Каверна. Часть первая. Глава 9

9

Но жизнь продолжается. В один из будних дней, после больничного обхода к нам в палату заглянул его преподобие, тубический аристократ, Альба. Порыскав, как серый волк, глазами, он присел за чай, предложенный мной и Калой. Мы пили чай и обменивались новостями. Меня заботила проблема жесткой воды. Наливая кипяток из электрического чайника, я заметил, что накипь образуется за несколько недель и вкус чая далек от настоящего чая. «Воду надо фильтровать или пить талую», - размышлял я, когда Альба поинтересовался:
- А где ты в России сидел?
- В Воронежской области, – ответил я. 
- А-а, ты говорил, – припомнил он. – А попал где?
- В Москве.
- А в Москве ты что делал? 
- Учился.
- Где учился? – спросил он удивлено.
- В ветеринарной академии.
- Ветеринар, что ли?
- Нет, я на товароведа-технолога учился, - как бы брезгливо бросил я.

Кала пригубил горячий чай, достал из пачки сигарету. – Где только не побывал, – показывая на меня, сказал Альбе, смял пустую пачку, сигарету положил за ухо.

- И как тебя посадили? - перекинув ногу на ногу, продолжил разговор Альба, давая понять, что не торопится и хочет послушать.
- Одного семестра не доучился до диплома. В мае защита, а в январе меня приняли за разбой.
- Кто? – прищурил Альба взгляд.
- Петровка. 
- И чем ты занимался?
- Учился, потом связался не с теми... Время тяжелое было – лихие девяностые: страна распалась, два путча, зарождение демократии. Ваучеры, безработица, невыплаты стипендий, зарплат, пенсий; рэкет, разгул бандитизма. Надо было как-то выживать, эта волна меня и захлестнула. 

И я рассказал им историю из моей бурной молодости девяностых годов.
Нас было пять молодых пацанов: Сука, Жир, Соловей, Брат и я. Нам было по двадцать лет с небольшим. Побарахтавшись в водовороте нового времени, нахлебавшись бульона свободы нас вынесло к твердому убеждению правоты Абдуллы: «Садись на коня и возьми сам, что хочешь, если ты храбрый и сильный».

Сука нашел оптовую базу в Печатниках…
- Где? – не понял Кала.
- Печатники – район в Москве, – пояснил Альба.
…К базе подходила железнодорожная ветка, товар подвозили вагонами. Складировали в больших ангарах и отгружали фурами. Дневная выручка в среднем доходила до нескольких десятков тысяч долларов. Оплата происходила в офисе, который находился в административном здании на территории базы. Офис был на третьем этаже и представлял собой большой кабинет.

Попадая на этаж, надо было повернуть по коридору направо, потом опять направо и, не доходя до комнаты охраны, заходить налево в дверь офиса. Охрана в конце коридора была жидкая, невооруженная и, если сработать красиво, это не помеха.

В правом углу офиса было самое интересное - касса с бронированной дверью и пуленепробиваемым стеклом. Трудность заключалась в том, как быстро проникнуть к сейфу и открыть его без лишнего шума. В помещении офиса работали четыре женщины, не считая бухгалтера и кассира.   

Так вот, реакция женщин в таких ситуациях непредсказуема: от обморока, до тупого геройского упрямства. И что делать, если кассир и бухгалтер, принеся в жертву остальных работниц офиса, не подчинятся и не откроют бронированную дверь? Хоть оружие у нас боевое, стрельба сразу исключалась. Нужно было доработать этот момент. Стали следить.

Сделали две закупки, чтобы досконально проработать всю цепочку от оплаты до получения товара. Результатом слежки, кроме прочих деталей, было установление инкассации.

Инкассаторы приезжали в пять часов вечера, плюс-минус пять минут, заезжали на территорию базы и парковались прямо у входа в административное здание. Из машины выходил один сотрудник и поднимался в офис. Экипировка была стандартная, личность инкассатора постоянно менялась. В офисе его пропускали внутрь кассы и открывали сейф. То, что нам и надо было. Мы решили, что инкассатор будет подставной, кто-то из нас. На эту роль хорошо подходил Сука, его мордовское лицо настолько убедительно смотрелось в форменной одежде инкассатора, которую мы купили в магазине спецодежды, что даже самый дотошный режиссер, похвалил бы костюмера за точное попадание. Экипировку: кобуру, специальную сумку, имитатор бронежилета, приобрели там же. Пришлось вложиться в предприятие, ничего не поделаешь. Короче говоря, экипировали Суку от головного убора и ботинок, до лычек «Росинкас». 

В назначенный день, в назначенный час: Я, Сука и Брат, приехали на такси к воротам базы. Прошли через проходную и направились к административному зданию.

Стояла золотая осень. Теплый октябрьский день. Солнце косыми лучами играло в опадавшей листве. Редкий ветерок крутил несколько листиков по асфальту. В такую погоду хорошо гулять по лесу, а не щекотать нервы по скокам.

Мы вошли в полумрак подъезда и спустились ниже в подсобное помещение. Эту подсобку нашел Жир, когда делал последнюю закупку. В ней не было света, пахло сыростью и пылью, и было ясно, что ей здесь не пользуются.

Дверь оставили приоткрытой, чтобы был хоть какой-то источник света. Сука снял кашемировое пальто, под которым была вся амуниция, и передал мне. Я надел пальто поверх кожаной куртки. Из кобуры у него торчала черная ручка «ТТ», а из кармана имитатора бронежилета рация, настроенная на нерабочую волну. Она шипением создавала фон, и не оставалось никаких сомнений, что перед вами настоящий инкассатор.

У Брата был «ПСМ» с глушителем, у меня «Беретта».

План был такой: Без десяти минут пять из подсобки в офис поднимается Брат. Он заводит разговор с сотрудниками офиса и садится за стол изучать прайс-лист. Через тридцать секунд поднимается инкассатор, в руке держит инкассаторскую сумку. Он проходит в помещение кассы и добивается открытия сейфа. Через тридцать секунд за инкассатором, поднимаюсь я.

Мы стояли в темноте подсобки, тихо переговаривались, дожидаясь лихой минуты. Я контролировал время, посматривая на часы. Стрелки медленно шли, как будто нарочно, давали адреналину перекипеть в нас.

- Брат, пошел.

Дверь подсобки открылась со скрипом, осветив набросанный хлам… и снова стало темно. Я подставил часы под полоску света, пробивавшуюся из щели, и продолжал наблюдать за секундной стрелкой.

- Сука, пошел.

Прошло еще тридцать секунд. Я вышел из подсобки и начал подниматься по лестнице. На пролете второго этажа мне попался усатый мужик, который посмотрел так, будто обо всем догадался. «Показалось», - прогнал я измену и дошел до двери офиса. В конце коридора стоял охранник и разговаривал с напарником. Он замолчал, увидев меня, но спросить что-либо не решился.

Я зашел в офис. За столом, в глубине помещения, сидел Брат и смотрел какие-то бумаги. Дверь в кассу была открыта (это был знак). Я закрыл офисную дверь на замок. При этом поднялся Брат, в руках у него появился пистолет. Я выхватил свой и объявил, что это ограбление.

Пока я обошел помещение, обрывая телефоны и лазая по столам, работницы офиса, не веря глазам, удивлено смотрели на нас. Особенно привело их в замешательство, что мы оказались вместе и заодно.

Когда я зашел, закрыл дверь на замок и выхватил пистолет, они с открытыми ртами смотрели на меня. Но когда поднялся Брат с пистолетом, по залу прокатилось: «Аах…» и женщины начали причитать. Брат говорил, чтобы сидели тихо, тогда ничего не будет.

Через минуту из кассы появился Сука с пузатой инкассаторской сумкой.

- Давай, – сказал он.

Я расстегнул спортивную сумку, он положил в неё инкассаторскую. Затем я скинул и передал ему пальто, он ловко накинул его и застегнулся – маскарад закончился. Работницы офиса были до последней степени напуганы этими манипуляциями. Мы быстро удалились из офиса.

Быстрым шагом мы спустились к выходу, прошли вдоль стены по эстакаде, обогнули здание и побежали к забору базы в противоположной стороне от проходной. Там был лаз в воротах, куда подходила железнодорожная ветка (план отхода был продуман заранее). Мы пролезли в лаз, пробежали по шпалам метров триста и поднялись по лестнице, предусмотренной для сотрудников ремонтной бригады железной дороги, на Волгоградский проспект. Там нас поджидал Жир на «левой» шестёрке. Сука по ходу переключил рацию на рабочую волну и дал знать Жиру, что мы выходим. Жир ответил, что все в порядке, он ждет.

Фокус был в том, что база и подъезд к ней был в муниципальном округе Печатники. Следовательно, сигнал об ограблении приходил в местное отделение милиции, и первоначальный план-перехват начинался по этому муниципальному округу. А мы, поднявшись на Волгоградский проспект, оказывались в муниципальном округе Текстильщики.

Соловей стоял на перекрестке в Печатниках, где была развилка дороги от базы. У него была третья рация, и он контролировал перекресток, как стратегический.

Позднее Соловей рассказал, что спустя шесть минут, как услышал по рации команду: «выход», в сторону базы пронеслись два милицейских «форда» и «УАЗ».
Только спустя шесть минут, мы были далеко.

- И много вы подняли? – спросил Альба.
Читалось, что он не верит в мой рассказ.
- Что подняли, того уже нет.
- А восстановиться в академии не хочешь? – спросил Кала.
- Не знаю, посмотрим, - призадумался я. – Вряд ли меня восстановят.
- Почему?
- Большой срок прошел, двенадцать лет почти. Да и потом репутацию я сильно подпортил.
- Тем, что тебя посадили?
- Да, и не только… был еще первый звоночек в девяносто четвертом году.

Меня отчисляли тогда… Мы проживали в общежитии при академии втроем, со мной еще Леха Хапов с Богданки (район Нальчика, ул. им. Богдана Хмельницкого) и пятигорский пацан, Ланц погоняло.

Собрались на Новогодние каникулы домой. Леха оставил в комнате своего приятеля, Кота, тоже богдановский. Кот, в свою очередь, оставил в комнате двух земляков-кабардинцев и сам тоже уехал. Кто знал, что так получится?

После праздника я получил телеграмму из деканата, что должен срочно вернуться в Москву. Вернувшись, я застал в комнате общежития Ланца, который так же прибыл по вызову, и Кота.

Ланц рассказал, что по приезду нашел опечатанной дверь нашей комнаты. В тот же день его забрали в отделение милиции, где он провел три дня. Там его били толстенным уголовным кодексом по голове и вешали соучастие в умышленном убийстве с отягчающими обстоятельствами. Ланц похихикивал и не воспринимал всерьез эту процедуру, из-за абсурдности ситуации.

Ему предъявили фотоматериалы с изображением головы и расчлененного тела. Это произвело сильное впечатление, и он, поняв всю серьезность, взбунтовался. Дознаватели, поразмыслив, что так играть не сможет студент театральной академии, не то, что ветеринарной и, припомнив, что у парня алиби, выгнали Ланца из изолятора временного содержания (ИВС).

Далее рассказ продолжил Кот. Поведал, что, оставив ключи от комнаты знакомому по Нальчику и его компаньону, удалился праздновать Новый год к любовнице на квартиру.

Тех приятелей объединяло тайное предприятие. Как потом оказалось, они приехали в столицу продать краденый антиквариат. Дав им инструкции - вести себя тихо и не ругаться с комендантшей, Кот отлучился на несколько дней.

Вернувшись после праздников, Кот застал знакомого в комнате, пьющего пиво. На вопрос - где компаньон, тот ответил - уехал. И спокойно предложил Коту пиво.

Вечером этого же дня в дверь постучали. Кот открыл. Комната наполнилась милицией и сотрудниками в гражданке. Комендантша показала на обоих и Кот повторил судьбу Ланца, с которым они и повстречались при выдворении из ИВС.

Дальше по фактам восстановили полную картину происшествия: Знакомый Кота, предварительно напоив или что-то подсыпав, задушил во сне компаньона подушкой. Затем решил скрыть преступление и расчленил труп охотничьим ножом. Не зная хорошо местности (поблизости со студенческим городком лесопарк «Кузьминки» с большим прудом), побросал останки в мусорный контейнер недалеко от общежития.

Мусорщики утром перегружали контейнеры в машину и нашли окровавленный шар, завернутый в наволочку. Позвонили куда следует и приехали кто следует. Перебрали все контейнеры и извлекли грудную клетку, руки, ноги и другие фрагменты тела. На наволочке нашли штемпель общежития МВА (Московская Ветеринарная Академия).

Прошерстили все общаги и вышли на предполагаемого убийцу, пьющего пиво в нашей комнате.

Убийцей оказался студент юридического факультета, уже стажировавшийся как следователь. Он, конечно, предполагал, что знает, как замести следы, и не ожидал быстрой поимки.

Суд все доказал в довольно короткие сроки, потому как было орудие преступление – нож, злополучная наволочка и шнурок от куртки подозреваемого, которым он перевязал наволочку, как вещмешок. Экспертиза все подтвердила и даже то, что все произошло в нашей комнате - вскрывали паркет, брали образцы крови.

Дело имело резонанс в Министерстве сельского хозяйства, куда вызывали нашего ректора и отчитывали по полной. Приезжали корреспонденты программы «Времечко».

Короче говоря, как принято в России - рубить под корень, ректор, перестраховавшись, отчислил всех проживавших в роковой комнате из числа студентов академии.

Леху и Ланца отчислили одним приказом. А меня, за месяц до происшествия оформившего академический отпуск по состоянию здоровья, одним приказом отозвали из академического отпуска, а вторым приказом отчислили.

Через год я восстановился через то же Министерство сельского хозяйства, которое пропесочило ректора повторно, за отзыв из академического отпуска. И благополучно (принимал участие в художественной самодеятельности, выиграл академический чемпионат по мини-футболу) доучился до последнего семестра пятого курса, откуда был переведен в академию жизни – Бутырку.