Глава 3.И город пал.
Штурм.
– Началось! Слышишь, подъем!
Лекс с трудом открыл глаза, резкий дневной свет ослепительным потоком хлынул в незащищенные зрачки, сужая их до маленькой темной точки. Вместе со светом на вожатого обрушилась лавина хорошо знакомых звуков. Всю его жизнь, сколько он себя помнил, его сопровождали совершенно другие звуки, а эти были чужды всей его жизни. До недавнего момента. До их крайнего прихода в этот злосчастный город. С тех самых пор вожатый вжился в мир, наполненный только этими звуками. В полуденной стороне города отчетливо слышно было частое разноголосое стрекотание – стреляли одновременно несколько десятков стволов разных калибров. Одни огрызались короткими отрывистыми очередями, другие захлебывались в длинной агонии, изливая свою смертоносную песню войны. Там кипел настоящий бой.
Вожатый спешно поднялся на ноги, машинально подбирая лежащий рядом автомат. Сонным уставшим взглядом повел по сторонам – вокруг такие же сонные и ничего непонимающие взгляды товарищей. Короткий мимолетный сон, в промежутке между попыткой предыдущего штурма города и ночной дозорной вахтой, не принес желаемого облегчения. Вместе с возвращением из мира грез и сновидений, в реальный серый и жестокий мир, к вожатому вернулась тупая головная боль, неотступно сопровождающая его уже несколько недель. Проверил автомат, накинул плечевую сумку с запасными магазинами и патронами к оружию.
– Строимся!
Скомандовал высокий наемник – командир их группы. Люди спешно заняли свои места в строю.
– Слушай мою команду – всем на стену, по номерам расчетов марш!
Группа повернулась по направлению к выходу и поспешно, один за другим, стали выходить из здания, замыкающим вышел старший группы. Со вчерашнего дня общий отряд бывших арестантов, присягнувших на верность Совету, разместился в одном из производственных цехов, расположенных в ремесленном квартале восходной стороны города. Сейчас цеха пустовали, работа в них была остановлена, а люди эвакуированы. Обороной восходной стены города командовал сын Воеводы Атолла. Учитывая большую открытую протяженность стены с этого направления и малочисленность отряда сына, Воевода передал в его подчинение еще шестьдесят ополченцев и еще пятьдесят поставил в резерв, разместив их на прилегающих к ремесленному кварталу улицах. С этой стороны города над внешней защитной стеной не было никаких построек – высота большинства производственных цехов и зданий не превышала двух этажей и не поднималась выше профиля стены, были здесь и одноэтажные здания, разделенные широкой, мощенной камнями, улицей. По этой улице люди бегом направились, хорошо знакомым маршрутом, к лестнице, ведущей на стену. Поднявшись на стену, все, низко пригнувшись и прикрывшись защитным метровым каменным ограждением, направились занимать свои места у бойниц.
Лекс добежал до своей бойницы, полулежа, занял за ней изготовку для стрельбы. Осторожно выглянул через бойницу наружу – вдалеке в длинную цепь выстроились карты Демонов Пустоши. Карты не приближались, пока они просто стояли длинной цепью, выжидая своего часа. Острый глаз вожатого смог различить среди них карты с возвышающимися вверх непонятными конструкциями.
– Что это?
Спросил вожатый у находящегося справа у соседней бойницы наемника. Это был старший его группы. Справа вдалеке, со стороны полуденного направления, громко грохнуло. Потом еще раз. Наемник приподнялся на локте, посмотрел в том направлении – за городской застройкой бедного квартала было не разобрать, что там происходило. Оборону стены с того направления держали вчерашние мятежники усиленные полусотней ополченцев из числа ремесленников города. Два дня назад группа, в которую входил Лекс, целый день носили к их блокпосту оружие и боеприпасы с городской оружейной комнаты, а другие группы выводили из бедного квартала людей – женщин с детьми и стариков, распределяя их по городским убежищам в центре города. На изумленный вопрос вожатого о происходящем, командир их группы, ответил, что повстанцы заключили сделку с Воеводой города и перешли на сторону Совета. Вот так – приход общего врага сплотил вчерашних соперников. За что тогда погибли товарищи Лекса, там, среди развалин древнего города далеко в Пустоше?
– Не знаю, похоже на самодельные гранаты. Раньше такого не было.
Задумчиво произнес наемник, отвечая на вопрос вожатого.
Первую попытку штурма, как тогда подумали защитники города, Демоны Пустоши предприняли три дня назад. Но эта попытка оказалась всего лишь уловкой – разведкой боем, чтобы понять характер обороны города, оценить количество и качество защитников города, прощупать уровень их военной подготовки, выявить огневые точки. На следующий день попытка штурма повторилась, после этой попытки, в этот же день, была заключена сделка с ополченцами, передано им оружие и эвакуированы все жители бедного района. Во время первых двух попыток штурма, повстанцы ни разу не открыли в сторону Демонов Пустоши огонь – сегодняшний ожесточенный бой с того направления, должно быть, являлся следствием ошибочных решений и выводов. Демоны Пустоши, должно быть, решили, что эта часть города наиболее уязвима и не защищена и ударили именно по ней, сконцентрировав на этом направлении удара свои основные силы.
– Нет, я говорил про те странные карты.
Быстро в ответ бросил ему вожатый, указывая на замеченные им странные карты, стоящие среди небольших картов в общей штурмовой цепи, готовые по команде сорваться вперед, устремится к стенам города, чтобы… Чтобы что? Разве карты умеют лазать по стенам? Справа снова один за другим, раздались три громких взрыва – повстанцам там крепко доставалось. Это был уже настоящий генеральный штурм города – теперь в этом даже у вожатого не было никаких сомнений.
– Какие, к мороку, карты? – Отмахнулся от него наемник. – Слышишь, что там твориться?
Автоматные и пулеметные очереди защитников стены стали значительно реже и короче. С полуденного направления города над крышами домов сразу в нескольких местах начал подниматься густой черный дым.
– Вот морок, кажись, дома горят!
В сердцах выругался старший группы. Проснувшийся и окрепший ветер Пустоши начал уносить дым в сторону восхода, закрывая собою поднявшееся высоко над горизонтом солнце. Вожатый снова посмотрел в бойницу, в направлении выстроившейся длинной цепи – карты Демонов Пустоши, по-прежнему, не двигались с места. Время стало тянуться мучительно долго – почему они стоят на месте, почему не штурмуют город? Автоматные очереди справа то вспыхивали разъяренной трескотней потревоженных стальных сверчков, то снова стихали, практически полностью замолкая. Густой черный дым застилал пространство перед городской стеной в секторе обзора вожатого, постепенно скрывая от его глаз стоящие цепью карты. Стало тяжело дышать, легкие заполняла гарь и тяжелый удушливый дым.
– Да чтоб вас!
Снова смачно выругался рядом наемник. Лекс достал из кармана плотный платок, повязал его вокруг лица. Посмотрел на своего старшего группы – тот смотрел назад, в сторону закатной стены города. Юноша проследил по направлению за его взглядом – далеко за городом, с закатной стороны, сразу в нескольких местах поднимались тяжелые клубы черного дыма. Подхваченные и перемешанные стремительным ветром, тяжелые черные клубы дыма разбивались о стены города, ползли по крышам его домов, нависали над головами людей внизу. Клубы дыма спускались за городские стены с обратной стороны, ползли по горячим пескам, скрывая собой от людей, притаившихся на восходной стене, цепочку картов Демонов Пустоши, ждущих своего череда недалеко у стен города. Пространство вокруг потемнело, солнце скрылось в густой тяжелой черноте – сегодня люди внизу устроили кровавое представление не в его честь, сегодня они забавляют не дневного владыку. Сегодня кровавая жатва будет собрана и преподнесена владыке мрака и хозяину уродливых длинных теней. Их час настал. Тени проглотили город со всеми его жителями, вместив в свое чрево и тех, которые остались снаружи. Началось!
Разом взвыли десятки стальных глоток металлических чудовищ за стеной города – звери проголодались, сейчас хозяева спустят их с цепи. Спина вожатого похолодела, огромные мурашки укрыли все тело, в горле пересохло. Флажок предохранителя вниз, затвор назад. Отпустил его – металлический резкий щелчок оповестил о готовности. Палец лег на спуск, мушка заняла свое место в прорези целика – впереди перед ними чернота. Пространство сзади за спиной взорвалось длинными трелями стальных сверчков. Сверчки надрывно пели на все голоса. Раздались первые разрозненные хлопки, сопровождаемые шипением. Вожатый повернулся к старшему группы.
– Работают гранатометчики.
Быстро пояснил тот. Канонада автоматных очередей слилась в один непрерывный монотонный гул. К горлу подступило, голова закружилась – как не вовремя. Теперь уже неслышно было автоматных очередей с полуденного направления, их полностью заглушали звуки боя у закатной стены. Держатся ли еще защитники бедного квартала или там уже некому вести бой? Сегодня противник атакует сразу с нескольких сторон, значит скоро придет и их черед поливать пространство в Пустоше перед собой потоком раскаленного свинца.
Взрыв чудовищной силы сзади, сотряс стену. Зубы вожатого сильно клацнули, прикусив кончик языка, уши наполнились ватным глухим гулом. Соленый вкус во рту заставил его сорвать платок с лица и выплеснуть на бетон перед собой содержимое желудка. Горький вкус обжег небо, желудок вывернуло наизнанку.
– Все живы?
Донеслось до вожатого откуда-то издалека, он поднял голову и удивился – кричал наемник, старший его группы, но Лекс слышал его голос, будто тот находился в нескольких сотнях метров от него.
– Порядок!
– Живы!
Донеслось до вожатого сразу с нескольких сторон.
– Порядок!
Прокашлявшись, крикнул вожатый. Снова повязал платок вокруг лица.
– Что это было?
Крикнул он наемнику, но тот вместо ответа прильнул к прикладу своего автомата.
– Всем к бою! Стрелять без команды по готовности!
Раздалась команда, которую сразу же заглушил многоголосный утробный рев стальных монстров. Лекс вложил приклад автомата в плечо, прильнул к прицельным приспособлениям – впереди по-прежнему темнота. Цели нет. Справа раздалась короткая автоматная очередь – стрелял старший его группы. Следом за ним, один за другим, начали стрелять остальные ополченцы. Совсем рядом, с противным жужжанием, о стену шлепнулись несколько пуль, выбив каменную крошку и пыль из камней бойницы. Несколько камешков угодили в стекло панорамных очков вожатого. Короткая вспышка. Еще одна. Неясные огромные тени мечутся во мгле внизу, утробно рыча и огрызаясь в сторону защитников города автоматными очередями. Мушка легла на то место, где только что была тень и яркий огонек, палец вдавил спуск – короткая очередь ушла в густую черноту. Снова вспышка. Опять мушку туда, палец вдавливает спуск, автомат дробно бьет в плечо, отправляя туда очередную порцию свинца.
Сзади слева раздается еще один взрыв, уже не такой мощный как до того. Лекс быстро оборачивается через плечо и видит как с городской стены, прямо над главными городскими воротами маленькая фигура человека отправляет вниз огненную стрелу. Плечо человека взрывается огнем, реактивная струя прочерчивает линию вниз к подножию стены – там раздается еще один взрыв. Огромный красный гриб вырастает из-за стены, поднимается вверх, извергая из своего чрева еще одну порцию черного дыма, который сразу растворяется в плотной густой темноте ненавистных теней поглотивших город.
– Они прорвались на торговую площадь!
Лекс слышит свой голос со стороны и сам изумляется тому, что он только что прокричал. Наемник поворачивает к нему свое лицо, плотно замотанное платком, изумление читается в его глазах. Он переводит взгляд в сторону главных городских ворот. Длинная раскатистая очередь тяжелого пулемета взрывается внизу у стены. Лекс видит, как бойница наемника в ответ взрывается сотнями каменных осколков, а вслед за ней красным взрывается голова наемника, его тело обмякает, безвольно падая плашмя. Лекс инстинктивно падает плашмя сам, закрывает голову руками сверху, как раз вовремя – тяжелые пули мириадами осколков разрывают узкое окошко его бойницы, каменная крошка обильно осыпает его сверху. Вожатый ползком продвигается к наемнику, резко тянет его за рукав. Тело безвольно переворачивается на спину – головы нет, вместо нее какие-то кровавые лохмотья. Хорошо, что желудок уже пустой – к горлу снова подступило, но рвать уже нечем. Быстро отвел глаза в сторону. Нащупал подсумки разгрузки у него на груди, один за другим, извлек из них три запасных магазина с патронами и две гранаты.
– Командир мертв!
Громко прокричал вожатый. Магазины и гранаты уложил в свою сумку. На локте приподнялся, высунул ствол сверху над собой в бойницу. Дал туда длинную очередь. Потом еще одну. Сухим металлическим щелчком автомат оповестил вожатого о том, что патроны закончились. Быстрый перекат на спину, в сторону от пристрелянной бойницы, пустой магазин убрать, откинуть его в сторону. Тяжелые пули вновь выбивают каменную крошку из стен узкой бойницы. Руки не слушаются, дрожат. Сердце бешено колотиться в груди, выплескивая в кровь порцию адреналина. Кровь мощным потоком шумит в висках, заглушая тупую боль, сопровождавшую его с самого утра. С утра. Сколько времени уже прошло? Сейчас все еще день или может быть уже вечер? За плотным тяжелым непроницаемым саваном этого не понять, саван надежно укрыл от людей, умирающих внизу, яркое солнце. Наконец извлек запасной магазин, с третьей попытки вставил его в приемную шахту.
– Они уже на стене!
Донеслось издалека с правого фланга. Дослал патрон в патронник. Движение на стене справа – мушка пошла в ту сторону, палец лег на спуск.
– Не стрелять – свои!
Донеслось до вожатого.
– Есть кто живой?
– Я жив!
Крикнул в ответ юноша. Человек пригнувшись, подошел к нему ближе. Позади него еще двое – один ранен, перебинтован, передвигается тяжело с помощью напарника.
– Где старший?
Спросил подошедший мужчина. Лекс рассмотрел на рукаве его плаща нашивку наемника – скрещенные копья, сверху покрытые щитом.
– Мертв.
Кивнул он в сторону тела возле себя. Наемник бегло осмотрел тело старшего группы Лекса. Только сейчас вожатый узнал подошедшего наемника – это сын Воеводы Атолла.
– Сам как, сражаться можешь?
– Я не ранен, могу сражаться.
Быстро ответил вожатый. Внизу за стеной слева, в стороне, мощно взвыл двигатель, что-то металлическое врезалось в стену. Лекс ощутил мощный толчок, сразу за которым последовал взрыв, который чуть не сбил его с ног.
– За мной быстро!
Прокричал сын Воеводы. Лекс бросился за ним в сторону левого фланга, туда, где только что нечто протаранило стену и где сейчас стояло тяжелое цементное облако. Второй ополченец медленно последовал за ними, помогая раненому товарищу. Пыль, осевшая на стеклах панорамных очков, сковывала и без того ограниченный обзор, впереди практически ничего не было видно. Не добегая до нужного места, Лекс со всего ходу споткнулся обо что-то мягкое, лежащее под ногами, не удержал равновесие – растянулся плашмя, больно поймав ребрами нырнувший под него автомат.
– Эй, ну где ты там? Помоги, чего копаешься!
Услышал он сверху недовольный голос сына Воеводы. Лекс быстро ладонью протер стекло панорамных очков и ужаснулся увиденному перед собой зрелищу – он лежал на телах троих ополченцев. Один был перебинтован, по всей видимости, двое товарищей помогали ему убраться в безопасное место, когда всех их разом накрыл взрыв гранаты. Но кто и как закинул ее сюда? Времени, искать ответ на этот вопрос, не было – сын Воеводы ждал от него помощи. Вожатый поднялся, перебросил автомат за спину на ремень, подошел к молодому наемнику.
– Быстрее, помогай – нужно попытаться сбросить эту штуку!
Только сейчас Лекс рассмотрел, что молодой наемник на присядках стоит у ограды стены, упираясь плечом в какую-то металлическую конструкцию, пытаясь поднять ее. Конструкция лежала сверху на ограде и походила на площадку, снизу которой торчали мощные металлические крюки, цеплявшиеся за каменную ограду стены и не дававшие всей конструкции сползти назад. Лекс присел с обратной стороны, уперся плечом в свой край.
– Налегли – раз, два…
Скомандовал сын воеводы. Лекс попытался встать, толкая странную площадку вверх. Так вот что это были за странные конструкции на тех картах – вдруг осенило вожатого.
– Не поддается, тяжелая гадина!
В сердцах выругался наемник.
– Это лестница.
Высказал неожиданную догадку вожатый. Так вот как они смогли закинуть гранату за ограду! Вожатый инстинктивно сделал шаг назад, подсознательно ожидая увидеть, как через ограду перелетает еще одна граната, которая оборвет его жизнь. Как раз вовремя – над оградой, с той стороны стены, появилась чья-то голова. Вожатый судорожно рванул автомат из-за спины – сын Воеводы не видит Демона Пустоши. Но вот наемник тоже начинает выпрямляться, а над оградой появляется дуло автомата. Еще мгновение и пули разорвут голову наемника – медлить нельзя! Лекс, не вкладываясь в плечо и практически не целясь, дает очередь по автомату и голове над стеной. Пули выбивают пыль и мелкие осколки из бетонной ограды, окрашивают красным туманом пространство вокруг головы противника, голова резко запрокидывается назад, автомат подпрыгивает вверх, однако он тоже успевает вдавить спуск. Очередь проходит над самой макушкой головы молодого наемника, пороховые газы срывают с его головы капюшон, дульное пламя подпаливает серые волосы на голове. Сын Воеводы молодец – не растерялся, быстро подскочил к краю ограждения, перекинул через него автомат дулом вниз. Длинная очередь уходит в пространство под стеной. Сухой щелчок – магазин пуст. Следом за очередью вниз уходит граната. Пустой магазин отлетает в сторону. На его месте вырастает новый, затвор досылает свежий патрон. Лекс стоит, наблюдая за действиями молодого наемника, как завороженный – плавные четкие, отточенные движения его тела гипнотизируют вожатого. Шаги сзади рядом. Резкий разворот, автомат пошел вверх. Ложная тревога – свои. Подошел ополченец с раненым товарищем. Противное жужжание рядом, свист рикошетящих от бетона пуль.
– Враг на стене, уходим!
Кричит сын Воеводы, отвечая короткими очередями. В том направлении. Ополченец с раненым тяжело заковыляли вперед. Лекс развернулся, плюхнулся плашмя на живот, дал очередь в направлении правого фланга.
– Прикрываю, уходите!
Прокричал он товарищам. Сын Воеводы подхватил раненого с другой стороны, вместе они начали быстро удаляться в сторону левого фланга – там находятся ступени, ведущие вниз со стены. Очередь, еще одна. Автомат с той стороны умолк – нужно уходить самому. Быстро поднялся, развернулся, переступил через тела погибших товарищей. Вожатый сделал пару шагов, готовый сорваться на бег – что-то больно ужалило в голень правой ноги. Споткнулся, упал как подкошенный, покатился по бетону. Очки сползли – не видно совсем ничего. Быстро рванул их с головы. Метрах в двадцати два силуэта – один коренастый крепыш, рядом с ним, немного отстав, идет невысокий, худощавый узкоплечий силуэт. На левый бок удобно улегся, приклад в плечо. Расстояние небольшое – промазать сложно. Длинная очередь веером ушла в сторону той парочки, разом срезав обоих. Следом за ней пошла еще одна, уже по лежащим неподвижно телам. Вожатый поднялся на колено, опираясь на автомат. Невысокий, худощавый узкоплечий силуэт, который только что стоял перед ним на стене, всплыл в памяти, встал перед глазами. Сердце застучало в висках. Я что женщину застрелил? Твою ж…
Перед глазами встали серые тяжелые стены винного подвала трактира. Встал, как живой, Ящер, вдавливающий спусковой крючок своего ПМа. Темная точка вырастает на лбу девушки, стоящей напротив, ее ноги подкашиваются, она падает вниз, заваливается набок. Головой потряс – нет, я не он. Я не Ящер. Я никогда не стану таким же!
Вжик. Глухой мощный удар в левое плечо откидывает его назад на спину. Вжик, клац. Зацокало вокруг совсем рядом. Судорожно, дрожащей правой рукой достал из сумки гранату. Левая рука совсем не хочет слушаться, хорошо еще пальцы шевелятся. Разогнул усы, потянул за кольцо. Вокруг больше нет жужжания свинцовых мух – наверное, подумали, что со мной уже покончено, а я хотел себя гранатой…
На левый бок аккуратно перекатился, резкая боль прошила левую сторону. Зубы сцепил, чтобы не заорать. Приподнял голову – на том месте, где он двоих положил еще двое стоят, один с автоматом в руках, высокий широкоплечий с перемотанной головой наклонился над теми двоими, второй без оружия, скрюченный худой, заросший и в рванине стоит безучастно рядом. Широкий замах по дуге – держите подарок уроды!
Худой, тот, который без оружия что-то кричит диким голосом. Прыгает сверху на того, который своих товарищей осматривал. Яркая вспышка, затем глухой удар погружают вожатого в темноту.
**********
Помогая раненому, Дир спустился вниз по ступеням.
– Туда, идите к резервной группе.
Приказал он ополченцу, помогавшему ему эвакуировать раненого товарища. Сам выпрямился, оглянулся на стену – там на обоих флангах шла ожесточенная перестрелка – им не удержать стену. Вожатого, который прикрывал их отступление, на ступенях нет. Сверху раздался взрыв гранаты, примерно в том месте, где они пытались скинуть вниз странную металлическую конструкцию. Широкая ремесленная улица, плавно искривляясь вдоль городской стены, вливалась в небольшую улочку, идущую вдоль трактира и выходящую к главным городским воротам. В месте примыкания ремесленной улицы образовывалось узкое бутылочное горлышко, в котором был оборудован укрепленный блокпост и несколько замаскированных огневых точек. Обойти по стене это место было невозможно. Резервная группа ополченцев размещалась на позициях и ждала их там. Целью Демонов Пустоши, поднявшихся на стену, вне всякого сомнения, являются главные городские ворота, именно в том узком месте наиболее удобно будет сдержать их прорыв, когда защита станы падет. Именно так рассуждал отец, приказав закрепиться резервной группе в том месте. Еще немного и стена падет, а значит нужно поторопиться к блокпосту и держать оборону там.
Дир достал из кармана разгрузки ракетницу, направил ее под углом вверх. Рванул за шнур. С глухим хлопком и шипением вверх ушла красная ракета, поднялась до уровня крыш верхних строений и утонула в черном дыму, нависшим над городом. Откуда столько дыма? Понятно, что на полуночи, в бедном районе, горят дома, но к тому дыму примешивается тяжелый дым, пришедший с заката – Демоны Пустоши что-то разожгли за стенами города, маскируя свое наступление. Противник оказался силен и хорошо подготовлен. Все, что о них говорили – правда, и Демонами Пустоши прозвали их неспроста. Тот набег Дир практически не помнил, в его памяти хорошо отпечатались лишь его последствия. Тогда, двенадцать лет назад, он был еще совсем ребенком и не мог сражаться. Его вместе с матерью и старшим братом, с другими семьями отправили в убежище, которым в то время служил коллектор городской канализации. Уже потом, после этого набега, в городе озаботились постройкой нормальных городских убежищ в разных районах города, на случай повторного возвращения противника и штурма города. И вот это время настало, только теперь Дир уже мог сам стать на защиту своего города. А его мать и беспомощный больной брат, как и тогда, были вынуждены укрываться внутри убежища за безопасными стенами.
Сын Воеводы бегом направился к блокпосту в конце улицы. Сигнал к отступлению для своих людей он подал, одновременно оповестив Воеводу о том, что оборона восходной стены прорвана. Добежал до блокпоста быстро. Ополченец с раненым товарищем уже здесь.
– Внимание, всем боевая готовность! Смотреть внимательно – сейчас наши оттягиваться со стены должны, не накройте их огнем. Стреляем только по ясной цели, по моей команде. Прикрываем отход своих.
Перестрелка сверху на стене постепенно стихала, сходила на нет. Минуты тянулись, а на улице никто не появлялся. Наконец, вдалеке, замаячили первые силуэты, двигаются медленно, тяжело – раненых выводят. Ближе подошли, условное слово прокричали.
– Быстрее, проходите!
Окрикнули их с блокпоста. Люди, один за другим, миновали ограждения, образованные строительным мусором вперемешку с мешками с песком.
– Еще вижу людей.
Доложил Диру стоящий впереди у пулемета ополченец.
– Перегруппируемся – боеспособные люди остаются здесь, всем короткий отдых, быть готовыми по команде выступить на позиции и сменить товарищей! – Прокричал сын Воеводы. – Легкораненые, помогают тяжелым добраться до лекарни.
Стрельба сверху на стене смолкла окончательно. Изредка раздавались одиночные хлопки.
– Раненых добивают.
Зло прошипел Дир. На улице, позади тяжело идущих людей, раздались частые хлопки. Вот уже возвращающиеся ополченцы стреляют в ответ короткими очередями, прикрывая друг друга огнем, пытаются продвигаться к блокпосту.
– Всем приготовиться!
Противника на улице пока не видно. Вот упал один защитник города, затем еще один. В конце, за изгибом улицы, начали вспыхивать яркие огоньки. Огоньки жались к стенам зданий, вспыхивали из темных окон отдельных зданий.
– Ждать, огонь никому не открывать!
Огнем противника сразило еще несколько отступающих человек, люди остались лежать неподвижно на мощеной улице. Огоньки приблизились, теперь уже можно было разобрать нечеткие силуэты людей.
– Что они делают, почему сбились в кучу? Почему жмутся к стенам?
Возмущенно в сердцах выругался пулеметчик. Дир с раздражением наблюдал за улицей, как там один за другим падают срезанные автоматными очередями или сраженные рикошетящими от стен пулями Демонов Пустоши отступающие ополченцы. Болваны, необстрелянные, неопытные глупцы – уйдите к центру улицы, дайте пулеметчикам прикрыть вас огнем вдоль стен, прижать преследователей к земле, загнать в дома!
– Пулеметчикам, дать очередь по стене у них над головами!
– Принято!
Справа и слева, с пулеметных гнезд, раздалась раскатистая длинная трель Печенега. Стены домов с обеих сторон улицы прыснули бетонными фонтанами, невидимый карандаш лихого художника прочертил по ним длинную кривую линию над головами людей, осыпав каменной крошкой, щедро припорошив тяжелой пылью. Люди присели, другие залегли, начали отползать в сторону, прочь от предательских стен.
– Сектор чист, могу работать!
Прокричал пулеметчик.
– Огонь без команды!
Крикнул ему в ответ сын Воеводы. Пулеметы один за другим, снова заработали. Поток раскаленного свинца ушел вдоль стен, теперь уже прижимая к земле и опрокидывая противника. Залегшие на улице защитники города, наконец, опомнились, поднялись и, огрызаясь в сторону противника огнем, прикрывая свое отступление, устремились к блокпосту.
– Гранатометчик, ко мне!
Прокричал Дир. К нему подбежал упитанный парнишка со снаряженным тубусом ручного гранатомета. Рядом, один за другим заработали автоматчики, а в проем между мешками блокпоста начали вбегать отступающие по улице защитники.
– Приготовься, твоя цель вон то здание перед тем местом, где улица изгибается и уходит вправо. Ждешь моей команды.
– Понял.
Кивнул гранатометчик.
– Последний.
Прокричал стоящий рядом наемник, кивая на перепачканного кровью ополченца, пересекшего ограждения блокпоста. Пули защелкали снаружи по ограждению и мешкам с песком, им в ответ сразу с нескольких огневых точек огрызались автоматы защитников города, работала пара пулеметов.
– Цель взял.
Доложил гранатометчик.
– Хорошо, жди. Пускай подойдут, пусть накопятся в зданиях.
Спокойно ответил сын Воеводы. Огонь с той стороны стал плотнее. Вот уже вскрикнул и обмяк пулеметчик слева.
– Огонь по зданию! Ты – занять место за пулеметом!
– Выстрел!
Громкий хлопок, мощный огненный реактивный поток увлекает снаряд точно в здание, которое указал сын Воеводы. Мощный взрыв вдалеке.
– Командир Дир, Воевода приказывает вам срочно прибыть к нему.
Рядом с ним стоит перепуганный, весь перепачканный мальчишка лет десяти. Автомат на его впалой груди на ремне кажется нелепым и огромным. А ведь его брату тогда тоже было десять лет, совсем как этому пацану, но тогда не было необходимости детям брать в руки оружие – война удел мужчин. Нынче пришло другое время – будь оно проклято!
– Остаешься вместо меня, держитесь братцы!
Наскоро бросил Дир наемнику из числа своей четверки и в сопровождении пацана-посыльного, бегом отправился к отцу в сторону главных городских ворот.
– Нет, не сюда! – Крикнул ему посыльный. – Воевода сейчас в здании Совета.
Дир изменил маршрут. Что случилось, зачем отец, отрывая его от руководства обороной, срочно зовет к себе? Почему сам он находится там, а не на стене? Быстро миновали несколько улиц, пробежали через несколько блокпостов и укрепленных огневых точек, вышли на центральную площадь. Свернули в боковую улочку, уперлись в здание Совета Атолла. Дир быстро поднялся по лестнице, отыскал нужный кабинет. Постовой у двери, увидев его, отворил дверь и без приглашения пропустил внутрь.
Внутри собралось несколько человек, все командиры групп и отрядов, тех, которые уцелели. Отец оторвался от карты города, поднял голову, повернулся к сыну, тревога читалась в его глазах.
– Дир, сынок, ты как?
Молодой наемник смутился, тому, что отец в присутствии командиров, обращается к нему как к ребенку, расцарапавшему коленку. Дир машинально провел рукой по волосам, ощутит под пальцами спутанные клоки обожженных волос. Замялся – так вот почему отец так на него смотрит.
– Я в порядке. Стену нам не удалось удержать. Демоны Пустоши использовали мощные металлические лестницы, выбили нас сверху. Сейчас мы закрепились на улице внизу и блокировали их там, где ремесленная улица примыкает к трактирной улице.
Отец кивнул.
– Хорошо. Чтобы удержатся, людей там достаточно.
– Там резерв – пятьдесят ополченцев.
Голову опустил. Отец посмотрел на него встревожено.
– Что такое, говори?
– Я бы предпочел, чтобы вместо этих пятидесяти там было всего десять обстрелянных наемников. Едва противник поднялся на стену, оборона ополченцев рухнула, посыпалась. Блокпост расположен выгодно и хорошо укреплен, но там почти нет опытных воинов.
– Это не проблема. – Выдохнул отец. – Сейчас это наиболее важное место нашей обороны, я сам возьму еще десять воинов из резерва и отправлюсь туда.
– Ты, но почему? Почему не меня отправишь обратно?
– Мы купировали наступление по всем направлениям. Это направление я считаю наиболее опасным – там несколько сотен метров стены, которые мы не контролируем, подмога противника будет прибывать с того направления, прорыв возможен там. Тебе час на отдых, привести себя в порядок, пополнить боезапас, отобрать людей и быть готовым выдвинуться к главным городским воротам на случай возобновления штурма с того направления.
– Есть.
Нехотя ответил Дир, потупив глаза в пол.
– На этом совещание окончено, всем разойтись по местам и быть готовыми выступить по команде.
Скомандовал Воевода и вышел в коридор. Дир быстро догнал его там.
– Отец.
Окрикнул он его. Тот обернулся.
– Почему ты меня снимаешь с такого важного участка обороны, это из-за того что я провалил защиту стены?
Воевода покачал головой.
– Враг оказался хитрее и сильнее, чем мы предполагали, это не только и не столько твой провал, сколько мой собственный просчет – мне его и исправлять. Ты остаешься здесь вместо меня – соответствующие распоряжения я уже дал.
– Что это значит?
– То и значит – ты мой заместитель. Вся информация и доклады будут стекаться к тебе – действуй по-ситуации на свое усмотрение, не жди, пока примчится гонец с инструкциями от меня. – Отец положил руку на плечо сына. – Только тебе я могу доверять как себе. Ты справишься.
Воевода провел рукой по опаленным волосам сына, улыбнулся ему.
– Мне пора.
Развернулся и пошел к лестнице по коридору. Дир в задумчивости стоял на месте, все еще видя перед собой глаза отца и его ласковую улыбку. Он единственный его наследник, продолжатель рода, отец убрал его с этого треклятого блокпоста, боясь за его жизнь. После того злосчастного прошлогоднего похода к радиоактивной шахте, когда сильно начал болеть старший брат Дира, отец изменился, надломился что ли. Окончательно он сломался после того как Верд сен Веру привезли тело его единственного сына. Отец Дира тогда испугался, что вот так же однажды будет хоронить своих сыновей, это хорошо читалось в его глазах, тогда. И вот снова, сейчас, этот взгляд.
Воевода Лок вышел на улицу, где его уже ждали десять хорошо вооруженных и экипированных бойцов – четверо наемники и еще шесть воинов Атолла. Со стороны ремесленного квартала доносилась раскатистая канонада. Короткие мощные пулеметные трели разбавляли захлебывающиеся в агонии автоматы.
– Вперед.
Коротко скомандовал Воевода. Люди в полной тишине длинной цепочкой направились на звуки боя, петляя по узким, перекрытым блокпостами, улочкам города. До места добрались быстро. Лекари едва справлялись с количеством раненых, не успевали тампонировать, обрабатывать и перебинтовывать раны. Штурмующие сильно теснили защитников города, уже выбили их с нескольких укрепленных точек выше по улице, блокпосту тоже изрядно досталось.
– Воевода Лок, они закрепились в зданиях, к ним все время пребывает подкрепление с восходной стены, за ними численный перевес.
Доложил ему наемник из числа четверки его сына. Воевода кивнул, обратился к людям, прибывшим с ним.
– Сменить у пулеметов ополченцев. Вы двое – занять верхний этаж примыкающего здания слева, закрепиться. Вы – здание справа. Остальным закрепиться на блокпосту, сменить ополчение. Ополченцам – общий сбор, собрать всех раненых, эвакуировать их в лекарню в основное расположение. Выполнять.
Воевода повернулся к наемнику, докладывавшему ему обстановку с места боя.
– Что у них по оружию?
– Стрелковое в основном. Работает еще пара ПКашек. Гранаты не используют, толи нет, а может, берегут пока.
– Добро, по местам!
Понеся потери, противник поумерил свой пыл и сейчас количественно накапливался в зданиях, изредка продвигаясь по ним вглубь под прикрытием огня подходящих товарищей. Спустя час вялотекущей перестрелки один из пулеметчиков доложил, что у него полностью закончился боекомплект. У второго осталось еще полкороба. Пулеметы умолкли, выжидая своего часа. Противник не спешил, выжидал. Тьма над городом сгущалась, спускалась все ниже на городские улочки. В других сторонах города бои давно стихли, лишь со стороны главных ворот изредка вспыхивали короткие автоматные перестрелки. Зарево пожарища с полуночной стороны города вырывает у тьмы ночные улицы города. Ремесленная улица перед блокпостом освещена языками пламени, пожирающими несколько зданий домов и производственных цехов, которым досталось в сегодняшней общей свалке. Вдруг громкий крик, из окна здания справа, перекрикивая автоматные очереди, заставил Воеводу оторваться от прицельных своего автомата.
– Движение по крыше!
Улица разом взорвалась канонадой длинных автоматных очередей, разрывая в клочья мешки с песком, поднимая в воздух килограммы песчаной взвеси, осыпая осколками защитников, укрывшихся за ними. Огоньки в окнах зданий. Огоньки на улице. Огоньки вспыхивают и пропадают. Огоньки перемещаются.
– Враг пошел на прорыв!
Прокричал пулеметчик и дал короткую очередь по улице. В окне здания справа вспыхнули два огонька. С крыши им ответило эхо нескольких автоматных очередей. Один автомат в окне захлебнулся, умолк. Воевода перевел ствол своего автомата в направлении крыши – не достать отсюда, не видно их.
– Прикрывай!
Крикнул он наемнику, сам рванул в двери за его спиной. Подняться на чердак, оттуда на крышу здания и должен оказаться напротив той крыши, где наблюдающие заметили движение. Вот морок, как им удалось? Расстояние между крышами здесь большое, человек не в состоянии перепрыгнуть с одной на другую. Лестницы! Дир говорил, что Демоны Пустоши использовали специальные лестницы, чтобы подняться на стену, скорее всего здесь они тоже использовали лестницы, чтобы подняться на крышу и перемещаться между ними.
Чердак. Лестница на крышу. Люк заклинило. Пулемет внизу смолк – боекомплект закончился. Спрыгнул вниз – очередь из автомата по люку вверх ушла. Снова лестница, плечом мощно ударил в люк, тот выстрелил вверх. Голова вверх синхронно с вложенным в плечо автоматом. В картине прицела в нескольких десятках метров впереди три фигуры – мушка на ближней фигуре низкого широкого мужчины. Вторая фигура – высокая стройная с узкой талией в облегающей одежде склонилась к краю крыши, небольшой сверток в руке, мгновение и он юркнул вниз. Палец вдавил спусковой крючок, очередь сбросила низкую широкую фигуру с крыши. Две оставшиеся фигуры синхронно нырнули плашмя на настил. Внизу мощный взрыв сотряс стены, выбил лестницу из-под ног, впечатал затылок в деревянный проем открытого люка. Выронил автомат, шлепнулся вниз плашмя, при падении выбив из легких остатки воздуха и прикусив до крови язык. Темнота заволокла глаза, сознание покинуло Воеводу.
– Очнулся?
Сероволосый мужчина с залитым кровью лицом, медленно приходил в сознание.
– Да это ты, я тебя запомнила.
Произнесла смуглая кареглазая женщина, белоснежная улыбка украсила ее выразительное лицо. Не место и не время этой улыбке здесь и сейчас, сейчас здесь вовсю собирает свою кровавую жатву смерть. Длинный палец стройной широкоплечей женщины провел по рукаву плотного плаща мужчины, остановился на нашивке – два скрещенных орудия на зеленом фоне, под ними красная полоса с надписью Атолл. Автоматные очереди внизу переместились вглубь города, теперь бой шел далеко за блокпостом. Канонада была слышна у главных городских ворот по обе стороны от них.
– Дерека, похоже, он тебя не понимает.
Бросил мужчина, облаченный в кожаную одежду с автоматом в руках, стоящий рядом с ними. Губы человека в плотном плаще дрогнули, он что-то произнес низким размеренным голосом. Ничего не разобрать – язык, на котором говорил мужчина, им абсолютно незнаком. Мужчина пошевелился, предпринял попытку подняться, понял, что его руки крепко связаны за спиной. Мужчина в кожаной одежде улыбнулся, увидев эту нелепую попытку.
– Червь знает их язык. Поднимай его.
Бросила женщина и направилась вниз по ступеням. Ее напарник поднял связанного мужчину и повел вслед за женщиной. На улице их встретили еще несколько человек одетых кто как. На некоторых тоже была одета кожаная одежда, на других бесформенные штаны и куртки из плотной грубой ткани. У всех были нашиты усиливающие вставки, пластины и шипы на одежде в разных местах – на плечах, локтях, рукавах, коленях. Все вооружены автоматами или винтовками. Пленный повернул голову влево туда, где тлели и догорали остатки, развороченного мощным взрывом, блокпоста и его защитников.
Женщина отвернулась от того что осталось от блокпоста защитников города – довольная улыбка украшала ее лицо.
– Вперед.
Скомандовала она, и все мужчины последовали за ней в сторону главных городских ворот. Бой в той стороне был скоротечный и закончился до того как они туда добрались размеренным шагом. Помощь не смогла подоспеть вовремя к городским воротам – защитники города явно не ожидали прорыва противника через блокпост на той улице. Когда блокпост пал, дорога к воротам была свободной. Большой штурмовой отряд ударил изнутри, с городских улиц, посеяв панику в рядах защитников ворот. Снаружи по ним ударили те, чью атаку защитники города смогли отбить днем. Нападающие времени зря не теряли – они хорошо закрепились в зданиях амбаров и складов на торговой площади еще до ночи, и когда их товарищи ударили изнутри, они возобновили штурм со стороны торговой площади. Помощь защитникам стены пришла слишком поздно – Демонам Пустоши удалось открыть ворота и обе штурмовые группы без труда остановили и оттеснили вглубь города на его узкие улицы, пришедший на подмогу отряд защитников города.
Женщина со своим отрядом подошла к приоткрытым главным воротам города, где люди уже распределялись по укрытиям, закреплялись, готовясь к ответному удару защитников города, которые наверняка попытаются вернуть контроль над главными воротами и выбить их отсюда.
– Таназ!
Громко позвала женщина.
– Туда.
Махнул рукой один из мужчин, сидящий на присядках и снаряжающий магазин патронами. Женщина прошла дальше, подошла к высокому стройному широкоплечему мужчине. Он обернулся к прибывшему отряду.
– Дерека.
Мужчина шагнул к ней, обнял ее за талию, привлек к себе, прижался лбом к ее лбу, правой рукой провел по ее щеке.
– У тебя получилось, смотри – ты подарила нам город. Мы взяли ворота быстрее, чем тот долбаный блокпост!
Женщина улыбнулась ослепительной улыбкой.
– А я не с пустыми руками, смотри, кого я тебе привела.
Дерека отстранилась от брата, сделала шаг в сторону. Мужчина в кожаной одежде подвел пленника к предводителю. Таназ подошел вплотную к сероволосому худому мужчине в сером плаще, почти на голову ниже его ростом. Внимательно изучил его с ног до головы.
– Кто это?
– Он руководил обороной этих ворот днем. Я видела его на стене. Это он выстрелом из гранатомета сжег трак Нама Маргов. Бархум погиб от его руки.
– Замечательно – ты не представляешь, как упростил мне задачу, а я все ломал голову, как избавиться от этого коротышки.
Довольно сказал Намам, обращаясь к пленнику.
– Зря стараешься Таназ, он не понимает наш язык.
Намам удивленно обернулся к сестре.
– А кто понимает?
– Червь должен понимать их, он может переводить.
– Быстро ведите его сюда.
Раздраженно скомандовал Намам, стоящим рядом воинам. Двое мужчин, перекинув автоматы за спину, быстро удалились выполнять его поручение. Таназ снова повернулся к сестре, пристально посмотрел в ее глаза.
– Я потерял слишком много воинов на этой треклятой стене и потом на той улице. Сколько людей мы потеряли с той стороны ворот?
– Немного меньше, но все равно… – Дерека осеклась. – Тупой Бархум сунулся внутрь на траках, не произведя предварительно разведку, он не ожидал, что за подорванными воротами будут еще одни, более укрепленные и с лучшей обороной. Там вся площадь сейчас одна большая свалка сожженных траков. Почти все траки клана Маргов сейчас догорают там.
– Аааа! Урод!
Зло прокричал Таназ, так, что от него шарахнулись даже стоящие рядом воины. Резко развернулся на месте и коротким прямым ударом в лицо отправил в глубокий нокаут пленника. Замер на месте, уставился на неподвижно лежащее тело мужчины в плаще. Поднял голову вверх, повел вправо.
– Они не атакуют нас, не пытаются отбить ворота обратно.
Ни к кому конкретно не обращаясь, сквозь зубы, процедил Намам. Медленно повернулся к сестре.
– Оркул ошибся.
– Что?
Удивилась Дерека. Вернулись воины, ведя на привязи закованного в кандалы высокого широкоплечего сгорбленного раба с татуировкой на лице.
– Я взял город, а высокого воина с татуировкой на лице, как у Червя, так и не встретил. Этот, – Таназ кивнул на приходящего в себя мужчину в плаще, – под это описание вряд ли подходит. Оркул ошибся.
От слов с упоминанием воина с татуировкой на лице раб вздрогнул, словно его прошибло током. Дерека криво усмехнулась.
– Оркул никогда не ошибался в своих предсказаниях, возможно и в этот раз он не ошибся и эта встреча еще впереди.
Таназ пожал плечами
– Может быть. Приведите его в чувства.
Кивнул он воинам в сторону пленного.
– Где Терез, кто его видел?
Воины замялись, стали переспрашивать друг у друга. Один воин подошел к Намаму, потупил глаза.
– Намам, его звено поднималось на стену через один трап одновременно с нашим. Но когда мы подошли к лестнице, ведущей со стены вниз – никого из их звена так и не встретили. На улице их тоже не было. Сейчас среди … живых, их нет.
Желваки заиграли на лице Таназа.
– Найдите мне его тело.
Зло прошипел он воину. Тот коротко кивнул и поспешил удалиться прочь с глаз разгневанного Намама. Таназ снова повернулся к пленнику – его уже привели в чувство, он нетвердо стоял на ногах, немного покачиваясь в стороны. Крепкий рослый воин держал его под руку.
– Спроси у него кто он такой.
Скомандовал Таназ рабу. Тот обратился к пленнику на непонятном языке. Пленник удивленно поднял голову, посмотрел на раба. Потом что-то коротко ответил ему.
– Он сказал, что он защитник Атолла.
– И все?
– Да.
– Есть еще живые защитники?
Обратился Намам к воинам.
– Сейчас приведем.
Через пару минут привели молодого паренька, всего трясущегося от страха, с простреленным плечом. Таназ кивнул сестре. Дерека подошла ко второму пленнику
– Иди сюда.
Позвала она раба. Достала большой нож из ножен, потянула пленного за кисть связанной руки и одним едва уловимым движением отхватила ему большой палец. Парнишка дико взвыл.
– Скажи ему, что я сейчас отрежу его член.
Раздраженно бросила женщина. Раб спокойно перевел. Пленный дико вытаращил на женщину глаза полные слез. Залепетал что-то жалобно.
– Он просит…
– Мне плевать. – Перебила она раба. – Спроси у него кто это такой?
Раб перевел. Парнишка неразборчиво провыл что-то в ответ.
– Он говорит, что это Воевода города, это он руководил защитниками.
– Вот так улов. – Присвистнул Таназ. – Вот так подарок!
– Используем его, чтобы достать остальных защитников?
– Зачем? Мы и так уже вошли в город. Вожака у них теперь нет – защитники деморализованы. А судя по тому, что они так и не предприняли контратаку и дали нам спокойно закрепиться у ворот – их осталось не так уж и много. Они растеряны. Завтра мы расчистим площадь перед воротами и заведем в город бронированные карты с пулеметами. Под прикрытием брони мы быстро додавим защитников города.
Таназ повернулся к воинам.
– Раздеть его, уложить на спину.
Кивнул он на Воеводу. Кочевники бросились выполнять приказ Намама. Тот медленно извлек из ножен огромный нож. Клинок тускло блеснул, отражая далекое пламя пожара, бушующего с полуденной стороны города. Подошел к пленнику, склонился сверху над ним.
– Ты меня боишься?
Воевода отрицательно покачал головой, улыбнулся Таназу в лицо. Гримаса отвращения покоробила лицо Намама, желваки заиграли на нем. Таназ резко опустился коленом на шею, беспомощно лежащего на земле, пленника. Нож вошел в грудь. Воевода захрипел. Парнишка, защитник города дико заорал, остальные, молча, наблюдали за происходящим. Рука с ножом начала двигаться вверх-вниз разрезая плоть. Темная струйка стекла с уголка приоткрытого рта Воеводы, зрачки расширились и замерли, подернувшись мутной пленкой.
Намам выпрямился, сжимая в левой руке сердце Воеводы. Хищная блаженная улыбка блуждала сейчас на его лице. Он поднес руку, выпачканную по локоть в крови, ко рту, как дикий зверь впился зубами в теплую чужую плоть. Жадно оторвал от нее кусок, принялся его жевать.
– Этого повесить за ноги на воротах. – Шевеля красными от крови губами, скомандовал Таназ и указал острием ножа на тело Воеводы. – А этого отпустить к своим, чтобы он им рассказал, как сдох их предводитель. Раб переведи ему.
Широкоплечий сгорбленный раб подошел к перепуганному насмерть парнишке, защитнику города, повторил ему все, что сказал Демон Пустоши, жестоко убивший его Воеводу.
Два кочевника принесли веревку, грубо схватили тело Воеводы за ноги и потащили по брусчатке в сторону главных городских ворот.
Пробуждение.
Тяжелая удушливая темнота заполняла собою все пространство. Кисловатый воздух, перемешанный с запахом гари и сладковатыми нотками обожженной плоти, заполняли легкие при каждом вдохе. Дышать было тяжело, каждый вдох давался с огромным трудом. Тяжелая чугунная голова с каждым новым вдохом наливалась острой пульсирующей болью. Тишина. Только где-то далеко слышалось слабое потрескивание. Огонь, свирепствовавший там весь день, с жадностью пожирающий здания города и воющий в необузданном бешенстве, сильнее могучего ветра Пустоши, наконец, наелся. Он утихал, готовясь к отдыху.
– Скорее, идем сюда. Их звено поднималось на стену в том месте.
Голоса – это хорошо или плохо? Живые люди. Друзья или враги? Так, что было до этой темноты? Гарь в воздухе, противный визг пуль. Стена, скоротечный бой на ней. Друзья шли впереди, они падают. Одинокий силуэт в нескольких десятках метров напротив – светловолосый парень, он ранен. Потом автомат в руках плюет огнем в его сторону, светловолосый падает.
– Граната!
Дикий вопль, Кто-то сбивает его с ног. Оглушительный хлопок. Темнота.
Был бой.
Кто сюда идет? Друзья или враги? Ответа по-прежнему нет.
– Вон они!
Кажись, нашли, кого искали, если повезет, то пройдут мимо. Шаги, совсем рядом. Задержал дыхание. Может, не заметят, что он жив? Остановились. Тяжесть, давившая на грудь, резко исчезла.
– Нашел, сюда скорее! Свет давай.
Зловонное тяжелое дыхание прямо в лицо. Они меня искали! Как, зачем? Чужие пальцы на шею легли.
– Живой. – Голос довольный. – Эй, Терез ты меня слышишь?
Откуда они знают мое имя? По щекам легонько хлестнули. Потом сильнее. Удар отозвался резкой нестерпимой болью в голове. Не сдержался – застонал.
– Живой.
Удовлетворенно повторил эхом другой голос. Я его, кажись, уже слышал раньше. Глаза осторожно приоткрыл. Два силуэта – один к лицу склонился, за его спиной второй стоит, коптящий фонарь держит.
– Подъем кочевник. – Бодро бросил силуэт с фонарем в руках. – Тебя уже отец обыскался. Лютует крепко сегодня.
От сердца отлегло – свои, раз от отца пришли. Приподнялся с помощью того, который в лицо мне дышал. Сел. Головой по сторонам повел – рядом лежит скрюченное тело морехода с посеченной осколками спиной. Спас ты меня бродяга! Зачем, почему, кто я тебе такой? Почему жизнь свою, не задумываясь, за мою отдал, я ведь тебя даже как друга никогда не воспринимал?
– Помоги подняться.
За руку вверх потащили.
– Держи.
В руки лег хорошо знакомый автомат. Назад обернулся – оба здесь лежат. Точно, я ведь помню, как склонился над ними, чтобы проверить, живы ли, перед тем как потемнело в глазах. Тела невысокого худого механика и коренастого крепыша водителя лежали на спинах с черными точками на груди, вокруг которых расплылись и засохли огромные темные пятна. Вот и не стало семьи, настоящей семьи – я последний. Трак потерян, друзья мертвы, даже морехода и того жаль. Вздохнул глубоко, закрыл глаза. Боль острыми приливами пульсировала в висках.
– Терез, отец ждет.
Услышал вкрадчивый голос за спиной.
– Где он?
Боль по-прежнему пульсирует в висках, но в темноте легче. Стоит открыть глаза, как острая боль мощным потоком снова заполнит все его существо.
– У главных ворот.
– Мы что взяли город?
– Конечно.
Усмехнулся голос. Медленно выдохнул. Открыл глаза. Ничего – боли нет. Пустота. Он добился, чего хотел – теперь он великий Намам. Теперь он превзошел всех своих великих предков. А что осталось мне – остаться его ненужным первенцем? Ненавистным племянником его сестры? Жалкой тенью всюду следующей за ними и выполняющей все его поручения?
– Идем, показывай дорогу.
Подошли к телам четверых защитников города. Задержались у них. Светловолосый парень с приятным лицом, весь перепачканный в пыли и крови здесь лежит, словно уснул. Ты был хорош – ты почти меня достал, почти убил. Ты все же успел кинуть гранату.
Ушли.
Нужно выждать еще немного, сейчас любая оплошность или поспешность может стать роковой. Странное существо человек – еще вчера жизнь была безразлична и не нужна ему вовсе – бери, кто хочет. А сегодня, вроде-как и не поменялось ничего, а жить хочется, аж кишки сводит. Потому как успел заглянуть в пасть костлявой, почувствовал ее тухлое смрадное дыхание – нет уж, увольте, я еще на солнце не налюбовался, еще вольным воздухом вдоволь не надышался, да по жарким пескам не находился.
Вожатый осторожно открыл глаза – кромешная темнота, едва разбавленная светом догорающего пожарища внизу на улице. Встретился взглядом со стеклянными глазами пожилого мужчины с простреленной головой, лежащего рядом. Возле него еще два мертвеца.
– Спасибо вам братцы.
Еле слышно прошептал вожатый. Их тела приняли в себя осколки гранаты, усыпили бдительность Демонов Пустоши, искавших своих выживших.
– Дожился – уже с покойниками разговариваю. Я тут с вами еще полежу немножко рядышком?
Человек, как и все живое, к солнцу и свету тянется – жизнь любит. Смерть с детства пугает большинство людей. Старость и смерть. Все знают – старость верный предвестник смерти. В нормальной жизни смерть это крайность, обозначающая конец всему. Ее сторонятся. Смерть пугает настолько, что воспаленный мозг придумывает всякие небылицы и человек начинает бояться даже покойников. Как будто они способны причинить вред. Какой вздор и глупости! Когда смерть становиться каждодневной обыденностью, как естественное явление конца жизненного пути человека, она перестает пугать. Покойники теперь вызывают чувство скорби и сострадания. Трупы врагов – безразличие. Еще несколько месяцев назад одна только мысль о том, чтобы заночевать в компании мертвецов способна была вызвать панический страх, а теперь, лежа с ними рядом, он чувствует себя в безопасности. Смерть другого не страшна.
Тишина вокруг, нигде не стреляют – значит, город пал. Куда идти, где теперь искать спасения? Где сейчас свои, где враги? К своим ночью идти глупо – если враг рядом на соседних улицах, его просто пристрелят в темноте, не став особо разбираться на чьей он стороне. Куда тогда? Нужно просто найти укромное место, спрятаться, осмотреть и перевязать раны. Кстати о ранах – почему он ничего не чувствует? Вожатый осторожно, очень медленно попытался перевернуться. Левое плечо заныло, тупой тягучей болью, отдалось во всю руку. Правой рукой провел по плечу, поднес ладонь к самым глазам. Ладонь темная, грязная, но свежей, блестящей крови на ней нет. Порядок – кровь остановилась, наверное, потому что он лежал на этом боку и весом своего тела передавил сосуды. Осторожно сел. Нога – аккуратно ощупал правую ногу, нащупал рану. Пуля попала в мясо, кровь запеклась вокруг раны, штанина прилипла и тоже засохла. Пока и так сойдет. Осторожно снял с плеча сумку с запасными магазинами, достал из него вторую гранату, положил ее в карман. Улегся на правый бок, подполз к телам павших товарищей. Извлек из ножен на поясе одного из них нож. Передвигаться предстоит ползком, автомат и сумка на плече будут только мешать, и демаскировать, звеня о бетон под ним, но и вовсе безоружным оставаться он не хотел.
Так, давай рассуждать логически – Демоны Пустоши сумели захватить стену, что дальше? Слева – бедный квартал охваченный огнем, туда им незачем идти. Прямо – центр города, куча меленьких улочек блокированных блокпостами и усыпанная несчетным количеством лёжек и огневых точек. Туда идти можно, но сложно. Справа – главные городские ворота, снаружи за которыми, на торговой площади их товарищи. На их месте именно туда я прорывался бы. Если они ушли в том направлении, логика подсказывает, что нужно двигаться в обратном.
Поочередно отталкиваясь левой ногой и подтягиваясь правой рукой, Лекс подполз до ступеней, ведущих вниз со стены на ремесленную улицу. Осторожно развернулся. Прислушался – тишина. Аккуратно спустился ногами вниз по ступеням, цепляясь здоровой рукой за края ступеней. Дополз до ближнего здания слева. Снова прислушался. Город по-прежнему был погружен в тишину, даже собаки не лаяли. Такое впечатление, что в городе не осталось ни одной живой души кроме него, но это ощущение обманчиво, ему верить нельзя. Он сам слышал и видел Демонов Пустоши на крыше. Слышал… Язык, на котором они говорили – он не понял из их разговора ни слова. Их язык полностью отличался от языка, на котором говорили люди в этой части Пустоши. Здесь только изгои в Диких Землях говорили на своих наречиях, в которых острый и внимательный слух обязательно уловит общие корни и схожие слова. А язык Демонов Пустоши абсолютно не такой – много тянущихся гласных и резких шипящих звуков, словно язык огромных древних змеев.
Вожатый осторожно приподнялся, опираясь о здание, медленно поднялся на ноги. Попробовал наступить на правую ногу – нога сразу подкосилась, совсем не хотела его слушаться. Так дело не пойдет. Снова опустился животом на мощеную брусчаткой улицу. Пополз по ней в направлении бедного района города, каждый раз замирая и прислушиваясь к звукам ночного города.
Сколько прошло времени и сколько ему удалось проползти, вожатый не знал. Здоровая рука устала, пальцы сбились о брусчатку и кровоточили. Лекс совсем обессилел, ужасно хотелось пить. Выбрав стоящее в череде зданий, небольшое неприметное здание какого-то склада, вожатый заполз в него. Прополз в дальний угол и устроился за стеллажом с какими-то заготовками. Сел, опершись спиной о стену, и закрыл глаза. Нужно осмотреть и перевязать раны, но на это совсем не было сил. Язык прилип к небу. Дышать было тяжело. Нужно немного отдохнуть, восстановить силы и потом можно будет приняться за перевязку.
Лекс улыбнулся, внезапно пришедшей в голову мысли – он много читал в жизни книг, которые приносили из своих походов в Дикие Земли добытчики. Вожатого увлекали приключения, особенно морские, в которых корсары, торговцы и лихие авантюристы прошлой эпохи переживали сотни опасностей и каждый раз, чудесным образом избегали смерти, встречали настоящую и чистую любовь. Эти книги переносили его в совершенно другое время, знакомили с разными людьми, рассказывали о настоящей крепкой дружбе и абсолютной человеческой зависти, подлости и ненависти. Каждый раз, с замиранием сердца читая и переживая с главным героем книги эпизод, в котором его жизнь висела на волоске, вожатый знал – герой обязательно выживет. Герой не может погибнуть, автор обязательно чудесным образом спасет его, в самый последний момент появиться друг, который закроет его своим телом или пистолет даст осечку, или рана окажется не смертельной.
– Теперь я сам стал героем ничуть не хуже.
Еле слышно пошутил над собой вожатый. Меня не загрыз арг в ночном лагере, тогда в Пустоше, когда мы везли тела Верса и его людей Воеводе Верд сен Веру – пуля, выпущенная Ящером, оборвала жизнь волка прямо на лету. Потом я выжил в смертельной схватке с лютым краснобородым изгоем среди развалин старого города. И вот снова, я остался жив там, где полегли опытные и обстрелянные воины. Ни волки, ни изгои, ни Демоны Пустоши не смогли лишить меня жизни – автор явно дорожит мною. Грустная улыбка тронула губы вожатого. Даже ее я встретил здесь, только вот будет ли хороший конец у этой истории?
Улыбка резко сползла с лица вожатого, зрачки глаз расширились, волоски на спине встали дыбом, мурашки пробежали по коже – что-то изменилось в этом здании, я что-то упустил. Лекс прислушался. Начал всматриваться в кромешную тьму. Тишина вокруг, глаза заболели от напряжения. Вот он! Силуэт, низкий, сгорбленный. Он не один – вот, на фоне приоткрытой двери, вожатый смог различить еще одну фигуру, немного выше первой. Высокий присел, провел ладонью по полу, потер пальцы друг о друга. Лекс судорожно сжал разбитую в кровь ладонь правой руки. Он наследил, когда полз по комнате, высокий это заметил! Высокая фигура выпрямилась, знаком указав напарнику точно в то место, где за стеллажом притаился вожатый. Фигуры разошлись, пропали из виду. Лекс крепко, до боли в костяшках, сжал рукоять ножа. Где они, я их не вижу? Может это все игра моего воображения? Здесь нет никого, я сам себе все это придумал. Нос уловил едва ощутимый запах оружейной смазки и кислый запах сгоревшего пороха, в животе похолодело – ему точно в лоб смотрел стальной зрачок, едва различимый тусклым отливом в темной комнате складского помещения. Вот и конец истории – не будет в ней счастливого конца…
– Ты кто?
Едва различимый шепот. У вожатого отлегло от сердца – он понимает его речь. Свои! А может ему это всего лишь пригрезилось, может быть это игра его собственного воображения?
– Я Лекс, вожатый с полуночи.
Так же шепотом еле слышно, произнес вожатый. Слова с трудом покинули пересохшее горло.
– Пожалуйста, пить.
Добавил он. Стальной зрачок продолжал смотреть ему в лоб. Высокий что-то достал из кармана, встряхнул и комната озарилась тусклым голубым химическим светом. Из мрака проступила фигура сгорбленного подростка, удерживающего в руках автомат, направленный в голову вожатому. Лексу показалось, что раньше он уже его видел, а вот язвенное лицо высокого человека, держащего в руках светящуюся колбу, ему было не знакомо. Горбун, не опуская автомата, внимательно осмотрел вожатого.
– Я видел его раньше в трактире, это он.
Холодным металлическим голосом, наконец, произнес горбун. Голос явно принадлежал подростку, Лекс вспомнил, как тот подходил к столу Ящера в трактире в первый вечер, когда их караван пришел в Атолл. Хвала духам Пустоши – свои, они мне помогут. Язвенный сделал шаг вперед, требовательно протянул руку, указывая на руку вожатого. Лекс опустил глаза по направлению, в котором тот указывал и увидел в своей руке нож. Протянул нож язвенному, тот убрал его за пояс и принялся тщательно обыскивать вожатого. Достал из его кармана гранату, за которую вожатый совсем забыл, и убрал ее в свой карман. Потом высокий осмотрел раны Лекса и только после этого протянул ему флягу с водой. Вожатый жадно припал к ней. Все это время горбун продолжал держать его на прицеле.
– Хватит. Вода нынче стоит дороже жизни.
Холодно произнес язвенный и забрал у Лекса флягу.
– Идем, нужно уходить отсюда. Я тебе помогу идти, но тащить не стану, хочешь жить – придется топать самому.
Опять этот холодный, почти враждебный голос. Но может это только так кажется, в конце концов, кто он им такой, чтобы они перед ним в любезностях рассыпались. Горбун, наконец, убрал автомат, осторожно подошел к двери, выглянул наружу. Внимательно осмотрел улицу, дал знак, что все спокойно и можно идти. Язвенный убрал светящуюся колбу в карман плотной куртки, перекинул автомат на ремень за спину и, закинув правую руку вожатого себе на плечо через спину. Помог ему подняться и дойти до двери.
Горбун первым вышел на улицу и замер с автоматом в направлении главных городских ворот. Язвенный, помогая вожатому, вышли за ним, и пошли в противоположном направлении.
– Мы разве не в центр идем?
Шепотом на ухо спросил язвенного вожатый.
– Язык прикуси, идем куда нужно.
Грубо бросил ему тот. Делать нечего – спасают, будь благодарен и тому, что уже имеешь. Горбун осторожно, на незначительном расстоянии, направился за ними, контролируя все, что происходило сзади за их спинами. Прошли несколько улиц, заблокированных всевозможным хламом в два человеческих роста. Язвенный здесь прекрасно ориентировался даже в кромешной темноте. Блокированные участки они обходили специальными узкими лазами, хорошо ему знакомыми. Прошли через пустой блокпост, хотя отсутствие на нем людей еще не означало, что он действительно был пустой. На втором блокпосте их уже встретили, как положено, но когда узнали своих, то пропустили беспрепятственно дальше. За блокпостом улица значительно расширялась и упиралась в отдельно стоящее трехэтажное здание, небольшое в ширину, сверху над которым ничего не было надстроено. Справа, через переулочек от него, широкая лестница на верхние ярусы уходит. Лекс узнал это место, понял, где он находиться – это здание полицмейстеров города. Перед зданием мешки с песком, почти в человеческий рост, в них узкие бойницы, мешки выложены несколькими линиями, образуют некое подобие лабиринта. Крыльцо здания разворочено, скорее всего, мощным взрывом, но это старые следы. Жар пожарища, бушевавшего совсем недалеко за этим зданием, пахнул в лицо вожатого, воздух в этой части города еще хранил его горячее дыхание. В здание вошли через боковой, особый, вход. Вожатого провели в отдельную, пустую маленькую комнатку – вокруг бетонные стены и грязный матрац на полу. Сердце подскочило в груди – я снова в камере, пронеслось в голове вожатого.
– Располагайся пока что здесь.
Язвенный помог вожатому опуститься на грязный матрац.
– Почему вы оставляете меня в камере, я ведь на вашей стороне? Я не Демон Пустоши!
– Все, свои уже давно здесь. Старший с тобой поговорит, тогда и решит кто на чьей стороне.
Холодно бросил ему от двери горбун. Делать нечего – нужно подчиниться, нужно подождать – скоро все выясниться, скоро они поймут, что он действительно вожатый с полуночи, он на их стороне. Дверь закрылась. В одиночестве тесной камеры, в полной темноте вожатый потерял счет времени, кажись, он даже задремал. Наконец послышался скрип ржавых петель. Вожатый открыл глаза. Камеру освещал свет двух коптящих жировых фонарей. Коренастый, крепко сбитый человек подошел к нему, поставил свой фонарь на пол камеры перед вожатым. Лекс присмотрелся к человеку – вышибала из трактира.
– Это он?
Спросил куда-то в сторону вышибала. Лекс повернул голову к двери. Там стоял горбун, с которым он сюда пришел, и еще один подросток с фонарем в руках. Кажется это разносчик из того же трактира. Холодок пробежал по спине вожатого, вспомнились слова Воеводы Лока на торговой площади, сразу после их возвращения из Пустоши – «Наемник Ящер застрелил уважаемого горожанина – трактирщика Сан сен Гора и его работницу. Вожатый Лекс присутствовал и при этом убийстве, его опознал племянник трактирщика, прятавшийся в этот момент в потайной комнатке в подвале». Я в руках у повстанцев! Промелькнула догадка в голове. Второй юноша, с фонарем в руках, подошел к вожатому, внимательно всмотрелся в его лицо и вместо ответа вдруг что есть мочи лягнул его ногой в лицо. Кровь брызнула из разбитого носа вожатого, он повалился на спину.
– Довольно. – Спокойно сказал вышибала. – Яне, забери Алеха отсюда.
Горбун увел второго юношу, закрыв за собой дверь. Вышибала мощно рванул вожатого, усадил его, оперев спиной о стену. Лекс дрожащими руками вытер лицо, перепачкал руки в крови. Лучше бы он погиб еще вчера на стене.
– И что теперь, убьете меня?
Вышибала улыбнулся.
– Обязательно, но не сейчас. Говорят ожидание смерти хуже самой смерти – вот и подожди.
– Чего ждать?
– Кого. – Поправил его вышибала. – Странника.
Лекс поднял удивленные глаза на вышибалу?
– Понятия не имею кто это такой.
– Тот, кого ты со своим другом так старательно пытались найти.
Спокойно произнес вышибала.
– Тот высокий изгой? Он живой?
– Удивлен? Да, живой и скоро он будет здесь.
– Зачем? Все уже кончено – Воеводы Верд сен Вера нет, Ящера нет, город пал.
Устало простонал Лекс.
– Ошибаешься – ничего не кончилось, все только начинается. Совет еще жив. А Демоны Пустоши только облегчили нам задачу, сделали за нас всю грязную работу.
– Значит это уловка, ваша присяга Совету? Защита города бок обок с ополчением?
– Конечно. Мы получили за один день больше, чем смогли добиться за три недели до того. Мы получили все необходимое – оружие, полный боекомплект, плюс еще пятьдесят воинов на своей стороне. Наши семьи и друзья сейчас в безопасных, хорошо укрепленных убежищах города. А главное – нас больше не считают угрозой и не расценивают как врагов.
Лекс покачал головой.
– Когда тот изгой придет сюда, вы снова станете угрозой.
– Нет, мы станем спасителями города, избавив его от Демонов Пустоши. Угрозой будет Совет с их некомпетентными решениями, приведшими город к катастрофе, разрушению и гибели сотен людей. Однако заболтался я с тобой, мне пора, еще куча дел. – Вышибала поднялся. – Сейчас к тебе придет лекарь, займется твоими ранами, потом я пришлю человека, который будет за тобой ухаживать. Не делай глупостей.
– Зачем это, если я все равно смертник?
– Ты должен дожить до его прихода. Несмотря на мое отношение к тебе – ты достоин умереть как мужчина.
Вышибала подошел к двери, открыл ее.
– Можно еще вопрос?
Вышибала замер в дверях.
– Валяй.
– Как вам удалось не погибнуть в том пекле, которое было с полуденной стороны города.
– Мы даже не пытались хоть сколь нибудь всерьез удержать стену. Как только кочевники стали наседать, мы сразу спустились вниз. Они жгли уже пустые дома. Ты разве еще не понял, что атака с того направления была всего лишь уловкой, они не собирались подниматься на стену с той стороны, они ведь не дураки зажимать себя в клещи на объятых огнем улицах, сам видел как быстро огонь охватил районы с хаотичной легкой застройкой.
Дверь за вышибалой закрылась.
Высокий изгой все же переиграл их всех, всех кто ему противостоял. Ящер был уверен, что убил его, как и Верд сен Вер, задолго до него. А он взял все, что ему было нужно, он даже ее забрал… одинокая блестящая капелька прочертила след на грязном лице вожатого, спустившись из уголка глаза к подбородку. Скоро дверь в камеру открылась, внутрь вошли двое – один с кожаным небольшим чемоданом, второй с тазом и небольшими свертками ткани. Поставили на пол фонари, таз с водой. Второй встал у двери, перевесил автомат из-за спины на живот. Человек с чемоданом, опустился напротив Лекса, открыл чемодан, разложил инструмент.
– Как твое имя?
– Лекс.
– Хорошо, Лекс. Я лекарь, сейчас я осмотрю твои раны. Хорошо?
Вожатый молча кивнул. Лекарь внимательно, при свете фонаря, осмотрел сначала плечо вожатого, потом, аккуратно разрезав ткань штанины, осмотрел ногу.
– Тебе повезло – семерка. Обе пули в мясе, надеюсь раны чистые. Я управлюсь быстро. Сейчас я вытащу обе пули и закрою раны, но тебе придется потерпеть – обезболивающего нет. Хорошо?
– Валяй.
Отрешенно бросил вожатый, ему уже было абсолютно безразлично, что будет происходить с ним дальше. Лекарь действительно управился быстро. Когда он заканчивал перевязку раны на ноге, Лекс, вымотанный всеми трудностями и переживаниями, выпавшими на его долю, в последние несколько суток, просто отключился – забылся крепким глубоким сном. Проснулся он от чувства, что рядом с ним в камере кто-то есть, и этот кто-то пристально смотрит на него. Ощущать присутствие постороннего человека рядом с собой в абсолютно пустой до этого комнате, он научился в период предыдущего своего заключения. Прислушиваться и понять, кто следит за ним, вожатый не стал – сейчас в этом он не видел абсолютно никакого смысла. Он вообще не видел никакого смысла в своей дальнейшей жизни в ожидании смерти.
Вожатый медленно открыл глаза, сел на грязном матраце. Потер ладонью здоровой руки заспанные глаза. Сфокусировался на силуэте рядом с собой. Девочка лет шести, может семи – немного полненькая, веснушчатое лицо, светлые волосы, заплетены в две косы сзади.
– Привет! Ты вожатый? – Поздоровалась девочка. – Меня зовут Мара. Ратус попросил меня ухаживать за тобой.
– Кто такой Ратус?
– Он у них главный. Мужчины сейчас заняты, – девочка опустила голову, шмыгнула носом, – сейчас все заняты войной.
Болтушка, про себя отметил вожатый. Почему ребенок здесь, почему не в подвале или в убежище?
– Я принесла тебе воды, на вот, держи. И еще каши немножко. Тебе силы нужны.
Лекс слабо улыбнулся. Принял из ее рук кружку с водой, жадно припал к ней, разом осушил.
– Лекс. – Представился он. – Ты почему здесь, почему не в убежище?
Девочка села на присядки напротив него, опустила голову вниз.
– Мама не захотела идти в убежище, сказала, что мы быстрее помрем в тесном вонючем подвале с простолюдинами. Сказала, что Расем устроит нас в нормальное городское убежище.
– Кто такой Расем?
– Ее друг.
– И что устроил?
– Нет. Мы ждали, сидели дома, когда начали стрелять, несколько пуль попали в стены нашего дома, они такие огромные дыры проделали! Я сильно испугалась, спряталась под кровать. – Девочка начала часто шмыгать носом. – Потом я услышала, как мама зовет меня, но я боялась вылезать. А потом ее голос стих, я думала, что она ушла без меня, оставила меня саму. А потом, когда перестали стрелять, я вылезла и увидела маму на полу…
Девочка не смогла закончить. Разрыдалась. Вожатый попытался ее успокоить. Наконец, ему это удалось.
– Я убежала на улицу, мне было страшно оставаться дома. Я заблудилась, а потом меня нашли Алех с другом и привели сюда.
– А твой папа?
Девочка опять разрыдалась. На этот раз вожатому понадобилось значительно больше времени, чтобы успокоить ее и привести в чувство.
– Папа погиб.
Сильно всхлипывая, наконец, выдавила из себя девочка.
– Мне жаль. Он был защитником города?
– Нет, папа был обычным амбарным.
Лекс почувствовал, как волосы шевелятся на голове – этого просто не может быть, должно быть это все дурной сон.
– Твоего папу звали Сэмэ?
Девочка удивленно уставилась на вожатого, перестала всхлипывать.
– Ты его знаешь?
– Я…
Вожатый осекся, ком стал в горле. Кажись, теперь ему стало все понятно – он умер. Это все не на самом деле. Так не бывает, чтобы при жизни человек так явно, в одном месте, в одно время, увидел результат своих прижизненных деяний – людей и их судьбы, которые он не думая сломал. Он умер еще там, в Пустоше, задушенный краснобородым изгоем. А сейчас он проходит все круги Пекла, его душа видит результат его опрометчивых решений. Кажется, он читал о чем-то подобном, когда после смерти душа должна увидеть результат своих земных деяний, страдать и раскаиваться от увиденного, чтобы по завершению последнего круга, перед ней открылись ворота Пекла, где душа будет страдать всю оставшуюся вечность в страшных муках. Он чудом пережил страшную бойню, выжил в смертельной схватке с сильным и свирепым противником, уверовал в это. Но то был лишь первый круг его испытания, в конце которого его ждало заточение в тесной и темной камере бок о бок с тем, с кого все началось. Постоянно бредящий, заживо гниющий покойник, сводил его с ума, не там и не с ним он предпочел бы оказаться. И вот, когда он уже смирился со своей участью, судьба вновь обманула его, дав надежду – в обмен на слова присяги, призрак свободы вскружил вожатому голову. Он снова поверил. Второй круг завершился на стене с подрывом гранаты. И снова призрачная надежда на спасение и снова завершение круга под прицелом автомата. Встреча союзников начала четвертый круг его персонального испытания, в конце которого ему открылась страшная правда, навсегда лишившая его всякой надежды – друзья оказались злейшими врагами, не привыкшими прощать и не умеющими сострадать. Милая девочка с пухленьким личиком усыпила его бдительность, заставила забыть о том, где он находиться и что его здесь ожидает – открывшаяся жестокая правда огласила начало пятого круга испытаний его истерзанной души. Завершится это испытание, скорее всего, прямой дорожкой к воротам в Пекло.
Блестящая капелька скатилась из уголка глаза, устремилась вниз по щеке.
– Прости…
Дрожащим голосом произнес вожатый. Девочка с изумлением уставилась на него. Вторая слеза по другой щеке скатилась вниз.
– Прости меня Мара, прости, прошу!
Рыдал, повалившись на пол вожатый.
**********
Чувство тревоги поднимается вверх изнутри. Предчувствие беды нарастает, оно заполняет сознание, перехлестывает через край. Тело легкое, тело парит в воздухе, словно птица в бездонной синеве неба. Под ногами нет привычной опоры, это заставляет сердце биться чаще, должно быть это причина его волнения и страха, овладевшего сознанием. Страшно открыть глаза.
Решился наконец. Сразу зажмурился – этого не может быть! Он птица – вольная птица, парящая над бескрайней Пустошью. Снова осторожно открыл глаза. Так и есть – бескрайние желтые пески, заполняющие собой пространство до самого горизонта, медленно проплывают внизу. Темное пятно его тени скользит по шершавой бугристой поверхности, жаркое солнце приятно согревает спину в ледяной синеве высоко вверху. Как это возможно, когда он успел стать кондором Пустоши? Острый глаз замечает точку вдали, у кромки горизонта. Точка становиться больше, она медленно плывет навстречу. Проступают очертания большого города, он его знает, он в нем родился и вырос. Сотни раз он видел город изнутри, бродя по его извилистым улочкам, много раз он видел его снаружи, возвращаясь из походов по бескрайним пескам. Сегодня он видит город сверху, с высоты птичьего полета, видит впервые в своей жизни.
Вокруг города много темных точек, точки снуют туда-сюда, солнце отражается от их металлических, украшенных следами ржавчины, бортов. Точки утробно рычат на разные голоса, они плюют в небо тяжелым темным дымом. Маленькие муравьи копошатся на стене города, снуют туда-сюда. Раньше он тоже был такой же букашкой, точно так же копошился среди них там, внизу. Город стал еще ближе, теперь он совершенно отчетливо слышит разномастное стрекотание странных сверчков. Эти звуки ему хорошо знакомы, еще из прошлой жизни, но он никак не может вспомнить, кто может их издавать. Мощные потоки ветра подхватывают его как пушинку, быстро влекут дальше. Город, стальные коробки и муравьи на стене стремительно проносятся внизу. Резкий нырок, перепрыгнул на другой мощный невидимый поток, поток сразу легко подхватил его, сердце замерло на мгновение в груди.
Плавный разворот, описал огромную дугу вокруг города, сердце снова начало учащенно биться в груди. Город возвращается, снова плывет к нему, приближается. По левую руку, на краю города, у самой стены сразу в трех местах начал подниматься тяжелый черный дым. Дыма становиться больше. Город снова стремительно пронесся внизу, следом за ним пронеслась вереница стальных коробочек, выстроенных длинной цепью. Маленькие точки-муравьи копошатся перед этими коробочками, что-то носят.
Прыжок на верхний восходящий поток, снова плавный разворот по дуге. Город снова впереди. Тяжелый темный дым поднимается сразу с нескольких мест, куда маленькие муравьи что-то носили. Дыма становиться много, он медленно поднимается вверх, теперь ему не перепрыгнуть через эту плотную темную стену. Он врезается в плотную густую взвесь. Легкие заполняются гарью, сажа забивает глаза. Тяжело дышать, практически ничего не видно. Что там сейчас происходит внизу? Нужно спуститься ниже, отсюда ничего уже не разглядеть.
Стремительный прыжок вниз, сразу через несколько мощных потоков, на одном из них зацепился, схватившись за него расставленными в стороны мощными руками-крыльями. Уши заполнило противное стрекотание неизвестных насекомых. Громкие хлопки, заставили сердце снова замереть в грудь. Погруженный в рукотворный мрак город неожиданно проступил неясными контурами внизу, совсем рядом, кажется вот-вот и он сейчас животом коснется его крыш. Букашки внизу выросли, теперь он увидел – это никакие не муравьи, это люди. Они бегают, суетятся, падают залитые кровью, кричат, стонут, сыплют проклятиями, они умирают. В руках у них странные металлические палки, которые плюются огнем и издают дивные стрекочущие мелодии. Так вот, что за странные звуки он слышал, то были вовсе никакие не сверчки.
Город снова остался позади. Впереди из густого мрака вынырнули большие, утробно рычащие, металлические коробки. Коробки медленно движутся в сторону города. Однажды он видел подобное, но где и когда это было, он никак не может вспомнить. Нужно вернуться назад – разгадка близка, она лежит там, внизу, под ним. Он сможет, он обязательно вспомнит, где он уже видел подобное. Для него это очень важно, важно вспомнить – ничего важнее этого сейчас нет во всем мире!
В этот раз город проплывает по широкой дуге справа внизу. Мощный взрыв сносит ворота внизу, отдается гулким эхом по округе, мощной волной бьет по ушам, дезориентирует его. Размытая картина перед глазами, сейчас в ней не разобрать ничего. Наконец зрение снова вернулось к нему. Город снова возвращается. Металлические коробки уже вползли в город, застряли на узкой площади, скованные стенами со всех сторон, подпираемые сзади въезжающими в город такими же коробками. Люди вверху на стене посылают вниз маленькие огоньки. Огоньки, со звоном разбиваются о металлические борта диковинных коробок, вспыхивают огромными огненными шарами. Огонь, одну за другой, охватывает металлические коробки. Человек на стене посылает вниз огненную стрелу, от которой сразу вспыхивает огромная металлическая коробка. Рядом с ним коренастый сероволосый человек в длинном плотном плаще, отправляет вниз еще одну огненную стрелу, еще одна металлическая коробка вспыхивает мощным ярким огнем.
Сероволосый мужчина кажется очень знакомым. Все вокруг, все, что происходит сейчас внизу, уже было. Он это уже видел. Он это уже пережил однажды. Кажется он наконец вспомнил – раньше, до того как стать кондором, он был букашкой, так же копошился там внизу. Там внизу тогда, точно так же рядом, гибли его товарищи, а за стеной точно так же утробно рычали стальные монстры. Отец! Сероволосый мужчина его отец! Нужно его предупредить, теперь он знает, что должно произойти дальше – нужно опередить его. Нужно отыскать внизу себя, он должен вернуться, он может все исправить, он изменит судьбу. Не заметил впереди ветроотбойника, запутался в завихряющемся потоке воздуха, ничего не разобрать, ничего не видно – непроглядный мрак перед глазами. Закружился, потерял мощную нить воздушного потока, крылья обмякли, сердце в груди бешено заколотилось. Начал стремительно проваливаться в темную бездну под собой.
Гарь витает в воздухе, гарь заполняет легкие. Дышать тяжело, в горле першит, все время хочется кашлять. Кашель подступает, кашель душит – тяжело держать его в себе. Глаза, заполненные сажей, пекут, слезятся, неясные силуэты мелькают вокруг. Голоса – вокруг сотни голосов, тысячи звуков, они заполняют все его сознание, наполняют голову, давят изнутри, голова вот-вот взорвется, не способная больше вмещать их в себя. Легкие не выдержали первыми – взорвались мощным удушливым кашлем, вывернувшем наружу потроха со всем их содержимым. Острая боль и резь полоснула холодным клинком по глазам, их нужно промыть водой, но с крыльями вместо рук этого сделать невозможно. Прокашлялся, отплевался – отпустило. Нужно очистить сознание от переполняющих его звуков. Руки-крылья поднес к голове, прижал их к ушам – окружающие звуки враждебного мира резко смолкли. Твердь – я чувствую ее под ногами! Я стою на земле, я больше не парю в воздухе.
Отец – нужно его найти, он должен быть рядом, он в городе, он сейчас на этих самых улицах где-то совсем рядом. Крылья убрал от головы – вокруг вязкая темная пелена, в которой вязнут и глохнут все звуки, я почти ничего сейчас не слышу. Глаза жжет нестерпимым огнем, я ничего не вижу. Крылья сложил, вдоль тела повел. Под руку попала алюминиевая фляга в плотном подсумке, я ее чувствую. Замер. Попробовал взять – получилось. Крыльев больше нет – вместо них снова руки. Нужно промыть глаза. Судорожно достал флягу, трясущимися руками отвинтил крышку. Запрокинул голову назад, поднял над ней флягу и переклонил ее на бок. Теплая приятная жидкость оросила лицо, сняла жар с глаз, пылающих жарким огнем. Второй рукой провел по ним, стирая воду, а вместе с ней и остатки боли и огня. Попробовал открыть глаза – мутные очертания и неясные контуры проступили рядом. Уже совсем темно, не разобрать практически ничего.
Звуки окружающего мира начали снова возвращаться и заполнять сознание, взрывая его нестерпимой головной болью. Нужно двигаться – я должен отыскать отца. Неуверенно сделал шаг вперед. Кажись, получилось – ноги слушаются. Еще шаг. Следом за ним сразу два шага, нога во что-то уперлась, подкосилась. Споткнулся, растянулся плашмя, подмяв под себя висящий на животе автомат, выронил флягу. Голова взорвалась мощным нестерпимым потоком боли, в глазах снова потемнело.
– Дир, эй! Ты меня слышишь?
Слышу – кто-то зовет какого-то Дира. Знакомое имя. Не важно. Сейчас важно… а что важно сейчас? Что делал до того, как потерял сознание? Куда шел? Зачем? Кажется, искал кого-то.
– Порядок – живой. Давайте, ребята, берем его. Аккуратнее, его кажется, контузило.
Тело вновь стало невесомым – снова парит в воздухе. Он снова стал собой прежним, снова стал кондором, вольной птицей бескрайней Пустоши. Тягучая густая тьма накрыла его своим теплым уютным одеялом, заглушив досаждавшие ему звуки окружающего мира, утолив нестерпимую головную боль, успокоив горящие огнем глаза. Сознание провалилось в пустоту, в бездонную темную бездну.
Музыка, приятная тягучая мелодия бескрайних далеких степей, ушедшей эпохи, слышалась откуда-то издалека, приближалась, манила его, звала. Тягучий мужской голос горловыми переливами повествовал об удивительных людях и событиях, происходящих в далекой прошлой жизни, ушедшей эпохи. Тысячи приземистых лошадей, тысяч коренастых всадников рыхлили землю своими копытами. Неудержимый буйный ветер трепал темные, как воронье крыло, волосы их женщин. Их дети весело играли в догонялки у звонкого искрящегося ручья. Их лошади жадно тянули воду из этого ручья, их горячие бока, покрытые крупными каплями пота, тяжело вздымались. Мужчины сидели у вечернего костра, неспешно разговаривали, шутили и смеялись. Загорелые руки точными, выверенными движениями проводили гладким бруском по кривому блестящему лезвию их коротких мечей.
Посторонний звук оборвал видение, оно растворилось в розовом мареве, вокруг которого хороводом заплясали темные точки. Звуки вечерней степи сменились совершенно другими звуками десятков голосов приглушенных тонкими стенами, тесного помещения, наполненного тяжелым спертым воздухом. Рядом кто-то был. Он чувствовал их дыхание, они смотрели на него, они ждали, когда он придет в сознание и откроет глаза.
Тяжелые свинцовые веки дрогнули, тяжело поднялись вверх. Темный зрачок собрался в маленькую точку, прячась от рассеянного света тесного помещения. Юноша с пепельными серыми волосами, лежащий на кровати, тяжело повернул голову. Один из мужчин в тяжелом длинном плаще с нашивкой наемника на рукаве, заметил это, подошел к кровати.
– Привет Дир, рад, что ты пришел в сознание. – Бодро поприветствовал он юношу. – Лекарь сказал, что у тебя легкая контузия, скоро поправишься.
Юноша облизал пересохшие губы.
– Пить.
Слабым голосом попросил он. Второй мужчина в сером халате, поспешно взял со стола кружку и поднес к его губам, дал ему напиться.
– Сколько времени прошло?
Более уверенно спросил юноша.
– Всего одна ночь.
– Значит сейчас утро?
– Да, солнце еще не встало.
– Что было вчера, после того, как мы пошли к воротам?
Наемник замялся.
– Нас там ждали, они были готовы к нашей контратаке. Нас сильно потеснили, прижали огнем, потом обошли с флангов. Тебя гранатой достало – осколки в броннике, плюс легкая контузия.
– Много людей мы там потеряли?
– Почти половину отряда.
– Отец?
Наемник отрицательно покачал головой.
– Его никто не видел с того момента, как он после полудня со своей группой ушел на тот блокпост.
– Разведку посылали?
– Конечно, посылали – ночью. Блокпост уничтожен мощным взрывом, его тела не нашли.
– Наши общие потери? Сколько защитников города осталось в строю и что с оружием и боекомплектом?
– Двести человек раненых сейчас в лекарне, с ранениями разной степени тяжести, но лекари говорят, что полсотни точно не выживет. В строю боеспособных человек шестьдесят из ополчения и семнадцать человек наемники и воины, они сейчас сосредоточены здесь, в центре и в здании Совета. С оружием и боекомплектом порядок – с тройным запасом. Воевать только некому уже.
Наемник опустил глаза в пол. Юноша поднял глаза вверх, уставился в потолок.
– С такими силами нам контроль над воротами не вернуть, да и улицы и подступы будет тяжело удержать. Помоги подняться.
– Тебе покой нужен, у тебя…
Юноша не дал договорить лекарю.
– Иди к морокам, нужно готовиться – Демоны Пустоши по-любому будут развивать успех и начнут чистить прилегающие к воротам улицы и продвигаться вглубь нашей обороны. Нужно людей расставлять, готовиться их встречать.
Наемник помог юноше сесть, потом встать на ноги, поддерживая его под руку. Юноша постоял немного, привыкая, покачиваясь в стороны на ватных ногах.
– Что там у повстанцев?
– С ними связи нет, морок его знает, что там. Та часть города за ночь выгорела полностью.
– Понятно, идем на улицу.
Лекарь и наемник помогли юноше одеться, после чего Дир, в сопровождении наемника вышел на улицу. Унылая предрассветная улица встретила их тяжелым серым светом, едва разбавленным далекими солнечными лучами просыпающегося дневного владыки. Дир втянул ноздрями тяжелый утренний воздух, вчерашняя гарь уже не чувствовалась в воздухе. Голова закружилась. Закрыл глаза. Топот ног издалека, приближается. Глаза открыл – вчерашний мальчишка посыльный лет десяти с автоматом на впалой груди, остановился и замер перед ними, лицо растерянное, испуганное.
– Что случилось?
Встревожено спросил у него наемник, помогающий Диру ловить равновесие.
– Там, на главных городских воротах…
Осекся мальчишка.
– Идем туда.
Скомандовал Дир. Все трое медленно пошли в направлении блокпоста, перекрывавшем улицу, выходящую к главным городским воротам. Наемник помогал идти Диру, поддерживая его с одной стороны, а мальчишка посыльный с другой. Они медленно прошли небольшое расстояние от здания полевой лекарни до блокпоста, где их встретил упитанный небольшого роста воин в годах, в прошлом старший наряда охраны главных городских ворот.
– Дир, там…
Воин тяжело сглотнул, указывая в сторону главных городских ворот. Протянул юноше бинокль. Дир взял бинокль правой рукой, поднес оба окуляра к глазам. Картинка плавала и прыгала перед глазами не желая фокусироваться в нужном направлении. Стоящий рядом с ним наемник, свободной рукой помог ему, придержав скачущий в слабых руках юноши бинокль. Увеличенные оптикой, распахнутые створки главных городских ворот проступили из смазанного калейдоскопа перед глазами. На левой створке ворот, привязанное к ним веревкой за ноги, беспомощно болталось тело мужчины без одежды. Черная рана на всю его грудь зияла огромной дырой, темная жидкость из которой, стекавшая вниз к серовласой голове, уже успела застыть, образуя масляную корочку.
– Ночью, с той стороны, к нам вышел выживший, раненый парнишка ополченец.
Треснувшим голосом произнес рядом стоящий воин, бывший старший наряда охраны главных городских ворот.
Мы у цели.
Ветер свистел снаружи, лениво гнал горячие пески Пустоши, перемешивал их, подбрасывал в воздух искрящимися салютами. Песок опадал вниз, шелестел по плотной полоске тонкой ткани, отделявшей ее маленький и уютный мирок, уместившийся в небольшой походной палатке, от внешнего мира, в котором сейчас безраздельно властвуют жаркий диск раскаленного дневного владыки и сотни неудержимых ветров.
Ветра Пустоши для людей сейчас имели такое же сакральное значение, как некогда иные природные явления, опосредованно помогающие человеку выжить во враждебном мире. Родить детей, вырастить их и дать тем надежду и цель жить дальше, передавая, вложенные в них ценности, другим, следующим поколениям. Так некогда человек начал поклоняться Солнцу, которое согревало его самого и его жилище, оберегало от теней и отпугивало ночных охотников. Потом человек сам научился обогревать свой дом огнем и отпугивать им хищников, человек стал кочевником, и место во главе его пантеона покровителей заняла стихия огня. Когда же человек стал пахарем, земледелом и скотоводом, ему стало покровительствовать другая стихия. Скотине нужна была сочная зеленая трава, а урожаю вода, как и всему живому. Так дождь стал для человека его покровителем, залогом его благополучия и выживания. Потом человек презрел силы природы, покорил их. Технический прогресс, торжество науки и знаний сделали человека независимым от стихий и явлений, он сам стал вершиной собственного мироздания. Человек стал поклоняться самому себе – сверхчеловеку творцу и создателю. Упиваясь собственным величием и безграничностью дозволенного, человек утратил свой истинный облик, человек навсегда утратил связь с реальностью, в которой он жил. Пуповина была обрезана, человек перестал понимать законы, по которым существовал мир, частью которого он некогда являлся, он, обуянный слепотой собственного величия, перестал ощущать себя сопричастным и зависимым. Но законы мира таковы, что все имеет свое начало и все имеет свой конец. Глупость человека закончилась, слепота прошла – человек сам уничтожил свой мир. Человек стал снова собой, собой прежним, он снова вспомнил о покровителях, он снова нуждался в чужой помощи и защите.
Ветра Пустоши сейчас были покровителями человека. Именно они были основным движителем возрождения экономики и торговли. Благодаря ветрам Пустоши, человек мог пересекать бескрайние выжженные просторы, перевозить ценные ресурсы для торговли и обмена, закладывая фундамент стабильности, благополучия и процветания для будущих поколений. Человек снова стремился выжить, он снова хотел стать великим и сотни буйных ветров ему в этом помогали.
Но человек всегда был идеальным хищником и идеальным убийцей. Даже то, что приносило благо, человек, мог обратить в оружие. Могучие ветра стали верным союзником человека в его необузданной жажде уничтожения себе подобных. Вот и сейчас ветра Пустоши помогли им за восемь дней изнуряющего и тяжелого пути добраться сюда – до конечной их цели. А завтра все те же ветра, помогавшие нескольким поколениям людей, строить фундамент благополучия для своих потомков, помогут им разрушить тот фундамент, чтобы заложить свой собственный, для своих собственных потомков. Это бесконечный процесс, движение по кругу – остановка означает смерть. Люди и поколения сменяли друг друга, а ветра оставались все теми же молчаливыми союзниками, сегодня помогающими одним, чтобы завтра помочь возвыситься и торжествовать другим.
Настроения не было, полная апатия и безучастность к происходящему вокруг, давно поселилась в душе, выела изнутри, выжгла все чувства, бушевавшие там раньше, не оставила места ни для кого и не для чего. Ей уже по факту и все равно, что произойдет здесь завтра, что будет дальше с ней, с ними со всеми. Не станет их – этот путь продолжат другие люди. Точно так же будут создавать для себя Богов, идеалы и строить собственные принципы. Точно так же будут вдохновляться пламенными речами своих лидеров, будут грезить о счастливой жизни в полном достатке в конце этого Пути. Этот путь обманчив, он скрывает ложь. Неужели это видит только она? Почему другие этого не замечают? Ведь нужно только задуматься, немного, всего на одно мгновение, чтобы понять – конец Пути есть, а цели там нет. Там нет никакого счастья, не будет никакого достатка и стабильности. Иначе, если бы так было на самом деле, то войн уже бы давно не было – первый, кто привел своих последователей к концу того самого Пути, уже бы построил для них Рай. Рай, в котором уже есть все то, к чему они шли и о чем грезили, и уже другие люди не создавали бы из небытия своего собственного Пути, вершиной которого были бы их собственные грезы. Он ведь не глуп, неужели и он этого не понимает? А если понимает, почему продолжает следовать этим Путем? Почему ведет своих людей дорогой в никуда?
Зачем, почему тогда она согласилась идти сюда с ним? Любовь? Потому что она любит его? Любит? Задумалась – раньше любила, жизнь собственная не нужна была ей – ее готова была ему отдать без зазрения, без вопросов, по первому требованию. Но он остался глух к ее словам и слеп к ее чувствам, холоден в ответ. Она осталась всего лишь одной из… из тех, кто ему дорог и не более. Ему многие дороги, все они – его люди, его народ. А она хотела стать единственной. Той, кто стоит больше их всех вместе взятых, Той, ради которой жертвуют последним и самым сокровенным. Он многое для нее сделал и многих принес в жертву, но она так и не стала его драгоценностью, воздухом, наполняющим его легкие, его частью, той, лишившись которой, человек непременно погибает.
Ужасно хотелось пить. Но как не хотелось подниматься и идти за флягой. Сил бороться с жаждой больше не было. Жажда оказалась сильнее. Женщина нехотя поднялась с, разложенного на плотной ткани походной палатки, незамысловатого ложа. Тонкая простыня скользнула вниз по обнаженному телу, женщина потянулась, легко и грациозно, как дикая вея. Руки скользнули вниз по упругим торчащим соскам небольшой груди, стирая с нее блестящие капельки пота, пальцы оставили за собой влажный след, скользнули вниз к животу, замерли там. Женщина задумалась. Она была для него той, которая ради него готова была вместить в себя весь его мир, чтобы взрастив его внутри себя, младенцем явить его новой эпохе и новому миру. Мира, который построил он.
Осторожно ступая худыми стройными ногами по настилу палатки, она подошла к вещам, беспорядочно сваленным в кучу у входа. Еще с самого начала похода было заведено именно так – никого не заботил порядок внутри. В первые пару дней она пыталась раскладывать вещи, пыталась создать уют, окружить его заботой, но это ему было не нужно, он горел своей целью и, кажется, готов был идти к ней день и ночь без сна и отдыха. И он так и шел бы, если бы не люди, его люди, которым требовался отдых и сон. А еще если бы не предательские ветра, которые тоже засыпали ночью и не хотели гнать вперед его карты. И он смирился – вечером они останавливались, разбивали лагерь, занимались обычными рутинными приготовлениями – готовили еду, чинили и приводили в порядок снаряжение, ухаживали за техникой и оружием. А он все это время слонялся угрюмой тенью вокруг лагеря, под стать своему верному спутнику – дикому черному мороку. В их палатку он возвращался уже поздно за полночь, чтобы быстро уснув, проснуться через пару часов и снова уйти в Пустошь. Ему не нужен был уют, который она создавала здесь для него, ему даже ее тело не нужно было… Она была ему не нужна!
Женщина достала флягу, отвинтила пробку, поднесла горлышко к тонким губам. Запрокинула голову назад, жадно сделала несколько глотков. Тонкая струйка из уголка рта устремилась вниз по тонкой шее, с нее по впалой груди вниз к животу, с него юркнула в темный пушок, треугольником расположившийся под ним. Женщина тыльной стороной ладони вытерла щеку. Убрала флягу. Прислушалась – свиста ветра уже не слышно, шелест песка по плотной ткани палатки стихал – скоро вечер. Сегодня они разбили лагерь раньше обычного, едва только солнце перевалило через полдень, на таком расстоянии от города, с которого их не смогут заметить наблюдающие со стен. До города оставалось рукой подать, им нужно подготовиться, подготовить и привести в порядок технику и оружие. Времени осталось мало – с наступлением первых сумерек люди оставят карты в ночном лагере, под покровом темноты они выдвинуться вперед и всю ночь, словно арги, будут закапываться в песок, закрепляясь и подготавливая укрепленные огневые точки, почти у самых стен города. Следующий день они переждут в песке, укрывшись в своих окопах, чтобы, благословленные своей ночной покровительницей луной, следующей ночью начать возводить собственный фундамент для своих потомков.
Нужно пройтись, нужно немного развеяться, плевать, что нет настроения – ветер стих и нужно прогуляться, подышать воздухом вечерней Пустоши не спертым и не перегретым в тесной походной палатке. Виолетта нехотя оделась, натянула плотные штаны и куртку, помотала на ноги портянки, замерла на мгновение – вспомнился Мика. Вспомнила, как он учил ее правильно мотать портянки на разбитые ноги во время их странствий Путем Посвящения по этим проклятым пескам. Головой повела по сторонам, прогоняя видение, обула грубые сапоги. Он был ему предан, он слепо шел за ним следом, и он погиб, как погиб тот краснобородый хохмач и другие его братья, которые шли следом вдохновленные его волей, проникшиеся его Путем. Всех их ждет не конец Пути, их всех ждет смерть.
Виолетта откинула порог палатки, пригнувшись, выбралась наружу. Солнце висело низко у кромки горизонта на закате, в лагере царила суета – начинались сборы, люди готовили оружие и боеприпасы. Женщина прошла вдоль стоящих рядом двух средних картов, вышла к малому посыльному карту, вокруг которого кипела работа. Они сделали небольшой крюк к руинам города, к месту, где он и его братья разбили воинов Атолла, то место еще хранило мрачные воспоминания о тех страшных событиях. Карт стоял укрытый в руинах, там, где они его оставили в прошлый раз. Тогда они сильно спешили и не стали готовить карт к предстоящему бою, подобно двум средним. На карт просто вернули мачту, оснастку и паруса и подготовили его к переходу через пески. Сейчас этот переход закончился, и люди готовили его к завтрашней схватке – демонтировали лишние панели, облегчали карт по максимуму, установили в его кормовой части пулемет, оборудовали место стрелка, закрыли его бронированными люками, снятыми со старой довоенной техники, хранившейся в Ковчеге.
Дальше за картом стоял диковинный бронированный цельнометаллический карт из прошлой эпохи. Мужчины в разговоре постоянно называли его «Бардак», странное название, женщина никак не могла к нему привыкнуть. Группа механиков копалась в утробе древнего монстра, перебирая и подготавливая двигатель, осматривая трансмиссию. Среди руин старого города, когда одни восстанавливали посыльный карт, механики уже один раз проделали эту процедуру, сейчас они ремонтировали «Бардак» повторно. Высокий изгой стоял рядом с ними, внимательно наблюдая за их действиями. Он очень дорожил этим стальным монстром, сейчас он был важен и нужен для него как воздух. Огромный черный морок, которым тот тоже дорожил, сидел рядом на задних лапах, навострив уши, вслушиваясь в звуки вечерней Пустоши, скоро он отправиться на охоту, как он делал это каждый вечер все эти дни. Морок устало зевнул, улегся на брюхо, на выставленные перед собой лапы – похоже сегодня он не собирается на ночную охоту, сегодня он останется с хозяином, скоро им предстоит более увлекательная охота. Они оба этого заждались. Возбуждение от предвкушения скорой схватки хорошо читалось в повадках обоих. Два диких зверя Пустоши.
Высокая стройная женщина подошла к высокому изгою с белой головой, обратилась к нему. Они долго разговаривали о чем-то. Он все это время неотрывно смотрит ей в глаза. Она ненавидела эту женщину, даже, несмотря на ее уродство – безобразный шрам на половину лица. У той было то, чего никогда не было у нее: высокая стройная стать, твердый и непоколебимый характер, она бы никогда не легла под других, не стала бы унижаться и заискивать, чтобы вернуть себе своих детей, она поступила бы иначе. А главное у нее есть искренняя вера в их Путь. Виолетта потупила голову – ей никогда не стать такой же, он никогда не будет смотреть в ее глаза, как он сейчас смотрит в глаза Гары.
Девушка зло отвернулась от них и зашагала прочь, сейчас она никого не хотела видеть, ни с кем не хотела говорить. Девушка дошла к границам лагеря изгоев, опустилась на корточки и спрятала лицо в ладонях. Зачем, зачем она здесь?
– Не помешаю?
Хорошо знакомый голос сзади заставил ее вздрогнуть, она отняла лицо от своих ладоней.
– Извини, не хотел тебе помешать.
– Что ты Мерек, ты мне не мешаешь, я всегда рада тебя видеть.
Улыбнулась худощавому жилистому мужчине девушка. Мерек опустился рядом с ней на песок, скрестил ноги, задумчиво посмотрел ей в глаза, потом перевел свой взгляд на горизонт, туда, где солнце уже коснулось далеких земель. Девушка тоже опустилась на песок и точно так же скрестила ноги.
– Почему ты сейчас не в лагере со своими людьми, разве вам не нужно готовиться к выходу?
– Все уже готовы, выдвигаемся через час. Хотел тебя увидеть перед тем, как мы уйдем.
– Меня?
Дрогнувшим голосом спросила женщина.
– Понимаешь, не знаю, как это объяснить, но ты для меня стала как сестра. Я волнуюсь и переживаю за тебя.
– Разве за меня нужно волноваться? Волноваться сейчас нужно за вас, за всех вас – завтра вас ждет бой и возможно…
Виолетта не смогла закончить, осеклась.
– Мерек, у тебя никогда не было такого чувства, как бы это правильно сказать? Ты никогда не думал что ошибся в выборе, не жалел о чем либо?
Мужчина задумчиво кивнул ей в ответ.
– Понимаю, о чем ты спрашиваешь. Нет, никогда. Как я могу жалеть о выборе, который сделал я сам? Как я могу думать, что ошибся, выбрав то, что было по-душе мне самому, то к чему я стремился сам, чего желал всем сердцем? Ошибается тот, кто не знает, чего он хочет на самом деле. Такой человек не может или просто боится сделать собственный выбор и предпочитает уповать на волю судьбы и плыть по течению, предоставляя стечению обстоятельств руководить его жизнью, делая выбор за него. Вот тогда, получив не то, чего он ожидал, человек начинает жалеть о том, что не был хозяином своей жизни, думает, что он ошибся в чем-то. Это дело – дело всей моей жизни, стоящее дороже нее самой. Я счастливый человек, я прожил свою жизнь как сам того хотел, я шел дорогой, на которой меня сопровождали настоящие друзья и братья, и если завтра мне суждено умереть, я уйду спокойно, зная что поступил правильно.
– Мне бы твою уверенность, хотя бы частичку.
Задумчиво произнесла женщина. Мерек приобнял женщину, положив свою руку ей на плечо.
– Обрети его, обрети свой собственный Путь – стань сама творцом своей судьбы. – Мужчина задумался на мгновение. – Мне пора. Никогда не жалей о том что было – этого уже не вернуть, но на то что будет, ты способна повлиять уже сегодня.
Мужчина поднялся и молча, ушел обратно в лагерь. Виолетта спохватилась – она ему ничего не ответила, не поблагодарила за его доброту и заботу. Спешно поднялась сама, побежала в лагерь.
Лагерь изгоев пришел в движение – люди разбивались на группы и молча, как по команде, с определенным интервалом, покидали место стоянки. Женщина так и не смогла отыскать Мерека, должно быть его группа уже покинула лагерь и направилась в сторону города.
Высокий изгой стоял с противоположной стороны лагеря, курил свою трубку, взглядом молча провожая людей, уходящих вдаль и растворяющихся в густеющей темноте. Огромный черный морок сидел у его ног, он обернулся на звук приближающихся шагов. Женщина подошла к ним, остановилась рядом.
– Хотела найти Мерека, но в лагере его нет.
– Он уже ушел к городу.
Спокойно ответил мужчина.
– А разве ты с ними не идешь?
Глядя в темноту перед собой, спросила женщина.
– Мы у цели, но мы пока не готовы, мне нужно быть здесь. Мерек будет готовиться там, я здесь. У нас всего одна попытка – просчитаемся и лишимся всего, исправить и вернуть назад, уже не получится.
– Значит, завтра штурма не будет?
– Нет, нужно выждать, нужно провести разведку. Мы почти ничего не знаем о том, что сейчас происходит за городом.
Виолетта протянула руку в сторону, своими пальцами нашла его пальцы, взяла его за руку, словно маленькая девочка.
– Побудь сегодня со мной, в последний раз, перед тем как уйти.
Шепотом сказала она. Анердей молча кивнул.
– Идем.
**********
Ратус с крыши здания еще раз внимательно осмотрел уходящую вдаль ремесленную улицу и прилегающие к ней ответвления и переулки – ничего, ни души, только остовы сожженных и брошенных картов, техники Демонов Пустоши, стоят покореженными, уродливыми черными коробками, перегораживая собой улицу. Уже пять дней кочевники не пытаются сюда соваться, понеся большие потери в людях и технике, в первые два дня после взятия главных городских ворот. Окрыленные успехом и стремительным взятием города, всего в течение одного дня, они попытались развить успех и добить оставшихся защитников города, раздавив их своими картами на улицах города. Но они не ожидали получить жесткий отпор, от тех, кого считали разбитыми и деморализованными.
В первый день, сунувшись в центр города и попытавшись прорвать оборону защитников города в том направлении, Демоны Пустоши быстро поняли, что их тяжелым неповоротливым монстрам не место на узких городских улочках. Ополченцы, используя бутылки с зажигательной смесью, быстро сожгли несколько траков, которые блокировали улицу, остановили наступление кочевников и поумерили их пыл. Тогда Демоны Пустоши предприняли попытку обойти центр города огибающим боковым ударом по широкой ремесленной улице, полагая, что там не встретят сопротивления вовсе – они выбили защитников с восходной стены и сожгли дотла полуденную часть города. Каково же было их удивление, когда оттуда не смогла вернуться большая часть их отряда, блокированная на небольшой площади большим отрядом защитников города. Противник выждал удобный момент, не обнаруживая своего присутствия там, дал технике втянуться через узкое бутылочное горлышко с ремесленной улицы на небольшую площадь, накопиться на ней людям. Техника встала, упершись в баррикады из мусора и мешков с песком высотой в два человеческих роста, когда по ним ударили со всех сторон из узких примыкающих к этой улице переулков. Пока блокированная техника предпринимала безуспешные попытки развернуться, а кочевники, лишившись прикрытия ее мощных пулеметов, метались в поисках спасения и укрытий, защитники города, устроившие засаду, методично, один за другим закидали траки кочевников бутылками с зажигательной смесью. Выдавили пехоту обратно на широкую ремесленную улицу, где быстро расправились с ними при помощи пулеметов.
После обеих неудачных попыток зачищать город под прикрытием траков, кочевники больше не рисковали и не выводили технику на улицы города. Тем более, что техники и горючего у них сейчас осталось совсем немного, поэтому уцелевшие траки они вывели из города и разместили в полевом лагере напротив закатных городских ворот. А небольшую часть бронированных траков оставили в городе у восходных городских ворот на торговой площади, на которой надежно закрепились и подступы, к которой контролировали сами Демоны Пустоши. Единственной спорной частью города, которою сейчас никто полностью не контролировал, осталась закатная часть города и ее городские кварталы. Доходило до того что улицы, которые занимали городские защитники, чередовались с теми, которые контролировали кочевники. Сейчас все выдохлись, устали и были сильно обескровлены, лишь изредка в некоторых районах города вспыхивали одинокие, вялые перестрелки. Масштабных боев никто не затевал, все выжидали и накапливали силы для одного единственного решающего удара.
Ратус повернулся к подростку горбуну.
– Яне, продолжайте наблюдать за улицей, не упустите ничего. Кочевники уже пять дней не показываются здесь – выжидают чего-то.
– Не волнуйся, ничего не упустим. Пусть только сунутся…
– Меня сразу зовите.
– Хорошо.
– Как стемнеет, я пришлю смену, а вам – отдыхать. Не забудь сменить людей в секретах и тоже сразу отправить их на отдых.
Горбун снова с готовностью кивнул. Ратус спустился вниз, вышел из здания. Махнул рукой, поприветствовав людей, укрывшихся с противоположной стороны переулка. Миновав несколько небольших улочек через лабиринт, образованный строительным мусором и искусственными завалами, вышел к городскому зданию полицмейстеров. Вошел в здание, отыскал человека с язвенным лицом.
– Кривой не возвращался?
Тот отрицательно покачал головой. А пора бы уже ему вернуться. Предчувствие вроде как спит пока, может ничего и не случилось.
– Я у себя, отдохну немного, как только он появиться – сразу зовите меня.
Язвенный кивнул. Каждый день, в строго означенное время, Кривой со своими людьми отправлялся в закатный район города, они сопровождали радиста с радиостанцией. Нужно было отыскать безопасное место, чтобы подняться на крышу зданий пятого яруса и выйти на обязательный сеанс связи с Отшельником. Сейчас только в той части города сохранились высокие городские постройки, изгои были далеко в Пустоше, поэтому для установления с ними нормальной связи нужно было подняться как можно выше. С учетом того, что в любой момент в том районе города можно было напороться на отряды кочевников, столкнувшись с ними нос к носу, радиста и рацию сейчас охраняли лучше, чем городской Совет. Десять отобранных, самых преданных и лучших братьев, полностью экипированных и вооруженных, готовых в случае необходимости, без лишних вопросов отдать свою жизнь, чтобы сохранить драгоценный прибор и человека, умеющего с ним обращаться. Именно их возвращения сейчас так ждал Ратус. Зайдя к себе в небольшую комнатку, он прямо в одежде улегся на кровать, закинув руки под голову. Кажется, он смог даже уснуть, когда в дверь комнаты осторожно постучали. Бывший вышибала быстро поднялся, взял стоящий рядом у кровати автомат и направился к двери. За дверью стоял высокий юноша.
– Они вернулись, Кривой и радист ждут тебя.
– Хорошо.
Ратус кивнул и сразу направился в небольшой зал для совещаний, расположенный на третьем, последнем, этаже здания. Дверь, ведущая в нужное помещение, была открыта нараспашку, внутри его уже ждали два человека. Кривой поднялся навстречу бывшему вышибале, поприветствовал его, радист проделал то же самое. Ратус, в свою очередь, поприветствовал обоих друзей.
– Что случилось, почему сегодня так поздно вернулись?
Встревожено спросил их Ратус.
– Отшельник вышел на связь на полчаса позже обычного времени.
– Что-то не так?
Кривой покачал головой, улыбнулся.
– Они уже здесь.
Улыбка проступила на губах бывшего вышибалы. Кривой продолжил.
– Сегодня ночью начинают действовать по-плану – выдвигаются к городу, окапываются в песке. Завтра – всеобъемлющая разведка. Мы – в городе. Они – территория вокруг него. Сеанс связи через два часа после полудня, корректировка планов и финальная подготовка.
Ратус задумался.
– Как обстановка в том районе города?
Кривой повел бровью.
– Сегодня немного покусались с кочевниками. Мы уже уходили, когда они на нас вышли. Они все пытаются подмять под себя тот район и взять цент в клещи.
Ратус покачал головой.
– На завтра удвой группу.
– Зачем?
– Как зачем? Сеанс связи должен состояться в любом случае.
– Так он и состоится.
Невозмутимо парировал Кривой.
– Слушай Кривой, я не хочу зря рисковать, тем более, когда мы уже так близки к цели. Удвой отряд.
Кривой добродушно усмехнулся.
– Так мы и не будем рисковать. Поясни ему.
Обратился Кривой к радисту. Тот стушевался немного, потом взял себя в руки, объяснил.
– Отшельник с рацией сейчас у городских стен, сигнал рации теперь проходит хорошо, мы можем спокойно с ними связываться прямо отсюда.
Ратус обвел обоих довольным взглядом.
– Отлично! Тогда готовим разведгруппы, выход с первой зорькой, а пока – всем отдых. Завтра будет много работы.
______________
В условленное время, за большим столом в комнате для совещаний на третьем этаже здания городских полицмейстеров Атолла, собралось несколько человек – Ратус, Кривой, Морда и радист. Рация была развернута, все были готовы и до предела сосредоточены. Спустя двадцать минут ожидания, радист отнял от уха наушник.
– Позывной Отшельника в канале, слышимость отличная.
Сказал он присутствующим. Ратус кивнул. Радист снова одел наушник, ответил на запрос связи. Потом взял карандаш и клочок бумаги, принялся на них записывать принимаемое послание, зашифрованное кодовыми словами и буквами.
– Принял.
Оповестил он собеседника с того конца. Убрал наушник от уха, быстро пробежался по написанному посланию, принялся вслух переводить его собравшимся людям.
– «Приветствую братьев. У нас все готово. Лагерь за городом представляет опасность для наших картов. Нужна информация о скоплениях противника и техники в городе».
Ратус посмотрел на сидящих рядом Кривого и Морду. Повернулся к радисту.
– Передавай: «Приветствуем братьев. Противник закрепился у главных городских ворот и на торговой площади. Площадь с закатной стороны блокирована сожженной техникой и не пригодна для использования с обеих сторон. Восходные ворота – действующее направление, со скоплением бронированной техники в количестве двенадцати единиц. Восходная часть города – нейтральна. Полуденная часть – непроходимое пожарище. Закатная часть – с кочующим контролем. Центр за Советом. Мы в здании полицмейстеров».
Радист начал передавать сообщение, шифруя его условным кодом. Пауза. Принимает сообщение с той стороны.
– «Вопрос. Количество боеспособных людей со всех сторон»?
– Передавай: «У нас: сорок человек плюс тридцать ремесленников. У Совета: полтора десятка опытных вояк, плюс полсотни ополченцев. У кочевников в городе: до двухсот пятидесяти головорезов, сколько за городом мы не знаем».
Снова передача. Потом снова прием ответного сообщения.
– Принял. «В лагере за городом в основном женщины и дети, около сотни мужчин и два десятка легкой техники. Вопрос. Кто сейчас Воевода Атолла?».
– Передавай: «Воевода Лок погиб при штурме. Его младший сын руководит обороной».
– Принял. «Вопрос. Он в контакте? Его статус?».
– Передавай: «Он не в контакте, у него личные счеты к нам».
– Принял. «Вопрос. Где находятся эвакуированные из квартала семьи наших людей?».
– Передавай: «В городских убежищах, в центре города»,
– Принял. «Нужна подробная схема расположения блокпостов и схема блокировки улиц, а так же расположения убежищ, при личной встрече в городе. Отбой. Повторный сеанс через один час».
______________
Анердей отнял наушник от уха. Вокруг царила полная тишина, все затаив дыхание ждали, что он скажет. Ожидание затягивалось, вожак сидел молча, глядя перед собой в одну точку. Машинально достал кисет, набил трубку и раскурил ее. Минуты тянулись мучительно долго, нервы у проверенных в боях и привыкших ко всему братьев были на пределе, вот-вот взорвутся. Анердей выбил из трубки прогоревшую смесь пустошных трав, медленно повторно набил ее снова и раскурил. Наконец поднял глаза, обвел взглядом присутствующих.
– Расклад такой: в городе противник в количестве до трехсот человек плюс двенадцать единиц техники со стороны кочевников и около сотни защитников города, которые нам помогать не станут. Союзников до полусотни надежных и проверенных братьев. За городом еще сотня кочевников плюс два десятка моторизированных картов.
Сидящие рядом за столом люди шумно вздохнули. Мерек решился высказаться.
– Четыре сотни против неполных двух, тридцать картов против четырех, три из которых парусные. Нас просто сметут. К тому же воевать придется сразу на три фронта.
Анердей утвердительно кивнул.
– Ты все верно посчитал, брат. Наш единственный шанс в слаженности каждого нашего действия – дрогнет или замешкается кто-то один, шансов победить лишатся все. Мы знали с самого начала, куда и зачем идем, мы знали, что нас здесь ждет. Прежде чем я расскажу свой план, прошу высказаться каждого, только коротко, до следующего сеанса связи осталось сорок минут, я должен буду сообщить наше решение братьям в городе.
Собравшиеся переглянулись. Атерей спросил первым.
– Ты сказал: «шанса победить», значит это возможно?
– Вполне.
Утвердительно кивнул высокий изгой.
– Мы все ждали именно этот день и всегда мечтали дожить до него, и вот он настал – я проделала такой долгий путь, потеряла столько братьев не для того чтобы вернутся назад с поджатым хвостом.
Гордо бросила Гара.
– Я просто не смогу развернуться назад и показать свою спину братьям в городе, которые нас ждут.
Пожал плечами Мерек.
Атерей подвел итог за всех собравшихся. Остальные согласно закивали.
– Братья уже больше месяца воюют там, в городе с людьми Совета и с кочевниками, они ждут нас, они надеяться на нашу помощь. У нас только один путь – вперед к городу.
– Что ж, тогда не будем терять драгоценного времени. – Подавшись вперед, сказал высокий вожак. Убрал со стола свой кисет, взял в руки карандаш и склонился над начерченной от руки картой, лежащей на столе. – Итак, вот город. Вот здесь, напротив полуночной стены в песке наши замаскированные огневые точки. Вот здесь полевой лагерь кочевников. Наши парусные карты тяжелые и неповоротливые по сравнению с моторизированными картами кочевников. Один бронированный «Бардак» и облегченный малый посыльный карт просто физически не смогут справиться с тремя десятками их маневренных быстрых картов. Наша первая задача – лишить кочевников поддержки их техники, чтобы была возможность высадить десант на стену города. Для этого сегодня ночью мы, в составе минометного расчета, корректировщика и радиста, одного пулеметчика с Печенегом и снайперского звена Гары с СВД, выдвигаемся вот сюда, закрепляемся напротив восходных ворот, зарываемся в песок и ждем рассвета. Мерек, ты со своими людьми занимаете вырытые окопы и ждете нас. Ратус в городе с основной ударной группой за час до рассвета начинает штурм главных городских ворот вдоль вот этой стены, и занимает ремесленную улицу, она вот здесь.
Все внимательно слушали и запоминали каждое слово Анердея, следя за важными точками, которые он обозначал на карте.
– Резервная группа Кривого с рацией обойдет город вот здесь, через закатный район, основная их задача корректировка минометного огня в сторону городских ворот. Мин у нас всего десять, поэтому выжать из них нужно по максимуму. В случае если защитники города решатся влезть в драку и сделают это не на нашей стороне, Кривой вот здесь блокирует их и не даст зажать людей Ратуса. Попутно Кривой проконтролирует, чтобы все вольнослоняющиеся по закатному району группы противника, оттянулись к воротам, на помощь своим. Красная ракета от Кривого – сигнал начинать нам. Миномет начинает плотно окучивать скопление живой силы противника у главных городских ворот, Кривой вас корректирует. Задача снайперского звена и пулеметчика – охрана минометного расчета и рации. Гара, ты с АСВК ночью выдвигаешься и окапываешься вот здесь, я с ПТРД ближе, вот здесь, в пятистах метрах напротив восходных ворот.
– Зачем тебе подходить так близко?
Перебила изгоя женщина.
– У меня на ружье нет оптики, нужно работать наверняка и экономить дефицитные патроны. У тебя оптика, утром ветер слабый не помеха для тяжелых пуль, солнце будет у тебя за спиной и в глаза нападающим, ты спокойно сможешь работать по целям с километра. Наша с тобой задача – блокировать бронированную технику внутри города, на торговой площади. Как только начнет работать миномет, кочевники попытаются его подавить, для этого они отправят технику из города и с полевого лагеря. К миномету им ближе добираться со стороны города, поэтому, как только ворота откроются – начинаем бить по технике. Целиться нужно в моторный отсек самых первых картов. Если остановим в воротах, хотя бы два-три карта – блокируем выход остальным.
– Поняла.
– Мерек, возьми сегодня на свои позиции еще и АГС со всеми выстрелами, которые есть. Твоя задача – отсечь карты из полевого лагеря, зажать между своими позициями и городской стеной. Как только они войдут в этот коридор, бей головные и замыкающие, дальше плотным огнем из ДШК сковывай их продвижение и добивай спешившихся из АГСа.
– Берк, возьми пару автоматчиков и человек пять из числа снабженцев, ваша задача ночью с лафетом от ЗУШки, с установленными на нем сейчас ПКТ, скрытно выдвинутся вот сюда, окопаться и замаскироваться. Вступаете в бой только в случае, если Мерека обойдут – страхуете ему спину, это основная ваша задача. Задача номер два – поддержка огнем наших средних картов, когда они пойдут к городу.
– Понял, сделаю
– Теперь, что касается десанта – ставите паруса с первым ветром и по широкой дуге, вот так огибаете город, чтобы выйти вот здесь, к восходной городской стене. Задача экипажей средних картов – любой ценой дойти до стены и с мачт высадится на нее. Высаживаться на стену всем, штурмовые группы и парусные команды – все, внизу никто не остается. В городе по этой улице продвигаетесь к Ратусу и поступаете в его распоряжение, давите городские ворота. «Бардак» и малый посыльный карт страхуют средние карты на марше, а после высадки десанта отходят к восходным воротам и, маневрируя огнем, блокируют их до подхода наших групп: моей, Мерека и Берка. «Бардак» работает вот здесь, между воротами и группой Мерека, помогая ему разобраться с картами и подойти к воротам под прикрытием огня с броневика. Сегодня ночью укройте его броню сверху дополнительно мешками с песком. Дальше все группы встречаются в городе и додавливают главные городские ворота.
Анердей задумался на мгновение.
– А потом?
– А потом перегруппируемся и штурмуем центр.
– С ходу?
– Да, у них в заложниках, в убежищах, семьи наших братьев из города. Если мы замешкаемся – защитники Совета обязательно сыграют на этом. Мы не должны дать времени им, чтобы опомниться. Еще вопросы?
– Детали по нашим действиям в городе.
– Пока их нет, действовать будем по обстановке, после встречи с Ратусом, у него будет схема обороны центра и улиц, и я вас расставлю и скорректирую на месте.
Мерек театрально кашлянул в кулак.
– Что?
Удивленно спросил у него высокий изгой.
– Извини брат Анердей, но зная твое беспечное отношение к смерти, учитывая, что ты даже сейчас прешь на рожон, выбирая для себя место под самым носом у противника, хочу отговорить тебя от этого. Особенно учитывая, что план наших действий в городе находится всего в одном экземпляре у тебя в голове.
Все сидящие за столом улыбнулись, поддерживая слова брата. Высокий изгой тоже добродушно улыбнулся.
– Отговаривать меня не имеет никакого смысла, решение принято, нужно следовать плану. Не волнуйся брат, мой Путь здесь не заканчивается.
– Хотя бы жилетку завтра одень, мне уже надоело тебя штопать.
Усмехнулся брат Атерей.
– Хорошо, ваша взяла – одену. – С усмешкой согласился Анердей. – А теперь пора за дело.
Все присутствующие поднялись и по очереди покинули палатку. Анердей, включил радиостанцию, покрутил ручку динамоключа, поднес наушник к уху, зажав кнопку тангенты микрофона, назвал позывной вызываемого абонента. Отпустил тангенту. Через несколько секунд повторил. Наконец с той стороны ему ответили.
– Принимайте сообщение. – Анердей четко и внятно начал диктовать зашифрованное послание. Спустя несколько минут он закончил. – Приняли? Отбой.
______________
– Что это значит?
Спросил Дир у радиста, откладывая в сторону наушники.
– Не знаю – послание зашифрованное. Первый сеанс связи я запеленговал около часа назад, и сразу послал к тебе гонца. Битый час пытался понять эту абракадабру, но сообщения шифруют не для того, чтобы их так легко можно было понять.
Юноша задумался.
– Ничего не понимаю – кто это такие?
Радист пожал плечами.
– Могу сказать только то, что одна рация находится недалеко за городом, а вторая здесь.
– Здесь?
Удивился юноша, уставившись на радиста.
– Да, рядом с нами в городе.
Подтвердил тот свои слова.
– Демоны Пустоши? К ним подкрепление подошло? – Высказал предположение юноша и сам спохватился. – Какие к аргам Демоны Пустоши? На кой ляд им по рации друг с другом связываться, если пространство за городом они и без того контролируют и свободно перемещаются.
– А кто тогда?
Испуганно уставился на Дира радист.
– Кто-кто – кроме тех, которые Верд сен Вера в Пустоше разбили, некому.
– А вторая рация?
– Их союзники в городе, которые нас провели, притворившись, что перешли на нашу сторону, присягнув Совету.
Радист громко сглотнул.
– А что теперь будет?
Дир многозначительно посмотрел на него вместо ответа – он и сам хотел бы знать, что теперь будет и как ему следует поступить.
Второй штурм города.
Что-то изменилось, вокруг все не так, как обычно, как было в последнюю неделю. Мужчина открыл глаза, еще не понимая, что же все-таки изменилось. Повернул голову, женщина тоже проснулась, в ее темных глазах тоже читается тревога. Ее глаза округлились, темные зрачки взорвались в глубине глаз, заполняя все своей чернотой. Он тоже уже догадался.
– Они пошли на штурм!
Одновременно выпалили они. Спешные шаги по коридору, топот ног сразу нескольких человек, они спешат. Топот приближается. Мужчина и женщина быстро поднялись, накинуть плотную кожаную одежду, с множеством нашивок, и вооружится, у них заняло меньше минуты. Они закончили еще до того, как торопливые шаги приблизились к двери. Мужчина сильно толкнул дверь вперед, быстро вышел в полутемный коридор. Который сейчас час? Темно еще в узких окнах-бойницах – похоже, еще ночь или предрассветный час. Высокий широкоплечий юноша с перебинтованной головой от неожиданности замер на месте как вкопанный.
– Какого аспида там происходит?
Раздраженно бросил ему мужчина. Из двери в коридор следом за ним вышла высокая, крепко сложенная темноволосая женщина. Юноша опомнился, взял себя в руки.
– Отец, они пошли на прорыв. Большая группа атаковала ворота с восходной стороны, по той широкой улице, идущей вдоль стены.
Мужчина с раздражением оттолкнул юношу в сторону и почти бегом устремился по коридору, женщина последовала за ним. Юноша, не теряя времени, пошел за ними следом. Все вместе они вышли на улицу – по левую руку, совсем недалеко уже вовсю кипел настоящий бой, стреляли длинными очередями, не экономя патрон.
– Стволы жгут не жалея.
Бросила женщина, глядя на высокого темноволосого мужчину. Прошли дальше, свернули за угол – какофония звуков и боя резко обрушилась на их головы. Вверху воздух наполнился свистом пролетающих рядом и рикошетящих о стены пуль. Мужчина замер на месте, вжавшись в стену, повернулся, схватил за ворот куртки юношу, подтащил к себе.
– Почему вы здесь?
Зло бросил он, бешено сверкая глазами.
– Ночью они вырезали головной секрет, подошли вплотную к блокпосту и выбили нас оттуда одним ударом. Я вывел оттуда оставшихся людей, что мне еще оставалось делать?
Мужчина по широкой дуге, со всего замаха, заехал юноше ладонью по левому уху.
– Прочь с глаз моих, чтобы я тебя не видел, не то прибью!
– Таназ! – Воскликнула женщина. – Они теснят вторую линию, нужно подкрепление. Я за траком, нам нужна поддержка огнем.
– Хорошо. Терез! – Крикнул вслед удаляющемуся юноше Намам. – Быстро собирай всех наших с того района и гони их сюда!
Указал он рукой на закатную часть города. Юноша быстро кивнул и побежал в том направлении, исполнять распоряжение отца. Миновав несколько линий, он вышел к небольшому лагерю кочевников, обосновавшихся в брошенном большом доме на втором ярусе.
– Что там происходит?
Вопросом встретил его встревоженный звеньевой.
– Труби общий сбор!
Коротко приказал ему Терез. Звеньевой снял с пояса длинный автомобильный клаксон с небольшим баллоном внизу, вдавил кнопку на его торце. Округу огласил утробный протяжный вой, наполняющий душу тревогой и заставляющий стынуть кровь в жилах. Тем временем интенсивность стрельбы у главных городских ворот нарастала, послышались первые взрывы, Плохо – нападающие подошли слишком близко, так они могут быстро выбить кочевников со второй укрепленной линии обороны и тем придется отходить за ворота. Защитники города хорошо подготовились – провели разведку и тщательно все просчитали, досконально изучив характер обороны ворот, усыпив бдительность кочевников в том направлении. Люди накапливались возле дома.
– Все здесь?
– Еще два звена не пришли.
Проверив собравшихся, доложил старший звеньевой.
– Подождешь их здесь и сразу, как только они появятся, отправляйтесь к воротам. Остальные за мной!
Громко прокричал юноша. Кочевники, выстроившись в колону по два человека, побежали вслед за Терезом. Когда они добежали до ворот, огромный бронированный трак уже маневрировал там, поливая поочередно обе стороны улицы со своей башни пулеметным огнем и пытаясь продвинуться вглубь города. Терез начал распределять людей, продвигаясь к траку. Сзади до него донеслась канонада выстрелов, автоматных очередей и взрывы. Юноша обернулся назад, туда, откуда он только, что вернулся в сопровождении нескольких звеньев. Далеко за домами в том направлении в небо взвилась красная ракета, повисла на парашюте яркой алой звездой смерти.
– Атака с правого фланга!
Прокричал юноша. Повернулся к траку, пятившемуся задом по улице. Дерека, укрываясь за кормой стального монстра, посылала длинные очереди вдаль по улице. Отца нигде не было видно, должно быть он впереди по улице, укрылся в одном из домов и пытался на передке руководить обороной. Услышав последнюю фразу Тереза, женщина зашла за бронированную корму, посмотрела в том направлении, где в воздухе висела ракета.
– Терез, бери людей…
Фразу она не успела закончить, в воздухе над их головами раздался противный, закладывающий уши свист. Оба инстинктивно подняли головы вверх. Что за новая напасть?
Взрыв у самых ворот напротив двери, ведущей в караульные помещения охраны ворот, разметал людей, жмущихся там к стене. Воздух наполнился криками боли и просьбами о помощи. Терез в растерянности стоял, водя головой по сторонам, его взгляд встретился взглядом с Дерекой, на ее лице была та же растерянность. Снова в воздухе этот противный свист, немного дальше.
– Ложись!
Во все горло заорала женщина. Терез развернулся на ватных ногах, чтобы сделать шаг в сторону, когда перед глазами полыхнуло жарким пламенем, невидимая рука, словно тряпичную куклу швырнула его в сторону, что-то больно садануло по правому боку. В глазах потемнело.
– Это из Пустоши стреляют!
Донеслось сверху со стены. Дерека задрала голову, кочевник, стоящий сверху на стене, указывал рукой на восход, туда, откуда несколько минут назад в Пустошь вползло кроваво-красное огромное солнце. Дерека сорвалась к ступеням и, перепрыгивая сразу через несколько, начала подниматься вверх. Свист за спиной. Взрыв, ступени под ногами заходили ходуном. Оглянулась – мина легла перед самым носом бронированного трака, срезав осколками пулеметчика и нескольких кочевников, отступающих назад по улице под прикрытие брони.
– Там.
Указал рукой, наблюдающий со стены кочевник, протягивая женщине большой монокуляр. Окуляр поднесла к зрачку, стала водить из стороны в сторону по песку, не рассмотреть ничего отсюда – солнце в глаза слепит.
– Не вижу ничего.
– В километре отсюда.
– Траками раздавить гадов. Давай сигнал в лагерь, чтобы выдвигались в том направлении.
Вот он, отыскала! Труба небольшая в песок воткнутая стоит, мужчина в серой одежде что-то опускает в верхнее зияющее отверстие трубы, все разом отворачиваются, пригибаются, закрывают уши руками. Спустя несколько секунд в воздухе над городом раздается противный свист. Взрыв внизу, на улице там, где закрепился Таназ, где его люди пытаются держать оборону. Прицельно ложат гады, как будто знают, куда нужно стрелять. Трак замер поперек улицы, упав на подломленное левое колесо. Пулеметчик в башне сменился, прикрывает плотным огнем звено Таназа. С закатной стороны города на улицах квартала, среди домов идет ожесточенная перестрелка – силы там равны, никто не хочет уступать. Монокуляр на лагерь в Пустоше перевела – там суета, поочередно, один за другим, над картами выстреливают вверх черные струйки тяжелого дыма. Карты медленно выруливают вперед, выстраиваясь цепью. Долго, слишком долго. До миномета им еще нужно проехать большое расстояние. Из города будет намного быстрее.
– Держи, – женщина кинула кочевнику монокуляр, – смотри в оба, если что – сразу отправляй гонца к Намаму.
Быстро спустилась по лестнице вниз, пробежала к распахнутым главным городским воротам, остановилась, замешкалась на секунду – возле стены женщина бинтует живот широкоплечему юноше с грязной кровавой повязкой на голове. Бинты на животе сразу напитываются кровью, юноша без сознания. Автомат на ремень за спину перекинула, дальше бегом побежала. Выбежала на широкую площадь, зажатую высокими стенами с обеих сторон. Там суета. Отыскала взглядом двоих звеньевых.
– Траки заводите живо, разворачивайте их и следуйте за мной. Передать остальным по цепи – заводить траки и на выезд, направление – восход солнца. Вы живо ворота открывать! Червя сюда! Заводи, чего уставился!
Пнула ногой сгорбленного широкоплечего раба. Тот взялся за рукоять кривого стартера, мощно крутанул его. Мотор затарахтел, чихнул, плюнул в воздух черным сгустком, утробно заурчал. Раб обернулся, через плечо посмотрел на ползущие внутрь створки ворот.
– Чего замер, живо в трак!
Раб быстро запрыгнул в трак, разместился в нем рядом с еще тремя кочевниками, один из которых занял место у пулемета. Дерека сидела за рулем, начала выводить карт к воротам. Впереди уже плелся широкий бесформенный трак. Мотор переднего трака резко взвыл, задымил и заглох у самых створок ворот.
– Да чтоб тебя!
Зло выругалась женщина, начала мощно выкручивать руль вправо, объезжая вставший трак. Оглянулась – сзади за ней, выстроившись гуськом, ползли еще три трака. Бронированный лобовой лист плавно обогнул заглохший трак, когда в него мощно прилетело, противно взвизгнуло, уходя на рикошет. Трак сильно дернуло вправо.
– Ааааа!
Заорала Дерека, пытаясь восстановить управление тяжелым монстром, выворачивая руль. Трак вышел из ворот, женщина вдавила педаль в самый пол, выбрасывая вверх огромную струю черного дыма. Снова противный металлический визг металла, боковым зрением Дерека видит, как взрывается живот, рядом сидящего кочевника, что-то противное, теплое и липкое брызгает ей на лицо. Трак продолжает движение.
– Вот морок!
Анердей зло сплюнул в сторону. Мощно рванул назад рычаг затвора. Большая гильза, кувыркаясь, выстрелила в сторону, плюхнулась на песок. Большой металлический монстр быстро несся из города в его сторону, следом за ним выбрался еще один. Вбросил длинный патрон, задвинул вперед затвор. Вдох, выдох. Поймал в прицел пространство между открытыми створками городских ворот. Бронированные карты кочевников сокращают расстояние, приближаются к нему. Отыскал мушкой, стоящий в воротах дымящийся карт, рядом с ним пустота. Мушку сместил туда. Нужно ждать. Карты еще больше сократили расстояние, приблизились к его позиции. Вдалеке справа длинной трелью взорвался ДШК – одна очередь, пауза, снова длинная очередь. Боковым зрением заметил, как в том направлении ярко полыхнуло, начал подниматься черный дым. Далекий хлопок миномета за спиной. В промежутке между створкой ворот и дымящимся картом блеснула металлическая морда другого карта. Указательный палец плавно выжал спуск.
Головной карт, ползущий к его лежке встал. Дерека обернулась назад через задний смотровой люк, увидела как, сразу за горящим возле городской стены траком, яркой мощной вспышкой взрывается еще один трак, как из него начинает валить густой дым. Идущие следом траки встают. Почему они не пытаются объехать горящую технику? Отсюда совсем не видно, кто стреляет в их траки. Наконец до них дошло – траки начинают пятиться задом.
– Там стрелок!
Кричит сверху от пулемета мужчина и дает длинную очередь вдаль в песок. Дерека смотрит в том направлении – ничего, только фонтанчики песка устроили дикие скачки. Назад к городу обернулась – в воротах уже дымятся сразу два трака, перегородив проезд. Здесь только они и второй трак, которому удалось выехать из города следом за ними. Он уже успел обойти их и теперь едет в пятидесяти метрах впереди. Нужно разобраться с минометом, а потом идти на помощь зажатым у стены тракам клана Маргов. Женщина вдавливает педаль, трак мощно срывается с места. Пулеметчик снова посылает длинную очередь вперед в песок.
Карты продолжают движение вперед. Рядом слева за спиной в седьмой раз хлопает миномет. Осталось три мины. Пулеметчик, идущего вторым трака, с башни снова посылает короткую очередь в песок за пару сотен метров перед собой. Там лежка Анердея, пулеметчик его заметил. Женщина прильнула к окуляру оптического прицела, быстро отыскала перекрестием пулеметчика. Расстояние до трака совсем небольшое для мощного патрона 12,7;108 миллиметров. Плавно, между ударами сердца, выжала спуск. Тяжелая винтовка мощно лягнула в плечо, человек, укрытый за бронированным листом взорвался красным, исчез в металлическом чреве, угловатого монстра. Пулемет замолк. Ружье Анердея молчит. Неужели пулеметчик его достал? Перекрестье легло на бронированный щит тяжелого монстра. Палец плавно вдавил спуск. Снова мощный толчок в плечо, отскочивший назад затвор выбросил вбок пустую гильзу. На приближенном мощной оптикой, лобовом стальном листе бронированного монстра, вспыхнул маленький огонек, точно посредине. Вспыхнул и погас. Карт кочевников продолжил двигаться вперед.
– Вот морок, не взять тебя, слишком толстая броня!
В сердцах выругалась женщина. Снова прильнула к оптике. Почему молчит ружье Анердея? Первый трак, разорвал воздух слева от нее длинной раскатистой очередью пулемета, синхронно с восьмым хлопком миномета. Ему в ответ длинной очередью зло огрызнулся Печенег, хлестко захлопали СВДешки. Перекрестье на левое колесо второго трака. Палец выжимает спуск, мощная отдача, блестящий цилиндр уходит в сторону. Большое колесо стального монстра громко хлопает, крениться.
Трак замедляется, но все равно продолжает ползти вперед. До него остается метров пятьдесят. В голове до сих пор шумит, скула сильно саднит, тянет – это не боль, но он это чувствует. Наверное, скула треснула, если бы он был способен чувствовать боль, то сейчас валялся бы без сознания от болевого шока. Рука наконец-то извлекла из кармана разгрузки гранату, трясущейся левой рукой отогнул усы, потянул за кольцо. Приклад противотанкового ружья спас уму жизнь. Вторая очередь пулеметчика с подпрыгивающего на кочках карта, пришла прицельно – точно в его замаскированную лежку. Несколько пуль легли прямо перед ним, одна срикошетила от мощного ствола и еще одна угодила в приклад. Ее энергии хватило, чтобы разбить мощный приклад из твердого дерева вдребезги, мягкая оболочечная пуля фрагментировалась и потеряла свою энергию. Однако удар в приклад был настолько мощный, что на короткое время нокаутировал его и повредил скулу. Тридцать метров – пора. Пальцы руки с гранатой разжались, скоба со звоном отлетела в сторону. Раз, два. Короткий замах, граната по небольшой дуге ушла вперед. Разворот в противоположную сторону, упал плашмя, закрыл голову руками. Приглушенный взрыв за спиной. Девятый хлопок миномета. Быстро обернулся через плечо – стальной монстр наконец-то повержен! Стоит, привалившись на левое накрененное колесо. Черный дым валит из-за толстого лобового листа. Как он и предполагал – карты кочевников бронированные только сверху, днище у них не защищено броневыми листами. Это не цельнометаллическая скорлупа их БРДМа. Грана легла точно под брюхо и взорвалась под двигателем в нужный момент, он снова все верно рассчитал, и ему снова повезло перехитрить смерть. Анердей медленно провел ладонью по щеке, пальцы ощутили что-то липкое на ней, опустил глаза – кровь. Снял с лица помотанный платок, осторожно обтер им лицо. Ощутил легкий холодный поцелуй проснувшегося и набирающего силу утреннего ветра Пустоши. Вдохнул воздух полной грудью. Нос уловил запах гари – тяжелые удушливые нотки горящей резины с мазутом, перемешанные с приторно-сладкими нотками. Хорошо так. Десятый хлопок. Выдохнул, сфокусировался на замершем стальном монстре, медленно, пошатываясь, пошел к нему.
У Гары отлегло от сердца, одинокая блестящая искорка, спрыгнула с уголка глаза, платок на лице ее быстро впитал. Высокая фигура в оптическом прицеле, неуверенной пошатывающейся походкой направилась в сторону замершего стального карта кочевников. Миномет сбоку за ней замолк, Печенег и СВД тоже молчали. Второй карт неподвижно замер на месте. У городской стены заработал АГС, ветер принес звуки частых разрывов. Гара подняла голову от прицела – там сейчас было пекло. Взрывы подбрасывали вверх мощные фонтаны песка, горело сразу несколько картов. Ветер перемешивал песок с тяжелым черным дымом, скрывая в непроглядной пелене побоище, которое там творилось. В стороне от того места, где тяжелый дым медленно полз вдоль городской стены, возникло несколько темных точек. Гара припала к прицелу – им все же удалось развернуться и выскочить из того коридора. Уцелевшие карты кочевников заходили в тыл на позиции людей Мерека. По ним сбоку ударила счетверенная установка ПКТ Берка. АГС с позиций Мерека присоединился к ним. Несколько картов замерло, остальные начали уходить по широкой дуге в сторону. Гара повела прицелом по траектории их движения – справа в переливающейся прозрачной дымке вырастали им навстречу три паруса.
Правая рука привычно извлекла из кобуры на поясе хорошо знакомый ПМ, большой палец отщелкнул флажок предохранителя, взвел курок. Высокий изгой осторожно обошел карт кочевников со стороны водителя, держа окошко водителя на прицеле пистолета в вытянутой правой руке. Внимательно прислушался, словно дикий зверь. Движения в окошке нет. Послышался еле различимый удар по металлу. Быстро заглянул в окошко, держа пистолет параллельно лица, направленным в кабину. На месте водителя пусто. Едва уловимый скрежет сверху. Рука с пистолетом моментально идет вверх. Поздно – вспышка, хлопок сверху, две подряд. Сильный удар в грудь, опрокинул на спину, горячая струя обдала по уху, рука по-прежнему поднята вверх, падая, успел дважды вдавить спуск. Упал, третий хлопок – фонтанчик песка подпрыгнул рядом с головой. Перекат, ушел под брюхо стального монстра. Воздуха в легких не хватает – что такое, разучился дышать? Темная тень быстро опустилась сзади за траком на песок. Медлить нельзя. Снова перекат, рука пошла в том направлении. В смазанной картине едва различил, как темная тень упала плашмя вниз. Быстро, очень быстро двигается. Вдавил спуск, с той стороны одновременно вспыхнул огонек. Противный визг, скрежет рикошетящей о металл пули. Перекат. Хлопок отсюда – хлопок оттуда. Перекат. Хлопок – хлопок. Сухой металлический щелчок. Тишина. Пистолет, с замершим в заднем положении затвором, отлетел в сторону. Быстро вскочил на ноги, нож из-за пояса потянул, прыжок вдоль борта, навстречу быстрая длинная размазанная тень, яркий сполох. Выпад, машинальный уход на рефлексах, лезвие не нашло плоти – и вспороло пустоту. Ниже его ростом на полторы головы, темные дикие глаза полные ненависти, левая рука прижата к боку, по пальцам красное стекает, на песок капает – сумел-таки достать ее из пистолета. Правая рука длинный нож крепко держит, лихо им в воздухе пируэты выписывает. Картинка перед глазами плывет, дышать тяжело, спазм подступает к горлу. Выпад, в сторону ушла, нырок. Удар навстречу в сторону, вбок сместился, назад вниз потянул – в этот раз лезвие достало чужую плоть. Темная тень вынырнула сбоку, только успел плечо к подбородку подтянуть – секущий удар оставил глубокую отметину. Потерял ее из поля зрения. Удар снизу мощный, сильный, откинул спиной о стальной борт карта, впечатал затылком. Падение остановила пятая точка, встретившая песок под собой. Крепкая, под стать мужчине. Плечи широкие, движения плавные грациозные, как у веи. Красные капельки возле нее вниз на песок капают. Взгляд надменный сверху вниз. Стоит, ликует – враг повержен. Наконец удалось сделать небольшой вдох. Правую ладонь поднял – ножа там нет, выронил, наверное. Рука плохо слушается, что с плечом?
Говорит что-то, надменно, отрывисто, словно змея шипит.
– Напрасно стараешься, я тебя все равно не понимаю.
Левой рукой провел по правому плечу, проверил – вся рука в крови, плохо, порез глубокий. Со стороны города из ворот выполз еще один стальной монстр. Где Гара, уснула что ли, почему дала им выйти из города? Усмехнулся – Атерей опять разозлится, опять придется ему меня штопать. Глаза сверкнули – сработало! Адресованная совсем не ей улыбка, вывела из равновесия, вея взорвалась. Длинный прыжок вперед, клинок на длинном замахе пошел по широкой дуге. Движения уже не такие четкие и выверенные, как в самом начале, ослабла – я тебя достал! Левая рука по песку пошла, посылая ей навстречу пригоршню песка, с одновременным перекатом вправо вбок через плечо.
В одно неуловимое движение Анердей уже на ногах, клинок Дереки с противным скрежетом прошелся по металлическому борту карта. Рычит, выпад, секущий удар. Глаза, засыпанные песком, не видят ничего. Еще одна отчаянная попытка достать своего противника – выпад и удар по широкой дуге перед собой. Клинок рассекает пустоту. Уход в сторону, короткий шаг ей навстречу. Учуяла – поздно. Хлесткий удар на коротком замахе прямыми пальцами левой руки в горло. Захрипела. Сразу мощно голенью по внутренней стороне бедра. Потеряла равновесие, плюхнулась вперед на четвереньки, выставив руки. Пальцы левой руки собрали на макушке большой пучок темных волос, мощно рванули вперед навстречу правому колену. Противный глухой хруст ломающихся зубов. Тело Дереки обмякло без сознания на песке у его ног. Левую руку поднял, удивленно уставился на пучок черных волос.
– Ого…
Короткая автоматная очередь выбила фонтанчики песка совсем рядом у его ног, неожиданно оборвалась. Обернулся назад. Автомат кочевника с дымящимся стволом валяется на горячем песке, сам он беспомощно скребет по песку подошвами тяжелых ботинок, пытается убрать со своей шеи чужие руки в наручниках, душащие его. Агония прекратилась, тело кочевника безвольно рухнуло на песок рядом с автоматом. Зажав рукой рану на правом плече, Анердей замер на месте не в силах пошевелиться. На него, из под тяжелых бровей, смотрели светло-голубые глаза. Лицо, украшено татуировкой, имеющей причудливый узор – хорошо знакомая ему диковинная вязь.
Больше десятка вырвавшихся из западни, устроенной изгоями у полуночной стены города, и уцелевших траков кочевников сейчас по широкой дуге огибали вышедшие в Пустошь парусные карты изгоев. Минометный расчет, отстрелявшись, сопровождаемый пулеметным расчетом и усиленный снайперским звеном, переместились к подбитому траку кочевников. Зачистили его, закрепились там, заняв круговую оборону. Оттуда в небо взвилась зеленая ракета, давая понять своим приближающимся картам, что коридор для них свободен. Карты перегруппировались – БРДМ и малый посыльный карт перестроились на правый фланг, идущих средних картов с десантом, готовясь встречать быстрые и юркие траки кочевников. Карты плелись медленно, медленнее чем того бы хотелось изгоям – ветер был еще недостаточно крепок.
Гара оторвалась от окуляра оптического прицела – сейчас она уже ничем не могла помочь Анердею. Ни его самого, ни его соперника не было видно за огромным стальным бортом бронированного дымящегося монстра. Она выщелкнула широкий магазин винтовки – пустой. Открыла, лежащий под правой рукой подсумок и методично, один за другим, отправила в магазин пять патрон. Заглянула в сумку – осталось всего три патрона. Движение у восходных ворот вдали привлекло ее внимание, женщина быстро примкнула магазин на место, прильнула к оптическому прицелу, навела прицельную марку на открытые ворота. Вот морок – она пропустила момент, когда кочевники тросами отбуксировали от ворот один неисправный трак, разблокировав проезд для остальных. Из города, грозно рыча и огрызаясь, выкатил бесформенный стальной монстр. Стальная покатая морда второго трака показалась в проеме между, оставшимся там неисправным траком, и створкой ворот. Женщина плавно вдавила спуск. Толчок в плечо, через несколько секунд трак в воротах встал. Прошло несколько секунд, трак снова дернулся, прыгнув вперед. Палец снова плавно вдавил спусковой крючок. Снова толчок в плечо, блестящий цилиндр, кувыркаясь в воздухе, отлетел в сторону и плюхнулся на горячий песок. Трак замер, из-под его капота повалил черный дым.
Справа далеко в Пустоше завязалась перестрелка – траки кочевников настигли карты изгоев. Парусные суда Пустоши встретили стальных монстров огнем из пулеметов. Тяжелый КПВТ, установленный в башне «Бардака» в клочья разнес один трак кочевников, остальные бросились врассыпную, стараясь уйти с прицельной линии большого калибра и зайти в беззащитный борт к парусным картам. Бронированный трак, вышедший из города, рванул наперерез БРДМу изгоев, принимая его вызов. С дальнего правого фланга заработала счетверенная установка ПКТ Берка – расстояние до схлестнувшихся картов еще велико, вся очередь ушла в песок. Вот Берк заметил, приближающийся из города бронированный трак, спаренные пары стволов поочередно, длинными очередями заработали по нему. Мерек поднял своих людей, они группами начали продвигаться к восходным городским воротам. Гара всадила напоследок тяжелую пулю в правое колесо бронированного монстра кочевников, машину повело, но это не помешало ей вступить в дуэль с «Бардаком» изгоев. Маленькие траки все же настигли парусные карты, тем сейчас доставалось сильно, а до спасительной укрепленной точки, у подбитого трака кочевников, еще далеко.
Вокруг уже вовсю кипел бой, а мужчины продолжали стоять неподвижно, тяжело глядя в глаза друг другу.
– Дирей плохо тебя учил – ты чуть не проиграл бабе.
Наконец, без выражения с сильным акцентом, произнес мужчина в наручниках. Высокий изгой безразлично пожал плечами.
– Просто дал ей фору, так интереснее.
– Ты изменился, племянник.
Улыбнулся широкоплечий скрюченный мужчина.
– Узнал?
– Конечно, этот взгляд невозможно забыть.
– Ты тоже изменился. Не жмут?
Поинтересовался он, кивнув на наручники на запястьях собеседника.
– Ключ у нее в кармане.
Кивнул тот в сторону женщины, лежащей на горячем песке. Анердей наклонился к ней и стал медленно обыскивать ее раненой рукой. Пальцы здоровой руки продолжали зажимать рану на плече. Наконец высокий изгой вынул ключ из кармана, выпрямился и подошел к мужчине с такой же татуировкой на лице, как у него. Открыл замки наручников. Посмотрел ему в глаза.
– Ну здравствуй дядя Огрей!
Мужчины горячо обнялись.
– Повтори, пожалуйста.
Отпуская Анердея, попросил второй мужчина. Одинокая слеза скатилась вниз из уголка его глаза.
– Дядя Огрей.
Повторил Анердей.
– Огрей…
Эхом протянул тот.
– Пятнадцать лет я не слышал своего имени. Пятнадцать лет меня звали Червем.
Женщина, лежащая на песке, тяжело пошевелилась. Огрей посмотрел на нее, молча протянул руку Анердею, знаком показывая на наручники в его руках. Анердей так же молча отдал ему их. Огрей подошел к женщине, склонившись над ней, завел ее руки за спину и сковал их там своими наручниками.
– Так будет лучше, эта сука опаснее ее бешеного братца.
Спокойно прокомментировал он.
– У тебя сильный акцент. – Констатировал Анердей. – Хорошо знаешь их язык?
Огрей кивнул. Посмотрел на плечо племянника.
– Тебя перевязать нужно, давай, усаживайся здесь и рассказывай обо всем, пока я буду тебя перевязывать.
Анердей уселся возле трака, дядя, достав из трака внушительную сумку и вынув из нее большой белый сверток, принялся за перевязку.
– Нашел время поболтать, у меня штурм города в полном разгаре.
Бросил ему Анердей, когда тот принялся туго бинтовать ему плечо.
– Ты руководишь нашим войском?
Анердей сидел, мрачно глядя перед собой. Молча кивнул.
– Значит наши пришли на помощь Атоллу, против этих кочевников?
– Не совсем.
Тихо ответил Анердей, продолжая смотреть перед собой. Потом наконец поднял голову, посмотрел вперед туда, где два средних карта, в сопровождении малого посыльного под полными парусами, подходили к восходной стене города.
– Добрались все-таки.
Улыбнулся высокий изгой. Огрей, тоже повернулся и посмотрел в том направлении.
– Будешь высаживать десант на стену?
– Да.
– А потом?
– Ударим с двух сторон – одна группа изнутри города, мы – с Пустоши через те ворота.
Анердей кивнул в сторону блокированных восходных ворот города.
– Помоги подняться.
Обратился он к своему дяде, тот поспешно помог встать ему на ноги, мощно подхватив под локоть здоровой руки.
– Хорошая перевязка.
Поблагодарил его Анердей, окидывая взглядом пространство вокруг.
Траков кочевников нигде не было видно, только горящие, брошенные и подбитые траки замерли навечно в песках. Вдалеке стоял дымящийся большой бронированный трак, от которого тяжело плелся, сильно дымя, их БРДМ. Со стороны другого подбитого бронированного трака кочевников, замершего недалеко от места, где закрепился их минометный расчет, к ним по песку шла группа людей. Высокий изгой снова посмотрел в сторону города, там карты уже встали у стены и убирали паруса, скоро должен высадиться десант.
– Все идет в точности по плану.
Спокойно сказал изгой, глядя в сторону города. Из-за спины донеслось глухое утробное рычание, Анердей резко развернулся на месте – возле трака стоял огромный черный морок, весь в запекшейся крови, скалясь на Огрея, тот косился на лежащий в стороне автомат кочевника, явно готовясь прыгнуть, чтобы схватить его.
– Нет! Не делай этого! – Громко крикнул ему Анердей. – Спокойно. Спокойно Аз, это свой.
Огрей замер на месте, как громом пораженный. Огромный черный морок перестал рычать, подошел к Анердею и, лизнув его по руке, уселся рядом на задние лапы.
– Как ты его назвал?
Изумленно, наконец, спросил он.
– Да, ты не ослышался. – Анердей погладил морока по тяжелой черной голове. – За эти пятнадцать лет здесь все изменилось, здесь все уже совсем другое, не такое, каким ты это запомнил, уходя на полдень.
– Но почему его зовут как твоего брата?
Огрей кивнул в сторону морока.
– В память о нем.
Печально ответил Анердей. Огрей потупил глаза.
– Он пал? Когда?
– Через два года после вашего ухода.
Поднял глаза, на изгоя смотрит.
– Кто еще?
– Все.
Лицо Огрея непроизвольно дернулось.
– Как все?
Анердей продолжал стоять, молча глядя дяде в глаза.
– Анердей что случилось?
– Атолл уничтожил Бархессе.
Наконец произнес высокий изгой. Огрей сразу сник, опустил голову, упал на колени, его грудь начала часто вздыматься, лицо перекосила гримаса боли и страдания.
– Анердей!
Донесся до него сзади женский голос. Анердей не шелохнулся, продолжал стоять, печально глядя на рыдающего, на коленях мужчину. Пережить пятнадцать лет рабства и унижений в нечеловеческих условиях, чтобы потом, вернувшись, узнать, что все было напрасно и бессмысленно. Гара, в сопровождении группы мужчин подошла к бронированному траку, встала рядом с высоким изгоем.
– Анердей, десант в городе, нам тоже пора.
Он повернулся к женщине, печально посмотрел в ее глаза – этот его взгляд она видела впервые в жизни.
– Анердей, что здесь происходит, кто он?
Севшим голосом спросила она.
– Он мой дядя, пятнадцать лет, пробывший в плену у кочевников и только что узнавший, что всех кого он знал, больше нет.
Глаза женщины округлились, она перевела взгляд на мужчину, который уже поднялся с колен и медленно, вытирая лицо, подошел к ним.
– Значит, ты здесь, чтобы отомстить?
Обратился он к Анердею.
– И да и нет – объяснять долго, а время сейчас дорого.
Наконец Гара тоже взяла себя в руки.
– Анердей, Кривой передал, что они не могут выбить кочевников на торговую площадь, они намертво закрепились у главных ворот. Наши выдохлись, у них большие потери.
Анердей задумался, достал из кармана кисет, забил трубку и закурил, сосредоточенно глядя в сторону города.
– Передай Кривому, чтобы они встретили подкрепление, перегруппировались и ждали. Штурм начнем одновременно с двух сторон – мы первые.
Наконец обратился он к радисту, тот начал быстро связываться по рации, передавая сообщение.
– Тебе нужен город? – Вдруг спросил Огрей. – Она ключ к нему.
Кивнул он на пришедшую в себя и лежащую на песке темноволосую женщину, закованную в наручники. Анердей посмотрел внимательно на нее.
– Кто она такая?
– Родная сестра и, по совместительству, жена их вожака.
– У них правит вождь?
Поинтересовался высокий изгой.
– Да.
– Хорошо, тогда это сработает.
Дымящий «Бардак», весь в отметинах от пуль и дырах, с разорванными мешками с песком на броне, наконец, доковылял до подбитого трака кочевников, остановился рядом. Из люка выбрался молодой парнишка, весь перепачканный маслом и сажей.
– Что с машиной?
Обратился к нему Анердей. Тот покачал головой
– Мотор на исходе, вот-вот заглохнет
– В него попали?
– Нет, кольцам хана.
– Постарайся из него еще немного выжать, родной, прошу тебя. Что с боекомплектом?
– Половина к КПВТ, ПКТ пустой.
– Патроны есть?
Обратился Анердей к стоящему рядом с Печенегом пулеметчику.
– Пол короба.
– Туда отдай. – Высокий изгой кивнул на их броневик. – Эту к лобовому листу привязать, и выдвигаемся к воротам. Гара на пару слов.
Они вместе отошли в сторону.
– Сколько у тебя патрон осталось?
– Четыре.
Женщина потупила глаза. Анердей окровавленными пальцами левой руки поднял вверх ее подбородок, посмотрел ей в глаза, заглянул в самую ее душу.
– Мне нужен всего один – один точный выстрел. – Женщина, как загипнотизированная, не моргая, продолжала смотреть в бездонную голубую бездну его глаз напротив. – Останься здесь, твоя позиция на крыше этого подбитого карта кочевников. Отсюда до ворот меньше пятисот метров, цель будет видна хорошо – ты справишься. Поняла?
Женщина кивнула.
– Один выстрел, я справлюсь.
– Молодец.
– Кто цель?
– Следи за моим дядей, по его поведению ты поймешь, кто твоя цель.
– Хорошо.
Кивнула женщина. Анердей улыбнулся ей. Развернулся к остальным.
– Всем выдвигаться к воротам!
**********
– Как он?
Женщина подняла голову от лежащего без сознания юноши со свежей повязкой на голове и вокруг живота.
– Большая рваная рана в боку, жизненно важные органы не задеты, ребра сломаны. Осколок уже вынули, рану почистили и зашили. Выживет, если будут условия и покой.
– Покой.
Хмыкнул Намам. К ним подошел звеньевой в сопровождении еще одного кочевника.
– Что у тебя?
– Пока притихли вроде, явных попыток штурма больше не предпринимают, выдохлись похоже. – Звеньевой замялся. – Тут другое.
– Что такое?
– Дерека.
– Что с ней?
Глаза Намама налились кровью.
– Она и еще три трака в Пустошь ушли, чтобы огневую точку там подавить…
Звеньевой замолчал. Таназ схватил за грудь звеньевого, к себе подтащил.
– Говори.
Зло прошипел Намам.
– Он, – звеньевой кивнул в сторону второго наемника, пришедшего с ним, – со стены видел, как все три трака подбили в Пустоше и большую часть траков клана Маргов тоже сожгли, остальные траки ушли обратно в лагерь.
– А Дерека?
Заревел Таназ.
– Намам!
Донесся до него издалека окрик бегущего сюда кочевника. Намам отпустил перепуганного звеньевого, повернулся в сторону бегущего сюда от восходных городских ворот наемника. Человек приблизился, остановился, тяжело дыша.
– Там…
Указал он в сторону восходных городских ворот. Таназ посмотрел туда на открытые створки ворот, в которых намертво застряли два бронированных трака его клана – ничего не заметил. Снова с нетерпением посмотрел на гонца.
– Что там?
– Тебе лучше самому посмотреть.
Едва отдышавшись, ответил кочевник. Намам бегом отправился туда, миновал стоящие гуськом, повернутые в сторону ворот, траки, готовые в любой момент выехать в Пустошь, если бы не два застрявших в воротах трака. Кочевники, укрывшись за траками, заняли позиции, осторожно высовываясь из-за бронированных бортов, люди тревожно вглядывались вдаль, в Пустошь. Там, в ста метрах напротив ворот, стоял грязно-зеленый бронированный трак, мощно рыча и поднимая в небо столб черного дыма. Немного в стороне от него в паре сотнях метров стоял диковинный трак с высокой мачтой и убранными парусами. Кроваво-красные полотна знамен развивались над обоими траками, если присмотреться, то можно увидеть на знаменах большую трехпалую ладонь с глазом внутри.
– Это их траки? – Спросил Намам у стоящего рядом звеньевого, тот утвердительно кивнул и потупил глаза вниз. – Всего два, почему не стреляете?
Обратился он к другому звеньевому, укрывшемуся за бронированной кормой, заглохшего в воротах трака.
– Там на лобовом листе темно-зеленого.
Опустив глаза, ответил тот. Таназ снова осторожно выглянул из-за трака, посмотрел на, стоящего в Пустоше, наглеца. Кажется, к траку был привязан человек, еще один стоял рядом с ним.
– Таназ!
Донеслось до Намама сквозь шум ветра и размеренный рокот моторов траков, стоящих за спиной.
– Бинокль.
Нетерпеливо протянул руку Намам. Спустя минуту оптический прибор лег в его ладонь. Таназ быстро поднес его к глазам, отыскал, в увеличенном секторе обзора, стоящий посреди песков чужой трак. Нет, только не это! К лобовому бронированному листу трака была привязана Дерека, голова безвольно спускается на грудь, залитую кровью, кровь стекает вниз по животу и ногам, капает на горячий песок. Рядом с ней стоит Червь, в руках у него нож Дереки с широким длинным лезвием. Раб грубо, схватив за волосы, поднимает вверх голову сестры – все ее лицо разбито и в крови. Раб медленно проводит по ее лицу блестящим лезвием, оставляющим за собой длинную красную полосу – тонкая красная струйка стекает вниз по рукояти ножа. Червь отпускает ее голову, она безвольно снова падает на грудь, он поворачивает голову в сторону города.
– Таназ!
Снова долетает до Намама. Таназ приходит в бешенство – бинокль отлетает в сторону, хлопает о броню стального монстра, взрываясь десятками ярких осколков битого стекла, правая рука Намама выхватывает из ножен большой нож с широким лезвием, он прыгает вверх, карабкаясь на крышу, стоящего в воротах трака.
– Намам!
Кричат сзади десятки глоток, но он уже их не слышит – он принял вызов соперника.
– Приготовься.
Механик-водитель кивнул Анердею, сосредоточенно продолжая смотреть вперед через окуляр призменного прибора наблюдения. Анердей немного сдвинул маховик механизма управления крупнокалиберным башенным пулеметом – прицел сместился слегка вправо, лег точно в смотровое окошко трака, стоящего в воротах. Человек, стоящий с ножом сверху на траке, что-то дико закричал, но работающий двигатель заглушил его слова, вдруг фигурка человека взорвалась красным, отлетая, словно игрушечная, назад. Анердей вдавил кнопку электроспуска – длинная очередь из КПВТ ушла вперед, мощная отдача сотрясла броневик. Большие огоньки заплясали на броне стоящего в воротах трака. Вторая очередь ушла вслед за первой. Пауза. Третья очередь пошла в том же направлении. Пустой.
– Давай к воротам, ко второму карту!
Громко прокричал Анердей водителю-механику, сам быстро выпрыгнул через люк наружу из броневика. Его место у пулеметов занял стрелок. Выбравшись наружу, Анердей одним рывком оттащил от броневика оглушенного Огрея. Бронированная машина, мощно откинув песок всеми колесами, рванула в направлении города. Люди в серых одеждах, под прикрытием ее брони и огня из ПКТ, устремились за ней. Огрей, ошарашено, уставился на племянника.
– Прости дядя, но у меня нет времени на рыцарские поединки!
Громко прокричал ему высокий изгой. И бегом отправился вслед удаляющемуся броневику. Пулеметчик с малого посыльного карта прикрывал наступление товарищей, обрабатывая стену города, возвышающуюся над восточными городскими воротами. Подошли к горящему в воротах траку, несколько гранат сразу пошло на ту сторону. Поврежденный трак кочевников тросом зацепили к броневику. Несколько взрывов по ту сторону стальных монстров, оповестили наступающих о готовности – территория расчищена. Стук прикладом по броне и машина, взревев мотором, мощно пошла назад, выдергивая из створки ворот второй заглохший трак. Два пулемета синхронно ударили в образовавшуюся брешь, разошлись в стороны. Люди в серых одеждах, но узкому коридору кинжального огня вошли внутрь. Броневик мощно взревел напоследок, выпустил огромное черное облако и замолк, намертво встав на месте. Тело женщины, изрешеченное десятками пуль, безвольно повисло, привязанное к лобовому листу броневика.
Анердей и Огрей поравнялись с «Бардаком» когда из его стального чрева вылезли пулеметчик и водитель-механик.
– Все, конец машине.
Печальным голосом сказал ему молодой паренек, механик-водитель броневика. Анердей посмотрел на него с сочувствием – парень буквально сросся с машиной, руку на плечо ему положил.
– Ты молодец, вы оба открыли нам ворота в город. Давай за нами, только держись позади воинов, под пули не суйся, ты свое дело сделал – теперь их черед.
Когда Анердей, сопровождаемый дядей, подошли к главным городским воротам, стрельба там уже закончилась. Потеряв вожака и не выдержав мощного натиска, кочевники отступили с торговой площади, но ударившие по ним с той стороны объединенные группы Ратуса и Кривого, зажали их в клещи, те быстро поняли, что сопротивление бесполезно и сдались на милость победителя.
– Анердей брат!
Радостно встретил его Ратус. Мужчины обнялись. Анердей отпустил товарища, отступил назад, лукаво улыбнулся ему.
– Узнаешь?
Кивнул он в сторону широкоплечего скрюченного мужчины с татуировкой на лице. Ратус уставился на него не в силах сказать ни слова. Наконец отрицательно покачал головой.
– Это Огрей, брат моего отца, жизнь его сильно изменила. Впрочем, у вас еще будет время это обсудить, а сейчас давай к делу. План у тебя?
– Да все здесь, вот.
Ратус протянул Анердею аккуратно сложенные листы бумаги. К ним подошел Кривой. Мужчины поприветствовали друг друга, обнялись.
– Что с пленными делать?
Анердей задумался на мгновение.
– Зал для совещаний в караульном помещении – разоружить всех, связать и туда их. Раненых тоже. И еще – всех оставшихся ополченцев из числа ремесленников поставить к ним в охрану.
– Зачем?
Удивился Ратус.
– Потому, что мы сейчас будем штурмовать их соотечественников, думаешь, они с нами пойдут?
– Согласен – не подумал.
– Еще – вооружите наших людей из парусных команд картов, и выставьте их во внешнем кольце охраны для пленных, и чтобы ополченцы чудить не удумали.
– Сделаем.
Кивнули Ратус и Кривой.
– Мне нужно минут десять продумать детали следующего плана, собирайте и готовьте людей, сейчас подтянуться остальные из Пустоши. Общий сбор командиров групп через двадцать минут здесь, у главных городских ворот.
Анердей развернулся, чтобы уйти, вдруг остановился на месте, поднял голову в сторону открытых створок главных городских ворот.
– А это кто?
Ни к кому конкретно не обращаясь, спросил он, глядя на правую часть ворот, где безвольно болталось, высохшая на солнце, мумия человека.
– Воевода Атолла.
Мрачно произнес Ратус.
– Сын, которого сейчас командует ополчением города и охраной Совета?
Спокойно спросил высокий изгой.
– Да.
– Снимите его и оберните тканью.
– Хорошо.
Кивнул Ратус. Анердей развернулся к двери, ведущей в караульные помещения охраны городских ворот, Огрей хотел последовать за ним, но Ратус остановил его, положив руку на плечо.
– Брату нужно побыть одному.
Коротко пояснил он. Высокий изгой в одиночестве поднялся наверх, в кабинет старшего наряда охраны городских ворот, закрыл за собой дверь, раскурил трубку, и, откинувшись на спинку кресла, сосредоточился на предстоящей операции по обезвреживанию оставшихся защитников города. Сейчас он всего в шаге до заветной цели. Он проделал сюда длинный путь, путь длиною в тринадцать лет. Тринадцать бесконечно долгих и мучительных лет. Столько всего он пережил на этом пути, и стольких потерял… Больно защемило в груди справа. А ведь все могло быть иначе, он мог быть совершенно другим и жить по-другому – чужой выбор и решения совершенно других людей привели его сюда, сделав таким, каков он есть. Он потерял целый мир, но и обрел другой мир взамен того. Он привел сюда свой народ, народ, живущий его целью, питаемый его надеждами, поддерживаемый его вдохновением и движимый его волей. Сегодня он даст им новый дом, сегодня робкая надежда смениться уверенностью в завтрашнем дне. Сегодня они заложат свой собственный фундамент для следующих поколений, ознаменовав наступление новой эпохи, наступившей в Пустоше.
В дверь тихонько постучали. Анердей открыл глаза – трубка в руке давно потухла, а в комнате царил легкий полумрак. Отведенное для сбора время вышло, минуты уплыли так быстро и незаметно, словно горячий песок сквозь обожженные пальцы. Дверь открылась.
– Анердей, время – пора.
Позвал его Кривой. Высокий изгой кивнул, убрал трубку и пошел вниз к собравшимся на совещание людям. Внизу, у главных городских ворот все уже были в сборе – совещание началось.
– Все распоряжения выполнили, как ты и говорил – пленные здесь в зале, люди расставлены в точности с твоими указаниями.
Начал Ратус. Анердей утвердительно кивнул.
– Что у нас с техникой?
Поинтересовался он у собравшихся.
– Два бронированных карта кочевников полностью исправны и на ходу.
Быстро ответил ему механик-водитель, молодой парнишка – названный сын Зюка.
– Хорошо. Оружие?
– Порядок – патрон и оружия с запасом, хоть заново город штурмуй.
Доложил Мерек. Анердей обвел всех взглядом, задержался на Гаре.
– Гара, твоя снайперская группа в городе? – Утвердительный кивок. – Хорошо. Ратус, нужны люди, хорошо знающие город и расположение зданий, по одному для каждого снайпера.
– Любой из моей группы подойдет – все прекрасно знают город.
– Я не о том. Бойцы мне на улицах нужны, а не в провожатых. Горбун Яне все еще с тобой? – Утвердительный кивок. – Хорошо. А Алех? – Опять кивок. – Значит, потом пришлешь их, еще племянника Кривого и брата Морды сюда. Гара, они будут проводниками для твоих людей – займете наиболее выгодные здания, откуда хорошо просматривается здание Совета и прилегающие к нему улицы, и сможете поддержать нас огнем при штурме. К моменту штурма уже должно стемнеть, поэтому работайте по дульным вспышкам с той стороны. Ребята сориентируют твоих людей, где кто – где наши, где противник.
Женщина молча, утвердительно кивнула. Анердей продолжил.
– Ратус и Кривой – делите своих людей на две группы и спускаетесь в городской сточный коллектор, вы оба его хорошо знаете, по нему добираетесь до центра города. Вот ваши точки выхода. – Анердей обозначил их на карте, разложенной прямо на брусчатке. – Кривой, твоя цель вот этот блокпост, выходящий на полуденную сторону, к зданию полицмейстеров. Постарайся защитников блокпоста взять живьем, без мокрухи, просто разоружив. Потом ставите к ним охрану, остальные оттягиваются вот сюда и занимают вот это убежище. Ратус, ты выходишь вот здесь, твоя цель – вот эти убежища. До момента, когда начнется заключительный этап – штурм здания Совета, убежища должны быть под нашим контролем и там должны быть наши люди. Когда мы начнем штурм вот этого блокпоста, оставляете в каждом убежище по паре надежных людей и подтягиваетесь вот к этому перекрестку. Кривой на тебе вот эта улочка, ведущая к зданию Совета. Ты, Ратус, продвигаешься вот здесь. Я с остальными людьми буду штурмовать этот блокпост, а дальше выходим вот на этот перекресток, корректируемся на месте и финальный выход. Вопросы?
– Будешь блокпост в лоб бить? – Первым спросил Ратус. – Он укреплен основательно, поверь, если бы это было так просто, то кочевники уже давно бы от него камня на камне не оставили.
– Нет, я попробую провернуть тот же фокус, что и у восходных городских ворот – обезглавлю сопротивление одним ударом, а дальше просто добью деморализованных защитников.
– То есть как «обезглавлю»?
– Вызову сына Воеводы на переговоры, а Гара поставит точку.
Ратус хмыкнул.
– А если он не выйдет?
– Я ему предложу тело отца забрать, использую его как наживку – должен выйти.
Ратус покачал головой.
– Не знаю, все это очень сомнительно, я бы продумал запасной вариант.
– Запасной вариант – это вы: ты и Кривой. Вы наш единственный козырь. Поэтому сначала действуете вы, а потом начинаем действовать мы. К тому времени уже стемнеет порядком, поэтому, когда у вас все будет готово, и вы возьмете под контроль все убежища и прилегающие улицы, закрепитесь на них, ты зажжешь свет в окне вот этого здания – это сигнал действовать для нас. У вас полтора часа, чтобы добраться то точек выхода, потом мы выходим на позиции и ждем вашего сигнала. Если вопросов больше нет – всем час на отдых, привести оружие в порядок, пополнить боезапас, проинструктировать людей и принять пищу. Через час приступаем к делу.
– Погоди брат, тебе придется задержаться.
Подал голос Атерей, все замерли на месте.
– Что случилось?
Не понял высокий изгой, изумленно уставившись на брата.
– Твоя рука, я должен ее осмотреть. Потом пойдешь командовать дальше.
Присутствующие благодушно улыбнулись.
– Ладно, сдаюсь лекарь – твоя взяла.
Анердей уселся у стены на мешок с песком. Остальные удалились инструктировать людей и готовиться к предстоящему штурму. Возле Анердея осталась только Гара дожидаться проводников для своей группы. Атерей срезал грязную повязку на руке, помог Анердею снять куртку. Посмотрел на дыру в чехле бронежилета, укоризненно уставился на высокого изгоя.
– Как ребра?
Тот пожал плечами.
– Скорее всего, нормально, раз еще хожу, я ведь по-прежнему не чувствую боли.
– Хорошо. – Кивнул лекарь. – Но все же давай я и на них взгляну.
Сняли бронежилет, сняли рубаху. Атерей внимательно осмотрел огромный синяк на груди Анердея, ощупал.
– Действительно целые.
Удовлетворенно констатировал он. Осмотрел руку, обработал рану.
– Снова мне приходиться тебя штопать.
Покачав головой, себе под нос пробубнил лекарь.
– Расскажи мне о нем.
Обратилась к Анердею Гара, кивнула в сторону Огрея и Ратуса, сидящих на мешках с песком по другую сторону улицы и о чем-то беседующих. Говорил в основном Ратус, Огрей лишь изредка его о чем-то спрашивал. Анердей кивнул. Лекарь принялся зашивать глубокий порез на плече вожака, ловя с нетерпением каждое слово высокого изгоя.
– У моего деда родилось два сына. Старший – мой отец Дирей, и младший – мой дядя Огрей. Оба брата были воинами и оба прошли Путь Инициализации, пользовались уважением в поселении у соотечественников. Пятнадцать лет назад, после смерти деда, моего отца выбрали в правители Бархессе вместо него, он был одним из семерых советником Управляющего городом, вместе они образовывали правящий орган – Сбор. Отец к тому моменту уже обзавелся семьей и двумя сыновьями наследниками. Это был мой старший брат Аз и я.
– А у твоего дяди семья была?
– Была, но жена умерла при родах их первенца. Ребенок тоже не выжил.
– Как это печально. Продолжай.
– На Огрея тогда возложили важную миссию – отправиться как можно дальше на полдень, чтобы узнать есть ли там другие выжившие люди и поселения.
– Зачем?
– Чтобы знать одним ли нам удалось выжить после последней войны человечества, отстроить быт и возродить свой род, а так же чтобы установить с ними контакт, наладить торговые отношения. Дядя уехал туда на самом быстром и лучшем карте, из, когда либо построенных в Бархессе.
– Это твой город?
– Да. Уехал он за два года до того как на Бархессе напали воины Атолла и уничтожили его.
– А как твой дядя оказался здесь?
Анердей тяжело вздохнул. Даже лекарь забыл, зачем он здесь, застыл на месте, ожидая продолжения удивительной истории.
– Он отыскал выживших людей далеко на полдне. Ими оказались те кочевники, которых мы только что разбили. Думается мне, что первый их приход сюда и нападение на Атолл не случайны – пленив наших людей они, скорее всего от них узнали о нашей жизни здесь. Узнали, что здесь среди песков есть поселения и даже целые города полные ресурсов и людей. Кочевники пошли сюда, чтобы отнять это – Атолл был первым на их пути. Тогда город оказался им не по зубам – кочевников было слишком мало, а город оказался большим и хорошо укрепленным.
– Поэтому они вернулись назад снова, то есть сейчас?
– И да, и нет. Они вернулись, потому что знали куда и зачем идти, но они привели сюда с собой семьи, а это значит, что они не собирались возвращаться назад – они планировали здесь остаться.
Анердей вопросительно уставился на лекаря.
– Ты закончил брат, а то солнце уже клониться к закату, а у нас еще дела с места не сдвинулись.
Атерей спохватился, принялся спешно заканчивать и бинтовать рану. Люди собирались группами на инструктаж. К Анердею пришли четверо подростков, тот с огромной радостью встретил и поприветствовал их, потом вверил их Гаре. Площадка перед главными городскими воротами постепенно пустела, группы людей расходились каждая по своему заданию. Огрей подошел к племяннику, посмотрел на него глазами полными грусти.
– Я думал, что моя месть была исполнена там, у ворот, а оказалось, что настоящий должник еще дышит. Я пойду туда с тобой.
Анердей положил руку на плечо дяде. Кивнул ему.
– Конечно. У нас еще полтора часа, нужно осмотреть технику кочевников, приготовиться и расставить людей.
Мужчины отправились на торговую площадь, вместе с механиком-водителем осмотрели оба боеспособных трака.
– Когда начнем штурмовать блокпост, этот нужно будет перегнать выше по улице, он нам пригодиться на завершающем этапе. А этот оставим у ворот в резерве, на случай если основной будет выведен из строя.
Распорядился высокий изгой.
– У нас только один водитель, который может управлять механизированными картами.
Возразил ему Мерек.
– Я могу управлять траком.
Вступил в разговор Огрей. Анердей одобрительно кивнул дяде, после чего мужчины отправились инструктировать людей и распределять их по местам. Гара со своей группой снайперов, вооруженные СВД и сопровождаемые подростками, ушли занимать свои позиции. Спустя полтора часа все было готово – последняя проверка оружия. Анердей осмотрел и отправил в кобуру ПМ, выжидательно повернулся к зданию, в окне которого должен зажечься свет. Прошли первые полчаса в абсолютной тишине, люди были в напряжении, нервы у каждого на пределе. В городе в воздухе повисла гнетущая тишина. Нигде не стреляли. Солнце клонилось к закату, вот-вот должно коснуться крыш домов. Люди вокруг начинали заметно нервничать, солнце докатилось до крыши дома на пятом этаже, едва его не касаясь, когда в заветном окне, наконец, загорелся свет.
– Пора.
Люди в полном молчании начали расходиться в условленные стороны и растворяться на улице, ведущей к блокпосту, который контролировали защитники города. Анердей, с фонарем в руке, пошел вперед по улице, Огрей легко взял на руки сверток из плотной ткани, с обернутым в него телом и пошел вслед за ним. Не доходя до блокпоста сто метров, мужчины остановились.
– Мы парламентеры! – Громко крикнул Анердей. – Мы не Демоны Пустоши, с ними покончено. У нас тело вашего Воеводы, мы хотим вернуть его сыну и провести переговоры!
Тишина в ответ.
– Эй, на блокпос…
– Убирайтесь, гребаные предатели!
Донеслось с той стороны.
– Мы не…
Анердею снова не дали договорить – легкий пулемет прошил воздух над их головами раскаленным свинцом, выбив крошки и пыль из каменных стен пустых домов. Анердей дал знак дяде, и мужчины, не оборачиваясь спиной к блокпосту, вернулись назад.
– Что все это значит?
Спросил у него Огрей, едва они добрались до главных городских ворот.
– Это значит, что Ратус оказался прав – они не клюнули на нашу уловку.
– И что теперь, ждем Ратуса?
Подбежал запыхавшийся воин.
– Анердей, Башня по рации вызывает Отшельника.
Огрей вопросительно посмотрел на племянника.
– Это позывной Атолла, – пояснил тот, – идем, узнаем, чего они хотят.
Поднялись в кабинет старшего наряда охраны, где сейчас был оборудован полевой диспетчерский пульт. Радист протянул Анердею наушник. Тот его принял, но прежде чем воспользоваться рацией спросил.
– Давно вызывали?
– Пять минут назад и сразу на нашем канале.
– Мой позывной использовали?
Радист утвердительно закивал.
– Интересно.
Себе под нос произнес высокий изгой. Поднес наушник к уху, зажал кнопку микрофона.
– Башня, Отшельник на связи – говори.
– Говорит Дир, сын Воеводы Атолла, сейчас я его замещаю и командую защитниками города. С кем я говорю?
Донеслось из динамика. Анердей улыбнулся про себя – малый не промах.
– Я думал, ты знаешь, чей позывной запрашиваешь.
– Ты тот высокий изгой, который убил прежнего Воеводу и его сына вместе с его воинами. Который выкрал его дочь и который хочет захватить город. Я знаю кто ты, но я не знаю твоего имени. Тебе свое я назвал.
– Анердей. Ты прав, сын Воеводы, во всем прав кроме одного – я уже захватил город, попутно избавив вас от Демонов Пустоши. Но мне он не нужен.
Пауза, тишина в динамике.
– Что же тебе нужно?
– Мне нужен Совет – отдай мне их и на этом войне конец.
– Зачем они тебе?
– Старые долги – они мне сильно задолжали и не только мне одному, они задолжали целому городу моих соплеменников, двум тысячам человек.
– О чем ты говоришь?
– О Бархессе, который по приказу Совета уничтожили воины Атолла. Им я долг уже вернул, а Совету еще нет.
– Мой отец тоже там был тогда.
– Так или иначе, но он уже мертв, а к тебе у меня счетов никаких нет.
– Нет. Я дал клятву. Ты тоже мой должник, ты убивал наших людей на улицах города и в Пустоше.
– Хорошо, я тебя понял – приятно иметь дело с настоящим соперником. Чего ты хочешь?
– Убирайтесь из города.
– Или что?
– Ваши семью сейчас находятся в городских убежищах на территории, которую контролируют мои люди – не вынуждай меня устраивать расправу над женщинами и детьми. Уходи.
Анердей покачал головой.
– Говоришь я убийца? Тогда примерь на себя мою ношу – я не уйду. Но прежде чем я приду за тобой, хочу оказать тебе услугу, как достойному сопернику. Я хочу вернуть тебе тело твоего отца – попрощайся с ним напоследок. Знаю, что ты не придешь лично – можешь прислать за ним своих людей.
Пауза.
– Хорошо, через десять минут у блокпоста.
– Нет, пусть без оружия приходят к главным городским воротам, их не тронут. Даю слово.
– Хорошо. Двадцать минут.
Анердей положил на стол наушники, Огрей и Мерек вопросительно уставились на него.
– И что теперь будем делать?
Не выдержал Мерек.
– Импровизировать, идем вниз, времени мало. Несите еще ткани как та, в которую завернуто тело.
Мужчины быстро спустились вниз, подошли к траку кочевников. Солнце уже успело сесть, погрузив город во мрак. Вокруг горели факелы и жировые фонари.
– Тело Воеводы сюда несите, кладите в кузов. Да вот сюда. Стечкин у кого есть?
Принесли ткань. Один боец протянул Анердею пистолет, он вынул из кармана разгрузки несколько гранат и положил все возле тела на настил трака. Принялся неуклюже снимать с себя разгруз, раненая рука не хотела слушаться.
– Помогите.
Обратился он к мужчинам. Атерей принялся помогать ему. Мерек нетерпеливо спросил.
– Может ты, наконец, посвятишь нас в детали своего коварного плана?
– Брат, ты когда нибудь слышал о древней Греции?
– О чем?
– Страна такая была.
– И что?
– Они постоянно воевали. И вот, однажды, они развязали очередную войну из-за того что царевич одного государства увел жену у брата правителя этой самой Греции.
– А мы-то здесь каким боком?
– Греки больше десяти лет держали город в осаде и никак не могли его взять. Тот город назывался Троя. Тогда греки решили прибегнуть к хитрости – сделали вид, будто сдались и ушли, а в знак признания доблести защитников Трои преподнесли им подарок – оставили у ворот огромного деревянного коня.
– Кого оставили?
– Конь – это мулга по-нашему. Троянцы этого коня завели в город и устроили пирушку, по случаю великой победы. Но ночью, воины греков, которые прятались внутри этого коня, выбрались и открыли ворота для основных войск. Город вырезали и сожгли.
– Теперь я понял. А кто будет этим конем?
– Приведите сюда троих городских повстанцев.
Распорядился Анердей, обращаясь к воинам.
– Я буду. Меня упакуют в точно такой же сверток, Дир наверняка пошлет с ополченцами опытного наемника, которому он доверяет, а тот обязательно убедиться, что им отдают именно тело Воеводы. Самое сложное потом будет подменить свертки. Брат Атерей вся надежда на тебя.
Анердей обратился к лекарю, тот кивнул, заверив, что сделает все как нужно. К двери караульного помещения вывели троих ополченцев из числа ремесленников города. Анердей обратился к Огрею, кивнув в их сторону.
– Дядя, поговори с ними, деликатно подведи к тому, что они должны будут поговорить с прибывшими защитниками города, мол, переживают за свои семьи, оставшиеся в убежище.
– Зачем это?
– Нужно отвлечь их внимание, чтобы подменить тело.
– Почему бы это не сделать нашим людям?
– Ополчение набрано из числа горожан, наших людей они не знают, пусть лучше свои будут.
– А наемник, который тело будет осматривать, как его отвлечь?
– Это задача для Мерека – заговори ему зубы.
Мерек встрепенулся.
– Погоди брат. Ты все здорово придумал, только твой гениальный ум упустил одну существенную деталь.
– Какую?
Изумленно уставился на него высокий изгой.
– В тебе росту больше двух метров и весишь ты больше высохшего Воеводы. Тело-то мы подменим, только потом тебя разгадают и хана нашему атолльскому коню.
– Тут ты прав.
Задумался Анердей.
– Я пойду вместо тебя.
Бросил Мерек и, прежде чем Анердей успел ответить, скинул с себя свой разгруз, и начал рассовывать по карманам штанов гранаты и запасные магазины к пистолету. Анердей положил руку Мереку на плечо.
– Хорошо, иди – твоя задача продержаться до нашего прихода. Выживи брат!
– Выживу.
Мерек легонько хлопнул брата по здоровому плечу. Передернул рамку затвора пистолета, дослал патрон, вернул курок в переднее положение. Скинул тяжелые сапоги и плотную серую куртку.
– Приступим, осталось пять минут.
Мерек лег на настил, скрестив руки на груди, в одной он сжимал Стечкин, в другой небольшой нож. Огрей уже разговаривал с ремесленниками, Анердей пошел встречать посыльных от Дира. Атерей большими стежками сшил концы грубой такни, которой обернули Мерека и, при помощи еще одного брата, затолкали его под правую скамью, расположенную вдоль борта трака.
– Идут.
Оповестил один из воинов, о прибытии посыльных от сына Воеводы Атолла. Анердей кивнул, глядя в сторону приближающейся по улице вереницы факелов. Люди подошли ближе, остановились напротив него – четверо разномастных ополченцев города и низкий широкоплечий наемник с ними. Семеро вооруженных братьев сопровождали прибывших людей.
– Ты Анердей?
Холодным уверенным голосом, глядя в глаза высокому изгою, бросил наемник. Анердей молча кивнул.
– Где тело?
– Там, в траке.
– Мы должны его осмотреть.
Анердей коротко кивнул.
– Осматривай, а твои люди пусть ждут здесь.
– Что так?
– Я доверяю вам ровно так, как вы доверяете нам.
Уводя разговор в сторону, бросил Анердей, хотя сам прекрасно знал, что эта группа никакой опасности для них не представляет, разве только чересчур заносчивый и уверенный в себе наемник, но даже будь это диверсия, он один не добьется большого успеха. Анердею нужно было всего лишь разделить их, чтобы было легче отвлечь их внимание в момент подмены тела. Наемник коротко кивнул сопровождающим его ополченцам, а сам вместе с Анердеем подошел к траку.
– Открой.
Коротко бросил он Атерею, сидящему слева на скамье возле тела. Атерей театрально уставился на высокого изгоя, тот кивнул в знак одобрения. Лекарь склонился над телом, достал нож и разрезал нитки, стягивающие края плотной ткани. Откинул полы кокона в стороны. Наемник поднес к высохшему мумифицированному лицу жировой фонарь, долго всматривался в него. Наконец опустил фонарь, кивнул.
– Зашивай.
Лекарь принялся за дело, сидевший все это время рядом один из братьев, принялся помогать ему.
– На что вы надеетесь?
Обратился к наемнику Анердей.
– На победу.
Не оборачиваясь, бросил ему угрюмо наемник.
– Демоны Пустоши загнали вас в угол, вы неделю ничего не могли с этим сделать. Я сегодня за полдня разбил их, а ты надеешься на победу? Ты головой повредился наемник?
Наемник повернулся к нему лицом.
– Да! И знаешь почему?
– Почему?
Безразлично спросил его высокий изгой, боковым зрением уловив как лекарь, при помощи второго брата, заталкивает сверток с телом Воеводы под левую лавку бронированного трака.
– Потому, что сейчас вас меньше чем было в начале дня, вы обессилены и ваши семьи у нас в заложниках.
Анердей сделал к нему шаг вперед, наклонился к его лицу, в глаза посмотрел.
– Скажи честно, наемник, ты сможешь поднять руку на женщину, а на ребенка? Они ведь не из Диких Земель сюда пришли – все это время они жили бок о бок с вами, они такие же горожане, как и твоя семья – они твои соплеменники. Ты лично готов учинить расправу над своим соседом?
Наемник потупил глаза. Анердей бросил короткий взгляд ему за спину – сверток, с Мереком внутри, уже извлекли из-под правой скамьи и он занял место на настиле трака.
– Чем тогда вы лучше Демонов Пустоши, наемник?
Он поднял голову, посмотрел в лицо высокого изгоя.
– Если мы не сделаем этого, то вы вырежете наши семьи.
– Что за бред, кто тебе это сказал? Мне нужен только Совет, я сюда пришел только за их головами. Подумай сам, зачем мне вырезать целый город?
Анердей коротко повернул голову влево – там трое ополченцев о чем-то горячо говорили со своими товарищами с той стороны.
– Мы дали клятву, мы возложили на себя эту ношу.
– Какую клятву?
– Защищать город, его жителей и его законы от любой напасти.
– А Совет в этой клятве где?
– Закон – он и есть Совет.
Анердей усмехнулся. Все это время он говорил, глядя прямо в глаза наемнику, тот потупил взгляд, избегая тяжелого взгляда высокого изгоя.
– Понятно, кучка богачей, живущих за ваш счет и паразитирующих на вас, задурила вам голову высшей целью существования. Оглянись вокруг, наемник – вы всего лишь грязь у них под ногами. Неужели тебе никогда не хотелось стать человеком? Посмотри на моих братьев – каждый из них более живой, чем ты и чем те, кто защищает тех хапуг, жадность которых не знает границ. Каждого из нас вы когда-то изгнали, били, унижали, травили. И посмотри вокруг сейчас – похожи ли мы на тех недолюдей, которыми вы нас считали? Мы сейчас стоим перед тобой и приветствуем тебя, готовы простить все старые обиды. Мы можем помочь тебе снова стать человеком, снова стать живым, твоя жизнь и жизнь твоих товарищей будет принадлежать только вам. А ты вместо этого рассказываешь мне про клятву, щедро оплаченную из кармана твоих сограждан – ремесленников и торговцев, семьи которых ты, не задумываясь, готов вырезать, по приказу тех, кто наживается, паразитируя на вас обоих. Ты болен наемник.
Анердей снова бросил короткий взгляд за спину наемника, потом на него взглянул и тут его взгляд зацепился за нашивку на его рукаве – скрещенные копья на золотом фоне, покрытые сверху щитом.
– Ама, амоцька!
Громко и отчетливо зазвучало в ушах. Золотая нашивка дрогнула, стремительно прыгнула назад, подальше от свирепого взгляда высокого изгоя. Вдалеке замерла, прилипнув к рукаву молодого наемника, стоящего возле крыльца у которого на ступенях лежит светловолосая красивая женщина с большим животом, а рядом с ней голова с красной бородой, заплетенной в косичку.
– Ама, амоцька!
Маленькое белокурое перепачканное создание из-под крыльца выскочило, пряталась там, ручонки вперед выставила, ножками маленькими перебирает к женщине бежит. Личико зареванное, волосы одуванчиком на голове. Молодой наемник развернулся на голос, ногой с разворота ударил, за ноги схватил, с размаха об угол крыльца. Голова одуванчика красным прыснула. Сея, сестренка!
Глаза закрыл, головой повел. Снова открыл. Перед глазами, совсем рядом, снова золотая нашивка со скрещенными копьями. Глаза выше поднял – напротив лицо низкого широкоплечего наемника, в которых уже нет той заносчивости и уверенности, с которой он смотрел в самом начале их разговора.
– Ступайте обратно – я буду ждать ровно двадцать минут, и если смысл только что сказанных мною слов, до вас не дойдет, и я не увижу над зданием Совета зеленую ракету – пощады не ждите.
Холодно процедил высокий изгой. Наемник угрюмо кивнул, буркнул что-то неразборчиво в ответ. Потом позвал четверых ополченцев, прибывших с ним и они, забрав «тело Воеводы» отправились в обратный путь.
– Морбат!
Анердей позвал брата, который вместе с Мереком был в окопах и держал кочевников у городской стены. Мужчину срочно разыскали и, через несколько минут, он уже был у главных городских ворот.
– Патроны к ДШК остались?
– Половина снаряженной ленты, остальные в цинке. Снаряжать?
– Времени нет. Ставьте, что есть в кузов этого карта и задом выводите его к переулку. Никого из наемников в живых не оставлять, даже если ранены будут, если умолять будут, пощады просить – ни один оттуда не должен уйти живым. Всем по местам!
Морбат кивнул и удалился выполнять распоряжение вожака.
Пятеро людей, несущих сверток из плотной ткани, в полном молчании миновали улицу, дошли до своего блокпоста, после обмена паролями, прошли внутрь.
– Готовьтесь, скоро они пойдут на штурм.
Мрачно бросил низкий широкоплечий наемник, другому человеку в плотном длинном плаще, с нашивкой наемника на рукаве, командовавшему обороной блокпоста. Пятерка пошла дальше к зданию Совета города. Миновали темный переулок слева, темнота которого смерила их мертвым могильным взглядом, проводив настороженными взорами десятков пар глаз вооруженных людей, притаившихся там. У здания Совета города их встретил юноша с пепельно-серыми волосами, вооруженный автоматом.
– Это он?
Обратился он к прибывшим людям.
– Он.
Кивнул широкоплечий наемник.
– Несите его наверх, ко мне в комнату.
– Дир, они дали нам на раздумья двадцать минут, десять из которых уже вышли.
– Я успею, мне нужно проститься с отцом. Несите его наверх.
Пятеро со свертком в руках вошли в здание Света, поднялись по лестнице, ведущей наверх, юноша последовал за ними. Внесли тело в одну из комнат, уложили его на большой письменный стол.
– Подождите меня за дверью.
Треснувшим голосом произнес юноша, заворожено глядя на обмотанное плотной тканью тело, лежащее на столе.
– Дир…
Попытался возразить ему наемник.
– Всего пять минут, я должен проститься с отцом. Подожди меня за дверью.
– Хорошо.
Наконец сдался наемник, вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
Дир повернулся к столу, подошел к лежащему на нем телу, обернутому в плотную ткань. Нужно торопиться, времени отпущенного для прощания осталось немного, скоро его враги будут здесь.
– Отец…
Выдохнул юноша. Достал из ножен небольшой нож – подарок его отца, изготовленный местными мастерами. Осторожно приподнял ткань, сшитую грубыми нитками, частыми стежками. Аккуратно завел под нее лезвие, потянул вдоль шва. Края плотной ткани начали расходится в стороны, обнажая лицо заросшее темной щетиной, тело одетое в серую ткань, пистолет в правой руке смотрит в грудь. Юноша ошарашено замер на месте, всего на мгновение, показавшееся ему вечностью. Тяжелый пистолет подпрыгнул в чужой руке, выплюнув из своего чрева маленький огонек, мощный удар молотом врезался ему в грудь, откинул назад, повалили на пол. Маленький узкоплечий мужчина, с темной щетиной на щеках, второй рукой быстро провел своим ножом изнутри по грубому шву, заканчивая работу, которую не успел доделать юноша. Во второй его руке тускло блеснул клинок, мужчина быстро откинул полог ткани в сторону и вскочил на ноги, как раз в тот момент, когда дверь в комнату открылась и в проеме показалось дуло автомата. Длинное весло автомата в руках наемника сильно стесняло его движения и маневр стволом в тесном помещении, чужак сориентировался моментально – выставил вперед руку с пистолетом, дал очередь из Стечкина в сторону наемника, заставляя того ретироваться назад в коридор. Нож отлетел в сторону, рука нырнула в карман, извлекая из него гранату. Уход вниз в сторону. В дверном проеме вырастает только автомат, стрелок укрылся за дверным косяком, автомат выплевывает в комнату беспорядочную очередь, метя в то место, где секунду назад был силуэт чужака. В ответ приходит прицельно из Стечкина, девяти граммовые пули выбивают щепки из дверного косяка, автомат исчезает. Вслед за пулями в коридор из комнаты вылетает граната, стукается о противоположную стену и предательски падает у самых ног. Взрыв. Следом вглубь коридора, сопровождаемая очередью из пистолета, летит еще одна граната, отрезая подступ спешащим на помощь наемникам. Снова взрыв. Дверь в маленькую комнату закрывается, тяжелый комод заваливается набок, подпирая дверь с обратной стороны. Узкоплечий человек опрокидывает большой стол, втаскивает за него юношу с пепельно-серыми волосами. Юноша тяжело дышит, его взгляд бешено мечется по комнате. Незнакомец меняет магазин в пистолете, наклоняется к лежащему на полу юноше.
– Вот и все, парень, ты проиграл. Твоя Троя пала.
Далеко на улице длинной тяжелой трелью взрывается хорошо знакомый ДШК – штурм начался.
Группы Ратуса и Кривого с первой очередью тяжелого пулемета поднимаются как по команде, молча в полной темноте, устремляются к зданию Совета, сходу опрокидывая замешкавшихся, у первой линии обороны за мешками с песком, ополченцев. За этой линией двери в здание – путь свободен. Окна здания вспыхивают десятками длинных огней, воздух вокруг наполняется противным жужжанием свинцовых мух, люди падают на мощенную камнями улицу, останавливаются. Очередь из тяжелого Корда из глубины здания, откидывает их назад, заставляет вернуться в переулки примыкающих улиц, откуда они только что пришли, чтобы укрыться там за толстыми стенами городских зданий. Из нескольких дальних домов раздаются хлесткие одиночные хлопки снайперских винтовок – огоньки в окнах один за другим начинают тухнуть. Тяжелый Корд разносит в каменную труху одно из окон, откуда только что был слышен хлесткий выстрел.
Сразу за первой длинной очередью из ДШК в сторону блокпоста уходит вторая, тяжелый трак медленно пятится в его сторону задом, прикрывая своим корпусом штурмовую группу в серых одеждах. Тяжелый пулемет поддерживают с обеих сторон его легкие коллеги, образуя узкий коридор кинжального огня вдоль стальных бортов бронированного монстра. С той стороны раздаются робкие ответные очереди. Последняя раскатистая очередь, тяжелый пулемет смолк. Трак врезается в ограждение блокпоста, с той стороны в небо взмывает осветительная ракета, зависает в воздухе. Люди в серых одеждах перекидывают через ограждения блокпоста гранаты, им под ноги прилетают ответные «подарки» с той стороны. Разрывы с обеих сторон. Над головами защитников с мощным жужжанием проносятся тяжелые пули из Корда, работающего из здания Совета – осветительная ракета в воздухе дала ясную картину целей для пулеметчика. Люди в серых одеждах отступают назад под прикрытием легких пулеметов.
– Ратус, они откинули людей Анердея назад!
Через всю улицу кричит ему Кривой.
– Вижу, приготовься, как только заткнут Корд, ты со своими людьми ударишь по блокпосту, а я к зданию Совета!
– Понял!
Корд продолжает обрабатывать улицу за блокпостом короткими очередями. Улицу с той стороны заволакивает тяжелым туманом.
– Люди Анердея поставили дымы!
Кричит Кривой. Скоро блокпост скрывается в дыму. Тяжелые пулеметные очереди становятся реже. Издалека с двух точек, практически синхронно приходят хлесткие хлопки. Два. Пауза. Еще два. Пулемет молчит.
– Пошли!
Люди Кривого поднимаются и бегом устремляются вниз по улице, врываясь в плотную пелену тумана, который сильно сковывает видимость. Первые силуэты появляются буквально в трех метрах, короткая очередь и человеческие фигурки падают, заливая камни улицы своей кровью. Скоро здесь выстрелы стихают.
– Анердей, это Кривой – блок наш!
Сверху, перебираясь через уткнувшийся в ограждения блокпоста трак кочевников и само ограждение блокпоста, один за другим вниз спускаются люди в серых одеждах. Высокий изгой спускается следом за ними, высокий скрюченный широкоплечий мужчина, с автоматом в руках помогает ему.
– Где Ратус?
– Там у здания.
Машет головой в сторону Кривой.
В той стороне слышны приглушенные стенами здания автоматные очереди.
– Они вошли в здание. – Бросает высокий изгой. – Бегом туда!
Люди в едином порыве снимаются с места и устремляются к зданию Совета города.
Штурмовать здание уже не нужно – его защитники сломлены, рассеяны и деморализованы, одни стараются дороже продать жизнь, забрав с собой как можно больше врагов, другие бросают оружие, поднимают руки и молят о пощаде. В последнем коридоре сопротивление наиболее жестокое, там все стоят насмерть. Один за другим автоматы в коридоре смолкают. Туда, на всякий случай, уходят несколько гранат, потом раздаются одиночные хлопки контрольных выстрелов.
Входная дверь заперта изнутри. Мощный заряд динамитной шашки размещают на ее ручке, поджигают фитиль, отходят назад, укрывшись за углом. Сильный взрыв сотрясает здание, разбивает в щепки мощную дверь. Внутри крики ужаса и громкий плач. Освещая пространство перед собой факелами и жировыми фонарями, люди в серых одеждах входят в комнату. Мерцающие сполохи света выхватывают в задымленном помещении перекошенные гримасами боли и ужаса женские лица, рыдающие лица детей и подростков, трясущиеся от страха упитанные лица мужчин.
– Этих отдельно под ту стену!
Раздается холодный, наполняющий душу могильным страхом, голос высокого седоволосого мужчины, с пистолетом в руках. Люди в серых одеждах, с автоматами наизготовку, сортируют людей, выделяя из их числа пятерых упитанных мужчин в возрасте. Их ведут к противоположной стене комнаты, ставят там на колени. Женщины продолжают громко причитать, моля о пощаде, дети плачут, заходясь в истерике.
– Что будем с ними делать?
Ратус явно нервничает, ему не по-душе происходящее. Высокий седоволосый человек подходит к женщинам с детьми и подросткам. Вой и причитания постепенно стихают, только самые маленькие продолжают рыдать, матери никак не могут их успокоить.
– Я задам вам всего один простой вопрос. – Голос высокого мужчины заставляет умолкнуть всех, только малыши изредка всхлипывают, будто чувствуют важность тех слов, которые они услышат сейчас. – Кто из вас хочет жить? Поднимите вверх руки.
Женщины и подростки подняли руки вверх, дети просто повторили за ними, не понимая сути происходящего, только самые маленькие остались безучастными свидетелями происходящего.
– Хорошо, если так, то цена вашей жизни сделка с нами на следующих условиях: отныне вы и ваши дети – обычные горожане, без каких либо привилегий, статусов и претензий на высокие посты. Ваши богатства покроют восстановление города, жилья и лечения тем, кто лишился его или получил ранения. Вы и ваши дети будут трудиться в городе наравне со всеми остальными горожанами. Вам всем запрещено покидать пределы города под любыми предлогами и по любым делам. С этого дня все, что у вас было, осталось в прошлом – сегодня вы родились заново, теперь вы совершенно другие люди, такие же как и мы. Все принимают эти условия?
Люди согласно закивали.
– Хорошо, уведите их.
Распорядился Анердей. У Ратуса отлегло от сердца – не хотел он учинять расправу над женщинами с детьми, пусть даже они родня их кровников – дети не в ответе за деяния их отцов. Женщин и детей увели, остались только пятеро мужчин, членов Совета Атолла, с ужасом наблюдающие за происходящим, стоя на коленях у стены.
– Мы тоже готовы принять любые ваши условия.
Робко высказался один из них. Анердей повернулся к своим людям.
– Все выйдите из помещения, кроме Ратуса и Огрея.
Холодным голосом сказал он. Братья послушно выполнили его просьбу. Высокий изгой повернулся к мужчинам, стоящим у стены и молящим о пощаде.
– Для вас у меня всего одно условие.
Холодно произнес он.
– Мы согласны, мы на все согласны.
Произнес все тот же дрожащий голос.
– Что ж, – усмехнулся высокий изгой, – условие такое – вы должны заплатить за уничтожение двух тысяч человек: женщин, детей, стариков, мужей, заплатить за уничтожение целого города!
Рука высокого изгоя, сжимающего пистолет, пошла вверх, два автомата поднялись синхронно с ним.
– За Бархессе!
Хором произнесли мужчины с оружием в руках. Тушину комнаты огласили пять одиночных выстрелов. Месть свершена – долги оплачены сполна!
Ветра Пустоши. Книга 3. Возвращение. Глава 3
© Copyright: Литвинов Дмитрий, 2022
Свидетельство о публикации №222072301065
Свидетельство о публикации №222072301065
Рецензии