Меня воспитала улица

— Варь, прости. Я выгнал её. Это было невыносимо. В нашей квартире такое устроить!

— Это когда-то должно было случиться, — грустно улыбнулась Варя и положила свою ладонь на руку мужа, — Всё правильно, Ром, всё правильно…

Отца своего Варя никогда не видела и привыкла думать, что и не было его совсем. Её мама, Антонина, забеременела случайно от парня, с которым всего один раз встретилась. Они весело провели время, причём с участием крепких напитков. Как потом признавалась Тоня дочери, он её просто-напросто «напоил», ведь до этого она никогда так не делала и была довольно скромная девушка, правильная. А парень был, ох, как красив. Тоня выглядела и вела себя неприступно, но он «решил» эту проблему. Наутро молодые люди расстались и больше никогда не виделись.

Позже Тоня обнаружила, что беременна. Её мечты о том, что она вырвется из посёлка в город, удачно выйдет замуж и станет жить другой жизнью, не осуществились. Потом она не раз обвиняла в этом Варю. Что, мол, из-за тебя жизнь не сложилась! Решила родить: не смогла живую душу сгубить и вот, что из этого вышло. Ничего хорошего. Личной жизни никакой, перспектив тоже. А всё Варя, из-за неё всё!

Мать совсем не занималась дочерью и та была предоставлена самой себе. Варя не раз думала потом об этом, размышляла, когда уже стала взрослой и вспоминала поговорку о том, что мать, не та, что воспитала, а та, что вырастила. А её вырастила улица, значит, матери у неё не было совсем…

Синяки, разбитые коленки: Варя была «пацанка». Целыми днями на улице с мальчишками играла, голодная. Как утром поест, так вечером только приходила, когда мать уже спала. Живот постоянно сводило от голода, и она готова была съесть всё, что угодно. С пацанами ходили на речку, на рыбалку, лазили в чужие сады за яблоками, потом песни под гитару пели до поздней ночи.

В посёлке была только школа-восьмилетка. По её окончании мать уговорила свою сестру, которая жила в городе, приютить Варю, чтобы та окончила десятый и одиннадцатый класс. В тот момент Варя даже подумала о том, что матери не всё равно на неё, что она любит и заботится о ней. Но тётка как-то разоткровенничалась и выболтала, что Тоня её «Христом Богом молила» забрать «спиногрызку», потому как сил никаких с ней нет и сладу. Хоть два года её не видеть. А потом, глядишь, вообще «свалит» куда-нибудь в городе…

Понять злость тёти на Варю было можно. И так квартира двухкомнатная, своих детей двое, а тут ещё её навязали. И в то же время, Варя была благодарна родственнице за то, что та всё же не отказала и приютила племянницу. Она старалась себя вести «тише воды, ниже травы» и никого не стеснять. Питаться скромно и мало она уже привыкла. Правда, растущий организм требовал пищи: Варя росла длинная и тощая, как жердь. Голова часто кружилась, и темнело в глазах. Но она уже не обращала на это внимания, привыкла.

Выучилась, в институт не поступила, тогда отправилась в колледж — уж очень хотелось самостоятельно жить и поступить хоть куда-нибудь, лишь бы не терпеть эти взгляды и снисходительные вздохи родственников, которых она действительно стесняла…

***

— Варьк, выходи за меня, а?

— Ты серьёзно? Да зачем я тебе нужна такая?!

— Люблю я тебя, глупая, люблю. Вот зачем, — Рома обнял хрупкую девушку и прижал к себе. Он подумал, что никогда и никуда её не отпустит.

Встретились они случайно в кафе, в котором Варя работала официанткой. Грустный парень сидел за столиком и пил кофе. Варя видела, как от него ушла девушка. Они пришли вдвоём, Варя сразу обратила внимание на симпатичного парня. Подружка Дина, которая тоже работала там официанткой, проходила мимо Вари с подносом и подмигнула ей, многозначительно указав глазами на парня: мол, иди к нему, смотри какой, не упусти…

А Варя сделала страшную гримасу, дескать, ты с ума сошла, он же не один, я не такая, чтобы дорогу кому-то переходить. И тут его спутница вскочила со стула, что-то язвительное произнесла, бросила на стол скомканную салфетку и стремглав выбежала из кафе. Некоторое время парень грустно сидел один, а потом поднялся и пошёл к выходу. А тут Варя несла поднос к столику. Он остановился, внимательно посмотрел на девушку, та смутилась, приостановилась, а потом аккуратно прошла мимо парня: ведь надо было работать. Руки у неё дрожали так, что она боялась уронить это несчастный поднос со всеми тарелками и бокалами. Но обошлось. Парень вернулся к своему столику, сделал заказ и сидел долго-долго, пока Варя не закончила работу. А потом он предложил проводить её. Так и стали встречаться.

Варя снимала квартиру вместе с тремя девушками-студентками. Работу по специальности пока не нашла, и продолжала работать официанткой в том же кафе, куда устроилась, ещё учась в колледже. А Рома жил один, в квартире дедушки, которая досталась ему по наследству. А его мама жила в другом городе. Она была ещё молода, и, как рассказывал потом Рома Варе, очень активно пыталась устроить личную жизнь, пока, правда, безуспешно, сын ей тоже был обузой и помехой. А дедушка очень любил внука и завещал ему жилплощадь, так Рома и попал сюда.

— Моя мама тоже не очень интересуется моей судьбой, съехал, да и ладно, — признался как-то Рома Варе, — Так что я вполне понимаю тебя. Но мы уже люди взрослые и потому должны сами о себе заботиться. Родители нам дали всё, что могли, и за это их надо уважать. Я так считаю.

— Конечно, Ром, я согласна, — вздыхала Варя, — Только иногда мне кажется, что не всё…

Когда они решили пожениться, то не думали, что выйдет такой праздник. Всё-таки своим они сообщили, и все родственники вознамерились приехать. Свадьбу отмечали в кафе. Варя познакомилась со свекровью прямо у загса. Женщина весёлая, симпатичная, держала под руку «плюгавенького» мужичка, который пришёл на праздник, даже не позаботившись о своём внешнем виде. Джинсы его были все в каких-то пятнах, растянутая футболка, которая знавала лучшие времена. Мама Ромы выглядела аккуратно, но тоже было видно, что сумочка у неё старенькая и туфли совсем потёртые. Варе стало жалко эту женщину. Видно было, что она цепляется за этого мужчину, пытаясь устроить личную жизнь, хоть как-нибудь, но сама Варя так не хотела. Она давно решила, что выйдет замуж только по любви.

Была и Варина тётя, со своими детьми и мужем. Мальчишки подросли и стали «здоровенными лбами» — как в шутку их назвала родственница. Она улыбалась и даже подарила Варе и Роме подарок — набор хрустальных бокалов. Муж её стоял в сторонке и, как всегда, молчал. Вара замечала, что он вообще очень редко разговаривает. Зато именно он иногда помогал ей делать уроки, когда она жила в их доме, потому что работал учителем по математике, и Варя ему была очень благодарна. Приехала и мама Вари. Одна. Обняла дочь, поздравила и даже прослезилась, что, мол, как быстро идут годы, вот и невестой стала кровинушка…

Варя чуть было не растрогалась, но мама слишком налегала на горячительные напитки и когда под конец праздника стала громко кричать, петь песни и приставать ко всем подряд, стало не до сантиментов: Варе было ужасно стыдно. Она готова была провалиться сквозь землю, особенно ей было неудобно перед Ромой. Мать громко вещала о том, как терпела лишения ради того, чтобы вырастить Варю, как отказывала себе буквально во всём, как провожала её в школу, как встречала, как волновалась за неё, как мечтала, что дочь выбьется в люди, поступит в институт. Но не срослось, ну и ладно, зато дочка жениха хорошего нашла, не то, что она сама. Так и никак не везёт ей, вот судьба-судьбинушка горькая…

— И, кстати… Горько! Почему молодые не целуются? Горько! Горько! — скандировала Антонина, обводя гостей мутным взглядом…

Кое-как праздник закончился и Тоню привели к себе ночевать Рома и Варя. Женщина и там продолжала, то кричать и петь песни, то рыдать и оплакивать свою ушедшую молодость. Молодые люди уложили её на свою кровать, а сами отправились гулять по ночному городу…

Некоторое время мама Вари жила у них. Она никак не хотела уезжать: в городе ей понравилось, кроме того, она решила, что здесь сможет наконец-то удачно выйти замуж.

Дома от неё не было никакого покою. Она постоянно где-то пропадала, часто возвращалась домой под утро, всех будила и требовала вести с ней задушевные беседы. Однажды она снова пришла откуда-то «на бровях» и заявила, что Рома должен ей купить квартиру поближе, ведь она не может жить далеко от любимой дочери. Она часто просила денег, объясняя, что с работы она уволилась и когда поедет домой, то жить ей будет совсем не на что. Рома давал ей деньги, а Варя хваталась за голову и не знала, что делать. Выгнать мать у неё «не поднималась рука» но и жить с ней становилось невыносимо.

И вот однажды Рома пришёл пораньше с работы домой и застал такую картину: посередине комнаты стоял накрытый стол с обилием горячительного, вокруг которого сидели странные люди, которых он видел впервые в жизни. Да и мать Вари, похоже, тоже их не особо знала. Вся компания нестройными голосами громко пела какую-то заунывную песню. Рома «вышел из себя» и вытолкал всех за дверь. Вместе с Антониной. А потом переживал и чувствовал вину перед Варей. Так он был воспитан, что мать — есть мать, какая бы она ни была. Но это было выше его сил.

Тоня кричала на лестничной площадке и била кулаком в дверь, требуя впустить её, потом сидела на ступенях лестницы и заявляла, что непременно дождётся дочь и уж с ней-то они разберутся с Ромой, который честных людей на улицу выгоняет. Они сами его выгонят, вот! Только пригрозив, что вызовет полицию, Рома смог кое-как вытолкать невменяемую Тоню из подъезда.

Варя пришла с работы и, узнав об этой сцене, просто села, закрыла глаза руками и долго плакала. Ей снова хотелось провалиться сквозь землю.

С Антониной больше не общались. Она, первое время, звонила, но Варя не отвечала на звонки. Потом звонки прекратились. Потихоньку Варя успокоилась, все постепенно забылось. У них с Романом была настоящая любовь и счастье. Скоро Варя ожидала ребёнка, УЗИ показывало девочку. Только звонить матери, чтобы рассказать эту новость, Варя категорически не хотела. Она боялась испортить своё хрупкое счастье…