Володя

Сегодня утром звонок.
-Егор, ты свободен?
-Свободен, - отвечаю.
- Приходи, передвинем тумбочку, обессилел что-то.
- Через десять минут приду.
Это звонил дядя Володя мой сосед по дому. Я уже давно с ним знаком, и мы даже сдружились. Когда-то он стоял на балконе, а я царапнул его шевроле-ниву дверкой своей машины, так и познакомились… У нас церемония: я захожу к нему домой, дядя Володя варит мне кофе и начинает свои рассказы.
Ему 67 лет, он неплохо выглядит, такой толстенький гладенький, позитивный и, я бы сказал, поэтичный. Его рассказы, откуда бы они не начинались, сводятся обычно или к рыбалкам, или к бабам или к тому и другому сразу.  Вот, например, его рассказец.
- Михалыча брали сторожем на базу отдыха на все лето. Он говорит, представляешь, к нам ребята из Новосибирска приезжали с девочками, так они напились, и бабы голые стали через костер прыгать. Вот я там дал жару, всех перетрахал! Потом Толю встретил:
-Правда, что ли бабы голые через костер прыгали?
- Да, представляешь, напились, одежду сняли и прямо голые купались и через костер прыгали.
- Так, Михалыч говорит, что всех оттрахал.
-Кого он там оттрахал?! Пьяный как заяц валялся в кустах.
Когда Володя заканчивал историю, он сам тоже заразительно смеялся и смаковал, повторяя самые сочные моменты.
В доме у него была покраска, какая-то знакомая закатала ему все деревянные полы краской и теперь они блестели новеньким бардовым цветом.
- Вот, представляешь нахрен, не хватило в банке краски — вот так, я дверь захлопнул и на велике помчался до маслозавода в Строй бум. Приезжаю, а ключ в замке сломался, нахер. Эта покрасчица застряла у меня в квартире на три часа. С детства я этот ремонт не любил, мать начнет красить, а я из дома убегал, чтобы не видеть ничего этого. Ну, хорошо теперь, конечно, чисто, - Володя оглядывался по сторонам и водил рукой по воздуху.
Теплый ветер врывался в открытые рамы, слегка пахло володиной краской, настроение было отличное.
-За один день ничего не получится, нужно приехать, осмотреться, все изучить. Мы вот с Михалычем неделю ничего поймать не могли, таскали самоловы с места на место. Поднимаешь эти якоря, вытачиваешь крючки, опускаешь якоря, опять поднимаешь, спина только трещит. Потом поймали кострюка на 7кг. А жили мы в балке на Подсосенках. В этот же день к нам приехал рыбонадзор на катере со всем начальством.
-Есть рыба? – спрашивают.
-Есть, какие проблемы, забирайте кострюка!
Выпили мы с ними пива, потрещали. Ну, теперь рыбачьте, говорят, вам зеленый свет. Вечером поймали еще двух таких. Вот рыбалка была, самая лучшая в моей жизни! Попали мы на место, где у кострюка ходова, они осенью, запомни, на ямы идут уже в октябре. Ну да, как раз начало октября было, мы еще с Михалычем на суходол поехали. Встали в разных концах, шалаши сделали. Закат такой красивый, погода теплая, тишина, только лодка иногда по реке проедет, слышно. А вот утка не пришла, только один крякаш в темноте прилетел, я его стрелял, а найти не могу. Смотрю, мой Туман с другой стороны несет его, получается обранок был. И Михалыч стрелял и тоже найти не может.
-Михалыч, сейчас Туман найдет, покажи где упал.
-Нет, не найдет, бесполезно, -упирается Михалыч и рыщет фонарем.
Я бреду к нему в темноте, вода хлюпает под ногами и хвощ трещит, ломается.
-Хера здесь найдешь! Осока по яица, обранки одни, ни охота, а говно.
-Да как же говно, Михалыч! Прилетали же утки, крякаш, смотри, какой качественный.
-***тали, - ворчал Михалыч.
Туман прибежал, нашел второго крякаша и смотрел умными глазами на охотников. Михалыч успокоился  когда шли по тропинке к лодке.
-Слушай, Володя, Туману я дам сегодня пряник, - сказал он.
А делали мы значит, так! Ловили рыбу и через день возили ее в Колпашево на «Заре», один раз ехал я другой Михалыч. У нас сети стояли в Зайкинской протоке, щук крупных ловили, язей… В общем, рыбу возить нужно было. А на самоловы кострюки эти ловились. Самого большого на 18 кг тогда поймали, целый тазик икры тогда насолили. А здесь Светка приехала…
Мы сети проверяли, смотрим, Заря боком, боком и к нашему яру причаливает. Думаем, кто это может быть, домой вроде сегодня ехать не договаривались. Трап скинули, и Светка при наряде в платьице в туфельках с одной маленькой сумкой спускается, осторожненько так…
- Вон он, - крикнул ей капитан, указывая на нашу лодку.
Светка махнула капитану ручкой и спустилась на берег. Не смотря на осень, день был солнечный и теплый, а речка ласково рябила прозрачной водой и манила купаться. Светка зашла в балок и внимательно все осмотрела.
-Ничего себе, мальчики вы здесь устроились, -  сказала она, заметив чашку с черной икрой, - дайте-ка мне ложку!
- Утку вареную будешь? – спросил я.
- А она вкусная?
- Вкусная, - буркнул Михалыч.
- Ну, раз вкусная, значит буду. Не сердись на меня, Михалыч, ты хороший.
- А что ему сердится?
- Ну, ему же грустно одному. Ничего, я в следующий раз Таньку с собой привезу, вы подружитесь, вот увидишь.
Михалыч сидел мрачнее тучи, в грязных рыбацких штанах, в сапогах, старый с всклокоченными волосами. Светке было 24 года, у нее был ребенок и открытый жизнерадостный характер. Она сидела красивая, в легком простом платьице и часто улыбалась.
- Володя, а ты возьмешь меня на рыбалку? – спросила она.
- Ну, конечно, возьму, давай только чай попьем.
- А я вам конфет привезла.
Порыбачили мы с ней на острове в палатке по полной программе, только шум стоял. А на другой день Светка уехала.
 После этого случая у Михалыча и заязвило, поехали, говорит, домой.
-Как домой? Такие кострюки ловятся, а он домой!
-Нет, домой, - и все.
Как я не пытался его вразумить, все было бесполезно. А вышло так, Михалыч решил ехать подбодриться к Катьке. Приезжает, а она ему говорит: «Иди на хер! Я себе жениха нашла, у нас скоро свадьба будет». Михалыч успокоился и перебрался к себе на дачу. Завожу, говорит, мотоцикл, ставлю сети на резиновой лодочке, ловлю золотых карасиков. Золотых, нахер, карасиков он ловит!
В общем, место мы нашли, а порыбачили всего неделю. Самое смешное, что в этот же день приехал в наш балок Сашка Калинкин с другом. Печка еще теплая была, он рассказывал. Конечно, я бы остался, если бы знал, что буду не один. Но что поделаешь! Я только могу представить, как они здорово там пожили. Они были до самого льда, рыбу продавали несколько раз, не было ни весов, ни ведер, мера была оцинкованная ванна…
Сашка увидел пустые шаланды по Оби шли, и на лодке к ним пришвартовался.
-Рыба, нужна?
-Нужна.
Он недорого всю рыбу отдал, было столько, что домой не увезешь. Налимы, говорит, хорошо ловились.
На реке поднялся вал, волны темно-серые с гребешками медленно набирались поднимались и опускались. Ветер гнал серые дождливые тучи.
- Ну что, поедем в Инкино? – говорит Сашка своему другу.
- Не знаю, страшно, но ехать надо.
- Лодка «прогресс» не должна утонуть.
Отчалили от берега, и след от лодки сразу заровняли серые поднимающиеся и опускающиеся волны. Лодка зарезалась в них как нож в сливочное масло, следовала пауза и вода плавно ударяла о борт лодки, лодка брякала и сотрясалась.
-Только бы мотор не заглох, - крикнул Сашка, мелькая папиросой.
Друг-Володя в мокром резиновом плаще спокойно смотрел в серо-белую волнующуюся даль.
- Перемахнуть бы на другой берег, там доползем, - отозвался он.
Сашка кивнул головой. На середине Оби их хлестануло волной, вода залилась в салон, но мотор благополучно вытянул лодку наверх. Они пересекли реку, дали полного газа и лодка, создавая брызги застучала-понеслась вдоль песков.
- А, вы боялись! – сказал веселым голосом Сашка, разливая водку.
- Наливай, Саша, полную кружку, замерз нахер, зуб на зуб не попадает, еще продавщица эта со своими сиськами.
- А ты молодец, смотрю! Все-таки чему-то я тебя научил, - Сашка смеялся, настроение у него очень хорошо разигрывалось.
С Володей они были по-настоящему хорошие друзья, не было случая чтобы они ссорились. Они скучали друг по другу и день через день заглядывали в гости, их жены, смеялись, что они их уже путают.
В балок друзья ехали веселее и даже аккуратнее, Сашка мастерски объезжал вал, и Володя одобрительно кивал головой.
- Смотри, что нам Бог послал! – крикнул Володя.
У яра било волнами несчастную казанку, доверху набитую сетками с курями. Птицы молчали, они были ни живые ни мертвые.
- Гуляем, надоели эти налимы нахер! – отозвался Сашка, у которого руки дрожали от страха, напряжения и холода.
Наверху под старыми мощными тополями стоял щуплый дедок в фуфайке и кирзовых сапогах. 
- Ну ты дед крутой Чапай, мы на «прогрессе» чуть не утонули, а ты на казанке гарцуешь.  Салют смелым!
- Сынки, … мои, сынки, - только обрывисто доносилось сверху.
- Прибило меня волнами, не смог по Оби ехать. Я знаю, что здесь балок,  думаю, может не выгонят меня люди.
-Не бойся дед, мы тебя в обиду не дадим, не переживай, - успокаивал его Сашка, бодро наступая по земляным мокрым ступенькам, -Володя, подавай вещи.
- На колбасу, сейчас еще водку принесу.
- Так, сынки мои, я спущусь, надо петушка взять, - захлопотал дедок.
Деда- Кондрата дети перевозили из Копыловки в Колпашево, ему было 84 года, и он еле ходил. Его дом разобрали на бревна и увезли на барже, а он с курицами отправился сам, как он говорил «прощаться с рекой».
Володя едва поднимался по скользким глиняным ступенькам, он обхватил рукой ящик с водкой, а другой держал петуха за горло, который истошно хлопал крыльями.
- Вот под этим яром я в 56-том году поймал кострюка на 56 кг, - лепетал ему в след тонким голосом дед-Кондрат.
- Так это уже осетр, а не кострюк, - запыхаясь отвечал Володя.
-Ну, это для вас осетр, а мы еще настоящих видели, так-то сынок!
На утро выпал снег, как сказал дед-Кондрат «с сидячего кобеля». Природа сразу изменилась, как будто замерла, черные вороны и сороки только крутились по веткам, на снегу оставались от них следы: палочки от ног и плавные штрихи от крыльев. Сашка проснулся первым, в маленьком уютном балке было еще тепло, на столе было прибрано и лежал исписанный тетрадный листок бумаги.
Украли, увидели последние страсти осени охотники
Нет имени этим дням…
Между голых осин, в прозрачном шиповнике
Красные ягоды по краям.

Мягкой податливой глиной трудятся
На миг ожившие берега,
Лепят вазы с кувшинами
Эти неутомимые гончарных дел мастера.

Ветры шумные теплые заходят в двери
К большим деревам,
Их ветви серые черные
Спускают шубы свои по плечам.

Живо суетно буднично
В эти последние дни
Может быть, смех веселый послышится,
Кто-то скажет: фигура замри!

«Совсем сдурел, пьяный уже стихи свои сочиняет», - подумал Сашка, зевнул и отворил дверь. Яркий свет резанул уму по глазам. На завтрак были: бутылка водки, вкусный хлеб, колбаса и масло.
- Останусь я у вас, ребята, - говорил дед-Кондрат, - тепло у вас хорошо.
- А куриц твоих чем кормить? - отвечали ему.
- А хер его знает, чем, - лепетал опохмелившийся Кондрат.
Ему налили еще стакан водки, поправили сетки с птицами, завели «ветерок» и выдали с собой налима.
- Прощайте, братцы, сынки мои, спасибо, что приютили меня, - говорил пьяный Кондрат, и слезы блестели на его голубых помутнелых глазах.
«Братцы» стояли на высоком берегу и смотрели на реку.
- Красивые, ты Володя, стихи написал, мне понравились. Только я не понимаю, ты их пьяный что ли сочинял?
- Спасибо, что прочитал. Нет, это когда мы в лодке ехали, а вечером записал, чтобы не забыть. Бывает забудешь, потом жалко…
Дед-Кондрат долго возился в лодке, мотор у него заглох, а он повязывал солдатскую шапку на подбородок. Потом он достал смычок, накручивал на маховик и дергал. Наконец послышался звук мотора, и над водой пошел синий дымок. Обоз деда-Кондрата тронулся.