Больные знаки, или Семиотика жизни

Глава первая, теоретическая: философия, породившая математику, породившую физику, породившую синергетику.
Физик и астроном Франсуа Араго сказал, что Нептун – это «планета, открытая на кончике пера», потому что её открытие связано прежде всего с математическими знаками, которые были использованы французом Урбеном Леверье – математиком, занимавшимся небесной механикой и выполнившим математические расчёты орбиты Урана, которые показали, что эта планета испытывает воздействие ещё одного небесного тела, расположенного дальше от Солнца, чем она.
Но никто ни во что не верит, если это «что-то» или «ничто» отсутствует в поле его видения, ибо мышление человеческое устроено по непререкаемому окулистическому принципу: «зуб неймёт, что глаз не видит», и потому человеку в целом свойственно во многой степени не-верие, без-верие, недо-верие, ино-верие и суе-верие, особенно в креационных и демиургических вопросах. И поэтому, чтобы доказать, что планета, влияющая на Уран, существует, расчёты Урбена Леверье непременно должны были быть проверены визуально.
Впервые Нептун удалось увидеть 24 сентября 1846 года астрономам Иоганну Галле и Генриху Луи д’Арре в Берлинской обсерватории, однако датой открытия новой, по счёту восьмой планеты всё же считается 23 сентября – день, когда был начат её телескопический поиск на звёздном небе. Смещение даты открытия на один день назад произошло прежде всего по причине скрытого оправдания математического недоверия, но, конечно же, никто нам сейчас в этом не признается.
И именно в тот момент, когда математика и астрофизика сошлись во мнениях, новая неизвестная планета начала существовать в мышлении людей. Однако же… Это правило не носит универсального характера, и мы можем иногда видеть то, что вообще или хотя бы уже не существует, например Столпы творения – скопления газа и пыли, растаявшие в космическом пространстве около тысячи световых лет назад, но продолжающие радовать глаз астрономов по сей – самый настоящий, несущий нас в бесконечных пространствах космоса – день.
Математику мы тоже увидеть не можем. Следует ли из этого, что она не существует так же, как не существуют, например, драконы? «Вряд ли», – скажет вам любой нормальный математик. А это значит, что не всё, что не видимое, то есть визуально не проявленное, есть не существующее. Математика, например, существует, и наше неверие в неё не избавляет её от ответственности перед её же существованием.
Иногда мы видим то, чего нет, иногда не видим того, что есть, иногда же видим, что оно есть, но для чего оно есть – непонятно. Мир существует независимо от нас, и в этом своём существовании он не обязан перед нами отчитываться.
Математика – это знаки и их связи, выраженные абстрактными отношениями. Это максимальная абстрактность, доступная человеческому мышлению. Абстрактнее математики только Бог, ибо он абсолют. Из этого следует, что Бог – это абсолютная абстрактность, человеческому мышлению недоступная, потому что мышление это заключено в предмет – человеческое тело: если мы не можем доказать математику, как сможем мы доказать Бога?
И потому человек всего лишь у-бог, и участь его быть не с Богом, а подле Бога. И хорошо, наверное, что мы есть у Него.
К математике же человек находится всё же намного ближе.
Философия, данная через математику – это тоже абстрактность. Николай Кузанский, он же Николай Кребс, немецкий философ, теолог и математик, кардинал, кстати, Римской католической церкви и, как ни странно, гуманист, ещё до Фридриха Гегеля, но уже после Гераклита занимавшийся диалектикой, утверждал неутверждаемое: в своём трактате «Об учёном незнании» он писал, что единое и бесконечное суть одно и то же. И, поскольку «единое» – это материя, а «бесконечное» – это время, или наоборот, он по стойкой философской привычке объединял их в неделимое целое. Однако времена древних греков, приветствовавших эту идею, потому что смотревших в причины и следствия, а не перед собой, к тому времени уже давно прошли; наступала эпоха научной физики, точно на практике знавшей, что t – это время, а m – это масса, в теории всё же – более для порядка – соблюдавшей единство.
И тогда, чтобы примирить теологию и математику, кардинал, он же математик и философ, ввёл в оборот формулу совпадающих противоположностей – максимума и минимума. Максимум, он говорит, – это нечто, больше чего быть ничто не может, оно совпадает с единством и является бытием. Абсолютный максимум единственен, потому что он есть всё и всё есть в нём, это высший предел – но предел бесконечный. Ему ничто не противостоит, потому что нет ничего, что могло бы существовать вне его, и поэтому с ним совпадает минимум, и максимум, тем самым, находится во всём, в том числе в минимуме.
Далее же следует абстракция с точкой и окружностью: Вселенная, утверждает Кузанский, как бы имеет повсюду центр и нигде окружность, ибо «её окружность и центр есть Бог, который всюду и нигде». Более понятно, думаю, можно показать это совпадение на точке, уходящей в прямую: точка – это минимум времени и пространства, её максимум – прямая, исходящая из неё и в любой момент могущая вернуться в неё, потому что линия существует в точке. Из этого следует, что мгновение равнозначно вечности. Об этом, наверное, и писал Курт Воннегут, когда рассказывал о тральфамадорцах, способных видеть линейное время во всей его ретро- и перспективе.
Есть ещё у Кузанского и абстракция с Богом, которая гласит, что Бог есть минимум, потому что в мире его не может не быть, он существует, и это единственно достигаемый минимум – меньше, чем есть, а есть он один, Бога быть не может; он же есть и максимум, потому что больше, чем есть, а есть он в достигаемом максимуме один, его тоже не может быть, и он не может быть ничем превышаем. Один равен одному, следовательно минимум и максимум совпадают.
Далее же идёт вот что: «Человек есть Бог, только не абсолютный, раз он человек; он человеческий Бог (humanus Deus)». Это идея совпадения Бога и человека; здесь нет чистой математики, здесь начинается физика, представляющая человека в его свёрнутом состоянии – человека, которому надо развернуться, чтобы достигнуть своей наивысшей степени в рамках заложенной в него потенции. И уже звучит не убедительно. А всё почему? Потому что законы микромира и макромира не всегда совпадают. Частично они разные. И то, что в микромире не будет действовать с точки зрения евклидовой, например, геометрии, вполне так себе ничего будет работать в макромире с точки зрения геометрии неевклидовой. И введённая Николаем Лобачевским «отрицательная кривизна» тому прекрасное доказательство. В общем, математика – это сила, особенно если она чистая.
Трижды человек был низвергнут с небес и лишён уникальности: первый раз, когда ему сказали, что он вместе с планетой, на которой находится, больше не центр мира; второй – когда оказалось, что Вселенная, как бытие, лишь бесконечное количество бесконечных миров, и поэтому мир, в котором человек пребывает, больше не есть мир, возлюбленный Богом и таких миров у Бога навалом; третий – когда выяснилось, что у него, как и у бездушных животных, есть управляющая им физиология и по сути своей он пусть и sapiens, но всё-таки homo. И во всём этом виновата математика. Если бы не она, не было бы ни физиков, ни астрономов, ни психоанализа, ни синергетики, ни кого бы то ни было ещё, потому что в основе любой науки лежит логика, а в основе любой логики – математика, ну а до математики, конечно же, была философия. И чем абстрактнее логика, тем больше она математика, чем она предметнее, тем больше она жизнь.
Получается, что математика, восхваляя Бога, угнетает человека. Она, доказывая Его абсолютность, показывает нам нашу временность.
И всё же математика – это одна из двух самых сильных семиотических, то есть знаковых, систем. Сильнее её разве что только язык. И синергетика.

Глава вторая, практическая: семиотика, породившая человека, не породившего ничего.
Итак, математика, как и Бог, абстрактна. А вот люди далеко не абстрактны. Мало того, они весьма впечатлительны. И даже самые неверующие из них в глубине души своей – математики, потому что они ищут знаки – в мире ли, во Вселенной – знаки, подтверждающие их судьбу, доказывающие то, что они идут правильно. Ощущение неправильно прожитой жизни или ощущение проживания жизни не своей толкает людей на то, из-за чего им снова приходится искать выход. И всё равно в любой непонятной ситуации им хочется, чтобы всё было понятно, поэтому мало кто из них идёт в математики и много кто доверяется гадалкам.
Любой абсурд, в общем-то, имеет объяснение и перестаёт быть таковым, если приобретает видимые причины и следствия. Следовательно, абсурд по сути своей, есть просто причинно-следственный вакуум, незнание нами происходящих событий, потому что приписывание чему-либо причин и следствий приписывает этому чему-то смысл, даже если всего этого у этого чего-то не существует. 
В первой серии второго сезона «Отчаянных домохозяек» стоящая посреди поздневечерней дороги спивающаяся престарелая Айда Гринберг, возведя руки, в одной из которых бутылка виски, к небу, бросает вызов Всевышнему и просит утолить её жажду, дав знак. В этот самый момент в соседнем доме происходит борьба местного водопроводчика Майка Дельфино с сыном Пола Янга – соседа, у которого застрелилась жена, – психованным подростком Заком Янгом. Пассия Майка Сюзанн, пытаясь помочь возлюбленному, стреляет из револьвера, пуля летит в окно и попадает прямо в вознесённую к небу Айдой Гринберг бутылку. В руке старухи остаётся лишь зелёное горлышко с осколками бутылочного тела. «Пути господни, конечно, неисповедимы, но уж больно прямолинейны», – заключает ошарашенная Айда. Но знак есть знак, и он получен.
Так и каждый из нас хочет, чтобы всё было знаково и при этом понятно. Но такого не бывает. Мозг обманывает нас, заставляя искать то, что будет гарантировать ему сохранение его физического существования, – наша биологическая природа хочет жить. Это душе всё равно, потому что она вечная.
На рубеже веков в британском метро таблички «Выхода нет» поменяли на таблички «Выход там», и это, по признанию многих людей, спасло им жизнь. Слаб человек духом. И делает слабым другого.
Мне странно, когда кто-то говорит: «Всё будет хорошо». Мне в этот момент думается, что прежде всего «всё будет», и этого одного уже вполне достаточно, чтобы продолжать жить. А как это будет? Как-нибудь по-другому. В конце концов, «хорошо» или «плохо» – это людские категории, а не бытийные. Это чувства и ощущения. Судьба же чувствовать не умеет.
«Всё будет хорошо» работает тогда, когда, например, уволили или муж ушёл, то есть когда плохо, но поправимо хоть в какой-то степени. Смерть иногда тоже под это подходит. Но вот некоторые вещи изменить нельзя, об этом говорил Куприн в «Гранатовом браслете», когда писал о случаях, произошедших в армейской среде. Особенно поражает история прапорщика, бросившегося под поезд из любви к жене полкового командира, шепнувшей ему: «Вы всё говорите, что любите меня. А ведь, если я вам прикажу – вы, наверно, под поезд не броситесь». Далее же было вот что: «А он, ни слова не ответив, бегом – и под поезд. Он-то, говорят, верно рассчитал, как раз между передними и задними колесами: так бы его аккуратно пополам и перерезало. Но какой-то идиот вздумал его удерживать и отталкивать. Да не осилил. Прапорщик как уцепился руками за рельсы, так ему обе кисти и оттяпало… Пришлось прапорщику оставить службу. Товарищи собрали ему кое-какие деньжонки на выезд… И пропал человек… Самым подлым образом… Стал попрошайкой… Замёрз где-то на пристани в Петербурге».
Что-то подобное каждому из нас рассказывали. Мне рассказывали вот такой случай. Стройка. На стройке разные люди работают. Один из них, таджик, увидел слетающий со строительной конструкции металлический лист и побежал его ловить. Листом ему обрезало все пальцы.
Я вспомнила эту историю, когда подавала нищему. Нищий этот стоял зимой в банке между внешней и внутренней дверями, тихо стоял, даже ничего не просил. Я сунула ему сто рублей. Он поднял руку, чтобы взять деньги, и, посмотрев мне в глаза, сказал:
– Благодарю.
Его рука была без пальцев.
И это «благодарю», не «спасибо» даже... Я не хочу судить, не хочу осуждать. Чёрт знает, что произошло в жизни этого человека до того, как он попал в этот банк и встретился со мной. Бог знает, что стало с ним потом. С собой бы для начала разобраться…
Но вообще есть разница между «благодарю» и «спасибо». Современная разница заключается в стилистике, в результате чего обычное «спасибо» редко пересекается с высоким «благодарю». Но смысл здесь намного глубже, и он полностью соответствует русской ментальности, полагающейся если уж не на бога, то на «авось» и «небось». «Благодарю» выражает свободу воли человека, его волеизъявление делать добро. Благо дарю тебе, человек, – это выбор, это движение души, это сила. «Спасибо» же, напротив, определяется не волей человека, а его стремлением полагаться на провидение. Спаси бог – это предопределение, божья воля, полагание на силы, человеку неизвестные и недоступные: отдаю тебя богу на произвол судьбы, но прошу его за твою помощь мне спасти тебя. Это отсутствие ответственности. Человек предполагает, бог располагает – вот что хорошо проясняет разницу между «благодарю» и «спасибо». Может быть, поэтому «благодарю» значимее, а «спасибо» обширнее и повсеместнее.
Бинарные оппозиции вообще характерны для русского менталитета. Стыд и срам, свобода и воля, правда и истина, добро и благо – много их зашито в русском языке. Они нужны русскому человеку, потому что определяют внутреннюю и внешнюю сторону одного и того же явления. Срам, свобода, истина, добро – это явления социальные. Стыд, воля, правда, благо – явления индивидуальные. Человек может быть внешне свободен, но внутренне безволен. Он может испытывать чувство стыда за поступок, который срамным не является. Он может быть добрым или только лишь совершать благие поступки. Мы не делаем людям добра, мы желаем им всяческих благ, потому что благо направлено на субъекта, а добро распространяется на всех, и мы за него не ответственны.
Каждый человек обладает собственной правдой, но истина – это то, что распространяется на всех. Правду ещё нужно доказать, она рождается a posteriori, истина же существует a priori, и смысла доказывать её нет. Это будет так же естественно и нелепо одновременно, как доказательства существования Бога Фомы Аквинского: кто верил, тот продолжит верить, кто же не верил, тот верить не начнёт, потому что вера не достигается логикой и не подчиняется ей.
Церковь сама по себе организация загадочная. Ею более пятисот лет было запрещено и не признаваемо знание о том, что Земля круглая, словно Бог не мог создать Землю круглой. Признание круглости планеты состоялось только в 1992 году. Однако за год до этого, в 1991 году, эсперанто был признан одним из рабочих языков Ватикана, как будто искусственный язык допустим для религии, ведь «в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».
Стоит, наверное, также упомянуть и о том, что в известный, включающий более четырёх тысяч книг «Индекс запрещенных книг» («Index librorum prohibitorum») Ватикана, впервые изданный в 1559 году, переживший тридцать два издания и отменённый только в 1966 году, попали книги Оноре де Бальзака, Джордано Бруно, Вольтера, Томаса Гоббса, Гольбаха, Рене Декарта, Дени Дидро, Эмиля Золя, Жана Лафонтена, Жан-Жака Руссо, Бенедикта Спинозы, Жоржа Санда, Генриха Гейне, Клода Адриана Гельвеция, Френсиса Бэкона, Пьера Бейля, Виктора Гюго, Иммануила Канта, Жюльена Офре де Ламетри, Джона Локка, Адама Мицкевича, Блеза Паскаля, Пьер-Жозефа Прудона, Стендаля (Мари-Анри Бейля), Гюстава Флобера, Карла Маркса, Фридриха Энгельса… Список можно продолжать. Эмиль Золя писал: «Нет почти что книг, на которые не извергала бы свои громы церковь. Если порой и создается впечатление, что церковь закрывает глаза на некоторые книги, то это лишь потому, что она не в силах преследовать и уничтожать всё, что выходит в свет».
Однако же при этом каким-то загадочным образом в этот индекс не попала книга Адольфа Гитлера «Mein Kampf». В общем-то, конечно, понятно, почему не попала: Гитлер был религиозным человеком. Что, впрочем, не мешало ему уничтожать людей, просто церковь это не учитывала: теоретически Гитлер не разрушал основы религии.
Идея Гитлера имела много субъективных оснований. В частности, все знают, например, что он привлёк и успешно в исковерканном виде отработал макиавеллевское «цель оправдывает средства». И многое другое у некоторых других. Но особая его любовь принадлежала Мартину Лютеру.
В этом вопросе, как и во многих других, интернет выпячивает попсовое и расхожее и прячет глубокое. Теперь уже сложно найти информацию о том, как всё было на самом деле, это знают только узкие специалисты, но вопреки этому каждый, кто умеет пользоваться поисковиком, считает себя просвещённым. Он присваивает себе знания, взятые с просторов человеческой болтовни, составляющей информационный шум, разбавленный информационными помехами. Мы теряем ценность информации, усиливая антропологический кризис, существование которого мало кто хочет признавать.
Так вот, возвращаясь к Адольфу Гитлеру и Мартину Лютеру: именно Гитлер растиражировал мнение, что Лютер – первый антисемит. Во-первых, не первый. До Лютера о том, что евреи распяли Христа, писал, например, Иоганн Рейхлин. И некоторые другие тоже. Гитлер же, маниакально любивший знаковость во всём, как любят её все с люди, повреждённые психическими отклонениями, изломанные и искажённые, – и даже не саму знаковость, а подтасовку фактов, проявляющуюся в желании увидеть то, чего нет, дату проведения Хрустальной ночи приурочил к дате рождения Мартина Лютера, никоим образом в этом событии не виноватого. Просто Гитлеру это было удобно – найти знак и ему поклоняться.
Энциклопедия даёт следующую информацию: «Хрустальная ночь, или Ночь разбитых витрин, – еврейский погром, серия скоординированных атак по всей нацистской Германии, осуществлённых военизированными отрядами и гражданскими лицами в ночь с 9 на 10 ноября 1938 года. В результате нападений многие улицы были покрыты осколками витрин принадлежавших евреям магазинов, зданий и синагог. Поводом для погрома стала смерть в Париже немецкого дипломата Эрнста фом Рата после покушения на него польского еврея Гершеля Гриншпана, интерпретированная Геббельсом как нападение международного еврейства на Германию и фюрера. После Хрустальной ночи последовало дальнейшее экономическое и политическое преследование евреев, и она рассматривается историками как часть расовой политики нацистской Германии и знаменует собой начало окончательного решения еврейского вопроса». И далее про ненависть фашистов к евреям. Вот только непонятно на первый взгляд, чем так евреи не угодили Гитлеру и его сподвижникам. Но хорошо сказано про «интерпретацию», потому что интерпретация не есть объяснение, как повод не есть причина.
В той же энциклопедии сказано, что «10 ноября 1483 года в Лютерштадт-Айслебене в Германии появился на свет будущий немецкий христианский богослов, ведущий переводчик Библии на немецкий язык, один из создателей немецкого литературного языка Мартин Лютер». Там же указано, что в 1543 году Мартином Лютером был опубликован памфлет против евреев, имевший название «О евреях и их лжи» («Von den Juden und ihren L;gen»). Это, как утверждают многие, стало основой антисемитизма, рождение которого связано с рождением юдофоба Лютера. Получается, что 10 ноября – дата ненависти к евреям.
Однако… Мы знаем, что, даже если всё просто, всё совсем не просто. Во-первых, противостояние иудеев и христиан создал не Лютер, оно возникло с первых дней зарождения христианства как такового. Во-вторых, несмотря на естественным образом исторически возраставшее напряжение в отношениях между евреями и христианами, каждое реформистское движение, будь то гуситы, лютеране, пуритане, анабаптисты или субботники, пыталось обновить христианство, подводя его к апостольскому духу и возвращая к истокам христианства, к Ветхому Завету, а следовательно, и к еврейским духовным ценностям, потому что, и это признавали многие, и Иисус (Иешуа), и Павел (Савл), создатель христианской церкви, вышли из еврейского народа. Паписты противостояли Реформации, поскольку, они были в этом убеждены, лютеранство вело к кальвинизму, кальвинизм – к унитаризму, унитаризм – к адвентизму, а от адвентизма до иудаизма – всего лишь один шаг.
Вообще-то, сам Лютер фашистской ненависти к евреям не проявлял, а его «евреи, распявшие Христа», были лишь некоторыми людьми среди прочих иных людей, не поверивших в христианского Бога. Евреи для него – народ, не признавший Христа и поэтому отверженный Богом. Его интерес к евреям был чисто миссионерским. И в этом отношении он считал, что нужно переломить общественное мнение и расположить народ к евреям. В трактате 1521 года он пишет, что милость Божья, которой Израиль сподобился через рождение Христа, в авраамовом семени, то есть в евреях, будет длиться вечно, и утверждал, что «евреи – лучшая кровь на земле», «только через них святой Дух пожелал дать священное Писание миру; они Божьи дети, а мы гости и чужие; мы, подобно ханаанской жене, должны довольны быть тем, что, как псы, питаемся крошками, падающими со стола своих господ». После обвинения его эрцгерцогом Фердинандом Австрийским, братом императора Карла V, на рейхстаге в Нюрнберге в богохульстве, Лютер пишет в памфлете «Иисус Христос, рождённый евреем», датированном 1523 годом: «Прошу каждого поступать с евреями по доброте и обучать их Евангелию. В таком случае мы можем надеяться, что они придут к нам».
Но Гитлер увидел в этом знак и интерпретировал этот знак в соответствии со своей болезнью, сопряженной с больной религиозностью. Здесь всё сошлось – любовь ко всему немецкому, сопровождающаяся ненавистью ко всему еврейскому, но не у Лютера – всего лишь у Гитлера. Это вечный поиск врага – бессмертной гидры, поиск, характерный для людей, людьми которые являются исключительно на основании внешнего фактора – структуры их биологического тела. И это является основанием, чтобы приписать их к биологическому виду homo sapiens, потому что, чтобы относиться к этому виду, не обязательно иметь душу, достаточно наличия вертикальной походки, большого объёма головного мозга и подвижной развитой руки. Но это – как утверждают биологи.
Знаки есть. И они имеют место быть в нашей реальности. Математические, нотные, дорожные – они формируют сложное семиотическое поле человеческой жизни. И люди учатся их интерпретировать. Вот только знаки судьбы интерпретировать им не удаётся. Может быть, потому, что знаки эти – замысел Бога?
P. S. Эта книга тоже знаковая. Вы можете насобирать здесь разных знаков с лукошко. Но самый главный знак – это количество страниц чистого текста. Error 404 Not Found.