НОВЫЙ СОСЕД. ДВА СОСЕДА
День, когда у него появилась цель в жизни, Дан запомнит навсегда. Цель – недостижимая. Однако кто сказал, что если шансов достигнуть великой цели нет, то стремиться к ней не следует? Ну, кто-то, может, так и считает, кто-то, но не Дан. Тем более если в стремлении этом и заключается смысл жизни. Два в одном – и цель, и смысл.
А сначала было предчувствие. Появилось оно из ниоткуда, однако в тот именно момент, когда из-за поворота выскочила нарядная, ярко раскрашенная, вся в наклейках и со сверкающими на солнце дисками колёс, LADA Niva Legend, она же LADA 2121 (4 х 4), она же – просто «Нива». Подлетела она к недавно возведённому дому неизвестного будущего жильца деревни и остановилась, как вкопанная. Дорога по-деревенски ухабистая, с ямами и надолбами, а автомобиль этот глубоко нездешнего вида такое вытворяет. Это – удивительно. Тем более удивительно, что водителем оказался седовласый старикан, одетый словно байкер, только без шлема.
А уж когда из салона автомобиля бодро скакнул маленький ослик, всеми четырьмя копытами вцепившись в придорожную травку, Дан был сражён окончательно. Он даже не заметил, что резко подался вперёд и почти наполовину высунулся из чердачного окна.
Ослик! Настоящий! А как стоит! Он стоит так, словно позирует для того, чтобы быть отлитым в бронзе. Голова, правда, не неподвижна – налево повернулась, затем направо. А взгляд… Нет, глаз не рассмотреть.
Строительство этого дома началось ещё в начале лета. И строили его, как выразилась Хельга Михайловна, бабушка Дана, набегами. Действительно, в первый раз приехавшие строители сделали лишь фундамент, во второй – возвели стены из бруса и увенчали их стропилами. А вот теперь уже почти совершенно понятно, что жить в этом доме будут этот дед и ослик. Ну а как? Два чемодана, огромный рюкзак и две клетчатые сумки, плотно чем-то заполненные доверху. Это только то, что было в пространстве экспедиционного багажника.
Если бы Дан был способен, он бы спустился с чердака и помог новым соседям занести вещи в дом. Это было бы правильно. Однако не всё правильное возможно. Поэтому Дан всего лишь мыслями и всей душой был с приехавшими, которые ему сразу понравились, но не готов был оказаться ими обнаруженным. И, вероятно, зря. Ведь если бы его заметили, а затем попросили помочь перенести извлечённый из автомобиля багаж, что, конечно, вряд ли, то он не сумел бы отказаться. И спустился бы с чердака, и вышел бы на улицу, и подошёл бы к ним.
И да, пришлось бы знакомиться. И называть своё имя. А вот это уже не просто. Он именовал себя Даном. Только лишь он сам – себя. И больше никто. Бабушка и другие обычно называли Даней, в случаях крайней необходимости – Данилой Грозушкиным. Без отчества. Которое было, однако упорно игнорировалось. Даня так Даня. Дан хмурился, но ничего не говорил. Просто молчал. Это было не трудно. Мучительно было чувствовать на себе чужие взгляды. А ещё – встречаться с кем-либо глазами. Кроме, разве что, бабушки. И то не всегда. Обычно и ей-то он в глаза не смотрел. И нарывался порой на свирепый окрик: «В глаза смотреть!» Но это лишь когда был либо виноват, либо подозревался в чём-то. И когда у Хельги Михайловны было скверное настроение.
Сколько времени прошло бы, прежде чем состоялось бы знакомство с новыми соседями, можно лишь гадать. Дан и гадал. Ну, думал, прикидывал, строил предположения. А потом в собственном огороде столкнулся с Карлосом. Так, со слов бабушки, звали ослика. Карлос неторопливо пощипывал морковную ботву прямо с грядки. Дан непроизвольно вскрикнул. От удивления и возмущения. Разве это допустимо – лишить морковочек, ещё молодых, совсем маленьких, возможности расти, набираясь красоты и силы от солнечного света?
- Да, несомненно, - как бы ответил ослик Карлос, подняв голову и открыто и прямо посмотрев на Дана. По крайней мере, именно такой ответ читался как в его весёлом взгляде, так и вообще во всей физиономии, кажется, слегка насмешливой.
- Нельзя! Уходи! – сказал Дан строгим голосом и для наглядности обозначил своё требование взмахом руки. – Если увидит бабушка…
Карлос перестал жевать и не без разочарования во взгляде, заметно посерьёзневшем, осмотрел Дана. Дан внутренне поёжился и отступил чуть назад. Ослик – это как лошадь, правда, маленькая. А лошадь способна и укусить, и ударить. И передними ногами, и задними.
- Ну, я могу нарвать моркови и отдать тебе ботву. Всё равно её прорежать надо, - сказал Дан. Подумав, добавил: - И сами морковки отдам. Нарву, помою в бочке…
Карлос ещё раз ощупал Дана внимательным взглядом, затем повернулся и пошёл. Дан хотел остановить ослика, но не знал, как это сделать. Кричать? Догонять? Забежать вперёд и попытаться остановить Карлоса и не пустить к задней калитке, к которой тот, судя по всему, и направлялся?
В общем, так, истуканом, Дан и простоял, пока Карлос не исчез из поля его зрения. Потом подошёл к отворённой задней калитке и остановился, крепко задумавшись. И было о чём. Калитка должна быть всегда закрыта. И её необходимо не просто затворить, но и проволочную петлю накинуть.
Однако если это сделать, то получится, что Дан выгнал из огорода ослика Карлоса, у которого умный, весёлый и необидно насмешливый взгляд. Дан попятился, затем повернулся и побежал. Он вернётся к себе на чердак, в свою резиденцию, и там ещё раз обо всём хорошенько подумает.
И всё-таки… калитка не может оставаться незапертой. Дан, прервав бег, перешёл на шаг, затем повернулся и побрёл обратно. Он прикроет калитку и… Да, прикроет калитку и петлю набросит. Наверняка же Карлос самостоятельно сбросил её. И если в первый раз у него вышло, то и во второй получится, несомненно.
- Вот и договорились. Договорился, - вслух подумал Дан и тотчас огляделся по сторонам. Да нет, он один, никто его мысли расслышать не способен, не существует ещё таких технологий.
Технологий не существует, а что-то другое существует. Это другое существует, и нет покоя в душе. А этот покой нужен. Ну, до того момента, пока скучно не станет. Но скука Дана практически никогда не одолевала. Так, касалась порою крылами слегка. Обмахнёт и улетучится, не мешая думать, тревожиться и мечтать. И читать, конечно.
А уж в дни, когда ему предстояло вынужденно общаться с большим количеством людей, было и вовсе тяжко. Но никуда не денешься. Можно лишь перед выходом подняться на чердак и осмотреть видимую часть деревни.
Аналогичным образом поступил он и в тот день. Однако лишь ступив за калитку палисадника, почти что нос к носу столкнулся с новым соседом, которого бабушка, в зависимости от обстоятельств, называла то дачником, то понаехавшим, а порой – или просто хипстером, или хипстером престарелым. И это при том, что знакома была с ним, знала его имя-отчество, а возможно, и фамилию. Дан тоже знал, что соседа звать Георгием Павловичем, однако как назвал его, лишь только увидев, стариком, так и именовал его в дальнейшем. Старик и старик. По-другому, в мыслях, во всяком случае, и не получалось.
- А-а, молодой человек! – воскликнул Георгий Павлович. – Не жалуете вы наш мир, не жалуете. А ведь я на вас рассчитывал.
Дан, и без того пребывающий в состоянии, близком к полуобморочному, окончательно впал в ступор.
- Чердак – это здорово, - после паузы доверительным голосом произнёс старик. – У меня у самого в детстве был оборудованный для автономного существования чердак. Но… пришлось расстаться с ним. Цирковое училище, далее – везде. Догадался, зачем ты мне нужен?
Дан еле приметно дёрнул головой. Не догадался, то есть. Он и о том, что «нужен», не успел сообразить.
- Тебя как звать? – спросил Георгий Павлович.
- Дан… я, - вымолвил Дан.
- А, да. Мне же говорили, - взмахнул рукой старик. – Даня. Ну да, Даня. Ты ведь уже знаком с Карлосом? Он – четвероногий и потому… Да ты понимаешь, о чём я. Так ведь?
Дан слабо кивнул.
- Ну вот. А у меня сейчас новое увлечение. Типа, хобби. – Георгий Павлович многозначительно помолчал. – Догадался уже? Я же пенсионер. Поликлиники, больнички, анализы, кардиограммы, таблетки, естественно, в немереных количествах по восемь с половиной штук в сутки. Это всё, я тебе скажу, до добра не доводит и ведёт на кладбище.
Дан испуганно округлил глаза и даже отступил чуть назад. Тема ухода стариков из жизни уже звучала в речах его бабушки неоднократно. Но, однако, не так отчётливо, размыто несколько и отвлечённо.
Георгий Павлович улыбнулся и продолжил:
- А Карлос и вообще-то не переносит одиночества. Среди людей всю жизнь.
- Вы хотите умереть и оставить Карлоса мне? – проговорил Дан взволнованно, и в голосе его прозвучала целая гамма чувств вплоть до невольной радости.
Старик сморщил немолодое лицо и дёрнул головой.
- Нет, умереть не очень хочу. Да и опеки подобного рода над моим приятелем никто не допустит. Ты же несовершеннолетний. Более того – малолетка. Давно ли из памперсов вырос?
- Давно, - выговорил Дан и впервые за весь разговор довольно-таки открыто посмотрел в глаза собеседнику. – Мне одиннадцать.
Старик удовлетворённо кивнул.
- Ладно, скажу Карлосу, что ты согласен. Утром нормально поднимаешься?
- Да.
- Всё, сговорились. К семи подходи.
Сосед ушёл, а Дан ещё некоторое время стоял, молча радуясь открывающимся перспективам. Сначала радуясь, потом радуясь и волнуясь одновременно, а затем – просто сильно волнуясь. В конце концов, Дан до такой степени разволновался, что даже бабушка, усаживающая его ужинать, на секунду замерла и с подозрением посмотрела на внука.
- Заболел? Вид твой меня смущает. Признавайся! – Лицо бабушки стало максимально строгим, даже чуть-чуть зверским. – Вот только попробуй у меня заболеть! Говорила им: закаливайте ребёнка, к правильной еде приучайте – нет, он у нас, видите ли, не такой, как все. А теперь что? Воспитывать надо, как раньше говорили, когда поперёк лавки. Да только кому? Один сбежал, вторая… Ну, с этой я сама маху дала.
Ворчание бабушки мешало Дану сосредоточиться, поэтому он постарался съесть полностью все три сырника, уложенные на его тарелку, и в несколько глотков расправиться с кислющим клюквенным морсом. Теперь оставалось лишь максимально скоро, с минимальными потерями покинуть кухню.
- Спасибо, бабушка, - отчётливо выговорил Дан, затем поднялся из-за стола и, быстро переставляя ноги, попятился к выходу.
- Наелся? Точно? – насторожилась бабушка.
- Да, - сказал Дан, а затем дважды, добавляя уверенности в голос, повторил: - Да. Да! – И выскочил из кухни.
- Стой! – крикнула бабушка, и Дан вынужден был вернуться. – Тут хипстер этот, ну, Георгий Палыч, собирался просить тебя за осликом своим присмотреть, так я отказала.
- Отказала? – удивился Дан.
- Он же наглец! – Хельга Михайловна ткнула пальцем в сторону окна.
- Кто?
- А оба.
- Нет, - возразил Дан.
Бабушка раздражённо взмахнула рукой и отвернулась.
- Ну да у вас, Грозушкиных, на всё своё мнение. Иди!
- А я согласился, - сказал Дан.
- Что?
- Присмотреть.
Бабушка, переполненная возмущением, по её мнению, наверняка праведным, не сразу нашлась, что сказать, и Дан благополучно покинул кухню.
Следующим утром, без четверти семь, Дан уже стоял у соседской калитки. Войти? А вдруг ещё не встали? Дан на собственном опыте знал, как дорога порой бывает каждая минута утреннего сна, отнимаемого пунктуальной бабушкой. В прежние суровые времена средневековья холопа, лакея или оруженосца, потревожившего хозяина в неурочный час, ожидали, вероятно, очень большие неприятности. Если и не голова с плеч, то, по крайней мере, хорошая трёпка вплоть до порки плетьми на конюшне.
Деструктивными мыслями терзаемый, Дан с некоторым запозданием обнаружил появившегося во дворе старика. На голове соседа была кожаная бандана, а в руках – коса с остро блеснувшим на солнце длинным металлическим лезвием. Георгий Павлович также увидел Дана и неторопливой, но упругой походкой, не похожей на походку умирающего, направился калитке.
- Привет! Заходи! – сказал он и пропустил Дана во двор. Затем кивнул на лавочку у входной двери. – Ты посиди, а я травки подкошу. Он немного избалован. Ну или коэффициент лени повышенный. Времени-то навалом – ходи, пощипывай. Ну и сразу, в качестве напутствия. Он, я бы сказал, излишне категоричен бывает. Ты с ним не спорь. Не обязательно во всём соглашаться, но… Да просто существуй рядом в автономном режиме. Будет обижать – прямо скажи, что не потерпишь, что будешь жаловаться. – Произнося эти слова, старик смотрел на Дана с некоторым смущением во взгляде, и в голосе его проскальзывали извиняющиеся нотки. – Главное – помни, что не обязан исполнять все его капризы.
- Обижать – это как? – максимально нейтральным голосом задал вопрос Дан.
- Ну как мы друг друга обижаем? Взять, хоть, твою бабушку. Наверняка же не всё гладко, а?
Бабушка временами бывает достаточно язвительна и не в полной мере сдержанна в своих высказываниях, отметил про себя Дан и почти успокоился. Он же, Дан, не бабушка, у него совсем иной характер. Он и вообще отличается от всех людей без исключения. Иначе у него был бы друг, возможно, и не один.
- Не буду, - сказал Дан.
- Что не будешь? – не понял старик.
- Обижать.
- Ты-то не будешь, - вздохнул Георгий Павлович и нахмурился. – Однако он уж больно не любит один оставаться. Ладно, пойду косить.
Старик ушёл, а Дан присел, как и велено было, на лавочку и принялся осмысливать только что состоявшийся разговор. Спустя минуту встал и прошёлся по двору, в одну сторону, в другую… Так и ходил, непроизвольно поёживаясь, пока из дому не вышел Карлос. Тут уж Дан остановился и почти что замер, поглядывая на не особенно приветливо рассматривающего его Карлоса.
- Хороший ослик, - произнёс Дан. Просто чтобы что-то сказать. Подумал и добавил не вполне уверенно: - Мы можем стать… друзьями.
Карлос выдохнул, словно вздохнул, и отвернул голову в сторону.
«Не хочет дружить!» - мелькнула мысль, и Дан вдруг осознал, что именно это и тревожило его с той самой минуты, как поступило от старика предложение остаться сегодня с Карлосом. Да и кто вообще когда-либо рвался дружить с ним? Да никто. А ослы – не глупые. Раз никто, то и они не будут. Этот Карлос, по меньшей мере. Уже понятно вполне.
Возвратившийся сосед окинул взглядом загрустившего Дана и, обернувшись к Карлосу, укоризненно покачал головой. Карлос фыркнул, развернулся и ушёл в огород.
- Пустой трёп не для него, - сказал Георгий Павлович Дану. – Да вы с ним два сапога пара. Очень упорный, что задумает – прёт, как танк.
Про ослов говорят, что они упрямые, а старик сказал – «упорный». Или это одно и то же в его представлении? Хотелось задать уточняющий вопрос, однако Дан промолчал.
МЕЧТАТЬ, НАДО МЕЧТАТЬ
Когда уже даже не вечерняя мгла, а ночная темень легла на деревню, прижав к земле все окружающие предметы, приехал старик, подрулив прямо к калитке, вплотную практически. Именно приехал и именно подрулил, а не примчался и не затормозил привычным образом, словно в стену влетая.
И из автомобиля выбраться не торопится – просто сидит и смотрит прямо перед собою куда-то в укутанную тьмой даль. Не только мимо Дана, но прямиком сквозь темнеющую громаду дома.
Дану хотелось спросить Георгия Павловича, где тот так долго был. Однако он этого, конечно, не сделал, просто стоял у калитки и ждал, когда старик покинет салон автомобиля и отпустит его домой. И было предположение, что Георгий Павлович потребует от него отчёта о том, как прошёл день и всё ли было благополучно. И придётся что-то говорить. Даже, возможно, сообщить, что Карлос его упорно в течение всего дня не замечал. Как бы не замечал и не видел, конечно.
Опасения Дана оказались напрасны. Старик выбрался из салона автомобиля, постоял, словно раздумывая о чём-то, а затем ушёл в дом. Дану он ничего не сказал, лишь коротко похлопал того по плечу, проходя мимо. Дан закрыл за Георгием Павловичем калитку и посмотрел на «Ниву», оставшуюся также незапертой. Не значит ли это, что старик намерен вернуться? Впрочем, не похоже.
И спустя несколько минут круживший вокруг автомобиля Дан оказался на месте водителя. Внутренне замирая, он протянул руку и нащупал находившийся в замке зажигания ключ с брелоком в форме кинжала с хищно выгнутым, остро заточенным клинком да вычурными рукоятью и упорами.
Тому, что случилось в последующем, объяснений нет. Да и какие объяснения, если Дан опомнился лишь тогда, когда автомобиль, предварительно несколько раз недовольно фыркнув, остановился. Бензин кончился. Дан глянул по сторонам. Он – в середине своей улицы, а до дома старика… Дан поднял взгляд и увидел Георгия Павловича и Карлоса. Они стояли около своего дома и смотрели на него, на Дана. Или, скорее, – на замерший посреди ночной улицы автомобиль. Давно они стоят? Сколько раз Дан проехал мимо них? Или вышли только что?
Было желание исчезнуть. Для этого требовалось бесшумно приоткрыть дверцу, незаметно выскользнуть наружу и мгновенно раствориться во тьме. С бесшумностью, незаметностью и мгновенностью могли быть проблемы. И скорость реакции на ситуацию оказалась чрезмерно замедленной – Дан ещё и за ручку двери не ухватился, а Карлос уже дёрнул головой и направился прямо на автомобиль, быстро и решительно переставляя свои кривоватые ножки. А Георгий Павлович повернулся и, сделав несколько шагов по направлению к калитке, скрылся за нею, в тени дома.
Дан выскочил наружу и замер в нерешительности. Было не понятно, как поведёт себя Карлос, если он попытается проскочить мимо него. Да никак, наверное. Были бы рога – боднул бы, конечно, в наказание за несанкционированное использование автомобиля хозяина. А этот не боднёт. Укусит, разве что.
Дан принялся по дуге огибать Карлоса, стремясь не выпускать того из поля зрения. И обнаружил, что и Карлос, остановившись, наблюдает за ним, насмешливо поблёскивая правым глазом, в котором отражается свет ближайшего фонаря. Не злится, похоже. Да и с чего? Не его же личным имуществом является этот далеко не самый шикарный автомобиль. Хотя и очень яркий.
- Я больше не буду, - на всякий случай пробормотал Дан и, повернувшись, бросился бежать к своему дому.
Вот Дан уже и на чердаке, у торопливо и осторожно приоткрываемого окна. И видит направляющегося к «Ниве» старика, в правой руке которого – оранжевая канистра. Стыдно-то как. И за то, что сделал, и за то, что сбежал, словно последний трус. Придумать бы, что сказать в своё оправдание, и тогда можно было бы пойти и извиниться.
Впрочем, это невозможно. Ни придумать, ни извиниться у него не получится – и пробовать не стоит. Просто пойти и лечь спать. А завтра…
А завтра, может быть, налетит ураган и разрушит всю деревню. Или загорится лес, и пожар погонит лесных жителей, которые будут в панике бежать по улицам деревни в восточном и южном направлениях. И медведи, и волки, и лисы, и зайцы, и кабаны – все, кто в состоянии быстро бегать. И кто летать высоко и стремительно может. Задача будет одна – остановить приближающуюся стену огня, чтобы спасти зверей, не способных перемещаться быстро из-за коротких ножек или беззащитных детёнышей.
И самим людям необходимо будет спасаться, а не разборки с соплеменниками по поводу пустяков устраивать. Таких в том числе пустяков, как автомобиль, который серьёзным пожаром за какую-то минуту сжирается почти без остатка. Разве что кованый брелок-кинжал пиратского покроя и уцелеет, слегка закоптившись.
Однако стихия и людям значительным не подвластна. А уж Дану, человеку во всех отношениях зависимому, - тем более. Что ж, действительно, не остаётся ничего иного, как бухнуться в кровать и лежать, пока не получится заснуть. Может, даже удастся перед сном помечтать. Но уже не о самостоятельной поездке на автомобиле. О совсем уж невозможном и неосуществимом подумать.
А утром просыпаться очень не хотелось. Настолько сильно не хотелось, что когда в комнату вошла бабушка, Дан даже не сразу её обнаружил.
- Вставай, Данька, пришли к тебе, - огорошила Хельга Михайловна внука.
- Что?! Кто?! – подскочил Дан.
- Ну а кто мог к тебе прийти? Включи соображалку.
Мозг Дан быстренько «включил», однако ответа не нашлось. И у бабушки не спросишь – она успела покинуть комнату. Спустя минуту Дан уже знал, что его навестил сосед. Он стоял у порога и спокойно рассматривал выскочившего из своей комнаты и растерянно замершего в неловкой позе Дана.
- С Карлосом не побудешь? – проговорил Георгий Павлович после паузы.
- Да, - кивнул Дан и еле приметно пошевелился, принимая более устойчивое положение.
- Жду, - ответил старик, повернулся и вышел.
Хельга Михайловна посмотрела на внука и, скривившись, проговорила:
- Всё-таки он очень невежливый. А на днях и вообще он, старикашка этот хмурый, намекнул, что я в возрасте.
Дан хотел сказать, что это не так, что, по его ощущениям, Георгий Павлович то ли расстроен чем-то, то ли встревожен.
Но, конечно, ничего такого Дан не сказал. Он убежал в свою комнату, схватил рюкзак и приступил к сборам. Взять всё необходимое, чтобы лишний раз не отлучаться из дома старика и постоянно находиться при подопечном.
Дан не знал, что только что сосед и бабушка разговаривали о нём. Или, правильнее сказать, Хельга Михайловна произнесла монолог, а Георгий Павлович молча её выслушал.
- У него ж нет друзей, - прозвучало из её уст в самом начале. – Эта, ну, дочь моя, заявляет: он, типа, особенный. От природы, причём. Уродился таким. Ну так что она, что отец его, зять мой бывший… Этот уж совсем… Так гены-то пальцем не придавишь. Хотя постричь и одеть, я считаю, можно было по-людски. Помню, привезла его… Ужас! Красная шапочка, куртка оранжевая и зелёные штаны! Шапочку снял – патлы как у девки. «К тебе внучка приехамши?» - бабки местные у меня спрашивают. Скажу, что внук, так чуть ли не крестятся. Теперь-то на человека боле-мене похож.
Когда Дан, наскоро перекусив (бабушка заставила-таки), оказался у соседского дома, Георгий Павлович уже сидел за рулём автомобиля, двигатель которого мерно постукивал, а Карлос стоял неподалёку от калитки и делал вид, что предстоящий отъезд хозяина его ничуть не волнует. А то и вообще никоим образом не касается.
Дан подошёл к Карлосу и погладил ослика по спине. Карлос дёрнулся и мотнул головой, словно приглашая Дана пройти на придомовую лужайку, и направился к калитке. Дан обратил взгляд на находящегося в «Ниве» старика и, кажется, уже сделал шаг к автомобилю, как тот, взревев мотором, сорвался с места и, круто развернувшись, умчался. Значит, никаких инструкций и напутственных слов. Уже неплохо. А то, что бабушке про вчерашнее сосед не рассказал, уже и вообще… Да даже и неожиданно.
Пройдя за калитку, Дан нашёл Карлоса лежащим на травке в позе крайне расслабленной. Не выспался, видимо. Дан вынул из рюкзака смартфон и уселся на скамейку.
САМ СПИСАН, А ОСЛА ОТДАЙ
Ещё в вестибюле он ощутил, словно бы, неуют, будто холодком, будто неродным чем-то повеяло. И лестница не та. Словно не по-над этими ступенями взлетал он на административный этаж когда-то.
В приёмной никого не оказалось, и Георгий Павлович прошёл в директорский кабинет.
- А вот и я. Салют! – проговорил максимально бодрым голосом.
- Уже пообщался с кем-то из наших? – не отозвавшись на приветствие вошедшего, унылым голосом задал вопрос Киселёв, мешком сидевший в кресле за огромным своим столом.
Георгий Павлович, уже ухватившийся за спинку стула, замер.
- Нет. А что случилось? И где Галина Николаевна?
- А Галина Николавна носочки вяжет. Но – дома. Да ты садись, Палыч.
Георгием Павловичем овладело нехорошее предчувствие. Он присел на стул и выжидающе уставился на Киселёва. Да что предчувствие, теперь уже совершенно понятно было, что в цирке что-то происходит. И – не из приятного.
Однако, спохватившись, подумал, что ему никакого дела до этого нет. И объявил:
- Я же и сам собирался приехать. Хочу просить, Юрий Ильич, подыскать Карлосу другого компаньона. Чтобы здоровьем покрепче… А то я… Болячки, в общем, косяком пошли. Вплоть до того, что дом свой уступлю.
- Не-не, твой дом – ты и живи, - взмахнул рукой Киселёв и глубоко вздохнул. – У нас, понимаешь, учредитель сменился. Человек – замечательный. Хороший человек. С большим жизненным опытом человек.
- Понял, - кивнул Георгий Павлович. – Не из наших. Не из цирковых.
- Нет, ну он тоже… - пожал плечами Киселёв. – Он дублёров одной популярной группы по регионам возил. Начинал с этого. Это уж потом – железо из какой-то страны третьего мира. Ну, для компьютеров. Ещё – окорочка. Это аж из самих уже штатов. Кстати, у него у первого я когда-то увидел агроменный «Хаммер» жёлтого цвета возле замка в стиле…
- А теперь, значит, до цирка добрался? – перебил Георгий Павлович. – А я-то ему зачем?
- Не горячись. Ты напрасно разволновался, Палыч. – Киселёв выбрался из-за стола и прошёлся по кабинету.
- А чего тянешь-то тогда? – вцепился в него взглядом Георгий Павлович.
Киселёв остановился напротив собеседника и объявил:
- Ты списан окончательно, а Карлос – нет. На балансе он.
- Что? – переспросил Георгий Павлович, подобного не ожидавший.
- Вернуть придётся Карлоса.
- Куда вернуть?! – Георгий Павлович не мог поверить своим ушам.
Киселёв нервно дёрнулся и, нахмурившись, проговорил:
- Дурачком прикидываешься? Возвращай Карлоса!
- Да Стремянкины-младшие давно выросли, а старшие новых не нарожали! – взмахнул руками Георгий Павлович. – Уже и Джек Стрэм Пятый школу, поди, заканчивает!
- На Стремянкиных свет клином не сошёлся. А ослик ещё послужит делу… Не здесь, конечно, не на основной арене. В шапито, в общем, работать будет.
- В шапито?! – вскричал старик и вскочил на ноги.
- Выездной-разъездной будет. Такая, понимаешь, дополнительно труппа организована.
- Да там и молодое и здоровое животное долго не протянет!
- Пускай – недолго. А что? – Киселёв успокаивающе похлопал старика по плечу. – Да как получится. Не моя воля. Пытался отговорить – не вышло. Там, похоже, что-то личное.
- Не-е-ет, не позволю! – замотал головой Георгий Павлович. – Если у кого-то что-то личное с ослами, то взять вот так вот и сдать друга?!
- Только попробуй препятствовать, друг осла! – пригрозил Киселёв и потыкал оппонента пальцем в грудь. – Он церемониться не будет. Ты знаешь, чем он ещё недавно занимался? Он местами, Палыч, торговал.
- Билеты продавал?
- Билеты! Места в креслах соответствующих учреждений, чтоб ты знал! Из самых дешёвых – на нары колонии строгого режима. Это, вот, учти, мой дорогой ослиный заступник. Самое важное, кстати.
- На нары? – сделал удивлённое лицо «ослиный заступник».
Киселёв прошёл за свой стол и уселся в кресло.
- За воровство, например. Ты, говорят, переехал? Где обитаешь? Диктуй – запишу. Быстро! – распорядился он, решительно выхватывая авторучку из карандашницы в форме раззявившего огромную пасть льва. – И сядь уже!
- Забыл название деревни, - с вызовом произнёс Георгий Павлович, продолжая оставаться на ногах. – А использовать животных в цирке – недопустимо!
Киселёв с искренним изумлением посмотрел на бывшего коллегу.
- Но ведь это ж всегда было! И чтой-то я, друг, не припомню, чтоб слышал от тебя подобные разговоры.
- Принуждение, насилие… - Георгий Павлович пытался подобрать нужные слова.
- А мы? А нас? – вскинулся Киселёв. – Нам тоже не всегда приходится делать только то, что хочется.
- У людей – свобода выбора. – Георгий Павлович опустился на стул и мрачно уставился в пол. – Ну, так считается.
Киселёв бросил на него тревожный взгляд.
- А давай без этих вот… И чтобы в рамках всё.
- Ладно, давай про рамки, - буркнул, не поднимая головы, Георгий Павлович.
Киселёв радостно оживился.
- А вот сейчас подъедет человек. Понимаешь, да? Тебе самому даже транспортировать не придётся. С тобой поедет и заберёт ослика. Уже должен быть, кстати. – Киселёв повернул голову и посмотрел на настенные часы.
Георгий Павлович быстро поднялся на ноги.
- Я сам. У меня и машина оборудована.
- Подожди! Так не делается, Палыч! – Киселёв вскочил и выбежал из-за стола.
- Что значит «не делается»? – Георгий Павлович направился к выходу. – Год его катаю. Не делается!
Он продолжил бы ворчать, пока не покинул кабинет, однако на его пути возник Киселёв, обнаруживший вдруг поразительную резвость.
- Стоп! Всё уже решено! – Киселёв растопыренной пятернёй коснулся груди рвущегося на выход посетителя. – Палыч, сидим и ждём. Мне неприятности не нужны. Тебе, я думаю…
- За меня думать не надо! – оборвал Георгий Павлович. – Восемь с половиной таблеток в день!
- Вот! Вот! – радостно вскричал Киселёв.
Он намерен был ещё что-то сказать, однако дверь резко распахнулась, и в комнату ворвался человек роста высокого, сложения крепкого. Это оказалось столь неожиданно, что и Георгий Павлович, и Киселёв невольно сделали по шагу, а то и по два в сторону от двери.
- Чуть не опоздал. Прошу прощения, - пророкотал пришедший. – Да, чуть. А вину не признаю принципиально никогда. Юрий Ильич, моё почтение!
Киселёв и ворвавшийся в комнату здоровяк обменялись рукопожатиями и оба, с завидной синхронностью, повернулись к Георгию Павловичу.
- Что ж, знакомьтесь, - предложил Киселёв. – Палыч, рад тебе представить Владлена.
Георгий Павлович вскинул голову и посмотрел на Владлена, сделав вид, что не видит протянутой руки. Лицо всё в шрамах, словно кто-то съесть мужика пытался, а стрижка – подростковая.
- Владлен? Ладно, запомню, - сказал Георгий Павлович.
- Да необязательно, Палыч, - с усмешкой проговорил Недоеденный, как его только что мысленно окрестил Георгий Павлович, и сунул руку в карман брюк. – Я только скотинку заберу. И вряд ли где пересечёмся.
- Печально, - процедил владелец «скотинки», теперь уже бывший.
- А впрочем… - улыбнулся Недоеденный. – Да, моё имя будет на афишах. Владлен Недоля – такой, вот, псевдоним у меня будет.
- Псевдоним? Будет? – Георгий Павлович непонимающе уставился на Киселёва.
- Ну да, да, - замялся Киселёв. – Владлен – дрессировщик. Начинающий. И… многообещающий.
- Мечты сбываются. Готов забрать осла. Ну, поехали? – Произнося эти слова, Недоеденный опять улыбался и смотрел на старика, как удав на кролика.
- Готов, вишь ли. Осёл не готов, – буркнул Георгий Павлович.
Он вознамерился было пройти мимо полноразмерного «подростка» со шрамами к двери, однако тот преградил ему дорогу и, более того, исключительно бесцеремонно положил свою прямо-таки тяжеленную руку старику на плечо.
- Как это – «не готов», Палыч?
«Сместиться влево, чуть подсесть и – по печени»? – мелькнула в голове Георгия Павловича мысль.
Вслух он произнёс:
- Морально. Так что обождать придётся, Владлен Недоеденный.
- Что?!
- Псевдоним перепутал. А вообще… Ну, я – Палыч, ты – Владлен Недоеденный. Идёт?
Георгий Павлович встряхнул кистью правой руки, упрямо норовившей сжаться в кулак, затем резко подался назад, чтобы сбросить руку Недоеденного со своего плеча. Ему это удалось, и Георгий Павлович быстрым шагом проследовал к выходу из кабинета.
- Если дело за столь малым, так готов посодействовать, Палыч! – прокричал выскочивший в приёмную вслед за стариком Владлен Недоля-Недоеденный. И добавил, уже не так громко: – Палыч-Старикашыч, понимаешь.
Выбежал и Киселёв.
- Палыч! Георгий Палыч! – воззвал он.
Однако тот уже в коридоре и торопливо идёт к лестнице. Затем оглядывается и видит размашисто шествующего Недоеденного и поспешающего следом Киселёва.
- Я с вами! – кричит Недоеденный.
- Не дури, Палыч! А ну, стой! – нервничает Киселёв.
Бежать вниз, прыгнуть в машину и умчаться? Да нет, не получится. Георгий Павлович, уже у самой лестницы, спотыкается, натуральненько этак, и падает сначала на колено, а потом и на правый бок. Теперь обе руки прижимаем к груди и испуганный и растерянный взгляд устремляем куда-нибудь в никуда и мимо. Не заиграться бы только и не словить приход настоящий, ибо уже испытано.
Сработало, однако. Переполох необходимого уровня. Вот уже и про «скорую» речь зашла. Что ж, наблюдаем за развитием событий в ожидании подходящего момента. Но глаза на время зажмурим.
- Вы не могли бы? У меня телефон в кабинете! – взволнованно обращается к Недоеденному Киселёв.
- Нет, вы уж сами. У меня это всегда плохо получается, - следует достаточно твёрдый отказ. – А за ним я присмотрю.
«Реанимировать бы только не начал», - с тревогой подумал Георгий Павлович и поторопился приоткрыть глаза, чтобы не выглядеть потерявшим сознание. И увидел поспешно, семенящей походкой удаляющегося Киселёва. А ведь тоже постарел, и физически, и… по иным параметрам. Учредитель, видите ли, новый, с «Хаммером» и замком, каких и не видывал директор одного из лучших цирков! Репутация, слава, традиции… Не-не, нам окорочков и всего такого прочего.
- М-м-м, - промычал Георгий Павлович и сымитировал попытку переместиться в сидячее положение.
- Не дёргайся! Лежи! – приказал Недоеденный и движением ноги «попытку» эту пресёк.
«Не дёргайся», «лежи», и – ногой! Так футболисты пас партнёру отдают. В следующий раз просто к полу придавит протекторами ботинок. И разгневанный Георгий Павлович смежил веки, не желая выдать своё состояние.
БЕЖАТЬ, ПРИСТРОИТЬ, УМЕРЕТЬ
Дан ожидал, что старик хотя бы сегодня спросит, как тут они без него, однако этого не случилось. Георгий Павлович вообще был словно бы не в себе. Выскочил из «Нивы», побежал – ну, почти побежал – к дому, потом вернулся и закружил у автомобиля, осматривая его и попинывая колёса. Дана он, вроде как, и не заметил. Сначала, по крайней мере. Увидел лишь тогда, когда снова направился к калитке, теперь уже не так быстро и, как бы, неохотно.
- Ты, Даня, надеюсь… - Старик остановился около Дана. – Ну, не против, надеюсь, если вдвоём твоим телефоном попользуемся?
- Не против, - ответил Дан, подобной просьбы не ожидавший.
- Хочешь спросить, куда мой телефон подевался?
- Нет, - удивлённо сказал Дан.
Георгий Павлович кивнул.
- Правильно, даже и не спрашивай, почему я его выбросил.
Дан опешил. Он был шокирован. До такой степени ошеломлён, что произнёс подряд, выдал на едином выдохе столько слов, сколько обычно и за целый день не произносил.
- Выбросили мобильный телефон? Хороший и дорогой смартфон, который шесть на сто двадцать восемь гиков? – Дан бросил взгляд на старика и окончательно убедился, что тот непривычно взволнован.
- Да. Как только ушёл от погони, так сразу и выкинул, - ответил Георгий Павлович.
От погонь обычно в кино уходят. Ну, ещё ролики в интернете попадаются. Дан внимательно посмотрел на старика и представил, как тот, яростно выкручивая руль то в одну сторону, то в другую, пытается сбросить с капота вцепившегося в дворники гибэдэдэшника, глаза в ужасе выпучившего.
- Будете избавляться? – спросил Дан и кивнул на автомобиль.
- Что? – не понял Георгий Павлович.
- Избавитесь от машины?
- Это же Ладный! – почти вскричал Георгий Павлович, устремив на собеседника удивлённый взгляд. – Ах да, ты, наверно, хочешь узнать, от кого именно я драпал. Так?
Дан подумал, что если он будет излишне информирован, то может превратиться в опасного свидетеля. А опасных свидетелей, как известно, зачищают обычно. И Дан промолчал. Хотя, конечно, следовало недвусмысленно заявить старику, что знать детали, которые, естественно, могут быть очень интересны, он не желает.
Однако Георгий Павлович продолжил откровенничать.
- Этот человек, - чуть понизив голос, сообщил он, - и золотишко мыл, как мне сказали, и зэков охранял, и отловом безнадзорных животных занимался. И это я тебе только некоторые его мирные профессии перечисляю. А вообще он и в частных армиях зарубежных отметился, и в работниках кладбища побывал.
- И его взяли в полицию? – удивился Дан.
- Про полицию не знаю. Его взяли в цирк. Этот человек… - Георгий Павлович тяжело вздохнул и опустил голову. – Это чудовище, ты бы его видел, будет дрессировать Карлоса и вгонит в гроб. Хотя какой гроб? Просто кремируют.
Дан стоял перед стариком, и в голове его роились мысли. Все – с вопросительными знаками на конце.
- Бежать, - снова вздохнул Георгий Павлович. – Придётся бежать. Должен успеть пристроить приятеля. Обязан.
Старик повернулся и, сутулясь против обыкновения, ушёл в дом. Дан проводил его взглядом, а потом ещё много секунд стоял молча и думал невесёлые мысли, которые почему-то складывались сплошь из бабушкиных слов и выражений про то, что старость не радость, что придёт черёд и все там будем.
Ясное понимание того, что слово «бежать» из уст Георгия Павловича означает скорый отъезд старика и Карлоса из деревни, пришло к Дану уже на чердаке. Да, бежать – это значит уехать в недоступное для преследователей место. И не только для преследователей, вероятно. Спросит Георгий Павлович у него, у Дана, способен ли он выдержать в случае необходимости жестокие пытки, как молодогвардейцы или пионеры-герои войны с фашистами, а Дан и растеряется, не сумеет сказать твёрдо и однозначно, что выдержит. И простятся они с Карлосом навсегда.
Дан смахнул слёзы и подумал, что это не так уж и стыдно – плакать, когда рушатся мечты. Конечно, если никто не видит.
Впрочем, если бы кто-то и увидел его плачущим, то никогда бы не подумал, что льёт слёзы Дан по причине столь значительной. Такое уж впечатление он производит.
Да и кто способен хотя бы вообразить, что у такого, как он, может быть мечта. У мальчика, для которого всего лишь заговорить с человеком, пусть даже и знакомым, - проблема, и проблема немалая. А потому что это вот всё, с чем подобный индивид сталкивается практически ежедневно, в рабочем, так сказать, порядке, и МЕЧТА – вещи несопоставимые.
А мечта всё-таки имеется. Имелась, точнее сказать. Такая, конечно, совершенно неосуществимая, заоблачная, как ещё её называют, то есть – самая настоящая.
***
Бежал Георгий Павлович уже из машины с надписями «Скорая медицинская помощь» и «Автомобили, спасающие ЖИЗНЬ». Как только задвинули внутрь носилки, на которых его несли, Георгий Павлович быстро поднялся и выскочил через боковую дверь наружу. Ошарашенная фельдшер лишь слабо вскрикнула, отшатнувшись от метнувшегося мимо неё больного. Однако почти тотчас закричал что-то стоявший на крыльце Киселёв и заблажил, развернувшись на сто восемьдесят градусов, Недоеденный. Этот был на пути к своему автомобилю.
Но Георгия Павловича было уже не остановить. Хотя догнать на своём джипе Недоеденный мог бы. Если бы повезло. Или если беглец был бы менее удачлив.
А ещё его могли взять прямо там, откуда он и бежал. Около здания цирка бывшего циркача могли бы изловить, потому как он счёл необходимым вернуться и, подкараулив, лично поговорить кое с кем из бывших сослуживцев о постигшей коллектив участи. Затем, с соблюдением всех возможных мер конспирации, навестил Георгий Павлович и Галину Николаевну, продолжавшую, как выяснилось, держать руку на пульсе переживающего нелёгкие времена цирка.
Итог – неожиданный, однако, если подумать, закономерный.
А коробка со старыми записными книжками отыскалась довольно скоро. Помнится, хотел выбросить их, собираясь в предпоследний, как полагал тогда, путь, из столицы – сюда, в подмосковную деревню. Планировал взять с собой самый минимум вещей, только то, без чего уж никак. И много чего в те дни повыкидывал, отрывая порой едва ли не от сердца.
С записнушками не вышло. Открыл которую-то из них, полистал и наткнулся на полузабытые имена и почти совершенно выветрившиеся из памяти номера телефонов. Не поднялась, в общем, рука.
А сегодня от всей этой макулатуры весом в несколько килограммов он, возможно, избавится, и избавится навсегда. Отыскать бы только нужный адресочек. Он твёрдо помнит, что клочок конверта с обратным адресом он сунул за обложку записной книжки. Обижен был на сына, писать ему больше не собирался, даже письмо, и не дочитав, кажется, швырнул в мусорное ведро. Однако, чуть поостыв, отщипнул от оставшегося на столе конверта клочочек с обратным адресом, решив зачем-то сохранить его.
Содержимое коробки Георгий Павлович вывалил на пол. Чёрт! А ведь тут, кроме записнушек, тетрадки пропылённые, какие-то письма, перехваченные резинками, визитки с тиснением и без. И это всё не выбросил, выходит, в прошлый раз.
Георгий Павлович поспешно опустился на колени и схватил… одну из тетрадок.
- Стоп! – тотчас одёрнул себя и отшвырнул тетрадь. – Не время, старикашка сентиментальный! – И принялся перебирать записные книжки, надеясь вспомнить, которая из них та самая, что в данный момент и необходима.
Подошёл Карлос и ткнулся мордой ему в спину.
- Карлос, я всё объясню. Дай время! – не без раздражения проговорил Георгий Павлович и принялся листать одну из записных книжек.
Карлос вновь толкнул его, уже с некоторым даже раздражением. Георгий Павлович тяжело выдохнул и, резко развернувшись, уселся лицом к Карлосу. Дело в том, что услышать любое из мысленных заявлений Карлоса он способен был, лишь поймав взгляд ослика. Зная это, Карлос открыто и прямо смотрел старику в глаза только тогда, когда желал быть услышанным в полной мере. Если же был заинтересован в сокрытии чего-либо: мыслей, поступков (проступков), задумок и замыслов – да всего сугубо личного, то отворачивал голову в сторону.
- Что с тобой, амиго? Случилось что-то? – Карлос ощупал «амиго» придирчивым взглядом.
- Прошлая жизнь. Да, немного разволновался. – Георгий Павлович кивнул на вываленное на пол содержимое коробки.
- Прошлая – это прошедшая, - прозвучало в ответ не без усмешки. – Но чего-то от неё надо, похоже? Ты же не в себе, Палыч.
- Не позволю тебя угробить! Никаких больше левад, курбетов и пируэтов! – выкрикнул Георгий Павлович и, схватив первую подвернувшуюся под руку записную книжку, принялся её листать. – Иди! Всё потом. Давай попозже.
Карлос сердито топнул ногой. Георгий Павлович, досадливо поморщившись, поднял голову.
- Выкладывай, Палыч! – потребовал Карлос.
- Забрать тебя хотят. И – в шапито. А в шапито сунут – долго не протянешь.
- Если бы он не помогал... Ткнёт и сразу же – вопрос.
- О чём ты? – не понял Георгий Павлович.
- Симулянт я немножко. Слегка преувеличивал болезненные ощущения при медосмотре. Нажмёт на позвоночник и спрашивает: «Больно?» Я и постанывал в ответ. – Карлос вздохнул и отвернул голову в сторону.
Георгий Павлович в недоумении.
- Зачем? Да ты сюда смотри!
Карлос, округлив глаза, вперился взглядом в лицо собеседника.
- С тобой хотел поехать, камрад. Не понятно? Уж больно ты сладко пел про преимущества фермерской жизни.
- Я себя успокаивал, - дёрнул щекой Георгий Павлович.
- Ты обманул меня, амиго. – Карлос опустил взгляд и не без раздражения отшвырнул лежащую у его передних ног тетрадь.
Георгий Павлович помотал головой.
- Не-не, всё правильно! Снимки же имеются!
- Что-то не очень-то ты их учитывал, когда мешки с опятами на меня грузил, - укорил Карлос.
- Да я, помнишь же, извинился, - виновато произнёс старик и попытался заглянуть Карлосу в лицо.
Однако уже поздно – Карлос поворачивается и направляется к выходу из комнаты. Георгий Павлович поспешно поднялся на ноги, словно намерен был догнать Карлоса и продолжить разговор, однако зацепился взглядом за ярко-красное пятно одной из записных книжек. А ведь, вроде как, в неё он и сунул в тот раз обрывок конверта с адресом. Георгий Павлович поднял эту в высшей степени приметную записную книжку и обнаружил-таки за её обложкой заветный бумажный клочок.
И состоялся разговор с Карлосом.
Сначала это был скорее монолог. Георгий Павлович довольно подробно поведал о событиях прошедших суток, начав со звонка Киселёва. Этот неожиданный выход на связь директора цирка сразу показался ему если и не тревожным, то, во всяком случае, мутноватым и не сулившим особенной радости. Ну а уж последовавшее – ни в какие ворота, беспредел натуральный.
Карлос на рассказ Георгия Павловича отреагировал на удивление спокойно, а когда речь зашла о бегстве, то и вообще поскучнел.
- В чём дело, Карлос? Ты, как будто, и не рад, - не сдержал усмешки Георгий Павлович.
- Нас же всё равно найдут, Палыч. Это ты можешь затеряться среди себе подобных, а я… Много, сам посуди, таких, как я, в краях сих неуютных?
Хмыкнув в заключение, Карлос отвернул голову в сторону и теперь стоял, небрежно помахивая хвостом.
- Карлос, костьми лягу – тебя пристрою!
Карлос бросил взгляд на Георгия Павловича.
- Ну конечно, сначала пристроишь, а ляжешь потом.
- Да, именно в такой последовательности. А этот тип, ну, дрессировщик новоиспечённый, кем только не работал, я тебе скажу. Он и зэков пас, и безнадзорных собак и кошек, душегуб, отлавливал – резюме, говорят, на трёх страницах. Порассказали мне про него.
БОЛЬШОЙ ПОБЕГ И МАЛЕНЬКИЕ РАЗОБЛАЧЕНИЯ
Георгий Павлович, расслабленно откинувшийся на спинку сиденья, ведёт автомобиль, рядом с ним, на месте отсутствующего переднего правого сиденья, стоит, подрёмывая, Карлос. Дан, разместившийся позади водителя, сидит молча, словно затаившись. Подальше, подальше отъехать! А ну как передумает Георгий Павлович и вернёт его домой. Это страшит Дана больше, чем то, что двигаются они не на запад, а на восток. Бабушке старик живописал про Юрмалу – там у него, сказал, сестра проживает, всего лишь в километре от моря. Однако вряд ли кто следует на Балтику через город Покров и, вероятно, Владимир, который, похоже, будет довольно скоро.
А потом, съехав с трассы на грунтовку, остановились, чтобы позавтракать. Георгий Павлович принялся выкладывать на капот автомобиля пакетики с бутербродами, варёными яйцами, помидорами и огурцами, а Карлос побрёл к лесу. Сначала, правда, сделал вид, будто ему интересно, что там припас в дорогу хозяин, постоял с минуту у машины. А затем фыркнул и ушёл.
- Ты только не увлекайся, - бросил ему вслед старик.
Карлос, между тем, «увлёкся» - пришлось Георгию Павловичу отправиться на его поиски. Дан, конечно, предложил свои услуги, мяукнув что-то вроде того, что он, мол, сбегает, однако старик только отмахнулся, решительно, не без некоторого даже раздражения.
Ждать пришлось достаточно долго, и Дан невольно вернулся к мыслям, тревожившим его в течение всего последнего времени. С одной стороны, положение, в котором он оказался, крайне некомфортно. Он, словно бы, в роли шпиона пребывает. С другой же стороны, если он и шпион, то шпион поневоле. Если бы ещё возможно было назвать его разведчиком. Но – не тот случай. Разведчик – это когда за правое дело, а противостоит тебе непременно враг и откровенный злодей.
Да, он, Дан, за всё хорошее. А старик и Карлос? И они не злодеи. Интересы, правда, не во всём совпадают. И почему в таком случае ему не сосредоточиться на своих собственных? «Раньше думай о…» Нет, это не то. В общем, учитывать прежде всего свои интересы и стремиться к поставленной цели, которая в последние дни стала более или менее определённой.
От мыслей, понемногу приобретающих форму мечтаний, отвлекли Дана появившиеся в поле его зрения Карлос и Георгий Павлович. Идут и о чём-то разговаривают. Ругаются, словно бы, даже, вцепившись друг в друга взглядами.
А приблизившись, Георгий Павлович накинулся на Дана:
- Чего молчишь-то?
- Я? – растерялся Дан. – Я… нет.
- Ты давно уже понял, что не в Прибалтику едем. Нет у меня сестры в Юрмале! И никогда не было! К сыну еду. Сын… внебрачный. Никогда вместе не жили. Поэтому… - Лицо Георгия Павловича посуровело. – Ну, ты понял, да? Не знает о нём почти никто. Видел я его в последний раз… В общем, твоего возраста он был.
- И он… вырос? – спросил Дан.
Георгий Павлович кивнул.
- По имеющейся информации.
Дан посмотрел на Карлоса, стоящего у автомобиля и ожидающего, когда ему откроют дверь, и проговорил:
- Нас много.
- Что? – переспросил Георгий Павлович.
- Это нашествие. Нас пустят?
- Это ж мой сын, - неуверенно проговорил старик. – Я ему неоднократно деньги посылал.
- Неоднократно – это может быть и два раза всего, - отворачиваясь от собеседника, сказал Дан.
- Да, дважды, кажется. Точно не помню.
- Он помнит, - последовал безжалостный ответ. – Я знаю, сколько раз мне отец велик обещал.
Георгий Павлович сделал озадаченное лицо.
- Глава семейства, живущий детскими воспоминаниями…
- У него дети?
- Да, он жениться собирался. В каком же году это было?
Карлос фыркнул и обернулся к Дану и Георгию Павловичу.
- Вырасти за это время, ну, стать стокилограммовыми, детки эти не могли?
Георгий Павлович невесело усмехнулся.
- Время так стремительно. Могли, наверно, и состариться.
- Если у него столько же, сколько у тебя, но в одном месте, то заездят, - ответил Карлос.
Георгий Павлович обиделся.
- Я обещал, что больше никаких катаний, и держу слово.
- Ну да, все бегут к тебе за разрешением, - снова фыркнул Карлос, устремив свой взгляд на Дана.
- Я больше не буду, Карлос, - сказал Дан.
- А? – вытаращил глаза Карлос.
- Что? – встрепенулся Георгий Павлович.
И для того, и для другого заявление Дана явилось полной неожиданностью.
- Давно, Даня? – спросил Георгий Павлович, справившись с замешательством.
Дан опустил голову.
- Всего один раз. Попробовать хотел.
- Я про общение с Карлосом, - уточнил вопрос старик.
А всё в тот день и случилось, когда Дан впервые остался с Карлосом за няньку. Сначала, понятно, окружил вниманием и заботой: покормить, выгулять, шёрстку расчесать… Ну а потом сбегал за покрывалом, свернул пополам, затем ещё дважды… И накинул ослику на спину. Прокатился. Не более трёх метров, правда. Очень ловко его Карлос сбросил. Фактически выскочил из-под незадачливого всадника. Выскочил, развернулся и метнул испепеляющий взгляд на него.
- Ах ты!.. Ещё попытка – копыта промеж глаз! – услышал, показалось, голос бессловесного животного Дан.
Или не показалось? Выйдя спустя минуту или две из неожиданно накрывшего его состояния в форме ступора-оцепенения, Дан побрёл следом за ушагавшим на противоположный конец поляны осликом. И опять Карлос что-то сказал, словно буркнул, в ответ на извиняющийся лепет Дана.
Ну а по прошествии каких-то минут последние сомнения рассеялись окончательно, и Дан вынужден был приступить к обдумыванию линии дальнейшего своего поведения в связи с неожиданно открывшимся обстоятельством. Думал он долго, двое суток, а потом понял, что не один он такой – Георгий Павлович читает (правильнее, вероятно, сказать, слышит) мысли Карлоса не хуже него. И голос, возможно, тот же самый, похожий очень на голос одного известного немолодого актёра.
«ПРОИЗВЕСТИ ВПЕЧАТЛЕНИЕ» И СПАСТИСЬ БЕГСТВОМ
В Нижний Тагил въехали поздним вечером, ночью, по сути.
- Здесь всё прямо и прямо, затем налево. В гостинице будем ночевать, - сказал Георгий Павлович.
- В гостинице? – скосился на него Карлос.
- Постоялые дворы, извини, канули в прошлое, - весело ответил Георгий Павлович.
- А ты понимаешь, что я устал? – двинул старика в плечо головой Карлос. – И устал поболе вашего. Прижали тут хвосты, сидят…
- Я виноват, что мои предки раньше, чем твои, научились и ходить, и сидеть? – Георгий Павлович, в предвкушении скорого отдыха, заметно приободрился. – И паровоз с велосипедом построили. Кстати, здесь, на тагильских заводах.
- Ну да, паровоз, автомобиль, самолёт… И пошло-поехало. Лучше бы ящеров возродили и на них летали. И экологию бы не губили. Выкачаете нефть и газ – планета и схлопнется, словно мячик сдувшийся. Кого эльбрусами и эверестами рухнувшими присыплет, кого водой в океан смоет, а кого и языками лавы слизнёт прямиком в преисподнюю.
- Ладно, успокойся. Думаешь, не понимаю, что ты прав? – прервал Карлоса старик. – Коротаем ночь снова в машине. Ни к чему нам светиться.
Скоротали. Утреннее время пошло чуть быстрее, затем и вообще ускорилось. Произошло это сразу после того, как Георгий Павлович объявил, что все, вероятно, уже выспались, хотя и выходной сегодня, и можно «двигать на Вагонку».
- Двигать вагонку? – покосился на него Карлос.
- На Вагонку. Дзержинский район так народ здешний называет. Не знаешь разве? Ты же бывал здесь.
- Ну да, мне только и забот, что названия и прозвища районов запоминать, - проворчал Карлос, пребывающий далеко не в лучшем расположении духа. – Ты знаешь, сколько городов я с гастролями объехал?
Георгий Павлович кивнул.
- Да почти что столько же, сколько и я.
- То-то и оно.
Спустя полчаса прибыли на место.
- Вот этот дом, - мотнул головой влево Георгий Павлович, однако автомобиль не остановил.
Затем он проехал мимо дома с рыжими воротами и зелёной калиткой повторно, только теперь уже в обратном направлении. Потом – ещё раз.
Карлос недовольно встряхнул головой и толкнул Георгия Павловича в плечо.
- Сейчас ты развернёшься, и поедем мы опять мимо, как я понимаю? Так, мой френд?
- И что? – буркнул старик. – Может, я сам буду решать такие вопросы?
- Ты нарешаешь, я уже вижу, - также перешёл на старческое ворчание Карлос. – Просто остановись около этого дома, затем пойди и договорись о постое.
- А то, что я этого человека не видел лет двадцать, - пустяки, по-твоему? И у него, вероятно, имеется жена, а то и дети. И время ещё раннее.
- Двое, - вмешался в разговор Дан.
- Что? – Старик притормозил и, подавшись вправо, глянул в зеркало заднего вида.
- Мальчик и девочка. Может, ещё есть. Но эти уже выспались.
- Откуда информация? – Георгий Павлович поймал взгляд Дана.
- Выходили из этого дома, - ответил Дан и мотнул головой назад.
Старик посмотрел в боковое зеркало.
- Где? Нет никого.
- Когда в первый раз подъезжали.
- А куда ушли? И почему решил, что брат и сестра и что живут здесь?
- Они похожи.
Георгий Павлович удивлённо помотал головой.
- Однако! А куда пошли, не видел? Познакомиться с ними, заинтересовать…
- В сторону заправки сначала, но потом свернули влево. Там, где гаражи кончились. Если сейчас вернёмся на дорогу и свернём не в город, а в другую сторону… И если увидим дым, когда поднимемся на гору…
- Дым? – переспросил Георгий Павлович. – Ладно, сгоняем на горку. А дым-то – почему?
- Наверно, сосиски и хлеб жарить ушли, - ответил Дан и замолчал, не зная, стоит ли пояснять, на основании чего он сделал подобное предположение.
Оказалось, необходимости в этом нет. Георгий Павлович, прекратив расспросы, притормозил у перекрёстка, затем вывернул руль влево и направил автомобиль по дороге вверх. На вершине холма он съехал на обочину и затормозил.
И неизвестно отчего повеселевшим голосом объявил:
- Ладно, други, разомнём ноги.
Все трое покинули салон автомобиля и принялись вертеть головами. И практически одновременно увидели поднимающийся вдалеке дымок.
Карлос негромко фыркнул. Георгий Павлович и Дан обернулись.
- Может, я первым пойду? – не вполне уверенно озвучил мысль Карлос.
- Ты слышал то, что и я? – обратился старик к Дану.
- Он хочет первым, - утвердительно кивнул Дан.
Георгий Павлович окинул Карлоса скептическим взглядом.
- Ну и что ты им скажешь? Здрас-с-сти, я такой-то?
- Да вообще ничего говорить не буду. Просто произведу впечатление. – Теперь голос Карлоса звучал достаточно уверенно. – Мышастого цвета миниатюрный средиземноморский осёл. Порода моя выведена аж в самой Италии лет этак сто назад. Если не больше. Много они тут таких, как я, встречали?
- А ведь он где-то прав, - задумчиво проговорил Георгий Павлович.
- О-он где-е-то, - передразнил Карлос. – Да не где-то, а по существу.
- Ну, допустим, - задумался старик. – Но надо ж и относительно дальнейшего…
Карлос решительно крутнул головой и встряхнул шкурой.
- Ладно, выдвигаюсь. Вы, скажем, потеряли меня ещё вчера. Устраивает?
И Карлос, не дожидаясь ответа, шагнул на асфальтовое покрытие убегающей в сторону леса дороги.
- Опять по сторонам не посмотрел! – прокричал Георгий Павлович, бросая торопливые взгляды сначала влево, потом вправо.
Карлос, между тем, уже на противоположной стороне Исинского тракта. Сейчас он минует придорожную канаву и скроется за кустиками, а Дан и Георгий Павлович останутся стоять у дороги и раздумывать о том, насколько благоразумно они поступили, доверившись этому четвероногому.
Вообще-то, с людьми должны договариваться люди. Хотя бы потому, что «договор» и «разговор» - слова однокоренные. А каким образом обычные смертные могут вести разговор с Карлосом, который для них обыкновенный малоразмерный ослик? Ну, пускай не вполне обыкновенный, однако всё-таки ослик. Осёл. Да взять хоть арсенал жестов его, которые могут быть доступны пониманию людского племени. Хвостиком помахал? Да у той же собаки движения хвоста гораздо более многозначны и выразительны.
- Ну и зачем это всё? – не без возмущения в голосе воскликнул Георгий Павлович. – Он мой сын. Я просто пришёл бы и сказал…
- Что сказали бы? – задал вопрос неожиданно замолчавшему старику Дан.
Георгий Павлович громко вздохнул и устало опустил плечи.
- А что я могу сказать? – проговорил он упавшим голосом. – В общем, Даня, не живи, как я.
Да уж, естественно, Дан не будет жить так, как любой из его знакомых взрослых. Это уж ни в коем случае, ни за что и никогда. А вот каким образом выбраться на предназначенную именно ему дорогу – огромная проблема. Правда, после того, как старик согласился взять его с собой, а бабушка не сумела удержать внука возле себя, надежда кое-какая появилась и забрезжила. Впрочем, была она и раньше. Но уж точно не брезжила. Разве что чуть-чуть, подобно невнятным отблескам далёкого северного сияния на блёклой картинке.
И Дан вдруг размечтался. Не место и не время, а вот поди ж ты. Сердцу, как говорится, не прикажешь. Да, сердцу не прикажешь, а вот мозг отключить надолго не получится. И спустя минуту, две или три Дан осознал, что Карлос, говоря его же словами, «впечатление произведёт». И заберут его в новую семью. Навсегда. А он – не Дан Гроза, а Дан Невезучий, Дан Несчастный. Он, в общем, – Данила Грозушкин, который в одиночестве вернётся домой.
- Думаю, следует держать в поле зрения, - прервал его размышления Георгий Павлович.
Дан возражать не стал, и они отправились в путь. Пройдя всего ничего, обнаружили Карлоса, пощипывающего травку в полутора сотнях метров.
- Вон за тот кустик присядем, - предложил старик и, пригнувшись, побежал вправо.
Дан собирался последовать его примеру, но передумал, решив присесть на вросший в землю валун. Он будет сидеть на этом покрытом мхом камне и смотреть на Карлоса. А если по щекам его потекут слёзы, когда Карлоса поведут на… Когда в новую жизнь уведут того, кто мог бы стать его другом и… И не только другом.
В общем, когда это произойдёт, он, вероятно, не сможет сдержать слёз, которых никто не увидит. Не должен увидеть. Удобная очень позиция. И камень приятный, основательно уже прогревшийся.
А Карлос щипал изрядно запылившуюся траву и не без отвращения пофыркивал. Поднимая периодически голову, словно бы для удобства пережёвывания пищи, он из-под приопущенных ресниц поглядывал на суетившихся у костра детей и искренне недоумевал. Они не видят его? И он должен в это поверить? Ха! Это что, тут стадо буйволов должно пробежать, вздымая пыль до самых небес, чтобы кто-то из этих двоих соизволил глянуть окрест и узреть, наконец, грациозно пасущегося заморского гостя?
Скоро недовольство Карлоса достигло наивысшей степени, и он начал фыркать недовольно, сердито, громко. И встряхивать головой. Трава же местная и до того не вызывавшая особого восторга по соображениям гигиены теперь совершенно разонравилась. В конце концов, он и не голоден. И Карлос, раздражённо прожевавшись-профыркавшись, вскинул голову и замер в позе памятника знаменитому рысаку Квадрату, чемпиону и победителю. Вот так он и будет стоять, пока эти мелкие представители местного народишка не удосужатся обратить на него своё внимание.
А потом подошла десятилетняя девочка и принялась его разглядывать. Не подошла даже, а просто появилась перед Карлосом. Косички, не замутнённый тяжёлым жизненным опытом взгляд красивых глазок, светлая улыбка. Такие девочки очень любят гладить животных, обнимать их и целовать, а также угощать чем-нибудь вкусненьким. Вкусненьким для них самих, конечно, в первую очередь.
- Ослик, ты хороший. Ты не будешь кусаться и лягаться, - сказала девочка и вплотную приблизилась к Карлосу. – Я – Анюта. Тебя буду называть Карлушей.
«Надо же, с именем практически угадала», - поразился Карлос и довольно улыбнулся. Ну, улыбнулся бы, кабы умел.
- Если потерялся, то помогу найти хозяина. Договорились? – Анюта погладила Карлоса по шее. – Могла бы, оставила тебя у себя. Но это не возможно, сразу тебе говорю. Я – ребёнок, я бесправна.
«Какая, однако, благоразумная девочка эта Анюта, - подумал Карлос. – Но почему она не допускает, что приютить меня пожелают и взрослые члены её семьи? Да они, можно предположить, будут безмерно рады такой возможности. Тем более если в курсе порядка цен на подобный эксклюзив».
Анюта, продолжая наглаживать шёрстку Карлоса и трепать его по холке, принялась рассказывать о своей семье.
- Насчёт отца ты мог бы не беспокоиться. Даже если он сказал, что только так, а не иначе, - это ещё не значит, что будет так, а не иначе. А вот мама… - Анюта грустно вздохнула. – Ну, это длинный разговор, Карлуша. К тому же я и сама не во всём пока разобралась. Сразу скажу о брате. Маленький негодяй. Хотя не такой и маленький – меня на два года старше. В общем, спиной к нему не поворачивайся. Если только лягнуть не захочешь. Но – не надо. Надежда ещё есть, надежду терять не будем.
Карлосу стало немножко грустно, и он принялся поглядывать в ту сторону, где остались Палыч и Дан и откуда периодически доносился шум пролетающих автомобилей. Может быть, им следует уже и объявиться? И пока Карлос печалился по поводу того, что не обговорил с Палычем систему условных знаков, прибежал брат Анюты, тот самый «маленький негодяй», к которому опасно спиной поворачиваться. Он примчался и принялся обстреливать Карлоса колючим взглядом светящихся недобрым огоньком серых глаз.
- Чей это? Он ничей? Он мой будет. Мой! – прокричал брат Анюты и по-хозяйски приобнял Карлоса за шею.
Карлос резко дёрнул головой вверх и в сторону и вырвался из объятий наглеца. «Мой! Совсем уже…» - Карлос окинул мальчишку недружелюбным взором, а потом просто взял да и взметнулся на дыбы и постоял секунд десять – пятнадцать, пританцовывая на задних ногах.
- Ты что наделал, Вовка! – вскричала Анюта.
- Необъезженный, - высокомерно заключил Вовка. – Я его объезжу.
От таких слов слишком много возомнившего о себе мальчишки у Карлоса глаза на лоб полезли и горло перехватило. В эту минуту, даже будь он говорящим подобно попугаю какому-нибудь, слова бы вымолвить не сумел. Не вышло бы. Более того, и с мыслями в голове какой-то жуткий сумбур случился. И если бы не Анюта, принявшаяся своей ручкой поглаживать его по спинке, Карлос, вероятно, не удержался бы и задал паршивцу знатную трёпку.
А Вовка глубоко задумался. Ну, насколько это возможно было в данных обстоятельствах и с учётом деловых, личных и морально-волевых качеств его – до такой степени глубины и погрузился Вовка в серьёзные размышления.
Потом сказал:
- Прячем его в сарае и сразу же теряем ключ. Якобы. Поняла, да?
- С ума сошёл! – вскричала Анюта. – Он же будет плакать!
- Кормить будем до отвала. Чтоб ел и спал, ел и спал. И катал меня. Нас.
- Нет, так нельзя, - стояла на своём Анюта. – И там – сквозняки.
- Овцы же жили. А если он с мясокомбината сбежал?
Анюта упрямо помотала головой.
- Не может быть!
- Хочешь рискнуть его шкурой? – усмехнулся Вовка. – Я лично не готов. Хотя считается, что ты хорошая, а я всегда виноват.
О чём говорили дальше дети, Карлос толком и не запомнил. Возможно, по причине заполнившего голову тревожного гула оглушительных мыслей. Однако осталось впечатление, что возможность заключения его в продуваемый ветрами насквозь сарай более чем реальна.
Карлос даже не отследил того момента, когда он неожиданно и для себя самого сорвался с места и побежал. А вот крики бросившегося за ним в погоню Вовки отпечатались в памяти отчётливо. Крики, к счастью, постепенно, по мере приближения спасительных лесных зарослей отдаляющиеся. Когда же Карлос решился, наконец, замедлить бег и оглянуться, он и Вовку-то отыскал взглядом не сразу. Далеко, худенький и нестрашный. А потому что спортом заниматься надо. Даже его, ослика немолодого, пожившего, как говорится, догнать не сумел. Ужасно перепуганного, правда.
Палыч и Дан отыскались довольно скоро. Они, оба крайне встревоженные, прибежали к метавшемуся среди зарослей Карлосу.
- Что случилось, Карлос? Ты и в молодости, наверно, так не бегал. – Георгий Павлович провёл ладонью по спине ослика. – Ну да, вспотел, и даже очень.
Карлос резко развернулся к старику и, прямо-таки, огрел того вопросом:
- Может, имеются другие внебрачные дети? А с сынком этого я никаких дел иметь не намерен!
- Не горячись, друг, - принялся успокаивать Карлоса Георгий Павлович. – Ну, допустим, не вышло с первого раза. Ну, карты не так легли. Всё поправимо. Давай я тебе за ушками, шейку тоже…
- Нет! – Карлос отскочил от старика. – Я, скорее, стану свободным, как мустанг в прериях! Пусть и не всегда сытым. Но не под седлом и не в узде!
- Если как мустанг, то это ещё и без крыши над головой.
- Крыша продуваемой ветрами овчарни куда как привлекательней! – последовал ответ.
Георгий Павлович беспомощно оглянулся на Дана.
- Видел, да? Вот и поговори с ним. Да, Даня, беда с нами, стариками. Да ты уж понял, я думаю.
- Что понял? – спросил Дан.
- Да ничего уж из себя не представляем, а гонор унять не можем, - вздохнул Георгий Павлович.
Дан помотал головой.
- Не надо унимать.
- Ты слишком добрый, Даня. Трудно тебе будет, - ответил Георгий Павлович и вдруг посуровевшим голосом приказал: - Ждать меня здесь! Обоих касается. Слышал? – Старик толкнул Карлоса кулаком в бок.
Карлос раздражённо передёрнул шкурой и отодвинулся. Затем, максимально вывернув голову в сторону от собеседников, переключился на мысли о горькой судьбинушке таких, как он, четвероногих и бессловесных практически. По большей части, по крайней мере.
Георгий Павлович, между тем, прокашлялся в кулак и, не сказав больше ни слова, ушёл, покинув зону видимости походкой быстрой и решительной.
ОЧЕРЕДНЫЕ ПОПЫТКИ ПРИСТРОИТЬ КАРЛОСА
Первая после перерывчика продолжительностью в два десятка лет встреча с внебрачным сыном состоялась. О том, как протекала она, Георгий Павлович не расскажет никогда и никому. И вовсе не потому, что детали её слишком быстро из памяти выветрились. Совсем напротив. Сцена встречи вышла достаточно драматичной, напряжённой, а на заключительном этапе и вообще, можно сказать, бурной и где-то даже фееричной. Запоминающейся, в общем.
Прежде всего, Георгия Павловича крайне удивило то, что Дмитрий потребовал предъявить удостоверяющий личность документ. Так и сказал:
- Документы, пожалуйста!
- Документы? – удивился визитёр. – Паспорт, что ли? Говорю же, твой отец. Папа твой, сынок. Почему – документы?
- Потому! – отрезал «сынок». – Вы в моём доме.
- Только лишь на пороге стою. – Георгий Павлович оглянулся по сторонам, а затем словно бы смерил взглядом расстояние от своих ног до стоящего в дверях сына. – Точнее, у порога, на крылечке.
Дмитрий высокомерно вскинул брови.
- Дети у меня. Маленькие. А я вас не знаю.
- Да ты в зеркало посмотри, Дима! – вскричал Георгий Павлович. – На меня, потом – в зеркало!
Громкий разговор мужчин привлёк внимание появившихся у крыльца дома, позади Георгия Павловича, Анюты и Вовки.
- Вы ещё детей моих заставьте в зеркало смотреться, - кивнул на них Дмитрий.
Георгий Павлович обернулся к детям и обрадованно взмахнул руками.
- Внучатки! Наконец-то! А ну-ка обнимите своего дедушку.
- Не нужен им никакой дедушка, - сказал Дмитрий и, приподняв руку, небрежным жестом дал понять гостю, что тому следует незамедлительно убраться прочь.
- А я бы познакомилась, - объявила Анюта и сделала шажок вперёд. – Нельзя людей прогонять. Неправильных дедушек – тоже.
- Да я ведь с подарком, - разулыбался «неправильный дедушка». – Ослик. Ослик по имени Карлос. Очень симпатичный. Не вредный. Ну, с характером. Но ведь и мы все, ну, любой из нас, отчебучить можем, и ещё как.
- Так это ваш злодей напал на нас? – спросил Вовка.
- Что?! Кто напал? – всполошился Дмитрий.
- Врёт он! – закричала Анюта. – Хороший ослик! Хороший! Карлуша? Его и в самом деле зовут Карлушей?
- Карлос. Да, - сказал Георгий Павлович и не без опаски посмотрел на Дмитрия, из глаз которого, кажется, уже искры сыпались.
- Вы натравили на детей какого-то осла? – Дмитрий угрожающе шагнул по направлению к хозяину осла-злодея.
- Ослик! Миниатюрный! – Георгий Павлович выставил перед собою руку, стараясь держать её как можно ближе к земле. – Девяносто сантиметров! Но это в холке, а так и вообще… Декоративная порода. И коммуникабельный очень.
- Хотел копытами меня забить, но испугался, - сообщил Вовка отцу.
- Не хотел! Не хотел! – Анюта несколько раз толкнула Вовку в грудь. – А если бы лягнул, то и правильно сделал!
Дмитрий ещё более посуровел и, глядя старику в глаза, объявил:
- Короче, вердикт такой. Короче, до свидания! И вы, и прочие декоративные! А вы оба, - он обернулся к Анюте и Вовке, - домой! Быстро!
- Ну что за воспитание! – возмутилась Анюта.
- Домой! – повысил голос отец.
Георгию Павловичу хотелось поддержать внучку, негативно оценившую метод воспитания родителя своего, однако он, сделав над собою усилие, промолчал. Действительно, вправе ли он выступать в роли эксперта по данному вопросу? Вряд ли. И Георгий Павлович, стиснув зубы, наблюдал, как Вовка и Анюта проследовали мимо него и скрылись за входной дверью дома, с шумом захлопнувшейся перед его носом. Быть может, навсегда.
Однако Карлоса-то необходимо спасать. И Георгий Павлович, вдруг запаниковав, забегал по крыльцу, с трудом удерживая себя от того, чтобы не воткнуть палец в кнопку дверного звонка.
А потом заторопился прочь, окончательно уяснив для себя, что крепость эту приступом не взять. Возможно, следует прибегнуть к осаде. К примеру. Или ещё что-то придумать. Вот только что? Мелькнула мысль о троянском коне. Мелькнула и исчезла. А затем почему-то снова вернулась и даже закрепилась на одной из орбит, не очень отдалённых.
И первое, что он выговорил, прибежав, весь запыхавшийся, к Дану и Карлосу, было:
- Троянский конь! Запустить к ним тебя, Даня! – Георгий Павлович обернулся к Карлосу. – А тебя уже потом попытаться пристроить.
- На коня, вообще-то, я больше похож, - резонно прозвучало в ответ.
- Похож. Но повёл себя, как осёл. Парнишку-то ты обидел. Зачем?
- Ну, знаешь! А давай я тебе на спину запрыгну! – вскипел Карлос.
Георгий Павлович взмахнул руками.
- Давай-давай! В дополнение к тому, что ты, фигурально выражаясь, на шее у меня камнем висишь!
- Я – друг, который висит на шее камнем?! – и возмутился, и обиделся Карлос. – Хм! А интересные у тебя друзья, амиго. Только такими и обзавёлся? Иных не нажил?
Георгий Павлович примирительно погладил ослика.
- Ладно, Карлос, не придирайся к словам. Ты же видишь, я на грани. Прогнали меня.
- Ну да, конечно, вижу. О! У! Ты можешь даже пнуть меня. Ты ведь в таком состоянии, разволновавшийся старикашка. Ах! Ах! – Карлос, раздражённо дёрнувшись, сбросил со спины своей руку старика, а затем ещё и в сторону отошёл.
- Но ты же, Карлос, и в глаза не смотришь! – взволнованно вскричал Георгий Павлович. – И опять ты отвернулся. И что я должен думать?
Слова бабушки, прямо. Повторяет их Георгий Павлович. Та тоже неоднократно: «В глаза смотреть!» Дались им эти глаза. Ну, что касается Карлоса, ещё понять можно. Но Дан-то на каком основании обязан именно посредством взгляда убеждать кого-либо в искренности своих слов и намерений? Действительно, когда Дан просил бабушку отпустить его в поездку со стариком и Карлосом, то слегка, как говорится, кривил душой и не был в полной мере откровенен с Хельгой Михайловной. Да вообще ни с кем. Но ведь дело же касалось самого сокровенного – мечты, о которой и рассказать-то хоть кому-либо, пусть бы даже одному человеку на этой планете, и единой возможности не предвидится.
А она, подпирая жёсткими пальцами его подборок: «В глаза смотреть!» - кричит. И потом ещё про то, что это блажь и только лишние волнения для неё. Даже присутствовавшему при этом Георгию Павловичу было неловко.
Продолжив наблюдать за перепалкой старика и Карлоса, Дан стал думать о том, что он должен что-то предпринять, и предпринять незамедлительно. А потому что если дальнейшие события будут происходить в подобном формате, то последствия могут наступить самые печальные. И в первую очередь именно для него, для Дана. Да можно будет вообще забыть о мечте, просто из головы её выкинуть. А это непросто.
- Пойду. Я пойду к ним, - негромко, однако голосом решительным и твёрдым проговорил Дан.
Георгий Павлович и Карлос обернулись и не без удивления во взорах уставились на мальчика.
- Но что ты им скажешь? – грустно улыбнулся старик.
- Я и Карлос. Вдвоём.
- Ладно, попробуй, - неожиданно легко согласился Георгий Павлович. – Жду у машины. – И, спохватившись, обернулся к Карлосу. – Ты-то как?
- Ух ты! И моё мнение интересует? – ёрнически выдал в ответ Карлос.
- Ничего не теряем, - снова, теперь уже Карлосу, улыбнулся Георгий Павлович.
Карлос окинул старика оценивающим взглядом и мотнул головой.
- Д-да-а-а, мне следует быть разборчивей в связях.
- Драматизируешь, - поморщился Георгий Павлович.
- Это мне говорит двуногий, которого прогнали от ворот, словно пса приблудного, - парировал Карлос и, шагнув в сторону, принял позу осла, договориться с которым просто невозможно.
Но – договорились. Согласился Карлос. И Дан с осликом отправились в путь. Пешком, напрямик, хотя Георгий Павлович и предлагал подкинуть их на автомобиле.
Шли молча, потому как Карлос плёлся позади, а Дан почти ни разу и не обернулся. Он думал. Была мысль у него, идейка одна, которую он и пытался обмозговать. Да даже не обмозговать, осмыслить и прокачать, а только лишь окончательно решиться поступить именно так, а не как-нибудь иначе.
И когда они с Карлосом, очутившись во дворе дома внебрачного сына старика, приближались к крыльцу, Дан уже вовсю репетировал речь, которую ему предстояло произнести. Репетировать-то репетировал, однако не произнёс. Да и не потребовалось – нескольких слов оказалось достаточно.
- Он бросил нас. Меня и Карлоса. Он уехал, - сказал Дан, когда вслед за выскочившими на крыльцо Вовкой и Анютой появился Дмитрий. И опустил голову, чтобы уклониться от поспешно обращённого на него изумлённого взгляда Карлоса.
- Вот подлец! – покачал головой Дмитрий. – И почему я почти что и не удивлён, а?
Анюта сочла необходимым вступиться за деда.
- Может, ему стало плохо. Он старенький. Он сказал, когда вернётся?
- Никогда, - ответил Дан и сколько мог вывернул голову в сторону от упрямо толкавшего его в левое плечо Карлоса.
- Ну, с тобой понятно – родителям вернём, - объявил Дмитрий, глядя на Дана сверху вниз, потому что на крыльце и ростом значительно выше. – А что с четвероногим делать? Подумать надо.
Анюта решительно помотала головой.
- Не надо думать. Карлуша будет жить у нас. Всегда. Ну, пока я не вырасту и не заберу с собой.
Дан намерен был решительно возразить Анюте, однако сдержался. Да пускай она строит планы. Какие угодно и сколько ей вздумается. А Карлос будет принадлежать… Нет, не так. «Принадлежать» - не то слово. Они с Карлосом будут вместе идти по жизни.
- К тому времени, когда вырастешь, он сдохнет, - с радостными нотками в голосе бросил Анюте Вовка.
- Нет!
- Да. Он старый. Даже по глазам видно, - стоял на своём Вовка. – Был бы другого цвета, и на седину бы проверили.
- Карлуша будет жить долго! Заболеет – вылечу! – выкрикнула готовая расплакаться Анюта.
Вовка, ловко юркнув между балясинами, спрыгнул с крыльца и болезненно ткнул Карлоса пальцем в переносицу.
- Говорю же – взгляд! Значит – старый и злой! У стариков такие взгляды.
- И у тебя! – парировала Анюта.
- Сколько ему лет? – обратился к Дану Вовка.
- Не знаю, - ответил Дан, не желавший помнить о возрасте Карлоса.
- Угу, - проговорил Дмитрий. – То есть, как я понимаю, документов на животное не имеется.
При слове «животное» Дан непроизвольно дёрнулся, а затем поспешил внутренне максимально собраться, чтобы быть ко всему готовым.
В этот момент Вовка толкнул Дана в плечо и спросил:
- Где документы?
- Зачем они? – ещё больше напрягся Дан.
- Пап, а зачем документы? – обернулся к отцу Вовка.
- За всем. Без документов его и на мясо не пустишь, - ответил Дмитрий и окинул Карлоса таким взглядом, словно это была попытка на глаз определить, сколько в том живого весу.
- И вы про мясо? – вдруг проговорил Дан. Неожиданно даже для самого себя. – Почему все хотят его съесть? Живого, умного, красивого и…
- Умного, красивого и?.. – подхватил Дмитрий и начал спускаться с крыльца.
- Новой породы. А конкуренты… - Дан торопился подобрать нужные слова. – Его хотят убить. Они не смогут продать… Не смогут дорого продавать своих, тех, которых выводят. Чтобы не было убытков, убьют Карлоса. Если найдут.
Никогда, наверное, Дан не произносил столь длинной речи. Он, кажется, даже вспотел.
- Мы спрячем Карлушу! – воскликнула Анюта.
- Подожди, дочка! – остановил её Дмитрий и вновь обратил свой взгляд на Дана. – То есть… они опасные?
- Очень, - подтвердил Дан.
- Но-о-о, - протянул Дмитрий, - я не могу рисковать. У меня дети.
- Ну папа! – вскричала Анюта. – Как ты можешь?
- А я давно хотел с мафией повоевать, - объявил Вовка и потрепал Карлоса за ушами. – И покататься на таком лошадёнке.
Карлос резко отшатнулся от Вовки, а затем развернулся и встал таким образом, чтобы была возможность посмотреть Дану прямо в глаза.
- Не очень понимаю, что за игру ты затеял, - прозвучало вполне отчётливо.
- Это не игра, - ответил Карлосу Дан.
- Да, пожалуй, - кивнул Дмитрий. – Вовка, будь посерьёзней.
- Уже, - усмехнулся Вовка.
- А сколько стоит этот экземпляр? – обратился к Дану Дмитрий и кивнул на Карлоса.
- Подумай, прежде чем отвечать, комбинатор! – прикрикнул на Дана Карлос. – Боюсь, заиграешься.
Дан помолчал и сказал:
- Не знаю.
- Кто знает? – последовал вопрос. – Мой, ну, как бы… отец?
- Думаю, да.
- И, учитывая все обстоятельства, он, который мой папаша, - усмехнулся Дмитрий, - оставил проблемную животинку на тебя, на малыша, по сути?
Дан понурил голову, скосив при этом взгляд на Карлоса.
- Да ты артист, - съязвил Карлос.
- Так надо, - ответил Карлосу Дан.
- Что? Надо? Почему? – переспросил Дмитрий.
- Возможно, он… - начал заметно растерявшийся Дан. – Я не знаю, но, может, чтобы сбить со следа и увести…
- Наследил возле нас и смотался? – перебил Дана Дмитрий. – То есть, получается, кроме того, что кормить, поить и… Кстати, это ж надо запасаться сеном, силосом и комбикормами, как я понимаю?
Дан бросил испуганный взгляд на Карлоса. Да, так и есть. Действительно, глаза готового взорваться от возмущения Карлоса полыхают подобно двум факелам посреди пещерного мрака, а сгустки мыслей звучат, словно барабанная дробь.
- Он ест, что и все мы, - поспешил объявить Дан. – Ну, с некоторыми особенностями.
Дмитрий нахмурил брови и твёрдо произнёс:
- Нет, с нашего стола он есть не будет.
- Папа! – закричала Анюта. – Ну как ты можешь?! Да ты посмотри на его лицо! А когда сказал про комбикорм, из глаз Карлуши едва не брызнули слёзы!
- Ой, ну конечно! Он же такой мимишный, и вдруг – комбикорм! Ай-ай! – подражая голосу Анюты, рассмеялся Вовка. – А вот не надейся! Возить… Он будет возить меня! Уздечку сделаем, седло и даже, может быть, бричку!
Анюта ещё не успела ответить брату, она ещё подбирала слова, одновременно с этим стараясь справиться с подступившим к горлу комком обиды за ослика, когда Карлос вдруг метнулся в сторону от почувствовавшего его настроение Дана. Затем он развернулся и бросился в проём настежь отворённой калитки.
- Карлос, стой! Этого не будет! – закричал Дан. – Вернись, Карлос!
И кинулся в погоню. Однако оказавшись на улице, остановился в нерешительности. Выбежали и Вовка с Анютой.
- Я уже пробовал, - махнул рукой в направлении улепётывающего Карлоса Вовка. – Не-не, не догнать. Надо просто подумать, где его искать. А далеко не уйдёт. У нас раньше коза была, так я её обычно за первой горкой, напротив кладбища, находил.
- Сравнил козу с нашим Карлушей, - недовольно проговорила Анюта.
«С нашим»! Голова Дана дёрнулась, словно его чем-то тяжёлым по макушке приложили. Действительно, он всё это время надеялся на благоприятный исход дела, рассчитывая неизвестно на что, а по факту ситуация развивается отнюдь не в его пользу. Более того, иначе и быть не могло. Так и выйдет, что его, Дана, как малолетнего под конвоем этапируют домой, а все права на общение и даже дружбу с Карлосом перейдут к этим людям. И они же, в том числе и этот Вовка, премерзкий тип, получат возможность обижать, притеснять и угнетать Карлоса, у которого даже не будет возможности оказаться услышанным, и, следовательно, понятым.
ВСЕ НА МЕСТЕ – И ПРЕСЛЕДУЕМЫЕ, И ПРЕСЛЕДОВАТЕЛИ
Карлос прибежал к топтавшемуся около «Нивы» Георгию Павловичу и поведал о происшедшем. О выходке Дана – в том числе. Старик помолчал, потом сказал со вздохом:
- Не доверяем мы друг другу. Это плохо.
- А почему я должен доверять тому же Даньке, например? – возмутился Карлос. – Это мои мысли ему доступны, а для меня он человек-загадка. Очень даже странный, согласись.
- Ладно, странный ли, нет ли, но о нём, надеюсь, позаботятся. А мы… должны отдохнуть.
- Понял. Хочешь, чтобы подумал он о своём поведении, - усмехнулся Карлос. – Ну и правильно. Но я, извини, не простил бы.
Они съездили на Исинский пруд, где оба искупались, а Карлос ещё и травки пощипал. Затем катались бесцельно по городу. Неожиданно Георгий Павлович резко тормознул и стал сворачивать во двор.
Карлос, ткнувшийся головой в лобовое стекло, гневно взглянул на водителя.
- Эй, не дрова везёшь!
- Прости.
- Куда это ты?
- Две ночи толком не спал, - вздохнул Георгий Павлович.
- И что?
- Тут гостиница раньше была. Частная, маленькая. Может, без регистрации обойдёмся.
Карлос вытаращил глаза.
- Что?! Ты, Палыч, и в самом деле дрыхнуть собрался?
- Да, и полежал бы, - раздражённо мотнул головой Георгий Павлович. – И полежал, и ванну бы принял. Чтобы всё цивильно.
Карлос возмущён.
- А, ну да. В пруду-то вместе с ослами – не комильфо. Понимаю. Уже представил, как ты в постельке лежишь, а я по дворам шарюсь. Как бомж. Замечательный расклад, не так ли?
- Как беспризорник уж скорее, - подлил масла в огонь старик.
Поскандалили, потом обиженно замолчали. Оба и почти одновременно.
Администратор, круглолицая девушка с «ленивым» пучком волос на макушке, подняла круглые глаза на вошедшего в фойе гостиницы Георгия Павловича и объявила:
- А вас ведь искали.
И она широко улыбнулась, полагая, вероятно, что данная новость потенциального постояльца должна очень обрадовать.
Старик даже чуть присел от неожиданности, ощутив внезапную слабость в некогда натренированных ногах.
- Кто?! Когда?!
- Да недавно совсем. Это для вас неожиданно? Вы, как будто, даже огорчились, - произнесла администратор и снова улыбнулась, теперь уже сочувственно.
- Они… фамилию называли? – осторожно проговорил Георгий Павлович.
- Кажется… Нет, точно не скажу. Но я сразу поняла, что речь о вас шла. Я у окна стояла, когда вы подъехали. Они же и про ослика говорили.
Георгий Павлович через силу улыбнулся и даже попытался изобразить некое подобие радости на лице.
- А, это Белкин, наверно. Коренастый брюнет такой, да?
Девушка решительно помотала головой.
- Нет-нет. Один высокий и очень такой… Ну, у него лицо как бы жёваное, в шрамах. Как будто кусал его кто-то. Хищник, зверь…
- Кусал? Так-так, - в раздумье проговорил Георгий Павлович. – Кусал, жевал и выплюнул.
- Неприятный, - кивнула администратор. – А второй… Ну, этого я как-то даже и не разглядела. В костюме.
- Понятно. Да. Искали, значит?
- Сказали, вернутся, возможно, скоро. Решим, сказали, проблемку и приедем переночевать перед дальней дорожкой.
- Замечательно, - кивнул Георгий Павлович и направился к выходу.
- Так вы не будете оформляться? – крикнула вслед ему девушка-администратор.
- Чуть позже. В магазин не заехали, - на ходу, не останавливаясь, ответил Георгий Павлович и выскочил за дверь.
Завидев суетливо семенящего Палыча, Карлос невольно встревожился.
- Что? Что случилось? Нет мест? Накрылось твоё цивильное «полежать»? – не сумел, однако, удержаться он от сарказма.
- В машину! – выкрикнул Георгий Павлович и с максимальной поспешностью открыл правую дверцу автомобиля, вертя при этом головой со скоростью взбесившегося локатора. – Да поторопись ты, непарнокопытный!
- Куда-то опаздываем?
- Уносим ноги! Они взяли след!
- Кто?
- Недоеденный здесь уже! Ну, тот тип. Владлен Недоля, или как там его.
- Ладно. Но ещё раз обзовёшь непарнокопытным… - Карлос, не закончив мысль, забрался в автомобиль и демонстративно отвернулся от компаньона.
И поначалу данный жест был действительно демонстрацией недовольства. Однако почти тотчас явилась потребность поразмыслить на темы сугубо личные, озвучивать которые желания не было. На темы дружбы и партнёрства, в частности. Да ведь стоит, пожалуй, и в самом деле быть готовым к расставанию с Палычем. И не только потому, что все мы смертны. Рыба ищет где глубже, а… ослик – где лучше, сытнее, интереснее, наконец.
Карлосу вдруг захотелось помечтать, он даже голову вскинул и устремил взгляд на неспешно проплывающие мимо окна облака. Впрочем, подобным мечтам лучше предаваться в одиночестве. А сейчас – не время. Карлос встряхнул головой и осторожно покосился на Палыча.
- Чему не время? – спросил тот.
- Наоборот, время, - ответил Карлос. – Время узнать, куда мы мчимся и зачем.
- Говорю же!.. – вскричал Георгий Павлович с раздражением. – Они были в гостинице. Про нас спрашивали и обещали вернуться, когда... – И он, резко прервав речь, ударил кулаком по рулевому колесу.
Карлос, выдержав паузу, толкнул старика головой в плечо.
- Продолжай! Когда они вернутся?
- Они нас нашли, они здесь! – продекламировал Георгий Павлович. – Ты понимаешь, что это означает?
- Знают адрес бастарда?
Георгий Павлович замахнулся на Карлоса.
- Вот ещё раз это слово скажи!..
- Да ладно,- миролюбиво произнёс Карлос и вдруг завопил: - Куда?! Куда ты мчишься?!
- Да не знаю я! – проорал в ответ разволновавшийся старик.
- Но по встречке-то зачем, Палыч?! Ты выехал на встречную!
- Извини, - смутился Георгий Павлович и, притормозив, принял вправо.
- И всё? Ты хоть понимаешь…
- Я понимаю.
- Нет, не понимаешь. Ты привык рисковать жизнью, а я…
- А ты – нет. Видишь, я угадываю твои мысли. – Георгий Павлович изобразил на лице улыбку и пожал плечами.
- Это из-за таблеток? – уставился на собеседника Карлос.
- Вот ещё!
- Сколько, ты говорил, штук принимаешь?
Старик досадливо поморщился.
- Восемь с половиной.
- Что за таблетки? – продолжил допрос Карлос.
- Половинку маленькой натощак, потом двойную маленькую и большую плоскую, потом две голубеньких, ещё одну двойную маленькую, большую выпуклую и…
- Ты названия можешь сказать? – перебил Карлос.
- Ну конечно. Но от названий лекарств веет такой тоской, что ты уж извини.
И Георгий Павлович замолчал. Карлос пытался возобновить разговор, однако старик в ответ лишь бросал на ослика короткие взгляды и отделывался междометиями. Он думал, размышлял, ибо было о чём. Не таким он себе представлял сегодняшний день. Были, да, были нехорошие предчувствия. А почему бы им и не быть? К внебрачному сыну, который имеет полное право и отцом-то тебя не считать, явиться спустя столько лет с неординарненькой такой просьбочкой…
И что теперь делать? Снова ехать к Дмитрию, где, по всей видимости, всё ещё находится этот странный любитель странствий Даня? И там же, возможно, их с Карлосом уже поджидают Недоеденный с напарником. Если с городом угадали, то, можно предположить, им и адрес Дмитрия известен. Да уж вероятней всего, если намерены уже сегодня «решить проблемку».
А вот почему у администратора гостиницы эти двое о них с Карлосом интересовались, не понятно. Логика отсутствует. Хотя можно предположить, что у Дмитрия они уже побывали. И, конечно, после того, как Карлос сбежал.
Да, Карлос сбежал, а мальчишка остался.
- А Данька остался, - озвучил свою мысль Георгий Павлович и посмотрел на Карлоса. – Ты бросил его, камрад.
- Что?! – вытаращил глаза «камрад». – После всего, что я рассказал, ты… - Карлос, задохнувшись от возмущения, вывернул голову в сторону от Палыча, и потому все дальнейшие слова его, вырвавшиеся, надо полагать, из закипевшего содержимого черепной коробки, где-то потерялись. Они канули куда-то в многомерную ткань Вселенной.
- Давай будем снисходительны, - погладил ослика по шее Георгий Павлович.
- На каком основании? – обернулся к нему Карлос. – Типа, ребёнок? В таком случае – и к тебе. Ну да, типа, старик. Ножки, ручки, мозги – слабые. Про себя, четвероногого и непарнокопытного, как ты изволил выразиться, я вообще молчу. Непарнокопытный!
Препирательства продолжились и длились ровно до того момента, когда Георгий Павлович и Карлос обнаружили, а произошло это практически одновременно, что находятся всего в нескольких сотнях метров от дома Дмитрия – вот-вот и налево, в ту самую улицу сворачивать. Отреагировали они на данное обстоятельство по-разному: Палыч растерянно замолчал, а Карлос, напротив, разразился гневной тирадой, концентрированно обвинив старика во всех грехах.
- Проедем дальше и всё решим, - проговорил, чуть оправившись, Георгий Павлович и дал по газам. – Да, ты выйдешь, а я сгоняю на разведку, - добавил спустя минуту.
- На Ладном? – фыркнул Карлос. – Мигалку и сирену не включай.
- Да, он приметный, хотя часть наклеек я удалил перед отъездом, - вынужден был согласиться Георгий Павлович и, притормозив, съехал вправо на вовремя подвернувшуюся грунтовку. – Полагаю, тебе лучше выйти.
Они выбрались из автомобиля, и Карлос, осмотревшись, заворчал:
- Ты высадил меня у кладбища. Видишь, что там, за соснами? Замечательно, в общем! На могилках я ещё травку не щипал, обдирая бока о штыри оградок!
Он намеревался, по-видимому, продолжить разговор на кладбищенскую тему, однако старик успокаивающе похлопал ослика по спине и скорым шагом удалился. Убежал, можно сказать. И так разогнался, что не сумел вовремя притормозить – почти вплотную приблизился к дому сына. А делать этого не стоило. Чуть больше осторожности – так глупо не вляпался бы.
- Привет, дедуля! – услышал он знакомый до отвращения голос и увидел Недоеденного, выбирающегося из салона чёрного «Ровера», с переднего пассажирского места. – Тебя ждём. Догадался уже?
Георгий Павлович изобразил на лице радость и максимально округлил глаза.
- Да не может быть! Внучок пожаловал. Радость-то какая.
- Заткнись! – рявкнул Недоеденный и, подняв на старика тяжёлый взгляд, с металлом в голосе процедил: – Осёл где? Я столько километров проехал не для того…
- Жаль, - перебил Недоеденного Георгий Павлович. – Прямо до слёз, внучок. А что касается осла, то и сам не в курсе.
- Не курсе он! – прорычал Недоеденный.
Подошедший водитель «Ровера», крепкого сложения немолодой лысоватый мужик в костюме и при галстуке, миролюбиво проворковал:
- Уважаемый, нам тут сказали: сбежал ослик. Куда?
Георгий Павлович усмехнулся.
- И вам, фамилию не знаю, - здрасьте.
- Пыляев моя фамилия. Хотя правильно было бы – Пылаев. Когда-то напутали, знаете ли. Но – к делу. Что можете пояснить по существу заданных вопросов? – переключился на официальный тон Пыляев-Пылаев.
- Ничего, - пожал плечами Георгий Павлович. – Знаю не больше вашего. Да, сбежал. Куда? Бог весть. Кстати, вы оба ростом повыше меня. А то вон на дерево взберитесь.
- Щас ты на дерево полезешь! – пригрозил Недоеденный и шагнул к старику.
- Минутку! – остановил его Пыляев и вновь обернулся к Георгию Павловичу. – В соответствии с законом вам, гражданин, следует вернуть животное его законному владельцу. Вы меня понимаете? – Пыляев энергичным жестом поправил узел галстука, хотя решительно никакой необходимости в том не было. – Где вы его прячете? Пожалуйста, адрес.
- Так сбежал же. Он напуган. Возможно, на родину. – Георгий Павлович улыбнулся и пожал плечами.
- На родину – это куда? – приободрился, кажется, Пыляев.
- Юг Италии, скорей всего. Более точными сведениями не располагаю.
- Шутить не следует. Предлагаю задуматься об ответственности. – Пыляев быстрым взглядом окинул себя с ног до головы, желая, по всей видимости, в очередной раз убедиться, что с одеждой у него всё в порядке. – Препятствуя осуществлению законных прав владельца, вы рискуете…
В чём заключается риск, осталось неизвестным, так как Недоеденный прервал риторику Пыляева, решительно опустив тяжёлую руку на плечо законника и вынудив того отодвинуться в сторону.
- Да, шутковать не будем. Не расположен. – Недоеденный устремил суровый взгляд куда вдаль, не то мимо, не то сквозь Георгия Павловича. – Хозяин велел – я сделаю.
- Да разве человек может иметь хозяина? – как бы удивился Георгий Павлович. – Как-то по-холуйски прозвучало. Нет?
Недоеденный сбросил с плеча Пыляева свою руку и, сжав кисть её в кулак, сфокусировал взгляд на лице Георгия Павловича.
- Даю вам ровно… - Недоеденный на секунду задумывается. – Даю ровно час.
- Перепуган до крайности. Я побегу? – немедленно откликнулся Георгий Павлович.
- Да, вам следует поторопиться, - покивал Пыляев, одновременно с этим стряхивая с пиджака своего одному ему видимые соринки, которые могли, вероятно, остаться после прикосновения к нему руки Недоеденного.
- Бегу-бегу, - покивал Георгий Павлович. – Буду искать. У меня ведь всего час. – Он сделал опечаленное лицо, громко вздохнул и повернулся, чтобы удалиться.
В эту минуту Недоеденный, резко шагнув наперерез, тяжело наступил старику на ступню левой ноги и прошипел:
- Ноги не переломай.
- Я осторожно, - сказал Георгий Павлович.
Последовавшее за этими его словами стало неожиданностью для всех. В какой-то степени даже и для самого старика, который вдруг стремительно опустился вниз, улёгшись на спину, и нанёс удар правой ногою по икре ноги Недоеденного, вдавившей в землю его ступню. Недоеденный вскрикнул от боли и отпрыгнул в сторону. Георгий Павлович же, между тем, совершив кувырок назад, быстро поднялся на ноги и заторопился прочь.
- А дед довольно-таки шустрый. Ух! – удивлённо воскликнул Пыляев. – Я, если честно, даже не все его движения отследил.
- Стоял, словно баран! – прорычал, морщась от боли, Недоеденный.
- Было бы занятно, если бы ещё и меня старикан уделал. – Пыляев, уклонившись от свирепого взгляда Недоеденного, принялся бережно оглаживать пальчиками безупречные стрелки на своих брюках. – Кстати, куда мы сейчас?
- За ним. Прыгай в машину, разворачивайся! – приказал Недоеденный и, слегка прихрамывая, последовал за стариком.
Пыляев с улыбкой уселся в салон семьдесят пятого «Ровера» и аккуратно прикрыл дверцу. Это длилось уже пять лет. Именно столько он ездил на этом автомобиле, вложив кучу денег в ремонт поизносившихся за долгую автожизнь узлов и деталей. И всегда улыбался. Да стоило ему всего лишь вспомнить о своём Роверчике (именно без кавычек и с большой буквы), как лицо его начинало светиться улыбкой.
Много средств, труда, времени – да что там! – любви вложил в своего друга Пыляев, и теперь фактический возраст этого чистокровного англичанина отнюдь не соответствовал возрасту, указанному в ПТС. Продав свою Бэшечку, которую тоже очень любил, но с которой было связано много неприятного и даже трагического, и став обладателем красавца Роверчика, Пыляев первым делом объехал все более или менее приличные автосервисы Нижнего Тагила на предмет осмотра и диагностики. А затем приступил к ремонту, неспешному и основательному.
ДОГНАТЬ, ВЗЯТЬ И НЕ ОЦАРАПАТЬСЯ
Пыляев подобрал топающего за стариком Недоеденного и неожиданно испытал некоторое чувство тревоги невнятного происхождения.
- Послушай, а почему мы на твоей не поехали? – задал он вопрос своему пассажиру.
- Ты своим старичком похвастаться хотел. Забыл? – ответил Недоеденный, внимательно следя за каждым движением Палыча, постоянно находящегося в нескольких метрах от капота медленно движущегося автомобиля. – А почему он двинул в город? Полагает, что осёл щас по улицам города разгуливает?
- Вполне допускаю. Вагонка достаточно зелёная.
- Вагонка? – не понял Недоеденный.
- Так этот район называется. Ну, неофициально, конечно. Про Уралвагонзавод слыхал? Если не свернёт, как раз к танку у проходной и приедем, - сообщил Пыляев и, хохотнув, добавил: - Хочешь в семьсот пятидесятый устрою? Будешь окалину после сварки сбивать. Свои люди везде. Или сборщиком в сто тридцатый, к этим, которые белоленточников собирались по Москве гонять. А как-то, в девяностых дело было, наши танк угнали и на разборки двинули. Я на броне сидел.
Недоеденный сжал зубы.
- Мне танк не нужен, чтобы старичёшку уделать!
- Да, кореш, танк тебе не нужен. Тебе нужен я. Так? – Пыляев принялся локтём толкать Недоеденного. – Потому ты и вспомнил про меня. Я же местный, пихтовский, кстати. За спиной-то у нас Пихтовка осталась.
- Не трогай меня! – отбивается Недоеденный от Пыляева. – Фокус нарушишь. Стоп! А где он?
- Что?
- Я не вижу его! – завопил Недоеденный. – Тормози!
Выскочив из автомобиля, Недоеденный метнулся влево, на тротуар, и побежал сначала вперёд, затем – в обратную сторону. Старика нигде не было, он словно сквозь землю провалился.
- Ушёл, как говорится, огородами, - объявил спустя пять минут заметно утомившийся Пыляев, который был вынужден прийти на помощь товарищу и подключиться к поискам беглеца.
- Здесь где-то! – замотал головой Недоеденный.
- Пожалуй, и в прямом смысле – огородами, - стоял на своём Пыляев. – Скакнул через забор и дал дёру. Старикан-то шустрый.
Потом они сидели в машине и строили планы поимки «шустрого старикана». Пыляев даже предлагал задействовать дополнительные силы, оговариваясь, правда, что придётся приплатить.
- Обойдёмся своими силами, - отказался Недоеденный. – Мне ж надо будет обосновать дополнительные расходы. Что, приду и скажу: «Извини, босс, не мог я самостоятельно справиться со старичком»? Нет и нет!
- Значит, надо было по-другому, - не без превосходства глянув на собеседника, проговорил Пыляев и поправил лацканы пиджака.
- Это как?
- Ну, чтобы на заднем сиденье или… в багажнике.
- Найдём, так и будет, - решительно кивнул Недоеденный. – Где его искать? Ну! Ты же местный.
- Машину его надо найти.
- Где?
Пыляев огляделся по сторонам.
- Только не там, куда он направлялся, - изрёк после паузы. – Едем в обратную сторону. Но сначала, как бы, вперёд, чтобы не заподозрил, если наблюдает. А потом крутанёмся.
Спустя десять минут «Ниву» нашли. И «Ниву», и Георгия Павловича. В тот самый момент обнаружили, когда старик в неё усаживался.
- Поднажми и бей в бочину! – заорал Недоеденный.
Пыляев вытаращил глаза.
- Рехнулся! Я по три раза на дню на предмет царапин!..
- Бей! – Недоеденный сделал попытку левой рукой вцепиться в рулевое колесо, чтобы крутнуть его вправо.
- А-а-а! – пронзительно заверещал Пыляев, не на шутку перепугав своим визгом Недоеденного и, подавшись вперёд, всей верхней частью тела навалился на руль.
- Ну вот, проскочили! – заметался Недоеденный. – А он, смотри, разворачивается!
- И мы развернёмся, - ответил уже почти успокоившийся Пыляев. – Буду висеть на хвосте, как приклеенный.
Спустя минуту «Ровер» настиг «Ниву» и вызывающе прижался к её заднему бамперу. Георгий Павлович, пару раз глянувший в зеркало заднего вида, рассмотрел не только улыбающееся лицо водителя, но и, кажется, увидел полный ненависти взгляд находящегося рядом с ним Недоеденного.
- Нет уж, увольте, - пробормотал старик и прибавил газу.
И тотчас обнаружил, что не сумел, кажется, и на сантиметр оторваться от преследователей. Только улыбка водителя стала шире. Следующие несколько попыток увеличить разрыв между автомобилями также не привели к положительному результату.
- А если так? Ладный, милый, прости! – вскричал Георгий Павлович и, упёршись руками в рулевое колесо, резко нажал правой ногою на педаль тормоза.
Ожидаемого удара, однако, не последовало, а зеркало заднего вида, кроме бесившей старика улыбки водителя, явило опять и ненавистное лицо Недоеденного, теперь, как будто, радостное.
И началась гонка, потому как Георгий Павлович, разозлившись, решил уйти от преследователей. Во что бы то ни стало и закрыв глаза на доводы разума.
Получились эти покатушки очень впечатляющими, то есть безмерно впечатлившими не одну сотню жителей города дикой безрассудностью её участников.
Эта гонка с преследованием продолжалась бы и продолжалась, не вспомни Георгий Павлович, что бензобак ещё утром был скорее наполовину пуст, чем наполовину полон. Да, так и есть, на автозаправку необходимо путь держать, а не этой ерундой, опасной к тому же, заниматься. Георгий Павлович сбавил скорость, отвернул зеркало заднего вида в сторону, чтобы не видеть ненавистные рожи, и принялся крутить головою, стремясь поскорее сориентироваться в пространстве.
Спустя десять минут, затормозив у колонки АЗС, Георгий Павлович выключил зажигание, а затем сунул руку вниз и вправо и щёлкнул неприметным тумблерочком секретки. А дальше что? А дальше по обстоятельствам.
Старик вставлял заправочный пистолет в горловину бензобака, когда подошёл злорадно улыбающийся Недоеденный. Георгий Павлович словно и не заметил его. Сунул пистолет и направился к окошечку кассы. Когда он возвратился, около «Нивы» уже находился и соратник Недоеденного по фамилии Пыляев.
- Кстати, это та самая заправка, - небрежно покручивая на пальце ключи, начал Пыляев, - где в девяностых расстреляли Малыша. Был такой авторитет по фамилии Малыгин. Из автомата, кстати, изрешетили.
- Кстати? – прищурился Георгий Павлович.
- Кстати – это кстати, - растянул губы в улыбке Недоеденный и одобрительно покивал товарищу.
- А у драмтеатра, где вы, дедуля, в очередной раз мою реакцию проверить пытались, - продолжил Пыляев, - аварии случаются регулярно. В девяностых там Щука перевернулся. Всего лишь на камешек попал. Его, кстати, так и не нашли.
- Камешек? – удивлённо взглянул на него Георгий Павлович.
- Щукина. Только машину его. В лесочке. Ну, это позже было. Базар Щука не фильтровал. И хватит борзеть, дед! – перешёл вдруг на «ты» Пыляев и принялся яростно стряхивать пыль со своего костюма. – Ты на Урале, дед, причём – в азиатской его части! Веди к своему приятелю хвостатому!
- Приятель этот – друг мне, - отрезал Георгий Павлович и отвернулся от Недоеденного и Пыляева, чтобы занять место за рулём своего автомобиля.
Однако вышло так, что в кабине «Нивы» они – и старик, и Недоеденный – оказались одновременно.
- Будем кататься, или прямиком – к твоему другу-приятелю? – с весёлым злорадством пророкотал Недоеденный.
Георгий Павлович развернулся направо и, дружелюбно улыбаясь, с азиатско-кавказским акцентом проговорил:
- А дорогу, слюшь, пакажишь, да?
- Я тебе всё покажу! – пригрозил Недоеденный, теперь уже отнюдь не добродушным басом.
- А, ну тогда поехали, - охотно согласился водитель и приступил к запуску двигателя автомобиля.
- Э-э! – вскричал Недоеденный, когда старик несколько раз безуспешно провернул ключ зажигания. – Аккумулятор посадишь!
Георгий Павлович бросил руки на рулевое колесо и откинулся на спинку сиденья.
- А что ты предлагаешь?
- Твоя машина – ты предлагай.
- Автосервис, техцентр, СТО… Трос у меня имеется. – Георгий Павлович повернул голову влево и бросил взгляд на «Ровер» и выбирающегося из него Пыляева.
Недоеденный заметно скис, однако подошедший Пыляев, выслушав товарища, сказал:
- Да всё просто. Секретку надо искать. Заводилась, ехала и вдруг перестала. Ха! Это вы, столичные, про такие дела забыли, а один мой кореш, он раньше угонами промышлял, до сих пор на свою до десятка этаких штучек мастырит. Капот он поднимал?
Недоеденный решительно мотнул головой.
- Нет. Ты же видел.
- Убери его из кабины! – приказал Пыляев.
- Мог бы и непосредственно ко мне обратиться, – обиженным голосом произнёс Георгий Павлович и покосился на покидающего салон автомобиля Недоеденного.
План побега уже готов – необходима филигранная точность его исполнения. Сначала сделать вид, что намерен выбраться наружу, а потом… Впрочем, пора. И Недоеденный уже как раз там, где ему и предназначено быть, - прямо перед капотом, то есть на равном удалении от обеих дверей «Нивы».
- Он же покоцает, покоцает «Ровер»! – закричал Георгий Павлович и вскинул руку с указующим перстом. Левую. А правую тотчас же, как только Пыляев, едва ли не в прыжке развернувшись, метнулся к своему стальному любимчику, сунул вниз, к тумблеру секретки.
- Что?! Где?! Кто?! – вопил Пыляев и крутил головой в бешеном темпе.
- Присел! Присел он! – прокричал Георгий Павлович, правой рукой блокируя двери, а левой закрывая окно водительской дверцы.
И побег удался вполне. Начальный этап его, точнее. Если б ещё знать, куда можно нырнуть и зашкериться. Однако, увы, недостаточное знание местных реалий подвело старика, и скоро оба автомобиля оказались за городом. Они мчались по Кушвинскому тракту вдоль границы с Европой, приближаясь к Северному широтному коридору.
- О чём ты думаешь, мне интересно? – Пыляев повернул голову к Недоеденному и окинул того высокомерным взглядом.
- Что такое?
- Ну, повисли. Ну, пилим. А осла не догнали. Хе-хе! – хохотнул Пыляев.
- Хочешь сказать…
- Уже сказал, - перебил Пыляев. – Я готов поверить, что осёл и действительно отправился в Англию, Испанию или откуда он там. Самостоятельно. Но не по этой дороге, а через Екатеринбург. Вот у одного знакомого кошка…
- Да наслышан я про кошек, собак и прочих животных! – не захотел внимать досужим россказням Недоеденный. – Но старик нас к ослу не поведёт. Иначе не драпал бы. Короче, берём на абордаж! Дави на газ! – Недоеденный нервно задёргался, явно возжелав взять управление автомобилем в свои руки. А затем и прорычал: - Поменяемся! Останови!
- Э-э-э! – запротестовал Пыляев. – Я лишь сказал, что пора включить мозги!
- Ну так прижми его!
- Да сделаю я. Как бы только он… - Пыляев болезненно поморщился.
- Жми! Старики любят своих «ласточек» не меньше, чем ты свою мумию.
И вот уже блистающий всеми гранями и поверхностями «Ровер» настигает скромную, в недорогих наклейках и с яркой и многоцветной, но немудрящей аэрографией, ветхозаветную «Ниву» и пытается теснить её на обочину. Но – безуспешно. Та как ехала, так и едет, ни скорости, ни траектории не меняя. Вообще никак не реагирует.
- Он что, не видит меня? – удивляется Пыляев.
- Да головы ни разу не повернул, - с усмешкой ответил Недоеденный. – Хочется даже сказать: ни один мускул не дрогнул. Ошибся я. Похоже, не очень-то он озабочен возможными царапинами на бочине своего ведра. Ну, присобачит ещё пару наклеек. Бампер же простой кувалдочкой выправит. А вот ты…
- А вот я!.. – вскричал Пыляев и резко повернул руль вправо.
Секунда – и «Нива» въедет в «Ровер», частично перекрывший ей траекторию движения. Однако не тут-то было. За мгновение, а секунда состоит из множества мгновений, Пыляев крутнул руль влево и дал газку, прибавив оборотов.
- Говорил, поменяемся! – вскричал Недоеденный.
- Нет, сам! Сделаю! Просчитать, прикинуть… А может, передним правым?.. Бью по заднему левому, его закружит, закувыркается он… возможно… А под замену… Боже!
- Просто останови! Полное возмещение!
- Ты не понимаешь! Я ж его, родименького… - залепетал Пыляев.
- Уже понимаю. Понимаю, что ты, бывший урка, только такой разговор понимаешь, извини за тавтологию, понимаешь, - мрачно изрёк Недоеденный и приставил к виску водителя невесть откуда взявшийся пистолет. – Тормози!
- Я сам… Сам! – простонал Пыляев.
- Видели! Тормози, сказал! Клянусь, выстрелю!
Произведённая рокировка не укрылась от глаз Георгия Павловича. Размышлял он недолго. Уже спустя пару секунд «Нива» выехала на обочину и, притормозив, крутнулась вправо и нырнула в придорожный кювет. Выскочив из полутораметровой ямы, «Нива» запрыгала к лесу.
- Не надо! Нет! Не надо! Молю! – завертелся в пассажирском кресле Пыляев. – Подумать! Подумать следует! А-а! – И Пыляев закрыл обеими руками лицо.
- Было ж время на подумать! – парировал Недоеденный, бросая пузотёристый «Ровер» в погоню за внедорожником.
- Не-е-ет! – вопит Пыляев. – Лучше бы я умер!
- От меня не уйдёт! Достану! – рычит в ответ Недоеденный, яростно орудуя способными оторвать рулевое колесо руками.
Началось преследование. Гонка с препятствиями. Множественными.
- Обдерёшь и поотрываешь! И бока, и снизу! И – не догоним! Нет! – кликушествовал Пыляев.
- Будешь каркать – высажу! – грозил Недоеденный.
- Пеньки! Тут везде пеньки и рытвины!
За мгновение до того, как автомобиль рухнул с обрыва и полетел, кувыркаясь, во внезапно объявившуюся на пути пропасть, Георгий Павлович выпрыгнул из «Нивы». Или выпал. Кажется, он только собирался выброситься из салона, как вдруг тряхнуло так, что распахнутая уже настежь дверь саданула старика в правый бок со зверской силой. Если учесть, что дальнейшее Георгий Павлович не контролировал, то да, не выпрыгнул он, а был выброшен наружу, на крутой склон оврага.
Потом Георгий Павлович слышал фрагменты разговора Недоеденного и Пыляева. Они прошли вниз мимо него, совсем близко, и долго ходили вокруг искорёженной «Нивы» в поисках бездыханного, вероятно, тела водителя, всё более и более расширяя круг поиска.
- Да нет его! Ушёл он! – прокричал, наконец, Недоеденный.
- Ушёл, ага, - отвечал Пыляев с иронией в голосе. – Посмотрел бы я на тебя после таких кульбитиков внутри этой колымаги.
- Так тела же нет!
- Ну… да. Хотя должно быть. – Пыляев почесал в затылке, затем поднял голову и глянул на вершины деревьев.
- Куда ты смотришь? На дерево, думаешь, забросило? – спросил Недоеденный. Теперь ирония звучала уже в его голосе. – Циркач же. Хоть и бывший. Мы же из таких передряг способны…
- Да ты уж и себя, смотрю, в циркачи записал, - насмешливо перебил Недоеденного Пыляев.
- Ну, насчёт себя я, может, погорячился, - недовольно проговорил Недоеденный. – Однако этого бывшего акробата нет. Тела его нет. Значит, ушёл. Хочешь, ещё поищи, а я – наверх.
- Поищи, ага! Зря, выходит, моего Роверчика изуродовали.
И опять сначала выбравшийся из оврага Недоеденный, а следом и Пыляев, изрядно запыхавшийся, минуют лежащего за трухлявой валёжиной ушибленного автомобильной дверью старика. Вот их уже и не слышно, только – звуки мотора разворачивающего, а затем удаляющегося автомобиля.
Георгий Павлович торопливо пошевелил одной рукой, второй, поперебирал ногами. Он столько времени лежит тут, глядя на кроны деревьев, обрамляющие клочок неба, и только сейчас догадался проверить, не переломаны ли у него конечности. А позвоночник? Старик переместился в сидячее положение. Нет, переломы, вроде как, отсутствуют. Он снова лёг на спину и, прижав руки к больному боку, стал смотреть на колышимые ветром верхушки деревьев и обдумывать дальнейшие свои действия.
Сначала не получалось, потом, к счастью, наладилось – мыслительный процесс сдвинулся с мёртвой точки. Вскоре Георгий Павлович пришёл к заключению, что недооценивать противника не следует. Действовать нужно так, как если бы ему противостояла команда грамотных профессионалов, а не мутные типы непонятной этимологии, один отвратней другого.
Ну и вторая сторона медали требует пристального внимания. Просчитать и спрогнозировать необходимо действия Карлоса. Как поведёт себя этот эгоист и себялюб, обязанный терпеливо дожидаться хозяина в указанном квадрате и ни в коем случае не удаляться за пределы досягаемости?
А чего угодно от него ожидать допускается. Да и всевозможные случаи форс-мажора исключать нельзя. Тем более, здесь, в этой дыре провинциальной, где забугорных осликов и не видывали, поди. Свободно разгуливающих, по крайней мере.
Георгий Павлович, движимый тревожными этими мыслями, сделал попытку вскочить на ноги, однако из груди его вырвался мучительный стон, а вспыхнувшая с новой силой боль в боку заставила опуститься обратно на землю. Ребро, возможно, сломал. Ну или трещина образовалась. Резких движений, во всяком случае, следует избегать, а при первой возможности наложить тугую повязку.
Старик осторожно поднялся на ноги и, кривясь от боли, направился вниз. Он простится с Ладным, четверть часа тому назад сердито двинувшим его дверью в бок, а затем отправится в сторону шоссе. Спешить надо. В город вернуться он должен, и как можно скорее.
КОГДА ИЩУТ ТАМ, ГДЕ СВЕТЛО
Карлоса искали долго. Вовка, Анюта и Дан. Хотя искали в полном смысле этого слова лишь Вовка и Анюта. Дан же, по большому счёту, только делал вид, понимая, что положительного результата поиски эти не дадут. Карлос, конечно же, умчался прямиком к старику. А куда ещё ему податься?
И что же предпримет Георгий Павлович в данной ситуации? Об этом следует поразмыслить, решил Дан. И незамедлительно погрузился в раздумья. Сначала так, не очень глубоко, потому как не видел в этом особой необходимости. А для чего, в самом-то деле? Карлос прибежит к Георгию Павловичу, и тот снова явится к Дмитрию, теперь уже с Карлосом. И последует телефонный звонок Вовке или Анюте с предложением прекратить поиски Карлоса и вернуться домой.
Однако прошёл час, пошёл следующий, а звонка всё не было и не было. И возникло опасение, что, возможно, и вообще сегодня не состоится встреча с Георгием Павловичем и Карлосом. Более того, не совсем даже ясно теперь, что ожидает его завтра. Испуганный и оскорблённый Карлос, славящийся своим упрямством, упрётся и заставит старика поменять план дальнейших действий. И они усядутся в автомобиль и уедут неизвестно куда, бросив его, Дана, практически чужого им человека, на произвол судьбы.
Дану стало страшно. Возможно, оказаться в джунглях среди зверей, мотивы поведения которых, как правило, однозначны и понятны, было бы предпочтительней, чем среди незнакомцев, не способных, как выясняется, ладить даже друг с другом. Взять тех же Вовку и Анюту. Постоянно ссорятся, хотя ровесники почти что, более того – родственники, и очень близкие. Согласия нет ни по одному вопросу. Вот и опять, в очередной раз, спорят.
- Домой. Идём домой, - настаивает Анюта. – Наш Карлуша уже подумал хорошенько, потом подумал ещё немного, успокоился и вернулся. И ждёт нас, потому что с взрослыми ему не интересно.
«Наш Карлуша!» - уже привычно возмутился Дан, однако вслух ничего не сказал.
- А родителям с этим уродцем, конечно, ой как интересно! – воскликнул Вовка. – Да позвонят, как только его увидят. Расширять надо зону поиска.
Расширяет, правда, эту зону Вовка достаточно своеобразно: то вперёд бежит, то вдруг круто меняет направление и несётся вправо или влево по дуге, возвращаясь всякий раз к топчущимся, можно сказать, на одном месте Дану и Анюте.
- Но ты же видишь – нет его нигде, - увещевает брата Анюта.
***
Недоеденный и Пыляев уже не менее часа курсировали по участку трассы длиной два километра – то в одну сторону, то в другую.
- Шире надо было брать, - высказался Пыляев и скучающе зевнул.
- Не ты ли говорил, что уйти он не мог? – огрызнулся Недоеденный.
- Ошибался, - легко признал Пыляев. – В общем, сваливать пора.
Недоеденный бросил на Пыляева неприязненный взгляд.
- Тебе где бы ни работать, лишь бы не работать. Он рванул в горячке, а потом упал и отлёживается. Я лично так думаю.
- Ладно, покатаемся, - скривил лицо Пыляев. – Тем более что и не работа это, а… Да делай, что хочешь. Когда вот только до ланча добраться доведётся?
- За эту «неработу» получишь по минимуму. Обещаю и торжественно клянусь.
- А тебя хозяин и вообще прогонит.
- Я верну осла! – прорычал Недоеденный, в очередной раз резко нажимая на педаль тормоза и выкручивая руль влево.
- Э-э! А понежнее нельзя! – завопил Пыляев. – И можно уже я сяду?
***
Дан всё порывался сбежать от Вовки и Анюты. Однако сначала не было случая, а потом вдруг огненной кометой мелькнули слова Георгия Павловича: «Троянский конь! Запустить к ним тебя, Даня!» Ну, положим, не Даня, а Дан. Впрочем, сам виноват. Давно уж пора однозначно и во всеуслышание заявить: «Дан и только Дан я, а не Даня». Даня! Звучит как Дуня, прямо. Тьфу!
Приняв решение, Дан вздохнул с облегчением. Теперь он готов.
- Кто готов? – обернулся к Дану Вовка. – Как это готов?
Оказывается, Дан начал думать вслух.
- Он вернётся, когда будет готов, - нашёлся Дан и сейчас же порадовался этому своему успеху, со стороны, быть может, маленькому и на вид незначительному.
- Ладно, двигаем домой, - обрадовался Вовка. – Я проголодался. Сегодня ещё и не ели, можно сказать. И вообще, давно бы уже на празднике быть могли.
- Да он каждый год – этот день города, - фыркнула Анюта. – Вот совершенно не хочу.
Вовка помотал головой.
- Такой, как в этом, – не каждый. Юбилейный же. А не хочешь ты из-за своего длинноухого.
И он, не колеблясь более ни секунды, круто взял вправо, свернув на идущую вдоль забора из металлических прутьев грунтовку.
- Нельзя мимо кладбища! – сказала Анюта.
- Нас трое, - ответил Вовка и ускорил шаг.
- И что? Всё равно он выберет тебя! Тебя выберет! – прокричала Анюта и, поколебавшись, направилась следом за Вовкой.
Дан догнал Анюту.
- Кто выберет?
- Голиаф. Собака-зверь! Я его тоже боюсь! – Анюта обернулась к Дану и страшно округлила глаза.
Дан невольно замедлил шаг. Существенно замедлил. Настолько, что сам это отметил. А если данное обстоятельство и от его-то внимания не укрылось, то Анюта уж точно догадается, что он струхнул.
Дан попытался ускориться и обнаружил, что ноги не очень его слушаются, какие-то немножко чужие стали. Оно и неудивительно: боялся Дан собак. Стоило лишь ему вообразить при виде любого из представителей собачьего племени, что он, этот представитель, кинется к нему с лаем, как тотчас сотни невидимых паучков, словно по команде, тысячами своих когтистых лапок впивались в кожу его затылка. Потом, конечно, когда собака и в самом деле на него бросалась, ему обычно удавалось частично справиться со своим страхом и выкрикнуть: «Фу!» И не один раз, как правило.
Анюта, на ходу обернувшись, махнула рукой и сказала:
- Надо держаться вместе.
Дан предпринял дополнительные усилия, чтобы догнать Анюту, и сейчас же представил, как они бегут следом за проголодавшимся Вовкой, а откуда-то из кустов на них выскакивает зверского вида огромная псина.
- Если будем бежать… - проговорил Дан.
- А без разницы, - не дослушав, заявила Анюта. – Надеюсь, уже поел и слегка подобрел.
Дан не успел обдумать последние слова Анюты, как совсем близко раздался басистый лай вперемежку с рычанием, и он увидел возле застывшего в скрюченной позе Вовки раскормленного рыже-серого пса, брызжущего слюной. Мелькнула мысль, что Голиаф и в самом деле сыт. Ну а как? Иначе он бы уже откусил Вовке голову, а пока Дан и Анюта приблизились, разобрал бы добычу на кусочки.
- Спиной не поворачивайся! – пропищала Анюта и мелкими осторожными шажками направилась к брату.
Голиаф коротко на неё глянул и злобно рыкнул. Анюта остановилась на секунду, затем, не сводя глаз с вздыбившего на загривке шерсть рычащего пса, продолжила путь.
«Сейчас она обернётся и увидит, что я… Поймёт, что я…» - пытался сформулировать мысль Дан, слабо покачиваясь на ватных ногах.
И вдруг Вовка заплакал. Громко, безутешно, по-настоящему. Анюта бросилась бежать к Вовке и Голиафу, мгновенно от Вовки отскочившему и развернувшемуся к Анюте.
Побежал и Дан. То ли на помощь Вовке и Анюте, то ли просто потому, что одному оставаться было страшно. И Голиаф растерялся. Он как-то неуверенно метнулся в одну сторону, потом в другую, пытаясь при этом заглянуть в лица сблизившихся с ним врагов и поймать их взгляды. Так, во всяком случае, показалось Дану. И Дан, бешено вытаращив глаза, пошёл прямиком на Голиафа. Голиаф, злобно рыча, попятился, затем, вильнув в сторону, сделал попытку забежать Дану за спину. Не получилось. Снова попятился от продолжающего наступать противника, а затем опять ушёл в сторону, удалившись теперь уже на более значительное расстояние.
И быстро засеменил по кругу, с недоумением поглядывая на вынужденного крутиться на месте Дана.
- А ну брысь отсюда! – закричала Анюта и подбежала к Дану.
Голиаф повертел головой по сторонам и, убедившись, что его позора никто не видит, убежал на территорию кладбища, поднырнув под удерживающую ворота в приотворённом состоянии массивную цепь.
Спустя минуту Голиаф почти совсем успокоился и даже прекратил пробежки вдоль забора, сквозь который просматривалась удаляющаяся троица. Он даже прилечь попробовал. Однако, поворочавшись, вскочил и унёсся в конец кладбища, являвшийся, возможно, его началом, где скучал в одиночестве привязанный к забору Карлос.
Карлос посмотрел на взопревшего Голиафа и поспешил принять позу готового к нападению непарнокопытного, то есть прижался правым боком к забору и, повернув голову влево, взял пса под плотное наблюдение. Именно этот нечёсаный негодяй загнал его на кладбище, чем порадовал своего хозяина. Зачем загнал? Почему? Шёл Карлос, никого, как говорится, не трогал, а тот вылетел из ворот и насел, безумный, – вот-вот блохастой своей шкурой осквернит модельного вида несчастного ослика.
Ну а по большому счёту – смалодушничал Карлос. В значительной мере, конечно, по той причине, что и вообразить не мог наступивших вскоре последствий. Да и мыслимо ли, чтобы на шею ослика голубых кровей набросили вонючую верёвочную петлю, а затем привязали его к забору, вынудив топтаться у могил? Это что, вообще, такое?
Карлос принялся сверлить гневным взором бегающего туда-сюда Голиафа, не особенно, впрочем, рассчитывая на успех. Да и в высшей степени наивно было бы полагать, что Голиаф вдруг изменит своей природе и перекусит верёвку, чтобы отпустить пленника на волю. В представлении Голиафа, вполне вероятно, простая овца из тысячного стада, пастухом которого, возможно, в прошлом он являлся, и четвероногий артист цирка, бывший к тому же, - явления одного порядка.
Да и в цирке Голиаф, скорее всего, не бывал. Разве что по телевизору что-то видел. Лежал, вполне можно допустить, как сейчас (Голиаф только что улёгся неподалёку), лапы в сторону отбросив, и пялился бессмысленно на плоские картинки, быстро сменяющиеся.
А вообще надо решать, что делать. Вот явится снова хозяин Голиафа и… И что он сделает? Каковы будут его действия? Да всего ожидать можно, оказавшись в среде некультурных обитателей кладбища. Для них и человека закопать, жизнь которого традиционно ценится выше жизни зверя, ничего не стоит.
Впрочем, закапывают они мёртвых. Тела умерших хоронят.
НЕЛЁГКАЯ ЖИЗНЬ ПЛЕННЫХ. ЛЮДЕЙ И ОСЛОВ
Дан и Вовка поднимались вслед за Анютой на крыльцо дома, когда Дан поймал обращённый на него взгляд Вовки и невольно поёжился. Так смотрят враги, и враги – смертельные, как написали бы в книжке.
А за порогом Дан встретился с тётей Наташей, мамой Анюты и Вовки, которая сразу же, с первого взгляда невзлюбила гостя. И то и другое (что невзлюбила и что именно с первого взгляда) стало ясно Дану, как только он вошёл. А потому что такое с ним уже случалось. Это когда на него его первая учительница зашипела и передразнила его походку. Дан был почти что убит. Но – выжил. И даже походку поменял, перестав сутулиться и втягивать голову в плечи. Почти перестав.
Вот и сейчас он, испепеляемый взглядом красивой, но недоброй женщины, постарался выпрямиться и вытянуть шею. Главное – смотреть как бы мимо, но не совсем. Нельзя привыкать не видеть, что происходит вокруг, надо всегда быть готовым встретить опасность глаза в глаза.
И сегодняшний инцидент с Голиафом это более чем наглядно продемонстрировал.
- Ты её не бойся, - прошептала Дану на ухо Анюта, а затем повернулась к матери. – Вот он сегодня Вовку от Голиафа спас, а ты…
- А что я? – удивлённо вскинула брови тётя Наташа.
- Ничего! – выкрикнула ей в ответ Анюта. – А Данила будет у нас, пока не отыщется Карлуша. И ещё потом.
***
Ахмед, хозяин Голиафа, явился не один, а с немолодым мужчиной по имени Рафик. Рафик быстро и со знанием дела осмотрел Карлоса. Дарёному коню, говорят, в зубы не смотрят. Но Рафик и зубы Карлоса осмотрел, и язык, и копыта. Он тщательно ощупал живот Карлоса и грубыми крючковатыми пальцами прошёлся по рёбрам.
- На диете? Он у тебя на диете?
- Недавна мой, - ответил Ахмед. – Адин ниделя – будит толстый парасёнка.
- Заморыш, - вынес вердикт Рафик и сдвинул широкие брови.
- Нет-нет, канституций такой! – замахал руками Ахмед, и Карлос поймал его полный недовольства взгляд.
Рафик в очередной раз окинул Карлоса хмурым взглядом.
- Старый, больной.
- Гаварю – нет. Нас пириживёт, - продолжал стоять на своём Ахмед. – Какой балной? Шерст сматри давай. Волос к волос.
- Седой.
- Нет, ты чё! Цвет такой.
- Окрас, - поправил Рафик. – Но седых много.
Ахмед сделал беззаботное лицо и пожал плечами.
- Ни нравится – ни нада. Другой пакупател приходит будит. А сначал с бригадир гаварит буду. Ну, инструмент к магилка… Мрамор, гранит – тожи. Увидиш.
Карлоса от слов Ахмеда прошиб холодный пот. И почему он не оказал реального сопротивления Голиафу? За шкурку испугался. Да, так и было. Однако иногда нужно идти ва-банк. Порой необходимо просто взять и рискнуть, отбросив все страхи и сомнения. А раны бы на боках затянулись и даже шерстью бы заросли, возможно.
И стало Карлосу обидно. Да потому что жизнь, считай, прожил, а ума… Ну, гибкости ума, точнее, не нажил. Как в молодости её частенько не хватало, так и ныне. Ориентироваться и принимать правильные решения необходимо быстро.
Да, необходимо действовать. Карлос резко развернулся и, вскинув кверху заднюю часть туловища, дрыгнул ногами едва ли не перед лицами Ахмеда и Рафика. И один раз, и второй. Потом крутнулся на месте и встал на дыбы. А вот такой он. И попробуйте запрячь или нагрузить.
- Ха-ха! – хохотнул Рафик. – Да его только на мясо. А мяса в нём… Ну, сколько в нём живого весу?
Ахмед ответил не сразу.
- Палка. Я брат палка и учит харашо.
- Хозяин – барин. А то давай договариваться. Половину даю.
- Палавина – нет, - решительно помотал головой Ахмед. – За палавина сам шашлык кушат буду.
И опять надо действовать без промедления. Причём – кардинально сменив вектор. Карлос с неудовольствием глянул на лежащую у ног верёвку, затем вскинул голову и максимально выпрямил спину. Кажется, он готов. И принялся топтаться на месте, начав с правой передней ноги. Раз, два, три. Теперь с левой – то же самое: раз, два, три. И, встраиваясь в ритм, продолжаем: раз, два, три, два, два, три, раз, два, три, два, два, три. Спустя секунды уже любому стороннему наблюдателю было ясно, что ослик изображает нечто похожее на танец. Да нет, он явно танцует – то на месте топчется, то кружится. Танцует, правда, не вполне уверенно. То ли фигуры на ходу вспоминает, то ли о верёвку споткнуться боится.
Подрастерявшийся Рафик отступает в сторону.
- Это ещё что такое? – говорит он, обращаясь не то к Ахмеду, не то к самому себе.
- Эта-а-а… Э-э-э… - не находит ответа Ахмед и тоже пятится от выделывающего «па» ослика.
- Слушай, он какой-то у тебя… Мы когда-то на выпускном… - Рафик прикусывает язык.
- Да, он… - Ахмед продолжает растерянно наблюдать за Карлосом, однако в глазах его появляется огонёк. – Да, пока… ни прадаётся.
А Карлоса уже в полной мере захватила стихия нескончаемого танца, и в ушах его звучит музыка венского вальса.
Однако всё рано или поздно заканчивается. Закончился и танец. Закончился в ту именно секунду, когда Карлос, споткнувшись о верёвку, упал, страшно зашибив при этом плечо.
- На ногах же не стоит, - проговорил Рафик. Он, похоже, ещё надеялся на благополучный исход дела.
- Верёвка виноват, - отрезал Ахмед.
- Да смотри, как он встаёт. Еле-еле. По-стариковски.
- Шшибёнка. А давай сам на шшибёнка, а? Ой-ё-ёй, я тибе скажу.
- Ладно, не голодный год, - сдался Рафик. – А что ты с ним будешь делать, я не знаю.
Ахмед, немедленно впав в задумчивость, принялся чесать в затылке. Глядя на него и Карлос задумался. Действительно, а дальше-то что?
***
Время шло, а Карлос не объявлялся. Дан готов был заплакать. И заплакал бы, возможно, не находись он под неусыпным контролем приютившей его семьи. Или семейки, как мысленно выражался Дан, очутившийся в аду. Хорошо ещё, никто из членов «семейки» не имел прямого умысла на причинение ему зла. За исключением, разве что, Вовки, желавшего, без сомнения, каким-либо образом досадить гостю. Однако стремление это было не стопроцентным – представитель принимающей стороны всё-таки.
И тотчас же после обеда, а он сумел-таки заставить себя съесть бутерброд и отведать гречневой каши, Дан оказался на крыльце. Однако ничего из того, что уже удалось высмотреть, выглядывая в окна, он не обнаружил. Спрашивается, какой смысл оставаться здесь, если практически нет уже надежды дождаться Карлоса? Он не вернётся. Возможно, и в том даже случае, если на этом будет настаивать Георгий Павлович.
Но как они, старик и Карлос, могли так поступить с ним, с Даном? «Ты бессловесный, - сказала как-то бабушка. – Тебя всегда будут кидать и предавать». Похоже, он дожил до этого «всегда». Теперь можно пораскинуть умом и порассуждать, что означало это бабушкино «всегда». То есть все, напрашивается вывод, будут предавать? Так? Все и всегда? А? Даже те, получается, кого хотел бы считать своими друзьями? А ведь ему порой казалось, что и Георгий Павлович с Карлосом…
В этот миг нить размышлений Дана была грубо оборвана выскочившим на крыльцо Вовкой.
- И где он, этот твой уродец?
- Я… - начал Дан.
- Тебя я вижу, - перебил Вовка. – Осёл где? Карлос, говоришь, его зовут? А может, Карлсон, который улетел?
- Он не Карлсон. Это ты – Малыш, - с максимальной твёрдостью в голосе проговорил Дан.
- А вот за это уже морду бьют, - обрадовался Вовка.
Обрадоваться-то обрадовался, но ударить Дана не спешил – были ещё какие-то сомнения на предмет правомерности подобных действий.
- И он… не уродец, - решился, как будто, идти до конца Дан.
- Он не уродец, а уродец… Кто? – подступил вплотную к противнику Вовка и сжал кулаки.
- Кто-то, - уклонился от прямого ответа Дан.
- Я, значит?
Дан пожал плечами и в ту же секунду получил удар в лицо. Отброшенный в результате вражеской атаки назад и утративший равновесие он оступился и кувырком полетел с крыльца. Подняться на ноги он не успел.
Вовку, конечно, оттащили. Однако до того как это случилось, урон Дану нанесён был существенный. Вовке тоже досталось, но несравнимо меньше. От отца подзатыльник да от Анюты пинок и штук пять тычков кулачками.
А ТАК ЛИ СТРАШЕН ПЁС, КАК ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ?
Карлос подремал, но очень недолго. Есть хотелось – поэтому, наверное. Да без «наверное». И сны все на эту тему были. Значит, самое время подумать о значении гигиены в жизни непарнокопытных. Преувеличивать-то зачем? Да, привычка. Которая, как говорится, вторая натура. Но ведь вторая, а не первая. И по этой причине страдать во имя чести и собственного достоинства в ущерб собственному же желудку не совсем комильфо.
Карлос развернулся и принялся осматривать брошенный ему час тому назад кочан капусты. Прямо под ноги, в грязь, можно сказать. Приятного, однако, салатового цвета, с тесно прижатыми друг к другу листьями неповторимого рельефа, сочными даже на вид.
А ведь уральской капустки он ещё не пробовал. Карлос начал неторопливый осмотр объекта вожделения, направив копыта свои влево, а затем по кругу. Примета у него такая, чтоб всегда по часовой и смотреть, как бы, искоса. Гарантии не стопроцентные, однако ничем неоправданный риск уж точно ни к чему.
Но, увы. Несмотря на предпринятые меры не повезло. И половины круга Карлос не миновал, а на кочане капусты уж обнаружилось внушительное пятно грязи. И таких размеров, что продолжать обследование и смысла никакого. Голодным, но гордым предпочтительнее остаться, если здраво рассудить.
Не так-то легко, правда, по причине того, что крайние листья этого не лишённого многих достоинств и очень полезного овоща достаточно просто удаляются. Перекатить кочанчик на травку, аккуратненько отгрызть верхние листья, выложив их на видное место, грязными пятнами наружу, а всё остальное бескомпромиссно употребить.
Вероятно, именно таким образом Карлос и поступил бы, не прибеги вдруг Голиаф, существо недоброе, неумное, агрессией накачанное до самых кончиков ушей. Примчался, всё обнюхал, по сторонам позыркал и улёгся, челюсть отвесив. Зеркало бы ему сейчас под морду – пускай полюбуется на себя, дебила типичного. И при том – злобного. Лежит, глазками сверкает, а слюни подобрать ума не достаёт. А ведь ещё и трус, поди. Проверить, что ли? Давеча, вот, не догадался, растерявшись. Напор, ярость, недвусмысленные угрозы…
Карлос неторопливо прошёлся мимо только что расслабившегося под лучами солнышка Голиафа и со всей определённостью отметил про себя, что пёс заметно встревожился. А с чего бы, спрашивается? Карлос развернулся, пошёл в обратном направлении, а потом, поравнявшись с Голиафом, взял да и скакнул в его сторону. И пёс этот, громила по собачачьим стандартам, прямо сказать, вскочил да и замер в полуприседе, с опорой на зажатый меж задних ног хвост.
Карлос в душе рассмеялся. Не без грусти, впрочем. Вот такие нас и держат в ежовых рукавицах. Которые, по большому счёту, и не ежовые, если их не бояться. Чуть отваги и безрассудства – и можно совладать. Не хватило их при встрече с псиной этой. Да и последствия какими-то туманными представлялись, недостаточно угрожающими, как будто. Кто ж тумана боится? Бежать сломя голову или защищаться отчаянно другие обстоятельства вынуждают, гораздо более определённые. Пожар, к примеру.
Он вспомнил тот давний пожар-пожарище, когда загорелось расконсервированное после длительного использования не по назначению здание цирка в каком-то южном городке не то на букву «Т», не то на букву «К». Он вёл в то время обычную жизнь простого циркового животного, днём выходя в сверкающем наряде на арену, а ночью пытаясь хоть как-то восстановиться в жутких условиях плохо проветриваемой, небрежно убираемой ночлежки типа хлева, коровника или свинарника. Скотного двора, в общем, натурального.
Вот в ту ночь он бился в дверь с яростью необыкновенной. И выломал бы, окажись его косточки покрепче тех ворот из бруса. А так… Ну, стали покидать его силы в условиях растущей безнадёги и усиливающегося задымления.
Однако откуда-то сверху спрыгнул Палыч, в то время уже немолодой, но крепкий мужик, и спас, на руках вытащив обессилевшего Карлоса под тёмно-синий купол звёздного неба. И он лежал и радовался этим далёким и родным звёздам, пока не явился ветеринар и не приступил к обработке ран и ожогов. Вертел его, словно тушку на костре зажариваемого барана.
А сегодня Палыч не придёт. Откуда ему знать, что Карлос здесь, на кладбище, в шаге, фактически, от мира загробного? Карлос поднял голову и окинул взором холмики могилок с разномастными надгробиями. Впрочем, он, по понятным причинам, и самого неказистого не удостоится. Разве что Голиаф, если Карлос будет съеден, оставит себе одну из самых больших косточек для поиграть и насладиться воспоминаниями о победе над неудачливым осликом.
И потому – жить! Разработать план, подготовиться и бежать! А для начала прощупать Голиафа. Карлос перевёл взгляд на вполне уже успокоившегося пса, осмотрел его демонстративно, а затем пригнул голову и двинулся на врага. Голиаф вскочил, отбежал в сторону и замер настороженно. «Бояться ты меня будешь!» - решил вдруг Карлос и снова направился к Голиафу. Тот повторил манёвр. «Ладно, обозначим границы с учётом длины верёвки, - мысленно усмехнулся Карлос. – Я буду гонять тебя, пока не уяснишь это».
Карлос приступил к осуществлению задуманного. Спустя четверть часа он был уже в полной мере доволен собою. О Голиафе подобного сказать было нельзя. Злой, в мыле весь, а глазки так и бегают. Даже в размере, кажется, уменьшился, скукожившись, и держится строго за пределами досягаемости.
Однако совсем уж в угол загонять нельзя. В смысле, послабления режима необходимы. Не ровен час, озвереет пёсик, отчаявшись, да и бросится на противника, к схваткам подобного рода не приспособленного.
Так и случилось. Не успел Карлос ослабить натиск, как явился вдруг Ахмед. В этот самый момент. Словно назло. Голиаф и кинулся на Карлоса. Не мог же он предстать перед хозяином в этаком-то виде. Образ гонимого (гоняемого по дуге) пса его комплекции и жизненного опыта – образ крайне неприглядный, не пристал он Голиафу.
Секунда какая-то, и сбитый мощным ударом Карлос падает на спину, взметнув кверху ноги. И охнуть не успел. А теперь и вообще не до того, ибо пасть рассвирепевшего зверя нависла прямо над ним. Решит, куда клыками своими вцепиться, и вцепится. И порвёт на кусочки. А пока раздумывает злодей, зажмурить быстренько глаза и потерять сознание. Лучший выход.
Раздался крик. Человеческий. Карлос приоткрыл один глаз и увидел, что Голиаф, тяжело дыша и роняя слюну, смотрит в сторону. А тут и Ахмед в поле зрения появился, вбежав в него заполошно. Глаза и рот округлены, а волосы на голове, вероятно, – дыбом. Под кепкой, правда, не видно. И кричит что-то на неизвестном языке.
- Эй, гаварю тибе, ни трогай иго! – остановившись, переходит он на русский и торопится отдышаться. – Я тибе ахранят сказал, а ни кушат! Я на русски язык тибе гаварил!
Карлос, наконец, выдохнул. Смерть миновала. Бог, возможно, и у ослов есть. Взять хоть его самого. В огне не горит и в воде не тонет? Нет, это не так. И горит, и тонет, ну, при определённых обстоятельствах. Как в том, например, случае, когда на мосту… А, и вспоминать не хочется. Но – жив до сих пор. Жив и ещё поживёт.
Карлос дождался, пока Голиаф уберёт с него дурно пахнущие лапы свои, спасаясь от Ахмеда, пожелавшего ударить превысившего полномочия пса, и поднялся с земли. И тотчас «чуть не упал», так, на всякий случай. Якобы правая передняя повреждена, типа, ушиб, вывих или растяжение. А не надо собак распускать, не дело это. Или выучи, или на цепь посади. Хотя… Карлос стрельнул взглядом на возбуждённо мечущегося неподалёку Голиафа. Нет, всё правильно, свободу некоторых не грех и ограничить. Во избежание, так сказать. «Пускай их свобода заканчивается там, где начинается моя», - подвёл итог размышлениям Карлос и принялся с демонстративным остервенением перегрызать соединяющую его с кладбищенским забором верёвку. Как бы с остервенением. Не хватало ещё зубов лишиться. Просто пусть все знают, что воля для него очень много значит. Без неё никак. До конца, в общем, пойдёт.
Ахмед подбежал и огрел Карлоса по спине ладонью.
- Цыц, скатин! Иш-ш-ш, панимаиш!
Ладно, прервёмся ненадолго. Заявка сделана – дальше будем посмотреть. И Карлос принялся наблюдать за Ахмедом. Знать надо врага, как сильные его стороны, так и слабые. Чтобы использовать и те, и другие себе во благо.
Ахмед подошёл к калитке и открыл её, распахнув настежь. Затем принялся отвязывать от забора верёвку. Выводить собрался, всё понятно. Мол, не хотите капусточки – на подножный корм пожалуйте, гражданин ослик. Хорошо, что пообедать возможность представится, плохо – что с этой стороны кладбища Палыч его не найдёт. На себя и только на себя приходится рассчитывать. И Карлос, старательно имитируя сильную хромоту, направился к калитке.
- Голиаф! – крикнул Ахмед.
Проклятье! И привяжет, к дереву или чему-то подобному пришпандорив, и охрану в виде зубастого упыря оставит.
Так и случилось. Ахмед отвёл Карлоса в сторону от дороги и вновь привязал к забору, однако уже с наружной стороны. И ушёл, жестом приказав Голиафу располагаться на травке. Тот, дождавшись, когда хозяин удалится, отошёл в сторонку и, хмуро покосившись на Карлоса, прилёг. Карлос не удержался и одобрительно покивал сердитому охраннику – молодец, мол, безопасную дистанцию соблюдаешь.
Однако этого ему показалось недостаточно, и Карлос, забыв про якобы беспокоившую его только что хромоту, направился к Голиафу. Пёс насторожился, глазки его забегали. Успокоился же тогда лишь, когда Карлос, выбрав всю длину верёвки, остановился в двух шагах от собачьей морды. Даже повеселел пёсик слегка.
У Карлоса настроение тоже улучшилось. Не только ввиду предстоящего приёма пищи, но и по причине того, что пёс Голиаф теперь не представлял для него какой-либо загадки. Ясно с ним всё. К тому же и с дисциплиной не всё благополучно – и четверти часа не прошло, как слинял куда-то Голиаф, вверенный пост покинув самовольно.
С людьми сложнее. С тем же Ахмедом. И покормит, и выгуляет, а при необходимости и защитит – Голиафа, вон, допустившего излишне агрессивные действия, пнуть даже пытался. Более того, по шёрстке погладит и за ушком потреплет, вполне возможно, при случае. А потом возьмёт кинжал и перережет горло, аккуратно выпустив кровушку в заботливо подставленный тазик. Но – нет. В следующий раз он станцует цыганочку. А то и мазурку с менуэтом в придачу.
ОПЕРАЦИЯ «КЛАДБИЩЕ «ПИХТОВЫЕ ГОРЫ»
Георгий Павлович несколько раз проехал на такси мимо кладбища, затем скатался по Исинскому тракту до пятой горки и вернулся на первую. Планировал он проехаться и по дорожкам кладбища, однако поразмыслив, решил, что делать этого не стоит. Не будет Карлос бродить среди могилок. А вот поговорить с работниками кладбища «Пихтовые горы», начав со сторожа, следует.
Попросив водителя высадить его у ворот, Георгий Павлович выбрался из салона автомобиля и осмотрелся. Начал осматриваться, правильнее сказать, потому как уже спустя какие-то секунды подбежал к нему огромный серый с рыжиной пёс, с виду крайне недоброжелательный, даже агрессивный.
- А, так ты, значит, тут за старшего? – проговорил Георгий Павлович, протягивая руку. – Подойди, не бойся. И лапу дай. Лапу подавать умеешь? А лохматый-то чего такой? Блохи не донимают?
Голиаф, а это был он, к старику не подошёл и лапы не подал, однако смягчился, как будто, подобрел даже чуть-чуть. Как-то неудобно ему стало злобствовать и ругаться. Ну, тявкнул пару раз в соответствии с уставом караульной службы да тотчас и присел.
- Да ладно тебе. Чего как неродной-то? – улыбнулся Георгий Павлович. – А и вильнул бы разок хвостиком. Что такого-то? Уселся, видите ли… К напарнику веди.
Голиаф вскочил и затоптался на месте. Потом сказал:
- Гав! Гав! – И отвернул голову в сторону.
- Не уполномочен, что ли? Может, ты тут, поблизости где-нибудь, ослика видел? А? Карлосом звать. Серенький такой. Немного заносчивый, не вполне коммуникабельный, но не злой и почти не вредный. Если видел, дай знать.
Голиаф втянул голову в туловище и прижал хвост, усевшись на задние лапы.
- Э-э, друг, не темни. Чуть выше и ближе к дороге на Ису… До обеда ещё я его там оставил. – Георгий Павлович шагнул вперёд и положил руку на загривок пса. – Ну, что скажешь, дружище?
Ответить Голиаф не успел бы, если бы даже и собирался. Появился охранник, молодой мужчина восточной внешности, навстречу которому пёс, незамедлительно поднявшись на все четыре лапы, и отправился.
- Пачиму чужой сабака трогаиш, дед? – спросил хозяин пса. – Я ладна, началник увидит – ругатся будит на миня. Эта жи, панимаиш…
- Тебя как, земляк, зовут? – остановил его Георгий Павлович.
- Ахмед.
- С утра дежуришь?
- Да. И всегда. Живу здес.
- Ты мне, Ахмед, про ослика расскажи, - перешёл к делу Георгий Павлович.
- Асёл? Какой асёл? – стрельнул глазами и в одну, и в другую стороны Ахмед.
- Который тут у вас сегодня пасся. Небольшой такой.
- Я такой ни знаю, нет! – воскликнул Ахмед и для убедительности вытаращил глаза.
- Помоги найти, - попросил-приказал старик.
- Да. Да, буду памагат. Вазнаграждений хароший?
- Будет вознаграждение.
- Сколка?
- Ты найди – договоримся, - ответил Георгий Павлович. – Или уже нашёл?
Ахмед взмахнул руками и замотал головой.
- Нет! Зачем гавариш? Я спрашиват людей пра асёл – миня спрашиват: сколка.
- Взвесим, умножим на два, - ответил Георгий Павлович.
- Ладна. Да, - кивнул Ахмед и устремил взгляд вдаль, подсчитывая в уме возможную выручку.
Старик тронул его за плечо.
- В общем, так договоримся. Ты, короче, всех оповещаешь, а я чуть позже наведаюсь. Почему народу-то не видно?
- А ден города. Триста лет.
- Да-да, помню, - кивнул Георгий Павлович. – Подключил бандитов, но мы с тобой напрямую, без посредников, ладно? С меня слупят – тебе передать забудут. Так бывает.
***
Дан вышел за ворота, глянул направо, затем налево, постоял, словно раздумывая, куда податься. А куда ему податься? Только здесь его могут найти хоть Карлос, хоть Георгий Павлович. Он высмотрел подходящее местечко и присел под одним из деревьев на травку. Что ж, прохожих здесь крайне мало. Конечно, на чердаке было бы привычней и удобней. Но… нет. Не будет он прятаться. Тем более что и негде. Нет у него в этом городе убежища.
А новую жизнь он выбрал сам. И драться он научится. Самое трудное – в лицо человека ударить. Даже подлеца. А в живот или в грудь? Ну, в плечо, хотя бы? Да, он это сделает. Или освоит борцовские приёмы.
Идея, кстати. Когда-то он об этом уже думал. Дан вынул из кармана смартфон и набрал в поисковике: «Борьба. Приёмы». Он пересмотрит все видео и обучится самому необходимому. Захваты, удержания, болевые… Без спаррингов сложноватенько будет, однако он постарается.
Дан так увлёкся, что далеко не сразу обратил внимание на падающую на экран смартфона тень приблизившейся к нему Анюты. Не меньше минуты она стояла рядом, прежде чем он поднял голову.
- Самбо? Или это дзюдо? – задала вопрос Анюта. Подумав, заключила: – Тебе надо. Хотя с некоторыми лучше бои без правил.
- Нет. Без правил… нет, - промямлил Дан, закрывая ролик и убирая смартфон в карман ветровки.
Анюта помолчала, потом вздохнула и с явной неохотой сообщила:
- Им не понравилось, что ты отказался сообщить телефон бабушки.
- Не понравилось? – переспросил Дан.
- Да, не понравилось. Но они его уже знают.
- Знают телефон моей бабушки? – удивлённо проговорил Дан.
- Если не хотел, чтобы узнали, зашифровать надо было.
- Зашифровать?
Анюта раздражённо фыркнула и нависла над продолжающим посиживать на травке Даном.
- Русский для тебя иностранный? Повторяешь и повторяешь за мной! Посмотрели когда-то. Мама, наверно, когда ты руки мыл. «Бабушка» - записано, наверно? Лучше бы уж – «Барабашка» или «Дед Мороз».
- Но я… не думал.
- Ну так завязывай не думать! Что ещё тебе сказать? Она приедет за тобой?
- Бабушка?
- Ну, бабушка, дедушка или ещё кто! – Анюта принялась расхаживать взад-вперёд.
Дан поднялся на ноги и стоял, опустив голову.
- Я… не хочу. Я не могу!
- Уж надо думать! – остановившись, вскричала Анюта. – Один бросил, сейчас второй бросит. Но я найду Карлушу! И пусть только попробуют!.. Если что – с ним вместе уйдём. А как бременские музыканты. Где его искать?
Дан отвёл глаза в сторону.
- Не знаю.
Анюта резко развернулась и отправилась прочь, то ли к своему дому, то ли… Да, проходит мимо.
Дан вынул смартфон и, сжав его в руке, принялся смотреть на экран. Однажды, когда очень нужно было, чтобы позвонила мама, это сработало. Много времени, правда, потребовалось. Говорят, у взрослых оно летит очень быстро. Хоп – и день пролетел. Хоп – второй и третий. И год, и жизнь. Вот дети вечно и сидят одни. Сидят и ждут.
А Георгий Павлович, конечно, обиделся. Рассказал ему Карлос о подлом поступке Дана… О всего лишь выглядящем таковым в глазах жертв его выдумки. А это был тактический ход, уловка. Всего-то. И что теперь делать?
Дан заметил, что взгляд его блуждает по сторонам, и вновь обратил его на экран смартфона. И раздался звонок. Словно гром грянул, сверхвнезапный, среди ясного неба. Но… звонила бабушка.
- Да, - сказал Дан. – Здравствуй, бабушка.
- Завтра вылетаю. Жду полные координаты. Чуяло моё сердце, - выдала Хельга Михайловна. Словно телефонограмму зачитала.
- Нет, - сказал Дан. И повторил: - Нет, пожалуйста!
- Что значит – «нет, пожалуйста»? – повысила голос Хельга Михайловна.
- Не надо приезжать!
- Старик бросил тебя! Мне сообщили! Завёз чуть не в Сибирь вместо Юрмалы и бросил!
- Нет, всё не так!
- Люди врать будут? – возмутилась Хельга Михайловна. – Вылетаю!
- Нет!
Надо что-то сказать, чтобы остановить её! Приезд бабушки всё испортит! Придумать! Что-то надо придумать! Однако поздно – Хельга Михайловна уже отключилась.
Дан вышел на проезжую часть и бесцельно повёл глазами и в одну сторону, и в другую. И обомлел. На крыше одного из гаражных боксов, почти напротив Дана, сидел Георгий Павлович и смотрел прямо на него. Дан едва не вскрикнул от неожиданности. Или, возможно, вскрикнул, но не очень громко. Словно пискнул.
Старик, не отводя взгляда, мотнул головой в левую сторону. Дан сорвался с места и побежал по дороге вправо. Спустя пару минут они встретились.
- Рассказывай! – предложил Георгий Павлович.
- Карлос меня не понял. Я специально. Я хотел, чтобы наверняка. Где он?
- Не знаю.
Дан, до того говоривший не поднимая практически глаз, вскинул голову.
- Как?!
- Пришлось оставить на время. Вернулся – его нет.
- И что… делать?
Если сказать, что Дан был сражён этой новостью, - это почти что ничего не сказать. И главное, старик выглядит невесёлым, мрачным и очень задумчивым. Удручённым, одним словом. А так уж повелось, что растерянность, потерянность и уныние взрослых действуют на детей крайне разрушающе. В состояние паники их ввергают.
- Надо искать, - только и смог выговорить Дан.
- Потому и пришёл за тобой.
- Поэтому? Чтобы я… - растерялся Дан. – Но за мной завтра бабушка прилетит!
- Бежишь?
- Нет! Эти позвонили! – в отчаянии вскрикнул Дан. – Вы не могли бы?.. Надо сказать ей!
- Посмотрим. Кстати, она как-то с тобой не очень…
Дан виновато опустил глаза.
- Не оправдал надежд.
- Чьих?
- Ничьих.
- А у меня на тебя надежда. – Георгий Павлович повернулся и направился, прихрамывая, к выходу из гаражного переулка. Через плечо бросил: - Иди за мной!
- У вас нога болит? – догнав его, спросил Дан. Теперь он увидел, что и одежда старика имеет ряд повреждений и заметно загрязнена. Особенно бросается в глаза большое зелёное пятно на левом локте. – Вы упали с дерева? С дерева – на траву?
- Да, рухнул с… Не с дуба, но в овраг. И смогу ли вылечить Ладного – не знаю. Но о нём потом, не сейчас. Бабушка, ты сказал? Пожалуй, что да, именно бабушка. Бабушка, которая сменила фамилию, а отчество ты не знаешь. – Георгий Павлович словно бы размышляет вслух. – Да, так и запишем.
- Я знаю отчество, - возразил Дан.
- Это будет твоя легенда. Тебе нужно отыскать могилку.
- Могилку? Какую могилку? – испугался Дан, чьё воображение вдруг явило ему образ портрета Карлоса на плите надгробия.
- Но сначала кота, например. Операция «Кладбище «Пихтовые горы», короче.
Спустя четверть часа Дан, к этому моменту должным образом проинструктированный, явился на территорию кладбища и приступил к его обследованию. Осмотреть все строения – задача номер один. По возможности – все. Или уж как получится. Он ищет котёнка, который чего-то испугался и убежал. Забежать трусишка мог в любое помещение, забиться в любой угол. Очень удобная легенда для первого этапа. Результат – котёнок, конечно, не найден, однако некоторая часть строений осмотрена, по меньшей мере – снаружи.
А потом его обнаружили. Это случилось в ту минуту, когда Дан стоял у закрытой на навесной замок двери зелёного цвета и тихо звал:
- Карлос! Карлос, ты здесь?
И услышал женский голос, звучавший рассерженно:
- Мальчик, что ты там делаешь?
Дан обернулся и обнаружил сидевшую на куче брёвен женщину с сигаретой в руке и шаром кудрявых рыжих волос на голове.
- Я котёнка потерял, - ответил Дан. – Вы не видели серенького котёнка?
- Как, говоришь, его зовут?
- Карлос.
- Ладно, увижу – скажу, что ты его искал. А здесь нельзя посторонним ходить.
Дан вышел на центральную аллею и осмотрелся. И увидел находящуюся справа, в отдалении, постройку, удлинённой формы, смахивающую на сарай или хлев. И направился к ней. Однако не успел он в полной мере обследовать сарай этот, как за плечо его ухватил темноволосый мужчина в бейсболке с нашивкой, похожей на кокарду.
- Что хател, малчик?
- Я… - начал Дан и увидел приближающегося Голиафа. Говорить стало трудно.
- Ну!
- Котёнок… потерялся, - выдавил из себя Дан, не отрывая глаз от недобро поглядывающего на него пса.
- Он – нет, - оглянулся на Голиафа охранник. – Тибя тожи не тронет.
Ну да, не тронет. Ещё как тронет. Они все такие – хозяева собак. И всегда так говорят. А Дан уже давно ожидал появления Голиафа. С того момента, как только подошёл к кладбищу. Ждал и боялся, отчаянно борясь с приступами страха, накатываемыми, между тем, всякий раз с необъяснимой внезапностью.
Однако при Ахмеде, а это, судя по описанию старика, он и есть, пёс, пожалуй, не нападёт. Смотрит, правда, зло. Потому что узнал, вне всякого сомнения. Узнал и обдумывает план мести за прошлую неудачу.
- Я хочу подружиться с… - Дан запнулся, едва не произнеся вслух имя зверя. – Как его звать?
- Галиаф. Нерусское имя, - ответил охранник. – А ты?
- Да… - Дан запнулся. – Дан. Меня – Дан.
- Дан? А я Ахмед. Падайди к Галиаф, Дан. Паглад па шерст. Тибе можна.
Дан осторожно приблизился к Голиафу и, дружески улыбнувшись, посмотрел тому прямо в глаза. Почти что в глаза. И обнаружил, что Голиаф любезничать со старым знакомым не настроен. А руку протянуть, вроде как, необходимо – Ахмед же разрешил. И погладить даже велел.
А будь что будет. Ну, укусит. Может даже, не сильно. Дан глубоко вздохнул и протянул руку к спине пса. Голиаф пригнул голову и медленно повернул её влево с явной целью отследить движение руки Дана. «Он меня тоже боится. Ну, побаивается», - подумал Дан и почти успокоился. И принялся гладить, а затем и трепать Голиафа за ушами.
- Голиаф, ты же хороший, - приговаривал он. – Не злой. Нет. Немного суровый.
Обласканный пёс косился на Дана с некоторым недоумением во взгляде и ничего не говорил.
- Мне ещё могилку бабушки надо найти, - сказал Дан Ахмеду. – Вы мне покажете?
- В офис нада. Там перед ворота, справа.
- Я не знаю фамилию. Она разошлась с дедом и поменяла. Взяла девичью. Мария, отчество точно не помню, но у неё оградка с птичками. Не знаете, где такая?
- Фотку показат можиш? – спросил Ахмед.
- Телефона нет. На зарядке. А вы всё кладбище обходите?
- Канешна. Галиаф! – дёрнул подбородком Ахмед. – К ахрана абекта приступит!
- Можно мне с вами и с Голиафом? Он же на котёнка среагирует?
«Приклеиться» к Ахмеду рекомендовал Георгий Павлович. Для второго этапа – это наилучший вариант, по мнению старика. Наилучший потому, что, как отметил Георгий Павлович, инструктируя Дана, охранник Ахмед при беседе с ним не был откровенен.
- Скользкий он какой-то, корыстный, я бы сказал, субчик. Понимаешь, да? – Георгий Павлович, произнеся эти слова, остановился и посмотрел по сторонам. Затем сошёл с дороги и присел на пенёк, оставшийся от некогда спиленного деревянного столба. – Мы почти пришли, а я, кажется, не всё сказал.
«И ещё – устал», - подумалось Дану. Он уже не минуту и не две назад заметил, что старик тяжело дышит. Трудно ему идти и на ходу говорить.
- Вы так идёте… Нога? И не на машине, – сказал Дан.
- Говорю же, покалечил я Ладного, а нога… Нет, не нога. Я бок зашиб малость. Жив, в общем. – Георгий Павлович посмотрел по сторонам. – Пахнет-то как, чувствуешь? Свежескошенной травой. Да, скошенной. Скошенной под корень. А нас нашли.
- Кто? – спросил Дан.
- Люди, которые хотят забрать Карлоса и угробить его этой шапитой. Ты их не видел?
- Нет. Но… я, кажется, слышал разговор. Только не понял.
- Однако мы прорвёмся, Даня. И да, телефон на кладбище не бери. Оставь. Понял, почему?
- Да. Там – всё, - ответил Дан, передавая смартфон старику.
- Вот именно. А слова есть слова. И только слова.
И это действительно так. Дан уже столько наговорил неправды, что годовую норму, наверное, выполнил. И дальше будет так же себя вести. Нельзя иначе.
Дан плёлся за неспешно шествующим по центральному проезду Ахмедом и рыскающим меж оградок Голиафом и старался не видеть лиц умерших людей, поглядывающих на него с растущих из могил мраморных плит и крестов.
А потом его обожгла мысль, что Георгий Павлович может неожиданно умереть. Вот так вот раз – и умер. Со стариками такое сплошь и рядом. И что ему, Дану, делать? Карлос будет полностью на нём. Огромная же ответственность, а не только лишь большое счастье. Вот он отыщет Карлоса, и придут они с осликом в условленное место для встречи со стариком… Они явятся, а Георгия Павловича на повороте к кладбищу не окажется.
Ах да, можно будет позвонить. Вот только кто ответит на звонок? И ответит ли вообще? А бабушка? Позвонил ли он бабушке? Если не позвонил, и бабушка прилетит, то это конец всему. Не согласится она взять Карлоса. Ни за что.
Наконец Дан осознал, что разволновался он до такой степени, что хоть успокоительное принимай. А Георгий Павлович, возможно, умрёт не сегодня, не завтра и даже не послезавтра. Не один месяц, может, ещё продержится на своих таблетках. Восемь с половиной – это не шутки. В египетских мумиях, которые тысячи лет в сохранности пребывают, химии, вероятно, меньше, чем в Георгии Павловиче. И не современной, продвинутой и нанотехнологичной, а давно уж морально устаревшей.
ТОРГОВАТЬ СЕКРЕТАМИ НАДО УМЕТЬ
Недоеденный и Пыляев сидели в видавшем виды пикапе китайского производства и обговаривали предстоящую операцию.
- Ты зря запрещаешь мне вмешиваться, - выразил недовольство Пыляев. – Я – решала. Понимаешь, Владлен? Местный решала.
Недоеденный поморщился.
- Да я понял.
- Несколько реплик – это будет в масть.
- Нет, я сам. – Недоеденный взялся за ручку двери.
- Стой! – ухватил его за рукав Пыляев. – Я знаю, как с людьми разговаривать. Я эту цифру тебе озвучил?
- Какую цифру?
- Сколько парнишек сейчас гоняют по окрестностям. Бескорыстно, из любви к искусству.
Недоеденный с недоверием глянул на Пыляева.
- Любят цирк?
- Погонять, поразыскивать, половить. И цирк, конечно. Но вот расходы на бензин хорошо бы возместить. Хотя бы частично.
- Тогда это уже не любовь, - скривил рот Недоеденный. – Но тебе чуток накину за то, что разговаривать умеешь. Ну и молчать, когда требуется. Просто свети лицом. И галстуком. Ты, типа, представитель официальных структур.
- Местных, - многозначительно воздел палец Пыляев.
Спустя две минуты Недоеденный и Пыляев уже стояли на крыльце дома Дмитрия Токарева и ожидали, когда им откроют дверь.
- Ещё раз нажми, - переминаясь с ноги на ногу, посоветовал напарнику Пыляев и сам же потянулся к кнопке звонка.
- Не сучи ножками, - перехватил его руку Недоеденный. – Они что, у двери дежурят?
У двери и в самом деле никто не дежурил. Не было никого в доме. Анюта и Вовка явились с улицы и, миновав створ незапертой калитки, обнаружили двух незнакомцев на своём крыльце.
- Те самые, про которых папа говорил, - шёпотом сказал сестре Вовка. – Только на другой машине.
Пыляев обернулся и, увидев Анюту и Вовку, подтолкнул Недоеденного плечом.
- Я же молчать должен, - буркнул он и движением подбородка указал товарищу, куда тот должен обратить свой взор.
- О, дети! Здравствуйте, дети! – тоном циркового артиста проговорил Недоеденный и обезобразил лицо улыбкой. Лучезарной, как ему, вероятно, представлялось. – Мы снова к вам. Точнее, к вашему гостю. К деду Гоше. Вы его так называете?
- Никак не называем. И ни какой он не гость, - не без вызова ответил Вовка.
- А вы кто ему будете? Папа ведь прогнал его, - сказала Анюта.
- Прогнал? Это плохо. Неужто навсегда и далеко? Не знаете, где его можно увидеть?
- Ушли они куда-то, – сообщил Вовка. – Недавно.
- Недавно? С ослом? – обрадовался Недоеденный.
- Нет, дед и этот… - начал Вовка, однако Анюта чувствительно ткнула его локтём в бок. Вовка, споткнувшись, обернул к сестре ставшее недовольным лицо. – Чего ты?
- Карлушу ослом обозвали! Плохие! – прошипела Анюта.
- А он и есть…
- Заткнись! Таким же вырастешь!
- Девочка, мы хорошие, - ласковым басом проворковал Недоеденный, спускаясь с крыльца. – Вот тут, к примеру, со мной юрист, добрейшей души человек. А я – дрессировщик. Любишь цирк? Дрессировщик – это же…
- Мучитель животных! – выкрикнула Анюта и попятилась к калитке.
Недоеденный остановился и сделал обиженное лицо.
- Ой как ты не права, девочка!
- Права! Нельзя мучить животных!
- Да мы всю жизнь вкалываем! – вскричал Пыляев. – Чем животные лучше?
Анюта поражена до глубины души. И возмущена.
- Чем лучше, говорите?! Люди работают там, где им нравится!
- Где нравится, работают?! – всплеснул руками Пыляев и сбежал с крыльца, присоединившись к Недоеденному. – По-твоему, я всю жизнь только и делал, что получал удовольствие от работы? А твои родители?
- Они хоть и не юристы… - слегка растерялась Анюта.
- Ну да, мне нравится… быть юристом, - проговорил Пыляев, заметив, наконец, полыхающий яростью и способный, кажется, испепелить кого угодно взгляд Недоеденного. – Однако ведь по-всякому бывает.
- Да-да, вы, взрослые, умеете выкручиваться, - вынесла вердикт Анюта. И выкрикнула: – А теперь уходите! Родителей нет, а я при вас открывать дверь не буду!
- Деточки, щас всё порешаем, - разулыбался вдруг Пыляев. – К взаимной пользе порешаем. Ну! Какие пожелания?
Анюта сверкнула глазами, затем схватила Вовку за руку и поволокла его вон со двора.
Недоеденный окинул Пыляева мрачным взором.
- Договаривались же. Кстати, кем ты у бандитов был? Суетлив больно. Ты мне Промокашку напоминаешь. Только сальца поднаевшего. Помнишь такого?
- Какого Промокашку? Он из чьих? – наморщил лоб Пыляев.
- Давай, парень, ты не будешь пылить без команды, а?
- Пылить! – почти что вспылил Пыляев. – Я говорил, что мы из Пылаевых!
- Да-да, улица какого-то Пылаева.
- Константина Пылаева! – всё никак не успокаивался Пыляев.
Продолжая переругиваться, Недоеденный и Пыляев вышли на улицу и направились к автомобилю.
- Куда едем? Тебе слово, - подходя к джипу, раздражённо бросил Недоеденный.
- Подожди, - послышалось в ответ.
Недоеденный обернулся и увидел, что Пыляев стоит и наблюдает за направляющимися к калитке своего дома детьми.
- Что задумал?
- Да мыслишка тут одна появилась, - сказал, приближаясь к партнёру, Пыляев. – Посидим чуток. Ты убедишься, что свой хлеб ем не просто так. Халява – не мой метод.
Ждать пришлось недолго. Из калитки появился Вовка с велосипедом, и Пыляев поспешно выскочил из автомобиля.
- Мальчик, на секундочку! – Пыляев подбежал к усаживающемуся на велосипед Вовке. – Кстати, велик – это здорово. Я своему брал скутер… Такой, знаешь, с рогами. Ну, мотоцикл, прямо, только поменьше. Забросил – щас опять на велике всё. А возьму и продам. А то и так кому-нибудь…
- Просто… отдадите? – не поверил своим ушам Вовка.
- Сам понимаешь, тяжеловат я для него, - ответил Пыляев. Затем окинул себя быстрым взглядом и стряхнул несколько пылинок со своего пиджака. – Слушай, я тебя вот что хотел спросить… Да, как тебя зовут?
- Вовка. Ну, Вова.
- О, Вовка! Вовка звучит. У меня друг был Вовка. А вот это Владлен, - указал на подошедшего Недоеденного Пыляев. – Почти что тёзка твой. Слушай, ты давеча сказал, что старикан ушёл куда-то. Я не понял, с кем.
- Да с этим… - Вовка скривил рот. – Повидал я всяких, но тут ваще… Крэзи, короче. Ку-ку.
- Ку-ку? Он же должен был с Карповым…
- Я не знаю, какая у этого Даньки фамилия.
- Данька? Откуда он мог взяться? – словно бы возмутился Пыляев и покосился на Недоеденного. Тот пожал плечами.
- Они вместе и приехали, - сообщил Вовка.
- Странно. С чего бы это? – сделал озабоченное лицо Пыляев и с укором посмотрел на Недоеденного.
- Соседи, - поморщился Вовка. – Подружились на почве любви к ослу.
Пыляев в очередной раз, теперь уже с усмешкой, глянул на напарника и произнёс:
- Ладно, попробуем узнать телефон этого Даньки.
- У меня есть, - объявил Вовка. – Но не в телефоне. На бумажке.
- Ну так тащи! – вскричал Пыляев, не сумев скрыть радости.
- Я поищу. Надо вспомнить, куда я её…
- Давай, давай вспоминай! Цирку ослик принадлежит.
Вовка стоит на месте и морщит лоб. Очень старательно. Тем не менее, он подозрительно похож на человека, который всего лишь делает вид, что роется в памяти.
- Может, я её в гараже оставил? – произносит он.
- В гараже? А где он, гараж этот? – пританцовывает от нетерпения Пыляев.
- Да там, во дворе, - вздохнул Вовка. – А вам скутер, правда, не нужен?
- Отдам, слово пацана! – горячо заверил Пыляев и, решительно поправив галстук, указал на Недоеденного. – Вот – Владлен, дрессировщик. Лишили его артиста.
- Поищу.
Вовка покивал, испытующе глядя в глаза потенциальному дарителю, затем положил велосипед на землю, повернулся и направился к калитке дома. Пыляев бросил победный взгляд на Недоеденного и с облегчением выдохнул.
Недоеденный усмехнулся.
- Слово пацана.
- Тебе тридцатника жалко? – как бы удивился Пыляев.
- Думаешь, это так сложно – выяснить, что за Даня там у него в соседях. Так что…
- А время? Да ладно, отдам я ему скутер. Отжал у одного. Он Ровушку моего поцарапал.
- Плакал? – улыбнулся Недоеденный.
- Кто?
- Ты, когда царапину увидел, злодей – когда скутер ты отнимал. Тоже малолетка?
- Да они, нынешние, с тебя ростом! – не то возмутился, не то обиделся Пыляев.
- Скажи ещё, что и паспорт им в четырнадцать теперь выдают.
Вскоре появился Вовка. С горящими глазами и белым флажком заветного листочка бумаги в руке, который он обменяет на мечту последних лет жизни. Ещё секунда, кажется, и Вовка перейдёт на бег. А то и вообще полетит навстречу счастью. С рогами скутер, мотоциклоподобный бесподобный! Первое время в строительной каске погоняет, а потом накопит денег и приобретёт настоящий шлем с забралом.
Идёт-летит Вовка и не видит, что нагоняет его, и совсем уже близко, выбежавшая следом из калитки Анюта. И оставалось Вовке всего-то несколько шагов до поджидающих его мужчин, когда заветный листочек был вырван из его руки коварной сестрицей Анюткой. Вырван и скомкан безжалостно.
- Отдай! – заорал Вовка и бросился на сестру, готовый биться до конца.
И он победил бы, без сомнения. Однако Анюта сунула записку себе в рот и принялась энергично её жевать.
Пыляев, поначалу дёрнувшийся помочь Вовке вернуть похищенное, был удержан Недоеденным, изрёкшим:
- Оставь! Ну как, прикинь, это бы выглядело? Буду звонить своим. У меня ж там, в столичном регионе, всё схвачено. И получше, чем у тебя тут.
Пыляев понаблюдал несколько секунд за борьбой Вовки и Анюты, а затем присоединился к Недоеденному, усевшемуся в джип.
- Не повезло парню, - заметил с усмешкой.
- Зато тебе повезло. Сэкономил, однако. Ты только глянь на него. – Недоеденный кивком головы указал на застывшего в скорбной позе Вовку и вынул из кармана мобильник. – Поднимет голову – слёзы брызнут нам на лобовое стекло.
Пыляев наморщил лоб.
- Отдать ему не бесплатно, но со скидкой?
- Может быть. Коллаборационисты нуждаются в поощрении. Но тут как посмотреть.
СПАСТИ ПЛЕНЁННОГО ОСЛИКА
Когда Дан увидел Карлоса, пасущегося за забором из штакетника, сердце его так заколотилось, словно намерено было выскочить из грудной клетки наружу. И, кажется, он вскрикнул, потому что и Ахмед, и Голиаф обернулись оба и внимательно посмотрели на него. А Голиаф так даже ещё и пролаял коротко, но недобро. Смотрел, правда, при этом не на Дана, а на Карлоса.
- Думал… Я думал, ещё одна собака, - пролепетал Дан, с ужасом глядя на верёвку, тянущуюся от забора прямо к шее Карлоса.
- Э-э, нет. Асёл эта. Видил раньши асёл?
- Да. Или нет, - сказал Дан, не способный быстро решить, какой ответ лучше.
- Буду прадават, наверна. Прадишивит, баюс, - со вздохом поведал Ахмед. – Мяса мала…
- Мяса?! – вскричал Дан.
- Очин мала. И груз таскат слабый. Но, панимаиш, танциват умеит. Умный очин. И парода редкий. Буду сам в интернет искат и думат.
Дан не знал, что отвечать Ахмеду. Он представлял, очень приблизительно, что ему необходимо сделать, но план отсутствовал, не было его. Вообще, в голове творилось нечто невообразимое.
А ведь можно и выдать себя, ляпнув что-нибудь не то.
- Ладна, пашли магилка искат, - предложил Ахмед.
- Он не голодный? – спросил Дан.
- Нет, сытый. Весь трава съел.
Дан надеялся встретиться взглядом с Карлосом, но не получалось. Карлос явно не желал общаться ни с Ахмедом, ни с Даном. Стоял там, за забором, отвернув голову в сторону и, кажется, даже не особенно слушал их разговор. Пал духом Карлос и не верит в лучшее будущее. И каким образом воодушевить несчастного пленника? И он ведь тоже старенький. «Тебе, Карлос, столько же лет, приблизительно, сколько и мне», - сказал однажды при Дане ослику Георгий Павлович. Расстроится, переволнуется… Наверное, у осликов тоже бывают инфаркты и инсульты.
- А можно его погладить? Ему же грустно. Вы его часто гладите? Почему он привязан? – начал задавать Дан вопросы, один за другим. И не в силах был остановиться. – Если вы хозяин, то ослик должен знать, что вы его любите. И получать угощения. Вы его чем угощаете? Может, он морковку или капусту любит? Я могу принести.
- Э-э, ни нада. Всё-всё. Будиш многа гаварыт – праганят давай да свидания буду. За мной иди, - движением подбородка указал направление дальнейшего движения Ахмед.
Дан, конечно же, не один раз обернулся на оставшегося в одиночестве Карлоса. В какой-то момент их взгляды встретились, однако расстояние между ними было уже более чем приличным.
Немного успокоившись и приведя мысли в порядок, Дан объявил Ахмеду, что устал и ноги отваливаются, поэтому он отправится домой, передохнёт немного и вернётся. Ахмед, также подуставший, не возражал. Котёнка, если попадётся, он надёжно упрячет под замок.
Расставшись с Ахмедом и Голиафом, Дан поспешил к Исинскому тракту. Отыскать поскорее Георгия Павловича и идти выручать Карлоса. Ахмед не имеет права не отдать старику ослика.
***
Георгий Павлович так утомился, что уже и не всякого прохожего расспрашивал о потерявшемся ослике. А тут ещё эта необходимость постоянно быть начеку, чтобы не оказаться в лапах злодеев. Подъедет «Ровер», выскочат из него эти упыри…
Однако подъехал не «Ровер», а пикап-китаец. Недоеденный и Пыляев, сверяясь с координатами геолокации, высматривали подростка Данилу Грозушкина, а обнаружили Георгия Павловича.
- А ты глянь-ка, Владлен. Видишь, кто там, в тенёчке, прохлаждается? – заулыбался Пыляев. – Или они вместе, или это как раз тот, кто нам и нужен.
- Похоже, у старикана телефон мальчишки, - согласился Недоеденный.
- Ну, обрадуем. Давай прямо к нему.
И они «обрадовали» старика. Сначала – едва не зашибив мордатым джипом, а затем и пред очи его представ собственными персонами.
- И что мы тут делаем? – любезно улыбаясь, поинтересовался Недоеденный.
- Друг у меня здесь похоронен. Навестил. А что? – с не меньшей любезностью отозвался Георгий Павлович.
- Замечательно. А теперь, может быть, ослика навестим? Где он?
- Не знаю. Я ведь, кажется, говорил вам. Разве нет? Склероз-то надо лечить, молодые люди.
Недоеденный шумно выдохнул и объявил:
- Что ж, теперь, пока смерть… Ну, пока ослик не отыщется, вместе будем. – И он подхватил старика под руку. – Пожалуйте в машину. После первой же попытки бегства задействуем правоохранительные органы с их наручниками. Так, коллега?
- С похитителями чужих животных – иначе никак, - подтвердил «коллега», после чего, приобняв Георгия Павловича за талию, подтолкнул пленника к автомобилю. – Давай с нами, дед. Чтобы не бегать за тобой. Да? Телефон у тебя? Или парнишка где-то поблизости? Кстати, могу сделать так, что будешь есть только мягкую пищу сломанными руками.
- Данила Грозушкин где, уважаемый? – вновь взял слово Недоеденный, помогая старику забраться в салон автомобиля. – Бабушка там волнуется уже.
Бабушка Данилы Грозушкина Хельга Михайлова, возможно, да, волнуется. Однако и сам Дан, замерший в нескольких десятках метров от Георгия Павловича и усаживающих старика в джип двух улыбчивых мужчин, взволнован был до крайности. И что теперь делать? Бросить Георгия Павловича, а самому пробраться незаметно в конец кладбища да и выкрасть Карлоса? А потом? Что потом-то? Куда им с Карлосом податься? Ребёнок с осликом иностранного происхождения. «Да я, дяденька, погулять его вывел. Вот за углом тут и проживаю. С бабушкой, с мамой и прочими родственниками».
Недоеденный и Пыляев, между тем, не теряли времени даром. Они, усевшись в автомобиль и усадив в него пленника, думали, размышляли. Про себя и вслух.
- А нельзя, думаю, отсюда уезжать. Зачем-то же он тут торчит, - изрёк Недоеденный и посмотрел на мрачно молчащего старика. – Кого поджидаем, уважаемый?
- Говорил уже, - дёрнул щекой Георгий Павлович.
Пискнул телефон Пыляева. Ознакомившись с поступившим сообщением, Пыляев радостно просиял.
- Ну, всё правильно.
- Что?
- Видели на кладбище небольшого осла. Как раз на этом.
- Откуда информация? – спросил Недоеденный.
- С какого-то чата. Сейчас выясняют, откуда ноги растут.
- Будем торчать тут и ждать? – пришёл в страшное возбуждение Недоеденный.
- Тряхнём персонал, - принял решение Пыляев.
Дан ещё стоял, не зная, на что решиться, когда пикап с Георгием Павловичем на заднем сиденье проехал мимо него к воротам кладбища.
***
Недоеденный и Пыляев вели себя шумно и бесцеремонно. Пыляев так вообще сыпал именами и фамилиями местных чиновников и грозил всяческими карами, готовыми уже обрушиться на головы всех, кто откажется способствовать скорейшему обнаружению заморского ослика карликовых размеров.
И уже спустя несколько минут перед прибывшими стоял Ахмед и, указывая на Георгия Павловича, твердил:
- Я гаварил: давай вазнаграждений – найду асёл. Нет вазнаграждений – нет асёл, я так думаю.
- Так ты нашёл его? – наседал Недоеденный.
- Нет вазнаграждений – нет асёл, - упорствует Ахмед.
- Где животное? Отвечать! – выходит из себя Пыляев. – Ты знаешь, что я с самим Славкой Кокориным, как говорится… Ну, который самого президента на три буквы…
- А вазнаграждений? – перебивает Ахмед. – Вазнаграждений – святой дела! Святой! Ты не православный? Нет? Ты этот слово ни знаиш, да?
И только Георгий Павлович мрачно молчит, с тоской наблюдая, как ворочаются в голове его тяжёлые стариковские мысли.
Затем Ахмед, согласившийся, наконец, на предложенную с энной попытки сумму «вазнаграждений», повёл всех к привязанному к забору Карлосу.
А привёл всего лишь… к забору и верёвке с валяющейся в траве пустой петлёй. Ахмед метнулся в одну сторону, в другую. И завопил:
- Галиаф!
Пёс, напуганный воплем хозяина, присел, поджав хвост, и втянул голову в плечи. Попытался втянуть, во всяком случае.
- Галиаф, ищи! – кричит Ахмед и тычет Голиафа кулаком в затылок.
Однако вконец растерявшийся пёс только зыркает по сторонам и быстро-быстро моргает испуганными глазками.
Дан успел. Он прибежал к Карлосу первым. Освобождая от петли, обрисовал вкратце ситуацию и принялся умолять Карлоса поторопиться.
- Карлос, если они сейчас появятся… Ну или если Голиаф выскочит, то просто драпай. Один беги! Сначала прямо, а потом всё левее и левее! Туда, где костёр был, только ещё дальше на север.
- Просто драпай? – Карлос возмущённо глянул на бегущего рядом с ним Дана. – Я бегу, просто несусь, словно олень, а псина прыгает мне на спину и вгрызается в холку? Нет, я буду драться! А дорогу? Как я отыщу дорогу? Это же сквозь лес продираться!
- Мы бежим вдвоём. «Если» - это на всякий случай. А кошки и собаки порой преодолевают в одиночку такие расстояния, что…
- Что?! – Карлос, споткнувшись и едва не упав, вытаращил глаза на Дана. – Ты меня с этими мерзкими существами будешь сравнивать?
- Ну, знаешь, у тебя характерец тоже ещё тот.
- Я про другое! – высокомерно вскинул голову Карлос и вновь споткнулся.
- А, понял! Про родословную? Так у некоторых из них она на целое дерево баобаб. И под ноги поглядывай.
- Ты слишком разговорчивый стал. Если так дело дальше пойдёт…
- Ну и?.. – подтолкнул Карлоса локтём Дан.
Карлос раздражённо обернулся.
- Да вы, стеснительные буки, как вырветесь из своих коконов, так, считай, и всё.
- Что – «всё»?
- Да что угодно. Один такой меня за километр обходил, а теперь к тиграм входит и запросто к ним спиной поворачивается.
- В клетку? – уточнил Дан.
- Не в сауну же! – фыркнул Карлос. И поправился: – Хотел сказать – не в саванну же. Хотя и про сауну бы сошло. Типа, шутка.
Скоро Дан и Карлос, притомившись, перешли шаг. Да и успокоились они немного, ибо не доносилось ни криков человечьих, ни лая собачьего, ни иных звуков погони. Самое время на тему дальнейших действий поразмыслить. Не из простых задача, потому как в условиях сложившихся обстоятельств рассчитывать Дан мог лишь на себя лично.
Да, они почти что в безопасности. Ну, вот, хочется в это верить, и всё. Осталось-то пересечь Исинский тракт (он, судя по звукам проносящихся автомобилей, совсем близко) да удалиться от дороги на достаточное расстояние. А что делать потом? Карлоса нужно кормить… Впрочем, он, вероятно, сыт в данный момент. Самому бы перекусить чего. Однако наступит вечер, придёт ночь и на землю ляжет туман. Урал. Август. Живущий своей жизнью лес. А у них ни спичек, ни топора, ни тёплой одежды. У Карлоса, правда, шкурка. Короткошёрстная, опять же, и на вид – изрядно поизносившаяся.
А потом – они только-только пересекли дорогу – их настиг жуткий визг тормозов. И Дан, и Карлос, оба перепуганные, метнулись в разные стороны, а затем поспешили обернуться. И увидели Голиафа. Это его только что едва не сбил грузовик марки «ЗИЛ-131», прорвавшийся в двадцать первый век из века двадцатого.
Дан глянул на стремящегося поскорее восстановить сбитое дыхание пса, затем – по сторонам. Хоть бы палку какую или камень. Как назло – ничего подходящего. В плечо его кто-то толкнул. Да не кто-то, а Карлос.
- Что?
- Был у меня знакомый по имени Тигран, - поведал Карлос. – В обязательном порядке ружьё для него наготове, брандспойт… Ну, кроме хлыста и железной палки непосредственно у дрессировщика.
- Карлос! – вскричал Дан. Его возмутила элегическая неспешность товарища, в данный момент исключительно неуместная. – Какой ещё Тигран, Карлос?!
- Не дёргайся! – повысил, кажется, голос Карлос. – Так вот, я закончу про Тиграна. Самым послушным стал. За показной агрессией скрывается, как правило, трусливая натура. Рычал и зубы скалил потом уже так… Ну, для имиджа. И для зрителей, конечно.
- Где правило, там и исключение, - возразил Дан и вновь обратил взор на Голиафа, по непонятной причине медлившего с нападением.
- Я посмотрю ему сейчас в глаза и пошлю сигнал, - сообщил Карлос и шагнул вперёд.
- Какой сигнал?
Карлос не ответил. Он, слегка вздёрнув голову, глядел на Голиафа. Долго. Пять или десять секунд. Потом Голиаф сначала попятился, а затем крутнулся на месте и, вывернув голову назад и не отрывая взгляда от Карлоса, отбежал к дороге, где и присел. Ненадолго, впрочем. Спустя секунду он крупно вздрогнул, вскочил и отбежал ещё на несколько шагов, в итоге, скрывшись наполовину в придорожной канаве.
Карлос обернулся к Дану.
- Не может быть!
- Что? – не понял Дан.
- Палыч, ты, а теперь ещё и этот зверь!
Дан поражён.
- Ты не ошибся?
- Говорю тебе! Думал, показалось. Нет, так и есть. Если так дальше пойдёт… - Карлос опустил голову и отвернулся.
- А давай его звать Тиграном, - вдруг развеселился Дан.
Карлос не отозвался, глянул лишь искоса и, как будто, с укором, затем повернулся и направился прочь от дороги. Дан, понаблюдав некоторое время за засевшим в кювете Голиафом, догнал ослика. Выглядел тот по-прежнему невесёлым и явно не склонным к общению.
Когда дошли до кострища, Дан, которому передалось настроение Карлоса, сказал:
- А я хотел бы, чтобы понимали. Все принимают меня… не за меня.
Карлос посмотрел на Дана с усмешкой.
- Меня, не за меня… Будешь стоять и ждать её? Баско придумал. А я, например, с её братцем встречаться не желаю.
- Может, Георгий Павлович… - проговорил Дан неуверенно.
- Его взяли в оборот. Сам же сказал. Но ты действуй, Дан.
- Что? – спросил Дан.
- Действуй, говорю, - повторил Карлос.
- Ты назвал меня… Даном, – проговорил Дан неуверенно. – Ну, так показалось.
- Возможно. Так что – вперёд. А что касается меня… Да, я на всё готов, но у меня лапки. Шутка такая. Слышал? А то выйдет, что сегодня в завтрашний день смогут смотреть не все. Шутка опять. Но с долей правды. Так что думай, и побыстрее.
Легко сказать – побыстрее. Лапки у него, вишь. Впрочем, Карлос прав. Дан повернулся и направился в сторону гаражей и находящихся за ними коттеджей. Не быстрым шагом, так как плана конкретного у него не было.
Потом обернулся и крикнул:
- Ты бы ушёл за кустики, чтобы не маячить!
Вот сто процентов, что с места не двинется. Дан оглянулся. Да, так и есть – стоит бездвижно. Разве что ушами пошевеливает да хвостиком помахивает, гнус отгоняя.
Георгий Павлович караулил его сегодня, на крыши гаражей взобравшись. Вариант неплох, как будто. Однако – время. Фактор времени необходимо учитывать. Жизненно необходимо.
Дан решил рискнуть, и спустя какие-то минуты вошёл в никогда, похоже, не запирающуюся калитку. Вошёл, остановился, осматриваясь, затем подобрал валявшийся неподалёку булыжник. Он оставит дверь калитки отворённой настежь, что обеспечит стремительный отход на заранее подготовленные… Ладно, не подготовленные. Но – убежит. Стремительность тоже под вопросом, ибо лёгкой атлетикой он никогда не занимался.
Дверь открыл Вовка, и Дан, против воли, отступил на шаг или два.
- Всё ещё боишься меня? – обрадовался Вовка.
Дан хотел сказать, что не боится, однако решил, что слова тут ничего не решают. Да и к чему провоцировать придурка, если нет ни малейшего желания вновь вступать в схватку с этим Вовкой, противником злобным и агрессивным.
- Анюту позови, - попросил Дан.
Вовка усмехнулся.
- А может, дядю Владлена, у которого вы осла украли?
- Они… уже здесь? – севшим голосом произнёс Дан и оглянулся, готовый спрыгнуть с крыльца и броситься наутёк.
- Скоро будут. Зачем тебе Анютка?
Дан прямо посмотрел Вовке в глаза и сказал:
- Она, мне кажется, - человек.
- А я – нет? – прищурился Вовка.
- Позови! – почти приказал Дан.
- Да нет её.
- А…
- Не знаю! – резко перебил Вовка. – И это… В общем, будь добр, свали отсюда и скройся в тумане навсегда. Увижу, что пристаёшь к сестре, не поздоровится. Не люблю, правда, со слабаками…
- Я всё равно спасу Карлоса! – объявил Дан.
Он повернулся, сбежал с крыльца и направился к калитке. Вовка что-то бросил ему вслед, однако Дан не разобрал. Да и желания вслушиваться в слова этого вражины у него не было. Некоторых людей необходимо просто вычёркивать из своей жизни и никогда больше не знать. И не ждать от дешёвых людей дорогих подарков. Так мудрые люди говорят.
НАДЕЖДЫ МАЛЕНЬКИЙ ОРКЕСТРИК
И всё-таки Вовку Дан «вычеркнул» преждевременно. Это он понял, когда к ним с Карлосом прибежала Анюта и объявила:
- Вовка мне сказал. Он выследил вас.
- Надо спрятаться, - сказал Дан. – Поймали Карлоса, потом Георгия Павловича. Это люди, которые…
- Я знаю, - перебила Анюта. – Я позвонила тёте Даше и намекнула. Она спрячет Карлоса. Она живёт на Старателе. Посёлок такой.
- Далеко?
- Далеко. Но мы замаскируем. – Анюта оценивающе оглядела Карлоса. – Подстрижём под пони…
- Подстрижём? – удивился Дан.
Анюта согласно кивнула.
- Да, тут бы, наоборот, причёску… Но мы накроем шею. И уши, конечно. Великоваты. Покрывало используем. Я возьму покрывало с оленями. А мордочку подкрасим. Будет у нас рыженьким. – Анюта подумала и добавила: - И надо, чтоб были поводья. Я макраме занималась, я могу сделать. Это называется…
- Уздечка, - подсказал Дан и посмотрел на Карлоса, возмущённо вытаращившего на него глаза. – Но, правда…
- Никаких «но», - не стала слушать Анюта. – Идут, представь, двое детей вдоль шоссе, а с ними неизвестно кто без поводка. А так – ведём пони на день города катать детишек.
Возмущению Карлоса нет предела.
- Надеть на меня узду! Впрочем, удивляться нечему. Уже и петля на шее была, и перспективка шашлычком стать улыбалась!
Дан, желая успокоить Карлоса, похлопал ослика по спине и обратился к Анюте с вопросом:
- Это ведь будет всего лишь имитация? Карлос не терпит насилия.
- Для отвода глаз, - подтвердила Анюта. – Когда встанем на Свердловское шоссе, будет считаться, что возвращаемся с праздника. Там далеко, но не очень.
Дан принялся поглаживать продолжающего раздражённо встряхивать головой Карлоса. Затем обернулся к Анюте и сказал:
- Думаю, он согласится. На арене он и вообще под седлом выступал.
Карлос вывернулся из-под руки Дана и, зафыркав, отскочил в сторону.
- Карлос! – обеспокоился Дан. – Карлос, это же правда! И под Джеком Первым, и под остальными четырьмя Стрэмами.
- Такое впечатление, что я вас подслушиваю, - сказала Анюта. – Я вам не мешаю?
- Карлос успокоится, подумает и согласится, я надеюсь, - вздохнул Дан и сделал очередную попытку погладить продолжающего взбрыкивать ослика.
- Полчаса, и я здесь, - сказала Анюта и убежала.
А спустя час подготовка к переходу была закончена. Вовка вышел проводить, однако к троице путешественников не приблизился. Стоял в отдалении и смотрел. Анюта помахала брату – тот не ответил.
К Свердловскому шоссе вышли, когда уже начало смеркаться. Теперь повернуть налево и… Да, попытались повернуть налево. Точнее, сделали попытку увести Карлоса от перекрёстка. А он встал и стоит, направив взгляд вдруг повлажневших глаз вдоль водной глади водохранилища. Неподвижен, словно памятник, только уши под покрывалом шевелятся.
- Карлос! Карлуша! – взывала к ослику Анюта. – Давай вот сюда, потом всё прямо и прямо. Ну же! Идём, Карлуша!
- Да пускай уж постоит, - проговорил Дан.
- Он устал? Меня тоже ноги не держат.
- Музыку слушает, - пояснил Дан. – Оркестр.
Анюта решительно помотала головой.
- Нет, на празднование мы не пойдём. Нам же ещё топать и топать. А он что, музыку любит?
- Не всякую, думаю.
- Только оркестровую?
- Это не простой оркестр, - вздохнул Дан. – Цирковой. Да, надежды маленький оркестрик.
- Как узнал? Не слышно же практически.
Дан не ответил, он нагнулся к голове Карлоса и принялся что-то шёпотом тому говорить.
- Э-эй! Что происходит? – придвинулась к заговорщикам Анюта.
- Хочет с цирковыми пообщаться, - ответил Дан.
- Цирковое выступление посмотреть? Но тогда и до ночи не доберёмся! Нет-нет, заворачивай его! – И Анюта, не ожидая, когда Дан исполнит её приказание, попробовала подтолкнуть Карлоса в нужном направлении.
Ослик раздражённо встряхнул головой и зашагал, пересекая по диагонали оживлённый перекрёсток и увлекая за собою не выпускающего из рук поводьев Дана. Вскрикнула испуганно Анюта, завизжали тормоза автомобилей, заскрипели шины колёс… Однако самого страшного не случилось. А вскоре упрямо шагавшего вперёд Карлоса и обречённо следовавшего за ним Дана настигла Анюта.
- Думала, мы обо всём договорились! – выкрикнула она.
- И я думал, - ответил Дан.
- И ничего нельзя сделать?
Дан беспомощно пожал плечами. Дальше шли молча, так как Анюта злилась и боялась наговорить лишнего, а Дан прикидывал, насколько может быть опасным для них появление на праздновании дня города. Наверное, не очень. Множество народа, среди которого – они трое, маленькие и неприметные. Даже Карлос в облике рыженького пони под цветным покрывалом.
Шли долго, хотя Карлос, упрямо избегавший общения с Даном, очень торопился. Ослик шагал настолько быстро, что Анюта время от времени отставала, чтобы затем, перейдя на бег, догнать попутчиков. В минуты, когда Анюты рядом не было, Дан пытался донести до запрятанных под покрывало ушей упрямца, своё видение ситуации.
- А ну как расстегнутся эти булавки! – шептал он. – И под шеей, и остальные! Что за маскарад, спросят. Всем же интересно будет. И полетят видео во все мессенджеры! Тебе нужен этот хайп?
- А тебе нет? – обернулся, не выдержав, в конце концов, Карлос. – Тебе не нужны слава и признание? Ты против публичности и внимания?
- Я против безрассудных поступков! – крикнул Дан.
- Что? Ты мне? – откликнулась оказавшаяся за его спиной Анюта. – Это твой Карлос творит такое! Такое глупое и безрассудное!
- Нет, я… - начал Дан и споткнулся. – Сам с собой, в общем.
- Ну так останови его, наконец! Понесло по буеракам на баркасе!
Остановить! Легко сказать. Они уже среди людей, которых всё больше и больше. И глаза Карлоса разгораются всё ярче и ярче, они уже полыхают – вот-вот искры посыплются.
В очередной раз приблизившись к Дану и Карлосу, Анюта, перекрикивая шум праздника, сообщила:
- Хорошо, что свернули! Звонил Вовка! Сказал, что тётя Даша только что позвонила родителям, и они бросились в погоню! И куда теперь, я просто не знаю!
Перед спинами толпящихся у сцены и наблюдающих за выступлением жонглёров зрителей Карлос остановился на секунду, затем принялся продираться вперёд.
- Осторожней! Дети же! – вскричал Дан, испугавшись, что девочка, которую ослик только что неосторожно задел, расплачется. – И оркестра нет, Карлос! Запись!
Карлос вновь остановился и порывисто развернулся к Дану.
- Не самое главное, пойми!
- Эй, вы поосторожней со своим… неизвестно кем! – проворчал басовито мужчина, испугавшись, что уронит сидящего у него на шее пацанёнка.
- Простите! – сказал мужчине Дан.
- Не мямли! Почему ты мямлишь? – обрушился на Дана Карлос. – И сейчас ты будешь делать то, что я велю!
- М-м-м… - не нашёлся что сказать Дан.
- И не мычи! Я всё уже придумал! Мы идём к их палаткам… Они там, справа. Мы подходим и просим… Ты, точнее, просишь ходули у жонглёров.
- Ходули?! Зачем тебе ходули?
- Достаточно самых маленьких. Они у тех, которые в красном. Ты видел?
Дан бросил взгляд на сцену. Действительно, жонглёры, наряженные в красные клоунские костюмы, были на невысоких ходулях, а одетые в синие мушкетёрские костюмы – на высоченных. Ещё трое, эти были в полосатых одеждах, раскатывали на одноколёсных велосипедах.
- Что ты задумал?
- Или делаешь, как я сказал, или расстаёмся навсегда!
- Ты можешь хотя бы объяснить… - сделал попытку вразумить Карлоса Дан.
- Такое впечатление, что ты с Карлушей разговариваешь, - вмешалась вдруг Анюта и толкнула Дана в плечо.
Дан растерянно обернулся, однако сказать что-либо не успел – ему пришлось последовать за Карлосом, направившимся к сцене и приткнувшимся к ней палаткам.
- Сейчас номер закончится, и они спустятся. Ты меня понял? – развернулся к Дану Карлос. – Я перетру серебряный ошейник и золотую цепь перегрызу, перемахну забор, ворвусь в репейник, порву бока – и выбегу в грозу! На тебя вся надежда, Дан Гроза.
- Что?! – вскричал Дан.
- Да, иногда, прикинь, и мне удаётся прочесть ваши мысли. Не самые никакие и серенькие, конечно. Добудешь ходули – поставлю задачу. Ты – кто стучит в дубовые ворота, кто не боится псов цепных. Верь! Кто сильно желает подняться вверх, тот, извини, друг, за пафос, придумает лестницу!
- Друг? – переспросил Дан.
- Они спускаются. Вперёд!
ПОРВУ БОКА – И ВЫБЕГУ В ГРОЗУ
Ждали сначала Ахмеда, он убежал следом за Голиафом, но вскоре вернулся, затем – самого Голиафа. Этот появился лишь спустя полчаса, и не в лучшем настроении. Даже на Ахмеда, накинувшегося на пса с упрёками, рыкнул однозначно зло и не без агрессии.
Ахмед в очередной раз развёл руками.
- Нужна другой сабака, не Галиаф.
- Повесим на тебя ущерб – сам научишься след брать, - проворчал Пыляев и застегнул пиджак на все пуговицы.
Недоеденный обернулся к Пыляеву.
- А ведь он прав. Почему не организовал? У местных правоохранителей нет подходящей ищейки?
- Ты знаешь, сколько времени это займёт? – вскинулся Пыляев. Затем, пожав плечами, объявил: - Сделаю. Но я да, сделаю. Будет ищейка.
Пыляев извлёк из внутреннего кармана пиджака смартфон и, отойдя в сторону, принялся кому-то названивать.
Недоеденный подошёл к безучастно сидящему на пеньке Георгию Павловичу.
- Договариваться надо, дед. Усилия объединять надо. Наши, кстати, здесь. Оказывается, их на юбилей города пригласили. Кто-то там слетел, а они подсуетились. Сегодня выступление, а завтра, надеюсь, присоединятся к поискам.
Старик поднял голову навстречу непривычно мягкому взгляду Недоеденного и коротко бросил:
- Не отдам.
Недоеденный усмехнулся и пожал плечами.
- Ну, вот, на что, скажите, вы рассчитываете? Всё равно ведь заберём ослика. Частная собственность же. Она… ну, имеет значение, согласитесь.
- Мы снова на вы, - отметил Георгий Павлович. – Удивительно даже. А ведь вы все, особенно те, кто ещё вас моложе, ну, которые совсем уж зелёные, натурально – социальные фашисты.
- Мы?
- Те, кто молодые. И кто себя всё ещё в молодых числит, несмотря на седину, животики и лысинки. А мы, старики, и права на жизнь-то не имеем.
- Имеете, - не очень уверенно возразил Недоеденный.
- Ладно, имеем. Но до тех пор, пока не сильно мешаем. Вам же нужно всё от пуза, а тут – мы. Мы мешаемся. А если ещё и ходим медленно и понимаем не с первого раза и не всё… А уж возразить и вообще не вздумай – в маразматики сразу. И будут ждать закона на отстрел таких. Но избирательного права не отдадим. Им только фюрера, чтобы не такой робкий, как все они, тушканчики-грызуны, - и погонят нас в печи Освенцима и Треблинки.
- Непродуктивные настроения, - с сожалением в голосе проговорил Недоеденный.
- Ну да, главное – продуктивность, - ответил Георгий Павлович и отвернулся, давая понять, что разговор продолжать не намерен.
Спустя час прибыли три кинолога и две овчарки, все пятеро уже отобедавшие, и в течение едва ли не получаса создавали видимость, что всеми силами желают уяснить задачу, которая перед ними ставится. От создания видимости уяснения задачи естественным образом перешли к созданию видимости работы, принявшись расхаживать по тропинкам-дорожкам, более или менее внятным, и сторонясь кустов и прочих зарослей. Ослика Карлоса не нашли. По телефону доложили своему начальству о проделанной работе и отбыли, чтобы вернуться к охране общественного порядка на праздновании дня города, где хлеб и зрелища.
Загрустивший Недоеденный, невесёлый Георгий Павлович, поскучневший Пыляев и опечалившийся Ахмед долго прочёсывали окрестности, однако безрезультатно. А потом Недоеденному позвонил директор цирка Киселёв и велел незамедлительно прибыть на набережную Тагильского пруда.
- Но у меня тут, как бы, дела, - проговорил Недоеденный. – Землю рою, Юрий Ильич, можно сказать. Правда, что касается успехов…
- Бегом давай! – перебил Киселёв. – Перемещаться в пространстве необходимо быстро. Время такое. Не один я тут прилетел.
- Что?! – всполошился Недоеденный.
- Вот именно! – рыкнул Киселёв. – Ждём. И сюрприз гарантируем.
На «перемещение в пространстве» и четверти часа, кажется, не потребовалось. Причём значительная часть этого времени ушла на то, чтобы Недоеденный, Пыляев и Георгий Павлович смогли пробиться сквозь плотную толпу, окружившую сцену.
А потом Киселёв сунул под нос Недоеденному планшетник и продемонстрировал видео, записанное менее получаса тому назад.
- Это… Это… Что это? – залепетал, вцепившись взглядом в экран, Недоеденный.
- Да сейчас и вживую посмотришь. Посмотрите, точнее. – Киселёв, наконец, и Георгия Павловича удостоил вниманием. Мимолётным, впрочем. – Вылезли внаглую, а их на бис давай звать. Полчаса на отдых запросили. – И Киселёв мотнул головой в сторону то ли сцены, то ли высящейся в отдалении, за прудом, Лисьей горы со сторожевой башней на макушке.
- Так это… мой осёл? – выдавил из себя Недоеденный, вытаращив глаза на появившуюся в правом углу сцены экзотическую парочку, ослика с наездником.
Да, рыжемордый серенький ослик опять, как и на видео, не один. При нём – в бейсболке и на ходулях, в обёрнутом вокруг талии и спускающемся почти до пола покрывале юный наездник.
Начинает звучать музыка.
- Но это не венский вальс! – удивлённо воскликнул Киселёв.
- Менуэт, - внёс ясность Георгий Павлович.
- Они подготовили целых два танца! – просиял Киселёв и обернулся к только что подошедшему и вставшему рядом с ним высокому брюнету в тёмных очках. – Александр Станиславович, у меня нет слов!
- Кто готовил? – поинтересовался Александр Станиславович.
- Кто готовил? – растерялся Киселёв. Оправившись, глянул на Георгия Павловича и хотел что-то сказать, однако лишь беспомощно пожевал губами.
- Я… - начал Недоеденный.
- Вы? – обернулся к нему Александр Станиславович.
- Нет, я хотел сказать… Беру, хотел сказать, и самым тщательным образом…
- Т-с-с! – приложил к губам палец Александр Станиславович и перевёл взгляд на исполняющего танец ослика и словно сроднившегося с ним наездника, довольно своевременно и точно переставляющего удлиненные ходулями ноги. После паузы сказал: – В общем, решить вопрос с родителями этого… Как его, Юрий Ильич? Малолетний же.
- Всё сделаем, Александр Станиславович. Мальчишка, без сомнения, - талантище. Одиннадцать, кажется, ему. Как же он назвался-то? Псевдоним, наверно.
- Он представился, а вы… Когда во второй раз вышли, можно было бы объявить артистов, - выразил недовольство Александр Станиславович.
- Да, упущение. А представился он… Как же его зовут? – распереживался Юрий Ильич.
Георгий Павлович, не сочтя возможным прийти на помощь бывшему начальнику, отвернулся в сторону, однако стоявшая поблизости Анюта сказала:
- Данила он.
- Да-да, точно, - подтвердил Киселёв. – Дан Гроза. Так он и представился.
Георгий Павлович, только теперь заметивший внучку, обрадован.
- Анюта? Так ты с ними?
- Мы хотели к моей тёте… - проговорила Анюта.
- И как же это вышло? – нахмурился Георгий Павлович. – Впрочем, ты тут и ни при чём.
Александр Станиславович обратил взгляд на Георгия Павловича.
- Вы, кажется, не рады?
- Один немолод, второй… - мрачно проговорил старик и, отворачиваясь от собеседника, заключил: – Не выживут.
Александр Станиславович вскинул голову и улыбнулся.
- Выживут или не выживут – не нам решать. А на крыло поставим.
- Я понял. Из гнезда выпихнем. Как-то так это называется, - проворчал Георгий Павлович.
Музыка смолкла, танец окончен. Карлос и Дан, раскланявшись, под бурные аплодисменты уходят за кулисы.
- Я не всё испортил! Не всё! – произносит Дан взволнованно. – Карлос!
Карлос выбирается из-под замершего на месте Дана, разворачивается и вскидывает голову.
- Ну, учитывая незначительность опыта… Но, вообще-то, я говорил, что постоянный натяг и незамедлительная реакция на движения моей головы… Я же не имею возможности резко дёргать. Как бы это выглядело? Официально же наездник – за главного. А не вписался – обыграй комически. И слезай уже.
- Да, с комичностью – проблема, - признал Дан и принялся отстёгивать ходули. – Волнение. И да, аплодисменты все – твои.
Карлос мотнул головой.
- Ошибаешься. И скоро в этом убедишься. Кстати, давно о сценах-аренах мечтаешь, Дан Гроза?
- Раньше не очень понимал, а когда с тобой познакомился… - Дан мечтательно улыбнулся. – Особенно, когда танец на полянке увидел. Там, за огородом. Я даже танцами начал заниматься.
- Какими? Где?
- Вашими. На чердаке. Менуэт, цыганочка, мазурка, венский вальс…
- То-то, я смотрю… А знаешь что? – Карлос сделал паузу. – Давай-ка и Палыча с собой заберём. Хорош уже ему киснуть в вашей деревне. Как по мне, так пускай смерть на скаку свалит. Девиз мой нынешний: «Старость нас в постели не застанет».
- Можно попробовать.
- Нужно, - кивнул Карлос. – Он, конечно, будет отбрыкиваться.
- Ладного лечить собирался.
- Но бабушка твоя – вариант похуже.
- Без вопросов, - согласился Дан.
- Что попробовать лечить без вопросов? – возникла перед Даном Анюта. – Ты опять с Карлосом разговариваешь?
ОТЗЫВ ВАЛЕРИЯ БУЗОВКИНА
Сергей, добрый день! Понравилось! Отзыв тут опубликовали и в телеграме https://t.me/OneRideroDayChat/1439 Цирк, осёл, подросток плюс в меру иронии и Нижнего Тагила. Свежо, легко и динамично. Без прокрутки через мясорубку человеческих пороков. Писатель Сергей Семипядный своей книгой «Залечь на дно в Тагиле, или «В глаза смотреть!» прям воскресил добротную отечественную подростковую литературу. Уверен, что если эта книга дойдёт до библиотек, то её выставят на входе с табличкой «Не проходите мимо», а все скандинавские, понурые и холодные спрячут в казематы «хранения». Лично меня автор сначала зацепил своим кротким оригинальным резюме: «…Был, участвовал, состоял». Потом неожиданный сюжет о животном, стоящем на балансе в цирке и его передачу в убойное шапито напомнил одну реальную трогательную историю в кавалеристском полку с выбракованными лошадьми, коих хотели продать коммерсантам и возможно пустить на колбасу. Лошадей в итоге отстояли (погреюсь в тени Семипядного со своим рассказом на эту тему в комментариях). Автор явно тоже любит животных и своего циркового непарнокопытного героя не только оберегает от расчётливых коммерсантов, но и периодически катает в салоне «Нивы». Ранее никто в прозе этого не делал. В основном люди только катались на молчаливых тихоходных средствах передвижения. Да простят меня начинающие литераторы и корифеи пера, забил в Яндексе «ослы в литературе». Открыл топ-10. Ослик ИА, безымянный друг Шурика в «Кавказкой пленнице», напарник белянинского Ходжи Насреддина, все они безусловно яркие личности. Харизматичного, далеко не мимишного ослика Семипядного я бы тоже включил в этот список. Друзья ослика цирковой пенсионер и одиннадцатилетний подросток Дан не дают соскучиться. «Нива» автора движется по ухабам и неровностям житейских передряг на четвёртой передаче без остановок. Свежий ветер обдувает лицо. С заднего сиденья раздаётся весёлое «И-А!» Хорошая компания! И я, и я, и я того же мнения! #ХолмсХидрик
Залечь на дно в Тагиле, или В глаза смотреть!
© Copyright: Сергей Семипядный, 2022
Свидетельство о публикации №222071900202
Свидетельство о публикации №222071900202
Рецензии
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.