Детское счастье

  Утро начиналось как все августовские дни и ничего хорошего, как всегда, не предвещало. Солнце только выкрашивало горизонт в алый цвет. Сумерки постепенно растворялись. На их место в низины опускался туман, сырым холодом окутывая чистое пространство. На нескошенной траве лежала роса. Крупные капли, слетая с высоких стеблей сухостоя, роняли кристально-чистые слёзы за голенища сапог, и через минуты ходьбы, ноги промокали и начинали замерзать.

  Миновав поле, два юных охотника окунулись в объятья утреннего леса. Под ногами шуршала опавшая листва. То тут, то там выглядывали из-под листвы, просясь в лукошко важные боровики, сливающиеся с цветом листвы лисички. Два маленьких охотника в большом вековом лесу, казались двумя крошечными островками среди огромного океана. Отцовские ружья, как у больших, были перекинуты через плечо, и стволами уходили в небо. Важность и гордость за то, что отцы доверили оружие, переполняли душу.

 Витька, высокий худой, как стропила, с вытянутым острым лицом и не по-детски умными рассуждениями, уже давно ходил с батянькиной одностволкой. Валька, чуть ниже ростом и по комплекции, напоминающий наполовину сдувшийся воздушный шарик, до сего момента был у Витьки оруженосцем и носил боеприпасы. Боеприпасы состояли из горсти пороха, дроби, нужного количества пыжей, капсюлей и прочих необходимых вещей, которые могли пригодиться. Но самое главное, что у них был всего один латунный патрон, и после каждого неудачного выстрела, приходилось перезаряжать гильзу. Стреляли они по очереди, но носил ружьё Витька и при случае давал другу стрельнуть в какой-нибудь из пеньков. Из-за отсутствия опыта, знания повадок зверей и птиц, ребята всегда возвращались с охоты без дичи и больше в стрельбе упражнялись по пустым консервным банкам. Они тягали боеприпасы у отцов и не разу не были в этом замечены.
 
   Опыт приходил постепенно и со временем. Крупица за крупицей они собирали, замечали, записывали, слушали рассказы взрослых охотников, устраивавших посиделки у Витькиного отца. Все поля, кусты вокруг деревни были ими исхожены и отмечены на самодельной карте. Их манил необъятный высокий лес, расстелившийся на той стороне озера за фермой. Но идти туда с одной одностволкой было боязно. К скотомогильнику возле леса, часто наведывались волки, а иногда забредал косолапый.

 Наступил тот день, когда Валькин отец, сжалившись над сыном и видя как, тот страдает, доверил ему свою старую «тулочку», с целым патронташем металлических гильз. Это был самый счастливый день в жизни Вальки. Он долго сжимал ружьё в руках, ещё не веря своим глазам, а затем они с Витькой ходили его пристреливать за сарай к озеру. У Вальки долго не получалось отправиться на настоящую охоту, так как он плохо учился и за охотничье воспитание взялась мать. В итоге к летним каникулам в дневнике Вальки стояли одни четвёрки. На лето он уехал в другой район гостить к дедушке, а когда приехал, был уже август. Открытие охоты началось.
 
  Они вышли рано утром ещё затемно, чтобы до восхода солнца обогнуть озеро и выйти к ферме. За фермой начиналось поле, а за ним лес. Лес ждал их давно и дождавшись поглотил в иной неведомый до селя мир. В лесу было тихо и спокойно, только под ногами шелестела листва. На минутку остановишься, и наступает пугающая тишина. Ребята некоторое время брели наугад, завороженные лесными исполинами, которые могучими кронами подпирали облака. Из-за их густого переплетения ветвей солнечные лучи восходящего светила пробивались на землю маленькими пятнышками, высвечивая золотой ковёр. Лесное убранство, тишина и окружающая чистота, вызывали радостные чувства, заставляющие кричать во всё услышанье. И они в один голос закричали, и крик эхом разлетелся в лесных чащобах.  От крика, где-то совсем рядом тяжело взлетая с шумом рассекая огромными крыльями воздух, поднялся старый глухарь. Он уселся на толстую ветку вековой ели и уставился на приближающихся ребят. Витька и Валька, от шума поднимающейся птицы перестали кричать и присели. Они хорошо рассмотрели, куда сел глухарь. Оставалось только незаметно подкрасться, взять птицу на мушку и нажать на спусковой крючок, думал каждый из них.

 Прячась за стволом впереди стоящей ели, закрывающёй от них птицу, ребята, пригибаясь к земле, стали продвигаться вперёд. «Вот чудаки»: - думал глухарь – «Совсем несмышлёныши. Так я их и подпустил». Ребятам было невдомёк, что эта не раз стреляная птица, наблюдает за ними и совсем не боится их. Глухарь выжидал того момента, когда охотники подберутся к нему до определённой границы и тогда уже можно взлететь, оставив детей с носом. Этой не видимой границей оказался небольшой кустик волчьей ягоды. И когда друзья подползли к кусту, глухарь взлетел и медленно, надсмехаясь над охотниками, придерживаясь густой кроны, полетел в глубь леса. Одновременно прогремели два выстрела, затем ещё один Валькин. Мелкая дробь рассчитанная, разве что на голубя, но не для такой серьёзной птицы застучала по веткам. Даже если несколько дробин попали в птицу, вряд ли они пробили твёрдое оперение, тёмного кафтана.

 Витька от досады, что забыл перезарядить ружьё крупной дробью, выругался по-взрослому. Валька смотрел вслед улетевшей птицы и думал, почему она улетела, а не упала к ногам, как пишут  в захватывающих рассказах на страницах охотничьего журнала. Витька жил реальность и по-взрослому мог, оценит ситуацию, в отличии от Вальки, который был романтиком и мечтателем и не раз прокручивал в голове, как после удачного выстрела падает долгожданный трофей.

 Ребята долго бродили по лесу, находили оставленные глухарками, старые гнёзда, с пустыми яичными скорлупками. Выявили беличьи кладовые и даже нашли её гайно. Нашли небольшой ручей, куда на водопой приходит лось, и видели сойку, прячущую лесной орех за отставшую кору дерева. Во второй половине дня, вволю нагулявшись, охотники повернули к дому, им хотелось пройтись вдоль озера, и поохотится на водоплавающую дичь, которой было много в озёрных камышах. Летом Витька наблюдал за несколькими кладками кряквы и оберегал их от деревенских мальчишек, шатающихся везде, где только попадя. Он радовался, когда мамаши вывели утят и увели свои выводки подальше от гнёзд в безопасное место. Радовался, когда подросшие утята пробовали вставать на крыло, когда у некоторых не полностью окрепших совсем не получалось и они смешно барахтались в воде. Тогда он был просто наблюдатель, натуралист, сейчас же в нём горела охотничья страсть.

  Небольшая часть озера заросла вдоль берега кустарником скрывающим, в своих чащобах охотника. Витька, укрываясь за кустами, продвигался вдоль берега, всматриваясь в водную гладь через ветки. Вальке предстояло оббежать кусты и начать двигаться по дамбе, вдоль чистого пространство. Он, не обращая внимания на усталость и на стёртые ноги от больших сапог, припустил по грунтовой дороге. Сердце вырывалось из груди, но он бежал, стиснув зубы. Остановился на краю кустарника, перед открывающимся небольшим заливчиком по берегу заросшим редким камышом. За камышом промелькнул силуэт утки. Валька, чуть сдерживая дыхание, приподняв ружье, продвинулся вперёд на несколько метров и замер. В прогале между стеблей, на воде плавала утка, изредка опуская плоский клюв в поверхностную растительность.  Что делать? Перед глазами от быстрого бега и бешено колотящегося сердца плыли радужные круги. Валька сел на дорогу и попытался успокоиться. Но сердце ещё сильней колотилось от одной только мысли, что дичь, совсем рядом. Он сидел на дороге, уставив взгляд на камыш, за которым плавала его добыча. Оставалось только подняться и прицелится, но перед этим предстояло успокоиться.

 В прилегающем с права кустарнике показалась фигура. Это шёл Витька. «Выйдет на чистое место. Утки его обнаружат и тогда пиши, пропало»: - думал Валька. Необходимо срочно стрелять. Он медленно, не спеша, стал приподниматься с земли, одновременно поднимая стволы. Стараясь, всё делать плавно, без резких движений Валька, стал на колено. Утки в чистом прогале не было, её силуэт вырисовывался за камышом. Он прицелился и выстрелил с правого ствола. Внезапный гул нарушил тишину. Сноп дроби срезал тростник. Утки не было видно. Валька вскочил во весь рост и только тогда увидел трепыхающуюся на поверхности птицу, пытающуюся скрыться в гущах растительности. Валька выстрелил ещё раз, почти не целясь. Снаряд прошёлся выше птицы. В суматохе он перезарядил ружье, и снова свинцовая дробь с обоих стволов ушла в неизвестном направлении.

 Подбежал Витька. Валька на пятый раз добрал подранка. Положив ружьё, он в азарте, как был в одежде и сапогах ринулся в воду за уткой. Ноги утопали в иле, сапоги всё время норовили свалиться и навсегда остаться в чёрной жиже. Валька добрался до утки и, схватив её, вернулся на берег. Он стоял грязный, весь перепачканный тиной и водорослями, вода стекала с мокрой одежды тонкими струйками. Он был похож на вылезшего из воды спаниеля. Валька протянул утку другу. «Смотри!» - восхищённо сказал он – «Кряква». Витька бережно взял птицу из рук и долго любовался первым завидным трофеем. Он отдал утку Вальке радостно прокричав: «С полем друг»!

Опубликовано в «Российской охотничьей газете».