Смех сквозь слёзы

Ноябрь  1990 года. Москва, Шереметьево. Настроение, как полная бутылка вина, которая залежалась в моем чемодане.

Вот здесь, именно здесь я хорошенько выпью? Не догадываетесь   по какой причине?

 Я... стал выездным!

Раньше  « по пятой" графе меня даже в Польшу не выпускали, а моей будущей жене- комсоргу учительской школьной организации дали заполнить целую пачку анкет и  характеристик, начиная с ясельной группы детсада и не... выпустили  в Болгарию.

Как- то мягко сказать, её признали неблагонадежным элементом.

-Это меня, преданной советской власти с первого шага по земле?- не понимала она.

- А что понимать? Придёт  время,  ещё дальше уедем,- не выдержал я.
 
- Куда еще дальше?- вопросительно поднял на меня глаза её отец Борис, оторвав их от газеты " Правда".

-  Как куда? В Израиль!

Борис,  молодцеватый старшина во время войны , а в конце восьмидесятых годов  залеченный советской медициной  больной человек, пошевелил побелевшими губами.

- Мол, ну и муженька выбрала себе дочь,-  видимо ,хотел  сказать он, но от  досады   только махнул рукой и ушёл в свою спальню.

 И вот мы,  наконец,  в аэропорту. Кто чемоданы бережёт, а я  бутылочку ненаглядную! Открываю её- и  первую рюмку предлагаю своей жене.

- Ещё чего? - наотрез отказывается Аня.

- А я мечтал! И выпью! Выпью! Выпью!

- Ты лучше проверь деньги , -напоминает  она мне  , - у тебя весь наш « золотой» запас!

В моём внутреннем кармане- 450 долларов. Это всё, что мы вывозим с собой из страны –по имени СССР?

-Жена! Дай мне платочек!

- Зачем?

- Хочу слёзы вытереть.

- Какие слёзы?

-Ты думаешь 450 долларов – это деньги? Это же слёзы. Слёзы со смехом!

Прожили в стране по сорок лет? Работали, платили налоги и уезжаем голыми  и нищими?

- Радуйся, что  пришёл Горбачёв! Иначе вообще бы не уехал!

 
… Страна, я прилетел! Давай знакомиться?  Все,  чем занимался,  теперь забыть?   

 Журфак, университет, коллег, друзей, детство, юность и молодые годы- всё  послать к черту? Выбросить, как ненужный хлам?

Страна молчит, зато Эли, старший по уборке в громадном торговом центре не молчит:

- У тебя три дня нисайона( испытательного срока). Мы его не оплачиваем . На работу добираешься самостоятельно.

-На чём?

- Купи верблюд. Могу продать ! Будешь на нём дорогой отдыхать!

-- Нет, уж лучше велосипед: мне хоть не нужно будет его кормить.

- Я тебя тоже не буду кормить!

- А я думал, что разгонишься? Эли, ты  лучше мне скажи, зачем мне нисайон? Чтобы убирать столы , натирать до блеска поручни, стеклянные двери? Но ты только постой возле меня пять минут. Всего  пять минут! Такого метеора как я, ты ещё
  никогда не видел! Сейчас увидишь! Смотри! Смотри! Но куда ты бежишь? Тогда слушай:

-Мало того, что намерен недоплачивать мне за каждый час, так ещё не хочешь заплатить за первые три дня работы? Это же двадцать четыре часа! Это почти 150 шекелей? Так куда ты убежал? Куда? Э-э, остановись!
Слушай: это про тебя:

Я стою в зале торгового центра- каньона города Нес- Циона и громко декламирую:

« Здесь еврей и ты, и я-

Мы единая семья:

От шабата до шабата,

Брат наёбывает брата…».


Мой наниматель остановился, кто-то ему переводит губермановский куплет.

Эли громко смеётся ?
  С кого?
Со строк уважаемого мной « русского» поэта?
Или с меня?
Или со всех, но не с себя?

Эли повторяет: « Ах аха». (Брат брата).
 Вот что тебе понравилось?
Хорошо! Мы это пе-ре-жи-вём!

На следующий день Эли стал называть меня не по имени, а «ах аха».

Очень смешно? Тогда скажу, как тебя буду я называть? : « Ганав», « ганав»!( Вор).

Эли сузил глаза и указал мне пальцем на дверь:

-Лех! Хабайта! (Иди домой)!

Очень смешно?

 Своего первого работодателя я вывел из себя через три дня.
Не солоно хлебавши, бреду домой.
Это я,  или не я?

 Иду осторожно,  словно карабкаюсь по скользкому льду.
Яркое солнце слепит в глаза, мохнатые пальмы не дают никакой тени.
Бесконечное количество машин проносится мимо.

 Разноцветные рекламные щиты,объявления. Что на них написано? Что говорят прохожие?
 
 Имея глаза и уши  я будто стал слепым и глухим. Ничего не  могу прочесть, ничего не могу понять из услышанного.
 Впереди меня мелькают такие же настороженные люди. Видимо, тоже приехали недавно?

- Разве это евреи? - разводит руками встречная женщина. Думала ,  что идиш мне поможет? Но иврит- такой странный язык?

 - Конечно! К нашему приезду  в Израиле  должны были    выучить ещё  русский язык?- подтруниваю я.

--Как же нам быть , безъязыким?

- Дамочка! Не торопите события! Лучше скажите, какой второй язык будет в Израиле 
 через тридцать лет?

- Английский!

-- Слушайте и запоминайте:

 -Вторым языком будет иврит!- торжественно произношу я.
 
- С какой стати?

- Потому что первым языком будет … русский! На нём будем разговаривать не только мы, но и наши дети, внуки , правнуки, рожденные в Израиле. Его начнут учить даже местные, чтобы общаться  с нами.

Мы обнимаемся и смеёмся  так, что даже садимся на корточки .

Старожилы- израильтяне показывают на нас пальцами:

- "Русим" мишугаим! ( русские сумасшедшие).
 
 А может,мы действительно были сумасшедшими?

От реалий новой жизни? От её незнания? Жары?

 И никто не знал  , что общее сумасшедствие еще впереди. Никто не знал, что смех

  сквозь слёзы, как в те времена, был ещё не  самым печальным,  пока не наступил 2022 год...