Церковные традиции. мировоззрение

Несмотря на полную веротерпимость казаков, несмотря на постулат «каждый волен держать свой закон», основу казачьей духовной жизни составляло Православие, и вне Православия никакое казачество существовать не могло. Именно ему оно обязано своим возникновением и тем, что выжило и сохранилось до наших дней. Веками вырабатываемое народное казачье сознание опиралось в своих духовных поисках на православные корни, тем же путём шли казачьи «законоучители» - всемирно признанные философы, такие как Григорий Сковорода. По мнению казака, главная ценность, которую он получает от Бога вместе с жизнью – воля. Добровольно избрав свой путь, да ещё присягнув, казак никогда с этого пути не сворачивал и не изменял ему.
Самой страшной изменой считалась измена вере. Ещё в двадцатых годах на Кубани можно было видеть, как старики в воскресный день ложились на землю у входа в церковь и вся станица через них перешагивала. Это были «охрямы» - казаки, в турецком плену принявшие ислам. До конца своих дней они не могли входить в храм, но за покаяние казаки хоронили их на общем кладбище. Считалось, что и в Царствии Божьем они будут со своим народом. Воля понималась и как свобода от мирских соблазнов, первый из которых – богатство и его сатанинское воплощение – деньги.
Разбогатевший казак в базарный день шёл на ярмарку, сбрасывая свою пригнанную для боя, обязательно чистую одежду и покупал самое дорогое платье. Нарядившись, нанимал музыкантов, которые сопровождали его целый день, а казак «гулял», то есть ходил по ярмарке, угощал всех вином и лакомствами, покупал детям игрушки, старикам обновки. Наконец, истратив все деньги, выбрасывал оставшуюся мелочь «на драку» и садился в своём роскошном платье в бочку с дёгтем в знак презрения к земной красоте. Затем облачался в свою обычную одежду и уезжал в степь. Таких казаков не только никто не осуждал, но ими гордились и приводили в пример детям. Казак считал себя защитником Веры Христовой, в широком смысле – защитником справедливости. При этом не имело значения, где происходит сражение и кого казак защищает. Уделом справедливости считалась Родина, но не географическая, хотя границы её должны быть неприкосновенны, а духовная – оплот Православия. Эту Родину казак защищал в любой точке мира. Свою жизнь казак понимал как служение Богу (в нём видел основу своей жизни, справедливости и любви) оружием, воинским мастерством. Служение же от работы отличалось тем, что служат на пределе возможного, получая за это жалованье, то есть, сколько дадут, в основном «для исправности», чтобы казак мог поддерживать свою боеготовность. Идея воинского служения в церкви воплощалось в том, что у казаков было принято входить в храм с холодным оружием, и во время чтения Евангелия чуть обнажать клинок или класть руку на рукоять сабли (шашки), «чтобы сталь слушала». Совершенно неисследованной областью является существовавшее у казаков воинское братство, каждое из которых, по сути, представляло собою рыцарский орден. Вступая в него, казак давал обет безбрачия, нестяжания, целомудрия и самопожертвования. Такими орденами были Запорожская Сечь и казачьи городки на Дону, Тереке и Яике. Больше того, только их-то мы, наверное и знаем. Сведения о том, как жила «невоистая» Степь, скудны. Состарившись (а служили до 18 века казаки бессрочно, «покуда в силах») казак достойным завершением жизни считал монашество, но в монахи шёл по казачьи. Всё имущество он делил между товарищами, делал большой вклад в церковь и в воскресный день с двумя штофами вина в руках, танцуя вприсядку, шёл через весь майдан в храм или монастырь, где принимал постриг. Понятие «прейти майдан» означало прожить земную жизнь. Ещё совсем недавно казаки-старики по выходе «вчистую» хоть и жили дома, но вели полумонашеский образ жизни, отдавая остаток жизни станичному обществу и молитве. Настранствовавшись в молодости, теперь станицу они не покидали никогда, целыми днями просиживая на «скамье стариков» у церковной ограды, являясь как бы стражами и совестью станицы. Говорят, старики не ушли из затапливаемых Цимлянским водохранилищем станиц и хуторов, а привязавшись кушаками к скамьям, ушли под воду… «Казака можно убить – но нельзя переделать!» Основная масса казачества веровала в Бога, не мудрствуя лукаво, соблюдая все церковные установления. Разумеется, в каждом казачьем полку были свой священник и своя походная церковь, которую берегли, как знамя. Кстати, знамёна и иные реликвии сохранялись в храмах. Храмы – от главного войскового до часовни в затерянном среди степей хуторе – были органичной частью повседневной казачьей жизни. Церковь никогда не стояла вне интересов станичного или хуторского общества, что и отражалось в характерных для казачества обычаях. Так, после объявления о войне двери всех казачьих храмов не затворялись. В них непрерывно читались молитвы, причём по ночам молитвы читались стариками и «старцами» - особым родом ниществующих, ведших полумонашеский образ жизни при церквях, инвалидами – казаками. Особо отмечалось, что после возвращения с войны казаки обязательно делали «вклады» - на колокола, церковную утварь, дорогие оклады на иконы и священные книги, строили новые соборы и церкви. Вера в то, что Господь всегда рядом, постоянно оберегает и хранит воина, никогда не оставляла казаков. И твёрдая вера в то, что убитый за правое дело, за слабых и обиженных, за Веру Христову, казак сразу идет в рай, что «смерть за други своя» освобождает его от всех грехов, делала его бесстрашным в любом бою.