Иванов, Петров, Сийдорофф. часть 34

          - Я рассказал Клаве всю нашу историю: и про лабораторию, и про побег, и про то, что у нас никогда не было паспортов, - сказал, повернувшись к Владимиру, Адольф. – Осуждаете, что я так поступил, не посоветовавшись с вами?
          - Нет, не осуждаю. Это когда-то надо было сделать: либо рассказать, либо тихо уйти, - помолчав, сказал Владимир, - врать надоело. Теперь вы понимаете, Клава, почему нам нужно уехать? Сегодня придёт участковый. Если мы останемся, рано или поздно всё всплывёт, а нас, наверняка, уже ищут, значит, мы попадём туда, откуда сбежали.
          - Но без паспортов вы не сможете нигде остановиться, устроиться на работу, - расстроилась Клава.
          - Уйдём в лес. Хотя бы на какое-то время, потом снова вернёмся, - сказал Владимир. – Я ещё не продумал маршрут, но уходить надо, время всё обдумать будет.
          - Скоро зима.  В лесу без оружия и тёплой одежды не прожить, да и умение надо, чтобы выжить в таких условиях, а у вас его нет.
          - Оружие у Анны Фёдоровны попросим, - сказал Иосиф, - думаю, не откажет.
          - Да, надо поговорить с бабушкой, - сказала Клава, - может она даст дельный совет. Лес она знает. И зимовья, что стоят давно заброшенные, тоже знает, а я вам буду еду приносить.
          - Нет, еду носить не надо, если что, мы сами можем приходить, в твоём положении лучше не гулять по лесам одной, - сказал Адольф.
          Клава подошла к двери:
          - Пойдёмте, надо с бабушкой посоветоваться.

          Анна Фёдоровна сидела на диване и что-то вязала на спицах. Она подняла голову и взглянула на вошедших постояльцев и внучку, которые, войдя, нерешительно остановились в дверях.
          - Вы, чего как неродные в дверях стоите?
          - Бабушка, нам с тобой поговорить надо. Разговор будет серьёзный.
          - Вот как?! – удивилась Анна Фёдоровна. – Тогда ставь самовар, накрывай на стол – самое время завтракать. Позавтракаем в доме все вместе как большая семья. Чаю хочется, а на голодный желудок какой разговор?
          Клава набросила прозрачную клеёнку на круглый стол, что стоял в центре комнаты, и побежала с Адольфом готовить завтрак. Владимир и Иосиф присели на стулья.
          - Чтобы время не терять, - сказала бабушка, - вы пока рассказывайте, а я послушаю.
          Когда Клава с Адольфом накрыли на стол, Анна Фёдоровна уже знала о проблеме, которая тревожила постояльцев. Ели молча, так же молча убрали посуду, после завтрака все остались сидеть за столом.
          - Подумала я, - сказала Анна Фёдоровна. – По лесам вам бегать не стоит. Вы не сможете там выжить.  Клава, ты помнишь деревню, в которой мы жили с дедом и твоей мамой до того, как переехали в Непряхино?
          - Помню, - ответила внучка, – мы на мотоцикле туда ездили за ягодой с папой, когда я маленькая была. Там ещё деревня сгорела, да так и не восстановилась.
          - Деревня эта в пятидесяти километрах от нас находилась, - продолжала Анна Фёдоровна. - Называлась Зыряново.  Нет её уже, давно это было. Когда лес горел, огонь перекинулся на дома, деревня вся и сгорела. И сельсовет с документами сгорел. А люди кто куда разъехались. Мы, да ещё несколько семей в Непряхино переехали, кто-то в районный центр уехал, кто-то в город.  Никого не осталось. Но были у нас семьи по фамилии Ивановы и Петровы. Колька Петров помню, обгорел сильно, пока свой дом тушил, в больнице и умер. На погосте в районном центре захоронен, там больница у нас была. А жена его Мария с дочерью и внучкой в город уехали.
          - Это же меняет дело, - обрадовался Иосиф, - а Сидоровы у вас были?
          - Мы Сидоркины, - сказала Анна Фёдоровна. – Фамилии похожи.
          - Так, наверное, должны быть дубликаты документов в районном центре? – осторожно спросил Владимир.
          - Наверное, были, - засмеялась Клава, - деревенские там паспорта получали, только паспортный стол вместе с архивом Загса сгорел! Всё в одном здании было и Загс, и паспортный стол, и милиция, и всё сгорело: проводка там старая была. Теперь, если кто-то из Зыряново хочет получить дубликаты своих метрик, должен найти людей, которые бы подтвердили, что он родился там. Да только людей осталось мало. Бабуличка, какая ты умница у меня!
          Клава, а за ней и вся троица бросились обнимать Анну Фёдоровну.
          - Погодите, вы! – отбивалась от них старушка. – Покумекать ещё надо!
          Кумекали часа три-четыре. Вопросов собралось много: и по месту жительства, и по родне, и по паспортам, где учились, когда приезжали, когда уезжали и т.д. и т.п. Друзья старательно записывали всё на листочках, чтобы к вечеру вызубрить. Владимир с Клавой просчитывали на листочке все года, когда приезжали, когда меняли паспорта. Получилось, что надо было прибавить всем по два года к дате рождения.
          - Ничего,  - потирая руки, сказал Владимир, - поменяем ещё месяцы и дни рождения, и найти нас будет не так просто.
          - Ох, - вздохнула Анна Фёдоровна, - надеюсь, благое дело затеяли. Врать не люблю, да и вы, вижу, врать, не приучены. Привыкла я к вам, сердцем прикипела. Была у меня одна внучка, теперь четверо внуков. Да и регистрацию браков без паспортов не сделают.
          - Из нас пока один женится, - подал голос Иосиф.
          - А ты что, касатик, жениться не думаешь? – улыбнулась Анна Фёдоровна. – Антонина наша от тебя без ума. Присмотрись к ней, а то будет петь каждую ночь под окнами, спать не давать. Она у нас с характером.
          Под конец решили сходить к Пантелею Варламовичу Казанцеву и Нине Макаровне Мяконькой просить их подписать заявление на восстановление свидетельств о рождении и паспортов, так как они тоже были погорельцами из  деревни Зыряново.  Семья Казанцевых и Мяконьких встретили просителей с распростёртыми объятиями. Все помнили о щедрости Владимира и о той радости, которую он доставил долгожителям и их родственникам, купив для них виниры за десять тысяч. Родственники Пантелея Варламовича теперь носили белые полипропиленовые зубы по очереди, составив список на месяц вперёд, и нарадоваться не могли, выпавшей на их долю удаче. Нине Макаровне и её дочери повезло больше: родственников в первой линии у них не было, поэтому Нина Макаровна, по причине отвисания губы, носила нижний винир, а её семидесятилетняя дочь Олюшка для пленительной улыбки – верхний.
          Чтобы хоть как-то отблагодарить благодетелей, радушные деревенские жители оставили свои подписи на трёх листах, которые заранее написали претенденты на рождение в Зыряново. Всего собрали по девять подписей, что в три раза превышало допустимую норму на разрешение о выдаче паспортов.

(продолжение следует)