Ужас

Помню, как меня, восьмилетнего мальчика, отдали учиться в начальную школу. Школа была одноэтажной, выложена из красного кирпича и поэтому ее называли красной. Первых классов было два. Учились в первую смену с восьми часов утра. Я был нелюдимый, застенчивый, с трудом общался с людьми, поэтому учителя первых классов Галина Александровна и Лидия Николаевна не хотели брать меня в свой класс. Галина Александровна отправляла меня к Лидии Николаевной, а на следующий день Лидия Николаевна посылала меня обратно. На меня как непутевого смотрели с усмешкой, было очень больно, но я подчинялся судьбе. Так продолжалось около двух недель сентября. Наконец, директор школы решительно вмешалась в спор учителей, и я принят в класс Лидии Николаевны.

В середине здания школы был расположен большой зал, а вокруг него слева направо размещались раздевалка, четыре комнаты для учебных занятий, учительская и жилая комната директора школы.

Во время перемен все ученики выходили в зал. Учителя ставили ребят в два круга водить хоровод, и ребята, взявшись за руки, ходили по кругу, один круг перемещался по часовой стрелке, другой – двигался навстречу и пели:

По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперед, чтобы с бою
Взять Приморье,
Белой армии оплот...

Со мной всегда было трудно. Я никак не мог преодолеть свою застенчивость, не мог позволить себе встать в круг. Учителям редко удавалось заставить меня это сделать. Обычно я стоял, прислонившись к теплой печке, спрятав руки за спину. А учился неплохо.

После школы мы с ребятами возвращались домой. Выйдя из школы, надо было пройти вдоль тракта по мосту через речку Патрушиха и около аптеки перейти через тракт на другую его сторону. Мост поднимался над рекой дугообразно, и машины, подъезжающие к мосту, было плохо видно. Нам постоянно об этом говорили, просили быть внимательными при переходе дороги.

Иногда нам родители давали деньги, и мы заходили в аптеку, покупали витаминки. За 20 копеек давали 5 кругленьких, как горошек, витаминок. На этот раз у меня было 20 копеек. Но ребята уже перешли тракт на ту сторону. Я стоял у аптеки и звал их, просил со мной зайти. Они долго упирались, наконец, перебежали тракт и перебежали перед близко идущей машиной, спускавшейся с моста.

Машина резко затормозила, из кабины выскочил водитель. Ребята-то быстро сообразили и разбежались, а я стоял на месте. Водитель схватил меня в охапку, забросил в кузов и наказал мужчине, сидевшему там:
– Держи его!

Я сильно испугался, плакал, кричал, вырывался, хотел выпрыгнуть из кузова бортовой машины. Так с ужасным воплем, вырывающимся из моего тела, машина следовала по дороге в направлении центра города. Проехав метров 200, водитель сообразил, что делает что-то неправильное. Машина остановилась, водитель вышел, вытащил меня из кузова, поставил на дорогу и, по-моему, молча сел в кабину и уехал.

Я стоял на дороге и плакал. Люди видели произошедшее со мной. Ко мне подошла женщина, стала уговаривать, расспрашивать, но я не мог толком отвечать. Голос дрожал, появлялись только обрывки слов. Наконец, женщина поняла, куда мне надо идти. Она проводила меня до моей улицы, и далее я пошел один. А на следующий день я стал узнаваемый. Когда я шел из школы, женщины подходили ко мне, улыбаясь, интересовались самочувствием.
 Для меня это было неприятно, и я не сразу понял, что нас окружают люди добрые, отзывчивые, которые в определенных условиях теряют чувство реальности и поступают не разобравшись, сгоряча, под давлением настроения.