Юность мушкетеров глава vi в лондоне

ГЛАВА VI

В Лондоне

 В то время когда де Шарон продолжал рассказывать новому другу о своих пережитых приключениях, в девяносто лье от Парижа, в родовом замке   Уайтхолл король Англии, Шотландии и Ирландии в не терпении ожидал своего фаворита Джона Вильерса, 1-го герцега Бекингема.

Наконец тот явился. Взволнованный король тут же бросился к нему и почти что с ходу стал расспрашивать:

— Ну, что, Стини? Что решил парламент?

— Вначале он принял мое предложенье на штыки, — ответил Бекингем, — но потом я сумел уговорить его.

— Значит они согласились?

— Да, монсеньер.

— Слава Богу, — Король поднял лицо верх и прочел слова благодарности Тому, кого прославил в восклицании. Закончив молитву, король опять поглядел на министра печальными глазами. — И все же мне бы очень не хотелось затевать войну с такой державой. Не кажется ли вам, дорогой мой Бекингем, что кокетством с королевой Анной вы окончательно разрушили наши отношения с Людовиком Тринадцатым? А я ведь помню депеши из Франции, в которых вы утверждали, будто бы женитьба на Генриетте-Марии Французской будет на благо государства. На деле все вышло не так… и совсем не так. Вы писали, что брат мое жены в вас души не чает, охотно играет в бильярд и даже ездит с вами на охоту.  Вы писали, что он далек от политики, бесхитростный и прямодушный, фарширует ряпчиков и непосредственно лично варит джем. На деле же этот простак не пустил вас дальше своей оранжереи. В результате чего Мадрид стал активного противоборствовать французской и английской дипломатий. Почему вы не стали посредником между англичанами и французами?

— Напомню вам, ваше величество, — мрачно сказал Бекингем, — что французы против гугенотов использовал наши корабли. А гугеноты, почти что наши братья по вере, и я посчитал…

— Хватит, Стини! — перебил его король. — Не стройте из себя святошу! Эту сказку расскажите лучше нашему парламенту, который против вас не первый год.  И помните, герцог, что это не гугеноты проиграли войну Ришелье, а мы... Мы!.. В этом кабинете!  И первый министр короля отлично это понимает. Вы недооценили противника, герцог, а это равносильно проигрышу!

— Позвольте с вами не согласиться, ваше величество, я   по заслугам оценил кардинала Ришелье! Это расчетливый, жесткий, неприятный и дьявольски гибкий политик.

Король тяжело вздохнул.

—   И весь набор этих замечательных качеств портит одно — он предан делу Франции и не отделяет свои нужды от нужд своей родины.

— От него нужно избавиться, ваше величество, — предложил Бекингем, следя глазами за движением монарха. — Нельзя допустить чтобы эта отсталая страна диктовала нам свои условия.  Ее надо загнать назад в леса и на болота. Нам нужна древняя Галия, какой она была раньше, при Юлии Цезаре. 

Король остановился и с удивлением повернулся к своему фавориту:

— И вы знаете способ?

— Почти, ваше величество.  Вначале я пробовал договориться с кардиналом Ришелье. Я даже пытался дать ему взятку, как в свое время проделал эту авантюру с герцога де Роганом.

—   Но он отказался ее принимать, — догадался король.

— Вы правы. Его преосвященство сделал вид, будто бы не понял моего предложения. Хоть он и богат, но та сумма, которую я ему предлагал, могла бы обеспечить его жизнь до конца дней. Ах, если б я мог возвратиться в Париж… Клянусь честью…

— Не думаю, что после той выходки в спальни королевы, вам будут там рады. Кроме того,   герцог д’Эпернон захватил в Бордо наш флот с годовым запасом кларета.   А это так нельзя оставить.

 — Согласен, надо объявлять войну. В этом я и убеждал парламент.

— Я приказал уже арестовать все французские посудины в Ла-Манше. Но, увы,  Франция слишком могущественное государство для нас. А с Испанией она становится почти непобедимой.

— Оно могущественное, пока у власти стоит кардинал.

— Продолжайте, — заинтересованно сказал король.

— Но если его убрать, нам ничто уже не помешает прибрать королевство в свои руки.

— И вам известен способ?

— Да, благодаря доверенным лицам мне известно, что Ришелье водит дружбу с королем Швеции. А тот, как известно, не питает любви к Французскому королю и часто отзывается о нем в своих писаниях   дурно.

— Замечательно! Это как раз то что нам нужно. Но как бы нам заполучить эти письма, ведь его преосвященство непременно удаляет их после того как прочтет.

— Ну, за этим дело не станет, ваше величество. Во Франции остался мой человек, а если быть точнее – женщина. Кстати вы ее  хорошо знаете.

 — Вот как,— призадумался король. — И кто же она?

— Отважная и опытная куртизанка Люси леди Персис графиня Карлайл. Она была камеристкой вашей супруги.

 — Ах, да! Я, кажется, знаю эту женщину. Но если я не ошибаюсь, вы были с нею в ссоре.

 — Совершенно верно, ваше величество. Эта малютка приревновала меня к Анне Австрийской.

— Было трудно  не приревновать, — сказал король, оттенком призрения, —   Вы имели дерзость уделить столько внимания Ее Величеству, что об этом говорит все французское и английское общество.

— Фи, ваше величество. Как вам не стыдно доверять подобным сплетням.

— Не лгите, Стини! Я  это видел собственными глазами.

 — Смею вам напомнить, ваше величество, что все это я делал на благо нашей доброй Англии.

— Далее...

— После того, как Люси поселилась в Париже, она превратилась из любовницы вашего слуги в любовницу  этого тирана.

— О ком это вы? — спросил с интересом король.

— О кардинале Ришелье, разумеется.

— Продолжайте, — заинтересованно сказал король.

— Зная об этом, я преднамеренно отправился в Париж, дабы повидаться со своей королевой, а за одно примирился на время со своею любовницей. Оказалась, что Люси меня еще любит... В общем мне удалось  превратить ее в нашу союзницу. Она согласилась для нас переписывать письма Гюстава Адольфа.

— Гениально.

— Но смею вам сказать, есть одно финансовое условие.

— Какое еще условие? — воскликнул король.

— Вот.
 
С этими словами Бекингем протянул королю бумагу, тот мельком взглянул на нее и поморщился.

— Мда… Если каждый французский политик будет стоить нам таких денег, то наше государство разорится, — сказал он, подписывая документ, и, уже возвращая бумагу Бекингему, добавил: — но не надо привлекать к вашей деятельности Рогана. Не забываете, он был предан Генриху Четвертому, да и вообще он себе на уме. Ну, Стини, с Богом…