Полигон судеб. Особист

Голышев А.В. Чебаненко П.С.









ПОЛИГОН СУДЕБ
Особист












От авторов.
С начала описываемых событий прошло 30 лет. Некоторых товарищей, с кем мы пересекались тогда по службе, уже нет в живых.  И за последний прошедший год еще несколько сослуживцев ушли из жизни. Когда же каждый из авторов посещали город Знаменск и полигон Капустин Яр, ловили себя на мысли, что для офицеров отдела ФСБ РФ по 4 ГЦМП 90-е годы — это действительно прошлый век. И это не удивительно. Многим из них сейчас чуть больше двадцати лет. Тем не менее, при встречах их интересовали вопросы, как мы служили на рубеже гибели СССР и создания нового Российского государства. Как работали, когда просто не было законодательства, регламентирующего нашу деятельность, а привлечь к негласному сотрудничеству людей было крайне сложно, ибо царила эйфория, что теперь у нас «все друзья». Когда месяцами не платили денежного содержания. Когда в рост пошла волна грязи и извращения деятельности органов государственной безопасности. Когда полки магазинов были чисты как бильярдный стол, а прозаические сейчас «Сникерс» или Coca-Cola были из разряда лакомств. И ещё десятки раз можно сказать «когда», «когда»….
Изначально книга задумываюсь соавторами как отдельные и независимые друг от друга мемуары. Но не зря говорят, что «две реки когда-то найдут друг друга». Так и случилось. Однако, описывая конкретные события и конкретных участников имелась опасность дать намёк на тех, кто, тогда оставаясь патриотом Отечества, помогал военной контрразведке на негласной основе. Поэтому пришлось от этой идеи отказаться и попытаться написать художественное произведение. Для авторов это дебют. Что получилось, пусть судят читатели.
Описываемые события основываются на реальных событиях, связанных с продажей КНР четырех зенитных ракетных дивизионов С-300, а также на реальных фактах, в которых действующими лицами были офицеры двух отделов военной контрразведки на полигоне.  Основываются и не более. Конечно и все герои вымышленные. Если кто-то из читателей усмотрит сходство с реальными людьми, это случайность.






Глава I.
Испытательный полигон МО РФ.

Павелецкий вокзал проживал свой обычный ноябрьский день. Пассажиры бродили по залам в ожидании своих поездов. Кресел в зале ожидания просто не могло на всех хватить. Грузчики зазывали желающих воспользоваться их тележками. А при выходе на привокзальную площадь на свое коронное «отвезу подешевле» таксисты ловили приехавших в Москву с периферии «лохов». К поданному на посадку составу до Волгограда спешили дождавшиеся своего поезда счастливчики. Выделялся в этой толпе лишь капитан с эмблемами артиллериста, без всякой спешки шедший к своему вагону. Он нес   достаточно большой и уже видавший разные переезды чемодан. Казалось, что капитан был погружен в свои мысли, а пассажирская суета вокруг как бы его и не касалась. Проводница прицепного к этому составу вагона до Астрахани, взглянув на билет капитана, лениво произнесла: «Третье купе». Пройдя в указанное купе и достав из чемодана спортивный костюм, домашние тапочки и туалетные принадлежности, он отработанным движением забросил чемодан на полку над входной дверью. Переодеться бы сразу в спортивный костюм, но закрыть дверь купе на фиксатор   ему было неудобно. Вот-вот могли прийти попутчики со своими баулами. Попутчики, упершись в закрытую дверь купе, просто бы перегородили   проход снующим по вагону пассажирам и проводницам. «Да успею еще переодеться, дорога длинная»-подумал он и подсел к окну чтобы разглядывать пробегавших пассажиров. Время подходило к отправлению, проводница зычным голосом оповестила: «Провожающие, покиньте вагон!» Однако попутчиков все еще не было. «Неужели поеду один?»- подумал офицер. Но эту его мысль перекрыл смех и тяжёлое дыхание ввалившей в купе молодой женщины. «Фух, успели!»- произнесла она, пытаясь отдышаться от быстрого бега. «Товарищ капитан, не поможете дамам?»-обратилась она к офицеру. Тот с готовностью встал, вышел в коридор, где стояли еще две женщины примерно того же возраста со своими объемными сумками. «А может вы нам на верх поможете сумки закинуть?»- игриво обратилась к капитану первая и самая бойкая из женщин. «Только чуть позднее, мы еще переоденемся» - продолжила она. Капитан улыбнулся и начал заносить их сумки в купе. Поезд в это время плавно тронулся. «Эту на полку, эту под полку, эту в сторону» - давала ему ценные указания бойкая попутчица. Разместив таким образом их багаж, капитан пропустил в купе женщин. А сам пока остался в проходе чтобы не мешать женщинам снять верхнюю одежду и разместиться по своим полкам. Пока в купе шел процесс размещения подошла проводница. «Билеты предъявляем на проверку»- строгим голосом изрекла она. Внимательно изучив все билеты и надорвав край каждого, проводница уже собралась двинуться к следующим купе. «А когда будут открыты туалеты?» - поинтересовался капитан. «Через час, санитарная зона» - даже не взглянув на офицера, бросила небрежно проводница. «Да вы заходите, присаживайтесь. Сразу и познакомимся. Я Марина»- обратилась к нему самая бойкая из женщин. Двух других звали Таня и Света. «Арсений»-представился капитан.  «А давайте мы сейчас выйдем, вы переоденетесь»-сказала Марина. Женщины покинули купе. Арсений же отработанными движениями снял форму и, облачившись в спортивный костюм, повесил форму на раскладных плечиках на крючок, прикрученный к стенке купе. Выйдя в коридор, он предложил женщинам тоже переодеться. Те по очереди проделали процедуру переодевания. При этом каждая из женщин переодевалась явно неспеша. Так и пролетел первый час пути. Все купе, облачившись в спортивные костюмы, теперь выглядело как спортсмены-любители. Арсений был намерен залезть на свою верхнюю полку и уснуть. Но выглянув в коридор из купе, Таня попросила Арсения набрать кипятку в титане и протянула литровый термос. Возле титана уже собрались пассажиры. Дождавшись своей очереди и набрав наконец-то кипяток в термос, он зашел в купе и увидел накрытый стол. «Время обеденное, просим к столу»-изрекла Марина. Арсений стал отказываться. Мол успел перекусить на вокзале. «Да не стесняйтесь, Вы! Не хотите есть, попейте чаю. Здесь все свои»- обратилась к капитану Света. «У нас у всех мужья офицеры. Мы до Ахтубинска едем». «Ну раз «все свои»- подумал Арсений: «Попьем чаю». Пока пили чай женщины рассказали, что ездили в Москву на рынки. Мужьям несколько месяцев не платили зарплату, а потом выдали.  Вот они, исходя из потребностей своих семей и, получив заказы сослуживцев, поехали в Москву. В Ахтубинске при СССР было хорошее снабжение. Женщины называли такое снабжение московским. Но ныне, в разгул демократии, денег вовремя не платят и снабжения приличного не стало. Арсений, в свою очередь, рассказал им, что закончил академию и едет к новому месту службы на полигон Капустин Яр. Женщин интересовало женат ли Арсений. Он не стал вдаваться в подробности. Лишь сообщил, что жена и сын сейчас у родителей. Брать их с собой, когда не знаешь, будет ли квартира, что будет с денежным довольствием, он не захотел. Вот определится на новом месте службы и тогда вызовет семью. «А я думала, что академический «поплавок» на вашем кителе — это выпендреж. Значит вы уже были на майорской должности, когда поступали в академию? Теперь полковником станете»-заметила Марина. И продолжила: «А у меня муж закончил среднее училище. И, в лучшем случае, уйдет на пенсию капитаном. Я ему говорила, чтобы поступал в инженерное училище и продолжал учебу. Но он до учебы ленив. А так-то у него руки золотые, по дому все может сделать. И летчикам помогает. Те же «белая кость», сами ни кран не поменяют, ни замок в доме не отремонтируют. Вот и зовут его. А потом обязательно нальют спирта. А он не отказывается. Бог бы с этими воинскими званиями, не споили бы мужика»-вздохнула она. После чая, уставшие пассажирки разлеглись на своих полках. Таня листала какой-то журнал, а две другие задремали. Арсению же не спалось, в голове крутились мысли. Он не сказал женщинам, что закончил Высшие курсы военной контрразведки Министерства безопасности России. Вот ведь казусы судьбы. Поступал на службу    в КГБ СССР. А за год с небольшим ни стало КГБ. Да и СССР больше нет. Да, теперь у него есть диплом о втором высшем образовании и на кителе красуется белый нагрудный знак выпускника военной академии. Но вот правильно ли он сделал, что согласился перейти на службу в КГБ СССР?  Позади физико-математическая школа, закончил военное училище с красным дипломом. Служба у него складывалась хорошо. Капитана он получил еще в армии. Мог бы сейчас стоять уже на майорской должности.  Ведь с со своим командирам радиотехнической батареи они одновременно уходили. Тот в инженерную академию, а Арсений на Высшие курсы военной контрразведки КГБ СССР. Командование предлагало остаться и двигаться по службе. Мол зачем тебе, капитану, уходить в КГБ опять на капитанскую должность. Но Арсений решение уже принял. Да и уходил он в могучую спецслужбу КГБ СССР. А сейчас непонятное МБ РФ. А все майор Ильиных. Как-то пригласил он Арсения к себе в кабинет и начал задушевную беседу. Про службу, про семью, про перспективы служебного роста. А потом и ошарашил вопросом: «А не хочешь ли быть как я, особистом?» Не было у Арсения таких желаний. Даже мысль никогда такая не приходила.  Он закончил физмат школу, училище радиоэлектроники. Видел себя военным инженером. Но жизнь так распорядилась, что он пошел по командной линии. Ладно, это для карьеры даже лучше. Все равно, даже выпускники инженерных академий рано или поздно заступают на руководящие должности чтобы получить полковника. По командной же линии этот карьерный путь можно и быстрее пройти.
«Нет, Владимир Иванович»- Ответил он майору Ильиных: «Я человек военный, и по военной линии пойду. Тем более мне скоро уже капитана дадут, а там нужна уже будет майорская должность. Меня возьмут на майорскую должность в КГБ? Вряд ли». Ильиных лишь улыбнулся. «Ты вот до утра подумай, посоветуйся с женой и родителями. Помни только, что такое предложение делается только один раз в жизни. Да, ты придешь на капитанскую должность. Но социальный статус капитана КГБ всяко выше статуса армейского майора. Да и в денежном содержании выигрыш. Давай до завтра»- на том эта странная встреча и закончилась. Арсений после встречи был в непростом раздумье. Он знал, что такое КГБ. И даже, если предложили бы пойти на техническую должность в КГБ, то согласился не раздумывая. А тут особистом. У него вообще об особистах была странное впечатление. Командиру части не подчиняются. Да, начальники у особиста есть. Но они где-то, далеко. Подчиненных у особиста нет, техники нет, в наряды не ходит. Даже сапоги не носит. Только ходит по части и со всеми разговаривает. Вечером у Арсения состоялся разговор с женой. Та ответила, что подержит любое его решение и поедет с ним куда угодно. Сомнения Арсения не отпускали, и он поехал вечером в райцентр на переговорный пункт. Позвонил отцу. Тот все же подполковник. Больше знает. Отец, как обычно, спокойно и четко выложил: «Хуже точно не будет. Голова у тебя светлая, значит и там карьерный рост   будет. А статус офицера КГБ всяко выше армейского. Соглашайся». Это была последняя капля на чашу сомнений. И утром он сообщил по телефону майору Ильиных, что согласен. Дальнейшие события развивались быстро. Документы, медкомиссия в областном управлении КГБ, приказ Министра обороны СССР об увольнении с военной службы, приказ Председателя КГБ СССР о приеме на службу. Причем приказы об увольнении с одной военной службы и прием на другую были одним днем, чтобы не прерывался стаж военной службы. И вот он Новосибирск. Вот это здание на Красном проспекте, где военные   учатся контрразведчики-особисты.  Особые отделы КГБ СССР вели оперативное обслуживание всех воинских формирований в стране. 16 августа 1991 года. Арсений прибыл в Новосибирск, разместился в офицерском общежитии, где проживали слушатели Высших курсов с семьями. Семью он пока с собой не брал. Жена и сын должны были прилететь в сентябре. А пока Арсений налаживал быт, гулял по красивому городу и не мог избавиться от чувства эйфории. Ведь он может выходить в город когда захочет. В частях, несших постоянное боевое дежурство, чтобы выйти за пределы военного городка, требовалось разрешение командования. Командование же всегда поддерживало потребное количество людей в боевых расчетах, чтобы через 15 минут вести бой. Так что офицеры, если и покидали городок, то редко и ненадолго. Исключением мог являться отпуск. Но в связи с той же боевой готовностью отпуск с выездом в другие города проводили не полностью. Часть его проходила в городке.
Но чувству эйфории вскоре пришел конец. В стране случился пресловутый Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП) - самопровозглашённый орган власти в СССР, существовавший с 18 по 21 августа 1991 года. Члены ГКЧП выступили против проводившейся Президентом СССР М. С. Горбачёвым политики перестройки. Все понимали, что проводимая Горбачевым политика ущербна. Но как вести себя в той ситуации, когда КЧП разделили страну на два лагеря? Одни хотели порядка и мощи государства. Другим не хватало свободы и демократии. При этом и те и другие хотели лучшего для СССР. Арсения все эти бредни про демократию не волновали. Да и бурные события происходили там, в Москве. В Новосибирске народ, в массе своей, не совсем понимал, что происходит и занял выжидательную позицию. ГКЧП просуществовал несколько дней. С ним там в Москве разобрались. А в Новосибирске 1 сентября слушатели Высших курсов военной контрразведки приступили к учебе.
Первые дни занятий были направлены на введение в специальность. Все слушатели были еще недавно армейскими офицерами. И потому с интересом впитывали информацию. Сейчас Арсению становилось понятно, что майор Ильных не просто ходил по части, а собирал информацию о вопросах, отнесенных к компетенции КГБ СССР. Анализировал информацию, прогнозировал события. При этом основная часть информации приходила через агентуру. «Значит и рядом со мной были агенты КГБ, значит изучали меня через них. Интересно, что они докладывали Ильиных, если он выбрал меня?»-думал Арсений. Но практически все офицеры спецслужб этого никогда не могли узнать. Ведь закрытые части их личных дел никогда им в руки не попадали. Информацию Арсений и осваивал, и осмысливал легко, учеба захватывала его. А когда в сентябре прилетели жена и сын, в небольшой комнате общежития стало уютно. Не зря говорят, что без женщины дом не дом. Казалось бы, постигай науку и радуйся. Но вот подкатили проблемы, перестали выплачивать денежное содержание. Не платили его военным, чекистам, милиции, предприятиям. Тем не менее пережили все это, доучились. Получили дипломы. И распределения. Но вот ведь опять как- пока учились, национальные республики стали независимыми государствами. И перед значительным количеством выпускников встал вопрос, что делать?  Ехать в новые государства и принимать присягу, как это было на Украине? Или просится в МБ РФ? Кто-то выбирал первый вариант и ехал в республики просто потому, что там жили родственники. Кто-то второе. Арсений же приехал учиться от Особого отдела Московского округа ПВО. Туда же и возвращался. Поэтому вопросом выбора себя не мучал. Хотя родственники были у него на Украине, в Киргизии и Казахстане.  Видел он себя оперуполномоченным где-нибудь в зенитно-ракетном или радиотехническом полку. На близость к Москве и не рассчитывал.  Но кадры Особого отдела по МО ПВО решили все по-своему. В подмосковных полках мест нет и не будет, их сокращают и расформировывают. Можешь попроситься на Северный флот или уволиться со службы. Но флот — это совсем иное! Надо знать специфику. Увольняться и мысли не было. Ему хотелось служить. И обслуживать если не объекты ПВО, то что-то понятное. Об этом он четко высказался кадровику. К вечеру того же дня его завели к генералу Тихонову- начальнику Особого отдела по МО ПВО. Генерал расспросил о семье, учебе в Новосибирске, планах на службу. «А что, если мы вам предложим должность на объекте ПВО, сразу майорскую-старшего оперуполномоченного, но чуть дальше от Москвы?»-спросил генерал. Арсения обуяла радость. Знакомые войска ПВО, и ведь он заранее не рассчитывал на близость к Москве. Его обуял интерес, что же это за объект? Наверняка подвох, но в чем?
-Товарищ генерал-майор, я готов служить там, куда направит Родина. Но нельзя ли чуть больше узнать об объекте оперативного обслуживания? - обратился к генералу Арсений.
- «Москва-900»-с улыбкой ответил генерал.
Повисла пауза.
-Товарищ генерал-майор, разрешите узнать предназначение объекта?
- Испытательный полигон Капустин Яр - ответил генерал Тихонов. Арсений чуть со стула не упал. С географией он дружил. Поэтому четко представлял, где Москва, а где Капустин Яр.
-Товарищ генерал, а разве это тоже Московский округ ПВО?-робко поинтересовался Арсений.
-Да. Так вы согласны?
- Так точно, разрешите получить предписание?
Арсений даже встал при ответе. Получив у кадровиков предписание теперь он едет в неизвестность. Зенитные ракетные, радиотехнические, авиационные полки   он представлял, учебный полигон тоже. Ведь он два раза с боевыми расчетами бригады стрелял на полигоне Сары-Шаган. Но испытательный полигон был Арсения загадкой.
В своих мыслях он не заметил, как наступил вечер. Поезд подъехал к станции Мичуринск. Арсений, увидев торгующих на перроне бабулек, накинув на плечи шинель, сбежал к торгующим. Возле них уже топтались пассажиры поезда, желающие что-нибудь прикупить к ужину. А выбрать было что. Но пирожки, домашнюю копченую колбасу, сало Арсений сразу отмел. Родители научили его еще в детстве, покупать в дороге надо только продукты, которые не вызывают пищевого отравления. Ну а так как отварной картофель, присыпанный укропом, соленые огурцы и квашенная капуста вряд ли могли стать причиной отравления, он прикупил именно их. Продававшая ему соленые огурчики женщина хитро подмигнула и прошептала: «Милок, самогончику домашнего не жалеешь ли?» Капитан замотал головой. А стоявшая радом торговка, лихо достав из баула бутылку пива «Жигулёвское» произнесла: «Чет ты, Дуня, гусара потчуешь чем попало? Вот для офицеров пиво высшего сорта, самый их напиток». Но Арсений лишь улыбнулся, взял полиэтиленовые пакетики с купленной едой и поднялся в вагон. Зайдя в купе и вложив пакеты на стол Арсений, изрек: «Дамы, будем ужинать. Теперь я вас угощаю». Поезд тронулся. И женщины быстренько начали собирать на стол. У Светы нашелся кусок соленого сала, которое она лихо порезала. А Марина извлекла из своей сумки зеленую армейскую фляжку провозгласив: «Спирт Рояль». На самом деле спирт этот назывался «Royl». Но в народе его окрестили на русский манер. Арсений не был любителем выпить. Более того, пить неразведенный спирт. Поэтому у него все годы офицерской службы дома стояли трехлитровые банки с техническим спиртом. От спирта, выдаваемого на регламентные работы на вооружении, всего были небольшие остатки. Но офицеры «не давали ему прокиснуть». Проводили регламент своему пищеварительному тракту. Арсений иногда позволял себе поддержать выпивающую компанию сослуживцев. Но чаще нес остатки домой и сливал их в отведенную трехлитровую тару. То, что у Арсения Смирнова всегда есть заначка в городке, знали все. Поэтому в годы горбачевского «сухого закона», когда командиры устраивали офицерские ужины в столовой, то замполиты всегда обращались к нему, что называется «с протянутой рукой»: «Арсений Андреевич, а не выделите ли вы свои запасы на культурное мероприятие?» Он отшучивался: «Ну как не выделить. Ведь без замполита это была бы просто пьянка, а с замполитом культурное мероприятие». Полученную от Арсения Смирнова банку спирта выливали в армейские металлические чайники. В солдатской соловой собирались офицеры дивизиона с женами и шло «чаепитие», сопровождаемое концертом местной самодеятельности. А когда расслабившийся народ уж очень приставал: «Если не пьешь с нами, значит не уважаешь»-на помощь ему приходила жена Галина. Со словами: «Ну ему же завтра на боевое дежурство заступать»- выпивала за него рюмку. В этом не было ничего надуманного. Его, как не курящего и не пьющего обязательно назначали в наряд или на боевое дежурство в праздничные дни. У командования это считалось оказанием высокого доверия.
Но в данной ситуации отказываться выпить с попутчицами было как-то неудобно, и он согласился.
Первый тост произнес Арсений. Он был классическим: «За знакомство». Вторым тостом выпили за здоровье. Третий же произнесла Татьяна: «За тех, кто в нарядах и боевых походах». Спирта еще оставалось во фляге предостаточно. Но женщины больше не пили, и Арсений тому был только и рад. Собрав со стола остатки пищи и попивая чай, женщины опять заговорили про быт, (не выплаченные зарплаты, непонятные перспективы). Света поинтересовалась: «А слушателям академии, наверное, денежное содержание регулярно платят? Как без него в большом городе? Это у нас в южном крае овощи вырастили, рыбы в Ахтубе наловили, борща с ней наварили. Костей в борще много, но сытно». Ответ Арсения о том, что все слушатели академии вынуждены были работать после занятий, крайне удивил женщин. Ведь советские офицеры представить себе не могли, что надо искать подработку после службы чтобы кормить семью. Да и в головах жен это не укладывалось. Как Арсений мел в грязном бушлате и кирзачах Новосибирский рынок, как с часу ночи до пяти утра выносил строительный мусор из строящегося метро. Он рассказал попутчицам. А вот его стыд, боль, переживания от того, что он офицер КГБ метет рынок по трудовой книжке какого-то уголовника, знала только его жена, его Галчонок. И когда появилась возможность уйти с рынка в метро, он с радостью это сделал. После занятий ужинал и спал. Потом с напарником таскал носилки с часу ночи до пяти утра. А утром еще час, полтора сна и снова занятия. Напарник его был каким-то инженером конструктором в военном НИИ, где тоже не платили деньги. Стыдно, очень стыдно было сказать, что ты, офицер госбезопасности, вынужден так жить чтобы кормить семью. Поэтому Арсений просто представлялся капитаном. И в метро, и на Новосибирском рынке работали офицеры.  В том числе и офицеры штаба Сибирского военного округа. И в метро, и на рынке были «полковничьи участки». Это были такие же участки работы, но чуть меньше размерами.  У слушателей высших курсов считалось за счастье найти подработку. Ибо работодатели, узнав кто они, нещадно отказывали в работе. Нашлись единицы среди слушателей, кто бегал к поезду Пекин-Москва. Покупал у проводников кожаные куртки и спортивные костюмы с вышивкой «Adidas», а потом торговал ими на рынке. Убеждения же основной части офицеров могли позволить им физический труд ради выживания семьи, но «купи-продай» было ниже их понимания офицерской чести.
Женины с восхищением и удивлением смотрели на Арсения. «Нет, вы точно другие офицеры. Наши мужья и в голову вязать не могут, чтобы после службы идти на работу. Даже авиатехники считают себя элитой офицерства. А летный состав вообще «белая кость»- сказала Марина.
Арсений лишь пожал плечами. А про себя подумал, что в это смутное время каждый решает для себя как жить. А если офицерам летно-испытательного центра в Ахтубинске нет необходимости работать чтобы прокормить семью, значит у них есть средства на пропитание.
Все в купе улеглись спать. Арсений же, выспавшись днем, долго лежал с закрытыми глазами. Он мечтал. Он всегда был метателем. Даже в военном училище, стоя на посту у боевого знамени, мечтал о службе в Заполярье или на Дальнем востоке, о том, как он заведет семью, как будет приходить домой в короткие перерывы между боевыми дежурствами и нарядами по части, как он будет заниматься с ребенком. Не было у него ни сестры, ни брата. А вот потребность заботиться о ком-то, быть опорой и защитой, была. Вот теперь хотелось сына или дочку. Но сына как-то больше.  Однако командование училища решило, что Заполярье или Дальневосточье это не его, вот и служил он в Московском округе ПВО. Зато есть у него и любимая жена, и сын, которому шел третий год. Эх скорее бы обжиться на новом месте службы и вызвать жену.
Поезд в 8 утра прибывал в Волгоград и народ, уже с раннего утра, начал сновать по вагону. Благо, что вагон был прицепной и в Волгограде мало кто выходил.  Попутчицы предупредили Арсения, что вагон их будут перецеплять к другому поезду. Времени уйдет больше часа и можно погулять по городу. Когда поезд прибыл, Арсений быстренько выскочил на перрон и ринулся на привокзальную площадь. Его же попутчицы уже столько раз были в этом городе, что предпочли посидеть в купе.
Арсений, изучавший военную топографию и прекрасно ориентирующийся на местности, заранее посмотрел карту Волгограда. Поэтому уверенно пересек 1 Продольную улицу, дошел до Набережной 62 армии, вдохнул волжского воздуха и также уверено пошел назад к железнодорожному вокзалу. В буфете вокзала он купил пирожок с картошкой, стакан чая и быстренько их употребил.
В его купе женщины играли в карты. Предложили и ему присоединиться, но карты Арсений не любил. Как-то в детстве отец поймал его на том, что они с дворовыми мальчишками играли в карты на деньги. Родители давали детям по 30 копеек на комплексный обед в школе. Мальчишки, довольствуясь вместо обеда из трех блюд одним пирожком, оставшиеся копейки пускали в игру. Наказания не было. Но серьезный разговор с отцом на тему игры на деньги на всю жизнь запал в душу. Вот он больше и не играл в карты, не говоря уже об игре на деньги.
Поезд тронулся. Попутчицы, закончив игру, перешли к переборке и обсуждению купленных ими вещей. Арсений же, забравшись на свою верхнюю полку, читал книгу адъютанта фельдмаршала Паулюса Вильгельма Адама «Трудное решение». Он увидел ее пред отъездом в одном из книжных магазинов Москвы и купил. С некоторых пор его стала интересовать история. Нет, не та история, которую преподносили в школах. А воспоминая очевидцев. А тут Адам как раз писал о Сталинградской битве. И он ведь сейчас здесь. И проезжает Мамаев курган.
Так за чтением книги он доехал до Капустного Яра. При подъезде к городу женщины предупредили его: «Вот оно, ваше место жительство и службы». Но в окно он смог рассмотреть лишь длинный бетонный забор, котельную, да какие-то сараи или гаражи. Железнодорожной станции Капустин Яр в природе не существовало. Была станция «Разъезд 85 километр», на которой поезд и остановился. Сама станция представляла из себя перрон, да невзрачный серый домик, являвшимся вокзалом и административным объектом одновременно.  Из поезда вышел только Арсений, да женщина с баулом. На перроне стоял подполковник в бушлате и авиационной фуражке. Завидев Арсения, подполковник подошел к нему:
-Капитан Смирнов?
-Так точно- ответил он.
-Цветков, Виктор - представился подполковник и предложил пройти к машине.  Подхватив своей чемодан и следуя за Цветковым, дошли до ожидавшего их ГАЗ-66 с оранжевым КУНГом. Цветков разместился в кабине, рядом с водителем, а Смирнов в КУНГе. Машина тронулась, но поехали они почему-то не в город, а в противоположную сторону. Арсений смотрел в окно на унылую ноябрьскую степь. При температуре плюс семь градусов это была серо-коричневая равнина.  Вдоль автомобильной дороги тянулась железнодорожная ветка. Вскоре машина проехала памятник с установленной ракетой от ЗРК С-25 «Беркут» и уткнулась в ворота военного объекта. Солдат распахнул ворота и пропустил машину на объект. «Странно»- подумал Арсений: «Даже документы не проверили, не порядок.» Но ему и в голову не могла прийти мысль, что машину Особого отдела, так же как и офицеров отдела, просто знала служба режима и наряды на КПП. Машина остановилась возле двухэтажного здания. Цветков открыл дверь КУНГа и скомандовал: «Выходи». Здание оказывалось офицерским общежитием. А сам объект площадкой 30, на которой располагался штаб 8 Испытательного полигона МО РФ и Особый отдел. Цветков открыл своим ключом одну из комнат. «Вот твое жилье, располагайся. Жду тебя через 30 минут на крыльце, пойдем поужинаем»-распорядился Цветков. Комната была небольшая. В ней поместился видавший виды диван, солдатская тумбочка, стол и табурет. На диване лежали подушка и свернутый комплект постельного белья с черными штемпелями «МО СССР. Войсковая часть 29139». Быстро сориентировавшись, где в общежитии санузел, и приведя себя в порядок, Арсений в назначенное время вышел на крыльцо. Цветков уже стоял там, переговариваясь с какой-то женщиной. Вышедшего Смирнова он представил собеседнице как нового офицера отдела, попросил любить и жаловать. Женщина оказывалась Ольгой Ивановной, заведующей общежитием. Улыбнувшись, она отшутилась: «Жаловать будем, а любовь может быть только взаимной. Сегодня представите свои документы для регистрации дежурной по общежитию. Все вопросы решайте через дежурных, а если не будут решаться, можно обратиться ко мне. Я работаю с 8.00 до 17.00». На том с ней расстались и пошли в соседнее двухэтажное здание, которое оказалось гостиницей. Цветков проживал в ней.  Гостиница предназначалась, в первую очередь, для приезжих представителей предприятий военно-промышленного комплекса. В ней было тихо и уютно. В отличии от общежития, где плакали маленькие дети, дети постарше играли в коридоре и катались там на велосипедах, жены офицеров кашеварили и стирали, здесь ничего этого не было. В номере Цветкова была приличная мебель, холодильник «Бирюса» и даже телевизор. На столе стояла сковородка с непонятным содержимым, на тарелках лежали куски жареной рыбы, соленые огурцы и болгарские перцы. Посредине стола красовалась еще не открытая бутылка водки и пара рюмок. Содержимое сковородки Виктор назвал «Афганский омлет». Это оказалась остатки макарон, гречка, тушенка - все залитое яйцами. Выпив по рюмке за знакомство и закусив, офицеры рассказали о себе друг другу. Виктор оказался тоже старшим оперуполномоченным отдела. Просто за прежние заслуги ему присвоили звание на ранг выше занимаемой должности. Он был из летчиков. Но уже в качестве контрразведчика поездил по стране, был в Афганистане и Чернобыле. На полигоне он уже был полгода. А семья жила у родителей в Подмосковье. Оставлять их на прежнем месте службы, уже в самостийной Украине было небезопасно. От Цветкова же Арсений узнал, что весь офицерский состав живет в городе, в 13 километрах отсюда. Их привозят ежедневно и отвозят на мотовозе и машинах.  На этой площадке и других только солдаты, дежурные службы, техника. Тридцатка же - площадка центральная. Здесь штаб, представители промышленности, военная наука и общежития с гостиницами.
Их неспешный разговор прервал стук в дверь. Виктор, не поворачиваясь, громким голосом прервал стук: «Ну кого надо?!! Я сейчас кому-то постучу!» Но за дверью кто-то простучал по дереву двери морзянку «три точки- три тире» и довольно весёлый голос произнёс: «Сова открывай – медведь пришёл… с мёдом!». Цветков среагировал быстро, метнувшись к двери: «Так бы и сказал». В комнату вошёл среднего роста молодой офицер в полевой форме, с погонами майора. Его лицо озаряла улыбка, полная радушия и беспечности.  «Здорово! Стас!»- и он протянул руку Арсению. Не спрашивая, кто, что и почему здесь, из «дипломата» извлёк бутылку болгарского бренди «Плиска» и пару бутылок немецкого пива. «Оп-с!», только и осталось сказать Цветкову. 
- Знакомься, сказал Цветков – это Стас Пастушко, наш коллега - опер из отдела по  полигону ракетных войск. Можно сказать, «Алладин» при пещере с богатствами, ибо он курирует… – и он посмотрел на Стаса многозначительно, подняв указательный палец вверх.
- Он курирует много чего - ответил Станислав, и, открывая коньяк, добавил:
- А главное - это так называемую «Пещеру Алладина» - центр переподготовки ракетных сухопутных войск бывшего, приказавшего долго жить Варшавского договора. Это оттуда, друг мой!
Кто бы спорил, когда на столе чудным образом оказались «заморские напитки»! Потом, уже за более «интересным столом», Арсений узнал, что Станислав пару месяцев назад получил майора и должность «старшего оперуполномоченного по особо важным делам», что его объект ответственности с недавнего времени - штаб полигона Ракетных войск Стратегического назначения. Ну а до этого центр подготовки ракетных частей Сухопутных войск и в том числе воинских частей стран Варшавского договора (как сказал Стас: «братьев – демократов»). Прибывая на учёбу эшелонами с полным обеспечением, они и привозили привычные для себя и не привычные для советских офицеров «блага». Так в кабинете оперуполномоченного появлялись полученные исключительно в плане интернациональной офицерской дружбы подарки от коллег армий ГДР, Польши, Чехословакии, Болгарии. Конечно не сувениры и всякие безделушки, а в виде различных алкогольных напитков «made in……». И хотя не было уже Варшавского договора, и не было больше приездов ракетных частей вооруженных сил «братьев-демократов», но запасы оставались, накопленные годами, и не легализованные перед руководством отдела контрразведки. «Пещеру Алладина» контрразведчик должен хранить как сказочный Джин свои сокровища! Да и приезды ракетных частей ракетных войск сухопутных войск («тактиков» как их назвал Станислав) продолжались, а законы офицерского гостеприимства никто не отменял.
К концу «Плиски», слушая достаточно разговорчивого Станислава, Арсений узнал его так, как будто знал всегда, ну лет пять точно. Майор был очень словоохотлив, своими рассказами - полубайками о «чудачествах» «братьев-демократов» располагал к себе. При этом, почти не пьянел, что не ускользнуло от Арсения. Станислав уже восемь лет был в органах, до этого был оперуполномоченным отдела военной контрразведки в дивизии РВСН – крупнейшего соединения ракетных войск  стратегического назначения.
«Ему бы на сцене выступать...» - про себя подумал Арсений, слушая и смотря уставшими глазами на Пастушко. Ибо тогда ему казалось, что сотрудник контрразведки - это сурового вида офицер, постоянно задумчивого образа, аскетичного поведения.… А тут, да обыкновенный офицер, острый на язык, и, казалось бы, донельзя открытый в общении.  За разговорами о жизни и службе они засиделись допоздна, и когда же и куда   исчез из номера и  Стас, Арсений толком и не понял. 
Утром Цветков и Смирнов опять встретились возле гостиницы и прошли до отдела. Особый отдел оказался невдалеке. Вскоре ГАЗ-66 привез офицеров отдела. Пока перекуривали возле крыльца Цветков представил им нового коллегу, затем разошлись по своим кабинетам. Арсений сидел в кабинете у Виктора и слышал, как дежурный по отделу докладывал приехавшему начальнику, что происшествий не случилось.  Через несколько минут Цветков скомандовал: «Пойдем» и завел его в кабинет напротив. Это оказался кабинет начальника отдела. Начальником был подполковник Петренко, тоже в форме авиатора. На вид ему было лет сорок с небольшим. Представившись по случаю прибытия для дальнейшего прохождения службы Смирнов был приглашен присесть, а Цветков отпущен. Расспросив о службе и семье, Петренко ввел Арсения Андреевича в курс дела. Арсению передавались в оперативное обслуживание Испытательный центр зенитных ракетных комплексов и Отдельный автомобильный батальон. На объектах более года не было оперативного работника, а вся агентура с этих объектов состояла на временной связи у самого Петренко. Понятно, что регулярной работы с агентурой не было. Были встречи, если что-то случалось. Новому оперативному работнику предстояло восстановление плановой и целенаправленной работы и еще быть «начальником автотранспортного цеха» так как все автомобили отдела состояли на довольствии и обслуживании в Отдельном автомобильном батальоне.
В этот же день, но чуть позднее, капитан Смирнов представился заместителю начальника отдела подполковнику Мощагину, получил документы по объектам оперативного обслуживания и углубился в их изучение. На следующий день они с начальником отдела проехали по объектам оперативного обслуживания. Смирнов был представлен командованию частей.  Испытательным центром ЗРК командовал полковник Лаврищев, а Отдельным автобатом подполковник Голенко. Если Лаврищев всем своим видом показывал, что он тут царь и бог, да и был он уже немолод, то Голенко буквально недавно получил подполковника, ему было 30 лет с небольшим, и общение с ним сразу пошло легко.
Всю дальнейшую работу Смирнову предстояло организовать лично, и он с головой в нее окунулся.

Глава II.
Екатерина.
Старый автобус «Икарус» неспеша тащился по маршруту Астрахань — Волгоград. Остановок у него было немного. В Астраханской степи, которая географически являлась полупустыней, вообще немного населенных пунктов. Поэтому любой овраг вдоль дороги водитель использовал в качестве мест для оправления естественных человеческих нужд,  привычно командуя: «Мальчики направо, девочки налево». Затем, собрав и пересчитав пассажиров, продолжал движение. Начало декабря в этом регионе было дождливым. Снег пока и не ожидался. Пассажиры разливали чай из термосов, закусывали вареными яйцами или пирожками. На переднем ряду сидела девушка. Она тревожно смотрела в лобовое стекло, пытаясь понять, что ее ждет впереди. Избавление от всех ее переживаний или будет все еще хуже. Родную Астрахань она покидала с настроением, что хуже уже быть не может.  Возможность ей, выпускнице Астраханской консерватории, поработать преподавателем в музыкальной школе города Капустин Яр она восприняла как возможность уехать на 390 от своего постылого города. После всего пережитого в ее голове почти постоянно звучала песня группы «Високосный год» со словами: «Нет, не страшила ее смерть, скорей, она о ней мечтала». Руки наложить на себя она,  из-за  христианского  воспитания, она не могла. Но обиды и разочарование опустошили ее душу, поэтому смерть могла бы быть избавлением. Катя Епифанова, так звали девушку, выросла без отца. Ей не было и трех лет, когда отец ушел с рыбаками на траулере на Каспий и утонул. Катю вырастила мама, которая работала уборщицей в двух магазинах и в музыкальной школе. Жили они в покосившемся частном доме на окраине Астрахани. Достатка никогда у них не было. И хотя сама мама ни образования более 8 классов, ни какого-то особого воспитания не получила, она делала все чтобы дать дочке образование. Катя с раннего детства была приучена к труду, она помогала маме по дому и в огороде. У девочки были склонности к рисованию, она хорошо пела. Но вот когда пошла в школу оказалось, что математика, физика, химия девочке не давались. В третьем классе она помогала маме мыть полы в музыкальной школе по привычке напевая какую-то песенку. Девочку услышала завидущая музыкальной школой, подвела к пианино и попросила повторить за ней несколько нот. Потом стала хлопать в ладоши выбивая какой-то ритм, а девочка за ней все повторила.
-Клавдия, да у вашей дочери хорошие способности, ей бы надо учиться-обратилась она к матери.
-Циля Самуилоана, да что вы. Нет у нас времени на это и денег нет пианину купить- отвечала Клавдия.
 Но Циля Самуиловновна настояла, чтобы девочку записали в музыкальную школу, и там Катя  училась. А заниматься можно здесь же по вечерам, пока мама наводила порядок. Так вот с первого сентября Катя стала еще и ученицей музыкальной школы. Благо в Советском Союзе за это не надо было платить каких-то денег. Времени свободного у девочки почти не было. Помощь маме, учеба в школе, музыка. Когда в школе начали изучать английский язык, выяснилось, что у девочки есть склонность к языкам. Учительница просто нарадоваться ее успехами не могла. А вот преподаватели точных наук ставили ей тройки из жалости. В 13 лет Катя случайно услышала, как Циля Самуиловна разговаривала со своим мужем Ицхаком на иврите, и стала повторять отдельные слова. Циля чуть в обморок не упала. С тех пор она просто прониклась особыми чувствами к этому ребенку. Даже стала называть ее племянницей и настояла, чтобы Катя называла ее вне музыкальной школы тетя Циля. Своих детей Циля и Ицхак Фарберы не имели, поэтому Кате они дарили платья, туфли, новые портфели, тем самым вгоняя Клавдию в смущение. Но все просьбы мамы, не баловать ребенка, натыкались на стандартный ответ: «Она и так безотцовщина, ничем не избалована. А наша семья от этих подарков не обеднеет. Немножко побалуем». Кожа у Катерины была смуглой, и семья Фарберов почему-то решила, что у девочки в семье когда-то были евреи. Так это или нет, история умалчивает. Как-то незаметно общение с этой семьей стало на иврите и на русском языке. Так что подросшую Катю действительно можно было принять за еврейку. Ицхак Фарбер был правоведом, профессором университета. Человеком в области и городе известным, потому чету Фарберов приглашали на различные мероприятия. В старших классах на такие вечеринки, где были представители партийной номенклатуры и другие почетные гости, стали брать с собой и Катю. Конечно же, в таком обществе нужны были особые манеры поведения и правила хорошего тона. И Циля активно стала прививать это Кате.
К окончанию школы Катерина стала интересной привлекательной девушкой. Нет, красавицей или фотомоделью ее вряд ли можно было назвать. Да и излишне худа была она. Тем не менее лицо ее изъянов не имело, Циля Самуиловна научила ее правильно одеваться, применять косметику, держать осанку. Но главное, было у Катерины некое обаяние, особая энергетика, которую мужчины называют женственностью. Поэтому на любых мероприятиях и сборищах старшеклассников Катя была в центре внимания. Тем более игра на гитаре и песни под нее у Кати получались замечательно. Пела она на русском и на английском языке. Парням же она взаимным вниманием не отвечала. Не было среди них такого, кто привлекал бы ее. Девушки же просто Кате завидовали. Поэтому друзей или подруг у нее не водилось. Однако ее это не волновало. Жизнь Кати была наполнена учебой, музыкой, домашними заботами и мероприятиями, на которые ее выводили Фарберы.
После школы была Астраханская консерватория. Здесь она училась легко. Участвовала в концертах по случаю государственных праздников. Но 1991 год со своим ГКЧП принес в жизнь людей непонятность и смуту. Катерина не сильно разбиралась в политике и экономке. И хоть была она комсомолкой, но все идеологическое ее мало волновало. Тем не менее она понимала, что страна рушиться, материальное положение людей ухудшается.  Фарберы решили эмигрировать в Израиль. Очень звали и ее с собой. Но в голове девушки не укладывалось, как это русский человек может бросить свою Родину.
Менялись люди и отношения между ними. Культурные мероприятия местной элиты превратились в тусовки вновь явленных бизнесменов, бандитов и представителей власти. На одну из таких тусовок и была приглашена Катя чтобы развлечь бомонд. Конечно же она согласилась, деньги нужны были. Мама убирала только один магазин теперь, с работой была беда.
Вечеринка проходила в ресторане на берегу реки. В отведенное ей время Катя вышла на сцену и исполнила под гитару пару романсов. Но романсы не вызвали какого-то внимания у приглашенной публики. Тогда она исполнила песню Михаила Круга «Что ж ты фраер сдал назад». Вложилась в эту песню эмоционально. Когда она закончила петь зал взорвался овациями и свистом. Менялись эпохи и менялись вкусы. Вот шансон теперь принимался на «Ура». Пришлось ей эту песню исполнить еще раз на бис. Уставшая, но счастливая с заработанными ста долларами девушка на крыльце ресторана упаковывала гитару в чехол. Да, теперь рубли были не в цене, вот доллары это да. Мимо нее прошел какой-то парень, подошел к припаркованным у крыльца «Жигулям» девятой модели и, остановившись, стал наблюдать за сборами Катерины. «Эй, матрешка, в баню поедем?»- крикнул он девушке. Катя даже не поняла сначала, что парень обратился к ней. Никто и никогда ее так не смел называть. «Глухая что ли? Как тогда песни поешь»- снова парень обратился к ней. Обернувшись в его сторону, она увидела холеное лицо с вызывающей улыбкой. «Разве я такая грязная что меня надо срочно отмывать? Отстань.»- дерзко ответила она пижону. Не привыкший к такой наглости он даже опешил. «Ты дура или такая борзая? Я же тебя не мыться позвал»- бросил в ее сторону парень. Потом хлопнув дверью девятки, рванул в сторону центра. Эта девушка не оставила его равнодушным. Выглядела хорошо и пела замечательно. Но как она могла так нагло вести себя с ним. Ведь ныне он сын хозяина жизни. До недавних пор его отец Владимир Якушев был местным партийным начальником.  Но он вовремя понял, что КПСС это лишь возможность поиметь побольше в жизни. Более того, он четко понимал, что Горбачев рушит страну, не будет скоро КПСС. Поэтому победу демократии над ГКЧП Якушев принял всей душой. Он быстренько стал хозяином того самого ресторана, где проходила эта тусовка и «отжал» уже места хранения нефтепродуктов и несколько бензозаправок в городе. Объявленная приватизация давала широкие возможности новоявленному бизнесмену. Хотя у него еще оставалась опаска и потому официальным владельцем всего богатства становился его сын Витька. Витька, конечно же, был оболтус в свои двадцать пять лет. Но его кровь, Якушевская. Поэтому Якушев старший был уверен, что со временем сын активно вовлечется в бизнес отца. А пока Виктор гонял на машине, отдыхал, да «портил девок». Парень он был видный, с машиной и деньгами, поэтому девки сами готовы на него залезть. Отец не запрещал. В молодости и сам Якушев любил это дело. Да и за время комсомольско-партийной деятельности у него всегда были любовницы. Нет, была у него и официальная жена. Любви там уж давно никакой не было. Но семья — это святое и Владимир Якушев поддерживал имидж правильного семьянина.
Виктор Якушев, доехал до кремля, уже и забыл о той певичке в ресторане. Тем более его ждала сауна с дружками и девочками. Эта ночь прошла у него в обычном пьяном угаре. Наступало утро. Лучи осеннего, но еще очень яркого солнца падали на лицо Виктора. Проснувшись в комнате своей квартиры, которую подарил ему отец, он, еще лежа и зевая, потянулся и обернувшись налево увидел в своей постели какую-то голую девицу. Голова трещала, кто она такая, откуда взялась, он не помнил. «Эй, вставай!»-толкнул он девицу ногой: «Ты кто?» Девица, повернувшись к нему и дыша перегаром, лениво произнесла: «Кто, кто? Матильда я. Не помнишь, что ли, с кем в кровати оказался?». Что-то смутное всплывало в его голове, но голова просто разламывалась. Подойдя к шкафу, он достал оттуда бутылку водки и две рюмки. Наполнив рюмки, он протянул одну Матильде. «Слышь, коза! Похмелимся и давай уматывай»- обратился он к девице. Зажмурившись и задержав дыхание, Якушев опрокинул рюмку и повалился на кресло. Матильда, сев на кровати, тоже выпила водку. «В ванну бы сходить, ополоснуться»-обратилась она к Виктору. «Унитазом воспользуйся, а мыться надо было ночью в бане»- Виктор легонько подтолкнул ее в сторону санузла. Пока Матильда «пудрила носик», собиралась и уходила, Якушев младший сидел в кресле с закрытыми глазами. Опохмел сделал свое дело. Голова успокаивалась, тошнота прошла.
Когда организм и мозг Виктора Якушева немного начали функционировать, он натянул брюки и джемпер, сел в свою машину и поехал к родителям. Ох не любил он эти моменты. Мать опять начнет причитать, что спивается, отец будет нудить про то, что строит для него бизнес и надо включаться в работу. Но накормят его там, сменят пропотевшее белье. Никакого быта Виктор  в своей квартире не наладил. Да и зачем, если родители живут рядом. Отца дома не оказалась, а с матерью он не церемонился. «Мам, надоели твои причитания. Дай переодеться в чистое»-оборвал он мать. Затем найдя в холодильнике приготовленное мясо, опять обратился в матери: «Мам, че это такое? Как погреть?» «Эх, горе мое. Сама сейчас согрею»- вздохнула мама и пошла к плите. Приведя себя в порядок и наевшись, Виктор вышел на балкон погреться в лучах осеннего солнца.
В голове опять всплыла та девушка из ресторана. Нет, не была она похоже на всех тех, кого он знал. Но как она могла ему надерзить. Не привык Виктор к отказам. Интерес к этой девушке и уязвленное самолюбие толкали Якушева в сторону ресторана, где вчера все случилось. «Нет, ну какая же она мерзавка. Отказала ему хотя бы во внимании»- зудело у него в голове.
В ресторане Виктор узнал у управляющего, что зовут девушку Екатерина Епифанова. Узнал также ее адрес. И поехал к ее дому. Хотелось посмотреть, как живёт это наглая певичка недотрога. Дом оказался деревянным, правда на кирпичном фундаменте. Конечно же это покосившаяся избенка дано требовала ремонта. «И как в этой халупе могла вырасти такая видная бабенка?»- недоумевал Витя. Во дворе собирала в кучу сухую траву какая-то женщина.
-Здравствуйте, а как мне Катерину увидеть? -обратился он к женщине
-А почто она вам? -удивленно ответила мама Кати.
-Хочу предложить ей выступить у нас в ресторане- соврал Виктор. Клавдию это обрадовало. Ведь как здорово, что вчера дочь после выступления дочь привезла доллары. Она рассказала парню, что Катя уже ушла на работу, будет убираться в магазине, и сообщила адрес магазина. Виктор уехал туда.
Магазин закрывался в восемь вечера.  Уже стемнело. Продавцы покинули магазин. Время подходило уже к 21 часу. Но Кати он не видел. «А может есть какой запасной выход, может ушла через него, а я не усмотрел»- думал Якушев. Но решил еще подождать. Действительно, еще через некоторое время на крыльце магазина появилась Катя. Ее провожал дедок сторож. Распрощавшись, дедок зашел внутрь. А девушка пошла в сторону остановки автобуса. В зауженных брюках, в облегающей курточке в свете фонарей она выглядела еще изящнее чем вчера. Даже при их скромных доходах мама могла ей сшить какую-то вещь, эскиз которой набрасывала Катя. Да, руки у Клавдии были золотые. Да и дочь он сильно любила.
-Катя! -окрикнул девушку Якушев и двинулся в ее сторону. Катерина приостановилась, оглянулась и не сразу в свете фонарей узнала вчерашнего хама.
-Чего надо? - бросила в его сторону Катя.
-Да вот извиниться хочу за вчерашнее, выпивши был. Да и познакомиться поближе-  Виктор замедленным шагом приближался к ней.
-Извинения приняты. Знать тебя не хочу-отрезала Катя, развернулась и пошла к остановке автобуса.
Якушев в несколько прыжков догнал ее и схватил за локоть. Девушка выдернула локоть, сделала шаг назад достав из своей сумочки молоток. «Не трогай меня, покалечу»- предупредила она. Бандитизм гулял по стране. Он пули молоток спасти не мог. Но с ним было спокойнее. И потому небольшой молоток, найденный дома, Катя, решила носить в сумочке. Не ожидавший такой решительности и такого отпора Виктор остановился. Катя прыгнула в подъехавший автобус.
Последующие пару месяцев Виктор стал изводить Катерину своими попытками ухаживать. Встречал ее у дома, у магазина, следовал за ней по городу. Цветы, конфеты, шоколад курьеры регулярно доставляли к дому Епифановых, а девушка с упорством защитников Брестской крепости отказывалась от подарков и игнорировала внимание Виктора. Теперь обладать этой девушкой для Якушева стало навязчивой идеей. Нет, можно было взять ее силой и забыть потом о ней. По нынешним временам ничего бы ему за это не было. Но азарт охотника, загоняющего жертву, требовал от него все сделать «по согласию».
Наступивший 1992 год принес закрытие магазина, который убирали Епифановы. Другой работы просто не было. Катя просилась в школы преподавателем музыки, но не до нее было в школах. Рестораны тоже не были популярны в зимнее время. Для редких посетителей нанимать музыкантов и «живой голос» никто не собирался, обходились магнитофонными записями. Поэтому мама с дочерью подъедали остатки урожая со своего огорода.
К 8 марта Якушев старший затеял банкет для жен элиты в своем ресторане. Надо же было держать марку крутого бизнесмена. На вечер понадобились и музыканты. Управляющий рестораном составлял списки приглашенных, потребных закупок и даже формировал «культурную программу» вечера. «Вот он мой шанс»-подумал Виктор Якушев. И он поехал к дому Катерины. Не найдя звонка на калитке, он прошел к дому и уверенно постучал в дверь. Дверь открыла мать.  Виктор вежливо к ней обратился: «Здравствуйте, а можно мне с Катей поговорить?». Мама помнила этого деятеля еще с осени и знала о его преследованиях Кати. Но на этот раз цветов или еще чего-то у него не было. Да и вел себя вежливо. В сени выглянула Катя, накинувшая на плечи шаль. При виде этого хлыща у нее сразу упало настроение, которое и так было не ахти. «Чего опять пришел? Я уже много раз все объяснила. Неужели так туго доходит?»- бросила она в сторону Виктора. «Мама, зарывай дверь!». Мама уже хотела захлопнуть дверь, но он не дал, подставив ногу. «Да подожди ты. Я тихо, мирно сегодня. И даже с коммерческим предложением. Не уж-то не хочешь заработать?»-обратился он к Кате. Услышав про «заработать» Клавдия аж распахнула дверь. «Проходите, раздевайтесь, разувайтесь»-засуетилась она перед Якушевым младшим. Пройдя в небольшую, скромно обставленную комнату Виктор сел за стол. Катя с матерью сели напротив. «Извините, не знаю, как вас зовут» -обратился он к маме. «Клавдия Павловна, я»-польщенная уважительным тоном ответила она. «Так вот, Клавдия Павловна»-продолжал Виктор: «Катя выступала в нашем ресторане и очень понравилось посетителям, как она поет. Так вот, восьмого марта в ресторане опять будет вечер для первых лиц. Хотим предложить Кате петь весь вечер. Оплата очень приличная, триста долларов». Услышав про доллары Клавдия аж всплеснула руками. По их нынешнему положению триста долларов это целое состояние. Да и утруждаться сильно не надо. Вот что значит божий дар ее Катюшки. «Конечно, конечно, она споет. Споет прямо все, что хотите. А голос какой у нее! Всем гостям понравится!»- запричитала Клавдия. Катя же смотрела на маму и не понимала, как себя вести. «Ну и замечательно. Завтра в 10 утра Катю ждет управляющий рестораном. Утвердят репертуар». Затем, подмигнув Кате со словами: «Не опаздывай, артистка»-Виктор встал, снял с вешалки куртку и пошел к двери.
Кате очень хотелось заработать. Но видеться с этим наглецом совсем не хотелось. «Катюша, сейчас тебе приготовлю на завтра красивое платье»- не спрашивая мнения и желаний дочери принялась за подготовку Клавдия.
Ночью Кате не спалось. Она волновалась. А если этот франт полезет к ней, она же не сможет теперь огреть его молотком. Да и дерзко послать его не получится. Как себя вести? А еще где-то в глубине души у нее зародилось какое-то странное чувство. Хоть и раздражал ее этот красавчик, но он определенно Кате симпатизировал. И это девушку одновременно радовало и угнетало. Угнетало «классовое неравенство», о котором даже мысли не приходили до этого поганого ГКЧП. Ну разве этому обеспеченному красавцу нужна такая девушка? Разум говорил, что нет, а эмоции противоречили-она ведь нравилась многим парням, почему и этому не может понравиться.
Утром, подведя глаза, подкрасив губы, в своем пальтишке и единственных сапогах Катерина пришла к управляющему рестораном. У управлявшего уже был приглашенный руководитель какого-то ансамбля, который должен был играть на вечере. Катю управляющий помнил еще с прошлого выступления. Перед управляющим лежал список композиций, которые предлагал исполнить руководитель ансамбля. В музыке он ничего не понимал, но был психологом. «Так, деятели искусства. Значит будете играть и петь для мужиков шансон, а для баб «слезливое»-четко распорядился управляющий, и отдельно Кате: «Гитару свою возьми. У тебя слезливое под нее классно получается».  На том все указания были выданы, и он удалился по своим делам. Катя же, переговорив еще немного о репертуаре с музыкантом и не встретив Виктора, спокойно поехала домой.
8 марта, еще не было 16 часов в дверь Епифановых раздался стук. Открыв дверь, Катя увидела на крыльце Виктора. «За тобой я, Катя! Собирайся, бери гитару, отвезу в ресторан. Я подожду тебя в машине».
-Нет, ну что вы в машине, проходите, я чайку поставлю- предложила выглянувшая в сени Клавдия.
-Нет, нет, Кате так будет спокойнее собраться. Соберется, пусть выходит ко мне в машину-отказался Виктор
 Катя только молча все это созерцала. Она даже не поняла, как реагировать. Радоваться, что не придется с гитарой на автобусах ехать или отказываться, ведь Виктор опять может начать наглеть. Но спокойный и вежливый тон давал ей надежду, что он будет себя держать в рамках.  В длинном концертном платье из-под пальто и с гитарой в руках она подошла к машине. Виктор, выскочив из машины, выхватил у нее гитару, положил ее на заднее сиденье. Затем, открыв переднюю правую дверь, протянул руку Кате, помогая сесть в машину. Помощь была весьма кстати, зауженный низ платья мешал посадке.
Поначалу они ехали молча. Проехав порядка трех кварталов, Виктор прижался к обочине и остановился. «Зачем остановились?»-подумала девушка. Якушев повернулся в ее сторону и какое-то время молча смотрел. Их взгляды встретились. «Катя, не сердись ты на меня. Может я чего неправильно делаю. Но запомнилась ты мне с того вечера. Понравилась. Почти постоянно о тебе думаю. Если чего не так, ты просто скажи. Я исправлю»-спокойным тоном заговорил Якушев.
Катя смотрела на него такого спокойного, вежливого и даже немного симпатичного. В голове ее жила мысль о наигранности происходящего. Но как ведь хочется обманываться!
«Витя, не дави на меня. И не задирай как первоклассник понравившуюся девочку. Ведь у первоклассника внимания выражается в дергании девочки за косы. А у тебя в наглости и хамстве»-тихо ответила Катя, опустив глаза.
Посидев в машине еще несколько минут молча, Виктор изрек: «Не буду. Только и ты меня не посылай. Просто говори в чем я не прав». Машина тронулась, помчав молодых людей к ресторану.
Праздничный вечер прошел на славу. После нескольких рюмок спиртного народ расслабился. Музыканты играли хорошие мелодии. А Катя пела, вкладывая душу в каждое слово. К сцене неоднократно подходили мужчины, заказывая песни для своих дам. Деньги за каждый заказ собирал руководитель ансамбля. Когда опьяневший и уставший народ почти разбрелся, к музыкантам подошел один из официантов и пригласил их в подсобку. Там для музыкантов накрыли небольшой стол.  К столу подошёл Якушев старший. «Молодцы Бременские музыканты. Молодцы. Хорошо лабали. Давайте выпьем» -предложил он.  Почему они Бременские было совсем непонятно. Но в тот момент это было и не важно. Официант разлил всем в рюмки водку. Мужчины лихо опрокинули рюмки и накинулись на закуску. Катя же, никогда ранее водку не пившая, пригубив рюмку поставила ее полной на стол. Владимир Якушев посмотрел на Катю, на полную рюмку, затем осуждающе произнес: «Нет, девонька. В женский праздник мужчины пьют стоя, а женщины до дна».  И, налив себе полную рюмку, подняв ее, Якушев повернулся к Кате в ожидании. Пришлось и ей поднять рюмку и, чокнувшись с Якушевым, опрокинуть ее. Пищевод обожгло, дыхание перехватило, и девушка закашлялась. «Ничего, научишься. Дурное дело нехитрое»- улыбнулся Якушев и пошел по своим делам. Пока перекусывали, руководитель ансамбля сунул в руку Кате деньги: «Твоя доля, поделил поровну на всех».
На выходе из ресторана ее ждал улыбающийся Виктор. «Ну что, Звезда эстрады, получила денежки? А вот тебе от ресторана»-сказал Виктор, протягивая конверт: «Ну садись, поедем домой». Она взяла конверт и в неуверенности встала. «Ладно, если что гитарой его тресну. Жалко только инструмент»- подумала девушка и пошла к машине. До ее дома доехали быстро. Остановившись у самой калитки, посидели молча в машине. Фонари на улице почти все были неисправны. «Ладно, пойду»-сказала Катя, неуверенно потянувшись к ручке двери. Виктор тихонько коснулся ее плеча. Вздрогнув, Катя обернулась к нему.  Виктор потянулся к ее губам в надежде поцеловать. «Не надо»-строго произнесла Катя, положив руку ему на грудь, тем самым сдерживая движение парня вперед. С силой дернула ручку двери и быстро пошла к дому.
Мама не спала, ожидая дочь. Катя вошла в комнату уставшая, но довольная. Протянула матери конверт, в котором лежали доллары, затем достала из кармана и помятые рубли.  Пересчитав деньги Клавдия, повернулась к дочери и обняла ее. Всхлипывая, целуя и гладя по голове, мать запричитала: «Катенька, доченька! Совсем стала взрослая, совсем. Такие деньжищи-то за один день заработала». Потом они долго еще пили чай, планировали покупки.
Виктор стал периодически заезжать к Епифановым. Клавдия всегда встречала его как дорого гостя. Вел он себя прилично, говорил умные речи и недоверие Кати по отношению к Якушеву постепенно спадало. А когда он предложил ей петь по выходным в ресторане, Катя совсем расслабилась. После концертов Витя подвозил девушку домой. Катя была начитанной и много интересного рассказывала ему об окружающем мире. Так что эти вечера были и весьма познавательными для Якушева. Делали свое дело и гонорары, которые получала молодая певица. Они были на порядок меньше той платы от концерта, но деньги теперь у Епифановых были.   Уже в 20-х числах мая, когда на в Нижнем Поволжье зверствовала мошка, Виктор также подвез Катю ночью домой. Они сидели в машине, смотрели друг на друга, видя контуры друг друга лишь в свете луны и звезд. Когда Виктор взял Катю за руку, она ее не отдернула. Осмелев, он положил другую руку на плечо девушки и, приблизившись к ее лицу, поцеловал ее в губы. В последнюю секунду, осознав, что сейчас будет поцелуй, она зажмурила глаза хотя и так почти не видела парня. От поцелуя по телу Кати пробежала какая-то дрожь и странное чувство неги разлилось по ее сознанию и телу. Витя не спешил отстраниться, а   Катя уткнулась лицом в его плечо и нежно обвила руками его шею. «Ну что, тебе не было страшно?»- прошептал он ей на ухо. Катя только покачала головой. Так они просидели несколько минут. Затем оторвавшись от его плеча и пытаясь увидеть в темное лицо Виктора, она нежно поцеловала его губы. И не успела перевести дыхание, как они горячо и страстно слились в поцелуе. Посидев еще какое-то время обнявшись, Виктор сказал, что ему надо ехать. Катя, кивнув в ответ, вышла из машины. Домой она шла как в тумане. Мама уже спала, и девушка, умывшись, легла в кровать. Но долго ворочалась, как бы переживая еще раз прошедший день. Уснула лишь под утро.
Виктор появлялся лишь по выходным дням. Сезон мошки прошел. И молодые люди, после Катиных концертов, стали гулять по ночной Астрахани. После чего Витя как правило «ловил» такси и отправлял девушку домой. Несколько раз провожал сам. Катя порхала. Клавдия понимала, что к дочери пришла любовь, и не могла за нее нарадоваться.
Постепенно подходила осень. В последнее воскресенье августа Катя, закончив выступление в ресторане не спешила уходить. Витя подошел к ней, взял за руку и позвал ее смотреть на звезды. И хотя он был слегка выпивши, это Катю не смутило. На втором этаже здания ресторана был кабинет управляющего с небольшим балкончиком. Молодые люди видели с балкона, как разъехались посетители. Позже потянулся персонал. Виктор обнял Катю сзади и начал целовать шею, плечи. Она «поплыла», по телу пошли мурашки, а сознание затуманилось. Виктор подхватил ее на руки и понес на большой старинный диван, который стоял в кабинете управляющего. Положив ее на диван, начал целовать ее губы, сам стоя на коленях перед диваном. Затем его губы коснулись коленей Кати. Она была как ватная и не могла сопротивляться. Якушев младший был опытен как любовник. Но ни с кем он не был так терпелив и ласков как с Катей. Она со своим умом, наивностью и искренностью чувств будоражила его. Но порою на него находило раздражение из-за ее такого поведения. Раздражала его именно то, что она была другая, не такая как те девицы, с которыми он делили пьяные ночи после чистого четверга- так в его компании называли еженедельные тусовки в сауне. Те сами на него висли. А внимания и ответных чувств Кати пришлось добиваться. И вот она его, своим телом, всеми своими мыслями…
…Виктор не спешил открывать глаза. Лишь когда она стала водить тихонько пальцем по его лицу он спросил: «Что ты делаешь?». «Хочу запомнить выражение и линии твоего лица в этот момент. Может когда-нибудь у меня хватит таланта, и я напишу твой портрет, чтобы наши дети знали, каким ты был красивым в молодости».
«Ну, нет…»- пронеслось у него в мыслях. Он сын крутого бизнесмена. Их бизнес скоро разрастется. Ведь у партнера отца из Москвы есть дочь Анжела, на которой он должен жениться для слияния капиталов. Даже свадьба назначена на сентябрь. А тут эта нищенка смеет говорить ему о каких-то детях. Якушев вскочил с дивана, схватил Катю за волосы и ударил в лицо. Она упала на пол, вскрикнув и снеся высокую вазу. Ваза с грохотом разбилась. А он, подбежав к ней с криком: «Какие могут у меня быть с тобой дети, дворняжка», ударил ее ногой в живот. По лицу Кати текла кровь и слезы. Она закрыла его руками. Якушев мог бы забить девушку и до смерти. Но на крики вбежал управляющий, который еще задержался в ресторане. Обхватив Якушева младшего сзади руками, управляющий лишь пытался его удержать и приговаривал: «Виктор Владимирович, остановитесь. Нельзя так нельзя, убьете ее, убьете. Не берите грех на душу». Виктор, дёрнувшись несколько раз в крепких руках управляющего, обмяк и только тяжело дышал. Когда управляющий отпустил Виктора, тот, как зомби вышел из комнаты. Управляющий включил свет в комнате, увидел окровавленную девушку и, прошептав: «Сейчас детка, сейчас, потерпи»- побежал к аптечке за йодом и ватой. Захватив еще воды в ведерке и чистое полотенце, он посадил Катю на диван, отвел руки от ее лица, стал смывать кровь. Катя только тряслась и всхлипывала. Затем он обработал рассечённую бровь. Вставил жгутики из ваты ей в нос, чтобы остановить кровь.
Обработав лицо, управляющий подхватил обессиленную Катю и повел ее к машине. Спросив адрес, повез ее домой. Возле дома остановился и спросил: «Дома кто есть?» Катя только кивнула в ответ. Доведя ее до двери, он начал пинать дверь. Спросив: «Кто там?»-мама открыла дверь и, увидев в таком состоянии дочь, ойкнула. «Что случилось, что с ней,»- обратилась Клавдия к управляющему. Тот, передавав матери девушку, невнятно пробормотал: «Вы это, дамочки, шум не поднимайте, не надо». Затем сунул в руку Клавдии несколько свернутых купюр и быстро пошел к машине.
Клавдия раздела и уложила дочь. Ужаснулась большому синяку на животе. Еще раз обработала лицо. Она понимала, что в таком состоянии Кате очень плохо, и   вопросы не задавала. Присев на край кровати, Клавдия тихо плакала, гладила дочь по голове и шептала; «Постарайся уснуть дочка, постарайся».  К утру Катя провалилась в полузабытье, а Клавдия так и не сомкнула глаз. Несколько дней Катя просто лежала, иногда стонала от боли. Ей не хотелось не только говорить или есть. Ей жить не хотелось от душевной боли.
Постепенно Клавдия смогла узнать, что произошло. «Ну нет»-думала она: «Я этого так не оставлю. Неужто нет управы на этих извергов. Неужто нет у нас советской власти». Советской власти не было уже почти два года. И потому, когда она обратилась в милицию, там пообещали разобраться. А через несколько дней пришел участковый и начал выговаривать Клавдии за клевету на уважаемых людей. Оказывается, она вырастила дочь пьяницу. Сама дочь напилась и свалилась с лестницы в ресторане. Были даже письменные показания того же управляющего, что Катя была сильно пьяна. Весь сентябрь и начало октября Катя прожила как в тумане. Однажды мама купила местную газету и увидела объявление, что музыкальной школе города Капустин Яр Астраханской области требуется учитель музыки. Особо Клавдию волновало, придут у Кати «гости» или нет. Гостями у них было принято называть месячные. Не хватало сейчас только беременности. Но если был бог, то он уберег Катю. «Гости» хоть с задержкой, но пришли.  И Клавдия день за днем стала обрабатывать Катю, мол поезжай в другое место. Долго не пришлось ее уговаривать. Дочь сама хотела убежать подальше из этого города. Все в Астрахани ей напоминало о пережитом. Поэтому в сопровождении мамы она доехала до переговорного пункта, позвонила в ту музыкальную школу и поговорила с директором. Услышав от директора школы: «Приезжайте, посмотрим документы, может быть примем на работу» - засобиралась в дорогу.
Автобус остановился на трассе. Вдоль трассы виднелся длинный бетонный забор, за забором были  дома в несколько этажей. «Твой Капустин Яр» - обратился водитель к Кате и открыл дверь. Выйдя со своим баулом из автобуса возле стелы «Капустин Яр», она увидела в отдалении КПП и пошла неуверенно к нему. Ворота открывал какой-то солдат. Девушка спросила у него: «Как пройти в музыкальную школу?». Солдат проводил ее к дежурившему на КПП капитану. Тот, после проверки паспорта и долгих звонков по телефону кому-то, попросил показать содержимое сумки. Не найдя в сумке ничего подозрительного, он объяснил, как пройти к музыкальной школе.
Директором музыкальной школы оказалась интеллигентная женщина средних лет. Как и у подавляющего большинства работников школы ее муж был связан с полигоном. Она побеседовала с Катей, изучила документы, рассказала, что мужа предшественницы Катерины перевели в Москву, и она уехала за ним. А тут, кроме плановых занятий, назревает Новый год, в праздновании которого ученики и персонал школы по традиции задействуются. Вот и дали объявление в газету. Рассказала об условиях работы, о том, что пока с жильем проблемы, будет только комната в общежитии.  И когда Катя ответила, что ее все устраивает, директор сказала: «Ну тогда пищите заявление и завтра в 9.00 на работу. А пока вот вам записка к заведующей общежитием, адрес общежития.».
Общежитие располагалось в так называемом «старом квартале» и представляло собой двухэтажное здание давно не видевшее ремонта. Заведующая по записке оформила Катю и показала ей небольшую комнату. Кровать, стол и шкаф для одежды в комнате были, санузел и кухня на этаже общие. Катя присела на кровать, еще раз осмотрела комнату и быстро разобрала свою сумку. Начиналась жизнь Кати на новом месте.
Работа оказалась по душе. И Катерина с головой окунулась в нее. Все дополнительные нагрузки, какие можно было «спихнуть» на нового работника, достались ей. Но это ее только радовало, ибо отвлекало от мыслей о прошлом.

Глава III.
«Черкизон».
Черкизовский вещевой рынок Москвы, в народе «Черкизон». Он появился еще в начале 1990-х годов на месте пустыря на востоке Москвы. Позже на рынке стала одеваться вся столица. Он считался крупнейшим по обороту центром мелкооптовой торговли в России. Черкизовский рынок представлял собой город в городе, где не действовали законы Российской Федерации. Вся власть принадлежала владельцу рынка Тельману Исмаилову.
Простые покупатели шли на рынок за дешёвой одеждой, даже не подозревая, что покупают контрабандный товар. Не знали они и о том, что в подземельях Черкизона томятся в самом настоящем рабстве тысячи людей. Здесь можно было купить всё, начиная от носков за пять рублей и кончая шубами из натурального меха за несколько тысяч. Однако в одной и той же палатке можно было встретить и легальную продукцию, и контрабандный товар. Дело в том, что на Черкизовский рынок практически весь товар поступал из Хабаровска. При этом через границу его провозили нелегально, не платя налогов. А товары были без каких-либо сертификатов, поэтому качество их было весьма сомнительным.
Одежда и обувь, продававшиеся на Черкизовском, представляли реальную угрозу для здоровья покупателей. Их изготавливали с применением запрещённых веществ, могущих вызвать серьёзные заболевания. Кроме того, в подпольных цехах «Черкизона» работники сами шили «брендовую» одежду. Пошив происходил в полнейшей антисанитарии. В тех же цехах жило множество нелегалов, отказывавшихся соблюдать санитарные нормы. Впрочем, жизнь торговцев и работников рынка и так не была сказочной. На территории Черкизовского рынка работали свыше 100 000 выходцев из Ближнего и Дальнего Зарубежья. Большинство из них были нелегалами, вынужденными скрываться от проверок документов, чтобы их не выслали. Поэтому многие из них годами не покидали территории рынка. Жили они там же, в подземельях под торговыми рядами.
Под землёй, в двух бункерах, оставшихся ещё со времён Великой отечественной войны, и в переходах между ними были сделаны крохотные каморки. На 20 квадратных метраз могли жить аж по 50–60 человек. Кому-то даже приходилось спать стоя. Ни водопровода, ни канализации в подземных квартирках не было. Нелегалы справляли нужду где попало и не мылись месяцами. Сложно поверить, но многие были действительно в рабском положении. Люди, работавшие в цехах самопошива, могли вообще ни разу в жизни не выйти на поверхность. То же самое касалось и других работников.
В комнатушках под землёй было организовано и несколько борделей. В них силой удерживали девушек из Вьетнама, Китая и даже России. Публичные дома были только для своих. Услугами девушек пользовались не только продавцы рынка, но и сотрудники ЧОПа, находившегося под началом Тельмана Исмаилова. Последние, кстати, играли немаловажную роль в жизни рынка. Собственно, охрана была нужна не для обеспечения безопасности покупателей. Бравые молодцы Исмаилова разрешали конфликты с бандитами, «крышевавшими» контрабандистов. Успешно они отбивали и нападения различных ОПГ, жаждавших отхватить ломоть от «Черкизона». Милиция в дела рынка не вмешивалась, более того, милиционеры даже не заходили на территорию Черкизовского. Таков был прямой приказ от высших милицейских чинов, подкупленных Тельманом Исмаиловым. Это давало возможность проворачивать на рынке самые разные преступные дела.
В подземельях «Черкизона» была организована перевалочная база для крупного потока наркотиков с Афганистана.
В одной из палаток Черкизона в 1991 году начал работу подполковник запаса Илья Васильевич Щеглов. В свои 40 с небольшим лет он имел 20 лет выслуги и потому, заработав пенсию, с радостью согласился на увольнение в запас по сокращению. Да и что его ждало в каком-то Капяре?  В свое время, окончив Горьковское училище тыла, он попал служить на 8 Испытательный полигон. Службу закончил заместителем командира Контрольно-испытательной стыковочной базы (КИСБ) по тылу. База юридически в состав полигона не входила. Подчинялась напрямую Главкомату ПВО. Но КИСБ находилась на территории полигона. Собранные и настроенные на базе зенитно-ракетные комплексы передавались перевооружавшимся полкам и бригадам. Если в условиях развала СССР у полигона перспективы он еще видел, то по ощущениям Щеглова КИСБ ждала медленная смерть. Однако трудности страны Илья Васильевич воспринимал как свой шанс. На полигоне и КИСБ всегда в первых рядах были инженеры. Он же чувствовал себя обеспечивающим лицом. Поэтому иногда злоупотреблял спиртным, иногда приворовывал и сам себя при этом оправдывал считая, что компенсирует дополнительными деньгами свою второсортность. После увольнения в запас он приехал к своему бывшему однокурснику, который прослужил почти все время в Подмосковье и уже имел свою точку на «Черкизоне». Поработав некоторое время Щеглов, понял, что его образование начальника вещевой службы, те знания, которые сейчас называют маркетинг и менеджмент, хотя раньше их так не называли, но в тыловом училище давали, опыт и хватка предоставляют ему действительно реальный шанс подняться в бизнесе. Он работал, не считаясь с выходными и даже собственными простудами, которые преследовали его при торговле на открытом воздухе зимой. В результате через год с небольшим он имел свою палатку.  Вызвал семью, жили пока на съёмной квартире, так как деньги были в обороте, но имел намерение купить квартиру в Москве. А когда у него появился работник Фархад, Щеглов стал себе позволять даже напиться и на следующий день не появляться на «Черкизоне». Поначалу его коробило от отношения других торговцев к нему. Раньше он был товарищ подполковник, теперь же для обитателей Черкизова, где проходила его жизнь, он просто Щегол.
Один раз будучи выпивши он не сдержался, когда охранник назвал его Щеглом. «Ты бывший прапорщик, а я подполковник запаса»- закричал на охранника Илья. Когда тот ответил, что пенсия уравнивает и генерала, и прапорщика, Илья бросился на него с молотком, который всегда валялся в палатке. Череп охраннику он травмировал. А подбежавшие другие охранки его схватили и избили до полусознательного состояния. Затем бросили в палатку приказав Фархаду не помогать ему, медиков не вызвать, если сдохнет, то «собаке собачья смерть». Администрация рынка определила Щеголову немалый штраф, а охранники, затаившие злость, обязали его еще и три месяца оплачивать лечение товарища, хотя тот через пару недель опять был на работе. Илья не был человеком глупым. Однако его слабость к спиртному делала его после употребления неадекватным. Единожды, выпив для храбрости, он пошел жаловаться на охрану представителю администрации. А когда тот ответил, что Илья сам в ситуации виноват, учинил скандал и был вышвырнут той же охраной. С тех пор, чувствуя поддержку администрации. охранники всячески стали вредить Щеглову.  Самое страшное, что поставщики того же «Черкизона» перестали давать ему неоплаченный товар в долг для реализации. Закупочные цены «под реализацию» малыми партиями были выше обычных оптовых закупочных, да и  брать товар со стопроцентной предоплатой, не имея гарантий в его сбыте, оказалось очень тяжелым финансовым бременем. У Щеглова начали копиться долги. Фархад от него ушел.  Дома он срывался на семье и однажды, в конец «психологически разболтавшись», избил сына десятиклассника. Куда уж более… Его судьба катилась в неизведанное, и это неизведанное было страшно.

Глава IY.
Пекин.
В марте 1991 года в Министерстве национальной обороны Китая проходило большое совещание. Аналитическая группа докладывала итоги Операции «Буря в пустыне», которая шумно и ярко освещалась в мировых СМИ в январе-феврале 1991 года. Это была операция многонациональных сил по освобождению Кувейта и разгрому иракской армии. Со времен второй мировой войны ни в одном из вооруженных конфликтов не было такой высокой интенсивности использования авиации. Ежедневно авиационная группировка многонациональных сил совершала около 2000, а в отдельные дни до 3000 самолетовылетов, которые в основном выполнялись для решения таких боевых задач, как радиоэлектронное и огневое подавление средств ПВО, нанесение ракетно-бомбовых ударов по наземным целям, сопровождение ударных групп для защиты от воздушного противника и ведение тактической воздушной разведки. Всего с начала операции "Буря в пустыне" и до прекращения огня было совершено около 110 тыс. самолетовылетов - боевых и обеспечивающих боевые действия.
Кроме массового использования средств радиоэлектронной борьбы для подавления средств ПВО активно применялись крылатые ракеты морского базирования, которые подходили к средствам ПВО на предельно малых высотах с огибанием рельефа местности. Таим образом, когда иракские ПВО обнаруживали эти ракеты, то просто не оставалось времени для их уничтожения.
Еще один аспект показала эта война в Персидском заливе. Иракцы активно применяли оперативно-тактические ракеты типа Scud по войскам коалиции. А ЗРК, в том числе новейшие американские ЗРК «Пэтриот» не могли уничтожить эти ракеты. Каждый подрыв боевой части зенитной ракеты просто отклонял Scud примерно на один градус, не разрушая боевую часть баллистической ракеты, и она невредимая срабатывала при падении на землю. Аналитики также докладывали о том, что средства ПВО Китая устаревшие, Китай попал в технологическую блокаду, устроенную Западными странами во главе с США, и Россия стала теперь него единственным источником передового вооружения ПВО.
После всех докладов в зале воцарилась тишина. Министр национальной обороны генерал Цинь Цзивэй долго осмысливал услышанное. Нет, оно не было для него открытием. Но столь негативный доклад, если он попадет в ЦК Компартии Китая, мог привести к краху карьеры генерала. Но и международное сотрудничество выходило за рамки его полномочий. Тем более военное сотрудничество с Россией. Да, Россия — это не СССР, но его правопреемник. А десятилетия тяжелых отношений с СССР отложили свой отпечаток и на сознание генерала, и других руководителей госструктур. Цинь Цзивэй распорядился готовить материалы для его встречи в Госсовете.
Понятно, что Министр госбезопасности Сюй Юнъюэ опять будет говорить, что они все предвидели, они обо всем предупреждали. Мол Министерство национальной обороны все их доклады и прогнозы не воспринимало должным образом и потому сейчас такие проблемы с обороноспособностью страны. И хотя и Миннацобороны и Министерство госбезопасности подчинялись Госсовету КНР, но позиции министра госбезопасности были куда прочнее. Поэтому Цинь Цзивэй поехал общаться со своими людьми в ЦК КПК. Во время Культурной революции все центральные органы партии были упразднены или реорганизованы. После смерти Мао Цзэдуна Дэн Сяопин восстановил все органы партии и вернул все государственные органы страны под контроль партии. И потому свои люди в ЦК КПК были хорошей защитой от карьерных потрясений.
Инициатива Цинь Цзивэй и его встреча в ЦК КПК привели к неоднократным совещаниям в Госсовете. В результате были задействованы все органы власти, которые необходимы для военно-технического сотрудничества с Россией. Более того на Министерство национальной обороны стали выходить и народившиеся в России бизнесмены от военно-промышленного комплекса. Поэтому лоббирование вопросов военно-технического сотрудничества России и Китая было обеспечено и в Правительстве России. Русские бизнесмены предлагали купить для обороны Китая зенитно-ракетный комплекс С-300. До распада СССР С-300 уже поставлялся в некоторые страны Варшавского договора и хорошо зарекомендовал себя. Но так ли он хорош как его рекламируют русские бизнесмены? Решит ли он вопросы защиты от тех угроз, которые выявились в ходе операции «Буря в пустыне». Для выяснения этих вопросов Госсовет принял решение задействовать возможности Министерства госбезопасности. Тем более в задачи этого Министерства и так входило добывание иностранных передовых технологий во всех отраслях, в том числе военной и военно-технической, а также обеспечение государственных интересов во внешней политике, бизнесе и торговле.
Проанализировав все имеющиеся на тот момент материалы, Министерство нацбезопасности решило искать возможности вербовки агентуры как в конструкторских бюро России, занимающихся разработкой ЗРК, так и на испытательных полигонах. Причем на испытательных полигонах в первую очередь, ведь именно здесь имеются достоверные данные о реальной работе и характеристиках ЗРК С-300.  Чуть позднее китайской разведке стало известно, что испытания ЗРК на полигоне Сары-Шаган сворачиваются. Получивший суверенитет Казахстан значительно ограничил России возможности использования этого полигона. И все испытания С-300 теперь идут только на российском полигоне Капустин Яр.
А вести разведку Китай умел. Его можно с уверенностью называть  старожилом разведки. Следы разведки Китая ведут в глубь тысячелетий. Еще в четырехсотых годах до нашей эры искусство разведки на Востоке в несколько раз превосходило то, что делалось в этой области в Египте или Древнем Вавилоне. Многое из опыта мастеров древнекитайского искусства шпионажа используется по сей день. И не случайно специалисты считают родиной первых теоретиков разведки Китай. Произведения по тактике шпионажа и разведки создавались на протяжении всей китайской истории, большинство древних трактатов погибло за минувшие века из-за войн и различных катаклизмов. Первым фундаментальным трудом по ведению секретных войн была книга «Искусство войны» известного военачальника и крупнейшего теоретика секретных служб древнего мира Сунь Цзы.  13-я глава трактата — «Использование секретных агентов». В ней Сунь Цзы раскрывает основы ведения шпионажа и предлагает следующую классификацию видов шпионов: местные, то есть местные жители; внутренние, то есть завербованные чиновники противника; шпионы смерти — агенты с заданием, с высокой вероятностью влекущим за собой их гибель; шпионы жизни — разведчики, умные, умеющие играть роль других людей, имеющие высоких друзей в стане врага и так далее; и, наконец, обратных шпионов — перевербованных агентов. Причем обратные шпионы, по мнению Сунь Цзы, имеют особую ценность. Опираясь на полученные сведения, делаются предварительные расчеты. Расчеты же строятся на знании, полученном от информаторов. «Пользование шпионами — самое существенное на войне; это та опора, полагаясь на которую действует армия».
Созданная параллельно и одновременно с разведывательными службами двух самых великих держав США и СССР, шпионская служба КНР учла накопленные в этом вопросе знания предков и активно рвалась в лидеры. МГБ КНР также была разработана стратегия, основанная на работе с агентурой внутри китайских диаспор по всему миру. В соответствии с этой стратегией китайская разведка через многомиллионные китайские общины проникла в государственный аппарат и правоохранительные органы многих стран, получив возможность влиять на принимаемые решения. Кроме того, агентурную разведку вела и разведслужба Народно-освободительной армии Китая. Для добывания информации по ЗРК С-300 было принято решение задействовать возможности обеих китайских разведок.


Глава V.
Вербовка Шеглова.
Не зря в СССР развешивали плакаты «Болтун-находка для шпиона». Не знал начинающий бизнесмен Илья Щеглов, что паутина китайской разведки имеется и на «Черкизоне». Поэтому, когда он, выпив начинал жаловаться владельцам палаток на жизнь, на то, как не ценят власти России и даже администрация «Черкизона» полковника, хотя был лишь подполковником запаса, китайцы, снующие вокруг, все доносили своему резиденту в Москве. Особенно плотно его стали обставлять «слухачами», когда он проговорился, что на полигоне Капустин Яр был великим испытателем. Именно он испытывал знаменитый ЗРК С-300. А теперь вся жизнь полигона остановится, ведь испытывать С-400, которого кстати и в природе не было, без великого специалиста, каким был  полковник Щеглов ,некому. Не могло ему и в голову прийти, что к «обрезанию» возможности брать товар на реализацию причастны уже китайские спецслужбы.
Китайцы, работающие на «Черкизоне», были для Ильи все на одно лицо. Хорошо хоть назвали каждого из них не сложным китайским именем, а русскими именами. Многие китайцы хоть и с акцентом говорили на русском языке. Особенно последнее время Щеглов подружился с китайцем, которого все окружающие называли Колей. Коля всегда был приветлив, выслушивал внимательно его жалобы. А по утрам даже поправлял самочувствие Щеглова зловонной китайской водкой. Но не зря говорят, что неосторожный опохмел ведет к длительному запою. Щеглов беспробудно пил третий месяц, дела его просто встали, долги росли. Администрация рынка требовала с него деньги за место, «наезжали» охранники. Дома жена устраивала скандал за скандалом, ведь за аренду квартиры тоже не было  уплачено. Жена проклинала тот день, когда ее муж уволился со службы. И дважды проклинала день, когда согласилась на уговоры мужа и приехала в Москву. Денег в семье просто не было. Их выгнали за неуплату из квартиры. Да что там арендная плата, на питание денег не было. Уехать бы опять в Капустин Яр, бросив здесь мужа. Там хоть квартира есть. Но и на билет деньги нужны. А они уже жили вместе с бомжами в подвале. Жена устроилась в ларек в пешеходном переходе. Платили копейки, но хоть могла сына кормить.
Во время очередного опохмела китаец Николай сказал Щегову, что его знакомые могут занять двадцать тысяч долларов на поднятие бизнеса. И так красиво расписал, как расцветет ее бизнес, что Илья попросил о встрече с ними.  В назначенное время к «Черкизону» подъехал УАЗ, прозванный в народе «Санитарка» или «Буханка». Николай проводил Щеглова до этой «Буханки», а сам внутрь не стал залезать. В машине сидел тщедушный китаец. Китаец попросил у Ильи паспорт и права на авто. Взял также свидетельство о регистрации машины. Понятно, что машина никак не стоила двадцать тысяч долларов. Покачав головой, китаец сказал: «Нет, увазаемый. Деньга под залог масына дать никак нельзя. Квартира в Маскве нета?». Щеглов лишь отрицательно покачал головой. «Ладна, увазаемый. Никалай прасил. Я деньга могу давать полгода, писи расписка. И документа твой я заберу.» Щеглов как в тумане под диктовку китайца писал расписку. Когда китаец сказал, что деньги дает под 100% даже полупьяный Илья подумал: «Капец, не отдам, убьют». И замычав: «Нет, не буду подписывать»-бросил бумагу и ручку выскочил из «Буханки». Увидев рядом с машиной Николая, он закричал на него: «Ты что, гавно! Подставить меня решил!» Замахнулся чтобы ударить Николая, но поскользнулся и упал. Николай спокойно подошел, протянул ему руку и спокойно ответил: «Деньга тебе нада. Кто еще будет давать? Не берешь деньга, долг не платишь за место, охрана будет убивать».
Щеглов схватился за голову и побрел по улице. В голове его крутились обрывки мыслей. И взять деньги на этих условиях плохо и не брать плохо. В конце концов, понадеявшись на русское «авось» и вспомнив бога, решил все же взять. Развернувшись, зашагал к «Буханке». Китаец внутри машины сидел как ни в чем не бывало. На деревянном ящике перед ним лежала недописанная расписка и ручка. «Я знала, увазаемый. Сизу, зду.» Илья молча поставил в расписке число и подпись и протянул ее китайцу. Китаец достал из небольшой сумки сверток серой бумаги, развернул его. Внутри были аккуратно уложенные доллары. «Ситай деньга, увазаймый»- протянул он свёрток Илье.
Тот медленно пересчитал сотенные купюры, посмотрел на китайца и промычав: «По рукам»- пожал ему руку и вышел. Николай его так и ждал на улице. Они молча пошли внутрь «Черкизона». У Щеглова было двоякое чувство. Вот они, деньги, в кармане, работать он умеет. Открылось окно возможностей. И это его радовало. Но отдаст ли он. Повезет ли? И это тревожило его. Но привыкнув, что за промахи на службе не сильно наказывали, а удача в делах сопутствовала, решил, что и сейчас его «бог в беде не бросит».
В этот день были и покупатели, была и выручка. Илья, уверовал, что всевышний его не покидает. Вечером опять решил выпить. Заварив китайскую лапшу из пакета, он представлял, как порадует жену, опять вернуться из подвала в квартиру. На радостях прямо из горлышка выпил прикупленной в ларьке водки. Чуть позже подошел Николай. Выпил еще. Дальше, как полагается, водки не хватило, и Николай принес еще китайской зловонной водки. Но резкий, зловонный запах водки уже не смущал. Он уже плохо соображал и уснул прямо в ларьке на тюках с вещами.
Проснулся Щеглов от холода. На улице ночь. Голова болела, руки тряслись, бил озноб. Подкатывала тошнота. Сев на тюки он пытался вспомнить что с ним было. Решил по привычке опохмелиться. Нашел на полу бутылку от китайской водки. На дне там еще что-то плескалось.  Задержав дыхание, он залпом выпил остатки водки и отвалился на тюки. Постепенно он почувствовал, как отступает тошнота. Голова стала меньше болеть, прошло головокружение. Поднявшись, он побрел вдоль рядов палаток в надежде найти кого-нибудь и попросить горячего чая.  Все было закрыто. Так он добрел до какой-то постройки, где работали и жили какие-то азиаты, то ли вьетнамцы, то ли китайцы.  Увидев внутри  дремлющего сидя азиата, Щеглов подошел к нему и толкнул в плечо. Азиат встрепенулся и начал что-то лепетать. Илья, как смог, жестами показал ему, что хочет чаю. Через некоторое время, сообразив, чего от него хотят, азиат углубился в комнату и чиркнул спичками. В свете спички Щеголов увидел какой-то стол и стоящую на ней небольшую газовую плиту, а рядом баллон. Поставив чайник на плиту, азиат молча смотрел на Илью. Когда закипел чайник, азиат бросил в чашку какую-то засохшую траву и залил кипятком. Немного погодя он протянул Щеглову чашку. Она обжигала руки. Почуяв запах похожий на чай, Щеглов начал пить медленными глотками. Это оказался приличный зеленый чай. Кипяток обжигал небо и горло. Но по телу стало растекаться тепло. Головокружение прошло. Вдруг Щеглова пронзила мысль: «Деньги! Доллары!» Он сунул руку в нагрудный карман куртки, но не обнаружил свертка с долларами. Он помнил, что последний раз клал их туда. Начал хлопать себя по другим карманам, свёртка там не было. «Выпал в палатке, когда спал на тюках»- пришла в его еще не полностью протрезвевшую голову мысль. Он поставил на какой-то выступ, недопитый чай, побежал к своей палатке, если его быстрый, но неуверенный шаг и тяжелое дыхание можно было назвать бегом. Подбежав к палатке, включив свет Илья начал судорожно перетряхивать тюки, затем пополз на четвереньках по полу, заглядывал в углы. Нет. Свертка с долларами нигде не было. Обессиленный он сел на пол. «Украл, украл. Этот гад китаец Николай украл, убью его»- роем проносились мысли в голове Щеглова. Постепенно между палатками потянулись работники. Палатки открывались, взошло солнце. Илья не находил себе места, метался между палатками в ожидании Николая. Как только он увидел китайца рванулся к нему и вцепившись в горло закричал: «Деньгин, деньги украл сука! Отдай деньги». Китаец, задыхаясь пытался оттолкнуть, но Илья держал его за горло крепкой хваткой.  Извернувшись, Николай ударил Щеглова в лицо. Тот ослабил хватку. От следующего удара коленом в пах Щеглов упал на землю и скорчился от боли. Подбежали двое охранников и ударили его несколько раз ногами. Притихшего, грязного и окровавленного Илью охранники подхватили под руки и потащили к смотрящему за сектором рынка. Бросив Щеглова к ногам смотрящего, охранники доложили, что он опять подрался. На этот раз с китайцем. «Поднимите его»- скомандовал смотрящий. Илью подняли и поставили перед смотрящим на колени. «Значит так, червяк»- спокойно, но тоном, не терпящим возражения, заговорил смотрящий. «Денег ты не платишь за место, дерёшься, охрана жалуется. Остатки товара у тебя забираем, три тысячи долларов долг за место отдавай, и ты здесь больше не торгуешь». Илью как будто пробил электрический заряд. Он взмолился: «Почему три тысячи? Да я только шестьсот долларов должен. И у меня их сейчас нет.»  Смотрящий исподлобья взглянул на Щеглова. «Пять тысяч долларов! Завтра в 9 утра мне. Не принесешь - отдам в рабство вьетнамцам, будешь в подвале жить у них. Ссать будешь по часам и много работать за похлебку. Не вздумай прятаться или бежать. Некуда тебе бежать». Смотрящий развернулся и пошел вдоль торговых рядов. Один из охранников с презрением посмотрел на Щеглова и бросил: «Умойся, скотина. И одежду приведи в божеский вид». Охранники тоже ушли. Щеглов, кряхтя поднялся с колен и побрел к выходу с «Черкизона».
Возле крана с водой он, как смог, умылся, отряхнул от грязи одежду. Недалеко от выхода он увидел знакомую машину «Буханку». Шальная мысль пролетела у него в голове: «Попрошу у китайцев еще пять тысяч долларов. Потом отдам деньги бандюганам с рынка. От них не убежишь. А от китайцев спрячусь за бетонными стенами Капьяра. Не достанут меня они в военном городке».
Подойдя к УАЗу, Илья открыл дверь. Внутри сидел знакомый китаец и улыбался. «Здластвуй, увазаемый! Савсем, савсем плоха выглядис...»- залопотал китаец. Щеглов, помявшись, неуверенно спросил: «Мне бы еще пять тысяч взаймы. Отдам весь долг сразу». «Сто ты, сто ты, увазаемый! Насяльника нада спрасивать. Сатися поедем.». Не было у Щеглова выбора. Он сел в машину. Китаец сел за руль, и машина понесла их на выезд из города. Подъехав к одному из домов где-то в Гольяново, китаец вышел из машины, махнув Илье чтобы следовал за ним. Зайдя в подъезд и спустившись в подвальное помещение, китаец постучал в закрытую дверь. Дверь открылась, и они вошли внутрь. Подвальное помещение было небольшим, но отремонтированным и чистым. Похоже, что здесь при СССР была какая-то контора. Посредине комнаты стояли два кресла и небольшой стол вроде журнального. В одно из кресел пригласили Щеглова. «Сдем насяника»- пояснил китаец, привезший его сюда.
Через несколько минут в дверь постучали, и вошел достаточно рослый китаец. На нем было пальто, до блеска начищенные ботинки. Один из присутствовавших услужливо взял пальто. Наглаженные брюки, пиджак и темно-красный галстук выдавали в пришедшем «птицу высокого полета». Он сел на кресло напротив Ильи, и спокойно заговорил. Его русская речь была почти без акцента.
-Здравствуйте, товарищ полковник. Нехорошо вы сегодня выглядите-говорил он, внимательно глядя в глаза собеседнику.
- Сложные жизненные обстоятельства, черная полоса- с волнением ответил Щеглов.
-Да, да. Бывает и так. Бизнес не пошел или приболели?
«А то по моей морде не видно, что «приболели»- со злостью подумал Щеглов. Но ответил:
-И то, и другое присутствует.
Китаец лишь улыбнулся и продолжал.
 -Мои люди доложили, что вам опять нужны деньги. Совсем плохо? Ведь вы вчера брали деньги, которые еще не вернули.
- Так еще время не вышло возвращать, а новые расходы назрели -парировал Илья.
- Почему же не вышло? Вышло. -  он достал расписку Ильи и положил на стол.
-Вами же написано, что обязуетесь вернуть с процентами по первому требованию. С вас уже потребовали.
- Тлебую, тлебую, тлебую»- заговорил китаец, получавший расписку.
Илья непонимающими глазами смотрел на расписку. Да, это он вчера писал. Как будто это все было под гипнозом. Да, это он сам написал. «Проклятые китайцы, чертова водка!!!»- взвыл Щеглов. «Что, делать? Что делать, убьют. Или бандиты или китайцы убьют!». Но смерть была еще не так страшна, как рабство на «Черкизоне».  Он опустил голову на грудь. Ах если бы сейчас у него был пистолет, он не задумываясь пустил бы себе пулю в лоб. Главный китаец внимательно смотрел на Щеглова понимая, что творится сейчас в его голове.
Выдержав паузу, он продолжал:
-Когда вы вернете деньги?
- Я, я не знаю. Нет у меня денег. Не знаю- запричитал Щеглов.
- А должны знать. Деньги большие. Вы же думали, как их будете отдавать - наблюдая за реакцией собеседника, продолжал главный китаец.
- С вами администрация рынка разберется. Но это ваши долги перед ними. А за ваши долги перед нами будут отвечать ваши жена и сын. Но даже если мы их продадим в рабство на рынок, это все равно всех денег не вернем.
Илья непонимающе смотрел на китайца.
-Ваша жена уже не молода, тем не менее у нее есть здоровые органы. А сын молод и здоров. Знаете сколько людей нуждается в операциях по пересадке. Вот и продадим их на органы. - продолжал китаец.
Неописуемый страх обуял Щеглова. С женой у него были конфликты, особенно в последе время.  Но, тем не менее, он с ней прожил двадцать лет. В общем-то счастливых лет. А сына он просто любил. Это его продолжение, его надежа, его кровинушка. Что, что он наделал. Даже если его убьют или продадут в рабство вьетнамцам, то семью за что? Конечно же он понимал, что семья должна заплатить за его глупость, самонадеянность и пьянство. Вот только признаваться себе в этом он не хотел.
Щеглов упал на колени перед сидящим напротив главным китайцем и взмолился: «Не трогайте, не трогайте семью! Умоляю! Сделайте со мной, что хотите. Прошу вас, прошу, не трогайте семью! Чем я могу искупить свою вину, свой долг? Ну должен же быть какой-то выход, возможен же какой-то вариант?»
Помощник военного атташе Посольства КНР полковник Лей Дэн, именно он сейчас вел вербовочную беседу со Щегловым, был опытным разведчиком. Более того, он трепетно относился к своей великой стране с ее древней и насыщенной историей, рьяно служил ей. Ему не составляло труда лишить человека жизни ради этого служения. Он без всякого сожаления отдал бы семью Щеглова на органы. Сам Щеглов напоминал ему мелкого и мерзкого клопа, на которого надо наступить и раздавить ради великого Китая. «Как могло это ничтожество дослужиться до полковника»- презрительно глядя на Щеглова думал Лей.   Лей Дэн в свои сорок пять лет так и не имел семьи. Он всю свою жизнь посвятил служению стране, идеям КПК. Не до семьи было. Но если бы ради великого Китая надо было отдать свою семью на смерть, он отдал бы не задумался бы ни секунды. И вот сейчас интересы его Родины требовали не давить это ничтожество, а вербовать его. Поэтому эмоции эмоциями, но надо выполнять задачу. Лей Дэн, брезгливо глядя на стоящего на коленях Илью Щеглова, продолжил беседу. «Мы не желаем лишней крови. Мы готовы поступить гуманно с вашей семьей. И выход из ситуации, конечно же есть». Сделав паузу и видя застывшего в ожидании Щеглова, он спокойно продолжил: «Вы, как недавний полковник, много лет испытывали зенитные ракетные комплексы. Вот все и расскажите нам об испытательном полигоне Капустин Яр и испытываемом вооружении. Это спасет вашу семью».
Эти слова были громом среди ясного неба. Одно дело приворовывать вещи, продовольствие, ГСМ или обманывать покупателей выдавая сшитые в подвалах «Черкиона» вещи за фирменные. Другое дело выдавать военные или даже государственные секреты. Да и много ли он знал как тыловик. «Нет, нет, вы ошибаетесь. Я только подполковник. Я закончил Горьковское училище тыла. Был начальником вещевой службы, потом заместителем командира части по тылу. Я совсем не касался испытаний. И служил я на Контрольно-испытательной стыковочной базе. Она даже в состав полигона не входит. Там просто собирают элементы ЗРК, приходящие с разных заводов, в единую систему, и передают ЗРК приезжающим воинским частям, которые перевооружаются»- быстро заговорил Илья пытался дать как можно больше  информации о своей непричастности к испытаниям вооружения.
Лей был хорошим психологом. Он внимательно смотрел за поведением Щеглова, за его движениями, мимикой и прекрасно понимал, что тот просто пытается уйти от разговора. Лей Дэн поднял вверх согнутую в локте правую руку, давая знак замолчать, и Щеглов мгновенно замолчал.
«Сейчас я считаю до трех, вы думаете, что можете мне рассказать. Если за это время не надумаете, то я опущу руку и мои помощники уедут за вашей семьей. Больше вы семью никогда не увидите. Один, два»- заговорил китаец. Он не успел даже досчитать до двух, как Щеглов упал на пол, зарыдал и, что есть сил, закричал: «Не трогайте их. Я расскажу. Я расскажу все, что знаю». Дэн кивнул головой в сторону лежащего и плачущего Ильи. Двое помощников подняли его с пола и бросили в кресло.
Выдержав паузу и глядя в глаза Щеглову, Лей Дэн заявил: «Я вам верю. Вы успокаиваетесь, и мы продолжаем наш разговор». Затем сделал легкое движение рукой, и один из помощников подошел со стаканом воды к всхлипывающему как ребенок Илье. Он схватил этот стакан, жадно выпил и тяжело задышал. Дэн, как опытный психолог, держал паузу, давая возможность собеседнику прийти в адекватное состояние. И только когда услышал, что дыхание собеседника стало практически ровным, он продолжил-«Вы попытались нас обмануть. Мы не можем верить вам. Поэтому сейчас помощник введет вам сыворотку правды, и тогда вы не сможете нас обмануть». Опять еле заметным движением он дал знак помощнику. Помощник достал из небольшой коробки ампулу и шприц. Тренированным движением вскрыл ампулу, набрал в шприц содержимое и подошел к Щеглову. Он безвольно смотрел то на шприц, то на Дэна, потом выдавил из себя: «Я умру?». Лей улыбнулся: «Умирать надо было раньше, теперь вы нам нужны живым и разговорчивым». Илья обречено сбросил с себя куртку, поднял рукава свитера и протянул руку.
История «сыворотки правды» началась в 1913 году в американском штате Техас. Акушер доктор Роберт Хаус принимал роды на дому и ввел роженице скополамин, который тогда широко использовался как обезболивающее средство. Акушер попросил отца новорождённого принести домашние весы, чтобы определить вес ребёнка. Муж роженицы долго искал их, но не смог найти. Когда он в раздражении крикнул: «Где же эти чёртовы весы?», женщина, находящаяся в полузабытьи, чётко ответила: «Они в кухне, на гвозде за картиной». Доктор Хаус был поражён. Роженица была упоена скополамином, она ещё не понимала, что у неё уже родился ребёнок, но тем не менее она поняла вопрос и дала четкий, правдивый ответ. Роберт Хаус вдохновился идеей применения скополамина в правосудии (разумеется, без согласия подозреваемых). Первым допрошенным под наркозом был W. S. Scrivener, которого содержали в окружной тюрьме Далласа по обвинению в ограблении аптеки. В своей публикации в «Журнале медицины» штата Техас д-р Хаус описал Скривенера как «очень умного белого мужчину». Вторым испытуемым стал темнокожий заключённый «среднего ума». Скополамин дал отличные результаты, и о нем заговорили массы, хотя юридически образованная часть общества отрицала все варианты его применения. Со временем появились и другие препараты. Сыворотками они по факту не были, но название сохранилось.
После введения препарата Щеглов почувствовал странное состояние. Он не мог двигаться. Все происходящее в комнате видел, как будто это какое-то замедленное воспроизведение кинопленки. В ушах стоял небольшой шум, тем не менее он понимал все слова.  Видя готовность опрашиваемого, Лей Дэн начал неспеша задавать вопросы. Список вопросов у него был заготовлен, и он просто их зачитывал. Иногда он задавал уточняющие и наводящие вопросы. Установленная на треноге видеокамера крупным планом снимала лицо Ильи Щеглова и фиксировала ответы. Илья действительно рассказывал все, доставая из глубин сознания практически забывшиеся детали каких-то событий. Но вот чего он действительно не знал - это порядок взаимодействия полигона и главкомата, полигона и производственных предприятий, кто разрабатывает программы и методики испытаний, как обрабатываются результаты испытаний. Не нужно было ему это по службе, он и не интересовался.
Беседа закончилась глубоким вечером. Обессиленный Илья Щеглов уснул прямо в кресле.
Ночью он проснулся от нестерпимого желания в туалет. Он не понимал сколько времени, где он. Но когда он увидел двух сидящих в полутёмной комнате китайцев, сознание и память начали постепенно возвращаться к нему.  Встав с кресла, Щеглов начал объяснять охранникам свою потребность. Когда те наконец-то поняли, то повели его в туалет. Ноги были ватные, почти не слушались.  Находящийся тут же в подвальном помещении туалет казался малоразмерным, но чистым. Слабые ноги почти не держали, и Илья плюхнулся на унитаз. Справил нужду, что называется «по девчачьи». Дверь туалета не закрывали, и охранник пристально наблюдал. Но это не смущало Щеглова.
Китаец помог стонущему Илье подняться с унитаза, а затем довел его до кресла и посадил. Откинув голову и закрыв глаза, Щеглов пытался вспомнить все произошедшее. Состояние было очень похожим на самочувствие после наркоза. Илье еще в лейтенантской молодости удаляли аппендицит, и он помнил это состояние. Постепенно он уснул тревожным сном. Проснулся, когда в узком окне почти под самым потолком уже был виден кусочек светлого неба. Его разбудил разговор на китайском языке. В комнате уже был вчерашний китайский начальник. Он приветливо улыбнулся Щеглову: «Доброе утро, господин подполковник. Сейчас будет чай и завтрак». Слово «подполковник» он выделил интонацией. Лей Дэну грело душу, что это ничтожество не было полковником. Лей сел в кресло, как и вчера.  А охранник налил в крышку от термоса чай и поставил перед Ильей тарелку с тремя бутербродами. Есть не очень хотелось. Но он медленно прожевал бутерброды. Они оказались с довольно вкусным мясом и листом салата. Похоже, что приобретались в каком-то буфете. Чай был без сахара, но очень вкусным и бодрящим.
Когда пустая посуда со стола была убрана, Дэн заговорил своим спокойным и уверенным голосом: «Ну вот вы вчера нам рассказали много интересного, продолжим сегодня». Щеглов смотрел на Лея взглядом человека после амнезии. Поняв его состояние, Дэн сделал небольшое движение рукой. На стол поставили небольшой чемодан. В нем оказалось устройство, напоминавшее видеомагнитофон с экраном от телевизора. Пощёлкав кнопками и промотав кассету, он запустил воспроизведение. Щеглов увидел свое лицо с блуждающим взглядом. Он как раз рассказывал о траекторных измерениях испытаний. Он когда-то служил в измерительном центре возле г. Камышин Волгоградской области. Воинская часть относилась к полигону. И знал эту информацию. Не прошло и двух минут, как Лей Дэн остановил запись. «Видите, как много секретной информации вы нам рассказали»-начал Лей.  «Теперь нам просто необходимо дружить и вместе работать. Вы вернетесь в город Капустин Яр, начнете там работать. Иногда будете сообщать нужную нам информацию. Мы же разберемся со всеми вашими долгами здесь и регулярно вы будете получать от нас деньги в русских рублях и долларах, чтобы жить вам было легче и веселее.»
Илья смотрел на Дэна, как кролик на удава. Он лишь посмел осторожно спросить: «А если я откажусь?». «Вы можете отказаться, но тогда пострадаете вы и ваша семья. Мы же вчера об этом говорили. Я этого не хочу, вы хотите?»-Лей вопросительно смотрел на Щеглова. Тот, не поднимая глаз, лишь отрицательно покачал головой. «Скрываться от нас не советую. Эта видеозапись попадет в Министерство безопасности России. Нам даже искать вас не надо будет. Русская контрразведка сама вас найдет и расправится»- продолжал Дэн. Илья не видел видеозапись целиком, не мог оценить, что из сказанного можно отнести к государственной тайне, но он четко понимал, что наговорил очень много про испытательный полигон. «Заканчивая нашу встречу я хочу предупредить, что вся информация, получаемая от вас, будет перепроверять через другие источники, поэтому обманывать нас не стоит. Для конспирации мы вас будем называть Ястреб. Ну не хотите же вы пописываться Щеглом? В свою очередь информация от нас будет поступать за подписью Гром»- закончил беседу Лей, встал чтобы уходить. «С вами еще поработают коллеги, расскажут о способах связи, а я с вами вскоре увижусь на полигоне»-Лей вышел из комнаты. Щеглов испуганно смотрел ему вслед. Он не понимал, как китаец может оказаться в закрытом городе, но испытывал страх от мысли, что встреча с этим китайцем когда-нибудь еще состоится. А Лей в переводе с китайского как раз и был Гром.
Прошло какое-то время. Раздался стук, охранники открыли дверь, и зашел незнакомый китаец. О чем-то переговорил с охраной, затем сел к Шеглову. Он говорил на русском, но с ужасным акцентом. Рассказывал о способах связи, об условных сигналах, о том, как налаживать отношения с секретоносителями на полигоне, как себя вести чтобы вовремя обнаружить слежку. Повторял информацию по несколько раз. Все закончилось, когда уже темнело. Напоследок китаец вернул документы Ильи, передал миниатюрный диктофон, фотоаппарат, оформленный под пачку сигарет, конверт с деньгами. Обозначил дату и время первого выхода на связь. Также передал контейнер для информации, внешне не отличимый от обычного камня. Затем отпустил Илью, сказав, что на улице стоит машина, отвезет домой.
На улице действительно стояли такси-белая «Волга». Плюхнувшись на заднее сиденье и погрузившись в свои мысли, он доехал до дома. Было такое поганое состояние, будто всего Илью Щеглова вывернули наизнанку, а назад не вернули. В подвале дома, где сейчас жили Щегловы, был только сын. Он бросился к отцу. Илья крепко обнял сына, к горлу подкатил комок, Илья заплакал. Сын непонимающе смотрел на него.  Лицо со ссадинами и синяками, порванная одежда говорили о том, что отец попал в передрягу. «Папа, ты плачешь, тебе так больно?»-спросил его сын, держа за руку. Илья только закивал головой. До его сознания только сейчас стал доходить весь ужас ситуации, в которую он завел свою семью.  Ведь могло пойти что-нибудь не так и сына везли бы уже в какую-нибудь зарубежную клинику, где его ждала смерть в операционной. Да, он предает Россию. Но теперь, если его поймают чекисты расстреляют только его, а сын будет жить. Илья сидел в углу на старом табурете, ожидая жену с работы. Вернулась жена уже после 22 часов. Увидев Илью избитого и рваном свитере, он не сказала ни слова. Она устала физически, и события последнего времени вымотали ее морально. Ненависти к Илье она не испытывала, ей просто хотелось отстраниться от всего этого и забыться. Щеглов и его жена Тамара просто стояли и молча смотрели в глаза друг друга. Если в глазах Тамары было глубокое разочарование и безразличие, то глаза Щеглова выдавали смятение и отчаяние. Первой нарушила молчание Тамара: «Тебя не убили еще? А то столько дней не было, я уже думала, что убили, а может от своей водки где-нибудь в подворотне замерз, или наоборот греешься с бомжами. А мы с сыном больше не существуем в твоей жизни».  Низко слонив голову Илья тихо заговорил: «Тамарочка, прости. Прости я жутко виноват перед вами. Если сейчас не простишь, может когда-нибудь простишь. Были огромные проблемы в бизнесе. Меня чуть не убили за долги. Но я все решил, с долгами разобрался. Бросил бизнес. Бросаем эту проклятую Москву. Поехали домой, в Капьяр!» Илья встал на колени перед женой и целовал ей руки: «Тамарочка я люблю тебя. Не оставляй меня, я больше не буду пить обещаю. Работать пойдем, все будет лучше, чем здесь. Там ведь квартира у нас есть». Тамара не верила своим ушам. Ведь она уже сколько раз звала мужа назад, а он и слышать не хотел. «Илюша, вставай уже с колен. Давай я воды нагрею, хоть тебя немного отмоем, да белье постираю»-сказала Тамара. Поставили на электроплитку чайник. Когда закипел чайник, сели ужинать. Дома был серый хлеб, соленое сало и немного отварной картошки. Пока ужинали, на плитке грелось ведро с водой для мытья. Потом Тамара поливала из ковшика, а муж отмывался. Следующее ведро с водой грелось для стирки.
Илья с сыном уснули на сколоченных кем-то когда-то нарах. Тамара еще долго зашивала и стирала одежу Ильи. Затем укрывшись своей курткой, тоже уснула. Утром Илья проснулся раньше всех, нашел немного перловой крупы и стал варить для семьи кашу.
Позавтракав, Тамара с сыном пошли в школу писать заявление об отчислении в связи с переездом. Илья пока выходить на улицу не мог, так как не высохла к утру его одежда. Он начал собирать вещи. Имущества у них было немного. И потому, когда вернулись жена и сын, он уже заканчивал сборы. Деньги и спецаппаратуру, которую дали китайцы, он спрятал понадежнее в вещах.  Распихав вещи по баулам, Щеглов пошел ловить такси. Затем подъехал на такси к дому. Увидев баулы, водитель сморщился и добавил цену. Илья не возражал. Таксист довез их до Павелецкого вокзала, с привокзальной площади которого убывали автобусы на Волгоград. Пересев в старый «Икарус», семья разместила свои вещи и каждый погрузился в свои мысли. Сын читал какую-то фантастическую книгу.
«Икарус» прибыл в Волгоград рано утром. Семья Щегловых, выпив чаю с пирожками в железнодорожном кафе, через мост двинулись на автовокзал. В назначенное время подъехал  старенький автобус «ЛАЗ». Разместившись в нем, семья припала к окнам. Вот она Первая продольна, вот плотина через Волгу, город Волжский, Средняя Ахтуба. Какое же здесь все родное и знакомое. Когда на горизонте появились многоэтажные дома города Капустин Яр, сердце Ильи Щеглова сжалось. Столько лет он отдал здесь службе стране. А теперь этой стране вынужден гадить. Автобус остановился, не доезжая КПП, люди вышли и потянулись к бетонному забору. «Не зарастает народная тропа»-подумал Щеглов. Сколько командование не ремонтировало дырки в заборе, все равно народ делал проходы, чтобы с трассы короче было идти домой. Свою квартиру в хрущевке на улице 9 Мая семья любила. Сейчас в ней было прохладно. «Будем заново обживать» -подумала Тамара.
На следующий день Тамара уже пробежала по своим знакомым, узнала новости города и полигона. В отличии от огромной и суетной Москвы здесь она себя чувствовала, как рыба в воде. А особо ей не хватало в Москве солнца. Ведь не случайно в этом месте строили полигон. Здесь солнечных дней в году больше, чем в Сочи. В Москве же с осени и до весны солнца практически не было. Да и летом столько сумрачных и дождливых дней. Попутно она выспрашивала у знакомых о возможном трудоустройстве. Но с вакансиями было крайне тяжело.
Илья Щеглов больше недели из дома на выходил. Ему было стыдно за свой внешний вид, за незажившие еще синяки и ссадины на лице. Жене он также запретил говорить, что приехал. Мол пусть отвечает всем, что приедет чуть позднее. А вот, что бизнес не пошёл из-за «наездов» криминалитета пусть упоминает почаще. В голове же крутились мысли. Смешанное чувство разочарования, злости на себя и зависти к бывшим сослуживцам, которые продолжил служить. С другой стороны, было непривычное чувство, что он «по другую сторону баррикад». Они защищают секреты и служат России, он же эти секреты должен добывать и передавать другой стране. Да, больше нет СССР кому он присягал. Нет Компартии, в которой он состоял, руководство страны теперь открыто исполняет все прихоти США. Но это руководство признало поражение своей идеологии и своей страны. А он сколько ни разговаривал с народом на «Черкизоне», не чувствовал, что народ признал победу американов.
Тут же крутились мысли, что нельзя не выполнить поручение китайцев. При нынешней слабости власти они могут уничтожить его и семью и здесь. Надо, надо проникать ему к секретам. Вот только как это сделать? Ну закончил бы он какое-нибудь училище ПВО, можно было проситься ближе к технике. А так вот он еще не понимал, как будет выяснять вопросы, так нужные китайцам.
От бесконечного роя мыслей начинала болеть голова. А он даже на балкон не выходил. Открывал форточку и за тюлем, чтобы его не увидели с улицы в окно, жадно глотал свежий воздух. Сын с радостью бегал в школу, где он ранее учился. Ведь у него здесь были друзья. Ему строго запретили говорить кому-нибудь об отце. Мол нет и не известно когда приедет в Капустин Яр.
Когда лицо Ильи приобрело более или менее нормальный вид, он вышел из дома. Шел он к месту, где собралась автоколонна его части, везущая личный состав на службу. Сердце готово было выскочить из груди от волнения. Знакомые из других частей, пробегая к своим колоннам автомобилей, приветливо здоровались. Впереди колонны стоял УАЗ командира части полковника Буранского. Хотя подполковник Щеглов и служил в последнее время заместителем Буранского по тылу, но каких-либо послаблений от него не видел. Наоборот, за любую недоработку, за любой промах Буранский отчитывал его как молодого лейтенанта. Вообще он не особо церемонился в выражениях. И свое негативное отношение  к лентяям, глупцам он выражал сравнением с Андриано Челентано. А выражение «недоделанный Челентано» означало презрение. Несколько раз, в минуты самого большого недовольства он и Щеглову говорил: «Вы со своей должностью справляетесь не как советский офицер, а как какой-то Челентано». Не особо хотелось сейчас контактировать с Буранским, но другого человека, кто помог бы с трудоустройством, Илья даже представить не мог.
Возле своего УАЗа Буранский что-то высказывал своему водителю. Подойдя ближе, Щеглов обратился к своему бывшему командиру: «Иван Иванович, здравия желаю». Тот обернулся к Илье, чтобы понять, кто там его отвлекает его от дел. Увидев своего бывшего заместителя, крепко сжал его руку и начал сильно ее трясти: «Здравствуй Илья, здравствуй. На побывку приехал или обзавелся квартирой в Москве и эту решил сдать?». Илья потупил голову: «Нет, товарищ полковник, не вышел из меня бизнесмен. Хорошо, что голову не оторвали, не пристрелили, не покалечили бандиты, когда вымогали деньги. Жизнь дороже. Вот решил вернуться, здесь жить и работать». Иван Иванович, задумавшись и глядя куда-то вдаль задумчиво произнес: «Да, дела, превратили страну в проходной двор для иностранцев и дом родной для криминала». Потом глядя в глаза Щеглову, спросил: «Наверное не раз пожалел, что со службы уволился? А я ведь тебя пытался остановить, когда ты увольнялся».  Илья отвел глаза от въедливо взгляда Буранского. «Есть такое, Иван Иванович. Но мне сейчас больше и обратиться не к кому. Очень нужна работа. Пенсия есть. Но, по нынешним временам, он смешная.» Буранский с сожалением смотрел на своего бывшего подчинённого. «Да, времена пришли. При советском союзе офицер уходил на пенсию и вполне мог жить. А сейчас? По нынешним неспокойным временам и его могут сократить. Куда сам-то пойдет. Связей у него ощутимо больше, чем у Щеглова. Но когда ты не у власти, отношение к тебе меняется»-думал Буранский: «Илья Щеглов был неплохим офицером. Конечно, иногда его подводила главная линия- так он называл употребление спиртного. Но не лентяй, не дурак».  «Вот что, Илья»-ответил Буранский: «Я подумаю, а ты завтра вечером встречай колонну, поговорим».
На следующий день Илья Щеглов заранее прибыл к назначенному месту встречи с полковником Буранским. То ли от волнения, то ли от холодной и промозглой погоды Илью периодически прохватывала дрожь. Да и как тут не волноваться? И деньги нужны, и задание китайцев надо выполнить. Колонна пришла вовремя, к тому времени Щеглов изрядно промерз. «Надо было не красоваться в модной куртке, а одеть обычный армейский бушлат.»- думал он.  В городе в таких бушлатах ходил и стар и млад. Илья дождался, когда основная часть людей разойдется с машин по домам и магазинам, и потихоньку пошел к машине командира. Иван Иванович, завидев его, махнул рукой, как бы давая сигнал «двигайся быстрее», и он ускорил шаг. «Здравия желаю, Иван Иванович»- несмело произнес Илья, подойдя к своему бывшему командиру. Буранский протянул ему руку и крепко пожал. «Ну вот что, Илья, учитывая твои бывшие заслуги, могу взять тебя на должность инженера. Сам понимаешь, что зарплата там будет не офицерская. Однако, какой из тебя инженер.  Поэтому будешь работать, как и работал по вопросам тыла и по моим личным поручениям. Согласен?» — Все это Буранский говорил, не выпуская руку Щеглова, как бы давая знак, что «ну теперь ты от меня не убежишь». По крайней мере так это воспринял Илья. «Да, да Иван Иванович. Конечно, я все понимаю, спасибо вам. Когда можно выходить на работу?»-быстро заговорил Щеглов, как будто боясь, что командир передумает. «Да вот завтра утром бери документы и к колонне, оформишься и сразу приступишь»- ответил Буранский, глядя прямо в глаза Ильи Щеглова. «Но, если что не так, спрошу строго. Будешь уличен в употреблении спиртного в рабочее время или немерено его будешь употреблять втихаря дома, то расстанемся мгновенно и навсегда»- закончил разговор полковник Буранский и крепко, до боли, сжал руку Ильи. Тот только ойкнул, кивнул головой в знак согласия и побрел домой.
У Щеглова на душе появились беспокойство и радость одновременно. Радость от того, что снова будет при деле в родной воинской части. Беспокойство от того, что работа по тыловым вопросам совсем не давала ему допуска к секретным документам, а это значит задание господина Лея Дэна он не сможет выполнить. Всю мощь китайской разведки для Ильи Щеглова олицетворял этот холодный, выдержанный и харизматичный человек.
Дома, узнав, что у мужа будет работа, Тамара очень обрадовалась. «Ничего, что зарплата не подполковничья»-приговаривала она: «Огород заведем, проживем. А там, бог даст, и я работу найду.» Илья же лишь молча смотрел на жену.
Утром он проснулся рано, тщательно побрился, начистил до блеска ботинки, а потом долго сидел молча на кухне, погрузившись в свои мысли. В нужное время накинул свой бушлат со снятыми с погон звездами и пошел к колонне. Бывшие сослуживцы радостно с ним здоровались и даже искренне радовались, что он опять с ними, пусть и в другом качестве. Эта искренность раздражала Илью Щеглова. Ведь теперь он против этих людей. Пусть вынуждено, путь неявно, но против. И это тяготило и угнетало Илью, не давая ему радоваться.
Оформившись на работу, он зашел к полковнику Буранскому. Тот вызвал нового заместителя по тылу подполковника Алехина, представил ему Щеглова, хотя они и так были знакомы, и обрисовал круг задач, которые стоят пред Щегловым, при этом добавив, что дополнительно задачи поставит еще и Алехин. Алехин сделал вид, что рад такому опытному помощнику, а в душу закралась мысль: «Может я что-то не так делаю, может командир мне не доверяет?» Эти сомнения помноженные на чувство ревности заставили Алехина очень внимательно следить за действиями Щеглова. Так началась трудовая деятельность Ильи Васильевича Щеглова на старом месте в новом качестве.

Глава YI.
Новый год.
В отделе военной контрразведки по 8 ИП МО РФ шла повседневная кропотливая работа. Если у всех офицеров отдела работа шла по отработанному сценарию, «по накатанной», то Арсению Андреевичу Смирнову пришлось ее организовывать почти с нуля. Мало того, что на объекте оперативного обслуживания давно не было работника, так еще и изменения в стране повлияли на агентуру. Если раньше люди сотрудничали с органами государственной безопасности, по глубокому убеждению, что это нужно их стране, их Родине, что есть иностранные спецслужбы, которые рвутся к секретам, и эти секреты надо защищать гласными и негласными методами, то сейчас эти люди были в замешательстве. Некоторые были просто в разочаровании. Ведь руководство страны само разглашало секреты. На соседнем 4 государственном полигоне РВСН активно и варварски в прошлом году закончилась ликвидация ракет стратегического назначения комплекса «Пионер». Их просто взрывали, методично, по плану и с приездом американских инспекторов с 1989 года. Конструктора этих ракет, ветераны, видя это, плакали. Ведь на разработку и создание этих мощных ядерных ракет потрачены колоссальные денежные средства, и эти люди не доедали, не досыпали. А теперь в угоду американцам наши ракетные дивизии разоружили и сами уничтожили ракеты комплексов «Пионер», вывозя их на площадку по ликвидации. Это был уникальный центр, с цехами демонтажа, гостиницей, кинотеатром. И семь-десять дней ежемесячно, до окончания ликвидации летом 1991-го, там жили американские инспекции. А потом и иные инспекции – по линии общих вооружений. С ними общались офицеры «группы сопровождения» от штаба ракетного полигона. В этой группе был и майор Пастушко, как офицер службы вооружения.
«Интересно бы поговорить, что он делал как контрразведчик там и как эти американцы … вообще. Неужели все перед ними «прыгают» из штанов? А где госбезопасность?!» - подумал Арсений. Дальнейших мыслей не было, потому что не было никаких фактов, чтобы раскрасить свои рассуждения. 
Офицеры 4 полигона РВСН и 8 полигона ПВО жили с семьями в одном городе Капустин Яр и конечно же общались. А описываемые факты у них вызывали непонимание и отвращение. Нормативные документы по государственной тайне устарели. А о принятии нового Закона «О государственной тайне» шли лишь разговоры. Вся эта неразбериха делала деятельность опытных контрразведчиков крайне трудной. А Арсению, который был пока еще в большей степени теоретиком контрразведки, приходилось ох как несладко. Да и сами офицеры органов госбезопасности в войсках зачастую не понимали, что делает руководство страны. «Как хорошо, что сейчас нет рядом семьи»-думал Арсений, засиживаясь в кабинете до глубокой ночи. Да еще его характер, который требовал быть всегда и везде лучшим, не позволял Арсению по каждому непонятному вопросу бегать к начальнику или заму. Доходил своим умом, а когда совсем становилось тяжко, то обращался к подполковнику Цветкову. Тот никогда не отказывал. Его можно потревожить даже ночью. Благо он жил в сотне шагов. А еще требовалось Арсению завоевать доверие и авторитет офицеров Испытательного центра ЗРК. Кабинет его на объекте имел два входа. Один через мужской кабинет в штабе части. Другой из курилки возле штаба. В штабе части вообще запрещалось курить. А на улице уже было холодно. Поэтому Арсений зашел к командиру части, полковнику Лаврищеву, и завел разговор, чтобы разрешить курить у него в кабинете. Нет, он мог бы этого и не делать, просто сам сказать курильщикам чтобы заходили и курили у него. Они офицеры разных ведомств и командир части ему не указ, а он не его подчиненный. Но Арсений сам воспитан был в духе, что командир в части отвечает за все. И потому не стал этого делать. Александр Иванович Лаврищев подходил к пятидесятилетнему рубежу. Был командиром опытным и человеком авторитетным. Ну и конечно же, он был мудр. Потому выслушав просьбу особиста, он сразу понял, что тот просто таким образом обеспечивает себе возможность общения с людьми и формирования авторитета в их глазах. Нужно ли это было командиру части? Нет. Не зря же еще в СССР существовала присказка: «Нет такого офицера, который дослужился бы до майора и ничего не нарушил». А Александр Иванович давно уже полковник. Он неоднократно проходил сложные ситуации как по лезвию ножа - между законным и незаконным. Были у него мелкие нарушения, хотя и свершал он их не для личной выгоды, а для пользы дела. И как сложатся отношения с капитаном Смирновым он не знал. А вдруг он не станет заниматься контрразведкой, а будет выведывать вовремя ли солдатам поменяли портянки, как распоряжаются мясом с подсобного хозяйства... А потом докладывать все это своему руководству в Москву «зарабатывая себе очки».  Но полковник Лаврищев был не только командиром части, но и патриотом. И он так же хотел, чтобы новая Россия стала сильным государством, каким был СССР. После небольшой паузы Александр Иванович сказал: «Арсений Андреевич, давайте так. Вы ознакомитесь с мерами противопожарной безопасности, распишетесь за ознакомление и в вашем кабинете будете ее обеспечивать».
С той поры, пока офицеры ждали отправки на испытательные площадки,  стали заходить в его кабинет. Арсений поставил на приставной стол три пепельницы. Ведро с водой и огнетушитель всегда были за дверью. В ящике его письменного стола всегда была минимум одна упаковка сигарет и спички. Сам Арсений не курил, и потому долго проветривал кабинет после курильщиков.  Но это давало ему возможность вести в своем кабинете конфиденциальные разговоры с нужными ему людьми. При этом двери его кабинета всегда были открыты. И достаточно быстро у всех пропал интерес, с кем и о чем говорит особист, ведь его кабинет «проходной двор» и двери при разговорах не закрывает. Значит ему просто делать нечего, с людьми же он говорит на бытовые темы. 
Значительно его авторитет возрос, когда возникла неисправность на радиолокаторе подсвета целей ЗРК С-200. В испытательном центре не было стартового и технического оборудования С-200. Но в испытаниях боевых автоматизированный систем управления РПЦ С-200 был нужен. Особенно активно работы с РПЦ С-200 стали вестись после назначения Горбачёва Генеральным секретарём ЦК КПСС. Горбачев очень боялся, что его правительственный самолет собьют свои же военные. Арсений в свою армейскую службу был заместителем командира отдельного дивизиона С-200 по вооружению. Был начальником отделения антенного поста и отделения боевого управления. Оказавшись по случаю на площадке, где во время спецработ вышел из строя РПЦ, Арсений очень быстро восстановил его боеготовность. С тех пор офицеры испытатели стали его воспринимать на равных, а не как человека, который ходит со своими вопросами и мешает их службе.
В середине декабря Арсений стоял возле солдатской столовой, наблюдая как ротные командиры приводят на обед и отводят свои подразделения. Один из вновь завербованных солдат агентов, при входе в столовую, подал ему сигнал о необходимости срочной встречи. В послеобеденное свободное время капитан Смирнов зашел в автомобильную роту. Поговорил о делах с командиром роты. Затем установив визуальный контакт с солдатом, пошел в туалет. Солдат зашел следом. И пока они оба имитировали, что справляют нужду, агент рассказал, что двое военнослужащих готовятся ночью ограбить вещевой склад. Чтобы не вскрывать дверь и окна склада, которые были оборудованы сигнализацией, солдаты запаслись кувалдой и ломом, которыми пробьют заднюю кирпичную стену склада и вынесут имущество к забору. Там их будет уже ждать пастух из военного совхоза, который и купит это имущество. Ну а как еще можно было в тот момент встретиться с агентом и получить информацию, да чтобы еще и не раскрыть этого человека.  И Арсений придумал ход с туалетом в автороте.
К контрразведке все это отношения не имело. И потому Смирнов пошёл к командиру части. Александр Иванович выслушал особиста внимательно, затем задал лишь единственный вопрос: «Информация проверенная?».  Арсений пояснил, что не проверено, но степень доверия к источнику информации достаточно велика. На том они и расстались. Договорились, что о результатах дежурный по части сообщит капитану Смирнову по телефону в общежитие.  Командир части сам организовал засаду внутри склада и взаимодействие со спецмилицией, имеющей право осуществлять свою функцию в ЗАТО.  В начале второго ночи в дверь комнаты Смирнова раздался стук. «Арсений Андреевич, Арсений Андреевич, откройте»- негромко просила дежурная по общежитию. Когда Арсений открыл, она позвала его к телефону. Дежурный по части сообщил, что офицеры из засады при первых звуках ударов по стене склада взяли с поличным двух солдат. А спецмилиция арестовала ждавшего их у ограждения пастуха и провела очную ставку. На следующий день в офицерской столовой Арсений стоял с подносом в очереди. Сзади подошел полковник Лаврищев и тронул его за локоть. Смирнов обернулся и увидел командира части. «Арсений Андреевич, здравия желаю. Не здесь ваше место, поставьте поднос и пойдемте»- сказал Александр Иванович. Арсений проследовал за ним. На втором этаже офицерской столовой был так называемый «командирский зал». Там было то же самое меню. Ну, может быть, не надо было стоять в очереди, а заказанную пищу приносил официант. В зале питались командиры четырех воинских частей, размещенных на этой площадке, и их заместители. На этот момент там были все командиры частей. Александр Иванович поприветствовал их всех, пожелал приятного аппетита. Затем представил им Смирнова: «Старший оперуполномоченный особого отдела капитан Смирнов Арсений Андреевич. Профессионал ЗРВ, специалист первого класса. По его информации сегодня ночью взяли группу злоумышленников, пытавшихся ограбить вещевой склад части. Определяю его на довольствие в этот зал, прошу любить и жаловать». Обменявшись рукопожатиями со всеми командирами и сев за отдельный стол, Смирнов и Лаврищев плотно отобедали.
19 декабря в Особом отделе новый начальник поздравил всех с профессиональным праздником. Новым начальником назначили бывшего заместителя подполковника Мощагина. А Петренко убыл к другому месту службы. Особые отделы были созданы 19 декабря 1918 года постановлением Бюро ЦК РКП(б), по которому фронтовые и армейские ЧК были объединены с органами Военного контроля, и на их основе образован новый орган — Особый отдел ВЧК при СНК РСФСР. В дальнейшем с образованием особых отделов фронтов, военных округов, флотов, армий, флотилий и особых отделов при губернских ЧК была создана единая централизованная система органов безопасности в войсках. А на следующий день был другой профессиональный праздник «День чекиста».  Дата проведения праздника 20 декабря была выбрана в связи с тем, что в этот день, в 1917 году, Совет народных комиссаров РСФСР издал Декрет об образовании Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) по борьбе с контрреволюцией и саботажем при СНК РСФСР (предшественника современных органов безопасности). Инициатором создания ВЧК был В. И. Ленин. Первым председателем ВЧК стал Ф. Э. Дзержинский. Особые отделы впоследствии вошли в состав ВЧК как органы государственной безопасности в войсках. Таким образом, у военных контрразведчиков получилось два дня профессиональных праздников. Утром 20 декабря в Особый отдел позвонил командир Испытательного центра ЗРК полковник Лаврищев. «Арсений Андреевич, с праздником! Чем вы сегодня заняты, увидимся мы сегодня?» - обратился он к особисту. «Александр Иванович, может быть вечером, когда поедете домой через площадку 30. В данный момент весь транспорт отдела в разъезде, а «Волгу» у начальника просить неудобно»- отвечал Смирнов. «Ну было бы желание увидеться, а транспорт найдется.»-Пошутил Лаврищев: «Подходите в 15 часов к Испытательной технической базе, вас там будет ждать ЗИЛ-131 с КУНГом.».
В назначенное время Арсений прибыл к машине, а та доставила его на площадку 31 к штабу части. Зайдя к командиру, Арсений поприветствовал его. «Арсений Андреевич, с тех пор как ты с нами работаешь, я столько раз был в туалете, а до твоего кабинета так и не доходил»-опять шутил Лавришев: «Пойдем проверим обстановку твоего кабинета». Проходя мимо дежурного по части, командир распорядился: «Все заказанное из столовой в кабинет Смирнова, только через улицу. Я там до вечера». Осмотревшись в кабинете, Александр Иванович отметил: «Ну ничего не изменилось от предыдущего хозяина. А мы с ним много раз здесь сидели. У меня же не дадут посидеть, все ходят и ходят».
Немного погодя солдат и прапорщик принесли жареный картофель с тушенкой, соленья, банку компота, стаканы, рюмки. Прапорщик также передал сверток, в нем оказалась бутылка охлажденной водки.  Разлив водку по рюмкам, Лаврищев поздравил Арсения с праздником. В этот день они сидели долго. Одной бутылки водки оказалось мало. Лаврищев принес еще одну из кабинета. Рассказывали друг другу о себе, о семьях. Потом Лаврищев завез Арсения в общежитие, а сам поехал домой в город. После того вечера командир и особист перешли на «ты». Прилюдно они общались на «вы» и по званию. А решая рабочие вопросы наедине Лаврищев назвал Арсения просто по имени, а тот хоть и на «ты», но Александр Иванович. Все же командир был на 20 с лишним лет старше. И вот когда отношения сложились, Арсений вплотную занялся оперативной работой.
В последних числах декабря пришла шифротелеграмма. Информировали, что Россия и Китай заключают контракт на поставку в Китай четырех зенитных ракетных дивизионов С-300. Требовалось не просто обеспечить контрразведывательное сопровождение сделки, но и довести через оперативные возможности завышенные характеристики ЗРК по уничтожению баллистических и крылатых ракет. Оперативные данные должны были подтверждать рекламные материалы.
Начальник отдела военной контрразведки по 8 ИП МО РФ собрал на совещание офицеров отела. Он довел шифротелеграмму, разделил зоны ответственности между оперативными сотрудниками. Основная работа и подготовка системы контрразведывательных мер легли на подполковника Цветкова, ибо курируемая им Контрольно-испытательная стыковочная база более всего была задействована в этом процессе. К работам также привлекался Испытательный центр ЗРК. Поэтому в разработке системы мер участвовал и Смирнов.  Оказалось, что в отделе военной контрразведки офицер с первым профильным образованием по ЗРК оказался только Арсений Смирнов. Все остальные хоть и служили в ПВО, но были связистами, замполитами, энергетиками, автомобилистами, тыловиками. Вот подполковник Цветков был из истребительной авиации ПВО.
Таким образом празднование Нового года для офицеров отдела военной контрразведки сжалось до одной Новогодней ночи. Уже 1 января все должны были явиться на службу.
Цветков сидел в своем кабинете и чертыхался: «Вот ведь дожили, раньше защищали секреты, теперь продаем, да еще, можно сказать, в рекламе участвуем». Потом помолчал и добавил: «Хотя и раньше дезинформацию продвигали». Потом обращаясь к Арсению: «В Новогоднюю ночь пьешь только лимонад, спать ложишься сразу после полуночи, чтобы голова была светлой. Я прослежу». Да и не вызвало это никакого возмущения у Арсения, – «я ведь контрразведчик, «служба без дня и ночи!» - так он подумал и даже внутренне возгордился.

Глава YII.
Пастушко

Станислав Пастушко, майор военной контрразведки, сидел в своём кабинете в штабе 4 Государственного центрального полигона Министерства обороны РФ. Сидел и пил чай. Листал газету, так, автоматически. Кто бы сказал, что он просто убивал время, был бы не прав. Время особиста всегда работает на него, если он дружит своею головой. Во-первых, подумать никогда не вредно. Во-вторых, надо уметь ждать нужной ситуации, нужного времени, когда твоё появление в коридорах штаба полигона будет естественным. А значит, не привлечёт особого внимания к его персоне. И контакт с нужным человеком пройдёт естественно. И здесь в кабинете сотрудника военной контрразведки ему было спокойно – никто не войдёт без разрешения (да и кто просто так будет ходить в гости к оперуполномоченному Особого отдела, да ещё «старшему», да и в довесок «по ОВД- особо важным делам»). Звучало сильно, но термин «ОВД» пока означал то, что ему оказывалось «высокое доверие» курировать штаб полигона, контактировать со многочисленными начальниками отделов и служб, невзирая на большие или очень большие звёзды на погонах. В принципе, ему это не было трудно. Он всегда удивлялся тому, зачем в контрразведку идут парни, которые с трудом, как на голгофу выходящие на контакт с людьми? С которых семь потов сойдёт, если надо войти в генеральские кабинеты, или запросто «покурить» с тем или иным офицером, потравить анекдоты, быть своим в среде рыбаков (а в Знаменске – это каждый второй!), а надо и посидеть вечером за «рюмкой чая», которая «выкатывалась» каким-либо офицером штаба по поводу… или без повода. И при всём этом подчас, преследуя определённую цель – найти нужного человека, выяснить обстановку по какому-либо факту, дать знак верному человеку о встрече. Это было сродни игре в театре – а сцену он любил!
Конечно, в его «производстве» было несколько дел проверок. Начало девяностых годов двадцатого века с событиями, взорвавшими и суть, и статус государства и его вооружённых сил, не так сильно сказывалось на жизни такого объекта, как испытательный  центр. В научно-исследовательских лабораториях всё-таки шли исследования ракетного вооружения, какие-то темы и проекты ждали своего часа и финансирования, и в конце концов в головах офицеров (а большинство носили статус – «исследователь, научный сотрудник») находилась информация очень и очень потенциально интересующая потенциального противника.   Какого противника – да какая разница! Хотя все понимали, кто носит звание «потенциальный противник», чтобы политики и новое руководство страны не говорили с экран телевизоров. А резко пошатнувшееся финансовое состояние людей, в том числе и офицеров, да ещё замешанное на «воздухе свободы мысли и демократии», было по мнению Станислава определённым катализатором чтобы «откусить кусочек от пирога сведений, составляющих государственную тайну». А как не взорваться этому детонатору, когда цены за этот год взлетели на 2500 %! Развал СССР сыграл злую шутку с экономикой страны, которая стала биться в предсмертных конвульсиях. Всё исчезло, ввели талонную систему. Дошло до того, что получал талоны на сигареты, хотя и не курил. Потом покупал сигареты и отдавал своим товарищам, друзьям, негласным помощникам.
Помешивая чай, он вспомнил как его шеф, начальник отдела контрразведки по 4 Государственному центральному полигону, полковник Табаков Виктор Викторович сказал в тот самый день 19 августа 1991 года…
…с экранов телевизоров транслировалось исключительно «Лебединое озеро», что-то непонятное творилось в Москве, какое-то ГКЧП…. Было недоброе и чуждое состояние «переворота». Он собрал подчинённых и сказал одну фразу со свойственным ему народным юмором и простотой:
— Вот что, ребятушки… То, что случилось – к этому шло. Я всегда вам говорил, что не надо на Россию нападать, внутри найдутся те, кто её расшатает и развалит всё и вся. Систему СССР подвела психология «осаждённой крепости». Мы ждали нападения извне. А вот те нате -  «трындец» подкрался незаметно изнутри, и попахивал дерьмецом он долго и издалека». Значит так! Никаких обсуждений «кто за кого»! Никаких соучастий в диспутах – «кто за белых, кто за красных» или упаси вас Бог дискутировать в частях на тему «а что будет если…»! Никаких «засад», никакой «активной самодеятельности». Пассивной тоже. Помните, что не надо забегать вперёд, ибо спина - удобная мишень.  Поймите - мы за державу, а Россия, в том или ином статусе была, держава, есть и будет. И мы, и армия ей будут ой как нужны. А по сему – всем заняться важным делом: на пару-тройку дней – вперёд на рыбалку, в гаражи, с семьей на речку. Но сказать – где кто будет по месту. Надо – я всех найду через начальников отделений. Берегите себя – вы ещё будете ой как нужны России…
«И как он ведь прав оказался» - подумал Станислав, - «никто тогда не вышел на «баррикады». Никто из офицеров частей полигона ни слова не сказал в адрес госбезопасности вообще и офицеров – «особистов» в частности! А что в прессе, с экранов телевизоров лилось – мама не горюй! Значит, смысл нашей работы есть, и офицеры полигона это понимают, когда знают, что делаем-то по сути одно дело – Родину защищаем…»
Воспоминания Станислава прервал телефонный звонок от дежурного по отделу Самарова:
- Стас, тебя Табаков срочно!
- Приглашает? -  с улыбкой продолжил его фразу Пастушко.
- На чай и партию в нарды. И он не один, кто-то приехал на «Волге», какой-то человек в гражданском. Шеф лично встречал. Видно на партию ждут тебя, – ответил Валера Самаров, такой же «юморист», каким был Станислав. Валера недавно окончил курсы военной контрразведки, и старался держаться Пастушко, тем более разница в возрасте была не такая уж и большая.
Через пять минут он уже был в отделе, благо здание находилось практически через один дом по улице Ленина, в старом, 50-х годов двухэтажном здании.
- Да, Стас! Зайди к «Батеньке», там талоны на дефицит принесли, он раздаёт – встретил его Самаров.
Это было важное сообщение, ничуть не менее важное, чем вызов к начальнику.
«Батенька», как все в отделе уважительно за возраст называли майора Цаплина, или уважительно - «Дмитрич», сидел в своём кабинете и раздавал сотрудникам отдела талоны на возникший дефицит – масло, сахар, табак, и разные вещи – женские сапоги, куртки, торшеры и всякое такое. Получив их, сотрудники отдела, как и все офицеры и прапорщики полигона, могли отвариваться продуктами в магазинах. Строго по количеству и наличию талонов!
- Дмитрич! – вскрикнул Пастушко, перебивая гул присутствующих, - меня шеф ждёт через минуту! Отгрузи мне талоны, будь любезен.
- Стас! Сегодня на сигареты принесли. Я это в каком смысле… это.. ты не куришь ведь, отдай мне, а?
- «Батенька», не курю. Но сам понимаешь – в жизни всё пригодится! – и, получив бумажки с печатью, направился к начальнику отдела.
 В кабинете Виктора Викторовича или как его за глаза аккуратно называли «Вик-Вик», находился неизвестный мужчина в гражданском. Он сидел на диване, и судя по этому факту и по расслабленной позе, явно из «центра» - то есть из Москвы. Ибо никто и никогда из «местных» на этот диван не присаживался.
- Здравия желаю! – чересчур пафосно и по-уставному произнёс Станислав,
- И тебе не хворать, здоровье... это... короче оно тебе не помешает. Вот, Станислав, знакомься – этот Владимир Владимирович, он из Главка нашего. А это – Пастушко Станислав, он курирует городские структуры и главный штаб. Стас, давай сразу к делу.
- Какому из них, Виктор Викторович? – спросил Пастушко,
- По «Шершню». Владимир Владимирович по этому вопросу как раз!
Пастушко, сходив за материалами дела проверки, доложил, что материалов по данному фигуранту, которому было присвоено условное наименование «Шершень», достаточно. Есть и оперативные материалы о поборах данного лица, которыми он обложил многих руководителей гражданских структур города Знаменск, о его связях и контактах. Именно «поборах», хотя такое слово и не вязалось с юридической оценкой его действий как «взятка». Должность, занимаемая «Шершнем», позволяла так осуществлять свои действия, что и не сразу эту информацию легализуешь. Он был юридически опытен. Ничего в плановом и «насильственном» порядке «Шершень» не вымогал. Но, если вдруг кто из директоров городских структур (только не военные, он «дистанцию» соблюдал!) где – либо оступался, то всё! «Шершень» с него за своё нейтральное отношение и не принятие мер, брал наличными. Брал столько, сколько давали, никаких сумм он не называл. Просто конверт. Но ни дай Бог в конверте мало по его, «Шершню» мнению….
И всё это по данным агентуры, а также по крупицам собранной информации от опасавшихся всё и вся лиц, «давших взятки», из которых данные Станислав вытягивал как мог. Все боялись официальности. Да и понять этих людей он мог…Некогда мощная страна развалилась. Годами внушающая уважение, почитание и гарантии безопасности организация с ёмкой аббревиатурой «КГБ», тоже приказала долго жить. А иные названия организации, пришедшей на смену могущественному КГБ, пока не очень принимались, или даже не понимались. И как среднестатистическому обывателю не опасаться за свою безопасность, где гарантии некогда авторитетной организации?! А оперативная информация – она и в Африке оперативная информация, не более. «Видишь локоток – да не укусишь».
- Что думаете делать далее? «Что нового и важного?» —спросил «гость».
Пастушко достал из папки агентурное сообщение, где негласный помощник описывал ситуацию с приездом «Шершня» в продуктовый магазин. Текст изобиловал словесными оборотами «наверное», «возможно», «предположительно» …
Табаков скептически бросил бумагу на стол – «Ну и что?! Сколько я буду просить конкретики!» …Ну что это – «возможно он взял пакет с собой и занёс в свою квартиру» … «проявляет интерес сексуального характера к …» Стас!
Станислав без излишней ретивости мысли ответил:
- Никак не могу изучить его обстановку в его «берлоге», в смысле на квартире. Что там есть, есть ли тайники с ценностями и всё такое…да и его связи личного характера как тёмный лес!
- Тёмный лес… - с сарказмом прервал «товарищ из центра», — «Тёмный лес» и очень нам нужно осветить! А что из его семейного окружения – все на его стороне баррикад?
Пастушко пояснил, что с моральным обликом тоже не всё в порядке. С женой разрыв полный, но она «сор из дома не выносит». Да и навряд ли от неё что узнаем, боится она его.  А вот то, что в поле его зрения появилась новая фигура, какая-то Катя, это надо мол, подумать.
- Катя? Кто, откуда? – спросил Табаков,
- Она не отсюда… какие-то связи на полигоне ПВО.
- Стас! Ну что это?! ... кого ты тянешь за всё такое…У тебя информации как «Гулькин нос, а Гульки и того меньше!».  Узнавай и срочно. Проработай соседей по площадке, может кто полезный для нас будет. Если люди от ПВО, подключим коллег с «параллельного мира».
На сленге контрразведчиков по 4 государственному ракетному полигону «Параллельным миром» значился отдел по полигону ПВО.
- Ещё мысли, идеи либо идейки есть? Если нет мыслей, значит, они не нужны. Я тебя не задерживаю, шевелись! – как отрубил, сказал Табаков.
- Товарищ полковник! Мне что одному работать? У меня американские инспекции, координация защиты разработок по «Искандеру», штаб тыла с его дефицитом… Я же не грелка, которую Тузик может порвать на части, Виктор Викторович!
- Вот, горе, ай-ай-ай! – с сарказмом сказал Табаков, и эта присказка означала крайнюю степень раздражения – Возьми в группу себе Самарова, обкатаешь его заодно. Всё иди! С «Шершнем» пора выходить на реализацию, срок тебе месяц!
…Под псевдонимом «Шершень» значился заместитель прокурора города Овчинников Яков Семёнович.

Глава VIII.
Овчинников
В музыкальной школе города Капустин Яр прошел традиционный новогодний концерт учеников. Родители учеников заняли весь актовый зал. На концерт пришел и заместитель прокурора города Овчинников Яков Семенович и жена его Светлана. Хоть брак их и трещал по швам, но дочь свою Овчинников любил. Поэтому пока терпел Светлану. Яков Семенович никогда не был хорошим семьянином. Да и не любил он Светлану никогда. Сидел он в районной прокуратуре и бед не знал, выпить и закусить для прокурорского работника всегда было. Девки сельские были, что надо- в самом соку. Но девок Яков старался «не портить», они же потом любви и свадьбы захотят. А вот с женщинами чуть постарше, у кого жизнь не сложилась, у кого муж пьяница, он с удовольствием встречался. Но как-то попал он по делам в областную прокуратуру, а заместитель прокурора завел его к себе в кабинет и завел беседу о моральном облике строителя коммунизма. Овчинников подумал, что какая-то из бабенок на него в парторганизацию нажаловалась. Струхнул, думал и на партсобрание вызовут. Но когда заместитель прокурора начал, про то, что ему уже 30 лет, надо карьеру делать, а в руководство выдвигают только морально устойчивых семьянинов, то Овчинников смекнул, что все нормально. Длинную речь заместитель областного прокурора закончил словами: «Тебя, Яша, 30 лет и дочери моей Светлане тридцатник, ты присмотрись к ней».  Яша быстро все понял и вскоре была свадьба. Ну а что ему стоило влюбить в себя молодую женщину, которая с рождения была воспитана в «пионерском духе». Но до первой брачной ночи его все разбирал вопрос, девственница Светка или нет? Уж больно скромная она какая-то у такого папы начальника. Свадьба прошла как надо, были гости из областного руководства и другие партийные товарищи. Всех их Яков не знал даже. Все чинно и важно. И тесть- батюшка сиял, и Светка цвела. Когда все разошлись, оставив их одних в родительской квартире, Овчинников выпил почти полный стакан водки и набросился на молодую жену. Не было у них никаких ласк, разговоров и нежных прелюдий. А вот смех истеричный Якова разобрал, когда он, насладившись телом молодой жены, откинулся. «Ха, ха-ха-ха, тридцать лет и девственница! Вот ведь и мордой не вышла, и батя как пес-барбос  за тобой ходил и парней отгонял. Ну ничего, я тебя научу всему. Это в СССР секса нет, а в нашей семье есть и будет!» Светлана, выросшая в семье, где все было построено на любви и взаимной заботе, думала, что и Яша ее любит. Она забилась в угол кровати и тихо всхлипывала перепуганная таким подведением своего мужа. Справедливости ради надо сказать, что не было Светлана красавицей, но и не была уродиной. Просто действительно мечтала о любви, а получила вот этого морального урода.
Светлана рассказала маме о случившемся, а та лишь ответила: «Ну вы же мало были знакомы. Яша за тобой даже не ухаживал. Ничего притретесь».
Притирки не получилось, после первой брачной ночи забеременела. Кода Овчинников узнал о беременности жены, она как женщина его перестала интересовать. Продолжал таскаться по девкам. А Света стала лишь бесплатной домработницей. Хотя ее много лет устраивало, что Яков не тревожил ее по поводу секса. Не хотелось с ним делить постель. Поэтому сначала спала с новорожденной Машенькой в другой комнате. А потом так и осталось как должное. Светлана просто гасила в себе уязвленное самолюбие и никому ничего не рассказывала.
После развала СССР Овчинников мог бы и развестись с женой, ведь теперь про моральный облик речи не шло. Но вот уже два года жизнь Якова Семеновича шла по натканной.
На концерте в музыкальной школе Овчинников опять играл роль мужа и отца. Ведь Машенька была единственным существом женского пола, к кому он испытывал нежные чувства. Он благоговел, когда дочь исполняла на пианино композицию. А когда они вдвоем со своей учительницей исполнили песню «Новый год, что вот-вот настанет...» Яков даже выскочил на сцену, схватил Машу в объятия. Потом обернулся к ее учительнице Екатерине Павловне Епифановой. Эта   нежная и пронизанная позитивом молодая женщина так сильно поразила его. Он даже замер от неожиданности. Как будто эта энергия, исходящая от женщины, прошла через всего его. Потом протянул учительнице небольшой букет цветов и быстро сбежал со сцены.
Ночью Яков Семенович долго не мог уснуть. В голове всплывала его юность, и девочка, которую он любил трогательной детской любовью.  Вспоминал и женщин, с которыми он к своим 42 годам был в связях, но   ни одну не любил. И вот эта Екатерина Епифанова из музыкальной школы. Яков не понимал, что с ним происходит. Он долгое время посмеивался над мужчинами, которые говорили про любовь. Какая любовь? Секс и привычка- больше ничего не может быть между мужчиной и женщиной, считал он. Женщин он делил на красивых, с которыми ему хотелось секса и некрасивых, которые нужны чтобы определенную работу выполнять, да детей нянчить как его жена. А тут в его душе происходило что-то странное. «Неужели и я влюбился»-подумал он про себя и сам испугался этой мысли. И какая любовь может быть между стариком и этой училкой. Ведь он считал себя стариком. А главное, как вести себя с этой молодухой, он не представлял. Все женщины, с которыми у него были отношения, были изначально готовы на близость с ним. А что делать с этой, он даже не представлял. В таких мыслях Овчинников заснул уже под утро.
Утром он, с тяжелыми мыслями и чувствуя себя совершено разбитым, приплелся на работу. Увидев на месте своего помощника, он даже обрадовался. Яков начал, как бы невзначай, расспрашивать его, как сейчас за девушками ухаживают, что дарят, куда приглашают.  А помощник, чувствуя внимание к своей персоне со стороны шефа, выдавал, что знал, о чем слышал и даже о чем догадывался. Яков Семенович по своей профессиональной привычке делал небольшие пометки в блокноте. После обеда он поехал в городской отдел милиции якобы проверять, как ведется учет оружия. А потом зашел в службу участковых. Навел справки об учительнице Екатерине Епифановой и узнал, где она живет.
На следующий день он, волнуясь, как юноша, стоял возле музыкальной школы дожидаясь окончания занятий. Его служебная «Волга» с водителем дожидалась его неподалеку, стояла на площадке возле городского кинотеатра. Все всматривался в выходящих женщин, опасался пропустить в сумерках Катю. Катя в своем уже не новом пальто, сапогах и без головного убора выглядела очень привлекательно. Она спешила в сторону общежития, намереваясь по пути заскочить в магазин.
«Екатерина Павловна!»-окликнул ее Яков Семенович. Катя обернулась. Он подошел к ней и продолжил: «Я папа Маши Овчинниковой. Хотел поблагодарить вас за обучение дочери искусству и выразить восхищение вашим талантом. Вы так замечательно исполнили с дочкой песню про Новый год». Катю вообще редко кто хвалил за ее жизнь. Даже мама не жаловала ее похвалами за какие-то успехи. Она остановилась в замешательстве, не знала, как отреагировать на эти слова. Затем, оправившись от замешательства, сказала:
- Ну что вы. Я лишь делала свою работу. А у дочери вашей хорошие данные. Правильно, что привели ее в музыкальную школу. А когда мы пели песню, то просто пытались передать предновогодний настрой всем слушателям.
-Екатерина Павловна, уже поздно, темно и холодно. Давайте я вас до дома на машине подвезу- предложил Овчинников.
- Нет, нет. Мне совсем недалеко. Пешком дойду- запротестовала Катя.
 -Ну позвольте я вас хоть немного провожу. Мне будет спокойнее, если буду уверен, что с вами все хорошо- настаивал Яков, и Катя согласилась.
После новогодних праздников Яков Семенович стал каждый вечер приезжать к музыкальной школе и пытался ухаживать за Екатериной.  Но та упорно искала отговорки, чтобы не идти с ним на контакт. Конечно же, в небольшом городе это сразу заметили и вокруг Кати Епифановой стали шептаться о том, что молодая сучка загуляла с прокурором и пытается разрушить его семью. Ее все категорически осуждали. А про немолодого прокурора  вроде и сказать было нечего, ведь его дело кобелиное. Вот молодая и симпатичная его и «окрутила». В один из январских дней Катю вызвала к себе директор школы. Начала разговор с работы, потом поинтересовалась жизнью в общежитии. И наконец по-матерински, осторожно перешла к «больной теме». «Екатерина Павловна, тут вас каждый вечер городской прокурор встречает. Уже люди это заметили и начались разговоры. А ведь город у нас небольшой. А Яков Семёнович известный человек. Более того, он семейный.  Подобные разговоры, ему и вам ни к чему» - говорила директор, глядя прямо в глаза Кате: «Нехорошо это, нехорошо». Катя готова была расплакаться от обиды и необоснованных обвинений. Однако сглотнув комок, она спокойно ответила: «Татьяна Васильевна, я ему никаких поводов не давала. Более того, я пытаюсь избежать этих встреч, засиживаюсь специально допоздна. А он ждет. Я уже думала у вас какой-нибудь уголок в школе просить и здесь на раскладушке ночевать, только бы не встречаться с ним».
Татьяна Васильевна пристально смотрела на Катю - «Вроде не врет девочка» - подумала она. О том, что в семье Овчинниковых не все ладно, шептались и до приезда Кати. Да и сама Татьяна Васильевна это замечала. Ведь ее муж был прокурором гарнизона. И еще не понятно у кого статус был выше у ее мужа или Овчинникова. Но на всех мероприятиях присутствовало руководство города, командование полигона. Приглашали и прокуроров всегда городского и военного. Татьяна Васильевна уже обращала внимание мужа, что отношение Овчинникова к жене Светлане какое-то странное и безразличное. Но Светлана мало с кем общалась. И даже общаясь, о делах семейных не говорила.
«Катя, мой тебе совет. Найди возможность прекратить это. Жестко скажи ему, что нет. Не надо со мной встречаться. Вы ставите меня в неудобное положение. Правильно ты делаешь или нет, все равно окажешься виноватой. Ведь знаешь, как в народе говорят, что не захочет сучка и кобель не вскочит. Прекращай, чтобы мне не пришлось тебя увольнять за аморальное поведение»- закончила свою речь Татьяна Васильевна. Катя вышла от нее в подавленном настроении. Нельзя ей терять работу. Зарплата у нее маленькая, но на жизнь хватает. А без работы что тут делать. Придется ехать в Астрахань. А в Астрахань ей ой как не хотелось. Накинув пальто, Катя вышла на улицу. Здесь ее уже ждал Овчинников. «Здравствуйте, Катенька»-начал он: «Вы опять хотите от меня сбежать? Неужели двум взрослым и культурным людям не о чем поговорить?». Екатерине хотелось ответить ему эмоционально и обидно. Но пересилив себя, она сдержанно, но твердым и уверенным тоном заговорила: «Яков Семенович, вы меня ставите в очень неудобное положение. Люди обо мне и так говорят гадости из-за вас. А директор школы сказала, что уволит меня за аморальное поведение. Зачем вы так, я вам что плохого сделала?».  «Да ничего ты мне не сделала. Увидел тебя и влюбился как мальчишка. Я работать не могу, так как думаю о тебе. Я спать не могу. Закрою глаза - и ты представляешься. Никому тебя в обиду не дам. Никто тебя не тронет. Всем рты заткну, чтобы не болтали» — все это эмоционально выпалил Яков. Изумлёнными глазами Катя смотрела на этого немолодого мужчину. В ее голове не укладывалось, что он вообще может говорить о любви, тем более о любви к ней. «Яков Семенович, как вы можете такое говорить? У вас семья, дочь. Да и я для вас совсем молодая»- не сдавалась Катя. «Катюша, с женой развожусь. Решено. Да и что там разница в возрасте, если я тебя так люблю. Ведь тебе уже 24, а мне всего лишь 42- ерунда»- начал убеждать ее Яков. Но у Екатерины все это не могло уложиться в голове. «Но я не хочу, чтобы вы из-за меня семью бросали.  Ведь жену вы же любите и Машу. А я вас не люблю»-говорила Катя. Овчинников чуть не закричал от злости: «Не любил я никогда жену. Надо было жениться и женился. Вообще никого в жизни не любил. Только тебя. А Машеньку я не оставлю, буду ей помогать. И я же тебе не переспать предлагаю. А законной женой стать. Жить будем по-человечески. Дай бог всем так. И появиться у тебя чувства ко мне. Я старше. Я это знаю точно».
Катя долго и молча смотрела на Якова Семеновича. Потом вымолвила: «Я даже не знаю, что вам сейчас ответить. Не мучайте меня, пожалуйста.» Потом она медленно побрела в сторону общежития. А Яков Семенович тоскливо смотрел ей в след. Он был сегодня эмоционально истощен. Затем, плюхнувшись на заднее сиденье своей «Волги», он негромко скомандовал: «Домой».
В эту ночь не спали ни Яков, ни Катя. Каждый был погружен в свои мысли. Утром Яков Семенович на работу не поехал. Он сел в большой комнате на диван. Долго и отрешенно смотрел вдаль. Потом позвал Светлану: «Сядь, Света, поговорим». Та села напротив него на стул. «Знаешь, Света»- начал Яков: «Вот мы с тобой прожили много лет. Ведь не любил я тебя, и ты меня не любила. Давай уже не мучать друг друга, не показывать больше всем, что мы семья. Давай разведемся». В комнате воцарилось долгое молчание. Его нарушила Света.
 - Да уже весь город знает про твою любовь. Развестись давно надо было бы. Да вот, что Маше сказать. И потом, а где мы с Машей жить будем?  На улицу нас выгонишь?
-Нет, Света. Помогать я вам буду. Уедешь в Астрахань к родителям. Постепенно я вопрос квартирный для тебя и Маши решу.»- немного помолчав Яков закончил мысль
-Так будет лучше всем.
Катя же утром пошла к Татьяне Васильевне. Да и к кому же ей еще было обратиться со своими вопросами. Мама далеко, подруг нет. Татьяна Васильевна внимательно выслушала подчиненную. «Не знаю я, Катя, как правильно тебе поступить. Да, за Овчинниковым ты будешь действительно обеспечена в материальном плане. То, что он старше тебя, может и не плохо. Будет еще и беречь тебя как дочь. А вот слюбится или нет, я не знаю. Жить с нелюбимым человеком плохо. А еще и спать ведь с ним надо. И это превратиться из удовольствия, как у любимых людей, в семейный долг. Отдавать же этот долг, каждый день переступая через себя, омерзительно.»- сказала директор и сделала паузу. «Давай посмотрим, если он действительно будет разводиться с семьей, тогда и будешь решать»-закончила разговор Татьяна Васильевна.
Не прошло и недели, как состоялось заседание городского суда. Брак Якова и Светланы был расторгнут. Определено, что ребенок будет жить с матерью. Яков после заседания суда спешил на крыльях любви к Кате, чтобы обрадовать ее. А Света медленно плелась к своему дому. Ей не хотелось идти домой и в голове была мешанина и неопределенность. Как среди учебного года переводить Машу в другую школу?  Как она приедет с Машей к родителям?  И скажет: «Ну вот я, принимайте»? Где найти работу? Она по профессии была проектировщиком-строителем, но за все годы замужества ни дня не работала. Кроме того, обстановка в стране не располагала к строительству.  Да и на душе было так гадко, хоть и не любила она Овчинникова, но вот так, не посчитавшись со всеми годами совместной жизни, променять ее на молодуху!  А Светлана все годы честно играла на людях роль счастливой жены, дома же обеспечивала ему уют.
Возле подъезда ковырялся со своими старенькими «Жигулями» сосед Иван. Увидев Свету, он оторвался от работы: «Здравствуй, Света. Сил нет или настроения? Еле идешь». Светлана остановилась, грустно посмотрела на Ивана. Потом обвела весь двор взглядом и сказала: «Уезжаю я Ваня, насовсем уезжаю». «Яков Семенович новую должность получил? Где?»- поинтересовался сосед. «Нет Ваня, он остается.  Это я получила «новую должность». Теперь я брошенная жена»-сказала Светлана и из ее серых глаз потекли слезы. Теперь ничего не понимая, смотрел на нее Иван. Потом он осторожно обнял ее, а Света уткнулась ему в грудь, всхлипывая. «Вы что разводитесь?»- уточнил сосед. «Уже развелись»- сквозь слёзы ответила она. Иван отстранил ее от себя и, глядя прямо в глаза с потеками туши, решительно сказал: «Света, раз ты теперь свободна, выходи за меня замуж.». Теперь Светлана смотрела на него, не сразу поняв, что он говорит. А когда она осознала сказанное, то слезы из ее глаз потекли с новой силой и она, задыхаясь, еле выдавила из себя: «Это очень злая шутка!». «Света, о чем ты? Какая шутка. Я уже шесть лет вдовец. Сын учится в институте в Воронеже. После смерти Ирочки я потерял смысл жизни. Сына отправил в Воронеж к родителям. Жил, чтобы только сына обеспечивать.   А когда вы приехали сюда, я увидел тебя и сразу влюбился. Такую красивую и женственную я еще не видел в своей жизни. Но разве я мог показать тебе раньше свои чувства? Ведь у вас своя семья. Так уж, помогал тебе чем мог по хозяйству. А вот теперь, если есть бог, то он мне дарует шанс. И я не могу этот шанс упустить. Прошу тебя, стань моей женой. Машеньку буду любить как родную. Через три месяца мне 45 лет и пенсия. Уедем в Воронеж, или куда скажешь» - все это Иван говорил, эмоционально и быстро пытаясь действительно использовать шанс. Потом схватил какую-то гайку с капота машины, встал на колено и, поцеловав руку Светы, одел ей гайку на палец. «Вот это в знак серьезности моих намерений»- сказал он. После всех эмоциональных потрясений в этот день Светлана еле держалась на ногах. Она тихо произнесла: «Потом, все потом, Ваня»- и очень медленно пошла на второй этаж к своей квартире. 
 Яков Семёнович ворвался в здание музыкальной, спросил у вахтерши, в каком классе Епифанова, и пулей ворвался в класс. В классе были две девочки и Екатерина. «Катюша, все! Я свободен!»-почти прокричал Яков и рванулся к ней чтобы обнять, снеся по пути парту. Катя вытянула вперед руки, как бы стараясь сдержать его: «Яков Семенович, что вы? Что вы?». Девочки лишь испуганно смотрели на происходящее. Проходившая по коридору Татьяна Васильевна, услышав из коридора шум и, заглянув в класс, увидела происходящее и строго произнесла: «Яков Семенович, прекращай безобразничать и людей пугать. Пойдем со мной». Яков пошел с ней в ее кабинет. В своем кабинете, даже не предложив сесть, она эмоционально начала разговор: «Яков, ты что? Седина в бороду, бес в ребро? О семье своей не думаешь, о девчонке подумай. В Катю и так уже все пальцем тычут. Мол распутная девка. А она хорошая, скромная. Да и ведь Светлана узнает, ругань у вас дома будет. Дочка все это увидит. Ребенку будет психологическая травма.» Яков сел на стул и ответил: «Тань. Ты не кипятись. Люблю я Катю. Как мальчишка влюбился и ничего с этим сделать не могу. А со Светой уже ничего не будет. Никакой ругани. Нас сегодня развели. Суд был. Вот Кате предложение сделал, а она сопротивляется». В кабинете повисла пауза. Татьяна Васильевна была ошарашена столь скорым разводом Овчинниковых. Очень не нравилась ей это скороспелая любовь Якова Семёновича к молодой девушке. «Не к добру, все это. Не к добру»-крутилось у нее в голове. В слух же он уже спокойно произнесла: «Яша, девочка она еще совсем. О любви она мечтает, о нежности. Ну надавишь ты на нее. А жить как. Если ты ее действительно любишь, то подумай о ней. Нужны для счастливой совместной жизни и ее взаимные чувства. Хватит ли у тебя мудрости и терпения? Ведь если и сформируются у нее такие чувства к тебе, то не за один день.». Яков Семенович встал и уже выходя бросил Татьяне: «Буду терпелив и нежен».  «Нет, не к добру эта его любовь»- опять подумала Татьяна Васильевна.
Вечером Яков Семенович опять ждал Катю у школы. Она же, видя его в окно, долго не хотела выходить. Но не просидишь же всю ночь в музыкальной школе. Вышла уже около 9 часов вечера. Увидев ее, Яков поспешил навстречу, вытянув букет перед собой. «Катенька»-начал он: «Я свободный человек. Делаю тебе официальное предложение стать моей женой. Вот прими пожалуйста кольцо». И протянул ей на ладони бархатную коробочку с кольцом. Катя остановилась, посмотрела грустным взглядом на Овчинникова и также грустно ответила: «Яков Семенович, зачем вы опять? Я же всем вам говорила. Я хочу выйти замуж за любимого человека. А вас я не люблю». «Это потому, что я старый?»-решил уточнить Яков. «Нет, это здесь ни причем. Просто сердцу не прикажешь. Так ведь в народе говорят. Извините»- ответила Екатерина, повернулась и уверенно пошла в сторону своего общежития. Яков Семненович в сердцах бросил букет на проезжую часть. Сев в машину и немного подумав, Овчинников дал указания водителю: «Домой».
Дома, скинув пальто, Яков Семенович прошел на кухню и сел за стол. «Яша, у нас на ужин сегодня картофельное пюре и котлеты. Тебе одну или две?»-обратилась к нему Светлана. Яков исподлобья посмотрел на нее и закричал: «Уйди отсюда. Рожу твою видеть не могу. Быстрее бы ты уехала!». Маша вбежала на крик в кухню. А Яков Семенович, ни обращая внимания на бывшую жену и дочь, достал их холодильника начатую бутылку водки и начал пить прямо из бутылки.  «Мамочка, что случилось?»- удивленно спросил ребенок. Не найдя, что ответить, Света сказала: «Заболел наш папа».  Взяла девочку за руку и вывела в комнату.
Долго сидела Светлана на диване в своих грустных мыслях. Ей было бесконечно обидно. Почему с ней так Яков? Ведь ничего она плохого не делала. Зачем он оскорбляет и кричит на нее. Ну если не нравится она ему, развелись бы давно. Потом подошла к зеркалу и долго смотрела на свое отражение. Неужели она настолько уродлива, что Яков все ей говорит «твоя рожа». А вот сосед Ваня сказал, что она красивая. Света нащупала в кармане гайку, которую одел ей на палец Иван. А ведь действительно Ваня с первого дня знакомства хорошо общался со Светланой.  Помогал во всем. С ним можно было просто поговорить ни о чем. Свете было с ним всегда комфортно. Но ей и в голову не могла прийти мысль, что он может так к ней относиться. Да и не было раньше в ее голове мыслей о разводе с мужем. Хотя ей, как и любому человеку хотелось, чтобы ее любили. Любили не за что-то, а просто так. Просто за то, что она есть на этом свете. Одев гайку на палец, она решительно вышла на лестничную клетку и позвонила в соседнюю дверь. Дверь открыл Иван. Света подняла руку с гайкой на уровень его лица и спросила: «Ваня, это все серьезно? Ты не передумал?». Сосед, грустно улыбнувшись, ответил: «Разве я несерьёзный человек? Или я что-то просил взамен? Я тебя люблю.  Даже не рассчитывая на взаимность в чувствах, я сделал тебе это предложение, потому что хочу   до конца жизни быть с тобой. Мне хочется видеть тебя рядом и заботиться о тебе». «Ваня, я согласна. Только женись на мне побыстрее»- ответила она. Иван чуть не задохнулся в порыве чувств. Схватив ее в объятия, он страстно зашептал: «Света, Светик! Дорогая, спасибо! Ну что ты на пороге, заходи!». Светлана отказалась, объяснив, что там Маша одна, а Яков пьяный.  «Ну хорошо, он хочет, чтобы ты быстрее уехала, уедешь с Машей ко мне. Прямо сейчас»- сказал Иван и, взяв Свету за руку, зашел в незапертую дверь квартиры Овчинниковых. Яков, уже изрядно пьяный встретил их в коридоре.  Глядя сурово на Светлану, он промычал: «Я тебе сказал, чтобы не видел тебя. Спрячься от греха подальше, пока по морде не получила».  Потом глядя на Ивана: «Ты чего приперся?». 
«Вот что, Яков Семенович. Светлана моя невеста, а Маша дочь моей любимой женщины. Поэтому не смей оскорблять и не вздумай руки распускать. Ты хотел, чтобы они уехали, и они переезжают ко мне.»- уверенным командирским голосом изрек Иван. Яков, плохо понимая, что происходит, переводил мутный взгляд с Ивана на Свету и обратно. Когда до него начала доходить суть событий он яростно закричал: «Ах ты лярва! За моей спиной с Ванькой крутила! Убью, сука!». Он замахнулся на бывшую жену, чтобы ударить ее в лицо. Иван перехватил его руку, заломил за спину, втолкнул в комнату и бросил Якова на диван. Взяв за горло, Иван прошипел: «Лежи спокойно, мразь, пока не придушил! Морду бы тебе набить, да мараться не хочется». Затем он обратился к Светлане и Маше: «Девочки, собирайте вещи. Переносим все ко мне. А этот будет лежать смирно.» Злобно глянув в глаза Якова, отпустил Иван его горло, встал и стал помогать собирать вещи. Хоть Света и была прокурорской женой, но дорогими вещами, их обилием, золотом и бриллиантами она не могла похвастаться. Да и Машу Яков особо не баловал. Не прошло и получаса, как все необходимые вещи были перенесены.
Вещи быстро развесили. Попили чай и уложили Машу спать в кровать, в которой когда-то спал сын. Иван посмотрел в глаза Светы, обнял ее и прошептал: «Я понимаю, что тебе неудобно. Постелю себе диване, а ты ложись на кровати». Она также шепотом ответила: «Не надо».  Их губу слились в поцелуе и, донявшись до выключателя на стене, она погасила свет. Впервые в жизни Света почувствовала себя любимой женщиной. Рядом с ней был любящий мужчина. Настоящий и сильный мужчина, который сам никогда не обидит ее и не даст никому в обиду. От строгого и сдержанного Ивана она и ожидать не могла столько страсти и нежности одновременно. Да и от себя она не ожидала такой страсти и раскованности. Рано утром Иван встал, чтобы собраться на службу. Осторожно склонился к Свете, нежно поцеловал. Когда она открыла глаза, Иван прошептал: «Ты спи, только скажи, что Маше на завтрак приготовить и что ей в школу одеть». «Нет, нет»- страстно, но шепотом запротестовала она: «Я сама все сделаю». На душе Свете стало так тепло, ведь впервые в жизни ей сказал мужчина: «Ты отдыхай, а я позабочусь». И все же Иван сам приготовил омлет и тосты, накормил теперь уже своих девочек. Именно своих, ведь Машу, как и Светлану, он уже любил, но только нежной отеческой любовью. Они все вместе, взявшись за руки, довели девочку до школы.  Как мгновенно, практически за сутки, все изменилось. И хотя Иван не был отцом для ее дочери, но Света шла по улице и впервые чувствовала, что у нее есть настоящая семья. Возле подъезда она призналась Ване, что боится, как бы Яков не начал рваться в дверь и буянить. А он лишь улыбнулся и спокойно ответил: «Не сунется, он трус. Но чтобы тебе было спокойнее, я тебе напишу номер телефона.  Звони дежурному по части, меня известят. Сегодня поеду на своей машине на службу и быстро примчусь». Он достал из кармана шариковую ручку и написал телефон прямо на ее ладони.
Чтобы исполнить данное женщине обещание и быстро жениться, Иван обратился к командиру части. Вечером принес в ЗАГС официальное письмо от командования части, что убывает к новому месту службы. В ближайшую субботу приехала мама Ивана из Воронежа, родители Светы из Астрахани, и в ЗАГСе был зарегистрирован их брак. Света с радостью взяла фамилию мужа и стала Свиридовой.
Яков Семенович же, после ухода бывшей жены еще выпил водки, закусил соленым огурцом и лег спасть. Утром он себя чувствовал нехорошо. Но более всего его бесил отказ Кати. Он злился и на Светку, которая за один вечер пристроилась к соседу. Приведя себя в порядок, он направился в Мэрию. Зайдя там в кабинеты ГорОНО, он сразу прошел у начальника. Даже не поприветствовав начальника ГорОНО, не прикрыв дверь кабинета, Овчинников плюхнулся на стул напротив него. «Петр Петрович, давно проверок законности у тебя не было»-начал Овчинников без предисловия: «А проблем у тебя хватает, и детей плохо кормят, и ремонт не делается, и поборы денег с родителей. Да много чего еще. Мы умеем, мы найдем»- говорил Яков, буравя глазами Петра Петровича. Сделав паузу и оценив реакцию собеседника, Яков продолжил: «Тебе проверка прокурорская нужна?» Конечно же, в наступившие трудные времена Петр Петрович не забывал обязывать директоров школ делится с ним бюджетными деньгами, и потому отрицательно закачал головой. «Увольняешь с работы преподавателя музыкальной школы Епифанову, и проверки не будет»-поставил условие Яков Семенович. «Яков Семенович, ну как же? Это надо директора школы Татьяну «плющить», а у нее муж военный прокурор»- взмолился Петр Петрович. «Твои проблемы!»-бросил Овчинников и ушел, хлопнув дверью.
В тот же день директор музыкальной школы была вызвана к Петру Петровичу. Он решил не мудрить и прямо изложить ей суть вопроса: «Татьяна Васильевна, тебе прокурорская проверка нужна? Если нет, то увольняй Епифанову».  Татьяна Васильевна выслушала его и пошла думать, что делать с Катей. Вечером она попыталась поговорить с мужем, ведь ей очень не хотелось выгонять Катерину. Но муж ответил четко: «Город - это вотчина Овчинникова, и я туда не полезу. Если будет проверка, то недостатки у тебя точно найдут. Но не уволят, а накажут, ты все же моя жена. Хотя и наказание тебе не нужно. Поэтому расстанься с девчонкой, делов-то». Он не развил свои доводы тем, что реально идти против Овчинникова было просто страшно. Его паутина «влияния» была, казалось, всеобъемлющая. Хотя и значился он как заместитель прокурора, но его шеф, пожилой и уже не стремящейся к активной работе человек, был главой прокуратуры номинально. Все держал в своих руках Овчинников. Город был «закрытым» - закрытое административно-территориальное образование, сокращённо ЗАТО. Милиция, не подчиняющаяся областному управлению, а управлению в столице. Прокуратура – «своя», также центрального подчинения. С главной с ЗАТО и  военными – было негласное соглашение: «Вы к нам не «лезете», мы к вам». И поэтому Овчинников аккуратно, без грубых тонов в разговорах, ввёл практику «дани». Обнаружены нарушения в процессе освоения какой-либо бюджетной статьи («налево» или «направо ушли» некоторые суммы), и это узнавал Овчинников, всё – неси взнос в конверте. Обнаружена недостача при ревизии – иди с повинной и конверт в презент. Конечно, всё мягко и культурно, после беседы в кабинете у прокурора. Нет, суммы не назывались, но если сумма была менее 10–15  процентов украденной суммы, конверт культурно возвращался и жди тогда товарищ директор прокурорской, внеплановой проверки. А уж найти…. всегда можно что!
На следующее утро Татьяна Васильевна пригласила к себе Епифанову. «Говорила я тебе, Катюша, что не к добру эта любовь Якова Семёновича. Мне приказано тебя уволить, или во всех школах города будет прокурорская проверка, и пострадает много людей. Но увольнять я тебя не хочу, да и не за что. Что делать в этой ситуации, я не приложу ума»-изложила проблему директор школы. Конечно же, Катя не хотела, чтобы из-за нее пострадало много людей. Она поняла к чему клонит директор. «Мне написать заявление об увольнении?»-спросила она у Татьяны Васильевны. Та лишь кивнула головой. Когда Катя передала ей в руки заявление, то Татьяна Васильевна, глядя на нее со слезами в глазах, тихо сказала: «Спасибо, Катя. И прости меня, пожалуйста».
Катя шла в свое общежитие, место в котором оставалось за ней еще на месяц. Надо было срочно искать работу, а то предстоит покинуть закрытый город. В Астрахань она категорически не хотела, но это ее сейчас мало волновало. Ее угнетала несправедливость и бессилие что-то изменить.
В течение этого месяца она безуспешно пыталась найти работу. А Овчинников поехал в Астрахань, нашел там маму Кати. Зайдя в дом Епифановых, он был удивлен, что в столь бедной обстановке такой порядок и уют. «Как таких условиях могла вырасти и раскрыться такая яркая девушка»- думал он про Катю. Клавдии он рассказал, что Катя без работы, в чужом городе, без денег. И вот он ее так любит, может оградить от всех проблем. Даже делал предложение. Но Катя отказала. «Молодая еще, в облаках витает»-закончил свою речь Овчинников: «Вы же тоже ей счастья хотите. Повлияйте на дочь. Я ее на руках носить буду и пылинки сдувать».
Клавдия в панике вызвала Катю на телефонные переговоры. По телефону она лишь уговаривала Катю, что Яков Семенович ее действительно любит. В возрасте он, конечно, но это не беда. И человек надежный и серьезный не то, что Якушевы.
В день, когда истекал срок нахождения Кати в закрытом городе, в дверь ее комнаты раздался стук. На пороге стоял Яков Семенович. «Катюша, войти можно?»- улыбаясь спросил он, и не дожидаясь разрешения, перешагнул порог.
-Катя, я гордый. Но я свою гордость спрятал подальше и пришел к тебе с предложением руки и сердца. А то ведь завтра тебя выдворят, и мы больше можем никогда не увидеться. А я люблю тебя, люблю! - эмоционально говорил Овчинников. Катя лишь грустно смотрела на него.
 - Яков Семенович, вы сами создали эту ситуацию. А теперь вы сама добродетель, пришли меня спасать.
-Катенька, бытие определяет сознание, хотел, чтобы ты поняла, как я люблю тебя- оправдывался Яков.
-Но ведь не люблю я вас- пыталась убедить его она.
-Да ничего, полюбишь! - без сомнения заявил он.
- Но ведь и спать с вами придется, а не хочу я этого. Зачем я вам такая? - выдвинула последний аргумент Екатерина.
- Да мне лишь бы ты была счастлива. Да не захочешь вместе, то и спать будем отдельно. Прямо как старший брат тебе буду. А вдруг полюбишь меня, так и по любви ее все у нас будет.
Все это Яков Семенович говорил так горячо и вроде искренне, что Катя засомневалась. И не бандит Яков Семёнович как Якушев, а прокурор. И не мальчишка, а взрослый мужчина. Да и не было у нее особого выбора.
- Яков Семенович, если я соглашусь, не надо большой и пышной свадьбы - попросила Катя.
-Да, что ты любимая, узкий круг, только свои- твердо сказал он.
И Катя согласилась.
В этот же вечер Катя перебралась квартиру прокурора. Ей он выделил целую комнату. На ближайшие выходные был заказан ЗАГС и ресторан. Предпринимали города провезли домой свадебные платья и обувь. Эх посоветоваться бы Кате с кем. Но не было у нее подруг. Она опять вспомнила про Татьяну Васильевну и пошла в школу. Татьяна Васильевна встретила ее радостно, но настороженно. Когда же узнала, что Катя согласилась и просит лишь помощи в выборе платья, от сердца отлегло. После работы она зашла к Кате, и они вместе выбрали платье и туфли. Только от фаты и шляп отказались. Остановились на диадеме.
В день свадьбы на квартиру Овчинникова приехали мастера, Кате сделали прическу и макияж.   Когда перед выходом к машине ее увидел Яков, он чуть не вскрикнул от удивления. Девушка и так была хороша. А в этом платье, да с прической стала просто прелесть.  Катя взяла его под руку, и они спустились во двор. Но машина почему поехала совсем не в сторону ЗАГСа. «Мы не будем расписываться?»- удивилась Катя. «Что ты, Катюша! Обязательно распишемся. Ты становишься женой солидного человека, заведующая ЗАГС распишет нас прямо в ресторане»- самодовольно ответил Овчинников.
Действительно, в ресторане собралось командование полигонов и руководство города. Узкий круг своих людей привел в ресторан свои вторые половины. Сколько было людей в ресторане, Катя сказать не могла. Всяко больше пятидесяти человек. В холле стоял стол с микрофоном и сидели музыканты. Была здесь и Татьяна Васильевна со своим мужем. Они подошли к Якову и Кате. «Катюша, ты сегодня просто ослепительна»- сказала Татьяна Васильевна: «Мужчины пока здесь останутся, а мы с тобой пройдем в дамскую комнату». И не дожидаясь согласия мужчин, она увлекла за собой Катю. В туалете, посмотрев в глаза Екатерины и увидев там тревогу, Татьяна Васильевна наставнически произнесла: «Катя, что бы дальше не было, но сегодня ты королева. Все, что здесь происходит, это ради тебя. Успокойся. И помни, что бы ты не делала, все делаешь правильно. Ты раньше на подобных мероприятиях была?» Катя вспомнила, как Фарберы выводили ее в свет и чему учили. «На свадьбах не была, а там, где было городское и областное начальство приходилось»-ответила Катя. «Как ты там оказалась?»- удивилась Татьяна. «Были добрые люди, учили как вести себя, выводили в свет»- с грустной улыбкой ответила Катя. «Ну тогда вспоминай науку, дыши ровно, нос выше»- пошутила Татьяна Васильевна, и они пошли к мужчинам.
В назначенное время к столу подошла полная женщина, включила микрофон. Яков и Катя встали перед ней, а гости вокруг. Катя все равно волновалась. Заведующая ЗАГСом провела процедуру бракосочетания. Катя подтвердила добровольное согласие вступить в брак, согласилась взять фамилию мужа. Но когда услышала, что молодожёны могут поздравить друг друга поцелуем, просто впала в оцепенение. Яков Семенович сам привлек ее к себе и поцеловал в губы. «Ничего не почувствовала, но и не противно»-пронеслась мысль в голове Кати. Все дальнейшее происходило как во сне. Поздравление, застолье, подарки. Когда все было окончено, Яков Семёнович помог ей накинуть пальто и сесть в машину. Он был в хорошем настроении, ведь его   сегодня много раз поздравили, он услышал неоднократно, что у него красивая жена. Когда они вошли в квартиру, Катерина замерла в нерешительности. Потом с глазами полными тоски обратилась к Якову: «Яков Семенович, мы же, как и раньше будем спать в разных комнатах?». Тот только утвердительно кивнул головой. «И в душевой комнате я закроюсь, вы же не будете ломать дверь?»- продолжила Катя. Яков Семёнович, конечно же, с удовольствием бы созерцал тело своей молодой жены. И конечно же, у него было страстное желание слиться с этим телом в порыве чувств. Но сегодня он был не настолько пьян, чтобы игнорировать обещания данные Кате. «Да ты сегодня вообще одна останешься»- пробурчал он. Затем опять вызвал свою машину. Усевшись на заднее сиденье, скомандовал водителю: «Едем в Колобовку, заберешь как обычно утром». В деревне Колобовка жила разведенка, к которой на ночь периодически ездил Овчинников.
Потянулись одинаковые дни. Яков Семенович был на службе. Приезжал на обед и ужин. Спал в своей комнате. Катя готовила, убирала и много читала книг из городской библиотеки. Ей было тоскливо без работы. Пару раз она пыталась поговорить с мужем о трудоустройстве. «Ты моя жена, вот твоя работа»- обрывал ее Яков.  Он старался быть нежным и внимательным. Хотел, чтобы Катя называла его только по имени. Так прошло чуть больше месяца. В один из вечеров Яков задержался и приехал изрядно выпивши. Катя помогла ему раздеться. Ужинать он отказался и завалился спать в свой комнате. Катя тоже легла в своей комнате. Но не успела уснуть, как в комнату вошел Яков Семёнович. Он встал на колени возле ее кровати. «Катя, солнышко. Я так тебя люблю. Но почему ты со мной такая холодная.  Я же здоровый взрослый мужик, мне же надо!»- страстно шептал Яков, пытаясь снять с нее ночную рубашку. «Яков Семёнович, не надо. Ну вы же обещали»- пыталась успокоить его Катя и сдержать его руки. Но это еще больше возбуждало Овчинникова. Он разорвал ее рубашку и пытался раздеть, разорвав бельё. «Яков Семенович, остановитесь!»- взмолилась Катя. «Ну что же ты сопротивляешься!»- уже прорычал Овчинников и навалился своим телом на нее. Катя только откинула голову и закрыла глаза…
…отдышавшись, Яков побрел в свою комнату. Катя прорыдала всю ночь и не сомкнула глаз. Утром за завтраком Яков не проронил ни слова. А у Кати проснулась к нему неприязнь. Вечером, так же молча отужинав, Овчинников спросил у Кати: «Чего молчишь, обиделась что ли? Это ты напрасно. Семейная жизнь такая штука, что без секса никак. Поэтому не дуйся, лучше скажи, что тебе подарить.» На самом деле Яков лукавил. Он 12 лет прожил со Светланой, переспав лишь в первую брачную ночь. Но Светлана ему была не нужна. Она ему даже не нравилась. А Катя же была молода, хороша и будоражила его сознание. Катя же ничего не хотела, и потому только покачала головой. Потом помыла посуду, села на диван читать книгу. Немного погодя Яков зашел в комнату и тоже присел на диван. «Ну не сердись, ну я же тебя люблю. Я же так долго терпел и не сдержался»- говорил он и попытался обнять жену. Катя только дернула плечами и отодвинулась.  «Ну что ты дурашка, ну нельзя в семье без этого. Если чего не так, или другую позу хочешь, ты скажи. Я поправлюсь»- не унимался он.
«Яков Семёнович, не трогайте меня. Идите, пожалуйста, спать»-попросила Катя.
Это взбесило Овчинникова. «Ну не хочешь по любви, значит исполняй супружеский долг»- прошипел Яков и навалился на Катю. Она лишь зажмурилась и пыталась забыться, пока Яков, не остановился. Уходя в свою комнату, он остановился в проходе. Посмотрев на Катю в порванном халате, бросил ей: «Ну уж когда муж захочет, ты давай сама раздевайся. А то одежды на тебя не напасешься».
Утром, как только Яков ушел на работу, Катя пошла к Татьяне Васильевне. Выслушав Катерину, она только покачала головой- чувствовало сердце ее, не к добру любовь Овчинникова. Кате она посоветовала купить противозачаточные средства и все же устроиться на работу. Обещала поговорить со своим мужем о помощи Кате в трудоустройстве. Обещание Татьяна выполнила, просила мужа устроить Катю на работу не в городе, а лучше на дальних испытательных площадках. Муж был удивлен такой просьбе, но сказал, что решит вопрос с командованием полигона. Обычно наоборот просили помощи чтобы устроиться работать в городе.  Затем Татьяна Васильевна позвонила Кате: «Катюша, если мой муж обещал, значит сделает. Может не сразу. Просила устроить на дальних площадках. Раньше уедешь, позже вернешься.  Все меньше с Овчинниковым будешь видеться».
Действительно, через пару дней она известила Катю, что есть место на площадке 31 в секретном отделении воинской части. Но должность гражданская, зарплата небольшая. Катя и тому была рада. Все меньше видеть мужа и будет занята делом.
Вечером Катя сказала Якову Семеновичу, что утром едет устраиваться на работу. Он рассердился: «Какая школа или детский сад тебя берут на работу? Я же им всем запретил». Кате стало очень обидно, что этот человек говорил о любви, а делал пакости. «Нет, меня берут в воинскую часть»-спокойно ответила она. Ну на воинские части Овчинников повлиять не мог. «Я тебе запрещаю работать! Ты моя жена!»- закричал Овчинников и ударил кулаком по столу. Хотя Екатерина была на взводе, но ответила спокойно: «Жена не рабыня. И потом, ведите себя прилично. Будете так орать, точно подам заявление на развод». От такой наглости Овчинников ничего не мог сказать, лишь запыхтел, злобно глядя на жену. Он прекрасно осознавал, что Катя, имея работу, может действительно получить общежитие и покинуть его. Но ему пока лишь оставалось смириться.
 




Глава IX
Пастушко
Пастушко и Самаров сидели в домоуправлении, к которому относился дом, где проживал «Шершень». Легенда домоуправу была ими с успехом внедрена, мол, «ищем лиц, нарушающих режим пребывания в закрытом административном образовании г. Знаменск». Прошло на «ура». Могли бы вообще сказать – «Товарищ! Надо и точка! Дайте список поквартирной прописки» - кто бы отказал?! Но не надо беспокоить по чём зря всех подряд! Да и как говорится «меньше знают – лучше спят». Пусть в кино останутся сцены с красивым выбросом руки сотрудника госбезопасности с зажатым удостоверением.
Особисты, просматривая списки жильцов пришли к выводу, что соседи по лестничной площадке квартиры «Шершня», выше ли этажом, ниже ли, были из категории обыкновенных людей. Конечно, все они жильцы как жильцы, но не офицеры, не секретоносители (к ним легко подойти с контактом!), не служащие многочисленных НИИ и «почтовых ящиков» - представительств заводов и разработчиков новых видов ракетных вооружений. На кого выйти в чекистских целях?! Как найти легенду? Не пойдёшь ведь к первому попавшему – «мол, здравствуйте товарищ! Давайте договоримся о сотрудничестве?! Нас интересует» … и всё тогда - «тушите свет, открывайте кингстоны», как говорил Табаков. 
Валерий Самаров, смотря из-за спины Пастушко на список жильцов, потягивал из стакана напиток «Юпи - малина», в силу чего его язык всё более окрашивался в алый цвет.
- Стас! Смотри там на одной площадке живёт Луиза Селивановна Смирновская! 
- О как! Звучит! Луиза! Да ещё Селивановна! И к тому же Смирновская! Хорошая фамилия! - ответил Пастушко – И что ты хочешь сказать?
- Она работает в гарнизонном доме офицеров, заведующая читальным залом!
Это уже теплее, ибо Станислав был довольно частым гостем в доме офицеров, как по служебным, так и по личным делам.
- Валера, вот что. У тебя там Марина, жена твоя, там работает… Ты позвони ей и узнай – работает ли сегодня Смирновская... Так, мол, и так, один мужчина интересуется… И не развивай тему, женщина сама за тебя додумает.
За время работы, Станислав понял одну суть: если есть намёк на хоть какой результат – бросай всё и к цели! Это как на рыбалке – увидел круги на воде, значит там рыба – забрасывай туда! Поймаешь или нет – потом разберёшься! Поэтому через десять минут, он скорым шагом шёл в гарнизонный дом офицеров, благо он был в пяти минутах ходьбы. Помпезное здание дома офицеров с колоннами в сталинском стиле вдохновляло на подвиги. Пока шёл, обдумывал полученную от Валеры информацию по Луизе. Её имидж соответствовал фамилии, имени и отчеству. Интеллигентна. Выдержанна. Находится в бальзаковском возрасте, который как известно не выражается в цифровом исчислении. Такой он и увидел Смирновскую на входе в читальный зал библиотеки.
- Здравствуйте, Луиза Селивановна! Я…- начал Станислав приветственную речь, стараясь быть галантным как английский лорд.
- Здравствуйте, Станислав! Только не стройте удивлённого лица. Я Вас знаю, и знаю откуда Вы. Да и Вы знаете, что я знаю. Так?
Глаза Луизы и впрямь сверлили его насквозь, ибо взгляд был пронзительный, и без тени какого-либо жеманства. Говорила она, не меняя мимики лица, без эмоций, показывая, что знает себе цену.  Испытать такое и не краснеть или заикаться от того, что сразу пошло не по сценарию, надо уметь. Пастушко умел это и  мысленно начал отсчёт: «Один – ноль не в мою пользу».
- Луиза Селивановна, я хотел бы поговорить о ... возможности консультации по некоторым публикациям… в одном журнале. Помочь с подбором аналогичных статей, так сказать, вооружиться знаниями.
Пастушко говорил про мгновенно изменённой им легенде знакомства, чтобы в начале проверить, прощупать Смирновскую, можно ли доверять.
- Да? – с еле видимой насмешкой сказала Луиза, но глаза показывали «Ой, что-то Вы молодой человек темните...»
- Исключительно так! Есть вопросы о деятельности одной секты. Вернее, не секты, а так скажем, что группы верующих лиц. Но очень странных, в нашем понимании. Как бы не было действительно сектантства среди лиц, проживающих в нашем важном и особом в государственном смысле городке.
- А ну, да, конечно. Только где нам обсудить это? В читальном зале нельзя, тишина должна быть. Цивильных кафе в нашем городе не наблюдается, по сомнительным кабакам я не хожу и на лавочках в парке сидеть не собираюсь.
Станислав почувствовал себя как в кресле стоматолога, который ещё не начал свои «процедуры», но уже склонился лицу пациента со словами «ну, что, давайте покажем зубки…».
- А вот если … - начал Пастушко, но Луиза перебила его спокойным голосом.
- Нет это не подойдёт. Вы имели намерение встретиться у вас в Отделе безопасности? И не думайте даже!
- Нет, я и не думал. Беседы в нашем здании носят несколько другую «атмосферу». А я честно …
Луиза так саркастически сверкнула глазами, что Пастушко искренне потупил взгляд. И это было по-человечески доверительно и расположило Смирновскую.
-  Я могу предложить...
И опять Луиза не дала ему закончить предложение.
- У Вас есть тайный кабинет, здесь, в доме офицеров.
Станислав сдержал некую свою растерянность, ведь то, что в доме офицеров у него есть место для встречи с негласными помощниками никаким образом не афишировалось и он принимал все меры для сохранения тайны. Уметь держать психологический удар его учили и он, не показывая удивления и тем более не отнекиваясь о существовании такого кабинета за гримерками, спросил: «Когда Вы сможете подойти туда сегодня?». Луиза сама назначила время через полчаса. «Два-ноль».
За полчаса Пастушко успел заварить чай в своём кабинете для встреч, не зная пригодится он или нет. Но этого требовали негласные законы гостеприимства оперуполномоченного как знак внимания к приглашённому лицу, расположению к беседе.
Минута в минуту к назначенному времени в дверь кабинета постучали. У двери стояла Смирновская.
- Не волнуйтесь, никто меня не видел, сказала она, присаживаясь в кресло. 
- «Три – ноль в её пользу!», подумал Пастушко.
Он не имел цели в первую встречу задавать вопросы по «Шершню», и начал беседу по придуманному сценарию. Минут десять Луиза поддерживала разговор, и когда Станислав хотел назначить время и дату следующей встречи, давая себе временной гандикап на обдумывание выхода на главную тему, Смирновская, еле улыбнувшись уголками губ и сверкнув глазами, сказала:
- Ладно, Станислав! Я ценю Ваше мастерство говорить вокруг да около. Говорить Вы можете. Но я догадываюсь, что во мне вашу организацию заинтересовало. И не спорьте, я достаточно долго живу на свете, и мало кому интересна в известном смысле. Но ценю культуру общения, так сказать романтизм отношений. Но и суть вещей понимаю. Вас интересует мой сосед – Овчинников? Так?
- Допустим, но нас многие интересуют.
- Многие. Но этот «фрукт» вас не может не заинтересовать!
- Почему? – Пастушко включился в предложенную Луизой игру слов,
- Нехороший он человек. И пользуясь властью, просто разлагается так, что на квартирной площадке дурно пахнет! Я готова помочь вашей организации, как она теперь называется и не возьму в толк. Неважно! Для меня вы КГБ, ЧеКа.
- А почему Вы решились на помощь?
- Если таких не остановить, Россия будет распродана и физически, и морально как государство.
«Четыре – ноль в пользу Луизы» - подумал Пастушко. Но что бы оставить за собой инициативу беседы предложил собеседнице рассказать обо всём, что она знает. Так, появилась информация о скандалах в бывшей семье Овчинникова, о появлении некой Екатерины, милой и приятной девушки, которая попала в паутину прокурора. И продолжаться бы беседе и далее, но, во-первых, Пастушко знал, что в первую встречу нельзя всё понять, нужно дать остыть эмоциям удачи. А во-вторых, он чувствовал, что Смирновской как романтичной натуре, интересно само общение в стиле «тет- а - тет», и надо не спешить с конкретными просьбами. Надо выждать пару дней, проверить надёжность источника в плане болтливости о факте встречи. Сам-то он по «Шершню» ничего не спрашивал, утечки интереса никакого! Поэтому он всего лишь попросил для следующей встречи узнать по больше о Екатерине, какая она, её отношения с «Шершнем». И назначил встречу через три дня, в том же месте. Кабинет был удобен для встреч – на проходном месте, по пути в бухгалтерию, но вход за поворотом коридора и скрыт от случайных глаз. Знают или не знают служащие дома офицеров о хозяине этого кабинета (де-факто об этом знал только начальник дома офицеров) – это вторично по статусу безопасности, ибо это не основное место встреч, и тайного помощника он туда не пригласит. А умный человек зайдёт в кабинет аккуратно, и без взглядов случайных лиц. Задача оперуполномоченного только аккуратно, без свидетелей, выпустить посетителя, обыграв это как галантность и почтительность к посетителю.
Итак, шаг к «логову Шершня» был сделан! И ранее проведённый счёт – кто кого – был не зачтён.


Глава X
Площадка 31

     Екатерина спешила к месту отправки автоколонн на площадку 31. Но пока накормила завтраком Якова Семеновича, который капризничал как ребенок, времени добежать до остановки осталось минимум. Подбегая к остановке, она увидела УАЗ возле колонн и обратилась к капитану возле «УАЗа».
 -Здравствуйте! А какая колонна идет на площадку 31?
 -Да с этого места все колонны уходят на площадку 31. Вам какая воинская часть нужна? - поинтересовался капитан. 
-Мне нужна та, где командиром полковник Лаврищев-ответила Катя.
-Эта колонна ушла буквально минуту назад-улыбнулся капитан.
 -Проситесь на другие колонны, а уже на площадке спросите полковника Лаврищева-посоветовал он Кате.
-Но я никого не знаю, и тут так много машин-растерялась девушка.
-Вы зачем туда едите? -уточнил капитан.
-Я еду на работу устраиваться-пояснила Екатерина.
-Хорошо, садитесь в машину, довезем вас- согласился капитан.
Всю дорогу капитал молчал. А Катя созерцала зимнюю степь и отдельные сооружения вдоль дороги. «Приехали, выходите»- скомандовал капитан у КПП. Катя покинула машину, и пока она оформляла на КПП пропуск, капитан проехал вглубь площадку. Дежурный по части проводил девушку к командиру. Лаврищев долго беседовать не стал. Вызвал начальника секретного отделения старшего лейтенанта Татаринову и начальника одела кадров капитана Дьякова. «Овчинникова Екатерина Павловна рассматривается на должность делопроизводителя секретного отделения»- все документы надо оформить без задержки поставил подчинённым задачу командир. «Но ведь нужен допуск к государственной тайне»-в один голос сказали Дьяков и Татаринова. «Это через Особый отдел»-пояснил Дьяков: «Займет несколько месяцев». Видя расстройство на лице Кати, Лаврищев уточнил у Дьякова: «С Особым отелом решишь?». «Не в моей власти»-покачал годовой Дьяков: «Только вы можете. Смирнов у себя в кабинете».
Отправив подчинённых и Катю заниматься документами, Лаврищев позвонил Скворцову: «Арсений, добрый день! Или он недобрый, раз приехал и не заходишь?»
Скворцов понял, что предстоит разговор тэт-а-тэт и ответил: «Уже поднимаюсь, чай заварен?».
Зайдя в кабинет командира части, Арсений пожал ему руку и присел к столу.
-Чай попьем или сразу к делу? -уточнил Александр Иванович.
-Ну чай мы потом попьем. Там народ ожидает приема. Давай сразу к делу- предложит Арсений.
- Тут такое дело, Арсений Андреевич. Военный прокурор девочку просил на работу устроить. А вакансия только в секретном отделении. Допуск к гостайне нужно оформить. «Побыстрее можно?» —спросил Лаврищев.
- Александр Иванович, раз ты просишь, значит действительно надо. С нашей стороны задержек не будет. Но только нам дается законодательством 2 месяца плюс почта.  Месяца три- пояснил Смирнов.
Лаврищев задумался. Потом опять вызвал Дьякова. Втроем они решили, что Овчинникову можно взять на вакансию, не требующую допуска. А после оформления всех документов на допуск перевести в секретное отделение. Была одна загвоздка. Единственная вакантная должность была посудомойкой в столовую. «Нет, не могу такое предложить протеже военного прокурора»- возразил командир части. «Александр Иванович, понимаю, что вам не удобно ей сказать. Пусть заходит ко мне. Все равно беседовать для оформления допуска. Я же ей и предложу вариант»- сказал Смирнов.
Буквально через несколько минут Дьяков привел оформляемую на работу к особисту. «Другой дороги нет?» спросила Екатерина, когда Михаил Дьяков повел ее вокруг здания штаба. «Есть» ответил Михаил, улыбнувшись: «Через мужской туалет. Через женский еще проход не прорубили.»
Особистом оказался капитан, который подвозил Катю. Расспросив ее про жизнь, учебу, друзей и знакомых, капитан провел мини лекцию, что такое государственная тайна. Свою речь он закончил словами: «Так что на эту должность вас смогут оформить только после всех проверочных мероприятий. Но если вам очень нужны деньги, и вы хотите выходить на работу завтра, вас могут оформить прямо сейчас посудомойкой. А после оформления допуска просто переведут в секретное отделение». Кате лишь бы дома не сидеть. Да и работы она не боялась. «Я готова завтра выйти на работу на любую должность»- не задумываясь, сказала Екатерина. Особист позвонил Лаврищеву, и уже на следующий день Катя ехала в трясущемся КУНГе ЗИЛ-131. Офицеры играли в карты, чтобы скоротать время. Женщины читали, дремали, одна что-то вязала.
Работа посудомойкой в офицерской столовой оказалась не такой уж тяжелой. Фактически вся посуда была только после обеда. И к 17 часам у Кати она была вся перемыта. Она уезжала домой. А еще ее заинтересовал рассказ особиста про гостайну и шпионов, и она взяла в городской библиотеке книгу С. Ваагенаара «Мата Хари». Прочитала она ее за несколько вечеров. А коснувшись темы шпионажа, она незаметно перешла на книги по психологии.
Проверочные мероприятия в отношении Екатерины были проведены чуть больше чем за месяц. И ее назначили делопроизводителем в секретное отделение. Секретное отделение это было чисто женское подразделение. Начальником отделения была старший лейтенант Татаринова, была еще прапорщик Матвиевская. И вот теперь прибавилась служащая Российской армии, Екатерина Овчинникова. Но сарафанное радио работает быстро. Пока Катя работала посудомойкой, женская часть коллектива уже знала, что она жена прокурора. И искала подвох- в их представлении жена прокурора должна быть этакой фифой и обязательно не работающей. А если и работающей, то какой-нибудь чиновницей. Более того, их просто вгоняло в ступор, как эта «змея подколодная разбила семью прокурора», являясь такой простой в общении. «Что-то здесь не так»-шептались женщины. Когда так быстро был оформлен допуск к гостайне-напряглись женщины секретного отделения. В их понимании было, что Катя — это «засланный казачок», который будет «стучать» командованию обо всех их промахах. Справедливости ради надо сказать, что Татаринова и Матвиевская были профессионалами в своем деле и аккуратистки до педантизма. Но тем не менее волновались. Очень ответственно ввели   Екатерину в профессию. Строго принимали у нее зачет. И старались ни о чем, кроме службы, при ней не разговаривать. При всех ночных спецработах ее отправляли с документами на испытательные площадки. У Татариновой и Матвиевской были дети, и засиживаться по полночи на площадках им не хотелось.  Но природное обаяние Екатерины, ее общительность и трудолюбие делали свое дело. Лед в отношениях постепенно таял. Мужчин же, работавших с секретными документами, еще привлекала ее внешность и обаяние. Им дела не было до женских догадок: «Зачем она здесь и почему не солдатка, а на гражданской должности». Да и самой Кате нравилось, что она могла выбирать себе одежду. А не носить форменное обмундирование. А со вкусом у нее все было хорошо. Особый авторитет ей в коллективе женщин и мужчин придал случай. Как-то контролер КПП ефрейтор Светлова привязала к волосам красный бант. Когда колонна проезжала утром КПП ее увидел начальник штаба полковник Николаев. Он вышел из машины и начал распекать Светлову за нарушение формы одежды. Все, зная суровый нрав Николаева, сидели в автобусах и КУНГах боясь высунуться. Только Катя вышла из машины. Когда Николаев набрал воздуха, чтобы «продолжить воспитание», Катя подошла к ним и произнесла: «Владимир Николаевич, вот вы посмотрите на Светлову. Видите?». Николаев, ошарашенный разрывом сценария, переводил взгляд со Светловой на Овчинникову и обратно. Так и не поняв, что он должен видеть, он изрек: «Что вы имеете в виду?». Катя невозмутимо продолжала: «Ну вы же серьезный мужчина и офицер не можете не видеть, что Светлова настоящая женщина. А настоящая женщина каждый день разная. В своем форменном обмундировании она ничего изменить не может. И остается только бант, который она каждый день завязывает по-разному и, таким образом, меняется».
Светлова действительна была женщиной симпатичной. Еще раз оглядев ее с ног до головы, уже «выпустивший пар» Николаев прекратил процесс воспитания и обратился к Кате: «Зайдете ко мне с Татариновой». Катя улыбнулась и хитро подмигнула Светловой.
Когда Катя с начальницей зашли к Николаеву, тот лишь прочитал нотацию, что нехорошо перебивать старших по званию и отпустил.
Кате нравилась в ее работе все. Нравился ей и коллектив. Но более всего ей нравилось оставаться на ночных спецработах, чтобы не видеть Овчинникова. Каждый вечер с ним наедине был наполнен опасениями изнасилования. Это было не каждый день. Но все же иногда повторилось. Об этой стороне жизни она не могла сказать никому и лишь играла роль счастливой прокурорской жены.
Конечно же, особист не мог не заходить в секретную часть. Отношение женщин к нему было двоякое. С одной стороны, Арсений оказался шутник и просто общительный человек. С другой стороны, он делал свое дело. И мало ли что мог «накопать» в их работе, тогда от командира пощады не жди. Как-то так получилось, что Татаринова с Матвеевской были женщины курящие и чаще они заходили в кабинет Смирнова перекурить, чем он заходил в секретную часть. Поначалу Катя оставалась одна, пока начальницы курили. А потом напросилась с ними. «Отравиться хочешь?»- пошутила Татаринова, но взяла.
Конечно же Катя попробовала затянуться. Но только закашлялась. Потом как-то научилось делать это «не в затяг». Нет, ей это не доставляло удовольствия. Она делала это «для поддержания коллектива». Как всегда, в коллективе некурящим оставался Арсений. В какой-то период Катя осталась одна. Татаринова ушла в отпуск, а у Матвеевской заболел ребенок. Катя зашла к особисту одна. Взяла сигарету, долго мяла ее в руках. «Ты вообще не куришь или только когда с мужем»- поинтересовался Смирнов. «Да вообще я только так, для поддержки общения»-улыбнулась Катя. «Ну тогда не мучайся. Все равно кроме меня никто не видит»-предложил особист.  Дальнейший разговор шел о работе, об увлечениях. Катя постепенно перешла к общению на «ты», а Смирнов не возражал. Оказалось, что они оба интересуются психологией. Просидели они так до тех пор, пока не приехали офицеры с испытательных площадок и не стали сдавать секретную литературу. «Ты одна осталась. Ночью спецработы. Домой сейчас не едешь?»-поинтересовался Арсений. Катя лишь покачала головой. Не могла же она сказать, что ей вообще в квартиру Овчинникова заходить не хочется. «Я ужинаю здесь, потом на площадку 62 поеду»-сказал особист «Ты на ужин что-нибудь взяла из дома?». «Чай с печеньем попью»-улыбнулась Екатерина.
«Нет, ты на мучное не сильно налегай»-пошутил Арсений: «А то поправишься, и больше не будет на тебя твой воздыхатель влюблёнными глазами смотреть. Давай часика через полтора заходи, я тебя ужином накормлю». Катя покраснела. Воздыхателем женщины называли начальника отдела кадров Мишу Дьякова. Он был не женат и оказывал ей знаки внимания.
Арсений с дежурным по части сняли пробу ужина в солдатской столовой, и он попросил положить одну порцию в котелок. В назначенное время в дверь его кабинета тихо постучали и вошла Катя. «Ну вот и славненько»-сказал особист: «Вот тебе классический ужин ПВО- пюре и жареная рыба. Хлеб не брал. Но взял соленый огурчик». Он пододвинул ей котелок и ложку. Девушка не была избалована вниманием и заботой. Ей стало приятно, что сам особист позаботился о ней. Потом они пили чай без сахара и говорили о стихах Есенина. Неожиданно Катя перевела тему. «У тебя же есть агенты? Возьми меня в агенты». Такой оборот привел к длительной паузе. «Это тема не сегодняшнего дня. Давай бери документы и поедем на площадку 62»- наконец прервал паузу Смирнов.
Закончив все свои дела, Арсений уехал с испытательной площадки. А Катя решила, что в секретной части лучше, чем дома, тем более утром все равно возвращаться, и переночевала на стульях в секретной части. По пути с испытательной площадки Смирнов думал о словах Кати. В его, еще небольшой практике, люди наоборот искали отговорки чтобы не сотрудничать с органами безопасности. А тут сама просится. Может это провокация прокуратур? Хотя причем здесь городская прокуратура.  Надзор за законностью она осуществляла в милиции. В органах безопасности военная прокуратура. Но Катерина жена городского прокурора. Не вяжется.
На следующий день Смирнов доложил о Екатерине Овчинниковой начальнику отдела. Тот задал лишь один вопрос: «Вы планировали в секретном отделении приобретение агентуры?» Услышав утвердительный ответ, дал указания о дополнительных проверочных мероприятиях, по результатам которых примут решение о целесообразности вербовки.


Глава XI
Ястреб стремится к государственной тайне.
Илья Щеглов быстро освоился со своей работой. Дело знакомое. С бывшими сослуживцами отношения были хорошие. Одно лишь угнетало его, что надо было выходить на связь с китайцами и давать отчет о проделанной работе. Потому он начал действовать.
Подполковник Цветков сидел у себя в кабинете и очередной раз перечитывал сообщения агента. «Источник сообщает, что на работу гражданским специалистом вернулся подполковник запаса Щеглов Илья Васильевич. До этого проживал в Москве. Торговал вещами на черкизовском рынке. По его словам, имел неоднократные контакты с китайцами. Сначала бизнес его шел хорошо. Потом возникли проблемы, и он вернулся в город Капустин Яр. До увольнения в запас вопросами сборки, наладки ЗРК С-300 не интересовался. После возвращения старается быть по возможности на совещаниях, где обсуждаются вопросы передачи двух дивизионов расчетам Н-ского полка. Вчера находясь в курилке, где находились майор Козлов, капитан Вахрушев и представитель Рязанского производственно-технического предприятия Иванов стали задавать вопросы об опыте эксплуатации С-300 в войсках. В частности, вопросы наработки на отказ, полноты ЗИП, качества обслуживания техники в ходе регламентных работ.
Шадрин»
Рядом лежало второе сообщение, полученное две недели назад.
«Источник сообщает что возле дома быта разговаривали жены майора Петрова, прапорщика Костырина и подполковника запаса Щеглова. Жена Щеглова жаловалась, что муж после возвращения в Капустин Яр сильно изменился. Врезал дополнительный замок в дверь спальни. Установил дополнительный замок на ящик письменного стола. Периодически закрывается там от семьи. Чем занимается не говорит. Забрал ключи от гаража и семью не пускает туда. Пока жил в Москве, не хотел возвращаться в Капустин Яр, хотя жена его неоднократно просила. Затем пришел избитый, в рваной одежде и на следующий день срочно с семьей уехал из Москвы.  Точные причины отъезда жене так и не объяснил.
Алиса».
У Цветкова не было сомнений, что в Москве с ним действительно что-то случилось.  Однозначно он изменился, это могло быть после стычек с бандитами. Но вот то, что он интересуется тем, чем никогда не интересовался и для работы не нужно, это странно. Простое любопытство? Может быть.  И тем не менее опытной контрразведчик сел и начал писать план мероприятий по изучению Щеглова.
В субботу еще не было пяти утра, когда подполковник Алехин заехал за Цветковым на своей «Ниве».  Их обоих звали Викторами, и их связывала страсть к рыбалке.
Выехав на Ахтубу, на свое любимое место, они быстро наловили малька и поставили жерлицы. Потом раскинули стол, чтобы закусить. Алехин достал фляжку с водкой и разлил обоим по рюмке. «Не боишься выпивши за руль садиться?»-поинтересовался Цветков. «Чего бояться?»-ответил Алехин: «До вечера все пройдет, и я один в округе на машине.  Да и милиционера в пойме реки нет. С другой же машиной вряд ли встретишься».
Потом разговор плавно перешел на службу. Алехин жаловался на Щеглова. Он и не нужен особо был, но командир его придал в помощь. Но вместо того, чтобы бегать по тыловым вопросам Щеглов, все рвется на совещания. Вот уж совещания у главного инженера ему точно не нужны. И все чего-то записывает в блокнот. Алехин думал, что там кляузы на его работу командиру написаны. А там все записи по технике. А вчера откуда-то принес книгу Неупокоева «Стрельба зенитными ракетами». В Москве он совсем головой поехал. Или в инженеры решил податься, заключил Алехин.
В воскресенье Цветков приехал в отдел и составил справку по тем моментам, которые вчера услышал от Алехина.
В один из дней, поздно вечером в квартире Щеглова раздался телефонный звонок. Жена подошла к телефону, но с ней говорить не захотели и положили трубку. На повторный звонок он подошел сам. Мужской голос назвал его по имени и сказал, что в ближайшую субботу будет проездом в Волгограде и привезет гостинец от тети Тани из Костромы. На лбу Ильи проступила холодная испарина, ноги стали ватными. Это был сигнал, что надо быть заранее в Волгограде и в указанное место положить контейнер в виде камня с отчетом о работе. Точно такой же камень с инструкциями от китайцев надо будет там забрать.
Всю ночь Щеглов не сомкнул глаз. Он чувствовал себя как школьник, не выучивший урок. Только китайцы — это не учитель в школе. Он теперь знал теперь, как они себя ведут. Утром позвонил Алехину и сказал, что надо отлежаться, мол повысилось кровяное давление. Алехин отпустил на один день. Илья закрылся в комнате и до обеда не хотел видеть даже жену. Он достал свой блокнот и, перелистывая его, пытался на полоске бумаги компактно изложить все, что узнал. А еще ему хотелось написать, как он преодолевал самого себя, как преодолевал трудности, чтобы устроится на работу. Однако больше всего ему хотелось написать китайцам, как он боится. Что он живет с мыслью, как каждую минуту могут прийти особисты и, одев на него наручники, увезти в тюрьму. От этого ему хочется постоянно напиться водки и, забившись в далекий угол, забыть обо всем. Только это может разозлить китайцев, и он, конечно же, ничего такого писать не стал. Оставшиеся дни до субботы Щеглов провел в отвратительном настроении. В пятницу вечером он сказал жене, что поедет в Волгоград. Она обрадовалась, раньше они всегда ездили в Волгоград вместе. Он ходил по своим магазинам, она по своим. Потом в кафе на набережной ели шашлыки и возвращались домой. Несколько раз катались на теплоходе по Волге. «Во сколько будем выезжать?»- спросила она мужа. «Один я еду»-буркнул Илья. Такого в их семье не было. «Почему один, что случилось?»-пыталась понять она. Щеглов, ударив кулаком по столу, выматерился и ушел в гараж. Тамара села за стол и расплакалась от обиды. Никогда она мата от мужа не слышала, тем более в свой адрес. И сегодняшний случай ранил ее в самое сердце. Что могла подумать женщина в подобной ситуации? И она решила, что у Ильи появилась любовница. Теперь он с ней поедет развлекаться в Волгоград. Утром она пошла за мужем в гараж, чтобы посмотреть, с кем он поедет. Но выезжал он один. «Значит в Волгограде живет эта стерва»-решила Тамара. На обиду наложился еще и интерес: «С кем загулял ее муж. Чем она лучше?»
Оставив машину возле городского парка Волгограда, Щеглов пошёл по дорожкам и увидел нужную ему скамейку. От волнения сердце выскакивало из груди. Сбавив шаг, он подошел к скамейке и сел на нее. Оглядевшись по сторонам, он внимательно посмотрел и на ножку скамейки. Никакого камня там не заметил. Только урна для мусора. Медленно поднявшись и переместившись на другой край скамейки, он опять долго осматривался. Затем бросил взгляд на ножку. Вот он! Этот камень он сразу узнал. От волнения он чуть не задохнулся. Еще раз оглядевшись, как его учили, неспеша достал из кармана контейнер. Наклонился, как будто что-то разглядывая, и поменял камни местами. Затем неспеша положил контейнер в карман. Еще посидел немного и пошёл медленно к своей машине. Катаясь по городу, он оглядывался, как учили китайцы, «хвоста» вроде не было. Пообедав в кафе на набережной, он поехал домой. Но его бок жег камень-контейнер. Хотелось быстрее узнать, что пишут китайцы. Свернув в город Ленинск и покатавшись по улицам, Щеглов остановился в каком-то тупике. Еще раз осмотревшись, достал камень и вскрыл. Китайцы требовали ускориться. Их интересовали результаты испытаний по баллистическим целям. И они сообщали, что скоро приедет в Капустин Яр «знакомый человек». Знакомого человека Щеглов сразу ассоциировал с Лей Дэном. Он до паники боялся этого китайца. И если действительно приедет он, то все, пропала Россия...
Он долго сидел в машине, потом завел автомобиль и поехал. По дороге купил бутылку водки. Приехав в гараж, он закрылся изнутри. Поставил на капот бутылку, долго смотрел на нее. Он был сейчас в таком состоянии, что больше всего ему хотелось умереть. Посмотрел на стальной трос в багажнике, потом на моток провода электрического на стеллаже. «Все не то»-подумал Илья. Снял брючный ремень и прикрепил его к потолку. Вскрыл водку и прямо из горлышка бутылки в несколько приемов выпил ее. Опьянение быстро охватило Щеглова. Он подумал: «А может кто другой приедет, авось пронесет»- и уснул на заднем сиденье автомобиля. Проспав несколько часов, он встрепенулся и пошел домой. Тамара, увидев его, сразу поняла, что пьян. Но ей не хотелось с ним разговаривать, и она включила телевизор. Когда муж раздевался, она увидела, что он без брючного ремня. А уезжал с ремнем. «Точно, кувыркался с бабой и ремень забыл у нее!»-со злостью подумала Тамара: «Как он пьяный доехал за рулем из Волгограда? И даже ГАИ его нигде не остановила».
Утром Щеглов проснулся с тяжелой головой. Дома не было ни жены, ни сына. Есть он не хотел. Побродив по квартире, Илья пошел в гараж. Там встретил знакомых, которые тоже страдали «гаражной болезнью».  Выпил с ними. Илью быстро развезло, и он уснул у соседа в гараже на деревянной скамейке и проспал до темноты.
Тамара Щеглова в этот день тоже не хотела видеть мужа и идти домой. Сначала побыла у одной подруги. Потом была у другой.  Обеим пожаловалась на мужа. Рассказала, как он божился в Москве, что не будет пить. А теперь пьет, оскорбляет и бабу завел в Волгограде, мотается туда.
Вечером того же дня подполковник Цветков знал все, что рассказала жена Щеглова подружкам. Только о женщине в Волгограде он думал меньше всего. Он думал, что надо срочно составить запрос чекистам Волгограда, не приезжали ли в город в последние дни установленные разведчики, или просто подозрительные иностранцы.
На следующее утро шифротелеграмма ушла в Волгоград. На третий день пришел ответ, что уставленные разведчики иностранных государств город не посещали. А из иностранных граждан были только китайцы, да и те через день уехали. «Китайцы, везде китайцы»-думал про себя Цветков. До прибытия в Капустин Яр он служил на Дальнем востоке и имел практический опыт работы по китайской линии. Но для него так и остался открытым вопрос-все, что делает Щеглов, это совпадения случайных событий или целенаправленные устремления к секретным данным.
Вскоре Цветковым была получена информация, что готовятся ночные испытательные работы на площадке 62. Специалисты промышленности будут участвовать в подготовке этих работ. И Щеглов предложил им свои услуги - на личной машине привезти их из города на площадку и обратно. Свое желание он объяснил тем, что с женой в ссоре и это будет официальным поводом для нее не ночевать дома. Действительно, отношения в семье плохие. Но гнать свои «Жигули» по степным ухабам, ждать промышленников всю ночь, а утром на работу. Странно. Еще было странным волнение Щеглова, пропустит ли его служба режима Испытательного центра ЗРК на площадку или оставит до утра в машине за воротами площадки.
Можно было вмешаться и вообще не пустить машину Щеглова в сторону боевых полей, не говоря уже о площадке. Но контрразведчики решили использовать ситуацию в своих интересах. Смирнову была поставлена задача организовать процесс так, чтобы машину пропустили. Далее контрразведчики решили провести целую операцию, план которой должен был разработать капитан Смирнов.
Арсений вышел от начальника отдела ошарашенный. У него не было опыта разработки подобных планов. Он пошел по простому пути, обратился к Цветкову, мол нет ли чего для образца? Цветков был не просто старший товарищ, но и наставник. «Если я тебе все расскажу и покажу, то ты ничему не научишься. Дам подсказку - надо спровоцировать интерес объекта к информации, причем в ситуации, когда у него не будет второго шанса получить эту информацию. И если он собирает информацию, то он воспользуется шансом. Вот только как зафиксировать его интерес? Видеокамеры там применить невозможно. Иди, дерзай»- Смирнов ушел в полнейшей растерянности. Ему предстояло решить несколько задач в одной. Дать информацию, утечка которой не насеет ущерб, дать таким образом, чтобы объект не догнался, что это заранее срежиссировано, и создать ему единственный шанс. Но как зафиксировать. В городе хорошо, можно поставить скрытые камеры и микрофон. На площадке, где всего пара небольших зданий, днем в них все офицеры. Ночью закрыты. Площадку охраняет караул во главе с офицером, любое постороннее лицо известно. А технического специалиста провести надо. Самое главное, что никто не мог помочь Арсению. Испытательный центр — это его объект оперативного обслуживания. Никто лучше него обстановку не знает.
Двое суток Арсений ходил серый как туча. От несколько раз ездил на площадку 62, возвращался, а потом долго расхаживал по длинному коридору отдела.  Сидя ему думалось хуже. И вот его неожиданно осенило. Был уже поздний вечер. Цветков лег спать в своей комнате в гостинице. Вскоре в его дверь раздался стук. Открыв дверь, он увидел на пороге улыбающегося Смирнова.  Тот нарочито громко, чтобы слышала вахтерша в коридоре сказал: «Вставай, старый хрыч! У меня есть бутылка и повод выпить. Пойдем!». Цветков улыбнулся, он понял, что у коллеги родился план и надо обсудить. Только в гостинице это сделать нельзя. Одев спортивный костюм и набросив армейский бушлат, он вслед за Смирновым пошел в отдел. Солдаты из отделения охраны отдела были удивлены внешнему виду Цветкова.
Закрывшись в кабинете, офицеры приступили к обсуждению. Арсений предложил, чтобы Щеглова, как человека постороннего пропустили в здание КПП площадки. Там есть небольшая комната со столом. На стол кладем белую бумагу на нее копирку. Сверху опять бумагу. Щеглов без верхней одежды. Перед ним несколько листов бумаги, пара ручек. Кто-то заходит и случайно забывает технический документ с обилием цифр. Если человек проявит интерес, он возьмет из стопки листок, ручку и начнет записывать.  Потом снимем верхний лист бумаги со стола. И увидим записи. Арсений сам попробовал, через два листа бумаги, не очень четко, но все читаемо. Арсений стоял и улыбался. Виктор порадовался за него, что парень придумал приемлемый вариант. А вслух сказал: «Три вопроса наповал тебя убьют. Кто организует, чтобы только Щеглов был в этой комнате, кто и как тебе поможет подготовить стол с копировальной бумагой, кто «забудет» документ, чтобы это было правдоподобно. Найдешь до утра ответы, скажу, что ты умница. Думай, я пошел спать».
Утром Цветков увидел Арсения с красными припухшими глазами, но довольного, и понял, что тот все придумал. «Пойдем к начальнику?»- уточнил Виктор. Начальник доклад принял и план одобрил. Потом попросил Виктора выйти и задал те же три вопроса. Арсений был к ним готов. Документ заносит и забывает Екатерина Овчинникова, она делопроизводитель секретного отделения, регулярно ночью бывает на площадке. И короткая девичья память оправдает ее забывчивость. Все изучение по ней завершено, можно вербовать. Документ с цифрами подготовлю сам. Это будет протокол предыдущего испытания, его поможет подготовить агент, но истинные цифровые данные будут изменены и стол придется готовить в присутствии и с помощью командира части. Он в агентурном аппарате никогда не был, но надежный. Если два первых тезиса не вызывали сомнений у подполковника Мощагина, то третий заставил его задуматься. «Риск есть. Но он командир, и вопросы почему и зачем ему никто не задаст. Про методы работы спецслужб сейчас много попишут, и в том, что предложил Смирнов, никакого «Ноу-Хау» нет. Объект интереса, главное агентуру не раскроем. Мы же не скажем, что комнату готовим для в Щеглова. Скажем для водителей. Водителей несколько, все они с предприятия, кроме Щеглова. И отвлечет других водителей другой агент Цветкова, тоже водитель. Возьмет мангал, мясо и начнут жарить шашлык в ожидании пассажиров».
«Арсений Андреевич»- сказал подполковник Мощагин: «План оперативного эксперимента и рапорт на вербовку Овчинниковой представите завтра утром. А сейчас идите и отоспитесь». Арсений с радостью добрался до кровати, и не раздеваясь уснул. Проснулся уже около 16 часов. Обед в офицерской столовой он проспал, поэтому сразу пошел в отдел и сел за документы. Просидел почти до ночи, пока рядовой Сказкин из отделения охраны не постучал в дверь и после разрешения вошел. «Товарищ капитан, разрешите обратиться?»-И не дождавшись разрешения, продолжил: «Мы на ужин пойдем. Вам принести из солдатской столовой что-то?». Арсений взглянул на часы, потом на Сказкина: «А тебе дадут или дежурного по части предупредить?» «Обижаете, товарищ капитан, я же дембель»- как бы отшутился Сказкин.
Пока Арсений все еще продумывал, ему принесли ужин. Сегодня на ужин была гороховая каша и жареная рыба. Ну а чай в отделении охраны и так водился. Отужинав, Смирнов быстро написал документы. Перечитал их и положил в сейф. До общежития шел неспеша, глубоко вдыхая воздух и любуясь звездным небом. Выспавшись днем, он долго не мог заснуть и прокручивал в голове оперативный эксперимент, просчитывал варианты. Потом незаметно уснул. 
Утром он занес документы на доклад начальнику. Тот долго вчитывался, потом еще раз, глядя в глаза Смирнову, спросил: «Насчет командира части действительно уверены?». Получив утвердительный ответ, расписался в графе «Утверждаю».
 -Вы когда уже семью привезете? - отдав документы Арсению, поинтересовался начальник отдела.
- Как только будет квартира, на следующий же день вызову.
- Завтра будет заседание жилищной комиссии. Я подписал документы на предоставление вам квартиры на Волгоградской улице, дом 16. Думаю, что комиссия согласится.
- Спасибо, товарищ подполковник, буду ждать.
На следующий день Арсений прибыл на площадку 31. И позвонил по внутреннему телефону командиру части.
- Александр Иванович, здравия желаю. Какие планы на сегодня?
- Арсений, ты как старый еврей не заходи издалека. Если надо поговорить, то поднимайся. Или мне в туалет пойти? -шутя ответил полковник Лаврищев.
- Есть предложение пойти проверить порядок на территории части. Этак часов в 12. 
- В 12 на крыльце- согласился командир. 
Отойдя подальше от штаба, чтобы их не слышали, Арсений начал разговор.
- Александр Иванович, я видел, что по графику ты во вторник ответственный, а в среду на следующей неделе не сможешь?
- Ну могу. А ты чего хотел?
- Хотел с тобой ночью проехать по испытательным площадкам, проверить караульную службу.
- У тебя машины нет или что?
- Нет, мне надо обязательно с тобой проехать.
- Тогда не ходи кругами, а излагай суть.
- Александр Иванович, я тебя обманывать не хочу, а честно сказать не могу. Но мне надо чтобы мы с тобой ночью, когда будет только караул, съездили на площадку 62, пока ты будешь проверять караул, я бы свои там вопросы решил.
- Проверять караул долго будем? – поинтересовался командир части.
- Не меньше получаса. Лучше минут 40.
- Ну ты потом мне «писулю» не принесешь, что там все плохо? Или у тебя другие вопросы.
- Александр Иванович, «писули» точно не будет.
Хоть оказание содействия командованию в поддержание боеготовности и воинской дисциплины стояло последним пунктом в задачах военной контрразведки, но были оперативные работники, которые своему начальству демонстрировали работу преимущественно на этом направлении.  Доходило до смешного, когда находили дыру в заборе части и по этому поводу писали официальную информацию командиру полка. Тот должен был расписаться за нее, потом организовать ремонт забора и письменно ответить, что все устранили. Такие информации командиры и называли «писули». Но военным контрразведчикам испытательного полигона было не до этого. У них были реальные секреты, которые нужно защищать, и конкретные устремления иностранных спецслужб к этим секретам. Даже когда Смирнов говорил командиру о предполагаемом воровстве на вещевом складе, он письменную информацию принес командиру на следующий день, когда злоумышленники уже были пойманы. А Лаврищев расписался за ознакомление вчерашним числом.
Во второй половине дня Смирнов начал приглашать к себе работников штаба. С каждым вел беседу о бдительности. Все это он затеял, чтобы провести вербовочную беседу с Екатериной Овчинниковой. Она же тоже в штабе работала. Когда Катя зашла в его кабинет, он проверил, нет ли кого на крыльце или в мужском туалете. Поплотнее прикрыв дверь, начал беседу. Поинтересовался ее настроением, делами, потом перешел к сути.
- Ты прошлый раз не шутила, когда хотела помочь органам государственной безопасности?
- Разве таким шутят?
- А почему у тебя появилось такое желание?
- Прочитала книги, посмотрела, что вокруг твориться, и решила, что в нынешней ситуации чекисты это те немногие, кто действительно помогает поддерживать порядок в стране. Я не чекист, но могу помочь чекистам.
-А ты понимаешь, что нам с тобой придется встречаться после работы. Может быть, я буду просить тебя что-то сделать, что будет отрывать тебя от семьи.
- Ну ты же знаешь, что мой брак - это фикция, вынужденная мера. Поэтому чем меньше я буду находиться дома, тем лучше для меня.
Действительно, сотрудники военной контрразведки о каждом человеке с объекта оперативного обслуживания знали больше, чем он думает, но меньше, чем контрразведчикам хотелось бы. В общем Арсений все понимал, но нюансов семейных отношений в семье Овчинниковых не знал. Ибо ни Катя, ни Яков Семенович «сор из избы не выносили».
-Хорошо, тогда завтра в 20.00 по этому адресу встречаемся и начинаем работать- Арсений протянул листок с адресом и после прочтения его Катей сжег в пепельнице.
- Если на пороге квартиры будет только резиновый коврик, звони и заходи. Если на коврике будет еще половая тряпка, проходи мимо. Зайдешь, когда тряпку уберут. На сегодня больше задерживать тебя не могу, чтобы не вызвать подозрений.
 - Это все? -удивилась Катя.
- Мы что-то не обсудили?
- Разве подписывать ничего не будем?
- Будет что подписывать, подпишешь. Но если хочешь, то можешь избрать псевдоним, чтобы я Екатерину Павловну Овчинникову вообще нигде не упоминал.
- Михалыч.
- Что Михалыч?
- Псевдоним Михалыч. Чтобы никто не догадался.
- Михалыч, так Михалыч.
На этом они расстались. По классике надо было бы взять с Кати подписку о неразглашении факта сотрудничества. Но учитывая все обстоятельства, Арсений решил этого не делать. В рапорте на вербовку начальник это утвердил. Однако ход беседы был записан на диктофон, но Екатерина этого не знала.


Глава XII
Луиза.


Пастушко к встрече с Луизой Смирновской теперь уже готовился со всей тщательностью. Слишком был велик риск «засветить» факт встречи на явочном месте в доме офицеров. И, кроме того, он чувствовал, что это удача -   получить такого источника информации по месту проживания «Шершня»! За прошедшие два дня не было никаких данных – ни прямых, ни косвенных, говорящих о том, что Луиза рассекретила факт встречи. Она никому не проговорилась в среде служащих дома офицеров – это проверено через оперативные возможности. Да и жена Самарова Марина подтвердила, что никто не судачит в женском коллективе библиотеки о «встрече Луизы с кем-то». А уж коллектив там был ещё какой на язык – это было известно! Десять женщин! «Аналитический центр ЦРУ отдыхает»! Все дамы с гуманитарным образованием, начитанные до самого верха обо всем, и знающие всё про всех в целом и в частности. И если бы это было оценено самой Луизой как нечто иное, а не встреча с сотрудником госбезопасности по реальному делу, то знали бы все и всё, да и ещё бы с такой раскраской во всех цветах радуги!
Станислав задействовал в организации встречи Самарова. За полчаса до встречи он должен был прийти в дом офицеров, и пройтись по маршруту к явочному кабинету Пастушко, изучив нет ли там репетиций или ещё какого мероприятия, предполагавшего скопление людей. А потом быть рядом с телефоном в библиотеке, чтобы ответить на звонок Пастушко из своего кабинета. Этот звонок означал, что надо проверить безопасен ли выход из кабинета и, если всё спокойно, три раза стукнуть в дверь.
- Валера! Смотри, на тебе задача разогнать под любым предлогом праздношатающуюся публику около моего кабинета, десять метров до и десять после, можно наоборот! Без сирен, стрельбы и угроз всех отправить туда, куда Макар телят не гонял.
- А что делать, если ... и кто там вдруг?
- Скажи, что через минуту будет проверка пожарной безопасности, или командира полигона, в общем, какая угодно проверка сейчас будет. Все по «норам»! А если около гримерных будет Вова Коротич и его друзья из городской команды КВН– бери на абордаж и уводи их с помощью «оружия»! Но аккуратно!
После чего вручил Валере «стратегическое оружие» - бутылку водки «Rasputin» и пару плавленых сырков «Дружба».
Встреча с Луизой продолжалась уже полчаса. Она явно была заинтересована в такой встрече, что объяснялось просто и вписывалось в составленный Пастушко её психологический портрет. Она была романтической натурой, которой не хватало «перчика» в жизни. Книги, тишина читального зала, шепчущие читатели, женский коллектив библиотеки… а поговорить о серьёзном не с кем! Она, держа свой манер, не спеша, пригубливая чашку с чаем, с сигаретой, которую она изящно держала в руке, отогнув мизинец, поведала следующее:
В семейном плане в квартире Овчинникова – полный бардак. Развёлся с женой, по-существу выкинув её из жизни. Сразу затащил к себе, не брезгуя посулами сладкой жизни, Катю. Екатерина приехала не давно в город, умная, простая и хорошая девушка. Но сломалась вроде под его напором. Явно тяготится обществом Овчинникова, за дверью были неоднократно слышны скандалы. А были случаи, когда Луиза видела её заплаканное лицо. Как-то устроилась работать на площадки полигона ПВО. Как? Не знает. Кроме скромного приветствия при встрече на лестничной площадке, далее у Смирновской с Екатериной отношения не заходили.
- А что так? – спросил Станислав, - пригласили бы!
-  Это ведь не культурно, навязываться! Она не просилась ко мне!
- А у меня просьба великая! Вы пригласите! Угостите, посидите за чашкой кофе, поговорите за жизнь. Вы мудрая женщина. И, мне кажется, предлог найдёте! Мне не кому более обратиться, Луиза Селивановна!
- Ох, хитры Вы, Станислав!
Луиза взяла паузу, выпустили изящно струйку сигаретного дыма. Получилось красиво.
- Ладно, попробую! Завтра или сегодня.
Станислав понял, что настал тот момент, когда перед ним сидел уже не просто человек, а негласный помощник, по существу агент, которого вводили в разработку. А этого без оформления нельзя. Всегда этот момент его волновал. И не то, чтобы он его боялся. Был риск – вот человек готов сотрудничать, но он-то не знает, что надо подписать бумагу…и пошлёт куда подальше. Или хуже, скажет «да», а сам просто отвильнёт в сторону. Времена то какие – в прессе, того и гляди появляются публикации об «освобождении от стукачества», «о кровавом КГБ» . Чего только стоила статья «Рабы ГБ. XX век. Религия предательства» Юрия Щекочихина!  Бред, граничащий с заказом на развал всей сути правоохранительной деятельности! Но как влияло на многие мозги!
- Луиза Селивановна! Я Вам доверяюсь. Доверяю факт работы по секретному делу. Надо что бы и я в лице органов госбезопасности был спокоен. И руководство моё тоже.
- Подписывать ничего не буду – затягиваясь сигаретой и смотря на дым, сказала Смирновская.
- А как же мне докладывать руководству о поступлении ценной информации? Как мне гарантировать факт доверия к Вам?! Войдите в моё положение!
Станислав понимал, что давить было нельзя! Ни в коем случае! Но и его бы не понял «Вик Вик», мало ли чего «в бреду опера» будет придумано! Где доказательства работы и искренности источника?
- Вот что, - сказала после паузы Луиза. Я напишу, так сказать, отчёт по результату. И подпишусь как, ну например, «Ожешко». Это польская писательница начала двадцатого века. Мне её стиль письма нравится. Почерк мой мало кто узнает, на работе я пишу в читательских формулярах, как курица лапой, но дома исполню красиво. И мне так спокойней будет.
Станиславу ничего не оставалось делать, и он согласился. Выход из кабинета прошёл, как и оговорено ранее с Валерой. Сам он после сигнала скрылся за занавесом сцены, чтобы не компрометировать Луизу.
- Ну что, удачно? – спросил он, войдя в кабинет Пастушко.
- Окейно, сэр! – улыбнувшись ответил Станислав – Ты оружие давай верни, я так понял оно не пригодилось?
Самаров с постным выражением лица вытащил из портфеля бутылку «Rasputin». Поглядел на этикетку с великим старцем и Пастушко всё понял:
- Валера, старик! Но оружие должно стрелять иногда! В качестве салюта, а? Давай уничтожим это made in Germany? Как ты думаешь?!
Самаров всегда думал правильно и солидарно со Станиславом, тем более на часах уже было далеко за окончанием рабочего дня. На столе появился один ранее переданный сырок (второй Самаров съел в нервном ожидании, пока Пастушко проводил встречу), банка «красной рыбы» - килька в томате из продовольственного пайка, периодически выдаваемого офицерам отдела, пачка армейских галет оттуда же. При отсутствии столовых приборов как таковых, и в принципе не водящихся в кабинете, роль рюмок заменили чайные чашки, а ложек-вилок - галеты.
- Офицеры должны быть готовы всегда испить любую чашу испытаний! Была бы закуска! - с улыбкой сказал Самаров.
- Маладэц! – на кавказский манер его поддержал Станислав.
Без тостов и здравиц, под слова «ну давай» или «быть добру», выпивалась водка и шёл разговор за жизнь. Застолья не были привычны для офицеров особого отдела. Имевшиеся в городе пара-тройка кафе, модно именуемых «барами», не привлекали их, да и не с руки там появляться. Эти заведения – «Любава», «Радуга» ещё пару аналогичных были для лиц, не обременённых семьей, служебными или иными заботами. А семьями офицеры отдела собирались не так часто, в основном по поводу – день рождения, праздники новогодние, майские, да и то, через раз.  Поэтому потребность в неформальном разговоре, когда тело расслаблялось, а душа требовала откровения, брала своё.
- Станислав, а как ты пришёл в органы? «Сам или пригласили?» —спросил Самаров, жуя галету.
- А ты знаешь случаи, когда берут после прошения «Ну возьмите меня, я пригожусь! С первого класса мечтал быть контрразведчиком»! Нет, вот и правильно, что таких мало. Я бы вообще не рассматривал таких «инициативников». Эти активисты представляют работу особиста в двух вариантах: либо вечно в отглаженной новой форме, со скрипящей портупеей, в кабинете, под настольной зеленой лампой, за стаканом дымящегося крепкого чая думает о стратегической задаче разоблачения очередного шпиона, схемы-стрелочки на бумаге рисует.  А этих шпионов на него припасено штук пять или десять, не меньше. Или наоборот – он в полях палит с двух рук во многочисленных диверсантов - хук слева, апперкот справа!
-  Это как в «Августе 44-го»? Хорошая книга!
- Не спорю. Сам по началу зачитывался. Вручил мне эту книгу первый наставник, Лиховцев Юрий Владимирович, мол смотри и учись. Романтика! Но сейчас я знаю – а чему учиться? Это работа Особого отдела в годы войны. Но не сейчас. Мы чернорабочие незримого фронта, вот так. И бегать по лесам и степям не те времена. Тебе очень повезёт, если хоть раз приблизишься к реальному признаку действия скрытого врага, подчёркиваю – реальному, а не надуманному. А когда дело до «пиф-паф» дошло — это плохо. Вопрос к тебе - почему допустил? Почему раньше не выявил противника?
- Так и зачем тогда вся наша суета?
- А ты золото знаешь, как добывают? Намывают десятки, сотни килограмм грунта, чтобы добыть грамм золота. Грамм! Одни намывают, другие промывают, третьи грунт таскают или чего там ещё по технологии делают. Вот и мы так – перемалываем, просеиваем, ищем, грузим «руду». А не будет этого, то и система мер ни к чему– ведь тебе никто не пришлёт телеграмму «Завтра в 10.00. в Капустин Яр на автобусе из Волгограда приедет господин Н., возможный агент английской разведки».
- Как в начале фильма «Ошибка резидента»?
- Вот – вот!
- Даже если и такой вариант с «телеграммой», то поверь, Валера – наше дело обеспечивать разработку, нося «руду». Товарищи с Центра тебе не отдадут всё на откуп!
- А как же «Шершень», ты же всё ведёшь? – почти шёпотом спросил Самаров.
- Увидишь, что когда будет решение на реализацию – приедут и наедут коллеги с центра, Волгограда, Астрахани…
После того, как старец Rasputin на этикетке бутылки уже не был таким мрачным, потому что бутылка была пустой, Пастушко и Самаров тихо вышли из кабинета и мышками проскользнув мимо вахтёра дома офицеров, пошли домой. Завтра на доклад Табакову, получать нагоняй за то, что не взял подписку о неразглашении от Луизы.

Глава XIII
Михалыч.
На следующий вечер Смирнов и Катя  встретились на явочной квартире. Содержатель явочной квартиры, ветеран полигона, ни один год сотрудничал с органами безопасности. Вопросов не задавал. Просто дал Кате тапочки и проводил в комнату, где уже ждал ее Арсений. Арсений опросил ее, как добралась, кого встретила. Затем он начал обучение. Первым делом он объяснил новому агенту все способы связи. Затем проговорили действия Кати в различных ситуациях. В дверь постучал содержатель квартиры и предложил молодым людям чай. Когда особист дал добро, он подкатил им небольшую тележку с чайными принадлежностями. И разлил чай.
После чаепития Арсений и Катя приступили к обсуждению оперативного эксперимента на площадке 62. Особист заставлял ее по нескольку раз повторять свои действия. У Кати же план оперативного эксперимента вызвал неподдельный интерес, и она активно принимала участие в обсуждении. Вносила свои предложения. В результате обсуждения план стал очень жизненным. Когда она вышла из дома, Арсений и дядя Толя, а именно так звали содержателя квартиры, все опера, которые в разные годы работали на квартире, смотрели через тюль за ней.
- Красивая- сказал дядя Толя.
- Угу.
- И есть в ней какая-то изюминка.
- Да, есть какое-то обаяние.
- Только худовата- прокомментировал содержатель.
- Ну это дело вкуса.
Дядя Толя приехал служить на полигон в 1947 году. Практически сразу был завербован. Агентом оказалась и его молодая жена, работавшая в строевой части. И хотя жили они дружно, но бог детей им не дал. Не дожив и до 55, супруга заболела онкологей и умерла. Дядя Толя оказался однолюбом. Всем смыслом его последующей жизни стал уход за бездомными кошками и собаками. В деньгах он не нуждался, но сам предложил особистам свою квартиру в   качестве явочной. Ему нравилось общаться с молодыми операми. Глаз у дяди Толи был наметанный. Он безошибочно отличал женскую агентуру «сидящую» на секретах и материальных ценностях от женщин легкого поведения, которые тоже сотрудничали с органами безопасности. Последних он называл «шлендры». А вот  с Катей был первый случай в его жизни, когда он не смог определить однозначно «шледендра» она или нет. Про себя он подумал: «Совсем старый стал, женщин вообще не чувствую».
В назначенную ночь капитан Смирнов и полковник Лаврищев поехали проверять охрану площадок. На 62 площадке Смирнов не стал участвовать в опросе караула по знанию устава и табеля постам. Он достал из машины бумажный сверток и пошел в нужную комнату на КПП. Сняв старый замасленный ватман со стола, положил на стол белую бумагу, кальку и опять все накрыл белой бумагой, закрепив по краям канцелярскими кнопками. Потом прошел в караулку и кивнул полковнику Лаврищеву. Александр Иванович уже успел проверить и пост. Позвонив дежурному по части, офицеры выдвинулись в штаб. В кабинете командира их ждал горячий чай. Выпив по кружке, Смирнов ушел в свой кабинет, а Александр Иванович с дежурным по части еще пошли по казармам и в автопарк.
На следующее утро Щеглов привез знакомых промышленников на площадку 62. Но кроме автомобилей воинской части никого на площадку не пускали. Автомобили предприятий стояли возле площадки. Конечно же, среди грузовиков с КУНГами «Жигули» Щеглова выделялись.
Водители грузовиков в ожидании окончания работ развернули треногу и установили на нее большой солдатский чайник. Затем стали доставать мангал. Щеглова с его «Жигулями» никто из водителей не признал за своего, он сидел в машине. На крыльцо КПП выскочила девушка. «Ой, так непривычно видеть здесь «Жигули», да еще вишневого цвета»- смеясь, обратилась она к дежурному офицеру. Потом, подбежав к «Жигулям», обратилась к Щеглову: «Здравствуйте, здравствуйте! Вы, наверное, привезли какое-то должностное лицо. А может  вы коммерсант? Недавно вообще женщина на «Тойтое» приезжала. Оказывается, директор фирмы по сбору металлолома.» Не давая Игорю вставить и слова, она тараторила: «Ой, да не сидите вы здесь как не родной, пойдемте внутрь здания, пойдемте, пойдемте». И приоткрыв дверцу машины, схватила его за руку и потянула к КПП. Старший лейтенант с повязкой на рукаве «Дежурный по объекту» преградил вход и строго произнес: «Посторонним не положено». «Ну что ты, Ванечка!»-обратилась к нему девушка: «Посторонние сюда не доезжают, делать им тут нечего. Посмотри список. Наверняка там есть». Потом обратилась к Щеглову: «Вот дайте ему паспорт. Сейчас все выясним». Щеглов передал свой паспорт. Старший лейтенант внимательно посмотрел на фото, на самого Щеглова, в список. «В списке есть, можете пройти в комнату посетителей. Разденетесь. Куртку на вешалку. Никаких вещей не проносить». «Да у меня ничего и нет»-буркнул Илья Щеглов. Девушка продолжала: «Ну вот, присаживайтесь. А то я здесь одна с утра. Пригнали меня с этим портфелем с секретными документами. Теперь хоть поговорить есть с кем». Она болтала без умолку про погоду, про звезды, про то, куда поедет в отпуск. Щеглов ей что-то отвечал, порою не впопад. Он был напряжен. Ему надо было бы пройти на площадку, послушать, что говорят офицеры. А он сидел тут. Девушка взглянула на часы и ойкнула: «Пустая моя голова, я сейчас документ должна передать. Совсем заболталась. Где он у меня». Она начала судорожно доставать из портфеля документы, потом складывать назад. С криком: «Вот ты гаденыш, вот где прячешься от меня»- она схватила портфель побежала внутрь площадки. Щеглов посмотрел на стол. Там остался какой-то документ. Он даже не посмотрел на название. Его как током пронзило от того, что на документе стоял гриф «Совершено секретно». Оглянувшись по сторонам, закрыв входную дверь, Илья взял со стола документ и начал изучать его. Это был протокол испытаний ракеты 48Н6ВМ1 по баллистической мишени типа «Кабан». Документ был датирован прошлым месяцем. «Удача, удача, удача!»- пронеслась мысль в голове Щёголева.  Он начал вчитываться в документ и понял, что для него это набор непонятных слов. А еще там было очень много цифр. Ни осознать написанное, ни запомнить цифры из текста, он не мог. Тем более его еще и сковывал страх, что сейчас кто-нибудь войдет и увидит, что он читает документ. И тут его взор упал на стол. Там были пара листов чистой бумаги и в стакане шариковая ручка. «Не покидает меня удача»- опять посетила его мысль. Он подпер дверь комнаты стулом, плюхнулся на другой к столу и, не вникая в написанное, начал быстро выписывать слова и цифры на чистый лист бумаги. Писал он размашисто, поэтому имевшихся двух чистых листов бумаги ему не хватило. «Ну и так хорошо»- подумал он, пряча свернутые листы в нагрудный карман рубашки. Бросив документ на стол, поставил стулья как были и сел на один со скучающим видом. Немного погодя в комнату шумно валилась Катя. Схватила со стола документ, изобразив на лице радость. Потом перевела взгляд на Щеглова и на ее лице отобразился испуг.
-А вы этот документ не брали, не читали? - обратилась она к Щеглову.
-Не брал и тем более не читал- ответил он равнодушно.
- Нет, ну вы точно не читали? А то мне будет секир-башка!
- Сто лет мне ваши бумажки не нужны- изображая безразличие, ответил Илья.
Катя, прижав документ к груди, опять побежала вглубь 62 площадки.
Когда работы закончились и народ стал подходить к своим машинам, чтобы разъезжаться, Щеглов опять увидел Катю с портфелем, стоящую возле КУНГа, в который садились офицеры-испытатели.
- Что за девица? - спросил он у дежурного по объекту, кивнув головой в сторону Кати.
- Секретчица. Понравилась девочка? – хитро подмигнул дежурный по объекту.
- Бестолковая какая-то. Не видел раньше таких секретчииц.
- Блатная.
- Чья дочь?
- Не дочь. Жена. Разбила семью городского прокурора.
- Ну значит тот тоже хорош. Захотелось молодого тела- пошутил Илья и завел свои «Жигули».
Ну а ночью командир части с особистом опять проверили дежурные службы на испытательных площадках. То, что в комнате на КПП исчез ватман, которым был накрыт стол, никто и внимания не обратил.
Душа капитана Смирнова Арсения Андреевича ликовала. Все, что записывал Щеглов, скопировалось на подложенную бумагу. Сомнений не было, он собирает секретную информацию. Не ясны были мотивы. То ли нездоровый интерес, то ли собирался инициативно передать иностранцам и заработать, либо был завербован и выполнял задание одной из разведок. В любом случае начальник отдела вынес благодарность. А подполковник Цветков, дружески хлопнув по плечу, сказал: «Ну вот, теперь признаю тебя контрразведчиком». Арсений никому не рассказывал о своих переживаниях и волнениях. Ведь этот липовый документ, который пытался скопировать Щеглов, делал он сам. Да, ему помогал агент из числа бывалых испытателей. Но вся ответственность была на нем. И нужно, чтобы все это было очень правдоподобно. Вот именно за правдоподобность и переживал Смирнов. Да, он сам был специалистом первого класса. И агент был  очень опытный испытатель. Но если Щеглов - агент иностранной разведки, там ведь тоже привлекут спецов.  Первый раз в жизни Арсения Андреевича посетила мысль: «Как здорово, что я закончил физико-математическую школу, в училище учился прилично и закончил с красным дипломом. И уже служа на полигоне, старался достаточно глубоко вникать в процессы испытаний. Видимо поэтому накануне оперативного эксперимента получил указание начальника принять в оперативное обслуживание еще и Научно-исследовательское испытательное управление ЗРК.»
На очередной встрече, которая проходила на явочной квартире, он хотел поблагодарить Катю за работу и актерское мастерство. О том, что она «бестолковая и блатная», ему сообщил другой агент, поддерживающий отношения со старшим лейтенантом который дежурил по объекту в тот день. Вот только чем поощрить. Проходя мимо торгового центра, Арсений увидел на витрине небольшого плюшевого Чебурашку. Когда пришла Катя, он, как положено, опросил ее, как она шла, кого встретила, что заметила необычного. Затем достал из портфеля Чебурашку и протянул его Кате произнося: «Это не от службы, от себя лично. Ты, оказывается, актриса. Спасибо». На лице Екатерины появился румянец. Ей так было приятно, что ее кто-то хвалит. Да не кто-то, а особист. И хотя они уже давно перешли на «ты», но он был для нее авторитетом. А вообще ее так редко хвалили в жизни, что за похвалу она была готова чуть ли не на подвиг.
После встречи Катя долго гуляла. Не хотелось идти домой и видеть опять Якова Семеновича. Хорошо, что еще Арсений не подарил цветы. А то бы сейчас муж пытал ее на тему, кто и за что ей цветы подарил. А про Чебурашку скажет, что сама купила. Просто понравилась игрушка. В эту ночь она как ребенок засыпала в обнимку с плюшевым Чебурашкой.
Щеглов связался по номеру телефона с китайцами, поинтересовался здоровьем якобы свой тети и сообщил какого числа он будет передавать ей лекарство. Таким образом он сообщил о наличии у него интересной информации и дате ее передачи. К тому времени контрразведчики уже взяли его в изучение и зафиксировали номер телефона, по которому звонил Щеглов в Москву. Установление подставного и истинного владельца этого номера было уже делом техники. На этот раз Щеглов съездил в Волгоград, переживая не меньше, чем первый раз. Но действия ему были понятны. Поэтому он меньше суетился, обменялся контейнерами с информацией и, не обращая внимания на наличие «хвоста», поехал в Капустин Яр. А «хвост» уже был, и потому лицо, которое приносило контейнер в виде камня, а потом забрало уже с информацией Щеглова, было зафиксировано и установлено.
Доехав до своего гаража и закрывшись в нем, Илья вскрыл контейнер. В нем сообщалось в какой период следует ждать официальную делегацию Китая и, что в составе делегации будет известный человек. Также прилагалось инструкция, как вести себя при встрече с этим человеком. В памяти Щеглова опять всплыл Лей Дэн. Нет, видеть его он не хотел. Более того, он панически боялся этого китайца. И ему захотелось как маленькому ребенку забраться в угол, спрятаться в коробку, и чтобы его никто не нашел. Просидев в гараже до вечера, он вышел из него без всякого желания идти домой. В соседнем гараже мужики, страдавшие «гаражной болезнью», уже выпивали самогон. Илья с радостью к ним присоединился. Напился до состояния, когда уже идти сам не мог. Но собутыльники довели его до двери квартиры и положили в подъезде. Был уже второй час ночи, когда Тамара решила, что надо дойти до гаража и узнать хотя бы вернулся Щеглов в город или нет. А если нет, то значит точно заночевал в Волгограде у какой-то бабы.  Идти далеко не пришлось. Илья, как бездомный кот, свернувшись калачиком спал на полу в подъезде. Жена попыталась разбудить его и завести домой. Даже после того, как она его растолкала, Щеглов не смог встать на ноги и на четвереньках пополз в квартиру. Тамара смотрела на это немолодое деградирующее существо и думала, что это совсем не тот человек, с которым они гуляли, держась как дети за руки, не могли налюбоваться друг другом, а потом с нетерпением ждали свадьбы. А после свадьбы их ничуть не смущали бытовые трудности и они радовались, когда узнали о беременности. Однако сейчас не было в душе ее к нему ничего, кроме отвращения. «Ты превратился в настоящего алкоголика, уже спишь на полу и   передвигаешься на четырех конечностях, как скотина»-не выдержав этого зрелища, грустно сказала она. «Я давно знаю, ты получше себе нашла мужика, лярва»- промычал Илья. Это была последняя капля. Она многое терпела, все годы прожила с ним честно. А оказывается, он считает ее гулящей. Обида и гнев переполнили Тамару. Он схватила прислонённую к двери гладильную доску и со всей силы ударила ей ползущего Щеглова. Он растянулся на полу и обмяк. «Убила»-с ужасом подумала она. Но он дышал, пульс был, и она ушла в комнату. Проплакав почти до утра, Тамара уснула. Утром сын увидел на полу отца. «Папа, что с тобой»- кинулся к нему мальчишка. Но от Щеглова разило перегаром и лежал он в луже мочи. «Пожалей меня, сынок. Мама меня била. Я думал сдохну.»- замычал Щеглов. «Да лучше бы ты сдох»- с неприязнью прервал его сын.
Еще пролежав какое-то время на полу, Щеглов поднялся и пошёл на кухню, обращаясь к жене: «Тамара, мне бы белье поменять и похмелиться».  Жена долго смотрела на Игоря, потом произнесла с презрением: «Ты опустился до того, что спишь на лестничной площадке, нужду справляешь под себя. Вымой пол в комнате, который ты загадил. Сам помойся. Чистая одежда в шкафу. Сегодня же я подаю документы на развод и уезжаю к родителям. Там будем жить с сыном». Даже головная боль и тошнота Щеглова не помешали сознанию Ильи осознать реальность угрозы развода. Нет, это то, чего никак он не хотел. Более того, при всех перипетиях его судьбы, смыслом его жизни как раз и была семья. Он грохнулся на колени и пополз к Тамаре. «Тамара, родная, прости меня! Прости! Не горячись. Это был последний раз клянусь. Я без тебя жить не смогу, не бросай меня.»- он лепетал, стоя возле жены на коленях, и пытался поймать ее руку, чтобы поцеловать. Она отдернула руку и отодвинулась к окну. «Про последний раз я уже слышала. Клятвы твои — это пустой звук. Я тебя любила. Я тебе верила до последнего. Но ты обвинил меня в измене. И это была последняя капля. Ты все разрушил. Правильно сын сказал, что лучше бы ты сдох. Тогда бы ты остался в памяти нашей еще человеком. А не сволочью и ничтожеством как сейчас. Уйди. Знать тебя больше не хочу»- опустившись за обеденный стол и закрыв лицо руками, Тамара расплакалась. Щеглову готов был сгореть от стыда. Но еще более он хотел, чтобы не плакала его любимая жена. Поднявшись с колен, Игорь попытался обнять ее за плечи. Но Тамара оттолкнула его. Помыв пол, приняв душ и бросив грязное белье в стиральную машину, он поплелся в гараж. На дне в одной бутылке еще оставалась пара глотков водки. Выпив их для опохмела, Илья достал из-под сиденья автомобиля синтетический буксировочный трос, привязал его к перекрытию гаража и сделал петлю. В этом момент больше всего ему хотелось умереть. Он бы с радостью прочитал  молитву перед тем, как затянуть петлю. Но молитв он не знал, зато знал, что самоубийц господь не жалует. Сев на пол в углу гаража, он опустил голову и закрыл глаза. В памяти проплывала вся его жизнь. Мама, детский сад, выпускной из школы, получение лейтенантских погон, встреча с Тамарой, их нежная и страстная любовь, рождение сына, его проводы на пенсию. Тут «кинолента» его жизни в мозгу внезапно прервалась. Он почувствовал горечь от того, что в погоне за легкой и обеспеченной жизнью он потерял все это. Дальше был Черкизон, китайцы, боль и грязь. А еще немереное чувство стыда оттого, что предал, все это светлое, из его жизни.  Причинил боль Тамаре. А еще нанес ущерб Родине, передав китайцам сведения. Нет, не умерло еще в Илье Васильевиче Щеглове его комсомольское воспитание. И слово Родина было для него не пустым звуком. Завалившись набок, он зарыдал в голос от обиды на самого себя, отчаяния и бессилия. Но вместе со слезами выходило из него и чувство бессилия. Посмотрев на приготовленную петлю, Игорь подумал: «Нет, господа китайцы! Я еще не все сделал на этом свете. Повеситься я могу и в тюрьме. Но на душе мне будет легче оттого, что не позволю китайцам сделать задуманное и хоть частично реабилитирую себя перед женой и сыном.»
Всю ночь он провел в гараже в полудреме. Виделись заснеженные леса и охранники «на зоне», которых он представлял себе после прочтения книги «Архипелаг Гулаг».   А утром отправился в Особый отдел. На входе его встретил капитан и солдат. Поинтересовались к кому, проверили документы и провели в кабинет подполковника Цветкова. Цветков уже знал о произошедшем в семье Щеглова, но увидеть его в кабинете у себя никак не ожидал. Пригласив Илью присесть к столу, Цветков поинтересовался, что его привело.
- Понимаете, товарищ подполковник, не знаю с чего начать. -опустив глаза, тихо сказал Щеглов.
- Ну будьте добры, начните с чего-нибудь. Если мне будет что-то непонятно я задам вопросы.
- Я. Я хотел сказать…- не мог закончить фразу Щеглов.
А Цветков терпеливо ждал.
- В общем, я шпион- выдал Игорь и даже выдохнул с облегчением.
Виктор Федорович Цветков много всякого видел за свою жизнь. Но так вот, чтобы человек сам пришел и сказал, что он шпион, не видел и даже представить не мог.  В кабинете воцарилась долгая пауза. Контрразведчик и агент иностранной разведки смотрели друг другу в глаза. Цветков пытался оценить вменяемость собеседника, а тот радовался, что смог пересилить свои страхи, пришел в контрразведку и смог признаться.  Прервав паузу Цветков, позвонил по внутреннему телефону начальнику отдела с просьбой зайти к нему. Когда начальник дал разрешение, то Цветков пригласил пройти за собой Игоря. Войдя в кабинет начальника отдела, они поздоровались и присели к столу. Цветков прервал молчание, рассказав о заявлении Щеглова. Дальше шел долгий разговор.   Контрразведчики задали очень много уточняющих вопросов. Потом Щеглова посадили в кабинете Цветкова, и он изложил все письменно. Закончили уже затемно. Когда начальник отдела перечитал все написанное, он удовлетворенно кивнул головой и начал оговаривать место и время следующей встречи. А затем попрощался со Щегловым, пожав руку. Но тот мялся на пороге кабинета, не выходя из него.
- Илья Васильевич, вы что-то еще хотели сказать? - уточнил начальник.
- Спросить.
- Спрашивайте.
- Когда теперь меня в тюрьму посадят?
- Вы ходите в тюрьму?
- Не хочу, но ведь я совершил преступление.
- Степень вины и меру наказания определяет суд. Я вам хочу предложить помочь органам безопасности в их противодействие китайским спецслужбам. А суд это обязательно учтет, вынося приговор. Вы согласны помогать?
- Да, да. Я согласен.
- Ну тогда идите домой, набирайтесь сил. Вам они еще понадобятся. И не нарушайте трудовую дисциплину, чтобы вас не уволили. А также обязательно постарайтесь наладить отношения в семье.
- А жене можно рассказать, в какую я попал ситуацию?
- Вот вы сейчас поговорите с Виктором Федоровичем, и он вас проинструктирует, что можно, а чего не следует.
Щеглов и Цветков просидели еще около получаса обсуждая семейный вопрос Шеглова.
-Виктор Федорович, я все сделаю, как вы сказали. Лишь бы жена на порог пустила. Может быть, поможете мне- попросил Щеглов.
- Как вы себе это представляете? Что я могу сделать?
- Ну вы просто покажете удостоверение, скажете, что я с вами был. А когда она меня запустит, я сам уже буду с ней говорить.
Цветков подумал и согласился. Они сели на УАЗик Особого отдела и через сорок минут уже звонили в дверь квартиры Щегловых. Тамара открыла дверь и увидела на пороге мужа и подполковника в авиационной форме.
- Тамара Ивановна, добрый вечер. Подполковник Цветков из Особого отдела. - он достал удостоверение и показал его Щегловой.
- А что вы хотели?
- Тамара Ивановна, позвольте нам пройти. В квартире будет удобнее разговаривать.
- Вы пожалуйста проходите. А этот гражданин пусть следует в свой гараж.
- Тамара Ивановна, очень вас прошу позволить зайти и ему. Разговор у нас будет официальный.
Тамара недоверчиво посмотрела на подполковника. Вот не было бы у него удостоверения, подумала, что собутыльник.
- Хорошо, пусть пройдет.
- Тамара Ивановна я вас официально прошу уложить спать сына и, все же переборов обиды, поговорить с Ильей Васильевичем. Это нужно не только вашей семье, но и стране.
Последние слова подполковника ставили ее в тупик и в то же время интриговали. Попрощавшись со Щегловыми, Цветков ушел. Посмотрев на осунувшегося с синяками под глазами и небритой щетиной Игоря, Тамара спросила: «Ты голоден?». Тот только кивнул головой. «Ну проходи на кухню. У нас гречневая каша с подливом» - сказала Тамара и, пройдя на кухню, выставила на стол еду. Пока Илья мыл руки и ужинал, она была в комнате с сыном. Когда же сын уснул, Тамара вернулась на кухню и, сев напротив мужа, вопросительно посмотрела ему в глаза. Игорь опять не знал с чего начать. «Нет, точно не с извинений» -подумал он.
- Тамара, скоро меня в тюрьму посадят- сказал он твердым и уверенным голосом.
- Проворовался? Чего украл-то?
- Ой, Тамара! За это мне теперь по гроб жизни нет прощения.
- Так чего ты украл? И почему мы так скромно живем?
- Я секреты государственные украл.
В голове Тамары всплыла сцена из кинофильма «Бриллиантовая рука», где жена думала, что мужа пытали. Да она и сочла бы весь происходящий разговор комедией, ведь мужу она давно не верила.  Но  привел его особист. А КГБ в ее сознании действительно ассоциировалось со шпионами.
- Ну вот это уже интригует- ухмыльнулась Тамара.
После этого Игорь долго и подробно рассказывал о Черкизоне, китайцах и задании, которое они ему дали. А в голове его жены всплывали события из их недавней жизни, она сопоставляла их с рассказом. Вроде все сходилось.
- Поэтому, когда сын сказал, что лучше бы я сдох, в моей душе все перевернулось. Нет ничего страшнее услышать это от собственного ребенка. Поэтому я хотел повеситься в гараже. Но потом подумал, что в вашей с сыном памяти я останусь слабаком и подонком. Мнение других меня не волновало. Поэтому я пошел в Особый отдел все рассказал и написал. Теперь будет суд и тюрьма. Но если ты скажешь, что до суда не доводить, я пойду и повешусь в гараж-закончил свой рассказ Щеглов.
- Дурак ты, Игорь! Сколько лет мы прожили вместе, а ты так и не понял, что не нужны мне были те богатства, из-за которых ты бросил службу, и мы уехали в Москву. Чувствовало мое сердце, что наш отъезд к хорошему не приведет. И вот ты разрушил все, ты убил мою любовь. Ты уничтожил свой авторитет в глазах сына. И почему ты мне еще тогда в Москве все не рассказал? Неужели ты думал, что я брошу тебя. Тогда ведь еще можно было все предотвратить. А сейчас. Ну хорошо, что нашел в себе силы все рассказать чекистам. Слишком много боли ты причинил мне.
Я не могу вот так сразу все забыть и простить —сказала Тамара после паузы.
- Давай ты уже живи дома, спать будешь на полу. Что решит суд, посмотрим. Но если еще раз увижу, пьяным- то точно разведемся.
Игорь уже боялся обещать. Он только смог тихо произнести: «Спасибо, Тома».
Опять в семье Щгловых была бессонная ночь. Тяжелые мысли в головах Тамары и Игоря не давали им уснуть. Утром оба встали совсем не отдохнувшие. Пока Тамара собирала сына в школу, а Игорь собирался на работу, в дверь квартиры позволили. Когда Тамара открыла дверь, то увидела на пороге подполковника Цветкова. «Доброе утро, хозяева!» - улыбаясь, приветствовал их особист: «Позволите пройти?».
- Вы к Игорю? - уточнила Щеглова.
- К нему и к вам.
- Тогда проходите в комнату, я же сейчас отправлю ребёнка в школу и подойду.
В комнате Цветков присел на диван, а Щеглов рядом с ним. Тамара, закрыв за сыном дверь, села возле стола у окна комнаты.
- Вот я вижу хозяева вместе. Значит смогли поговорить- продолжил встречу особист.
- Поговорили- подтвердил Игорь.
- Тамара Ивановна, несмотря на все произошедшее, ваш муж остается вашим мужем и гражданином нашей страны. Степень его вины определит суд. Однозначно, суд учтет все предыдущие заслуги Игоря Васильевича. Так же суд учтет его чистосердечное признание, раскаяние и помощь, которую он окажет органам государственной безопасности в пресечении подрывной деятельности иностранных спецслужб. Но данные о лицах, оказывающих на конфиденциальной основе помощь органам безопасности, являются государственной тайной. Вы же, в силу обстоятельств, знаете все о своем муже. Поэтому я вынужден попросить вас письменно заявить, что вы не будете разглашать сведения, ставшие вам известными. – разъяснил ситуацию Цветков.
- Я согласна, что надо написать- без колебаний ответила Тамара Ивановна.
Спрятав в папку написанный Щегловой документ, особист продолжил беседу.
- Тамара Ивановна вам следует делать вид, что ничего этого не произошло. А всем знакомым надо рассказывать о том, что ваш муж очередной раз обещал не пить. Пока держится. Но вы в нем не до конца уверены и потому, в случае повторения пьянства, действительно подадите на развод.
- Вы же, Илья Васильевич, работаете как работали. С вашим прогулом вчера я вопрос решил. Ну, и как вы нам говорили, побыстрее обратитесь к наркологу и закодируйтесь. Ведь водка одна из причин ситуации, в которой находится вся ваша семья.
- Да, да. Прямо завтра иду к наркологу-подтвердил Щеглов- ничего такого он не обещал, но понимал, что особист в данной ситуации «подыгрывает» ему в укреплении семейных отношений.
- Ну вот и славненько. Я сейчас выйду, а вы, Илья Васильевич, буквально через пару минут, как будто догнав мой УАЗ, попроситесь довезти вас до площадки 30.
На этом встреча закончилась.  Когда уже ехали в машине, Цветков сказал: «Илья Васильевич, к наркологу вы обязательно идите. Без помощи специалиста с пьянством не справитесь.
Пока Цветков занимался Щегловыми, в Москву ушла шифротелеграмма со всей информацией, которую изложил Щеглов по китайской разведке. И группа оперативных сотрудников с Лубянки уже начала сборы для поездки в Капустин Яр.

Глава XIV
Катя становится Клеопатрой.

В пятницу у начальника секретного отделения Татариновой был день рождения. Она решила отметить его в кафе. Были приглашены работники управления части и друзья семьи. Собрались в кафе сразу же как вернулись с площадки в город. Все шло обычным чередом. Катя с удовольствием спела для своей непосредственной начальницы песню «У Светки Соколовой день рожденья». Потом анекдоты, танцы. Кате нравилось, что молодые офицеры ее приглашал танцевать. Она чувствовала себя почти красавицей, когда пригласил ее танцевать старший лейтенант Миша Дьяков. Он так волновался, когда приглашал ее танцевать, что даже немного заикался. А во время танца он пытался смотреть ей в лицо. Катя видела, что нравится и командиру автомобильного взвода. У нее вызвало улыбку, когда начальник физподготовки части тоже намеревался пригласить ее танцевать и уже тронулся в ее сторону, но его одернула за рукав жена и тот сник. Настроение Кати было замечательным. Ей нравилась ее работа, нравились сослуживцы. А еще она поймала себя на мысли, что ей нравится внимание мужчин. Этих достойных и симпатичных мужчин в погонах. Мимо кафе проходил домой Яков Семенович Овчинников и увидел через стекло, как его Катя «отжигает» в танцах. А с ним дома всегда суровая и хмурая.
Катя пришла домой в начале одиннадцатого вечера. Яков Семёнович сидел у телевизора. Он уже выпил водки и был хмур. В этом не было ничего необычного. Она неоднократно задерживалась на работе и видела его таким.
- Ты где допоздна была? - спросил ее недовольный муж.
- Ой Яков Семенович, у сослуживицы был день рождения в кафе, все прошло замечательно- весело ответила Катя.
- Я видел, что замечательно. Ржала и задом вертела пред лейтенантами.
Катя промолчала.
- И чего это ты платье одела такое короткое. Опозорить меня хочешь.
- Ничего не короткое. Всего на два пальца выше колена. Все сказали, что мне очень идет.
- Кто? Кто сказал? Лейтенантишки, перед которыми ты подол задирала? Это для них ты дорогущие трусы покапаешь? А муж родной не только тебя без трусов, но и в этих трусах не видит. Да что там трусы. Ты мужа голодным держишь.
- Зачем вы так, Яков Семенович? Ужин я приготовила, тушеный картофель с мясом в холодильнике. Вы же не маленький. Всегда можете разогреть и поесть.
- Ах не маленький! Ты намекаешь, что я старый? И поэтому не исполняешь супружеский долг. Да я тебе сейчас покажу!
Он завалил Катю на диван, разорвал подол платья и тяжело дыша пытался снять с нее колготки. Она еле вывернулась и отбежала в угол.
- Не трогайте меня, вы же обещали! - со слезами на глазах закричала она.
- Ну будьте же человеком - уже более спокойно добавила она.
- Значит я нелюдь, а ты такая чистенькая, хорошенькая? Шлюха ты, лярва - заорал Овчинников и, приблизившись к Кате, ударил ее кулаком в лицо.
От удара она отлетела к двери и упала на пол. Из носа потекла кровь. Разбитая губа тоже кровила. Но Катя из последних сил поднялась и, шагнув к кухонному столу, взяла большой нож.
- Ну все, теперь только попробуй заснуть, мразь! Я тебе все мужское хозяйство отрежу и собакам скормлю. А лучше глотку перережу и пусть меня судят. Терять мне нечего.
Нож в руке жены и тот твёрдый холодный тон, которым Катя озвучила угрозы, мгновенно остудили пыл Якова Семеновича. Еще раз назвав Катю сучкой, он ушел в комнату и завалился на кровать. Но засыпать он боялся. Катя же села на кухне и разрыдалась. Ей так было обидно, что вокруг много хороших мужчин, которые младше Овчинникова и которым она нравиться, а ей приходится жить с этим моральным уродом. И никто ей не поможет, никто не защитит. Тут в голове всплыл образ ее куратора от контрразведки Арсения Смирнова. Ей так захотелось спрятаться за его спину. Она воспринимала его таким сильным и таким надежным. При этом у Кати была к нему какая-то особенная симпатия, которая ее саму пугала. К Арсению приехала семья и недавно она видела их в городе. В душе Кати тогда шевельнулось что-то странное и она подумала: «Неужели я ревную? Да нет, это бред. Как можно ревновать мужчину к жене? И кто я такая чтобы ревновать. У нас чисто деловые отношения.»  Тем не менее сейчас ей хотелось, чтобы Арсений был рядом и просто пожалел ее. Она подошла к домашнему телефону, долго стояла возле него. Она помнила наизусть номер домашнего телефона Смирнова. Помнила она и условную фразу для экстренной встречи. Но сейчас профессиональная сущность Смирнова ей была не важна. Ей хотелось простого человеческого понимания и тепла.
Смирновы уже легли спать, когда раздался звонок домашнего телефона. Никому кроме Арсения звонить не могли, поэтому трубку телефона взял он.
- Привет. Извини, что так поздно. Забери меня отсюда- без всяких кодовых слов говорила Катя.
- Что случилось?
- Хреново мне. Заберешь?
- Ты где сейчас?
- Я дома.
- Выходи из дома, я буду на своей машине. Темно-синие «Жигули», запомни государственный номер.
Катя накинула на плечи платок и выбежала на крыльцо. Не прошло и десяти минут, как подъехал Смирнов. Она запрыгнула к нему в машину на переднее сиденье. Даже в сумерках вид у нее был аховый. Левая часть лица опухла. На платье засохшие капли. Арсений догадался, что это кровь. Платье порвано. Волосы растрепаны.
- Ну и видок у тебя. Рассказывай.
Катя начала рассказ, но к горлу подступил комок, и она разрыдалась. Арсений не знал, как себя вести. Он просто взял ее за руку. Почувствовав руку, Катя постепенно успокоилась и закончила рассказ.
- Я все понимаю. Но вот так больше открытым текстом по телефону говорить не надо. Сейчас едем в горбольницу снимать побои.
- Может не надо. Позорище какое. Побои снимают только жены пьяниц. А Овчинников прокурор. Это ударит по его авторитету.
Арсения всегда поражала женская логика. Муж ее бьет и насилует, а она заботиться о его авторитете.
- Ну вот что, Кэт. У Штирлица была своя Кэт. А ты моя Кэт. Позвала меня, изволь слушаться старшего по званию- вроде в шутку, но тоном, не терпящим возражения, сказал Смирнов.
- Сейчас снимаем побои и пишем заявление в милиции- закончил речь Арсений.
- Может не надо? - просящим тоном произнесла Катерина.
Арсений ничего не ответил, и они поехали в городскую больницу. По случаю оказался дежурным знакомый врач. Он зафиксировал все ссадины и ушибы и обработал их. Поинтересовался, не нужно ли вызвать гинеколога для осмотра. Но Арсений только отрицательно покачал головой. Но попросил помещение, где бы Катя могла привести себя в порядок. «Так никого нет» -пусть в смотровой и приводит в порядок» -ответил врач. Кода ушел врач, Катя спросила: «Ты что имеешь в виду, когда говоришь привести в порядок?»
«Платье на тебе порвано, на колготках стрелка. Того и гляди поползет. У меня в машине всегда нитки трех цветов и иголки» - пояснил Смирнов. Через несколько минут он принес ей иголки и нитки, аккуратно намотанные на картонку, так как когда-то научили в военном училище.
- Тебе помочь или сама справишься? - поинтересовался Арсений.
- Ты меня хочешь увидеть не только с разбитым лицом, но еще и в нижнем белье? – криво улыбнулась Катя разбитыми губами.
- Я не то имел в виду.
- Я поняла. Подожди меня лучше в коридоре.
Через некоторое время она вышла в коридор в платье, уже имевшем приемлемый вид. Поблагодарив врача и попрощавшись, они сели в машину.
- Только давай не сейчас в милицию, попозднее- попросила Катя.
- А куда?
- Поедем за город на Ахтубу.
Остановившись на берегу реки, молодые люди сели на траву. Они ничего не говорили, каждый был погружен в свои мысли. Катя подсела ближе к Арсению, обхватила его руку, положила голову на его плечо и стала смотреть на звездное небо. Душевная боль затихала, с Арсением ей было спокойно, и немного погодя девушка уснула. Арсений не мог так долго сидеть, затекала спина. Но и Катю ему будить не хотелось. Тем не менее он осторожно прикоснулся другой рукой к ее плечу. Катя вздрогнула. «Давай ка иди на заднее сиденье, там есть подушечка, будет удобнее» -шепотом сказал он. Затем помог подняться с травы и разместиться на заднем сиденье автомобиля, подложив под голову подушечку, на которой обычно дремал сын. «Ты только не смотри на меня, я сейчас некрасивая» - пробормотала Катя, опять засыпая. «Спи спокойно, я не кот. В темноте я не вижу» - пошутил Смирнов и сам сел на сиденье водителя в своих мыслях о службе.
В шестом часу утра он разбудил Катю словами: «Сударыня, карета подана, лошади запряжены. Пора ехать.»
- Куда мы поедем? - поинтересовалась Катя.
- Ну вот, все проспала и забыла? В милицию едем, потом займемся твоим размещением. Есть мысли где временно разместиться или опять к Овчинникову?
- Ладно, поедем в милицию. Я пока подумаю - куда потом.
Дежурный по горотделу без проблем принял заявление и результаты медицинского освидетельствования.
К Овчинникову ехать Катя не хотела и поэтому она попросила, чтобы Смирнов отвез ее к Татьяне Васильевне.
Арсений проводил ее до двери. На звонок открыла сама Татьяна Васильевна. Увидев Катю с заплывшим глазом и разбитыми губами, она ужаснулась.
- Катюша, что с тобой!
- Можно войти? - спросил Арсений.
Пройдя в квартиру, они столкнулись с мужем Татьяны Васильевны, который собирался на службу. «Здравствуйте Евгений Ильич» - приветствовал его Арсений: «Позвольте вам оставить незваную гостью, а я удалюсь». Потом обратился к Кате: «Я на телефонах, если что звони».
Евгений Ильич пригласил Катю присесть.
- Что с вами случилось, Катя? -поинтересовался он.
- Вчера у моей начальницы был день рождения. Отмечали в кафе. Яков Семенович случайно видел нас там, но не подошел. А когда я пришла домой, то он уже был выпивши и закатил скандал. Я пыталась ему все объяснить, но он только еще больше разозлился и ударил меня- тихо говорила Катя, опустив голову.
- И когда это произошло?
- Да вчера вечером, часов около 11.
- А потом что?
- А потом Яков Семенович уснул. Я с ним не хотела оставаться и пошла гулять. Долго гуляла, потом встретила сослуживца. Он отвез в больницу зафиксировать побои. Потом в милицию, подала заявление. Ну и вот к вам привез.
- Из-за него что ли Яков Семенович приревновал?  - вступила в разговор Татьяна Васильевна.
- Да нет, что вы. Его даже в кафе не было.
- А откуда он меня знает- поинтересовался Евгений Ильич.
- Я рассказала.
-Совсем озверел Овчинников. Ладно вы тут оставайтесь, а я в прокуратуру и милицию. - заключил Евгений Ильич.
Когда муж уехал, Татьяна Васильевна подсела ближе к Екатерине и обняла ее по-матерински. Катя уткнулась ей в плечо.
- Чуяло мое сердце, что не к добру любовь Овчинникова- поглаживая Катю по голове, говорила Татьяна Васильевна.
- Я разведусь с ним. Или убью его, если он еще раз полезет.
- Ну подожди убивать-то. Евгений Ильич с ним поговорит, глядишь и наладится все.
- Нет, не наладиться. С ним спать надо, а я не могу. Я просила его, о он все равно силой. Может поэтому у меня к нему отвращение появилось. Но я ему не изменяла, а он с кулаками. – и Катя опять расплакалась. 
- Поплачь, Катя, поплачь. Полегчает может быть. Как же ты теперь в таком виде на работу пойдешь?
- Не знаю. На работе, наверное, поймут. А вот как с жильем вопрос решать не знаю. Опять в общежитие буду проситься.
- Ну вот еще. Живи пока у нас. У нас три комнаты.
- Спасибо, Татьяна Васильевна. Но ведь надо хоть какие-то вещи из дома взять. А я боюсь, вдруг он опять начнет драться.
- Катюша, ну не бойся. Евгений Ильич освободиться и с тобой проедет. Правда у него почти не бывает свободного времени. Или друга попроси, который тебя привозил, ты же ему вроде нравишься.
- Нет, совсем не нравлюсь. И вообще он женатый и свою семью любит.
- А он, похоже, тебе нравиться. – улыбнулась Татьяна Васильевна.
- Татьяна Васильевна, знаете сколько у нас в части молодых и хороших офицеров. Есть даже, которые мне нравятся. И я им нравлюсь. Чего я их раньше не знала. Знала бы, в жизнь за этого старого урода не вышла замуж. Ну а Арсений, он особенный. Он такой надежный и уверенный в себе. Он так ко мне хорошо относится. Да и не совсем он офицер.
- Это как, не совсем офицер?
- Он только форму офицерскую носит, а так особист.
- Ох, Катя, Катюша. Не влюбиться бы тебе в него. Вижу, что он тебе особо к сердцу пришелся. Только такие, если уж по любви жениться, так это один раз и на всю жизнь. Они за эту любовь и умрут. Опять будут слезы и переживания.
- Не влюблюсь. Я вот читала книги про любовь, кино смотрела. А в жизни любви не видела.
- Какие твои годы! И увидишь, и сразу почувствуешь, когда эта любовь к тебе придет.
Катя была благодарна Татьяне Васильевне. Думала поживет несколько дней. Однако все оказалась не так.
А пока Катя беседовала с Татьяной Васильевной, Смирнов доложил о ночном происшествии. Такое поведение Овчинникова могло сорвать планы контрразведчиков по вводу Екатерины в поле зрения китайской разведки. То, что похождения заместителя городского прокурора давно фиксировались взаимодействующим с полигонным Особым отделом, который оперативно обслуживал и ракетный полигон, и город Капустин Яр, было известно малому кругу лиц.  Даже из числа контрразведчиков. И даже из соседнего отдела. Им то и было известно, что и у милиции имелись трения с прокурором. Прокурор надзирал за законностью в деятельности городского отдела милиции, а милиционеры вели оперативно-розыскную деятельность, и потому материалы о любовных похождениях Овчинникова, о дорогих подарках ему, о его других проделках по разваливанию «уголовных дел» имелись. Поэтому подполковник Мощагин направился сначала к начальнику взаимодействующего Особого отдела полковнику Табакову. Вместе они посетили начальника городского отдела милиции, и по итогам встречи Виктор Викторович Табаков принял решение – «Пора! Пора заканчивать этот «балет» в исполнении Овчинникова».
Утром Овчинников пришел на службу не в духе. Вечером к нему заезжал прокурор гарнизона. Состоялся неприятный разговор. Евгений Ильич просто хотел призвать коллегу к совести. Но позиция Якова Семеновича, что со своей женой, что хочу, то и делаю, его вывела из равновесия. Евгений Ильич напомнил ему об ответственности за нанесение телесных повреждений и заявил: «В ваши семейные дела вникать абсолютно не собираюсь, но издеваться на девочкой, тем более избивать ее, не позволю!». Затем позвал из машины Катю и Татьяну, и они собрали для Кати необходимые вещи. «Все вы твари. А с тобой, молодая прошмандовка, я отдельно разберусь»- крикнул вслед им Овчинников. Ночью Яков Семенович долго не спал. Брала злость за свое бессилие. Катю он бы без проблем «раздавил», но вот заступничество коллеги заставляло его менять планы. В обед позвонил Табаков: «Яков Семенович, приветствую тебя. Давно не виделись, поэтому сегодня к тебе зайду. Так что жди минут через пятнадцать». Видеть Табакова, тем более сейчас, ему совсем не хотелось. Но здание Особого отдела находилось через один дом. И потому вскоре в кабинет прокурора зашел Табаков и какой-то подполковник в форме десантника.
- Знакомьтесь, подполковник Мощагин, начальник Особого отдела по 8 полигону- сказал Табаков.
- Присаживайтесь, пожалуйста- пригасил чекистов прокурор.
- Яков Семенович, мы ведь к тебе по неприятному делу зашли.
- Что за дело такое? Чем могу помочь?
- Да тут, пожалуй, мы тебе по старой дружбе пришли предложить помощь.
После паузы особист продолжил.
- На тебя ведь жена твоя молодая заявление в милицию подала. Семейные проблемы кулаками решаешь.
Овчинников выдержал паузу, хотя на лице появились испарина.
- Я считаю …ну тут дело семейное. Жена молодая, надо было уму разуму почить. Хотел по-хорошему поговорить. Но она как-то дёрнулась неудачно и вот немного ее плечом толкнул. Там синячек мизерный, но девка горячая побежала в милицию жаловаться.  А чего это госбезопасность бытовухой занялась? Это же не ваша компетенция.
- Яков Семенович, бытовуха точно не наше дело. А вот то, что плечо у тебя больно крепкое, что такие травмы жене нанес, а потом еще на милицию давил, чтобы ход заявлению не давали это уже дело государственное. Вот посмотри, что врач то написал, как ты ее изуродовал.
-  Виктор Викторович, да там врач молодой парень. Катька ему глазки состроила, вон он и написал для нее всякую чушь, я с ним еще разберусь.
- Ох, Яков, хочу тебе пожелать, чтобы ты молодух хотел   как тот дежурный врач, которого ты назвал молодым парнем.   Все же врачу 56 лет.
-Викторович! Ну ты так издалека начал. Ты уж покороче скажи, чего хочешь.
- Да я уже сказал Яков Семенович, что помочь тебе хочу.  Твой же бывший тесть теперь областным прокурором стал. А развод с его дочерью тебе не простил. Так ведь жена первая у тебя была золотая. Она отцу родному про твои похождения и обиды ничего не сказала. А вот есть люди, кто может шепнуть бывшему тестю про то, как и где ты блудил. Вот смотри какой список получился.
Особист положил перед прокурором несколько листов бумаги. Там перечислялись все любовницы Якова, даты кода он с ними встречался, пока был женат. Конечно же даты были не все, но список впечатлял. Даже перечислялось, где и с кем он устраивал групповой секс. «Мрази. Но сработали хорошо»-подумал про себя Овчинников.
- А вот список другой. Тут написано, как опера милицейские за бандитами гонялись, под бандитскими пулями жизнью рисковали. А ты делал все, чтобы эти дела «развалить». Время прошло, никто не докажет, что это ты делал за деньги. Но служебная проверка будет. И тесть бывший сделает все, чтобы проверка нашла побольше. Ведь найдут, найдут! И придется тебе с должностью расстаться. А там глядишь и на суд материалы найдут, отправят на несколько лет в «дом отдыха». Поэтому по старой дружбе пришел предупредить и посоветовать. Ведь все это можно избежать. Стоит только с женой развестись и принять предложение друзей. Ты же сам мне рассказывал, что тебе вроде место в Москве предлагали.
Овчинников сник. «Да, обложили суки. Это все гарнизонный прокурор устроил. Зря я с ним тогда так нехорошо поговорил. А теперь он и ментов, и чекистов подключил. Прислал особиста и считал, что я не догадаюсь»-подумал Яков Семенович.
- Спасибо, Виктор Викторович! Вижу, что ты настоящий друг. – вслух сказал Овчинников. - Буду думать о переводе в Москву. Давно пора - после небольшой паузы добавил Яков.
На том встреча и закончилась. Табаков и Мощагин ушли, а Яков Семёнович решил, что надо срочно решать вопрос перевода в Москву. «Но перед этим надо кое-кого почистить, должок забрать», подумал он.


Глава XV
Овчинников. Finita la commedia.

Посещение лично начальником отдела военной контрразведки по 4-му Государственному полигону Овчинникова в его кабинете было психологическим шагом, вписывающимся в план мероприятий по реализации, дела. «Шершень» должен начать активные шаги, собрать дань перед решением вопроса о смене места работы. А мы должны взять с поличным. Пусть знает, что мы идём по его следу» - так думал и так обосновывал своё решение начальник отдела военной контрразведки.
Он уже предполагал, что сейчас, после получения от Главного управления военной контрразведки санкции на реализацию дела «Шершень», начнутся «весёлые деньки»: приезд сотрудников технических служб Управления МГБ по Волгоградской области, ибо своих специалистов по проведению оперативно-технических мероприятий в отделе не было. А надо знать каждый шаг «Шершня», контролировать телефоны, его контакты. Надо планировать мероприятие по его захвату в момент получения взятки. Надо готовить, убеждать в содействии в этом так называемого «взяткодателя». Надо получать на всё это санкцию прокурора, но не местного, чтобы исключить утечку информации. Надо готовить мероприятия по исключению его элементарного бегства, как бы это ни было трудно предположить, надо скрытно осуществить осмотр его жилища, установить спецтехнику, попытаться найти тайник с ценностями – не на работе же он это всё хранит!  Надо, надо, надо и ещё тысячу чего надо….
Уже третий час шло установочное совещание в кабинете полковника Табакова по началу операции. Окна кабинета были зашторены, чтобы с улицы не был видно, что в такой поздний вечерний час кто-то работает в кабинете начальника контрразведки. Это было бы нехарактерно.
- Прошу доложить о готовности, - сказал Табаков,
Первым доложил руководитель группы «волгоградцев», подполковник Воротов:
- Мы готовы к проведению технических и оперативных мероприятий. Спасибо за содействие коллег – мы имеем копии оригинальных ключей от входной двери квартиры объекта, не будем потеть при вскрытии. Завтра всё поставим и установим по месту. Будем слышать всё, что он скажет и по телефону и всё, что делается в квартире. Помогите только с гарантиями отсутствия соседей по площадке с десяти до одиннадцати часов. Группа захвата в гостинице «Россия», отлеживается в номере, телевизор смотрят. Да и ещё, спасибо за наводку, что книжный стеллаж в квартиру объекта имеет скрытую дверцу сейфа… третий ряд справа. За сборником томов Горького?
- За томами «Жизнь замечательных людей», - подправил Пастушко.
- Спасибо, ещё раз! – галантно по-старинному, с ноткой сарказма, с кивком головы, ответил Воротов.
Присутствующий на встрече Пастушко, улыбнулся от удовольствия услышать благодарственные слова, вспоминая, что операцию по получению ключей он провёл через «Ожешко». Она при встрече с Екатериной, женой Овчинникова, сказала, что «завтра будет проверка труб отопления, и, если она не против – то, я как соседка могу показать систему отопления в вашей квартире. Вы на площадке, а я в отгуле, дома. Если конечно муж не против…» Екатерина лишь усмехнулась губами: «Муж ... объелся груш. Он днём не появляется. А мне всё равно».  Сделать копии ключей техническим сотрудникам волгоградского управления было делом двадцати минут. А ещё от какого-то источника, состоящего на связи у Арсения Смирнова, были получены данные о месте тайника, что Смирнов и передал Пастушко на днях. Хотя Станислав и начал догадываться от кого молодой оперуполномоченный из «параллельного мира» получил такие данные, но это было моветоном в среде контрразведчиков - праздно думать о том, кто кем был и у кого, кто на связи. Табу!
Воротов доложил о готовности групп наружного наблюдения, высказав пожелания как-то аккуратно получить данные на все автомашины прокуратуры – мало ли какой «Шершень» может воспользоваться.
- Станислав, поручи это Бородавину, пусть он у гаишников возьмёт список, - сказал Табаков.
Далее долго, с изучением карты города, обсуждались маршруты, по которым обычно следовал «Шершень», анализировались имеющиеся дороги и дорожки, по которым он мог уйти от наблюдения, выехав в степную зону. Обсуждены все условные сигналы, расположение группы захвата и её десятиминутная готовность круглосуточно, ибо никто не мог предположить, когда и куда объект пойдёт на контакт с «жертвой» для получения взятки. А пойти он должен!
Шли вторые сутки после совещания. Пастушко, Самаров, и ещё несколько оперативников отдела были переведены на «казарменное положение»: круглые сутки находились в отделе, дежурили круглосуточно на телефонах и радиостанциях связи с группами наружного наблюдения и техническим сотрудниками. Спали на принесённых из роты охраны полигона матрасах. Начальник первого отделения отдела контрразведки Мартыненко вместе с Самаровым были направлены в прокуратуру, по предлогу изучения имевшихся уголовных дел, беседовать с работниками прокуратуры. Это должно не остаться вне внимания Овчинникова, и пусть он думает, гадает, что этот особисты крутятся? Пусть рисует картины интереса к нему и его работе, пусть ответы сотрудников прокуратуры – мол, особисты интересуются уголовным делом в отношении какого-то хулиганства в кафе «Любава», его нервируют. Точно он подумает: «врут «контрики», врут подчинённые, это по мою душу интерес»!
Надо вывести «Шершня» из равновесия, надо!
В 20.15. по радиостанции от группы контроля технических мероприятий пришёл сигнал «Омега», который означал о получении важной информации. Пастушко вызвали в кабинет Табакова.
- «Сокол-2», на связи «Кречет». «Что у вас?» —спросил Табаков;
- Я, «Сокол-2». Объект звонил по неустановленному телефону, не со своего домашнего. Мы услышали его по каналу «квартира». Находится на своей квартире. На связи был некий «Витёк», также названный им «Кутила». Объект потребовал встречи через час. Названо место встречи: «как всегда», также прошло «у тебя... где же ещё». А также «готовь тортик, и не шути».
- Я, «Кречет», вас понял. Конец связи. Режим «красный».
Режим «красный» означал начало операции.
Табаков срочно созвал всех сотрудников, участвующих в мероприятии – Мартыненко, Пастушко, Самарова, Бородавина, Воротова.
- Вопрос первый. Что за телефон? Откуда? У него есть незарегистрированный номер?
- Нет, номер городской АТС. Просто радиотрубка. Номер два-семьдесят пять-девятнадцать. Трубка на метров десять-двадцать от базы может взять сигнал.
Станислав побелел:
- Это номер Луизы Смирновской, соседки,блин!
- Без скоропалительных выводов, Пастушко! И не бледней. Выясни сегодня аккуратно у неё, может и расскажет. Но под предлогом, как дела, то – сё, - сказал полковник и хлопая ладонями, как бы подгоняя мысли, продолжил:
- Быстро, ребятушки, думаем. Кто этот «Витёк», он же «Кутила»? И где он обитает или работает?
В ответ была гнетущая тишина, да такая, что было слышно, как секундная стрелка настенных часов делала свой отсчёт.
- Мрак надвигается со скоростью света, - тихо сказал Виктор Викторович, и это был сигнал для мозгового штурма присутствующих, иначе жди выводов!
- Так это, наверное, Якушев. Наверное. Он проходил по материалам как объект давления со стороны Овчинникова, - выдавил из себя Пастушко.
- Точно или наверное? Думаем, ребятушки, думаем!
Тут решился и Мартыненко поддержать версию младшего товарища:
- Я согласен со Стасом. Это астраханский бизнесмен Якушев. Бизнесмен, «пальцы веером». И бар вроде под ним, «Радуга», в здании дома офицеров ПВО. И «барствует» он там, когда приезжает в Капустин Яр. Точно он.
- Ну тогда всем «красный» режим. По местам, как ранее обговаривали. Миша, дорогой! – он обратился к сотруднику волгоградского управления,
- Не подкачайте! Направь своих в этот кабак Якушева за полчаса. И если зафиксирует передачу пакета, конверта, чего угодно, где могут быть деньги и когда будет выходить, берите его! В общем, рискнём! Мои мешать не будут! С Богом!
- А как мы удостоверимся, что пакет с содержимым? И если он в кабинет «Кутилы» зайдёт? «Мы ведь ничего не увидим?» — спросил, уже вставая Воротилов.
Его обнял за плечи Мартыненко:
- Миша, не пойдёт он в отдельное помещение. Он осторожен, опытен и ему надо видеть всё пространство – кто входит, выходит. А в закрытом помещении ни тебя, но и ты никого не видишь. А последнее важнее.  Он будет разговаривать с ним в зале, за столом, держа пространство в поле зрения. А конверт можно и в журнал какой-нибудь положить. Рассади своих по разным столам. И пусть закажут, как и все: то - сё, а не только кофе. Песни, пляски приветствуются!
Направляясь в свой кабинет, где был пост с радиостанциями, Станислав подумал: «Контрразведке всегда должен помогать кто-то из высших сил, ибо всё всегда тонко и непредсказуемо как сама жизнь. Фортуна, лотерея… блин! Играем с чистого листа, без репетиций!».
Без четверти восемь вечера Овчинников вышел из подъезда своего дома, сел в свою личную «Волгу». Доехал до одного КПП на выезде из города, развернулся, поехал в город. Заехал в магазин, купил что-то, вышел через десять минут. Заехал в отдел полиции, с кем там виделся в течение семи минут так и не поняли, не пойдёт же «наружка» в здание полиции! Направился к дому офицеров, не выходя из автомобиля, выкурил сигарету, и ... уехал. На крыльце пару раз появился Якушев, видно было, что он узнал автомобиль Овчинникова. Но не понимая, почему он не зашёл, так и стоял с растерянным видом.  «Шершень» проехал по улице Ленина мимо штаба полигона, мимо здания отдела военной контрразведки, заметно сбавив скорость у входа, и дав по газам, выехал через КПП по направлению к Волгограду. Всё это докладывали «Соколы» - наружное наблюдение.
Рация зашипела и Пастушко вместе с Табаковым услышали прорывающийся через помехи голос:
- Я «Сокол – 4», объект выезжает в направлении больших огней. У нас опасность расшифровки, трасса пустая.
Табаков, побагровев, и выждав пару секунд, и не нажимаю тангенту радиостанции, выдал такую тираду из непечатной лексики, что все грузчики какого-либо склада или порта позавидовали бы. Суть была ясна – провал.
- «Большие огни» …в Колобовку он покатил. Я «Кречет» - всем отбой! Конец связи.
Станислав, выждав, когда гнетущая тишина будет прервана хоть каким-либо движением или взглядом, вздохом начальника отдела, который уже минуту застыл в одной позе как памятник, спросил:
- Виктор Викторович! И что дальше? Почему он деньги не взял?
- А ничего. Он расшлёпал нас. Финита ля комедия. Занавес. Аплодисменты!
Все присутствующие ждали разноса по «косточкам», но полковник вздохнул и произнёс:
- Ладно, жить ещё можно, но уж очень противно. Будет день и будет пища. Все свободны. Мартыненко и Пастушко останьтесь.
Когда все вышли, Табаков теребя в руках карандаш, сказал им:
- Вот что! Отрицательный результат – тоже результат. Мы не ошиблись, мы просто недооценили «Шершня». Но своих «ушей» официально нигде не показали, так? Ну а мало ли что он надумал или видел что! Снимайте с волгоградцами всю технику с квартиры, отменяйте наружку. И нигде, никому никаких комментарий. Отчёт я сам напишу в Москву. И никаких разборок между собой. Время покажет – кто есть кто. Наше время придёт, хотя нас может и не застанет. Но мы ничего ведь не теряем, просто долго помним и хорошо храним! Всё, по домам.
Станислав знал, что сам Табаков никуда не уйдёт до утра, закроется в кабинете, и долго будет думать. Конечно, он не знал, что мысли «Вик Вика» не касались неудачи как таковой. Ну не взяли с поличным. Бывает и хуже, хорошо, что шума и конфуза при свидетелях не было. А вот откуда утечка информации? Кто «слил»? В памяти Табакова пронеслось: «Кто был в штабе и в курсе изначально из наших – нет, не могли быть «кротами». Иначе раньше бы ушло, уже полгода крутимся вокруг «Шершня». Бородавин? Он привлечён в последний момент, я его в милицию послал за номерами автомобилей прокуратуры, ой как не хочется думать даже об этом. А если «Ожешко», звонок-то с её телефона, со своего он боялся, опасался. Но в начале опасался, а потом спросил у неё телефон! Но она знала про ключи от квартиры. А может начальник ГАИ? Тот ещё товарищ…Ладно! Продолжим аккуратно работу и без официоза!» - логика полковника была понятна. Но логика – логикой, а факт – фактом: «Вот тебе и здрасьте – извольте бриться»!
В это же время раздумий полковника контрразведки Станислав из своего кабинета набрал номер Луизы:
- Ой, как хорошо, что Вы позвонили, я опасалась Вам набрать сама, - ответила Смирновская.
- Вы говорить можете? Только кратко и пожалуйста в общих чертах, без имени и обстоятельств.
-Да. Он приходил некоторое время назад, пару часов. Сказал, что номер что-то барахлит. Попросил трубку, у меня радио трубка. Ушёл к себе в квартиру, сказал, что интимный звонок. Оказывается, мой телефон и у него на квартире достаёт по доступности сигнала! Отдал сразу через пять минут. Я всё время простояла у своей двери, прислушивалась, вроде уехал час назад. Я так переживала!
- Всё нормально, - как можно спокойно сказал Пастушко, - увидимся завтра. Спокойной ночи!
Людям, которые тебе доверились, надо верить. Его так учили. Правда в этом тоже был риск – доверяешь, доверяешь, а вдруг это игра со стороны агента? Как найти эту грань – располагать к себе источника, доказывать искренность и заинтересованность, привыкать к нему и его сути, но где-то и не верить? Станислав с трудом осознавал эту необходимость в оперативной работе. И это было его «ахиллесовой пятой». «Будет день и будет пища» фразой «Вик Вика» подумал он и пошёл домой. Трое суток казарменного положении давали знать, он был морально и физически разбит.


Глава XVI
Щеглов
Приехавшая во главе с генералом Владимировым группа оперативных работников с Лубянки изучила все материалы. Встретилась со Щегловым. Было решено, что Щеглову требуется помощь психолога для подготовки к встрече с китайским разведчиком. Иначе его страх не позволит выполнить задачу. Также была одобрена идея о подготовке данных по испытаниям С-300, которые бы содержали как правдивые, но малозначительные материалы, так и дезинформацию. Материалы предстояло разрабатывать Смирнову с привлечением агентуры из числа высококлассных специалистов. Согласование же этих материалов с 8 Управлением Генштаба России брали на себя московские коллеги. Понадобилась генералу Владимирову и встреча с Катей. Арсений эту встречу организовал. Катя долго отказывалась. Нет, она готова была помогать контрразведке. Но встречаться с незнакомыми мужчинами с незажившим лицом, ей, как, впрочем, и любой женщине, жутко не хотелось. Но Арсений все же ее убедил. Встречу проводили на явочной квартире. Был генерал Владимиров, Мощагин и Смирнов. Арсений представил офицерам Екатерину. Дальше в основном беседу вел Владимиров. В конце беседы он как-то замялся, пытаясь подобрать нужные слова. Арсений решил помощь генералу и включился в разговор.
- Катя, в общем так. Тут ведь дело такое. Ты девушка привлекательная, а китайский разведчик, как ни крути, мужчина.  Если обстоятельства сложатся таким образом, что китаец захочет переспать с тобой, то надо согласиться.
- Ну надо, значит соглашусь. - пожав плечами, ответила Катя.
Про себя же она подумала, что если столько раз терпела изнасилования Якова Семеновича, то и китайца вытерпит. Тем более это принесет пользу Родине, Арсений говорил, что ей даже заплатят деньги. И, может быть, она еще как женщина даже испытает удовольствие. Тем более после той ночи на берегу Ахтубы она безрассудно стала доверять этому особисту. Катя была убеждена, что он ее не даст в обиду и ее судьба для него не безразлична.
Когда Катя ушла, то от Владимирова досталось и Смирнову и его непосредственному начальнику. «Как вы можете. Это же приличная молодая женщина, а вы ей прямым текстом, что надо лечь под китайца. Ну она же не проститутка какая, для которой это обычное дело. Вы же сами докладывали, как у нее с мужем не все хорошо было». Арсений молча все это выслушивал, он знал, что все сделал верно. Ведь Катя была его агентом. Зная ее характер, он четко представлял, что «хождение вокруг и около» могли только    навредить.
Через месяц Овчинников решил свой вопрос с переводом и позвонил Кате на работу с сообщением, что дает ей развод и надо все оформить. У Кати эта информация вызвала такую радость, что она потом весь день была в отличном настроении и даже пела. А Татаринова и Матвиевская искренне радовались за нее. Еще через пару недель Екатерине дали комнату в общежитии. Татьяна Васильевна по-матерински к ней привязалась. Предлагала остаться. Но Катя пообещала часто к ней заходить и все же переехала в общежитие.
На полигон пришла телеграмма, что перед приездом основной китайской делегации приедут осмотреть места, согласовать порядок работы, показные стрельбы по баллистической цели два китайских офицера и представители государственной компании «Росвооружение». Одним из китайских офицеров был полковник Лей Дэн. Контрразведчики уже осуществляли наружное наблюдение за ним и знали  интересные подробности его деятельности. В городе Капустин Яр для работы по нему тоже были подготовлены определенные мероприятия. Главное, что беседы с психологом и подполковником Цветковым, избавили Игоря Щеглова от панического страха общения с Лей Дэном и передачи ему дезинформации.
Накануне приезда мини делегации Смирнов встречался на явочной квартире с Екатериной. Они еще раз проговорили модель ее поведения и возможные нюансы. К окончанию встречи Катя встала с кресла и, приподняв юбку, стала поправлять колготки.
- Катя, я все же мужчина- глядя на ее действия, негромка сказал Арсений.
- Ну и что?
- Катя, но я не твой мужчина.
- Нет, ну вы посмотрите! Сам говорил, что с китайцем надо переспать. И опять сам же сказал, что там будут видеокамеры и микрофоны, значит никакой порнухи даже не надо. А тут при нем колготки не поправь.
Сделав небольшую паузу, Катя продолжила:
- А еще говорил, что опера не имеют пола, так же как учителя и врачи. Ты уже определись, мужчина ты или не имеешь пола!
Арсений лишь с улыбкой смотрел на нее.
- Катюша, твое актерское мастерство я оценил. Если все хорошо пройдет с китайским разведчиком, то я тебя даже потом поцелую. И как оперативный работник, и как мужчина, но один раз.
Катя стушевалась и, более ничего не говоря, пошла в свое общежитие. Думала ли она так как говорила? Конечно нет. С ее стороны это была провокация. Она прекрасно видела, что нравится мужчинам. Что мужчины хотят с ней отношений. Но вот именно этот мужчина, который был ей симпатичен, на нее, как на женщину, не реагировал. И ей хотелось понять, почему он так себя ведет. Либо она, как женщина, ему безразлична, либо не было повода повести себя по-другому. Вот она и пыталась создать повод. А он опять ее раскусил и только улыбался.
Уже идя домой, она мысленно ругала себя: «Дура я! С порнухой палку явно перегнула. Ведь он же предупреждал, что это будет черно-белое видео, на котором лица вряд ли увидишь. Вовсе не так, как это все видно на кассетах с порнофильмами, которые теперь открыто продаются».
На следующий день китайские офицеры работали на полигоне. Он были на Контрольной испытательной базе, где изучили ход сборки ЗРК и подготовки их к боевой стрельбе. Затем они посетили Испытательный центр ЗРК и площадку для боевой стрельбы. На площадке, в одной из комнат, были развешаны плакаты со схемой экспериментальной боевой стрельбы по баллистической цели. Также каждому участнику встречи были розданы брошюры с пояснительными материалами. Эти брошюры раздавала Катя. Единственная женщина на испытательной площадке, да еще и не в форме, а в платье. Утром Катя сделала в салоне красивый макияж. Конечно же она не могла не выделяться среди мужчин в форме. Конечно же, на нее обратил внимание Лей Дэн.
От ужина в ресторане гостиницы «Уют» иностранцы отказались. Все там было холодно и официально. Но это была лишь отговорка. Лей Дэн опасался камер и микрофонов.  Он предложил провести вечер в кафе «Любава», которое было видно в соседнем здании. Именно о нем писал в донесении Щеглов. Сопровождающие иностранцев от «Росвооружения» и полигона посовещались и согласились. В «Любаве» не было чванства и официоза. Играла музыка. Сидели парочки молодых людей. Два китайских офицера и наши сопровождающие разместились за одним из столиком в углу. Немного погодя зашел в «Любаву» и Щеглов, разместился за другим столиком, где оказались его знакомые. С Лей Дэном у них был визуальный контакт. Хозяйка ресторана вышла на сцену и в микрофон поприветствовала гостей. Затем она попросила спеть песню для гостей про полигон Катю. Катя вроде бы случайно оказалась в другом углу за столиком с молодыми людьми. Катя сделала вид, что отнекивается, потом вышла на сцену и спела «Кап Яр ракетный полигон, Кап Яр степями окружен, Кап Яр, где Ахтуба река, Кап Яр, где смотрят в небо ЗРК». Была он уже в другом платье. И пела с душой. Конечно же она не могла не выделиться из всех опять. Хозяйка кафе поблагодарила Катю и предложила на подносе рюмку водки. На самом деле там была обычная вода. Со словами «За здоровье присутствующих» она опрокинула рюмку. В течение вечера несколько раз к Кате подходили посетители кафе и просили спеть. Она пела, затем произносила тост, выпивала рюмку с водой. При этом демонстрировала, что все больше пьянеет. В одну из пауз Лей Дэн пошел в туалетную комнату. Щеглов проследовал за ним. Никаких разговоров Лей решил здесь не вести. Как бы столкнувшись в дверях туалета, он сунул в руку Щеглова записку. В ней был обозначен адрес квартиры и написано «Завтра, 18 часов».
К 23 часам народ в кафе уже изрядно выпил и начал расходиться. Представитель «Росвооружения» решил отвезти китайцев на служебной машине в специальную гостиницу. При подрывах ракет там жила делегация из США, а сейчас она пустовала. Но была под охраной. Когда все сели в машину, в свете фар появилась Катя и, похлопав по капоту, сказала водителю «Росвооружения» заплетающимся языком: «Красавчик, довези меня до старого квартала. Ноги подкашиваются, на каблуках не дойду».  Тот показал ей на сиденье рядом. Когда тронулись, она завела разговор.
- Ой, и китайчики с тобой.
- Отвожу до гостиницы.
- Как ты с ними разговариваешь? Они же по-русски не бельмесы.
- Ничего пониманием.
- А ты из Москва?
- Да, там живу и работаю.
- С тобой бы я встретилась в Москве.
- Не могу, я женат.
- Фу, как неинтересно.
- А вот с тем высоким китайчиком я бы тоже встретилась. У него жена то, наверное, в Китае осталась. Только не поговорить с ним. Ведь нихрена по-нашему не понимает. А я китайский не знаю.
Лей понял, что время пришло и включился в разговор.
- Ну для этого вам надо приехать в Москву.
- Фу ты, черт нерусский. Аж напугал. Значит все понимаешь и молчишь.  Чего сразу не сказал - испуг у Кати получился очень натурально.
- Ну вот буду в Москве, и как я тебя там найду?- продолжала Катя
- Вот вам моя визитная карточка.
- А ты точно не женат?
- У меня точно жена в Пекине-отшутился Лей.
- Ну тогда попробуй только не ответить по телефону – в тон ему ответила Катя.
Затем обратилась к воителю: «Вот сейчас налево и во двор. Мой дом».
Выходя у дома, где они ранее жили с Овчинниковым, она игриво помахала всем рукой и, покачиваясь, зашла в подъезд.
На следующий день Лей Дэн сослался на то, что надо посетить представителей диаспоры.  Под этим предлогом он задержался в Волгограде. В назначенное время Лей встретился на одной из квартир, которую якобы арендовали китайцы с рынка, со Щегловым. Илья передал информацию по С-300, которую особисты согласовали с Генштабом. Выслушал от Дэна недовольство, что не перебрался в испытательный центр ЗРК и не установил контакт с секретоносителями.
- Так меня туда не берут. Нет инженерного образования. А инженеры со мной тоже не дружат. Правда есть в той воинской части сектретчица.  Девка она красивая, но   не очень умная. Я с ней хотел любовь покрутить. У нее ведь доступ ко всем секретам есть. Но я не молодой чтобы за ней ухлестывать. Пытался ей комплименты делать, ухаживать. Но не воспринимает она меня. Да и муж у нее городской прокурор, голову потом отвернет если чего такое узнает. Он, конечно, на 20 лет старше ее, но при власти. Да вы ее видели. Хорошо поет девка.
- Где поет?
- Везде поет. На канцерах в части и в городе. Да вы же сами слушали в кафе.
- Так она секретчица? Что входит в ее обязанности?
- Как у всех секретчиков. Принимать, хранить и выдавать секретные документы. Работа не пыльная. Утром документы выдала, вечером получила назад. Целый день спи, читай, вяжи. Туда только блатных берут. Вот муж ее и пропихнул.
- А какие отношения у них с мужем?
- Ну я свечку у них не держал. Только он ради нее свою старую жену и ребёнка оставил. Говорят, что любит ее до беспамятства. Только не дает им бог счастья.
- Что вы имеете в виду?
- Ну вот она молодая. Ей бы с молодыми людьми в кафе посидеть песни попеть. Водки выпить она не прочь. А он ее все время домой гонит. Он сильно хочет, чтобы она ребеночка ему родила. Надеется, что будет мальчик.  Но не получается. Видимо не любит она прокурора. Только из-за денег и его должности замуж за него пошла. А он ей лечение в Москве организовал от бесплодия. Дорогие врачи. Каждый месяц туда летает. Только все зря. Люди поговаривают, что не лечиться она там на самом деле. Приезжает в Москву и деньги мужа прогуливает.
Лей Дэн внимательно слушал Щеглова. В его голове уже зарождался план проверки и привлечения жены прокурора к сотрудничеству. Хорошо, что он визитку ей дал.
- Вам, Щеглов, надо будет узнать, когда она едет в следующий раз в Москву и нам сообщить.
- Да побойтесь бога! Как же я это сделаю? Я ваши задания боюсь выполнять. Я каждый день стресс снимаю водкой. У меня из-за этого с женой конфликты. Я вот сегодня не пил, чтобы на машине приехать и ГАИ меня пьяного не поймали. А в гараже у меня бутылка есть. Приеду и сразу выпью. А то я даже спать не могу. Мне снится, что чекисты меня арестовывают. Увольте меня, увольте!
Щеглов встал на колени и пополз к Лей Дэну, пытаясь поцеловать ему руку. Дэн убрал руку за спину. Презрительно глядя на Щеглова, он думал: «Плохой агент. Надо менять. Поменяем и ликвидируем этого пьяницу».
- Вы опять забыли про свою семью! Не вынуждайте нас принимать кардинальные меры. Делайте. Все сделаете хорошо, поговорим о том, как нам мирно расстаться- строго сказал Лей Дэн.
Игорь встал с колен и поплелся к двери. Его проводил местный китаец. А Лей заспешил собираться на самолет в Москву. 
Пока Щеглов встречался с Лей Дэном, Смирнов встретился на явочной квартире с Катей.
- Катя, вчера прошло все хорошо. Правильно сделала, что исходя из обстановки, не поехала в номер гостиницы с китайцем, а использовала запасной сценарий.
- Значит я молодец?
- Молодчина!
- Тогда выполняй обещание, целуй.
Арсений осторожно поцеловал ее в щеку.
- И это все? Обещал, что китаец со мной переспит. Не переспал. Значит я Родине пользу не принесла и, как женщина, удовольствие не получила.
- Пользу принесла. Это ты напрасно.
- Ты вот так по-детски меня поцеловал и хочешь сказать: «Все, что могу»?
- Ну могу и больше.
- Другое дело -  Катя потянулась губами к Арсению.
- Нет, так много я точно не могу. А вот деньги на удовольствия выдать могу- сказал Арсений, поставив между своими губами и губами Кати конверт.
У Кати игривое настроение сразу прошло. Она взяла и открыла конверт.
- А поможешь у командира на пару дней отпроситься, на выходные к маме хочу поехать?
- С этим помогу- сказал Арсений. Расписку за полученные деньги он с Кати брать не стал. Всю их беседу опять записывал диктофон.
В ближайшие выходные Катя была у мамы. Мама нарадоваться не могла. Дочь стала такой взрослой и красивой. Вот только с замужеством ей не везет. Екатерина не рассказывала маме всего. Но и факт развода с прокурором Клавдию расстраивал.
В воскресенье Катя возвратилась в Капустин Яр. Выходя из автобуса на автостанции, сломала каблук на туфле. Так и шла в сторону КПП, хромая. Сзади подъехали белые жигули с московскими номерами.
- Девушка, вам неудобно идти. Садитесь подвезу.
- У вас номера не местные, не пропустят в город.
- Садитесь, у меня пропуск.
Катя задумалась на секунду, потом села в машину.
- До дома быта довезете?
- Довезу.
Дом быта работал, но обувная мастерская была закрыта. Катя вышла на улицу, думая, как пойдет теперь на одном каблуке в старый квартал. 
А возле белых Жигулей стоял и смотрел на нее подвозивший Катю водитель.
- Закрыто? Того и следовало ожидать. Наше путешествие продолжается? — поинтересовался водитель.
- А до старого квартала вы можете меня довезти?
-Могу, только завтра рабочий день.  Как вы со сломанным каблуком на работу пойдете?
Катя задумчиво смотрела на свои ноги.
- Есть предложение. Заедем ко мне в гостиницу и отремонтируем вам каблук.
- А вы умеете? И инструмент у вас есть?
- Есть. Поедем?
- Хорошо. Только я к вам не зайду.
- Это почему?
- Ну неприлично идти в номер гостиницы с незнакомым мужчиной.
- Давайте знакомится. Я Матвей.
- Меня Катя зовут.
- Теперь едем.
- А можно я вас в вестибюле подожду пока ремонтируете?
- Ну это у дежурного администратора спросим.
Молодые люди доехали до гостиницы. Конечно же никто не запрещал находится в холле. И Катя, отдав туфельку и каблук, сидела в холле.
Через некоторое время Матвей вынес отремонтированную обувь.
- Принимайте работу.
- Ой спасибо. Сколько я вам должна за проезд и ремонт?
- Моя работа очень дорога. Но для красивой девушки я ее выполнил за чашку чая. Пригласите на чай?
- Прямо сейчас? Да я с дороги у меня ничего и нет.
- Но вода, кипятильник и заварка у вас есть.
- Это есть.
- Тогда по коням. Садитесь в машину.
Они проехали немого и остановились возле магазина.
- Вы сидите, я сейчас- сказал Матвей.
Буквально через пару минут Матвей вынес печенье и карамель.
- Все, что было. Говорите адрес.
В комнате Кати, в общежитии они долго сидели и болтали. Напряжение быстро спало. Они перешли на «ты». Матвей оказался бывшим офицером. Уволили по сокращению. Жил в Москве с родителями. Работал на военном предприятии.
Расстались поздно. Настроение у обоих было на высоте.
Через несколько дней молодые люди увиделись на площадке. Оказывается, Матвей работал в НПО «Алмаз». Они стали встречаться. У них совпадали интересы в музыке и литературе. Оказывается, Матвей в детстве тоже учился в музыкальной школе. Да и вообще, у них как-то легко получалось общение.
В определенный контрразведчиками день Катя вылетала в Москву. Щеглов известил о ее вылете Лей Дэна. Лей Дэн имитировал свой прилет в Шереметьево. Его с самолета встречал водитель. Он как бы случайно встретился с Катей в аэропорту.
Лей тоже обладал актерскими способностями. Его удивление от встречи с Катей выглядело вполне естественно.  А Катя, в свою очередь, очень естественно играла, что не помнит разговора про жену в машине. Лей предложил довезти ее до гостиницы «Измайловская», и она не отказалась.  Договорились еще раз встретится завтра вечером. Катя, действительно, посетила клинику. Здесь ей контрразведчики организовали все по высшему уровню. Даже медкарта была оформлена задним числом.
Конечно же, китайцы все это проверили. Продавалось все и вся. Поэтому медсестра из регистратуры за небольшую оплату предъявила медицинскую карту Кати неизвестному мужчине.
Вечером Лей был возле гостиницы. Они прогулялись с Катей по Измайловскому парку. Потом ужинали в ресторане гостиницы.
На следующий день Катя сделала вид, что прошлась по бутикам. В одном из бутиков Арбата она набрала большую сумку вещей. Денег ей якобы не хватило. Она устроила перепалку с продавцами и охраной. Других знакомых, кроме Лей Дэна, у Кати в Москве не оказалось. Она позвонила ему и попросила денег в займы. Лей пообещал помочь и вскоре подъехал. Он увидел заплаканную Катю с потёкшей тушью. Возле нее стоял охранник. Администратор магазина настаивал, что Катя должна оплатить дорогое модное платье. Но она уже раньше, в других магазинах потратила деньги. Здесь она платье только примерила. Оно ей не подошло. Хотела сдать. Но продавщица не принимала, так как обнаружила на платье пятно. А раз Катя его испачкала, значит должна оплатить и забрать.  Иначе сдадут ее в милицию. Опять завязалась перепалка. Катя кричала, что пятно не она поставила. А администратор и продавщица доказывали обратное. Лей прекратил перепалку и оплатил платье. Затем повез Катю в гостиницу. Она сидела на заднем сиденье и всхлипывала, убеждая Лей Дэна, что она не виновата.
Лей же только кивал головой. Он был доволен, что судьба сама идет ему навстречу и даёт возможность завербовать эту русскую дурочку. В гостиницу они не поехали. Лей пригласил Катю к себе. На самом деле это была одна из квартир, используемых китайской резидентурой для работы. Туда был заказан ужин с вином из ресторана. В квартире стоял полумрак. Горели свечи. Лей пригласил Катю к столу. За ужином им прислуживал молодой китаец. Сам Лей вино не пил. Катя тоже пила красное вино с осторожностью.
- Господин Лей, а как переводится ваше имя на русский язык? - поинтересовалась Катя.
- Лей  - это гром.
- Ну вы никакой не гром. Вы просто душка. Если бы вы меня сегодня не спасли, то было бы совсем плохо. Ведь в милицию города бы сообщили о происшествии. А мой муж их контролирует - о том, что муж уже бывший, Катя не говорила.
- А кто ваш муж?
- Мой муж прокурор города.
- Наверное, великий и умный человек. Ведь он так молод, а уже такой большой начальник.
- С чего вы решили, что он молод?
- Ну вы ведь молоды, значит ваш муж не старик.
- Он почти на двадцать лет меня старше.
- Значит он вас сильно любит, раз женился.
- Говорит, что любит. Но вот подарки он дарит крайне редко. А деньги совсем не дает. Хорошо, что еще мою зарплату не забирает. Хотя она у меня такая маленькая. А ведь девушке карманные деньги нужны. Я же хожу как нищенка.
- А кем вы работаете? Почему зарплата маленькая?
- Да я работаю делопроизводителем. Бумажки ношу и храню. Вы же сами видели на площадке. Вот зачем мне такая любовь мужа, если он меня на такую маленькую зарплату на работу устроил и на такую далекую испытательную площадку.
- Катя, а как же вы мне деньги вернете, если у вас денег нет, и муж не дает.
- А разве это не подарок?
- Ну, Катя, у меня тоже нет тысячи долларов. Эту сумму денег я взял из служебных, и надо срочно вернуть.
Катя выронила вилку и разрыдалась, причитая: «Дура, я дура. Почему я такая несчастная. Зачем вышла замуж за этого старого козла. Он же меня убьет!» Ей и играть особо не надо было. Все горестные мысли о замужестве до сих пор жили в ее душе. А сколько раз за время замужества она тайком плакала из-за отношения к ней Якова Семёновича.
Тушь потекла по ее лицу. Выдержав паузу, Лей Дэн протянул Кате салфетку и стакан с водой. 
- Вы выпейте и глаза промокните. А лучше умойтесь. Вам покажут. Я придумал, как вам помочь, Ситуация не безвыходная.
- Правда? Правда не безвыходная? - всхлипывая спросила Катя.
- Да, да. Сходите, умойтесь.
Когда Катя вернулась из туалетной комнаты, на столе стоял только чай.
- Ну вот так лучше. Не волнуйтесь так - говорил Лей, сам разливая чай.
- Как вкусно пахнет чай. Я такого еще не пила никогда. А почему вы сами его разливаете, господин Гром?
- Чайная церемония - это целое искусство. Я его изучал. И сейчас буду вас угощать.
- Прямо с удовольствием попробую.
- И еще, Катя, вы мне должны пообещать, что плакать больше не будете. Ведь здесь нет ваших врагов.
- Ой, это так сложно. Я так переживаю! Я так волнуюсь, очень боюсь мужа! Но я постараюсь.
- Ну вот давайте подумаем над помощью вам и как сделать так, чтобы муж не узнал. Сейчас сделаем глоток чая и продолжим.
Лей сделал глоток и прикрыл глаза наслаждаясь вкусом.
- Катя, вы работаете только с обычными документами или с секретными тоже?
- Да с простыми я и не работаю. Только секретные и совершено секретные.
- А к чему относятся документы? Про испытания там что-то пишется?
- Вы думаете я их читаю? Я проверяю только наличие документа и все ли в нем страницы или нет. Мне содержимое не интересно.
- Поинтересоваться можете, что там написано?
- Конечно я могу. Только пойму ли я чего там? Я ведь музыкант по образованию. А там про службу или про технику что-нибудь написано.
- А если я вам дам список ключевых слов, по ним вы сможете найти в документе информацию?
- Смогу. А зачем?
- А потом нам расскажите, что там написано.
- Да вы что. Это же нарушение режима секретности. За это накажут. И не запомню я там ничего. У меня память слабая.
- Катя, из симпатии к вам я тоже совершил нарушение с финансами. И прошу о взаимности. А если не сможете запомнить, можете сфотографировать.
- Так как же я фотоаппарат в секретную часть пронесу? По инструкции нельзя, да  и фотик большой, его не спрячешь.
- А мы дадим вам совсем маленький. Без проблем помещается в женской сумочке.
- Ну тогда смогу. Только я не умею с фотоплёнкой работать.
- Не надо уметь, просто фотографируете и передаете кассету.
- Я могу фотографировать, но я боюсь, вдруг особист узнает.
- А если муж узнает? Особист, это контрразведка, я так понимаю? Мы вас научим как действовать, чтобы никто не узнал.
- Тогда я могу попробовать.
- Кстати, у вас какие отношения с особистом?
- Какие могут быть отношения с ним? Заходит, спрашивает, как дела. Все вынюхивает и высматривает. Его никто в части не любит.
- А он вам не предлагал тайно помогать контрразведке?
- Ничего он мне не предлагал. И как бы он посмел. У меня муж прокурор. Со мной никто общаться из-за этого не хочет. Все боятся, что я мужу чего-нибудь расскажу. У меня даже подруг нет.
Ее доводы про мужа Лей счел весьма убедительными. Вряд ли бы контрразведка стала вербовать жену прокурора. Тем более такую молодую и глупою.
- Ну хорошо. Более того, мы вам будем платить за информацию. Вы же хотите деньги. 
- Очень хочу. Я буду получать зарплату?
«Красивая и глупая. Но именно в таких влюбляются взрослые мужчины»- подумал про себя Лей Дэн.
- Не зарплату. Но денежное вознаграждение в долларах.
Выдержав паузу, Лей Дэн продолжил.
- Катя. Мы должны вам доверять. Поэтому мы сейчас вам сделаем укол и будем задавать вопросы. Если все правильно ответите, будем сотрудничать.
- Да делайте ради бога, если за это деньги запалят, да еще и в долларах.
Катю посадили в кресло и ввели сыворотку правды. Она почувствовала, как сознание ее поплыло.  Действие сыворотки правды исходит из феномена «пьяной откровенности». Этот феномен состоит в избирательном торможении верхних слоев самовыражения при сохраненной активности нижних слоев самосознания. Освободившись от «запрещающего» ситуационного контроля нервных центров, мозг начинает выдавать «чистую исходную информацию», не откорректированную местом и временем. На современном этапе развития фармакологии и медицины выборочное «отключение» определённых зон и участков коры мозга, где сосредоточены высшая нервная деятельность и сознание, невозможно. Сыворотка правды «отключают» всю кору сразу. Каким точно путем пойдёт процесс «отключения», предсказать заранее невозможно. На некоторых участках сохраняется удивительный контроль за сознанием. В других полностью «проваливается» вся высшая нервная деятельность и начинаются непроизвольные соматические реакции - нарушаются равновесие и координация движений, зрительный образ двоится и «плывёт», человек теряет ориентацию в пространстве и т.д.
Весь разговор с Катей также записывался на видеокамеру. Ее расспросили об испытаниях ЗРК, но здесь ее познания были невелики. На вопрос, давала ли она какие-либо подписки контрразведке, она ответила отрицательно. И это была правда. Арсений Смирнов такого оборота предвидеть не мог. Но начальник отдела подполковник Мощагин предвидел. По его настоянию присвоил псевдоним Екатерине сам и не брал расписку за полученные ею деньги.
Немного погодя, Катю вывели из этого состояния. Была слабость и слегка мутило.
Лей Дэн налил ей какого-то другого чая. Предложил выпить, даже через силу. «Как алкоголика опохмеляют»- подумала она. Но действительно, ей стало легче довольно быстро. Главное восстановилось сознание.
- Ну вот, Катя, проверку вы прошли- довольно сообщил Лей.
- И что теперь мне делать.
- Отдыхать. Набираться сил. Утром я за вами заеду, позавтракаем и прогуляемся по Измайловскому парку.
Потом он махнул рукой, и китаец, который прислуживал за столом, проводил ее к машине и довез до гостиницы.
Сказалась физическая измотанность и нервное истощение. Катя, не приняв душа, прямо в одеже легла на кровать и мгновенно уснула.
Проснулась она около семи часов утра. Сев на кровати, стала вспоминать вчерашний день. Вспомнила все и даже то, что, если вербовка прошла, она должна была повесить снаружи на ручку двери табличку «Не беспокоить». Но этого не сделала. Быстро выглянув к коридору и не увидев никого, повесила табличку. Затем забралась в душ и долго стояла под теплыми струйками воды. А голова продолжала работать. Она продолжала прокручивать в сознании вчерашний день, вспоминая мельчайшие детали. «Вроде все правильно сделала»- подумала она и, выключив, душ взялась за фен.
Лей Дэн приехала в начале десятого. Он был весел. Катя продолжала играть роль. Они позавтракали в ресторане и пошли не в парк, а к Измайловскому пруду. На ходу Лей доводил до Кати правила конспирации, способы связи. Потом он огляделся и передал Кате сверток, в котором был фотоаппарат, инструкция к нему и небольшая сумма денег. Он так же напомнил Кате, что велась видеосъёмка их беседы. Во время беседы она рассказала много секретной информации, и теперь, чтобы не передавать эту запись российской контрразведке, она должна выполнять задания и следовать четко всем инструкциям. Напоследок он сказал, чтобы все сообщения она подписывала псевдонимом «Телефонист».
Катя изобразила неудовольствие и даже обиду. 
- А почему «Телефонист». Я к телефону отношения никакого не имею- высказывала она неудовольствие.
- Вот именно поэтому. Чтобы никто не догадался.
- Нет, ну я же все-таки женщина. Ну давайте как-нибудь по-женски.
- По-женски это как?
- Я хочу все подписывать «Клеопатра».
Лей посмотрел на нее с ухмылкой и подумал: «Ну и дурочку себе нашел прокурор». Но для дела неважен был псевдоним.
- Хорошо, пишите везде «Клеопатра»- согласился Лей.
- Ура, как греческая царица! -Катя аж подпрыгнула от радости.

В конце беседы Лей Дэн сообщил, что такси оплачено. Надо будет номер комнаты сдать, и такси отвезет ее в аэропорт.
Из гостиницы она позвонила в Капустин Яр. Пригласила к телефону Матвея и спросила, не сможет ли он ночью встретить ее в аэропорту Волгограда. Она могла бы взять и такси, деньги были. Но привычка экономить не позволила это сделать. Звонить Арсению она не могла позвонить  по правилам конспирации. А тащиться на автобусе жутко не хотелось. Матвей с радостью согласился. Самолет приземлился в аэропорту Волгограда по расписанию, молодые люди встретились и поехали в Капустин Яр.  По дороге они больше молчали. Катя вкратце рассказала, что летала в московскую клинику, но в нюансы не вдавалась.
Когда машина остановилась возле общежития Кати, молодые люди не спешили из нее выходить. В свете луны они видели лишь очертания друг друга. Катя почувствовала, как Матвей приблизился к ее лицу. Она не отшатнулась, не остановила его. Наоборот, потянулась к Матвею. И когда почувствовала на своих губах нежное касание его губ, по телу пробежала дрожь. Катя обвила его шею руками, и они слились в долгом поцелуе. Потом Матвей Прижал голову Кати к своему плечу и долго гладил ее по волосам. «Матюша, я так устала. Можно я пойду сейчас домой»- прошептала Катя. Он отпустил ее голову. «Спасибо»-сказала она и, хлопнув дверцей, пошла в подъезд. А Матвей долго сидел в машине неподвижно. Ему было безумно приятно слышать от Кати «Матюша». Так называла его мама. Даже отец так не называл. Он вспоминал свою жизнь, выпуск из Горьковского зенитного ракетного училища, встречу со своей будущей женой, скорую свадьбу и бесконечные скандалы. Это он уже потом понял, что у них не было любви. Было скорее желание любить. А у нее было желание уехать из Горького и жить с московским парнем в столице. Но вместо столицы оказался зенитный ракетный дивизион возле Загорска. Поэтому, прожив чуть больше года и осознав, что никакой любви межу ними не было, развелись. А вот в Катю он точно влюбился. Он хотел бы не только не выпускать ее из объятий, но и просто молча находится рядом с ней.
 На следующий день была встреча с Арсением. На встречу пришел и его начальник. Поэтому Катя никаких вольностей себе не позволяла. Она рассказала все о вербовке. Передала фотоаппарат, контейнер и инструкции контрразведчикам.
Возле общежития ее ждал Матвей. Катя немного замешкалась, увидев его. Но он сделал уверенный шаг навстречу девушке и обнял ее. Она прижалась к его груди. Потом подняла глаза и прошептала «Привет. Как здорово, что ты пришел».  В этот вечер они долго гуляли. Говорили о каких-то мелочах. Купили себе в ларьке мороженное. Оно показалось им таким вкусным.
Вскоре прибыла на полигон официальная делегация Китайской народной республики. В соответствии с планом показа делегацию ознакомили с процессом сборки и пуско-наладки зенитных ракетных комплексов С-300. Также было много вопросов по сопряжению зенитных ракетных дивизионов с придаваемой радиолокационной станцией круговоротов обзора. Все коллективы накануне приезда делегации трудились, не считаясь со временем. Не оказались в стороне и контрразведчики. До приезда делегации китайская разведка несколько раз пыталась связаться со Щегловым. Но попытки были неудачны. В итоге разведка пошла на крайнюю меру. Был произведен звонок домой, чтобы попытаться поговорить с женой о якобы возврате денег, которые брал знакомый с Черкизова у Ильи. В один из вечеров в квартире Щегловых зазвонил телефон. Тамара, проинструктированная контрразведкой, была готова к такому звонку. 
- Здравствуйте. Мне бы поговорить с Ильей-сказал в трубке незнакомый голос.
- К сожалению, это невозможно-ответила Тамара.
- Но нам очень нужно с ним поговорить по важному вопросу. Когда он будет дома?
- Дома его больше не будет. Я его жена, какой у вас вопрос.
- Ну мы бы хотели лично с ним поговорить. Это его должник, вместе торговали на Черкизовском рыке, хотел деньги вернуть. 
- Умер он. Именно из-за денег он и умер. И будь проклят ваш Черкизон- изобразила эмоции и всхлипывания Тамара.
На том конце провода бросили трубку. Жена и сын Щеглова уже вторую неделю изображали горе. Для всех окружающих Илья был пьян и утонул на Ахтубе во время рыбалки. Через несколько дней, якобы обезображенное тело выловили и в запаянном гробу отправили на родину. Туда же собирались переезжать жена и сын Ильи. В действительности же Илья Щеглов взял фамилию жены и обосновывался в городе Вытегра Вологодской области. А тело, которое видели свидетели, было телом какого-то бомжевашего мужчины, который на лето поселился в Волго-Ахтубинской пойме, где были рыба и овощи.
В день боевых показательных стрельб делегация прибыла на стрельбовую площадку. Все проходило по сценарию, как и ранее. Были развешаны плакаты с замыслом боевой стрельбы, характеристики баллистической и крылатой ракет-мишеней. Катя также разносила присутствующим буклеты. Лей Дэн смотрел на нее и улыбался. Во-первых, всегда приятнее иметь дело с симпатичной женщиной, чем с несимпатичной. Во-вторых, Катя-Клеопатра оказалась ценным агентом. В-третьих, завтра они встретятся в Волгограде на квартире, и он узнает о закулисье сегодняшнего шоу, которое устроили русские. Единственный вопрос его волновал, куда пропал Щеглов? Нет, как агент он ценности не представлял. Но не зацепила ли его русская контрразведка? А если так, то он мог дать сведения о нем, о явочных квартирах. Квартиры сменить не сложно. Но нужно ли менять методы работы?
Первая зенитная ракета без проблем уничтожила крылатую ракету-мишень. Это было не наглядно для пристывающих. Мишень шла низко. И только представители китайской стороны, находившиеся во время стрельбы в кабинах, рядом с боевым расчетом, смогли это увидеть.  Да и вообще для С-300 крылатая ракета не сложная мишень. Все зависит от рельефа местности.
Вторая зенитная ракета была запущена по баллистической ракете 8К14, которую NATO именовала SCUD. Сложностью стрельбы по ней являлся ее практически вертикальный вход в зону поражения комплекса, скорость и крайне малое время работы. Китайских специалистов волновало, сможет ли придаваемая РЛС 19Ж6 сделать нужное количество засечек, завязать трассу цели и выдать целеуказание дивизиону. Другой проблемой было то, что облако разлета осколков зенитной ракеты бьёт обычно по хвосту аэродинамической цели, разрушает килевую часть самолета, без которой он лететь не может. Опыт же боевых действий в Ираке показывал, что у баллистической ракеты надо разрушить головную часть. 
Вторая зенитная ракета,  выпущенная дивизионом С-300, без проблем поразила и баллистическую цель. Причем это поражение состоялось на большой высоте, в безоблачном небе. Его видели все.
Вообще боевая работа ЗРК С-300 интересна, если смотреть на действия операторов. Но если ты не видишь их работу, а просто видишь со стороны старт ракеты, это тоже красивое завораживающее действо. Поднятые трубы транспортно-пусковых контейнеров. Все зрители в напряжении. Они же визуально цель не видят и не понимают, в какой момент офицер нажмёт кнопку «Пуск». Потом лёгкий хлопок, ракета выталкивается из пускового контейнера вверх. При этом ракета разбивает верхнюю крышку пускового контейнера, сделанную из мягкого материала и закрывающую ракету от осадков. Куски крышки разлетаются в разные стороны. Ракета на долю секунды зависает в воздухе без работающего двигателя. И это самый волнительный момент, думаешь, а вот если двигатель не запустится, то она упадет вниз, на пусковую установку. Но ракета склоняется в сторону цели. Включится двигатель, грохот и она мгновенно взмывает в небо, оставляя белый инверсионный след.
Так произошло на этот раз. Потом для китайской делегации собрали куски крышек пусковых контейнеров, поставили на них подписи и дату и раздарили членам делегации эти куски в качестве сувениров. После небольшого фуршета членов делегации посадили на вертолеты. И они полетели в боевые поля осматривать остатки сбитых мишеней. Если остатки крылатой ракеты еще можно было как-то идентифицировать с ракетой, то остатки баллистической представляли их себя множество металлических осколков, разбросанных на огромное расстояние. Ведь сдетонировавшая в воздухе боевая часть ракеты 8К14 - это почти тонна тротила. Тем не менее по отдельным элементам с надписями осколки как-то можно было идентифицировать цель. Такой эффект не мог не вызвать восторг у членов китайской делегации. Вечером был банкет. А утром всех членов делегации оправили в аэропорт Волгограда. От делегации опять отделился Лей Дэн. Покрутившись по Волгограду и не обнаружив за собой наружного наблюдения, он прибыл на явочную квартиру. Здесь уже была Катя. Она рассказала о том, как проходила подготовка к показу. Как работали люди, как она ночевала в секретной части. Вот только не сказала она, что целеуказание по баллистической цели дивизион все же получил от командного пункта системы С-300, которая была развернута на соседней площадке, а не от РЛС 19Ж6, которая успела сделать всего две засечки. И то, что зенитная ракета действительно поразила 8К14. Но разрушения не было. Не умели еще штатные ракеты делать это. А показали китайцам другую 8К14, по которой накануне отработали новой экспериментальной ракетой. И хотя все прошло хорошо, но еще требовалось время для ее доведения и принятия на вооружение. А уж продавать эти ракеты потом за рубеж или нет, это был вообще вопрос политики. Лей Дэн поблагодарил Катю за работу и передал ей в конверте две тысячи долларов. Так же он поставил ей задачу все выяснить про Щеглова. Обозначил срок, в который Катя должна представить фото протокола по вчерашним показательным стрельбам и информацию по Щёголеву. Сделать это следует через тайник.
Катя ехала в автобусе в Капустин Яр, смотрела в окно, вспоминала, как она приехала первый раз туда. Она гордилась сама собой. Она чувствовала, как повзрослела за это время, она была причастна к большому и важному делу, у нее есть деньги, которыми она поделится с мамой и даже поедет в отпуск на в Крым. Она с детства мечтала увидеть Ялту и искупаться в Черном море.  Поздно вечером они встретились с Арсением на явочной квартире. Дядя Толя угощал их чаем с абрикосовым вареньем, но Арсений был крайне серьезным. Когда они остались наедине с Катей, он вел себя как-то непривычно. Да, он выслушал ее рассказ о встрече с господином Громом. С лёгкой руки Кати контрразведчики так и называли Лей Дэна. Да, он дал ей определенные рекомендации и задание. Но все равно был рассеян. 
- Арсений, что случилось? Я что-то сделала не так? - не выдержав, спросила Катя.
- Нет, Катюша, все ты сделала хорошо.
- У тебя проблемы на службе?
- Да нет же, не обращай внимание.
- У тебя что-то в семье?
На последний вопрос Арсений долго не отвечал.
- Нет, Катя. В семье тоже все более или менее. Просто надо собирать сына в школу, а денежное содержание не платят уже пятый месяц. Ну это не только нам. Это же и всему офицерскому составу полигона.  Денег нет.
Опять сделав паузу, он уже продолжил более оптимистично или хотел казаться оптимистом.
- Но все будет хорошо. Мы со всем справимся, всех победим.
На том они и расстались.
Утром у Арсения в кабинете была толпа курильщиков. Все о чем-то болтали, ожидая машины на испытательные площадки. Арсений же из их болтовни выбирал отдельные крупицы информации, которые давали ему возможность владеть оперативной обстановкой. Когда все разъехались, в кабинет зашла Катя.
- Привет, Арсений! Я на минуту.
Она подошла к столу и положила перед ним пять бумажек по сто долларов.
- Это что? - удивлено спросил Смирнов.
- Это деньги, которые мне дали китайцы, а ты у меня не отобрал их. Купите ребенку все, что нужно к первому сентября.
- Катя, я тебе не для того рассказал. Спасибо тебе, добрая душа. Но взять деньги не могу.
- Арсений, это от души. Не возьмешь, я обижусь.
- Катя, ну не могу я взять ни, по совести, ни по инструкции! Пойми меня.
- И ты меня пойми. И если ты не понял еще, то никто и никогда не узнает, что ты их взял. 
В кабинете воцарилась пауза.
- Ну что мне тебя упрашивать что ли? - недовольно произнесла Екатерина.
Арсений встал из-за стола, взял деньги. Подошел к Кате и посмотрел в ее глаза. В глазах стояла немая просьба. Он взял одну сотенную бумажку, остальные вложил в ее руку и, обняв, шепнул: «Спасибо. Но ста хватит. И больше не настаивай».
Катя вышла на улицу довольная. Она ночью думала, как отдать Арсению деньги. Ей их было совсем не жалко. Ну, подумаешь, меньше дней проведет в Сочи. Однако, зная характер курирующего ее особиста, она боялась, что рассердит его и он ее просто выставит за дверь. Но произошло все так, как произошло.
Через неделю агент Клеопатра вложила в тайник фотопленку с материалами по показным пускам. Материалы были скорректированные контрразведкой. Кроме того, она вложила в тайник номер городской газеты «Орбита», в которой описывалось, что нельзя выезжать пьяным на рыбалку и приводились несколько печальных эпизодов. Один из них был эпизод с утонувшим в пьяном угаре Ильей Щегловым.
Получивший материалы Лей Дэн был чуть ли в эйфории. Не надо было решать вопрос с ликвидацией ненужного агента. И материалы, переданные Клеопатрой, давали возможность закупить у России ЗРК С-300 без командного пункта системы. А это существенная экономия средств для китайского государства. Все материалы были доложены руководству государства. Решение о подписании контракта и покупке четырех дивизионов С-300 было принято крайне быстро. Да и как иначе, когда разведка подтвердила данные о высоких боевых возможностях системы и при этом экономились значительные средства. Сам же Лей Дэн мечтал, как он будет получать разведывательные данные об испытаниях систем ПВО в России.
Вечером с испытательной площадки Катя и Матвей возвращались на машине представителей промышленности.  Они, как дети, гуляли по парку и держались за руки. В этот день молодые люди мало говорили, лишь наслаждались теплым вечером. Потом они зашли к Кате и отужинали простым русским блюдом - макаронами по флотски. Наступила ночь, и Матвей засобирался уходить. Уже на пороге Катая обняла его, прижалась щекой к его груди и долго не отпускала из объятий.
- Ты так до утра меня продержишь- пошутил Матвей.
- Матюша, а ты не уходи. Оставайся сегодня у меня.
- Катя, да где же я лягу? У тебя одна пружинная солдатская кровать.
- Разве нам с тобой ее будет мало?
Матвей посмотрел на Катю. Потом провел рукой по ее красивым волосам.
- Катюша, такие оставания заканчиваются сексом. Ты на это намекаешь?
- Я не намекаю, я тебе прямо говорю.
Воцарилась пауза. Молодые люди стояли и смотрели в глаза друг другу.  Молчание прервал Матвей.
- Катя, я тебя люблю. Я тебя очень люблю. И я хочу с тобой пройти по жизни вместе до конца. Если ты мне скажешь, что наши чувства и желания взаимны, то я останусь. Но останусь навсегда. По-другому я не хочу.
Катя грустно смотрела на него. Ее чувства были взаимны. Но готова ли она была пройти с этим мужчиной по жизни до гробовой доски, она пока ответить не могла. Ей еще надо было разобраться в себе.
Не получив ответа, Матвей поцеловал девушку в губы и пошел в свою гостиницу.
Выходя утром на работу, она увидела у своего общежития Матвея с букетом цветов.
- Так рано. Ты чего здесь? - удивилась Катя.
- Катя, вчера случилось все как-то не так. Как-то сумбурно. Сейчас я тебе официально говорю, что люблю тебя и прошу стать моей женой. К сожалению, не могу тебе подарить кольцо. Но обещаю, что если ты мое предложение примешь, то кольца будут.
Она неуверенно взяла букет из его рук. Долго смотрела на букет. Потом посмотрела в глаза Матвею. Ее переполняли эмоции. А из глаз потекли слезы. Не зря говорят, что у девушек слезы близко. Она уткнулась в его грудь.
- Дай мне время. Немного времени. Вечером, часов в восемь. Я тебе все скажу- всхлипывая, говорила Екатерина.
Матвей поцеловал ее и побежал к отравляющейся на площадки колонне.
А Катя дошла до колонны и отпросилась у Татариной на один день по семейным обстоятельствам. Татаринова ничего не поняла. Но видя ее заплаканные глаза и букет, ничего не расспрашивая, отпустила.
Екатерина прогуляла почти весь день по городу. Ее одолевали воспоминания и мысли о будущем. Вечером она встретилась с Арсением на явочной квартире. Арсений проводил встречу обычным порядком. Рассказывал о признаках проникновения к секретам с позиций окружения военного объекта. А Катя была вся в своих мыслях. Она не понимала, почему она испытывает одинаковые чувства сразу к двум мужчинам. Арсений и Матвей совершенно разные. А чувства у нее к ним одинаковые. Это любовь? А разве можно любить двух мужчин одновременно? Она не знала ответы на эти вопросы. Но Арсений, даже когда был рядом, он был какой-то далёкий. Да, он многое для нее сделает. Он никогда не даст ее в обиду. Но это и все, что можно от него ожидать. А Матюша, он такой домашний, такой свой.
Катя несколько раз отвечала на вопросы Арсения невпопад.
- Катя, что с тобой? Ты какая-то рассеянная сегодня, —встревожено спросил Смирнов.
- Отпусти меня. - попросила Екатерина.
- Тебе не здоровиться? Конечно иди.
- Ты не понял. Отпусти меня совсем.
Арсений действительно не понимал, что происходит.
- Арсений. Я думаю, что уже помогла Родине. Ну как смогла, так и помогла.  А теперь я хочу семью и уют. У тебя же есть семья. Ты должен меня понять. Есть человек, который меня любит. Он мне сделал предложение. По-моему, и я его люблю.
Смирнов был просто ошарашен. Он не знал, что сказать. Чисто по-человечески он Катю понимал. А вот как контрразведчик, он был заинтересован в дальнейшей работе этого агента.
- Отпусти - еще раз жалобно попросила Катя.
Арсению стало как-то грустно. Но он не хотел отобрать у этой девушки шанс стать счастливой.
- Иди. Не держу тебя.
Катя задержалась у входной двери. Потом повернулась к Арсению, обняла его, поцеловала в щеку и прошептала: «Дяди Толи нет. Прощальный секс?».
Опять воцарилась пауза.  Арсений немного отстранился от девушки.
- Катя, я очень уважительно отношусь к тебе. Во мне даже живут какие-то нежные чувства к тебе. Но это скорее чувства старшего брата.  А секс между братом и сестрой - это уже инцест. Давай не будем портить то светлое, что было. Ты иди и обязательно будь счастливой»—грустно произнес он. И слегка подтолкнул ее к выходу.
Катя быстро шагала к своему общежитию. Ее самолюбие задевал отказ Арсения. Ей очень не просто было переступить через себя и предложить ему близость. А он отверг ее как женщину. С другой стороны, она была ему благодарна за все. И благодарна за этот отказ. Конечно же она примет предложение Матвея. Но принимая предложение одного мужчины, тут же отдаться другому, противоречило ее взглядам на жизнь. «А может мне стоит всю жизнь благодарить Арсения, что он меня как женщину отвергает»- в конце концов продумала она.
Возле дома ее дожидался Матвей. Катя не дала ему даже слова сказать. Бросившись на шею, она страстно заговорила: «Да, да. Я люблю тебя. Я хочу быть твоей женой!».  Катя осыпала поцелуями его лицо и шею. Подхватив девушку на руки, Матвей понес в ее в комнату общежития. Весь вечер и всю ночь влюблённая пара пыталась насладиться друг другом. Это была неумная страсть на грани безумия. Это ни в какое сравнение не шло с исполнением семейного долга, которого требовал от Кати Яков Семенович. Кате и Матвею не надо было ничего требовать друг от друга. Их души и тела рвались навстречу.
Был ли сон в эту ночь, не смогли бы ответить ни он, ни она.   Пожалуй, были минуты забытья. Рано утром они сели на «Жигули» и поехали писать заявления на отпуск. Понятно, что ни командование воинской части Кати, ни руководство предприятия Матвея не хотели давать отпуска. Но все же пошли навстречу просьбам молодых людей. А на следующее утро, погрузив в «Жигули» свои небогатые пожитки молодые люди тронулись в путь. Им предстояло доехать до Москвы, познакомится с родителями Матвея и обрадовать их. А потом оправить деньги маме Екатерины и встретить ее в Москве.
А в Особом отделе подполковник Мощагин, на высоких тонах и даже применяя нецензурные слова, отчитывал Смирнова, принесшего рапорт на исключение Екатерины Овчинниковой из агентурного аппарата. Арсений молча выслушивал все это. В душе он был уверен, что поступил правильно. Но разве объяснить начальнику, что агента нежелающего работать практически невозможно заставить. А заставишь, он будет неэффективен. Да начальник и сам все это знал. Выплеснув эмоции, Мощагин спокойно сказал: «Ну что, Арсений Андреевич. Теперь моя очередь получать от руководства по самое не хочу. Идите.» Мощагин тоже убежден был в правильности действий Смирнова.  Взяв трубку телефона правительственной связи, затаив дыхание, он ждал, когда на другом конце провода ответит генерал.
Глава XVII
Табаков
Виктору Викторовичу Табакову были присуще все черты человека, родившегося и выросшего в народной глубинке. Как и было присуще коренным донским казакам это было ширина души, и громогласность, и открытость в общении. Хотя это и не вязалось с его должностью начальника отдела военной контрразведки полигона Министерства обороны России. Но в работе ему очень помогала природная мудрость, народная хитринка и умение рассчитать всё не на один, а на два, три, а то и четыре шага вперёд.  Никогда он срывался руганью по неудачам на подчинённых, ошибки брал на себя как на руководителя, а если и журил, то с таким юмором и иронией, а главное при серьёзном выражении лица, что отчитываемый готов был провалиться сквозь землю.
Как-то без особых разборов прошли дни после «провала» операции по «Шершню». Были, конечно, разговоры на совещаниях, но как-то вскользь. Из всего этого, Пастушко понял, что работа контрразведки в реальности – это не кино, где всегда happy end. И фанфар нет, и нет раздачи «слонов и пряников». Но ведь главное то, что негодяя, кому это надо было знали – это раз. Деятельность его задокументирована, и хранится в надёжном сейфе – это два. И вспомнят это когда надо и кому нужно, если конечно фигурант не остановится – это три!
1993 год принёс и долго ожидаемое: волгоградский «Ротор» вышел в высшую лигу чемпионата России. Для Пастушко и Табакова, как для истинных почитателей футбола, когда-то в юности игравших не на дворовом уровне, а в областных лигах, это был праздник! И не выехать на игру в Волгоград было бы непозволительно! И этот день пришёл вместе с апрельским ярким солнцем, свежим и прохладным ветерком и появляющейся молодой зеленью на деревьях. По дороге в Волгоград они само собой заезжали в город-спутник Волжский, к давно облюбованной Табаковым точке, где продавали свежее разливное пиво местного завода «Волжанин».
- «Ахтуба» есть? А «Сталинградское»?» - выстояв очередь, спросил Виктор Викторович у продавщицы, выбирая сорт пива. Это он делал только сам, не доверяя Пастушко. И получив одобрительный ответ, со словами «Пиво надо пить исключительно разливное, и только из банки!» отдавал две трёхлитровые банки для налива.
После того, как под не мудрёную закуску – чёрный хлеб, кильки пряного посола, головки лука и копчёного леща была выпита первая банка, и когда хмель ударил в голову, в силу этого осмелевший Пастушко спросил:
- Виктор Викторович, а что всё-таки Овчинников? Что вот так – и ничего?
- Стас, никогда не надо возвращаться в прошлое, там некого уже нет и ничего не изменить - смачно отхлебнув из второй банки, сказал Табаков.
Пастушко понял, что вопрос закрыт, но неожиданно Виктор Викторович, глядя в речную гладь Волги, начал монолог:
- Спустя неделю у меня была встреча с ним, можно сказать случайная, а может и им подстроенная. В администрации города, на совещании, уж и не важно по какому вопросу. И там обменялись словесными «уколами». А слил ему нас начальник ГАИ, он позвонил ему через дежурного по прокуратуре сразу после прихода Сани Бородавина, помнишь я его посылал. Эту телефонную линию мы и не контролировали. Я-то, грешным делом, думал на самого Сашку, вот…
Он взял паузу, смачно сделал большой глоток пива и продолжил:
- И ведь мы после провала не прекратили с волгоградцами оперативно-технические мероприятия, на совещании я для отвода глаз сказал об окончании. Не знал я кому верить, где утечка? А «Шершень» через пару дней дома сабантуй закатил, там верных людей собрал, ну и начальнику ГАИ изливался по пьяному делу в благодарностях… - и после этого замолчал. В памяти его всплыла та встреча…
… в холле здания администрации никого не было, и Овчинников подошёл к Табакову:
- Виктор Викторович, здравия желаю! Или извините товарищ полковник! Или как теперь правильно? Господин полковник? – он ухмыльнулся - Ну что поймали меня? Обломались?
- А кто тебе сказал, что мы ловили? Ты сам, господин хороший, в сети шёл, напролом! Так видно мы хотели тебя поймать, или считай так получилось. И на старуху как говорится, бывает проруха. Радуйся. Но не дай Бог, тебе заняться этим же там куда вы, Яков Семёнович, уезжаете. Иначе ваше светлое будущее беспросветно, - говорить прямо в глаза мерзавцу и не юлить было свойственно натуре полковника. Терять-то ему было нечего.
- Уж не пророк ли вы, господин полковник?! Дела вашей конторы кислые, скоро ваши опера побегут из «конторы»! Побегут!  У нас демократия в государстве на повестке, без вашей конторы! И знаете ли, если государственное учреждение не поражено коррупцией, значит, оно никому не нужно. Это про вас. А я значит в нужной организации - цинично с ухмылкой произнёс Овчинников.
- Да… точно говорят - чем глупее человек, тем меньше он сомневается в своей мудрости. До свидания, гражданин Яков Семёнович.
Табаков развернулся к выходу. Уходить первым, значит выиграть дискуссию, тем более он еле сдерживался, разговаривая с Овчинниковым, чтобы не послать ко всем чертям с праотцами и праматерями. Но в дверях повернулся к нему, ехидно улыбающемуся:
- У Вас, господин прокурор, всё впереди. И эта мысль меня радует!
…. Это вспомнил Табаков, но ничего не рассказал Станиславу. Это будет потом. А сейчас он сделал несколько больших, жадных глотков пива, вытер губы платком и спросил:
- Ну а ты, Станислав, что думаешь дальше делать-то?
- В смысле, Виктор Викторович? – ответил Станислав, не понимая, куда клонит его начальник.
- Да вон что вокруг- то делается, такой дикий рост демократии, как у меня на даче бурьян прёт. Вот именно, бурьян.
Полковник помолчал, жуя горбушку хлеба, которые он с лихого детства в родной станице любил более всего.
- Того и глядишь, - продолжил он, - этот бурьян себя благородным растением назовёт. Всё забьёт, всё в своих ростках задушит. И ведь что хреново – это даст такое бурное цветение всякого рода проходимцам, что «мама не горюй». Запомни: при диктатуре все знают одного негодяя. При псевдодемократии – их тысячи. А у нас ой как опасно дать волю.
- А разве плохо при этой демократии – свобода слова, мысли и так далее?
- Так кто против этого? Но у нас это ведь сразу в иное преобразится. Вторая часть понятия демократии о том, что это обязанности, культура, порядок сразу куда-то денется! У нас понятия этой демократии в массе своей сводится к понятию анархии. «Я имею право делать, что хочу. Хочу - продам страну, хочу - продам соседа. И за это требую любви и почитания. Я ж свободный человек!». И ты видишь, что всё летит в «тартарары».
Он замолчал. Молчал и Пастушко, зная, что в дискуссии шефа не победишь, но был мысленно с ним согласен.
- Ладно, хватит об этом – продолжил, вздохнув Табаков, - никакого пива иначе не хватит.
Но вдруг взглянул прямо в глаза Станиславу:
- Так, что ты как Гранин и  Графко тоже собрались увольняться?
Пастушко слышал по разговорам, что его коллеги опера Валера Гранин, Сашка Графко, да и  Лёша Шунин собирались уволиться и зовут их или уже ждут в новом, дикорастущим бизнесе (как говорили тайком – «купи-продай»). Но сам он не любил резких поворотов судьбы.
- Нет, я не собираюсь. Мне интересно служить в отделе. Да я и ничего другого не умею, бизнесмен из меня плохой...
- Рисковать ты боишься, Стас. Но это для нашей профессии и не так уж плохо. Ладно, допиваем банку и поехали домой.
Обратную дорогу ехали почти в молчании, не затрагивая острую тему преданности чекисткой работе, тему планов на будущее, каким бы оно ни было. Каждый в мыслях понимал, что судьбу не обманешь, даже вытянув счастливый лотерейный билет.

ЭПИЛОГ
Военный испытательный полигон… Большинству лиц при упоминании этого слова перед глазами встают картины испытаний техники, массивные испытательные цеха, многочисленные научно-исследовательские институты и что-то взлетающее, взрывающееся, стреляющее. Но мало кто осознаёт, что это прежде всего полигон человеческих судеб. Приходит туда служить один человек, а жизнь его начинает как военную технику испытывать на прочность. Это испытания на человечность, порядочность, офицерскую честь, верность Родине, семье. И они такие жёсткие, что не все и выдерживают. Или, наоборот, закаляются, мужают, обретают новое лицо. Кто-то так меняет в корне своё отношение к ранее присущим жизненным устоям, что и не узнают его друзья, близкие, сослуживцы. Кто-то вырастает в должности, звании, идёт напролом к очередной «звёздочке» на погонах, а кто-то идёт естественным «шагом» службиста – и этим счастлив. И никому не дано предугадать как поведёт себя при этих испытаниях ни техника и не тем более человек. Но в отличии от испытаний вооружения, где можно повторить эксперимент ещё раз, повторить пуск ракеты, чего-то там доработать, поставить режим «REPLAY», то с человеком так не получится. И идёт он своим и только своим, без возврата к прошлому, путём. И главное – нет предположений и точной уверенности в том, что что-то будет «так и только так…».
Не знал и Арсений Смирнов, что его путь военного контрразведчика закончится на взлёте карьеры неожиданно, без всяких оснований, говорящих, что он выработал себя в профессиональном плане. Просто объявили – не нужна, мол, твоя штатная единица. Так же просто по сокращению уволят и подполковника Цветкова, и Стаса Пастушко. Руководство военной контрразведки ФСБ могло в то время идти на поводу сиюминутной политики руководства государства, и сказать не словами, а указаниями. Неожиданными, порой непонятными офицерам в отделах. Суть которых проста: контрразведка нам мол нужна, но не в таком количестве, что врагов у России всё меньше и меньше, кругом только «доброжелатели», что в ближнем, что в дальнем зарубежье. О ситуации двадцатых годов ХХI -го столетия, о возрождении России как мощного государства, играющего очень значимую роль в мире, как и «почивший в Бозе» СССР, никто и предположить тогда не мог. Но это будет потом, а пока и Смирнова и Пастушко, Самарова, Табакова ждала интересная работа. Их ждали и разочарования друзей, коллег по ремеслу, которые, не выдержав окружающей «чернухи» в средствах массовой информации в отношении органов государственной безопасности, увольнялись, уходя в престижные коммерческие структуры, где в цене были их ум, организованность, практичность.  Их ждали и грядущие встречи, и разочарования в людях, проходившими через их судьбы, как в прочем, и счастливые, незабываемые контакты. Но ни в описываемые события, ни после, никто их них не будет жалеть об избранном пути, пути военного контрразведчика.
Никто не знал, тогда, что все события, через слёзы и страдания, приведут Екатерину к человеческому счастью. Никто не знал в том 1993 году, что у неё с Матвеем родится сын, и назовут его Арсений. Совпадение или переплетение судеб? Это знает, наверное, только она, Катя.
Никто не знал тогда, что из городка Вытегры, куда Щеглов уехал из Знаменска, его в плане разработки управления военной контрразведки, перевели в Подмосковье и устроили на оборонный завод. Ибо терять такой контакт бывшего агента иностранных спецслужб со своими «кураторами» было бы, конечно, не разумно. К чему это приведёт, как говорит ведущий популярной передачи - «Это совсем другая история» .
Правда, можно было предположить, как в дождливый октябрьский московский день Лей Дэн метался по кабинету. Его переполняла злоба и бессилие в создавшейся ситуации. Ценный агент «Клеопатра» пропала со связи. А теперь он получил сообщение, что в списках погибших в самолете Волгоград - Москва значилась и фамилия Кати. Назревал очередной контракт на покупку зенитных ракетных комплексов у России. А у него не было агента. «Господин Гром» проклинал русских, отступивших от принципов коммунизма. Теперь в их стране процветает бандитизм. На Кавказе бесчинствуют террористы. Эти террористы взрывают дома, поезда, самолёты. И в самолёте гибнет агент, приобретённый с большим трудом. Но, наверное, он восстановит ещё и старые связи.
А вот судьбу заместителя прокурора можно было предположить, как и предвещал полковник Табаков. Позиция таких «Овчинниковых», считающих, что демократия – «это воздушный шар в небе, на который смотрят граждане, а ты в это время можешь чистить их карманы» заканчивается по диалектике одинаково – тюрьмой. Так оно и случилось в одном из областных городов, где он был осуждён после аналогичной деятельности. Горбатого как говорится….
Впрочем, всё это для наших героев только будет. Но все события, через которые прошли наши герои, не остались для них просто событиями. Через них они раскрыли себя, реализовали часть своих возможностей. Да и просто – всё это стало их историческим багажом, и из памяти это не вычеркнешь. И каждый из них, если и помнит спустя 30 лет эти, похожие на реальность события, думается, благодарен в чём-то каждому «фигуранту». Ведь ни один человек не приходит в мир другого просто так! Как говорится – «Всем спасибо - кому за сказку, а кому за встряску» .