На что способен обиженный кот

На следующий год для дальнейшего совершенствования летных навыков и приобретения жизненного опыта нас отправляют в 704 учебный авиационный полк, это в Котельниково, 200 километров от Волгограда. В отличии от Бекетовки, тут мы проживали в общаге на третьем этаже пятиэтажного здания, по 2 – 4 человека в комнате. Проживали тут, как оказалось, не только курсанты. По ночам в тумбочках шуршали и хрустели крошками мыши, а может и ещё кто. В это время нас кормили по лётной норме и у нас скапливались различные деликатесы типа сгущенки, печенья или шоколада. Были некоторые товарищи, которые собирали шоколад вместо того, чтобы его сразу съесть, или презентовать с надеждой на особое внимание симпатичным представителям слабого пола - официанткам или медсестричкам, например. Однажды из каптерки, где хранились наши сумки с вещами, раздался полный отчаяния вопль.

- Сууукаааа!!! Убью эту тварь!!

В коридор из комнат выглянули несколько любопытных голов. Саня нес на вытянутой руке спортивную сумку. Сквозь отверстие в сумке можно было увидеть свет в окошке и перекошенное лицо Александра.

- Саня, ты что это с сумкой сделал?

- Это бл*?;№кие мыши! Всё им конец!

- Да с чего это им жрать твою одежду?

Саня открыл сумку и достал из неё солидную пачку из нескольких шоколадок, они все были прогрызены насквозь. Там же лежали банки со сгущенкой, но они пока не пострадали.

- Вот как можно эффективно бороться с жадностью и наказывать скупердяйство. Откуда у тебя столько шоколадок?

- А потому что я их не ем, как вы! Вот и собралось у меня. Домой хотел отвезти.

- Эх, Саня, шоколадками, если сам не ешь, лучше поделиться с друзьями, ну или с подругами. А ты с мышами поделился. Давай сгущенку откроем…

- Ага, чтоб у меня ничего не осталось? Идите лесом… Шоколадку хотите?

Мыши обнаглели вконец, стали по ночам лазить по тумбочкам, лишая нас одновременно сна и нехитрых курсантских деликатесов. Пришлось на мышей устроить охоту и периодически их вылавливать с применением разных инженерных средств. Например, полуавтоматическая захлопывающаяся дверца тумбочки, автоматическая стеклянная банка с прилепленной внутри приманкой, установленная вверх дном на ребро монетки. Пусть ваше воображение подскажет, как это всё работало, и что потом происходило с мышами. На стене у нас висел плакат Су-27, на фюзеляже которого появлялись звездочки. Помогал в этом деле прикормленный нами серый кот. Он был одноглазый с потрепанным ухом, вид у него был матёрый. Звали его Сильвер.

Однажды пригретый на солнышке он сидел на улице и безмятежно вылизывался. Мы сидели недалеко в курилке и стали свидетелями проявления его бойцовских качеств. У одного летчика-инструктора, капитана Петрова, жил ротвейлер – большая, откормленная сука. Была она предельно бестолковая, на всех порыкивала, лаяла, чувствовала себя командиром, наверное, у своего хозяина научилась, или у нашего командира звена. Мы её сторонились, опасаясь неадекватной реакции.

И вот они вдвоем показались вдалеке. Собака заметила Сильвера и, наплевав на команды хозяина, грузно набирая скорость, понеслась к коту. Тот сидел вполоборота к собаке невидящим глазом и спокойно занимался своим делом.

- Бэлла, стоять! Бэлла, фу!

Ротвейлер привыкла, что все коты разбегаются, увидев её издалека. А этот сидит, как ни в чем не бывало, и ухом не шевелит. Кот видимо ещё и глуховат был. И вот собака, на глазах теряя уверенность, сбавляет обороты и за пару метров до кота начинает тормозить всеми четырьмя лапами. Поднимается пыль, расстояние между животными сокращается, и кот, наконец-то, звериным чутьем реагирует на опасность. Сильвер, как пружина, подлетает вверх метра на два и приземляется подъехавшей снизу собаке на голову. Начинаются вопли, лай, крики, визг. Полетели клочки шерсти и вопли, похожие на команды. Подоспел капитан Петров, сунул руку в эпицентр схватки. На руку подцепился кот и куча болевых ощущений, крики усилились. Кот рванул в сторону и, проявив чудеса эквилибристики, через секунду оказался на дереве, под которым ходили скулящий ротвейлер и капитан с расцарапанными мордой и рукой. Мы все, без малейшего чувства такта, хохотали, держась за животы. Собака была унижена и с тех пор стала себя вести гораздо покладистей, гавкать без повода перестала, а хозяин стал чаще держать её на поводке.

Как говаривал старина Марк Твен: «Если бы человек мог быть скрещен с котом, это улучшило бы человека, но ухудшило бы кота».