Мои братья молчат

Я 1962 года образца.
Мои братья, их трое, 1959 года выпуска.
Один родной, один двоюродный, один троюродный.

Нас свозили наши матери к своим родителям,
нашим дедушке Дмитрию и бабушке Марине,
в город Звенигородку Черкасской области.

В этом райцентре после войны осел дед.
Построил дом, посадил сад.
Отправил на учёбу трёх дочек.
Родил сына в 40 лет.
Дождался внуков, нас.
Принимал нас на всё лето.
И всегда разговаривал с нами на Украинском языке.
Как говорят в Украине, Украиньською.

Я наследую линию деда.
Он занимался мнойю больше, чем моими братьями.
Я читал Кобзарь.
Выучивал бесконечное количество стихотворений
на Украинском.
Всё это в то время было не востребовано той страной,
в которой мне пришлось родиться.
В разговорах, дед Дмитрий частенько спрашивал:
-чому ти не розмовляэшь рiдною мовою?

Сад дедовский был уникален, в нём было много всего.
Мы не смогли создать такие сады для своих детей
в последствии.

А всё хозяйство лежало на плечах бабушки Марины.
Она встретила войну с тремя маленькими детьми.
Пережила оккупацию у дедушкиного отца Иова,
в Роживе, еврейском местечке.

Мама была у ней старшая, ей было в 1941-м 11 лет.
Мама и бабушка всегда вспоминали период оккупации.
На мой вопрос, почему немцы их не расстреляли, отвечала
что у них не было эсэсовцев, стояли полевики,
а сам Рожив считался местом ассимиляции с
дореволюционных времён, в в котором жили выкресты.

В их воспоминаниях всегда была граница между
временем оккупации и временем "освобождения".
Они говорили что немцы не выселяли людей из хат.
Не грабили.
Покупали всё за немецкие марки.
Ладили с местным населением.

Когда пришли русско-совдэповские"освободители"
интернацисты, всю семью, вместе с маленькими детьми,
выгнали на неделю в сарай.
И заселились в избу.

Через неделю русско-совдэповские "освободители"
интернацисты ушли.
Когда бабушка Марина и моя мама Лэся вошли в дом,
он был абсолютно пуст, как и погреб, и приусадебное
хозяйство. Мой прадед Иов был столяр, у нег8о были
инструменты для работы.
"освободители" забрали всё.
Нехитрую деревенскую мебель пожгли в печи.
Даже занавески сняли.

Посреди дома стоял только стол, а на нём куча гавна.

Так проявлялся русско-совдэповский интернацистский
интернационализм.

Это было сделано показательно, за то, что Рожив
являлся еврейским местечком.

Но мы отвлеклись.
Летом, минимум месяц, мы проводили в Звенигородке.
Когда мы подросли, наши матери устроили нам путешествие
по Шевченковским местам и в Софиевский парк
что в Умани.

Троюродный брат был в Звенигородке только один раз,
в возрасте 16 лет.
Его мама, тётя Вера, представила его своему дяде,
нашему деду Дмитрию.

В свою очередь он, троюродный брат, проводил своё
школьное детство в селе Рожив, Макаровского
района, Киевской области, откуда родом дед Дмитрий.
Очень живописное место.
Деревня.
Речка Здвиж.
Дед Дмитрий родился в соседнем селе Ковганивка.

Можно много вспоминать и долго говорить на эту
тему.
И возможно когда-то я опишу всё более подробно.
Но сегодня, в июле 2022 года я просто хотел бы
сказать, что в Макаров опять зашли русские,
разрушили город, убили людей, мирных жителей.

..русские бомбят Украинские города.
Погибло много моих знакомых, их детей, родственников,
знакомых знакомых.

По сути русские бомбят моё детство.
Мою память о маме, папе, дедушке, бабушке, прадеде.
Мою память о детстве моих братьев.
Дом и сад моего деда Дмитрия.
Дом моего прадеда Иова.
Могилы моих родителей, дедушек и бабушек.
Они там, в Звенигородке, в Роживе, в Макарове,
в Киеве, в Ужгороде.

Они опять "освобождают".
Они опять пришли на землю моих предков, убили,
разрушили, ограбили и насрали на мой стол.

И мои братья вместе с ними.
И мои братья молчат.

Я написал этот рассказ потому, что моя младшая дочь
идёт служить срочную службу в Армию Обороны Израиля.
А старшая уже отслужила и поступила в Университет.

Ключевое слово,- "обороны".

И мои дочери в шоке от моих рассказов о воспоминаниях
моей мамы и бабушки о той войне.
И когда они перестают верить, я включаю им запись
рассказа моей бабушки Марины, которую сделал мой
дядя Коля, послевоенного года образца выпуска.
(тут будет ссылка)

Я живу в Израиле.
Знаю что такое война и бомбёжки.
Мои братья в москве.
Двоюродный вообще офицер российской армии,
и чиновник рособоронэкспорта.

Они молчат.

Они бояться разговаривать со мной.

Они прячут своих детей от службы в своей армии.
Они одновременно говорят,- Крым наш, российский.

У троюродного брата родной дом в Рожеве.
У меня, моего родного брата и двоюродного офицера
русской армии, в Звенигородке.

По этим домам стреляют русские.

Мои братья молчат.