Бойся данайцев, дары приносящих

  Уж сколько раз твердили миру «Не делай зла-вернется бумерангом»!
  Зная наизусть это изречение Омара Хайяма еще со школьной скамьи, я воспринимал слова великого перса как-то отстраненно. Будто ко мне они отношения иметь не могут.
   Так дети зазубривают стихотворение, нередко не вникая в его смысл.
   Пришло время и, оказавшись на месте тех, над кем некогда смеялся, я в полной мере осознал, наконец, свою ошибку.

   Помнится, мы, компания четырнадцатилетних оболтусов- восьмиклассников, изгалялись над студентами, которые проходили у нас педагогическую практику. Пытаясь таким образом самоутвердиться.
   Я тогда будто с цепи сорвался - зубоскалил и «умничал» больше остальных.
   И вот теперь, на пятом курсе филологического факультета университета, мне это аукнулось – надо было пройти стажировку в школе. А без нее до защиты диплома не допускали.

   От одной мысли, что я должен зайти «в клетку к хищникам» у меня начиналась паника.
   Я до последнего оттягивал этот момент, но дальше тянуть было уже нельзя.
   Завуч школы, к которой я был прикреплен на время педпрактики, передала через однокурсников, что если на этой неделе не явлюсь в класс, то не видать мне зачета, как своих ушей. А неделя подходила к концу.

  -И на кой черт поступал на филфак! Ведь знал же, что в школе никогда работать не буду, - ворчал я про себя. –Мечтал о газете? Вот и надо было сразу идти на журналистику! Так нет же, все искал, где легче, выгадывал. На журфак тогда принимали двадцать пять человек, а на филологию – сто двадцать. Теперь расхлебывай!
   Но, слезами горю не поможешь. И я решился «взойти на Голгофу», повторяя, как мантру, «Бог не выдаст, свинья не съест».
    
   Перепеленав своего трехмесячного сыночка, сложив в сумку бутылочку с детским питанием, распашонки и чепчики, мы отправились в путь.
   План у меня был беспроигрышный -  явиться в школу с младенцем на руках. Пусть там увидят, что я «кормящий отец», авось сжалятся и поставят за практику зачет автоматом.

   По-видимому, мое волнение передалось и сыну. По дороге ребенок дул за троих. Никакие клеенки и пеленки не помогли, мои брюки имели жалкий вид.
   
   Войдя в огромный школьный коридор, я первым делом решил перепеленать свое дитя.
   Только разложил карапуза на подоконнике, как раздался звонок об окончании урока. И началось светопреставление.
   Шум стоял, как на стадионе Уэмбли во время матча «Ливерпуль» – «Челси»

   Я с мокрыми штанами, красный как рак, прикрыв собой сыночка, пытался замотать его крохотное тельце в чистый комплект белья. Но разволновался и, будто фокусник в цирке, стал жонглировать всем, что было припасено для него в сумке -бутылочкой с молочной смесью, присыпкой, распашонками и чепчиком.
   Руки не слушались, пот тек градом.

 - Ой, какой маленький! – раздался за моей спиной тонюсенький голосок. – А где Вы его взяли?
   Обернувшись, я увидел шкета, наверное, первоклассника, который с интересом следил за моими безуспешными попытками переодеть ребенка.
   Как назло, сын начал плакать. Ситуация накалялась.
 - А как его зовут?
  -А почему он плачет?
  -А где Вы его взяли?
   Я обернулся и увидел ватагу ребятишек, которые устроили импровизированную пресс-конференцию со мной.
   Мне бы следовало быть с ними поучтивее. А я в сердцах брякнул первое, что пришло на ум.
  -Где взял? Где взял? В кустах нашел!
   Вмиг воцарилась полная тишина. Мои слова, как эхо в горах, разнеслись по школе.
 - В кустах нашел! –
 - В кустах нашел!
  -В кустах нашел!
   Новость облетела здание со скоростью звука. На «подкидыша» прибежали посмотреть учащиеся старших классов.
   Прозвучал звонок на урок, но мои зрители и не думали расходиться.
      
 - Что здесь происходит? – Эти слова заставили меня вздрогнуть и обернуться.
   Вернее, даже не слова, а тон, которыми они были сказаны. Так спрашивают люди, облеченные властью.
   Дама в строгом сером костюме, застегнутом по самое горло, в роговых очках, с безупречной стрижкой выглядела весьма эффектно.
   Ее лицо, без малейших следов косметики, можно было бы назвать красивым, если бы не изогнутая дугой бровь. Она придавала хозяйке капризный вид и портила всю картину.

  «Капризуля», как мощный ледокол, врезалась в группу ребят и в момент рассекла ее - дети бросились врассыпную.
   Мне сразу захотелось втянуть голову в плечи и сказать: «Это не я!»
   Как назло, мой малыш голосил не переставая.

 - Ой, а что там!?- воскликнула дама и попыталась заглянуть мне за спину.
  -Не что, а кто, -  подправил я ее.
 - Кто? – повторила она послушно.
 - Разрешите представить - Евгений Михайлович Гуральский, трех месяцев отроду.         
   Чуйка подсказала, что проведение не зря послало мне эту женщину. Сейчас все должно было решиться.
  - А-а, так Вы папа этого красавца! Мы ждем-не дождемся одного Гуральского, а тут сразу двое явились. Видимо сын за папу будет отдуваться!
  - Уже отдулся, - заметил я про себя. – Да так, что у меня штаны насквозь мокрые!

    Мягко отодвинув меня, «Капризуля» взяла Евгения Михайловича на руки, немножко побаюкала и, не говоря ни слова, двинулась в сторону лестницы.
    Мне ничего не оставалось, как, быстренько загрузив вещи ребенка обратно в сумку, догонять ее.
    Поднявшись на второй этаж, дама нырнула за дверь с табличкой «Клара Карловна Куздря, завуч». Я – за ней.
    Ни слова не говоря, Клара положила дите на середину стола и, буквально вырвав у меня из рук сумку, вывалила ее содержимое с краю.
    Переворошив детские вещи, Куздря моментально нашла все, что искала и через минуту сын лежал переодетым во все сухое и блаженствовал.
  - Ну-с, теперь давайте разберемся с Вами, папаша! – сказала она. -На Ваш размер у меня бельишка не найдется, так что придется сохнуть стоя. Могу, в виде исключения, устроить для Вас сквознячок. Так сказать, за Ваши «особые заслуги» перед народным образованием.

   Я, как и планировал, собрался поплакаться ей в жилетку заранее заготовленными сюжетами.
   Мол, мама наша уехала в МГУ сдавать экзамены в аспирантуру. Бабушка проходит курс лечения в кардиологическом санатории. А дед – в командировке…
   Но завуч прервала мои намерения своей тирадой.
 - Что, решил прикрыться ребеночком, чтоб в школу не идти? Хорош - Гаврош, нечего сказать! Небось родственники для Вас уже и «теплое» местечко подыскали после Университета - клерком в конторе «Рога и копыта», где можно будет штаны протирать!
 - Гу-гу-гу, - мой пацаненок попытался что-то возразить ей на своем языке.
   Воспользовавшись этим, я пробормотал в оправдание:
  -Не с кем ребенка оставить!
 - Да, бросьте! – отмахнулась Куздря. – Вы тоже не вариант. Элементарно переодеть малыша не могли. Разве можно доверить эту кроху такому папаше!
   Мой план рушился на глазах словно карточный домик. Что увеличивало и без того великие мои страдания.

   Неужели все зря? Этот вопрос не давал мне покоя.
   Я решил играть в открытую, и предпринял отчаянную попытку объясниться.
 - Обещаю Вам, что никогда не буду работать в школе! Поверьте, так будет лучше и для детей, и для меня. А на филфак поступил, чтобы осуществить свою мечту стать журналистом. У меня и публикации есть…

   Услышав мое признание, Клара Карловна сменила тактику, перейдя от нападения к увещеванию.
 - Поверьте, нет молодых педагогов, которые бы не волновались, переступая порог школы. Это естественно. И у меня от страха коленки подгибались, когда впервые вошла в класс после пединститута. Так что мой Вам совет…
   И тут, забыв с кем имею дело, я ляпнул:
  -Конфуций как-то заметил, что советы мы принимаем каплями, зато даем ведрами.
   Куздря моментально отреагировала.
 - Со мной еще никто не смел так разговаривать. Придется научить тебя хорошим манерам. Свои мечты отложи как минимум на три года. А пока, добро пожаловать преподавателем в школу! Постараюсь, чтоб тебя по распределению направили именно к нам. Поработаем вместе! Будешь сопротивляться – без диплома останешься. Все! Свободен!
 - Фу, как непедагогично! - попытался отшутиться я
 - Пошел к черту! – бросила мне на прощание Клара и вышла из кабинета.
   Это было мое полное и безоговорочное поражение. 
   Мне ничего не оставалось, как убраться восвояси с подмоченной репутацией, в прямом и переносном смысле слова.

   Всю неделю я безвылазно сидел дома. Пытался сосредоточиться на написании дипломной работы по теме «Историко-революционная проза Юрия Давыдова».
   Кроме цитат В.И.Ленина и переписки с самим писателем других источников, на которые можно было сослаться, а вернее откуда что-то перекатать, у меня не было.
   Два месяца ежедневных бдений в республиканской библиотеке результатов не дали. Тема была, как выразился мой научный руководитель, целинная. Потому приходилось изворачиваться самому, то есть вымучивать какие-то наукообразные тексты.

     Настроение было ниже плинтуса. А тут еще сокурсница позвонила, сказала, что меня ищет «дядя Сережа».
     Так мы за глаза называли заместителя декана нашего факультета Сергея Ивановича Зинина.
    Ничего хорошего от визита к нему ждать не приходилось. Но куда бедному студенту деваться – пошел.

    Зинина мы любили за то, что это был «доцент с человеческим лицом». Иными словами, умудрялся править русской филологией без репрессивных методов. Что, учитывая  почти поголовное наше разгильдяйство, являлось настоящим чудом.               
    Я переступил порог его кабинета с трепетом.  Захочет – помилует, а если нет, то даже представить боюсь, что будет.
   
    Сергей Иванович, увидав меня, сразу пустился с места в карьер.
  - Да, брат, удивил! Честно сказать, не ожидал от тебя! Насколько я знаю, педагогика не твой конек. Ты все больше к журналистике склонялся. А тут как раскрылся, надо же! Даже не припомню, чтоб на наших студентов такие отзывы за практику присылали.

    Я стоял красный и потный, точь- в- точь как неделю назад в школьном коридоре, когда прикрывал своего «найденыша» от любопытных взглядов школяров. Разве что на сей раз штаны у меня были сухие. Впрочем, это было слабым утешением.
  - Так, значит все-таки в школу решил идти работать? – продолжил пытку дядя Сережа.
    Молчание было равносильно согласию.  Мне пришлось разомкнуть свои пересохшие губы и выдавить из себя:
   -Ни за что!

    Это было сказано так эмоционально, что Зинин сразу осекся. Внимательно посмотрев на меня, он изрек свое любимое «м-да!».
    Все на факультете знали, что это его «м-да!» служило приглашением объясниться.
    Молчать далее не имело смысла, мяч был на моей стороне. Решился во всем признаться. Ведь повинную голову меч не сечет.
   
    Выслушав мою покаянную речь, Сергей Иванович долго смеялся, а потом показал письмо, которое получил от Куздри.
      
    Читал и глазам своим не верил. Из всей группы студентов-практикантов Клара Карловна выделила меня, «как самого перспективного и наиболее подготовленного к работе в школе».
    Оказывается, «он (то есть я) отличился тем, что быстро нашел общий язык с учащимися и смог заинтересовать их …Продемонстрировал эрудицию…Проявил нестандартный подход…»
    В конце письма Клара написала слова, которые заставили меня вздрогнуть.
   «Были бы рады иметь в коллективе такого коллегу и просим при распределении выпускников учесть наше мнение».
      
    Я был в шоке. 
    Какое коварство! Это же надо такое придумать! Мне и в страшном сне подобное приснится не могло. А что будет, если ее заявку удовлетворят и меня направят по целевому распределению в школу?!Ужас!
   
   -Интересно, как ты прокомментируешь это письмо? - Зинин не был бы Зининым, если бы не задал подобный вопрос.
  - Все красивые бабы- стервы…
  - Стоп! - Сергей Иванович прервал меня на полуслове. – Тоже мне поручик Ржевский нашелся! Все с наскока привык делать. А если подумать? Учись мыслить логически!
  - Ну, тогда лучше Вергилия не скажешь: «Бойся данайцев дары приносящих». 
«Подарок» Куздри это капкан на меня. Я бы понял, если б она не поставила зачет за практику - имела на то все основания. Но завуч затеяла игру «в поддавки». Клара действует отнюдь не в интересах школы. Ведь заставить быть учителем невозможно. Она своим письмом пытается заарканить меня, чтобы наказать за строптивость. Но говорю Вам, как на духу, в школу работать ни за что не пойду!
 
    Несомненно, ни с кем другим на факультете я бы не был так откровенно «красноречив». Но это был Зинин, который всегда сочувствовал нашему брату - студенту. И мы, зная об этом, ему доверяли.   

   «Дядя Сережа», выслушав мою пламенную речь, принялся рассуждать вслух.      
  -Она не забыла, как ты цитировал Конфуция, и решила проучить наглого практиканта. Как известно, месть -  блюдо, которое подают холодным. Вот завуч и придумала трюк с письмом. Правда, тут наша Клара перехитрила саму себя – зачет по педпрактике ты, благодаря ей, получил. Дальше, как говорится, будем посмотреть. А тебе, балабол, следует запомнить простую истину - "Рыба с закрытым ртом никогда не попадет на крючок".
   После этих слов у меня затеплилась слабая надежда, что я не буду отдан на растерзание Куздре.   
 
   В школу, слава Богу (читай доценту Зинину), меня не распределили. Выдали свободный диплом и я почти сразу начал свою карьеру журналиста. Н
    Но этот урок женского коварства запомнил на всю жизнь.
    Кстати, он мне потом очень пригодился.