Урок Доброты гл. 1 Классный час

Глава 1. Классный час

Как же уныло и обыденно начиналась эта загадочная история. Староста класса Лариса Степанова сказала бы, что не уныло, а безалаберно. Женька Замятин углубил бы ощущения до разговорного «беспонтово». Для Златы Журавлёвой подошло бы слово «заурядно». Отличник Игорь Кольцов описал бы начало истории как прозаическое. А Коля Спицын зевнул бы и пошутил: «Это было скучнее, чем ситцевые трусы в горошек».

Итак, конец мая, суббота. Последним уроком поставили классный час. Все, включая классного руководителя Марину Андреевну, очень устали и хотят домой: поесть, попить, поиграть и поспать. И всё это одновременно. Настроение у всех хмурое, как погода за окном. Одно хорошо – завтра воскресенье, а через пару недель и вовсе отпустят на летние каникулы.
Но вот весеннее солнышко, наконец, выбралось из-за тяжёлых серых туч и проникло долгожданными тёплыми лучами в класс. Все повернулись к большим окнам. Марина Андреевна закрыла классный журнал, поправила на нарядной розовой блузке воротничок-бант, одёрнула прямую юбку из тяжёлого серого твида и строгим голосом вернула внимание учеников к планам на завтра:
– Ещё раз всем повторяю: общий сбор класса на остановке у школы ровно в семь часов. Нас будет ждать большой туристический автобус. Белого цвета с голубой полосой по бортам. Одеться по-походному. Не забудьте про головные уборы. С собой взять немного воды и бутерброды – домой вернёмся часам к двум. На Урок Доброты не опаздывать!
Она осмотрела своих учеников цепким взглядом и на всякий случай спросила:
– Вопросы есть?
Вихрастый шустрый мальчишка с третьей парты затряс поднятой рукой. Это был самопровозглашённый юморист класса Коля Спицын. Он никогда не упускал случая развлечь одноклассников какой-нибудь хохмой. Предвидя очередной скетч, Марина Андреевна устало кивнула:
– Ну? Что тебе не понятно?
Коля Спицын, словно пружинка, вскочил и звонко уточнил:
– Марина Андреевна, а нам подходить к школе в семь утра или в семь вечера?
Мальчишки негромко засмеялись. Девочки заулыбались. Только староста класса Лариса Степанова, как ответственная за классную дисциплину, обернулась к юмористу и, непроизвольно подражая учительнице, громко вздохнула. Марина Андреевна откинула со лба непокорную каштановую прядь:
– Сам-то как думаешь? – и, не дожидаясь новой хохмы, ответила: – Конечно, в семь утра. Запиши, пожалуйста, в дневник, чтобы не перепутать.
Женька Замятин, самый рослый ученик в классе (вероятно, в силу того, что в начальной школе оставался на второй год), громко пробурчал с последней парты:
– Что так рано? Завтра выходной день всё-таки.
– Вот именно, – согласилась с ним учительница.
Но Женьку простым согласием с панталыку не собьёшь:
– Между прочим, единственный выходной на целую неделю.
– Совершенно верно, – снова кивнула Марина Андреевна, желая как можно быстрее закончить классный час.
Женька покосился на окно и шумно вздохнул:
– Всего один день для усердного накопления сил на непосильную учёбу.
Марина Андреевна, в душе совершенно согласная с Женькой, сняла очки и, протирая линзы, спросила:
– Замятин, ты полагаешь, что у животных в заповеднике тоже завтра выходной? Они, как и ты, будут отсыпаться до обеда?
Женька грустно посмотрел на серые тучи за окном, вновь спрятавшие весеннее робкое солнышко, и проворчал:
– Что им отсыпаться-то? Им-то в люди выходить не надо. Им можно всю жизнь бездельничать от рассвета до заката, – секунду подумал и добавил: – И дрыхнуть от заката до рассвета до самой могилы.
На этот раз громко смеялся весь класс, включая ответственную за классную дисциплину старосту Ларису Степанову.
Наблюдая за подопечными, Марина Андреевна с неприязнью отметила, что Игорь Кольцов, самый умный и воспитанный мальчик в классе, опять косится на тихоню Злату Журавлёву. Девочку с оригинальным характером, который явно мешает ей стать отличницей. То есть не её способности, а именно характер портит показатели успеваемости всего класса.
«Даже я, учитель русского языка и литературы первой категории, – мысленно возмутилась Марина Андреевна, – вынуждена оценивать её слишком нестандартные сочинения не выше четвёрки. И сделать с этим уже ничего нельзя. Девочка слишком поздно появилась в нашей школе. Вот если бы её с первых классов правильно ориентировали в общественном смысле, может, и научили бы не оригинальничать, где не просят».
Марина Андреевна вспомнила, как с недоумением читала первое домашнее сочинение Златы. И тема-то была простая – впечатления о стихотворении Некрасова «Размышления у парадного подъезда». Казалось бы, ничего сложного – погугли и запиши своими словами общепринятое впечатление. Так ведь нет, Злата прочитала историю создания стихотворения. Узнала, что поэт был в глубокой депрессии и целыми днями лежал на диване. Увидев за окном крестьян-просителей, он снова улёгся и вложил в своё творение запредельную хандру. В последнем предложении Злата спросила, не лучше ли было чем-то помочь бедолагам, и процитировала Карла Маркса, что критика без позитивной программы безнравственна. Нет, каково? – обвинила великого русского поэта-гуманиста в отсутствии гуманизма. Да кто она такая?! И как тут двойку не влепить?
С тех пор Марина Андреевна не задавала в своём классе домашних сочинений. А для классных опусов раздавала ученикам заранее приготовленные листочки. И каждый раз, пряча творческие заметки Златы в свою секретную домашнюю папочку, она благодарила себя за такую предусмотрительность. Не хватало, чтобы кто-то по умыслу или без оного донёс до педсовета о внепрограммных размышлениях её слишком продвинутых учеников. Продвинутых, да не в ту степь. Замучают её тогда проверками, отчётами и аттестациями. А Злата, может, и вдумчивее многих, только отличницей ей при такой непосредственности никогда не бывать.
Даже по рисованию больше четвёрки получить не может. А ведь постоянно что-то рисует. Да толку никакого. Впрочем, справедливости ради, толк от каракулей Златы всё-таки был. Даже Марина Андреевна вынуждена была признать, что с появлением Златы, в классе почти исчезли ссоры. Ребята стали дружнее.
«Выросли из детских конфликтов», – думала поначалу Марина Андреевна и удивлялась, почему в параллельных классах дети тормозят со взрослением. Но однажды, листая школьный чат, она наткнулась на забавные фотки и, узнав их историю, вынуждена была признать позитивное влияние на класс тихой девочки.
Староста Лариса Степанова рассказала учительнице историю некоторых фоток. Например, такую: бузотёры Вася и Петя Генкины затеяли очередную потасовку то ли из-за карманных денег, то ли из-за одного на двоих учебника. Обычно все равнодушно наблюдали, как двойняшки мутузят друг друга по любому поводу. Но в тот раз в классе раздался смех. Все уставились на классную доску. Там большими буквами было написано: «ПЛОХИЕ ГЕНЫ». А ниже Злата молча рисовала двух боксирующих крокодилов. От такой карикатуры даже братья Генкины заулыбались. Кто-то сфотографировал рисунок и в тот же день выложил его в школьный чат. С тех пор Генкины решали свои проблемы без рукоприкладства. Следили за своими генами в общественных местах.
Это, конечно, было замечательно, но на общей успеваемости почти не отразилось. А если лидером класса, пусть и тихим, становится не отличник, то о хороших показателях можно не беспокоиться. И о высшей учительской категории можно забыть. И о надбавке к окладу лучше не вспоминать.
«Эта тихоня Журавлёва и отличника Игоря своей непрактичной оригинальностью вниз потянет, – подумала Марина Андреевна. – Нет уж, в новом учебном году пересажу его вперёд к Ларисе Степановой. Не станет же он перед всеми к Журавлёвой оборачиваться».
Она задумчиво оглядела класс, прикидывая варианты пересадок на будущий учебный год. Решила, что лучше и Злату Журавлёву задвинуть на последнюю парту к бывшему второгоднику Женьке Замятину.
«У Замятина опять тройка по французскому за год будет. Пусть Журавлёва из него хорошиста доделает. Он ведь тоже часто на неё косится и что-то в блокноте карикатурничает. Как бы чего лишнего не намулевал… Надо же, как бывает – отличник и почти троечник на одну и ту же девчонку запали. Была бы ещё Злата красавицей. А то маленькая и бледная, как поганка. И упрямая, как триста древнегреческих спартанцев. Правда русые волосы красиво вьются чуть не до пояса и глаза выразительные, но ведь и всё на этом. Лариса Степанова куда круче будет. И ростом выше, и одета как с бутика, и красавица, и почти отличница, да плюс ко всему – староста класса».
Марина Андреевна слышала от кого-то, что Женька Замятин нарочно на второй год ещё в начальной школе остался. Хотел учиться в одном классе со своей соседкой по подъезду Ларисой Степановой. Очень она ему тогда нравилась. Но год назад с приходом Златы всё постепенно изменилось. Марина Андреевна тогда с интересом наблюдала за Ларисой. Надеялась, что она подчинит себе Злату, как других девочек. Или хотя бы задвинет тихоню в режим «социальной незначительности». Но вышло всё иначе.
Однажды на перемене Лёня Волков нечаянно сильно толкнул Ларису. Вместо того чтобы просто извиниться, ещё и грубо обозвал её неповоротливой слонихой. Лариса растерялась, губы её обиженно задрожали. Ещё минута, и она бы позорно расплакалась. Но тут к доске подошла Злата и молча нарисовала девочку в профиль. Её гневный взгляд был обращён на дрожащего волка. А над её шапочкой Злата написала мысли девочки: «Какой матёрый серый… полушубок». С тех пор, если Лёня Волков делал что-то не так, кто-нибудь обязательно задумчиво вспоминал: «Какой матёрый серый полушубок».
После этого случая Лариса Степанова хоть и не подружилась со Златой Журавлёвой, но и не придиралась к ней больше по пустякам. Отношения между ними стали спокойно-уважительными. Впрочем, у Златы со всеми были такие отношения – и с одноклассниками, и с взрослыми и даже с бузотёрами двойняшками Генкиными.

Марина Андреевна вздохнула о своём о женском счастье, и равнодушно сказала:
– Кто не хочет ехать завтра в заповедник, может остаться дома. Отсыпаться до самого понедельника.
– Ура! – выдохнул Женька Замятин, победно вскинув кулак, но, посмотрев в усталое лицо Марины Андреевны, на всякий случай спросил: – И что нам за это будет?
Учительница вновь надела очки в металлической оправе, подошла к доске, стёрла слова «Заповедник, бутерброды, семь часов, большой белый автобус» и обернулась к классу:
– Ничего вам за это не будет. Ни замечательной экскурсии по удивительному заповеднику, ни прикормленных красавцев оленей, ни диких рыжих лисиц, ни свирепых кабанов, ни пушистых грызунов. Ничего из этого не будет. А главное – не будет трёх дополнительных дней каникул. Вместо Урока Доброты у вас будут уроки по расписанию до самого конца учебного года. Будет вам на что потратить усердно восстановленные за воскресенье силы.
Все снова засмеялись.
– На фиг такой расклад, – проворчал Женька Замятин, признавая своё полное поражение.