Старик

­­­­­­­­­­­Он всегда узнавал о наступлении утра по лёгкому прикосновению ветра. Уже много лет это прикосновение было единственной нежностью в его жизни.
Звёзды кружили и мигали над ним в фантастическом танце.
Порой ему слышалась сверху какая-то неясная музыка.
Он вставал, пил воду из старой алюминиевой кружки и выходил из своего укрытия, которое иногда про себя иронично называл шатром.
Все движения его были полны осмысленного автоматизма. Хромая, подходил он к сараю, брал мотыгу, лопату и ещё какие-то самодельные орудия без названия. Скрипя и подкашливая, он стряхивал старой тряпкой пыль с деревянных частей. На планете много пыли. И откуда только эта пыль берётся? Даже там, где нет ничего, ни животных, ни портьер, ни ковров.
Впрочем, он давно свыкся с отсутствием всего этого. У него почти не было желаний, и новости его совершенно не интересовали. С тех пор, как он, вернувшись из странствий, окончательно поселился здесь, его главной и единственной заботой был маленький участок насыпной земли среди сплошных камней, на котором беспорядочно торчали какие-то кривые ростки с жёлтыми колючими стеблями. Растения эти, если можно их так назвать, давно выродились, не цвели и не плодоносили. Но он ухаживал за ними каждый день, как мог. Он просто знал, что должен это делать. Он брал орудия и возился в этой каменистой земле. И делал это с необъяснимым упорством, как если бы это придавало главный смысл его существованию.
Растения иногда начинали слегка зеленеть, а потом снова высыхали и черствели, как прошлогодний овёс. Их старые скрюченные корни торчали наружу из почвы и были похожи на громадных толстых пауков, застывших в угрожающих позах. Им не хватало только глаз, чтоб довершить это сходство.
Соседи подсмеивались над ним и никогда с ним не заговаривали, справедливо считая его придурковатым чудаком.

Когда-то, давным-давно, он был очень хорош, был вполне успешен, много летал, много изучал, много с кем общался. Но это было, казалось, на другой планете...И ничего не напоминало ему об этом, кроме, разве что, книги, валявшейся в тёмном углу. Ведь он не принимал подарков, а если принимал, то не хранил их.
Когда - то он любил, очень сильно и самозабвенно любил её.
Ничего, ничего не осталось в памяти, кроме аромата южной розы, который везде сопровождал её появление. С этого и началось их знакомство.
Иногда он пытался вспомнить, как это было...Он не запомнил ни её платья, ни взгляда. Лишь аромат, который источала её одежда и кожа.
И вся её фигура напоминала диковинное растение с глянцевыми листьями и красными лепестками губ.
Он очень старался для неё. Но всё, что он делал, вызывало у неё лишь ироничный смех. Она только требовала всё больше и больше жертв, всё больше доказательств любви. Иногда она говорила насмешливо :
- Нет, ты меня не любишь. Вот он - любит. Посмотри, что он подарил мне, какое чудо! В этом я чувствую себя настоящей королевой, - при том она примеряла что-то блестящее, с торжеством глядя на себя  в плотоядное зеркало.
И так было всегда. Но что поделаешь, очарованный красотой, он чувствовал невозможность быть где-то ещё, кроме как рядом с ней.
Он был, наконец, так счастлив, когда она однажды позвала его сама и сказала "люблю". Аромат розы разливался всюду по комнате, заполнял все клеточки, все углы. Розы были и в вазе, стоявшей на маленьком круглом столике. В тот год случился мокрый, но тёплый июнь. И частые дожди делали запахи ещё пронзительнее. Когда он гладил её волосы, ему казалось, что весь космос принадлежит им, и они улетали к звёздам...
Потом всё ушло. Она поменяла духи и больше уже
не пахла южной розой, а пахла скорее чем-то выуженным из морской стихии, солёным песком, водорослями, мелкими прозрачными медузами с душой, обозначенной красным пятном посередине.
Море выбрасывало этих медуз на берег, где они тихо лежали, умирая от жары и превращаясь в скользкую жижу.
Всё надоело, обрыдло. Это не была больше она, и не был он. И тогда они расстались. Она начала встречаться с другим. А он решил путешествовать. В дороге он встречал самых разных людей и любил слушать их рассказы. Он возил с собой блокнот и записывал в него всякие услышанные истории, иногда смешные, иногда трагические и трогательные, иногда ужасные в своей откровенности и циничности. Потому что люди часто бывают такими. Он составил целую коллекцию этих историй, рассказов о любви, и даже издал их все в одной небольшой книжке.
До сих пор ещё авторский экземпляр в обложке с золотыми звёздами валялся где-то в углу, покрытый засохшим чаем и плесенью. Никому не нужна старая любовь, да ещё чужая...
А через время он узнал, что она умерла.
Теперь он жил здесь, за поваленным ободранным забором, в своей дурно пахнущей палатке. Он уже не чувствовал запахов и ему было всё равно. Единственной его заботой был этот маленький клочок земли с искорёженными полурастениями - полупауками, за которыми он ухаживал, как мог, учитывая его весьма ограниченные возможности.
Как-то ночью, внезапно проснувшись от пронзительного свиста в небе, он увидел, как громадная звезда пронеслась мимо и осветила всё его жилище.
Потом ещё, и ещё. Одна из них проломила палатку. Звёзды стали сыпаться прямо на него, обжигая, мучая. Наверное, метеорит разорвался, подумалось ему. Он поднял руки, пытаясь прикрыть голову, но звёзды превратились в мелкие раскалённые осколки, похожие на угольки от костра, которые осыпали его всего. Они обжигали кожу. Это было больно. Но боль не имеет причин.
Он опустился на пол. С закрытыми глазами быстро стащил одеяло с койки и, накрывшись им с головой, пополз к своей грядке. Камни, валявшиеся на земле, рвали одежду и ранили колени. Когда он, наконец, дополз туда, огненный град понемногу затих. Но земля вокруг была горячая. Он осторожно открыл глаза. Красноватый отблеск ещё виднелся вверху, покрывая всё небо над ним.
С волнением осмотрев растения, он нашёл их не повреждёнными, более того: им понравились эти сильные световые вспышки, эти импульсы из космоса. Казалось, что стволы стали немного зеленее.
Ему сделалось радостно, с души свалилась тяжесть. Почему-то теперь он был спокоен за свои растения, он чувствовал, что, удобренные космической золой, они точно не погибнут, что бы с ним ни случилось.
Он присел на землю, вздохнул полной грудью. Затем, сняв со спины одеяло, он бережно, как ребёнка, укрыл им грядку. Он смотрел, смотрел... и наконец, понял, что ведь это не одеяло, а его старый плащ! Когда-то он просто перестал его носить и начал укрываться им по ночам, особенно в холодное время. А в былые годы этот плащ он носил долго и с удовольствием и очень нравился себе в нём. Теперь плащ давно выцвел, но материя ещё сохранила остатки цвета. По-видимому, плащ был сине-красный.
От нахлынувшего полуосознанного прошлого сжалось горло. Он провёл рукой по тощей шее и ощутил намотанный на ней рваный грязно-жёлтый шарф.И тут он вспомнил, что когда-то его называли маленьким принцем.