Наместник бога. часть 2

 Днем я понял: мой покой ушел и больше не вернется. Его украли эти два чудака и уволокли к себе под зонтик, который снова терпеливо держал над креслом изнывающий от жары толстяк. Отшельника из меня не вышло, меня потянуло к людям. Злясь на самого себя, я потащил свой лежак в их сторону. Остановился рядышком, шагах в пяти. Мне очень хотелось сделать какую-то пакость чудакам, и я, не найдя ничего умнее, продемонстрировал свою независимость тем, что улегся на лежак вверх тормашками: голова там, где должны быть ноги, а ноги в голове. Глупо, конечно, но что делать? Посмотрим на этих вальяжных снобов. Что выберут, мир или войну? Лично я, был готов к любому развитию событий. Ну, что вы медлите?

Через пару минут господин в кресле покосился в мою сторону.

- Вы ожидаете извинений за причиненное беспокойство?

- Пожалуй, нет!

- Благородная честность! Уважаю! Действительно, к чему вам мои извинения? В глубине души вы рады нашей встрече. Вы искали на острове уединения и трезвости, но вам это уже наскучило. Не так ли?

Я мрачновато кивнул, начиная ненавидеть себя за глупость, а собеседника за прозорливость.

- Что ж, вы не первый и не последний в своих заблуждениях. Но я не вижу повода к осуждению. Человек - животное стадное и не должен надолго уходить в одиночество. Одиночество разрушает сознание, и его можно потерять навсегда. К примеру, сойти с ума. Это мне понятно. Но в вашем отношении к алкоголю…

- Сумасшедший алкоголик на безлюдном острове! Что может быть веселее? Только человек в смокинге на горячем пляже, – отпарировал я на многозначительную недомолвку господина, кольнув глазами неподвижного толстяка.

Но они не обиделись оба. Господин усмехнулся.

- Степень полезности сумасшедших определяют не они сами, а другие. А жаль. Иных сумасшедших нужно помнить по именам. Их не так уж много, но они сумели изменить этот мир.

- Вы знаете их?

- Да! Имел честь знать…и, знаю!

- И кто, по вашему, самый известный?

- Предположим, тот, кто одна тысяча девятьсот восемьдесят девять лет назад принес себя в жертву своей иллюзии: любовь во благо людей и спасение через нее же, - отчеканил господин.

- Вы намекаете на…

Я не договорил, пораженный столь циничным намеком на то, что мне нетрудно было угадать в его заявлении. Стоило всего лишь прибавить к озвученному цифру тридцать три, столько, сколько мне исполнится: через пару месяцев я вступал в конечный возраст популярного библейского машиаха.

- Я никогда не намекаю, а говорю прямо. И только о том, в чем уверен, - холодно ответил господин и обернулся к толстяку: - Мельхом! Поправьте зонт! Тени, в отличие от вас, на месте не стоят! - и снова обернулся ко мне: - Кстати, рекомендую. Мой компаньон, господин Кац!

- Мельхом Кац, с вашего позволения. Финансист. – деликатно дополнил рекомендацию толстяк и приподнял над головой котелок.

Под поднятой шляпой обнажилась бледная плешь, покрытая бисером светлого пота. Солнце сразу впилось в оголенный участок головы, и поэтому компаньон решил вернуть котелок на место. Ну и еще, наверное, ему не хотелось демонстрировать свою лысину.

Кац зачем-то сокрушенно причмокнул маленьким полным ртом, вытер платком розовые, лишенные малейшего намека на растительность щеки. Жара донимала почтенного господина. Но единственно, что он себе позволил, это расстегнуть верхнюю пуговицу когда-то белоснежной, но уже потемневшей и влажной сорочки и освободить тем самым второй подбородок, который немедленно выплыл на не менее жирную, чем щеки, грудь. Кац облегченно вздохнул, закатил глаза к небу и, переведя дух, уставился на меня. Круглые светло-шоколадные глазки сияли направленными на меня потоками радушия. М-да! Колоритный дядя!

Перехватив мой недоуменный взгляд, господин Кац ободрил меня улыбкой невероятно лучезарной чистоты. Я смутился, мне стало неловко под этим взором, полным детской наивности и добросердечного лукавства. Похоже, толстяк очень не прост и умен, как и его господин. Интересно, кто они?

- И что же вы ищете в этом уединении? – продолжил господин.

- Порядочные люди сначала знакомятся! – съязвил я.

Не знаю почему, но мне снова захотелось нахамить этой паре. Наверное, за то, что они не идиоты, хоть и парятся на пляже в пиджаках.

- Что вам это даст, Роман Сергеевич?

- Откуда вы знаете мое имя? А-а! Вы заглянули в учет посетителей острова! Не совсем вежливо, с вашей стороны, господин…э-э…

- Наместник! Можно просто, господин Наместник! – встрял в перепалку лучезарный компаньон и скромно улыбнулся.

- Какой еще Наместник? – раздраженно буркнул я.

- Неважно! Так что вы ищете? Или, от чего бежите? – раздраженно обронил господин.

Наместник, или кто он там еще, настаивал на своем. Не совсем прилично, но он имел на это право. Но почему, черт возьми? Уж надо мной он точно не стоит! Но, глянув в его холодные умные глаза, я сник, сдулся в своем напыщенном негодовании. Он был сильнее меня, и это неоспоримо.

- Свободу! – невольно ответил я, опуская ответ на второй вопрос.

- На время или в абсолюте? – похоже, господин не собирался униматься. Гляньте на него, он даже заерзал в своем креслице.

- Лучше в абсолюте!

- В каком таком абсолюте? – простонал Наместник: - Наивный человек! Если вы получите абсолютную свободу, то вы немедленно погибнете! Вы в первую очередь освободитесь от своей жизни, так как не будете связанны обязательствами по ее поддерживанию. Вы хотите умереть?

- Н-нет! Пока нет!

- Тогда для чего вам полная свобода? За свои желания нужно отвечать, молодой человек. И никак иначе. Вдруг они исполнятся? Но помилуйте, нельзя ведь желать того, чего нет и быть не может по определению!

Наместник поднялся, бросил на меня тяжелый взгляд.

- Вы меня разочаровали. Я полагал, что вы умнее. Похоже я ошибся.

Он ушел. Даже не попрощавшись взглядом. Не удостоил меня такой чести. Я смотрел в его прямую как доска спину. Хам! Зарвавшийся хам, зажравшийся сноб, прикинувшийся всезнайкой. Еще я думал, как легко и грамотно меня обозвали дураком. И были правы. Но я сам виноват. Ни к чему заводить сомнительные знакомства с маргиналами на пляжах.

- Простите! – прервал мое негодование задержавшийся у стула слуга, - Не нужно сердиться на господина Наместника. Он иногда бывает резок, грубоват. Но уверяю вас, он совершенно безобидный человек. Просто, люди его немного утомили. Нервы! В качестве компенсации за вашу обиду я буду чрезмерно рад помочь решить любую вашу проблему. Можете не сомневаться! Корпорация у нас солидная, расценки вполне приемлемые и все клиенты остаются довольны.

- Да-да конечно, - слегка замявшись, пробормотал я и попытался сглотнуть, ослабить горький узел в своем пересохшем горле. Боже мой! Мой кадык реально заржавел от жажды.

- Воды? - услужливо предложил толстяк, и, не дожидаясь ответа, занялся возникшим из воздуха кувшинчиком и стаканом. - Тут немного жарковато, но это легко поправимо. Примите!

- Что это?

- Вода! Обычная вода из уникального родника. Холодненькая!

- Нет, спасибо, - отказался я, недоверчиво следя за его манипуляциями с водой и, материализовавшимся из ниоткуда, кувшином, - Просто мне стало как-то неуютно. А кто вы по жизни? – я не удержался от вопроса.

- Напрасно отказались! - расплылся в улыбке представитель маргинальной фирмы, вкусно выпил воду и поставил на пустое кресло одноразовый стаканчик, игнорируя мой вопрос. - Все мы тут мелкие сошки международного холдинга. Словом, считайте, что вы пришли в обычную службу помощи нуждающимся. Как говорится: до Ада низко, до Сатаны не близко, извините за каламбур.

Господин Кац закашлялся и снова отпил из налитого стакана.

- Мы выполняем практически любые заявки, - гордо известил он меня. – Желаете здоровья для себя и своихих родных, процветание бизнеса, навыки и способности... Да что там говорить! Вы слушали скрипку Завадовского? Это же теперь мировой талант, непревзойденный мастер струны и смычка! А с журналисткой Скаблеевой и ее мужем, случайно не знакомы? Они тоже из нашего города, давеча заглядывала к нам в компанию. И еще этот, ну тоже наш... Физик-умелец, ну еще нобелевку весной получил... Гений! А думаете почему?

- Почему?

- Потому что вовремя обратился к нам.

- Но кто вы? Кого замещает этот э-э…господин?

- Тс-с, – вытаращил глазки Кац, делая вид, что испуган, хотя внутри себя лукаво улыбался: - Что вы! Нельзя так говорить о Наместнике! Вдруг услышит! Хотя о чем это я? От моего господина невозможно укрыть даже самую мелочь. Он знает все. На то он и поставлен Наместником.

- Кем? Над чем?

- А вы как думаете? – продолжал улыбаться Кац, наслаждаясь моим замешательством. Он не ответил на мой вопрос, хотя, многозначительно указал пальцем в небо и строго округлил глазки.

- Да, да! Вы правы, - выразил соболезнование моему сомнению хитрец.

- Я ничего не говорил! – буркнул я, злясь на себя и на глупый разговор.

- Конечно, конечно! Все мы молчим до поры. Зачем говорить вслух то, о чем думаешь? И так все ясно. Но, как же быть с моим предложением о моральной компенсации? Повторяю: мы можем все! Мы вам все, а вы нам сущий пустяк.

- Уж не душу, ли?

- Ее! Ее родимую! Уверяю вас, это совершенно никчемная в быту вещица.

- Отстаньте! – обозлился я и мстительно прошипел вслед Наместнику: - Душегубы!

…Вернувшись в прохладу бунгало, я первым делом подошел к холодильнику. Хороший глоток спиртного мне сейчас не повредил бы. Но и тут, уже с бутылкой в руках, в моем сознании всплыли равнодушные слова Наместника: «…человек, раб своего желудка и привычек. Вот вы сами, Роман Георгиевич! Вы раб текилы. Она стала для вас необходимостью, хотя вы в этом не признаетесь даже сам себе. Вы, Роман Георгиевич, потенциальный алкоголик! Любые пристрастия сродни алкогольной и наркотической зависимости! Но вам это нравится…»

Озлобленный донельзя, я зашвырнул бутылку в джунгли. Но мало того! Мне показалось, что в темноте кто-то вскрикнул и в чаще мелькнуло обнаженное тело, увешанное белыми бусами. Этого еще не хватало! В кого я попал? Уж не следят ли за мной? Но зачем?

На острове стали происходить странные вещи. И виной всему эта парочка в пиджаках. Что ж, утро вечера мудренее. Будем решать вопросы по мере их поступления. Успокоив себя, я завалился спать.

Но во сне я не нашел покоя. Даже сейчас, вспоминая пережитое, я содрогаюсь от ужаса. Когда я уже засыпал, ко мне пришло видение:

«…я, стою перед высокой дверью в огромное помещение, от которого тянет смертельным ужасом и запахом могильного тлена: пахло холодной, хорошо перепревшей землей из погреба. И я, отлично понимая, что этого делать ни в коем случае нельзя, замирая от страха, толкнул черные створки.

Зал был огромен и мрачен. Сумрак и тишина. Но она была заполнена звуками и шорохами, которых я не слышал, но ощущал занемевшей кожей.

Потолок терялся в сумеречной вышине. Слой пыли глушил звуки моих шагов по шершавым плитам каменного пола. Середина зала пуста, но вдоль стен тянутся возвышения с нишами в стенах, похожих на высокие стрельчатые окна без стекол. И в каждой нише на каменном троне сидели недвижные статуи, закутанные в серые складки каменных плащей, с высокими, колючими, как рыбья кость, коронами. Они были практически одинаковыми, и короны и статуи. Я не мог рассмотреть деталей, их очертания растворял полумрак. На серых лицах жили только глаза, горевшие тусклым, не дающим отблесков светом. На каждом троне их было по два силуэта: один высокий, другой пониже и более женственнее. Вероятно, это были жены могильных владык, и тоже, как их венценосные мужья, увенчанные маленьким коронами.

Я узнал их: это были они - Короли Холода и Мрака из «Игры Престолов». Один в один, огромные, недвижные и застывшие. Их мутные глаза следили за каждым моим шагом. И я почувствовал ужас! Они наслали его на меня и он пришел ко мне, обрушился невиданным кошмаром без видений. Давил на мой мозг пронзительным, до визга ультразвуком, разрывая на атомы каждую частичку моего истерзанного тела. Пригнул к плитам пола, поставил на колени под шелест мертвенного хохота из немых уст.

Эти твари торжествовали свою победу надо мной. Но рано! Они ошиблись! Наверное, я не унаследовал от своих предков храбрость, но то, что они перелили в меня через край упрямства – это факт.

Неимоверным усилием я поднялся с колен и побрел через зал, напоминавший небольшую площадь средневекового городка. Я шел, обхватив себя руками, потому что мне стало страшно холодно, и я терял силы. Каждый шаг выдавливал из меня жизнь. Но я должен, нет, обязан пройти этот путь!

Смех стих. Владыки Льда и Смерти смотрели на меня со всех сторон пустыми глазами. В этих тварях не было ничего, даже ненависти, только тупой и мертвый холод.

Не помню, как долго я шел, разрываемый не проходящим ужасом, но в конце зала забрезжил серый свет. Там, на отдельном троне сидел Наместник без своего спутника и смотрел на меня пристально и равнодушно. Затем он поднялся и ушел в пустоту. В тишине шуршали по полу складки его жесткого плаща цвета пепельного неба.

Из моего горла вырвался хрип, и я, теряя сознание от удушья, рухнул у подножия трона Наместника. Из-за высокой спинки Престола вынырнул пройдоха Кац и кинулся ко мне. А над нами безмолвно рушились гигантские стены и в серую муть улетали бесплотные тени мертвых королей и королев…»

…Я не знал жив я или мертв. К жизни вернула страшная жажда. Я бросился к холодильнику и пил все что мог в нем найти. Но этого было мало и все не то. Соки не могли залить мой не проходивший ужас, и я бросился в джунгли. Только текила была способна вернуть мне умирающий разум.

Шансы найти в темноте выброшенную бутылку были ничтожно малы, но я нашел ее. Вернее не я, а другой человек. Я видел в свете звезд голую аборигенку из моего сна. Она сидела, подвернув под себя ногу, поглаживала ее и тихонько скулила. Наверное, ей было больно. Но мне было не до жалости: эта нахалюга пила мою текилу прямо из горлышка и заедала яблоком, которое ей всучил Кац. И я, сбросив коросту цивильного воспитания, мгновенно превратился в яростного женоненавистника.

Весь ужас и пережитый кошмар выплеснулся в джунгли моим криком: «Остав-ь-ь-ь!». Шоколадная дева взвизгнула от страха, выронила бутылку и вломилась в густые кусты.

...А я пил отвоеванное счастье. Крупными глотками, пока оно не закончилось. Почувствовав расслабляющее опьянение, вернулся в хижину, рухнул на кровать и умер в беспробудном сне чтобы возродиться днем.