Объятия тишины

Однажды человеческий шум утих, и мир навсегда изменился.

По телевизору нынче крутят только немое кино. Шелестит ветер в кронах, гуляет по трубам, мотает пыль да обрывки мыслей. По-прежнему ревут автомобили, и писклявый гудок в мегаполисах побуждает пешеходов переходить зебру.

Звуки со временем стали острее. Цвета — ярче. Впечатление обманчивое: я почти уверен, так было и раньше, просто никто не давал себе труд приглядеться. Прислушаться. Смысл? Эфир забивал бесконечный поток голосов.

Сегодня на улицах малолюдно.

Прохожу мимо кафе с верандой. За столиком молодая пара: она смотрит на него в упор, комкая клочок бумаги, губы сжаты в тонкую линию. Его взгляд адресован полу. Парой секунд спустя чашка с недопитым кофе разлетается на осколки — он поднимается так резко, что опрокидывает стул. Звон и грохот прокатываются на несколько метров вокруг, выбегает взволнованный администратор. Воздух дрожит.

Заворачиваю за угол, и картинка исчезает из поля зрения. Справа доносится надрывный лай. Лихолапая дворняжка тянет даму преклонного возраста, а ты, недовольно морщась, дёргает поводок на себя. Кошка, загнанная собакой на дерево, неистово оттуда шипит. В стороне посмеивается стайка школьниц. Идиллия повседневности.

У каждого второго за пазухой блокнот или потрёпанная тетрадь, на худой конец — пачка старых чеков. В смартфоны повсеместно загружены приложения для заметок, всюду постоянно что-то читают или пишут. За пятнадцать минут от дома до кофейни в меня врезались шесть раз, но, в отличие от многих, меня это скорее забавляет.

Кивок вместо приветствия или извинений. Рассеянные улыбки. Особо скрупулёзные прохожие даже успевают начертить где-нибудь короткое: «Простите» или «Виноват». Мусорные баки забиты листками, картонками, салфетками... Впрочем, некоторые люди свободно используют собственные ладони.

На дороге водитель грозит кулаком вслед автобусу, съехавшему с отведённой полосы, — последнее, что вижу, ныряя в любимый закуток атмосферности и спокойствия.

Green Coffee нашла меня случайно. Где-то между сентябрьской меланхолией и августовским задором, на границе решения, перевернувшего всё. Хозяйки кофейни, как оказалось, очаровательные близняшки, ратующие за экологию. Исключительно деревянная мебель, декор из натуральных материалов, стеклянные трубочки. Светло и просторно: белый, бежевый, зелёный. Откуда-то сверху наигрывал Эйнауди — это, пожалуй, стало главным аргументом, чтобы ненадолго там зависнуть, развоплотиться, стать иллюзией человека. Потеряться. Замереть.

Киваю бариста как старой знакомой и на пальцах показываю число два. Вторая позиция меню. Латте-лемонграсс.

В тот день я тоже замер, только откуда-то изнутри.

Из телефона за одно утро успело высыпаться слишком многое ещё до того, как я поднялся с постели. Возмущения-возмущения-недовольства. То, что вполне могло решиться без сотрясания воздуха повышением громкости голосов. Этажом выше продолжали ругаться соседи. Через стенку не умолкал телевизор.

Я не был зол, скорее, чувствовал себя невероятно усталым. Начинало мутить от одной мысли, что сейчас придётся ехать в офис, потом ещё куда-нибудь и ещё, туда, где обязательно будут люди, которые говорят-говорят-говорят…

Поэтому странный прибор на полке в ванной я заметил не сразу. К нему прилагался листок с отпечатанным текстом:

«Сегодня ты изменишь мир. Не выбирать нельзя. Правая кнопка полностью лишит человечество способности говорить, левая — слуха. У тебя двенадцать часов на то, чтобы принять решение».

Это должно было быть чьей-то нелепой шуткой. Лёшкиной, например, с него станется, или Варька могла учудить. Творческие натуры ведь все немного с бесовинкой. Ключа от квартиры всего три, так что выбор невелик. Меня хватило на призрачную улыбку и сунуть устройство в карман пиджака.

Кажется, тогда я думал о том, чтобы вычислить баловника в обеденный перерыв и предложить ему самому ответить на свой вопрос.

Что выбрать? И какова цена?

Мы постоянно выражаемся через речь. Каждую секунду в атмосферу выбрасываются тонны слов, осмысленных и не очень. Чтобы сказать «Я люблю тебя», требуется две секунды. Чтобы написать то же самое — пять-семь. Я никогда не задумывался, насколько глубока эта пропасть и какое количество мыслей приходится на неё. Всего три секунды разницы на три слова. А если целая речь? Ведь чтобы написать, обычно её нужно продумать...

Аня ставит на мой столик у окна аккуратный деревянный поднос. Улыбается. Киваю и улыбаюсь в ответ. Под рукой оказывается стакан с восковыми мелками — ловлю себя на том, что хочу в очередной раз оставить среди салфеток какие-нибудь слова.

Впрочем, жизнь показала, что для некоторых вещей они не особо нужны.

Когда-то, слушая в телефонной трубке, как бичует коллега своих подчинённых, я крутил в пальцах найденное устройство. Из двенадцати часов осталось чуть больше трёх. В кофейню то и дело кто-то заходил, отовсюду слышались разговоры. Голова гудела так, что хотелось уложить её на столик.

«Сегодня ты изменишь мир. Не выбирать нельзя. Правая кнопка полностью лишит человечество способности говорить...»

Пластик вдавился в металлический каркас легко и мягко. Почти бездумно. А через несколько секунд в повисшей тишине стало отчётливо слышно ласкающую слух мелодию.

Однажды мир изменился. Из-за меня люди замолчали навсегда.