Поезда следуют с увеличенным интервалом

– Уважаемые пассажиры, по техническим причинам, поезда в сторону станции «Стрешнево» следуют с увеличенным интервалом. Приносим вам свои извинения, – доносился из динамика Московского центрального кольца приятный, где-то даже сочувствующий, женский голос.

«Ну что, подождать или в метро пойти? – спрашивала себя Мара, – Ладно, постою пока, всё равно уже везде опоздала». И пока стояла, вдыхала приятный запах дымка, каждый раз гадая, откуда он мог взяться. Дымок был «наваристый» – не угольный, а дровяной. Мара от удовольствия закрывала глаза и наслаждалась. Этот дымок часто сопровождал её в вечерних поездках домой.

Динамик все приносил и приносил свои извинения, и через полчаса показалось, что поездов сегодня не будет ни в какую сторону. Куда-то улетучился запах дымка, и Мара решила улетучиться вместе с ним, хотя, конечно, лень было снова идти до метро, но пришлось.

Было уже поздно, народу в вагоне мало, в основном, весёлые подвыпившие пассажиры, у которых уже начались новогодние посиделки. Мара устроилась в середине вагона, с краю сиденья, как любила. Достала очки, книгу из серии «Как найти своё счастье» и побежала глазами по страницам, совершенно не вникая в написанное.

В голове у нее шёл свой текст: «Почему все находят счастье, а я нет, почему мне так не везет, почему на меня никто не смотрит, никто не замечает, я что, хуже других, у меня что, уши большие, прыщик на носу вскочил, или ноги кривые, или талии нет? Что не так?» – вопрошала Мара у Вселенной.
Но Вселенная молчала.

А талии у Мары действительно не было, она пряталась где-то глубоко от чужих и назойливых взглядов, которых, собственно, тоже не было, но о которых мечталось. Тело вялое, как сдоба, ещё не расползшаяся, но мягкая и аппетитная.

Вообще-то, звали ее Марта, но имя ей не нравилось. Назвали в честь бабушки Марты, боевой и рьяной активистки различных общественных движений. Этим бабушка очень соответствовала позже совпавшему с её именем празднику – 8 Марта. А Мара больше походила на Емелю – «Хочу, чтобы сани катили сами» – и перемещалась по жизни с увеличенными интервалами, как поезда.

А счастья-то хотелось! Поэтому, к своим тридцати пяти, Мара, как настоящий сыщик, с огромной лупой кралась по жизни, словно по следу преступника, в поисках счастья. Следов было много, а толку мало. Сквозь лень, стоящую у нее на пути, она все же прислушивалась к советам уже замужних подруг и кидалась на всё, что ей предлагали.

Светка, среднестатистический бухгалтер, довольная собой и жизнью, с двумя детьми, собакой и мужем, предложила пойти на курсы по подбору кадров, мотивируя это тем, что Мара научится общаться с людьми, задавать каверзные вопросы и, по выражению глаз и мелким движениям рук, распознавать врунов, жуликов, а возможно, просто хороших людей.

Работая, обычным менеджером по продажам, неважно чего, по мнению самой Мары, она особо не вникала в то, что продавала, и решила: курсы – это дело! Тем более, что начальство стало выражать недовольство её работой, и пора было что-то предпринимать.

Мара согласилась, оплатив, предусмотрительно, не весь курс, а два месяца. Где-то глубоко внутри, возможно там же, где пряталась талия, промелькнула надежда, что она встретит интересного, симпатичного молодого человека и, используя полученные знания, добьется счастья. Но, увы! В группе 15 женщин и ни одного мужчины, так что и двух месяцев она не вытянула. 

Следом за Светкой, за дело взялась Лариса. Высокая, пластичная и слишком, на взгляд Мары, красивая. В общем, «кошка, гуляющая сама по себе». Правда, это сейчас она сама по себе, а совсем недавно была замужем, но вышла на свободу с гордо поднятой головой.

– Мар, давай ко мне на танцы, – докуривая пятую сигарету, предложила Лариса, этим самым танцам и обучающая. – У тебя пойдет, ты прям создана для танца живота. Чуток сбросишь, и будет красота. Представь – закатное небо, где-нибудь на пляже в Гоа, играет музыка, ты в умопомрачительном бирюзовом купальнике, с белой лилией в волосах, прямо на мокром от волн песке начинаешь медленно и плавно танцевать, околдовывая загорелыми руками и соблазнительным животом, того, кто с тобой рядом. А? Каково? Песня! Вот тебе, например, кто нравится?

– Антонио Бандерас, – разволновавшись от представленной картинки и сглотнув слюну, прошептала Мара.
– Ну, это ты маханула… Но какого-нибудь симпатичного индуса, думаю, своим танцем ты бы покорила! – Лариса загасила сигарету, взяла сумку и бросила Маре напоследок, – жду тебя в среду, к семи. Захвати треники с футболкой, на первый раз, а там подберем что-нибудь. 

Мара доела пирожное, допила кофе и, всё ещё выплясывая в мыслях на берегу моря, побрела домой.

С танцами дело пошло лучше, чем с кадрами. Продержалась полгода. И, честно говоря, у неё даже получалось. Живота, правда, было многовато, как и всего остального, но в разумных пределах. А к концу четвёртого месяца, она даже как-то подобралась, подтянулась и стала неплохо выглядеть. Купила себе короткий топ, широкие хлопковые шаровары и пояс, весь усыпанный медными монетками, звенящими при малейшем движении.

Но лень… Лень взяла верх, Мара сдулась и отправилась в депо своей грусти, продолжая мечтать о счастье.

Вот с кого действительно начались настоящие перемены, так это с Жеки. Работала Жека секретарем-референтом в небольшой фирме и была почитаема, уважаема, можно даже сказать, любима. На работе звали её Евгенией, а для всех остальных – просто Жека. Жила с дочкой, мужем, свекром, свекровью и черепахой Веснушкой, как назвала её дочь Даша, когда увидела панцирь - весь в крапинку. В общем, весело жила. И чтобы хоть как-то отдыхать от своей весёлой жизни, ходила на йогу. Не фанатично, а так, для души.

– Марусь, хватит дурака валять, давай на йогу со мной. Тебе понравится, – мягко предложила Жека. – Продышишься, порастянешься, мозги проветришь, глядишь и повеселее станет.
– Жек, надоело мне! Всё надоело! То туда, то сюда, а толку - пшик, – попыталась отказаться Мара.
– Да ладно тебе, все равно дурака валяешь, а у нас в группе три мужика и вполне себе ничего, девчонки на них ещё как посматривают.
– А ты?
– Что я? – не поняла Жека.
– А ты посматриваешь? – хитро прищурилась Мара.
– Посматриваю, Марусь. Что я, не живая, что ли? Есть там такой Миша… – начала было Жека, – ладно, давай, лучше приходи, и сама всё увидишь. Чего ты теряешь-то? Не понравиться, соскочишь, как обычно у тебя бывает, – закончила на этом Жека.

Мара зацепилась и стала ходить. Правда, ни Миша, ни двое других ей не понравились, зато понравилась сама йога, и теперь два раза в неделю Мара и Жека ходили на занятия, в район Павелецкой. За это время они ещё больше сдружились, постоянно болтая бог зная о чём, даже на занятиях.
Как-то раз, лёжа в шавасане и нарушая правила, эти две кулёмы продолжали шептаться, мешая другим лежащим на ковриках. И дошептались до того, что Мара поменяла работу – с «продажника» на фитодизайнера. Окольными путями разговор привел их к домашним растениям. А у Мары из всех домочадцев – цветы, да и только, стоят себе по подоконникам в двух комнатах и на кухне. А в прихожей, жил огромный, размашистый замиокулькас. Цветы были разные, и Мара то и дело переставляла их, создавая объёмные горшечные композиции. Родители Марины жили за городом и дочери не мешали. Жека поняла, что Мара разбирается в цветах, как заправский цветовод, хоть и без образования, и пристроила её к родственнице, у которой был свой цветочный салон.

С этого момента интервалы в жизненном движении слегка уменьшились, а скорость прибавилась. Оставалось только счастье найти…

Так вот, сидит она в метро, «смотрит в книгу, видит фигу», и задаёт вопросы Вселенной.

На очередной остановке её обдает прогорклым пережаренным блинным облаком. Это облако, большое и коричневое (она увидела боковым взглядом), садится с ней рядом. Сверху налетело другое, спиртное облако. Мара собралась было уйти, но осталась, тупо глядя в книгу.

– Вам очень идут очки, – через некоторое время побормотало облако.
– Спасибо, – быстро ответила Мара, даже не взглянув на него.
– Извините, – бормотнул он.

«Нормальный дядька, тоже, видать, с корпоратива, – пронеслось в Мариной голове – эдакий огромный медведь, только добрый».
 
– У вас очень красивый нос, – продолжил он.
От неожиданности комплемента, Мара рассмеялась. Легко, беззаботно и заразительно.
– Спасибо, – рассмеялась она и посмотрела на него.
– Извините, – повторил он и затих.

«А ведь правда, нормальный и голос приятный, – улыбаясь, думала она, – только, что ж он такой пахучий?»
 
– А вы… вы знаете, сколько весит кит? – не удержался он и, повернувшись всем медвежьим телом, спросил у Мары.
Мара не любила вопросов про вес и собралась было обидеться, но увидела сквозь его мутные глаза такой наивный детский интерес, что так же по-детски ответила:
– Нет, не знаю.
– Вот и я не знаю, – грустно икнув, ответил он. – Извините!

Маре было хорошо и весело, но запах всё-таки портил неожиданную весёлость.
– А я, между прочим, тоже хирург, практикующий! – забыв про кита, доверительно поделился он своей радостью.
– А почему «тоже»? – глядя прямо в глаза, спросила Мара.
 
И… резко вышла из вагона, хотя остановка была не её…
 
Уже спускаясь по эскалатору вниз, на Баррикадной, она вдруг остро пожалела о том, что сбежала. Легкость и радость тут же улетучились, и она чуть не заплакала. Мара вспомнила, что буквально на днях кто-то на работе рассказал удивительную историю: будто чья-то там родственница или знакомая, не важно, шла вечером домой из «Пятёрочки» с тяжёлыми сумками, к ней подошел не совсем трезвый мужчина и предложил свою помощь. Одет он был вполне себе опрятно, и знакомая, поразмыслив над тем, чем это может ей грозить, решила согласиться. В итоге, он оказался состоятельным бизнесменом, просто в тот вечер был в гостях и, как полагается, «принял на грудь». А, поскольку, жил недалеко, то не стал вызывать такси, а решил пройтись.

Эта прогулка обернулась женитьбой. И теперь у знакомой свой автомобиль, квартира, всё, что только нужно, и уж конечно, по магазинам сама она не ходит и сумок не таскает.
 
«Ну, что? Профукала своё счастье?» – наехала сама на себя Мара, и тут же одернула, – Ну, Мар, ты даешь! В метро знакомиться? Да ещё с поддатыми? Дожили!»
Мара шла и ругала себя: и за то, что сбежала, и за то, что хотела остаться. А внутри почему-то щемило и шебуршилось, и вспоминался танец живота на мокром пляже…
 
С тех пор, Мара стала чаще ездить в метро, меньше читать, а всё больше присматриваться, да приглядываться, в поисках большого и доброго медведя в лабиринтах станций. Но сама себе, конечно, она в этом не признавалась…
 
А Вселенная всё же решила дать Маре ответ, и он уже ждал её впереди, на платформе «Стрешнево», в тёмно-коричневом пальто, окутанный приятным запахом перемен, когда поезда восстановили свое движение и пошли с положенным интервалом.