Литовская крепость 12

12.

Высадившись на пристани со своим уловом, Олехно Савич и Ян Щит были поражены царившим в городе оживлением. Хотя в Мценске некоторые жители любили в сумерках посидеть во дворе, а некоторые посетители корчмы куковали снаружи городской стены до рассвета, опоздав к закрытию ворот в проездной башне, в целом под вечер улицы делались тихими и пустынными. Ходили по ним одни сторожа с трещотками да бегали собаки. Однако сегодня ощущалось некое движение, на заборах и у ворот наблюдались зеваки, а две лавки даже ещё не закрылись, так как их хозяева болтали у дверей с покупателями.

–А что случилось? – спросил Савич, подходя к группе, где он заметил знакомого торговца.
–Да чего только не случилось! Вы-то сами где пропадали, раз ничего не знаете? – ответил вопросом на вопрос  торговец.
–Мы рыбу ловили!
–И поймали?
–Вот! – сказал Щит и сдвинул крышку с корзины.
Когда присутствующие оценили улов, состоявший карасей, налима и щуки, разговор продолжился.

–Сегодня в город приехал  Жбан  со всем семейством. Отправился прямиком в церковь на службу. Стоял в первом ряду. Подал такое крупное пожертвование на бедных, что отец Севастьян подумал, будто его подвело зрение. Жбан ответил, что всё правильно. Тогда отец Севастьян спросил, что это с ним приключилось. Жбан заявил, что был ему и его работнику свыше дан знак о том, что им следует исправиться. Поехали они вчера с работником в имение к боярину Говорову, чтобы купить пиво и хмельной мёд, а по дороге вели грешные разговоры. И вот на самом подъезде к имению увидели они за собой погоню, – с удовольствием рассказывал торговец.
–И кто же за ними гнался?
–Белые всадники, посланные из самого ада. Кони у них были белые. Глаза горели красным огнём, из ртов исходило зловонное дыхание, из-под копыт летели искры.
–Глаза горели у кого – у лошадей или у всадников? – уточнил Щит.
–У тех и у других, – пояснил торговец. – Жбан и его работник еле спаслись, бросив  в них кошелёк с неправедно  нажитыми деньгами.
–И помогло?
– Всадники мгновенно растворились в воздухе.
–Кто бы в меня так кинул! – мечтательно сказал Щит.
–И это всё? – поинтересовался Савич. – Из–за Жбана на ночь глядя  весь город на ногах?

–Если бы всё! Прибыл подвоевода Рагоза с боярином Жиневым. Они привезли десять человек челяди для допроса по поводу гибели боярской дочери! Жинев хотел, чтобы на дознание доставили больше народу, но подвоевода не согласился.
–Полностью поддерживаю подвоеводу! – прокомментировал Савич. – Вот когда его привычка лишний раз не отягчать себя лишними делами, нашла полезное применение!
–Сказать честно, для всей этой челяди  – большое везение оказаться в тюрьме крепости, – доверительно понизил голос торговец. – Говорят, если бы боярин сам начал расследовать это дело, в его имении никого бы не осталось в живых!
–Такой лютый у него характер? – спросил Щит.
–Свирепый – не то слово! Хотя в этом деле можно понять человека – дочка-то  была единственная!

– Странно, что имение Жиневых находится далеко от реки, а дочка утонула, – словно случайно заметил Щит. – Как только она оказалась вдали от дома?
– Говорят, – сказал один из стоявших в их группе горожан, – характер у этой Анны был такой же необузданный, как у отца. Уж если она что в голову возьмёт, так настоит на своём. Челядь боялась и ей отказать, и отцу пожаловаться.
Дальше беседа пошла в неинтересном русле, поэтому Савич и Щит двинулись дальше в крепость. Сдав рыбу бабе, готовившей для находившихся на службе в крепости бояр, они направились к канцелярской избе. На крыльце они встретили ожидавшего своей очереди на приём у наместника Хомяка Евлахова.
–Кто у Ивана Юрьевича? – спросил Савич.
–Жинев. Всё порывается на клочки растерзать свою челядь. Князь и подвоевода уговаривают его отложить допрос до завтра.
–А как дела у тебя?
–Ничего. Я чуть не на коленях облазал имение Фёдоровых и его окрестности. Дождь смыл все следы.
–Слышал, на корчемника Жбана тоже напали какие-то белые всадники?
–Может, ему спьяну померещилось?
–С ним был работник. Не могло же им разом померещиться одно и тоже?
–Наверно, не могло.
Мимо крыльца в одну из башен крепости прошёл боярин.
–Кстати, днём вот этот парень стоял на страже на въездных воротах в город, – понизил голос Хомяк. – Боярин Микита Якимов разговаривал с ним о чём–то, а потом дал грош.

–Ну и что? – спросил Ян Щит. – Может, он был ему должен.
–Может быть, только когда к ним подошёл второй стражник, они замолчали, а когда он отошёл, то снова заговорили, – ответил Хомяк, но, не увидев интереса к свои словам, перевёл разговор на другую тему. – Послушайте, мы все-таки друзья, не могли бы вы попросить помочь мне?
–А что случилось?
– Да отец хочет меня женить.
–Помнится, ты сам советовал своему другу жениться.
–Но Одинец был совсем один, а у меня родни – со счёта можно сбиться. Я не то чтобы хочу быть непокорным родительской воле, упаси Бог, но сейчас, когда пропал мой друг, я думать не могу ни о какой женитьбе. Не могли бы вы помочь мне убедить отца отложить свадьбу?
–Бедняга, – посочувствовал Щит, – а ты невесту свою видел?
–Какой там! Я увижу её в лучшем случае перед свадьбой, а в худшем – прямо на ней. Надеюсь, она не очень страшная. Хотя здесь ни на что нельзя полагаться, мой отец на красоту смотреть не будет, только на пользу и выгоду. Мои родители уже посетили её дом, и она по обычаю поднесла им ковш с вином, не разлив ни капли, а также сразу нашла иголку, оброненную матушкой. Из этого я заключаю, что равновесием у неё всё в порядке, и зрение отличное
–Значит, ты знаешь, из какой она семьи?
–Знаю, конечно, – пожал плечами Хомяк.
–И тебе не любопытно на неё поглядеть? – не унимался Ян.
–Интересно, конечно. Мне же с ней всю жизнь потом мучиться, ведь от свадьбы, как от смерти, никуда не денешься. Но сейчас мне не до неё. Я всё время думаю об Одинце.

–Так ты полностью исключаешь, что он мог бежать за границу? – живо спросил Савич.
–Конечно, полностью. Не такой он человек. Я его хорошо знаю, ведь это мой лучший друг. Так вы поможете мне поговорить с отцом об отсрочке свадьбы?
–Попробуем, – пообещал Ян. – Твой отец очень строгий?
–Человек – кремень. Если что сказал, значит – сделает.
–Послушай, Хомяк, можно задать тебе один нескромный вопрос? – загадочно прищурился Ян Щит. – Только не обижайся, ведь мы  – друзья.
–Спрашивай.
–Вот твой отец – человек строгих правил, как же его угораздило окрестить своего ребёнка Хомяком?
–Да это такая история… Я даже не знаю, как моя семья из неё выкрутится. Когда я родился, то матушка моя долго болела. Отец взял меня и  поехал в город крестить один. Не знаю, как это случилось, но только они с отцом Севастьяном поссорились. То ли отец Севастьян не на шутку  рассердился, то ли и вправду других имён в святцах в этот день не было, но только дал он мне такое имя, что не выговорить. Мой отец вышел из церкви, очень переживая, что матушки нет с ним рядом. Он даже уже не мог сердиться на отца Севастьяна, так как боялся, что забудет имя. Вот если бы матушка была рядом – она бы не забыла. Если честно, я думаю, что если бы она была рядом, то я  бы такого имени не получил.
И вот отец сел на телегу со мной на руках и поехал обратно, всё время повторяя про себя моё имя. Когда уже проехали половину пути, он увидел на дороге камень и захотел предупредить возницу, да не успел. Телега подпрыгнула, он вцепился в меня, чтобы не уронить, и тут с ужасом понял, что то мудрёное прозвание, которое мне дал отец Севастьян, совершенно вылетело у него из головы.
Ох, и ругала же его матушка по возвращении! Сначала она собира-лась, как только почувствует себя лучше, ехать во Мценск сама, но сначала наступила жара, потом сенокос, потом уборка озимых, потом что-то случилось у родственников. В общем, сначала везти её было некому, затем наступила зима, а после было не до того, а там уже было стыдно спрашивать. Хомяк – это прозвище, которое прилипло ещё в детстве за толстые щёки и рыжину.  Я уже привык. Даже хорошо, что никто не знает моего крестильного имени – сглаз не смогут навести. Но вот как быть на свадьбе? Там же нужно оглашать настоящее имя, а у нас никто его не знает! И смешно, и стыдно…

–Вот это история! – присвистнул Ян. – А твой отец вообще ничего не помнит о твоём имени?
–Только то, что оно было очень длинным и очень трудным. Он вообще не знал ни одного человека с таким именем.
–Может, Вонифатий? – предположил Ян. – Или Пантелеймон?
–Пантелеймон легко запоминается, – возразил Савич. – Может, Евникиан?
–Это тоже не трудно запомнить.
–Я не знаю, – пожал плечами Хомяк.
В этот момент дверь распахнулась, и из канцелярии вышел багровый боярин Жинев, за которым, убеждая его в чём-то, шёл подвоевода Рагоза. Пропустив их, Хомяк, Савич и Щит вошли внутрь, чтобы отчитаться перед наместником.
–По делу с боярами Фёдоровыми мы явно зашли в тупик, – констатировал князь Иван Юрьевич. – А вот выловленная в реке одежда даёт нам шанс установить место совершения преступления против Анны Жиневой. Я согласен с вами, что она отправилась на какое-то языческое сборище. Но вот что это было за сборище? Кто ей рассказал о нём? С кем она туда поехала?
–Вы думаете, что она поехала?
–Если днём от имения до реки полдня пешком, то ночью, чтобы по-спеть на это празднество и успеть вернуться, а я думаю, что она рассчитывала вернуться, нужно было ехать верхом, причём с человеком, который хорошо мог найти во тьме дорогу.  Здесь явно замешан какой-то парень. Какая бы смелая не была женщина днём, ночью одна в такую даль без провожатого она не отправится. Впрочем, эти подробности можно будет узнать завтра на допросе челяди. Больше уже сегодня мы ничего не узнаем. Ступайте отдыхать.

–Иван Юрьевич, у нас к вам просьба, – просительным голосом сказал Щит.
–Просьба? Какая просьба?
–Да вот Хомяк Евлахов очень переживает  за исход расследуемых дел, очень хочет способствовать раскрытию преступлений, тем более, что пропавший боярин Фёдоров – его близкий друг. А отец его ничего не хочет слышать, и желает его женить.
–И что же вы от меня хотите? Женить сына – воля отца.
–Попросите отца Евлахова отложить женитьбу до конца расследования, тем более, что дельных людей у нас мало, а от Хомяка – немалая польза.
–Да, дельные люди нам сейчас нужны. Ну, что же, Евлахов, я поговорю с твоим отцом.
Выйдя из канцелярской избы, друзья поздравили друг друга и разошлись: Щит и Савич отправились ночевать в караульную башню, а Хомяк зашагал в город на свой осадный двор.