Высота

1
– Серёжа, не пей!
– Никто не пьёт!
– А зачем ещё коньяку заказал?
– Тамара, мы поднялись на высоту 3200 метров? Поднялись! Как эта гора называется?
– Мусса-Ачитара – «плач Муссы».
– Значит, надо выпить за «плач Муссы»!
Второй час они расслаблялись в кафе «Мечта», похожем на сколоченный из досок сарайчик, где обещали кавказскую кухню, бесплатный вай-фай, приём банковских карт и балкон с видом на горные хребты.
На балкон они не пошли из-за ветра. Сели за столик у окна и, словно покорившие вершину альпинисты, счастливо вытянули ноги.
Со стены на них поглядывало улыбающееся чучело пятнистой рыси. За окном, как на экваторе, жарило коварное домбайское солнце, от которого торгующие сувенирами женщины защищались широкополыми шляпами, шарфами и тёмными очками. 
Поднявшись по канатной дороге на вершину и не увидев там ничего любопытного, Сергей с Тамарой запрыгнули на кресельный подъёмник и покатили вниз.
В «Мечту» их заманила хозяйка кафе, полная, с добрым лицом, русоволосая женщина, обещавшая молниеносное обслуживание. Тамара засомневалась в молниеносности, а Сергей спросил:
– Выпивка есть?
– Найдём.
– Отлично, принесите нам, голубушка, двести грамм коньяку!
Из горячих напитков в меню значились только горный чай, глинтвейн и растворимый кофе, но, когда на столе появился графинчик и две стеклянных стопки – глаза у Сергея засветились радостью.
Тамара заказала два домбайских салата, манты и хычины – круглые лепёшки из пресного теста.
– По местным поверьям, трапеза без хычина считается бедной, – заметила хозяйка и предложила на выбор лепёшки с мясом, сыром и зеленью.
Они решили попробовать все, и Сергею больше понравились с мясом.
Молоденькая официантка в национальном костюме принесла полный графинчик коньяку и забрала опустевший.
 Сергей, с виртуозностью скрипача, наполнил стопку до верхнего рубчика и выпил в два больших глотка.
– Хорошо! – выдохнул он и подхватил пальцами кусок лепёшки.
– Серёжа, так спиться можно! – не удержалась Тамара, вспомнив, что от осинки не родятся апельсинки.
Сергей был детдомовцем. Фамилию Найдёнов ему присвоили в роддоме. Он сам рассказывал, что до сих пор не имеет понятия, кто мать и отец.
«Может, я ему разонравилась? – вздрогнула от новой обжигающей догадки Тамара. – Всё-таки пятнадцать лет разницы в возрасте! Мужики обычно в таких случаях шутят: не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки. А для Сергея, выходит, коньяку».

2
В начале марта, когда с погодой была полная неразбериха, и запоздалая весна всё никак не могла прописаться в календаре, Тамара задержалась на работе.
Директор департамента, словно проснувшись от зимней спячки, завалил работой. Одну справку требует, другую, третью. И всё срочно. Суетится, фырчит, ругается, словно к нему с обыском нагрянули.
Тамаре директорские капризы не впервой, подготовила всё, что нужно, принесла шефу, а тот уже укатил в правительство области. Вернулся злой, как цепной пёс, не угодивший хозяину. Заперся в кабинете, и стал своё недовольство по внутренней связи изливать. Не говорит, а рычит. Даёт понять, что справки устарели. На вопрос: «Что не так?» – сопит и бросает трубку. Тамара читала, что такое состояние бывает у психически неуравновешенных людей в период весеннего обострения.
При Тамаре сменилось шесть директоров – и каждый был «со своими тараканами». Но такой придирчивый шеф попался впервые, и, надо полагать, тоже долго не задержится. Уйдёт на повышение в Подмосковье, где семья, или сядет, как его предшественник.
Чтобы разобраться с бумагами, Тамара и решила задержаться на работе. Просидела за компьютером до позднего вечера, взглянула в окно, а там тьма-тьмущая! «Мама родная, как домой-то добираться по грязи и снегу?»
И тут, словно по её хотенью, по щучьему веленью, она увидела в коридоре электрика Сергея Найдёнова:
– Тамара Николаевна, вы чего так припозднились? Шеф припахал?
Тамара промолчала, будто не к ней вопрос, а Найдёнов не унимался:
– Не боитесь одна ходить вечером?
– Боюсь, – призналась Тамара.
– Давайте я вас провожу.
И проводил до дома. Жил Сергей поблизости, в малосемейном общежитии.
Пока шли, обсуждали городские проблемы: разбитые дороги, грязные маршрутки, рост цен. И на всё у Сергея была своя точка зрения. «Критикуя – предлагай!» – веселился он и с юмором озвучивал свои предложения, от которых Тамара не могла удержаться от смеха. Никогда в жизни она так не смеялась, как в тот мартовский вечер.
На следующий день Сергей заглянул к ней в кабинет перед обедом:
– Тамара Николаевна, покушать не желаете? Составлю компанию.
– Составь.
Вспомнив вчерашний вечер, она не стала отказываться. Ей было приятно внимание Сергея, его шутки-прибаутки, без которых, весельчак по натуре, он, кажется, не мог обойтись. «Парню двадцать семь, – рассуждала Тамара. – А ей – лучше не вспоминать сколько. Сорок два. Но, ведь нашли общий язык».
В департаменте Тамара – палочка-выручалочка. Так окрестил её первый начальник Малков, голубоглазый сибирский богатырь, досидевший в руководящем кресле до пенсии. Непревзойдённый рассказчик анекдотов, Малков мог себе позволить, с улыбкой в пшеничных усах, сказать: «На вас, Тамара, можно положиться».
Начальство её ценило, коллеги уважали, подруги завидовали неиссякаемому оптимизму. Единственный минус – не сложившаяся личная жизнь. Хотя мужским вниманием Тамара обделена не была, просто, видимо, слишком высоко задрала свою планку на взаимность.
На новогоднем банкете за ней приударил депутат областной думы Андрей Иванович Кряжев, в прошлом – директор текстильной фабрики. Полный мужчина, с модно стриженым затылком, приглашал её на медленные танцы. От него пахло дорогим парфюмом, но в департаменте поговаривали, что он «голубой». И, в самом деле, у народного избранника не было ни жены, ни детей. Выслушав от слегка картавящего кавалера уходящую в советское прошлое историю его предприятия, Тамара поняла, что говорить он красиво умеет, а вот завоёвывать женщин – вряд ли.
А с какими крутыми намерениями к ней подкатывал заместитель директора департамента Семён Аронович Вагнер, мужчина, как говорится, в расцвете сил, несмотря на шестьдесят шесть лет и двоих правнуков! Подвозя её на служебной автомашине, он даже предлагал Тамаре незабываемый отдых на Кипре. Злые языки трепали, что Семён Аронович расстался с женой, оставив ей квартиру в центре, сам обитает на даче и страдает без женской ласки.
Предложений развлечься, съездить на море, слетать за границу у Тамары хватало, но все они были какие-то легкомысленные.
И тут объявился Сергей, двадцатисемилетний электрик и холостяк.

3
Найдёнов внимательно присматривался к сотрудницам департамента, куда его взяли на работу после утомительного собеседования. Место серьёзное, зарплата приличная, просто так не устроишься. Нужны связи, знакомства, а у Сергея ни связей, ни знакомств. Можно сказать, что ему повезло. Устав мотаться по командировкам, он совершенно случайно отправил резюме на вакантную должность – и сработало.
Освоившись на новом месте, Сергей понял, что даже к девушкам, отработавшим меньше его, не подступиться: строят из себя недотрог и фотомоделей.
Тамару Николаевну Хрусталёву он поначалу вообще в расчёт не принимал, полагая, что ухоженная, со спортивной фигурой и изысканной причёской, дама наверняка связана семейными узами. И очень удивился, узнав, что заместитель директора департамента пребывает в одиночестве. Чем дольше он к ней присматривался, тем больше приходил к мысли, что именно она может стать женщиной его мечты. 
Тамара Николаевна, словно околдовала его. В деловом костюме она была неотразима, как Моника Беллучи в фильме «Сколько ты стоишь?» Он любовался её походкой, улыбкой, тихим, завораживающим голосом и считал вселенской несправедливостью, что такая удивительная женщина, всецело отдавая себя работе, лишена любви.
Сергею хотелось окружить Тамару вниманием и заботой, но это оказалось непросто. При малейшей попытке нарушить её личное пространство, Хрусталёва, как садовая роза, выставляла шипы, и Сергей, словно влюблённый в учительницу старшеклассник, отступал.
Разговоры – разговорами, шутки – шутками.  Но в Женский день 8 марта Найдёнов решил рискнуть. Купил букет из пятидесяти одной розы и поджидал Тамару возле дома.
– Спасибо! – удивилась она. – Давно стоишь?
– С утра.
– Замёрз? Тогда пошли, я тебя напою индийским чаем, настоящим, из Гоа!
Сказать, что Тамара Николаевна жила в однокомнатной квартире, всё равно, что ничего не сказать. У Хрусталёвой было ультрасовременное жильё с тёплыми полами. Квартира напоминала музей: стены украшала живопись на морскую тематику, чувствовалось, что хозяйка очарована морем и небольшими рыбацкими посёлками.
Вперемешку с картинами на стенах висели большие фотографии в рамках, запечатлевшие Тамару не только на море, но и в европейских столицах. По Эйфелевой башне можно было узнать Париж, по Колизею – Рим. В шкафу красовались сувенирные тарелки с видами городов, фарфоровые фигурки, глиняные чашечки, металлические иконки. Книжные полки занимала русская классика: Гоголь, Лермонтов, Пушкин, Достоевский.
– Вот так я и живу! Чаёвничаю и смотрю телевизор, – насыпая заварку в чайник, делилась Тамара.
–  Неплохо живёте! – разглядывая обвешанный магнитиками холодильник, с пролетарской простотой реагировал Сергей. –  Всем бы так жить!
Париж, Рим, Берлин, Лондон, – успел заметить он названия нескольких столиц. Прага, Вена, Брюссель – холодильник собрал почти всю Европу. Бросались в глаза оригинальные магнитики из Стамбула, Каира, Аммана.
– Вы, Тамара Николаевна, словно лягушка-путешественница, весь мир облетели, – пошутил Сергей.
–  Про весь мир говорить рано, но в двадцати семи странах побывать удалось.
–  И где лучше всего?
–  Везде хорошо, где нас нет, –  отшутилась Тамара. –  Мне больше всего понравилось в Италии. Я там четыре раза была. Удивительная страна!
– Представляю!
– Это надо почувствовать! –  поправила хозяйка, давая понять, что пора и честь знать.
Сергей надеялся растопить сердце избранницы купленными со скидкой розами.
Не получилось. Красивые женщины знают себе цену.

4
За свою жизнь Сергей успел усвоить, что к сердцу женщины можно всегда найти подход, главное – не спешить, не совершать резких движений. Одни из них любят ушами. Другие ждут цветы и подарки. Третьих можно увлечь романтикой.   
Как бы случайно столкнувшись с дамой сердца в торговом центре, он решил совместить три приёма одним разом:
– Тамара Николаевна, хотите – верьте, хотите – нет, но сегодня мне приснилось, что мы встретимся! Сон оказался в руку! Мороженое будете? Крем-брюле в вафельном стаканчике! – он протянул купленное при входе мороженое.
– Спасибо.
– Есть планы на выходной?
– Пока никаких.
– Тогда приглашаю вас в аквапарк «Тропический рай»! Погоняем на «ватрушках», поплаваем, посидим в сауне! Романтика!
– Неожиданное предложение.
– Нормальное!
В аквапарке Сергей понял, что его спутница – натура смелая и решительная. Тамара запросто соглашалась скатиться на «ватрушках» с крутых горок, терпеливо сидела в сауне, после чего обливалась ледяной водой из подвешенной бочки. Мужчины заворожённо поглядывали на её спортивную фигуру в ярко-голубом купальнике.
После аквапарка Найдёнов затащил Тамару в боулинг – и там она тоже проявляла удивительную ловкость. Почти все брошенные ею шары достигали цели, роняя по нескольку кеглей. С каждым страйком она, как школьница, хлопала в ладоши, после чего придирчиво выбирала новый шар и резким движением бросала его на дорожку. Сергей был очарован её игрой, а Тамара и не скрывала, что, отдыхая на Кипре, частенько играла в боулинг, вызывая восторг у немцев и французов.
Сергей прикидывал, куда им ещё сходить: в музей, в театр, в филармонию? Прокатиться на теплоходе по Волге, а может, рвануть в лес? Но Тамара сама сделала предложение, от которого было трудно отказаться:
– Сергей, у меня скоро отпуск, – поделилась она. –  В конце июля я уезжаю в санаторий. Если есть желание, можем поехать вместе.
–  Конечно, есть! У меня тоже отпуск в конце июля.
Насчёт отпуска в конце июля он соврал. По графику, отпуск ему светил только в сентябре, но ведь всегда можно пойти к начальству и поговорить. Была вероятность, что Кузьмич, мужик свойский, войдёт в положение.
Сергей никогда не был в санатории и представлял его гостиницей с лечебными процедурами.
– Куда едем? – деловито спросил он.
– В Кисловодск.
– Отлично! С детства мечтал побывать в Кисловодске! Там Шаляпин выступал, – шутил Сергей, настраивая себя на романтическую жизнь.
Но стоило Тамаре назвать стоимость путевки, как романтика обернулась миражом: у него не было таких денег. Тамара это поняла по его погрустневшим глазам.
– Туго с деньгами?
– Нормально, просто, всё как-то неожиданно, словно свалившийся на голову парашютист, – он ещё мог шутить. – Но я поскребу по сусекам или возьму кредит.
– Сергей, кредит – это кабала. Я помогу, разбогатеешь – отдашь.

5
Тамара, насколько себя помнила, с юности мечтала о любви, красивой, как в кино, а получилась банальная мелодрама. В  пору студенчества, на третьем курсе столичного вуза она втрескалась в преподавателя философии.
Профессор, доктор наук Генрих Карлович Вяземский был обаятельным мужчиной. Высокий, статный, с карими глазами, в которых утонула не одна студентка, Вяземский умел произвести впечатление. Если другие преподаватели приходили на лекции в неглаженых брюках и нечищеных туфлях, то Вяземский был для них наглядным примером аккуратности. Летом он носил светлый импортный костюм, узкий галстук с серебряным зажимом, модные рубашки с запонками. На среднем пальце правой руки красовался золотой перстень – признак успешного мужчины, добившегося в жизни всего собственными силами.
«Не имей сто рублей, а имей сто друзей», – любил повторять профессор, которого знала, если не вся Москва, то Ленинский проспект, где он жил, точно. Рядом с домом у него везде имелись налаженные связи: в ресторанах, кафе, универмагах, книжных магазинах, комиссионках. Он не скупился на чаевые и слова благодарности.
Тамара боготворила Вяземского, который при всей его правильности, доходящей до занудства, был достойным любовником. Они ночевали в его холостяцкой квартире. И как-то утром, приняв душ, Тамара решила порадовать профессора:
– Генри, а у нас с тобой будет маленький! 
– Не будет! – парировал Генрих Карлович.
– Почему? – растерялась Тамара. – Я никому не скажу, что от тебя! Уеду домой к родителям и буду воспитывать малыша одна.
– Нет! – холодно повторил Вяземский.
В тот же день он отвёз Тамару в отделение гинекологии, к своему давнему другу Исааку Абрамовичу – и вопрос был закрыт.
Вяземский отблагодарил доктора деньгами, бутылкой армянского коньяка и коробкой шоколадных конфет, но тот не взял конфеты, сунув большую красивую коробку Тамаре:
– Это вам в качестве компенсации за причинённую боль, я не ем сладкого.
Пока ехали домой, Тамара, чтобы успокоиться, совала в рот одну конфету за другой, отчего её стало тошнить, и Вяземскому пришлось спешно сворачивать на обочину, чтобы девушка не испачкала в машине сиденье.
После Генриха Тамара старалась избегать привязанности к мужчинам, отдавая лишнюю энергию учёбе. Окончила институт с красным дипломом и укатила по распределению в один из приволжских городов.
Там на инициативного молодого специалиста обратили внимание – девушка быстро пошла вверх по карьерной лестнице и через три года заняла должность заместителя директора департамента. Ей дали однокомнатную квартиру, пусть не в центре города, зато в современном жилом комплексе. Весной и осенью она ездила отдыхать за границу. Ей нравилось путешествовать по странам и континентам.
Но, как бы жизнь ни казалась полной чашей, в ней всегда чего-то не хватает. Для создания семейного гнёздышка Тамаре, как любой другой женщине, не хватало мужчины, сильного и надежного, с которым не зазорно съесть пуд соли и выпить чашечку кофе на Эйфелевой башне.
Тамаре хотелось, чтобы её спутник был человеком обеспеченным, чтобы с ним можно было путешествовать по разным странам, ни в чём себе не отказывая. Сергей, при всех его плюсах, на эту роль не тянул.
Электрик и в Африке – электрик. Взглянув на его потёртые джинсы и кроссовки, можно было догадаться, что одевается он на рынке у вьетнамских торговцев.
Бедный мужчина, как говорила супруга первого директора департамента, – это приговор на всю жизнь. «Тамарочка, девочка моя, – томно вздыхала Клавдия Петровна. – Ни при каких обстоятельствах не связывайся с кавалерами, которые будут убеждать, что деньги в жизни ничего не значат, а главное – любовь! Не верь сказкам, что с милым рай и в шалаше! Я в своей далёкой юности достаточно насмотрелась на альфонсов!»
Сергей не походил на альфонса. Он не засыпал Тамару комплиментами и не жаловался на жизнь. Не блистал изысканными манерами, но и не лез в желаниях напролом. Крепкий, подтянутый молодой человек с голубыми глазами.  С ним было не стыдно посидеть в хорошей компании. А, если небеса дадут добро, то и родить. Тамара была согласна родить даже вне брака, для себя. Но пока не получалось, видимо, небеса не разрешали.
Прошлым летом, когда она отдыхала в Сицилии, к ней сватался один итальянец, называвший себя «артиста», хотя на самом деле трудился в отеле садовником. Жгучий брюнет, с прожжённым на солнце лицом дамского угодника Казановы.
– Мио каро, мио регина, агетта фиори! – ворковал он, вручая букеты цветов.
Тамара записывала его слова на телефон, и «гугл» мгновенно выдавал перевод на русский: «Моя милая, моя царица, прими цветы!»
– Грацие! – отвечала Тамара.
Франческо, как звали тридцатилетнего Ромео, всегда горел желанием сопровождать сеньориту на пляж или на шопинг. Под звёздными россыпями сицилийского неба они слушали чарующие итальянские песни, пили красное вино. В одну из ночей Тамара уступила садовнику, и Франческо продемонстрировал ей все прелести итальянской любви.
Когда она покидала отель, садовник скромно попросил двести евро.

6
Первый раз Сергей перебрал с выпивкой в замке «Коварство и любовь». Во время обзорной экскурсии по Кисловодску Тамара загорелась желанием побывать в легендарном местечке, о котором рассказала экскурсовод.
Когда-то, давным-давно, в этих местах между молодым пастухом Али и княжеской дочерью Даутой воспылала неземная любовь. Но отец девушки планировал выдать её замуж за богатого престарелого соседа. Узнав о  связи дочери с бедным пастухом, князь пришёл в ярость. Али с Даутой пустились в бега. Отец устроил погоню, в результате которой влюблённые оказались на краю обрыва. Дальше бежать было некуда, и они решили броситься со скалы, чтобы навсегда остаться вместе. Первым с обрыва спрыгнул Али – и разбился. Даута испугалась смерти и не последовала его примеру. Князь выдал её замуж за богатого соседа, и вскоре она умерла. От горя отец девушки окаменел и превратился в утёс. Ручей под горой, где разбился Али, стал рекой, которую назвали Аликоновкой. А скала получила название Замок коварства и любви, у подножья которой «новые русские» открыли одноимённый ресторан.
– Такие вы, женщины, обманщицы, – под впечатлением легенды выдал в ресторане Сергей, налил полный бокал коньяку и выпил.
Он устал от жары, от хождения по заросшим кустарником горным тропинкам, куда его вела неугомонная спутница. И от самой Тамары, под неослабным контролем которой он себя ощущал, тоже устал. Ему надоело просить у неё банковскую карту, чтобы купить в магазине банку пива или чипсы. Тамара выдавала «пластик» только для расчёта в ресторане, считая, что расплачиваться с официантом должен мужчина, и тут же забирала обратно.
От недоверия Сергей приходил в ярость, словно загнанный в клетку тигр. Его бесило от мысли, что он, будто ребёнок, не может распоряжаться деньгами без разрешения. Получалось, как в известной пословице: дружба дружбой, а табачок врозь! И это при полуторамиллионном годовом доходе Тамары (Сергей видел её декларацию на сайте департамента).
А ещё Сергея доставала Тамарина любовь к вещам. Всякий раз, появляясь в импортной кофточке или шарфике, она не забывала напомнить, где их купила: «Эту кофточку я отхватила в Италии на распродаже», «Сумочку купила в Париже, на Елисейских полях», «А чудный шарфик остался на память о поездке в Баден-Баден».
Сергей был уверен, что большие деньги портят людей и, оказавшись перед выбором, такие люди могут предать близких.

7
Первая любовь случилась у Сергея в восьмом классе. Девочку звали Олей. Оля Морозова. Она рано осталась без родителей, воспитывалась бабушкой, а когда старушка отошла в мир иной – попала в детский дом.
Жизнь в казённом учреждении – не мёд. Основной контингент – дети запойных родителей и бывших уголовников, руками которых директриса держала дисциплину.
Юркая, рыжеволосая девочка понравилась Сергею с первого дня, и он взял над ней шефство. Самых отпетых воспитанников предупредил, чтобы не лезли к новенькой, остальным до его ухаживания за Олей было всё равно.
Девочка была красивая, умная и способная, что для детского дома большая редкость. Она чудно играла на пианино, танцевала и сочиняла стихи. Несколько её стихотворений опубликовали в районной газете, после чего приезжали телевизионщики и делали о ней репортаж. Сергей, которого Оля назвала своим другом, тоже попал в кадр – и чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.
Их отношения с каждым днём становились всё нежнее и доверительнее. Во снах Сергей уже видел, как они с Олей идут по жизни рука об руку.
Но жизнь – не сон, порой она полна неожиданностей.
Девочка-отличница привлекла внимание сына директрисы детдома, забиравшего мамашу с работы на «Жигулях». Симпатичный молодой человек соблазнил не одну старшеклассницу. Оля Морозова не стала исключением. Ей тоже хотелось с шиком покататься на машине по городу.
Привыкшая из всего извлекать пользу, директриса быстро просчитала, что умная, воспитанная девочка может составить сыну завидную пару, да ещё как сирота получить от государства бесплатную квартиру, где они совьют семейное гнёздышко. Так оно и вышло.

8
Тамара, как умела, пыталась экскурсиями отвлечь Сергея от выпивки, но тот всё равно находил повод. Вот и побывав у горы Машук, на месте дуэли Лермонтова с Мартыновым, Сергей предложил помянуть великого русского поэта.
– Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ, – продекламировал он в пятигорском ресторане, куда они зашли поужинать. – Уважаю Лермонтова! Никто из поэтов, кроме него, не осмелился так сказать!
– Лермонтов не мог такое написать, он горячо любил Родину, – не согласилась Тамара. – Я читала, что в рукописях нет такого стихотворения.
– Кто же тогда его написал? Пушкин?
– Некоторые литературоведы приписывают авторство поэту-сатирику, сочинявшему во времена Лермонтова разные пародии... И вообще, Сергей, хватит пить!
– Ключевое слово «пить», а про Лермонтова забыть? А что ты скажешь насчёт Григория Александровича?
– Какого Григория Александровича?
– Печорина! За него, надеюсь, можно выпить?
– Сергей, перестань! Лермонтов в двадцать шесть лет написал гениальные произведения, которыми до сих пор зачитывается весь мир, а чего добился ты в свои двадцать семь?
– Тебя! – довольно улыбнулся Сергей.
Тогда они первый раз поругались. Утром он обещал больше не пить, и два дня действительно не брал в рот ни грамма спиртного, но, поднявшись на вершину Домбая, расслабился.
В этом Тамара чувствовала и свою вину. Не надо ей было рассказывать про Вяземского и Франческо. Разоткровенничалась на свою голову.

9
Прищурив от солнца правый глаз, Сергей смотрел на покрытые льдом вершины, напоминающие снежные шапки, крутые тёмно-синие склоны с замёрзшими извилинами горных рек, широкие каменистые долины, балки и овраги, и думал о том, что когда его не будет, вся эта красота останется. Только поднявшись на такую высоту, начинаешь это понимать.
Напевая: «горные вершины спят во мгле ночной», Сергей направился к огороженному пластмассовой сеткой краю обрыва, забрался за ограждение.
– Осторожней, сорвёшься! – ухватив его за рукав, испуганно закричала Тамара.
– Не боись! – скользя ботинками по заснеженной траве, ухмыльнулся Сергей. – Может, я хочу сорваться, улететь в неизвестность, как пастух Али из легенды о женском коварстве...
– И любви, – уточнила Тамара.
– Ты бы ведь всё равно не прыгнула со мной...
– Нет, конечно! Зачем, если у нас с тобой впереди целая жизнь! 
И Тамара посмотрела на Сергея так, как смотрят только влюблённые женщины.
2021