Голубь на подоконнике

                Голубь на подоконнике.

       В комнате было тихо, как обычно бывает в ночной тишине, когда утихают звенеть трамваи, гудеть машины и чирикать на дереве воробьи. Только один единственный голубь притаился на окне, где лежала Алевтина Никитична и не улетал уже целых два дня. Все два дня к дому приезжала скорая, которую вызывали дочь с внучкой. А голубь все сидит и сидит, как будто чего то ожидает.
       - Наверное он прилетел за мной, - подумала Алевтина Никитична и закрыла глаза. - Ты погоди мой голубь, я еще не все рассказала своей внучке. Дай мне закрыть последнюю страницу моей жизни, а потом мы полетим с тобой туда, где меня заждались мои близкие люди. Последняя страница моего дневника должна быть дописана полностью. Вот, он лежит рядом со мной на тумбочке и ждет когда его откроют, чтобы дописать последнюю главу. Погоди голубь, дай мне еще немного времени, самую малость чуть чуть только рассказать о письме, которое написала моя мама Серафима Ильинична в далекую Сибирь.
       Алевтина Никитична помнит, как они с мамой отправляли это письмо заказным на Главпочтамте в далекий Омск. Не сразу по приезду в Москву Серафима написала письмо Ивану Захаровичу Семеняку, а только через год, когда убедилась что надежно обустроилась в Москве. Целый год пронесся, как целая жизнь с большими и маленькими событиями. Антон Петрович предложил маме выйти за него замуж и она согласилась, чему Алевтина очень обрадовалась, потому что он был добрым и хорошим человеком. Антон Петрович помог Алевтине с учебой, а Александра Ильинична его сестра стала со мной заниматься музыкой на фортепиано и мои успехи вскоре стали очевидными. Мы с мамой часто вспоминали Ивана Захаровича и время когда были на заимке.
       Это было чудесное время, мы часто ходили за грибами и черникой. Но особенно много было морошки и мама научилась делать с ней вкусные пироги, которые Пелагея Егоровна называла кулебяками . Письмо мы тоже писали вместе с мамой и вместе выбирали для Ивана Захаровича теплый и пушистый свитер, чтобы ему на заимке было в нем тепло. Так-же вместе сходили на главпочтамт и отправили его бандеролью куда и вложили письмо. В письме мама благодарила Ивана Захаровича за его доброту и гостеприимство и желала ему много лет жизни. А еще извинялась что не сразу написала и очень хотела бы от него получить две строчки. Мама написала что встретила хорошего человека и счастлива с ним. Алевтина как помнит, что ответа не пришло и мы перестали ждать, хотя часто вспоминали дядю Ивана.
       Дверь открылась и в комнату вошла внучка Оленька и тихонечко позвала бабушку: Бабушка, ты не спишь? Можно я посижу возле тебя? - и взяла руку Алевтины Никитичны и нежно прижала ее к своей щеке.
       - Бабушка, я совсем забыла тебе сказать, что вчера поступил очень странный звонок из Главпочтамта и там просили приехать за каким то письмом, которое они нашли а архиве. Оно датировано аж 1923 годом на имя Серафимы Ильиничны твоей мамы. Они звонили в справочное бюро и узнавали по какому адресу жила Серафима Ильинична и когда узнали что жива ее дочь, то и позвонили нам, потому что письмо было заказное.
      Маме пришлось собрать все документы подтверждающие, что Серафима Ильинична наша прабабушка и твой паспорт указывающий что ты ее дочь. Это целая канитель, но когда проверили все документы, то письмо нам отдали даже не взяв госпошлину, потому что для них это было целое событие. Наверное теперь газеты будут пестреть заголовками типа "Привет из прошлого". - Вот оно, бабушка! - и внучка протянула письмо.
       Дрожащими руками Алевтина Никитична взяла письмо и долго смотрела на адрес отправителя и прочитала: от Семеняка Ивана Захаровича. Это было невероятным, чтобы через пятьдесят с лишним лет получить письмо, которое уже давно не ожидали. Антон Петрович бы сказал, что здесь вмешалось само провидение. Алевтина Никитична посмотрела на окно.
       - Вот оказывается почему на окне сидел голубь! Он принес нам весточку. Читай скорее внученька, я не смогу, глаза слезы застилают. Ольга раскрыла конверт и стала читать письмо:
        - "Уважаемая Ольга Николаевна, моя дорогая Серафима Ильинична! Я с большой радостью получил от вас весточку и ваш подарок, который очень дорог моему сердцу. Спасибо, уважила старика! Я так же рад, что вы счастливы и счастлива ваша дочка Алевтина, которую я каждый день вспоминаю. Я благодарил Бога, что вы хорошо доехали и вам встретился хороший человек, который не сомневаюсь сделает вас счастливой, чего я очень желаю. Про Андрея писать особо не буду. Приехал через две недели после вашего отъезда и учинил мне погром, пока я его с ручьем не выпроводил и больше глаз не кажет. Требовал у меня куда вы уехали, но я не сказал и не скажу. Ольга Николаевна, я вас никогда не забуду и вы у меня так и стоите перед глазами. Большой вы души человек, поэтому от всего сердца желаю вам счастья! Все-же заставили старика еще раз на почту приехать. Да ладно. Был бы я по моложе, то никогда вас от себя не отпустил, по шпалам бы за вами пошел. За меня не беспокойтесь. С глубоким уважением к вам Иван Захарович. 1923 год."
        В комнате стояла тишина, только был слышен ход часов отстукивающих время. Вот так час за часом, неделя за неделей, месяц за месяцем и год га годом, вся жизнь сейчас промелькнула по кругу часового циферблата. Почти полсотни лет письмо ждало адресата, потому что любовь и чувства не угасают даже через годы, если это любовь и добрые чистые отношения людей.
       - Ну что внученька, вот и закрылась последняя страница нашей жизненной повести, пора и на покой идти, - спокойно вздохнула Алевтина Никитична.
       -  Какой покой? Бабушка ты о чем говоришь? У меня свадьба скоро намечается. Давай оставим ее открытой для твоих будущих правнуков. У меня к тебе просьба, пожалуйста разреши мне одеть на свадьбу голубые топазы. Они очень подходят под цвет моих глаз, таких же как у прабабушки Ольги Николаевны, - и умоляющи посмотрела на Алевтину Никитичну, а та укоризненно посмотрела на внучку и проговорила:
        - Ты права внученька, на покой мне еще рано. Я знала, что ты ходишь по магазинам и ищешь такие топазы. Не ищи, больше таких топазов нет нигде. Покойный твой прадедушка Григорий Александрович эти топазы у заграничных ювелиров заказывал. Но я сделала эскиз и по этому эскизу у знакомого ювелира заказала тебе топазы, вот их ты и оденешь, как подарок от твоей бабушки. А эти топазы не просто украшение, а память и наследство, которое передается из поколения в поколение. Потеряешь наследство и родовая нить оборвется. Твоя прабабушка их не одела даже на свадьбу с Антоном Петровичем, и ты не оденешь. А пока они пусть еще полежат в моем сундучке. Надеюсь ты их никому не показывала?
       - Нет бабушка, прости меня пожалуйста, больше такого не повторится - и обняла Алевтину Никитичну. - Пойдем пить чай, мама уже заждалась, - и помогла бабушке подняться с кровати. Алевтина Никитична смягчилась и прошептала внучке:
       - Ты иди внученька, я сейчас следом только в окошко посмотрю и приду, - а когда внучка закрыла за собой дверь, то неторопливо подошла к окну, где на подоконнике сидел голубь и проговорила:
       - Ну что голубчик, кого ожидаешь? Если меня, то не жди, рано мне еще на покой, как видишь дела есть, внучке помочь надо. А ты улетай и не возвращайся сюда пока, дай мне еще немножко времени, - и голубь как бы услышав Алевтину Никитичну взмахнул крыльями и улетел.

                Конец.