврами с набив-ным или вышитым рисунком.

Кровати в доме были деревянными или железными с пружин-ными сетками. На них вниз клали перину, а сверху – простыню, ватное стёганое одеяло, покрывало. Из-под покрывала выглядывал ук-рашенный кружевом и вышивкой продолговатый кусок ткани - подзор, игравший роль украшения. Подушки укладывались горкой, сверху накрывались кружевной накидкой. Их набивали перьями гусей и уток. Подушка состояла из наперника и сменной наволочки.
На полу лежали полосатые дорожки, которые ткали на кроснах. Вещи хранили в сундуках. Популярны были наборы из трёх  сундуков –  большого, среднего и маленького, которые ставились друг на друга. Большей частью сундуки были деревянные. Некоторые из них обивались железом и украшались печатным рисунком. На внутреннюю крышку сундука некоторые клеили картинки или фотографии. Большой сундук мог служить лежанкой. Позже появились шифонье-ры.
Посуда хранилась в горке – разновидности буфета с открытой или застеклённой верхней частью. Полки с посудой украшались бу-мажными кружевами, которые вырезала хозяйка. В нижней части горки, в ящике с дверцами, на полках хранились соль, хлеб и крупы.

В деревенских домах в красном углу висели иконы, реже живо-писные,  чаще – дешёвые печатные картинки. Оклады икон были про-стые деревянные, резные медные, из фольги, имитирующей металл, иногда украшенные бумажными цветами. За иконой хранили доку-менты, ценные вещи и деньги.  Красный угол украшался рушником. Под иконами висела лампада.
Еда крестьян и горожан включала в себя щи, пшённую кашу, драчёну – картофельное пюре, запечённое на сковороде. В печи пекли блины, пироги на противнях, яблоки. Хлеб пекли, положив на листья капусты.  По весне приготовляли тошнотики, которые изготавливались из натёртой старой картошки, весенней зелени и муки. Сахарная свёкла, запаренная в печи, напоминала мармелад.

Молоко и скоропортящиеся продукты хранили в холодном подполе в глиняной посуде. Там же или в отдельно стоящем подвале в бочках держали солёные огурцы и капусту, моченые с горчицей и мятой яблоки. Сверху бочки закрывали деревянным кружком, который придавливался камнем. Зимой яблоки морозили, оттаивали и ели. Мороженые яблоки становились коричневыми, очень сочными и более сладкими.
Картошка хранилась на полу в деревянной загородке. Свеклу, капусту, лук и морковь подвешивали к потолку. Скотину резали осенью, когда наступали морозы. Мясо хранили замороженным, пока позволяла погода. Когда теплело, его пересыпали солью и держали в кадушках. Сало солили и подвешивали к потолку подвала. Варенье не варили, так как сахар был дорогим. Ягоды сушили.

Участки земли под хлеб и картошку  крестьяне пахали сохой на лошади. Заделывали зёрна в землю с помощью бороны – деревянной решётки с зубцами. Хлеб с собственных полей убирали серпами. Мо-лотили цепами или машиной-молотилкой. Вымолоченное зерно веяли на току, подбрасывая в воздух лопатами, чтобы ветер уносил мелкий мусор. Солома собиралась, а зерно сметали вениками и мётлами.
Существовало половое разделение труда. Только мужчины могли сеять, пахать, молоть зерно, косить, подшивать валенки, дотра-гиваться до упряжи и вил. Женщины жали, вязали снопы, ухаживали за коровой и птицей. Только они могли дотрагиваться до граблей, распоряжаться у печи. Коллективизация и война постепенно отменили это разделение. После коллективизации хлеб на собственных участках земли сеять перестали. Из плодовых деревьев растили яблони, вишни, груши, сливы.

В качестве домашней скотины держали коров, лошадей, овец, свиней, гусей, уток, кур. Стрижка баранов проходила дважды в год. Шерсть промывали, чесали, пряли из неё нити и вязали свитера, носки, безрукавки, варежки.
До войны общественного транспорта не существовало. В Мценске были извозчики. В случае, если шёл дождь, они выдавали пассажирам большие шерстяные платки. Крестьяне передвигались на значительные расстояния пешком. Их могли подвезти другие кресть-яне, ехавшие на телегах, запряжённых лошадьми. Крестьяне дальних деревень, например, деревни Подъяковлево (30 км от Мценска), чтобы попасть на рынок, называемый также базаром, выходили группой с вечера и приходили в Мценск в 5 часов утра; время до открытия рынка проводили на вокзале. Группами переносили с заплечных мешках семена, централизованно выдававшиеся колхозам для посева. Иногда они приезжали в город на телеге, запряжённой двумя быками. На обратном пути, даже в 1930-е гг. и особенно сразу после войны, они могли подвергнуться нападению грабителей, которые ждали их в районе лагеря «Юбилейный». В период правления И.В. Сталина кре-стьяне не имели паспортов. В страду они работали без выходных. Чтобы им был засчитан год, нужно было отработать определённое количество дней.  Чтобы поехать куда-нибудь, требовалось взять справку. В конце 1970-х гг. крестьяне стали получать 10-дневный от-пуск зимой.

Летом крестьяне носили рубашку, брюки, сапоги или ботинки. Женщины носили кофты и юбки. В 1930-е гг. появились мужские и женские костюмы с пиджаками. Замужние женщины покрывали во-лосы платком, хотя позже допускалось, чтобы спереди были видны волосы над лбом. Зимой  крестьяне носили ватники, ватные штаны, валенки и шапки-ушанки. Зимней одеждой женщин служили плюше-вые полушубки и платки.
В 1930-х гг. появилось понятие моды. Горожанки заказывали себе наряды у швей. В Мценске до войны сохранялся кружевной промысел. Женщины и мужчины стали посещать парикмахерские.

Мировоззрение людей нашего края, в большинстве недавних крестьян, недавно охваченных образованием, представляло собой смесь современных знаний и идеологических установок, спокойно уживавшихся с пережитками старого мировоззрения, разного рода предрассудками и суевериями.

В отсутствие достаточной медицинской помощи сельские жители обращались к «бабкам» – женщинам, не обязательно старым, ко-торые могли оказывать медицинскую помощь народными средствами. Их вызывали, когда нужно было излечить младенца от «крикуса» или «родимчика» (ребёнок заходился от крика до припадка или обморока). «Бабки» рекомендовали от расстройства желудка  жевать подорожник или проглотить 7-9 горошин перца. При маститах советовали прикладывать к груди рубленые листья мать-и-мачехи, лопуха. При ячменях к глазу прикладывали кусочек лопуха. После тяжёлой болезни советовали столовую ложку мёда смешать с небольшим ко-личеством масла до получения однородной массы, а затем пить месяц 3 раза в день.

В широком ходу были заговоры и наговоры (пожелание беды). О «бабке», которая читала заговор с целью освобождения человека от болезни и наговора, говорили, что она «отговорила», «отшептала». Общение с бабкой происходило чаще всего рано утром возле печи с горящим огнём. Рассчитывались с ней пряниками и конфетами, но никогда не деньгами.

Крестьяне оставляли на ночь на столе хлеб для домового. Спасаясь от злых сил, втыкали иголки в притолоку и рисовали на Креще-ние кресты на всех дверях в помещениях, обрызгивали домашних животных святой водой. Если кто-нибудь находил скрученное жгутом и завязанное в узел сено, означавшее колдовское пожелание несчастья, его следовало сжечь. Считалось, что после этого виновный должен первым прийти в дом.