de omnibus dubitandum 98. 259

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ (1863-1865)

Глава 98.259. ЗАГУЛЯЛАСЬ ДОЛЬШЕ И ЗАБРЕЛА ДАЛЬШЕ…

    Однажды я загулялась дольше и забрела дальше, и когда пустилась в обратный путь, уже сильно стемнело.

    Навстречу мне неторопливо двигался какой-то солдат. Поравнявшись с ним, я с улыбкой взглянула ему в лицо. Он озадаченно посмотрел на меня и пошёл дальше. Я быстро огляделась по сторонам и убедилась, что вокруг не было ни души. Тогда я обернулась.

    Солдат остановился и смотрел в мою сторону.

    Я улыбнулась ему и двинулась своей дорогой.

    Через некоторое время я обернулась снова, и теперь он сделал мне знак. Сердце у меня бешено колотилось, кунка горела, меня снедало крайнее желание. Несмотря на это, из страха я вела себя сдержанно и только остановилась. Тогда солдат торопливым шагом сам подошёл ко мне. Я не пошевелилась. Он наклонился ко мне и с серьёзным лицом произнёс:

    – Ты одна?..

    Я утвердительно кивнула головой.

    – Тогда пойдём, – прошептал он и напрямик двинулся к росшим в некотором отдалении кустам.

    Я неуверенно трусила за ним, дрожа от страха, однако, не отставая ни на шаг, – я не могла иначе.

    Едва мы успели завернуть за первый куст, как он без лишних слов повалил меня на землю и уже через секунду лежал на мне. Я почувствовала, как его палка уткнулась в мою кунку, и сунула туда руку. Однако он отстранил меня и стал пробовать самостоятельно, помогая себе рукой, воткнуть свою толстую палку.

    Эти неуклюжие попытки доставляли мне сильную боль, но я не издавала ни звука. Он, то проходился по моей расщелине, и мне это было приятно, то снова обнаруживал норку и надавливал на нее, а это вызывало сильные боли. Я продолжала молча сопротивляться. В итоге он вспотел и просто озверел. Он уже хотел вторгнуться силой.

    Одной рукой он направлял свой снаряд, а другой раздвигал мою кунку. Я почувствовала, что кончик его разгоряченной палки уже находится у меня в кунке, он буравил, буравил и буравил, и я думала, что он разорвёт меня.

    Я уже готова была закричать, – такую сильную боль причиняла эта атака, – когда он вдруг неожиданно брызнул и затопил меня своей спермой. Тут же вскочив на ноги, он оставил меня лежать на земле и пошёл прочь, даже не оглянувшись.

    Когда я с трудом выбралась из кустов и вышла на луговую дорожку, то увидела, как он стоял вдалеке и отливал мощной струей.

    Тем временем стало совсем темно, и я хотела поскорее добраться домой. Однако не успела я пройти и сотни шагов, как кто-то похлопал меня по плечу.

    Я испуганно вздрогнула. Передо мной стоял какой-то одетый в лохмотья мальчишка, немного пониже меня и, вероятно, немного младше.

    – Эй, что это ты делала там с солдатом? – спросил он.

    – Ничего! – сердито крикнула я ему.

    – Так уж и ничего?.. – язвительно засмеялся он. – Я очень хорошо видел, чем ты занималась.

    Меня охватил страх.

    – Да ничего ты, молявка, не видел, – заявила я, и уже не так уверенно, а скорее плаксиво добавила: – Дружок, я ничего не делала.

    Однако он провёл рукой у меня между ног:

    – Ты стерва, стерва, вот ты кто! Я всё видел, – ты там, в траве сношалась, ясно тебе?..

    Он был разъярён и, стоя передо мной, беспрерывно поддавал мне кулаком в пах.

    – Чего ты, собственно, от меня хочешь? – с мольбой в голосе спросила я, потому что прекрасно осознала, что отпереться мне не удастся.

    – Чего я хочу? – Он подступил вплотную ко мне. – Я тоже хочу посношаться, ясно тебе?

    Теперь я дала ему толчок в грудь.

    Но он внезапно отвесил мне такую оплеуху, что у меня только искры из глаз посыпались.

    – Я тебе покажу, как толкаться! – крикнул он. – С солдатом ты, значит, можешь, а меня отталкиваешь, да? Ну, погоди, я пойду к тебе домой и всё расскажу твоей матери… Я ведь тебя узнал.

    Я сделала прыжок в сторону и, обогнув его, помчалась, что было духу.

    Однако он догнал меня, схватил за плечо и хотел снова меня ударить.

    – Пойдём, пойдем еться, – быстро проговорила теперь я, ибо потеряла надежду от него отвязаться.

    Мы зашли за кустарник, легли в траву, и он задрал мне платье. Затем улёгся на меня и сказал:

    – Я весь вечер караулил какую-нибудь девчонку, чтобы еться.

    Ему было, вероятно, лет десять.

    – Так как же ты увидел меня? – спросила я.

    – Я как раз хоронился в траве, когда к тебе подошёл солдат, а потом прокрался за вами.

    У него оказался совсем маленький остренький хоботок, который неплохо меня массировал, так что мне вдруг подумалось, что я совершила добрый поступок, уступив его домогательствам, и не могла взять в толк, почему так упорно отказывала ему.

    Кончик у него был такой маленький и тоненький, с каким я никогда ещё не имела дела, и мне пришла идея, что этому мальчишке, возможно, удастся то, чего безуспешно пытался достигнуть солдат, а именно проникнуть в меня. Поэтому я ухватила его рукой и направила, куда следует. И, видимо, оттого, что меня уже начинал буравить толстый дрын солдата, а также потому, что во мне всё ещё было очень влажно и скользко от его семени, парнишка сразу же неглубоко вошёл внутрь.

    Теперь я покачивала бёдрами и подмахивала навстречу его усилиям, и он действительно почти полностью проник в мою кунку. Мне, правда, было чуточку больно от этого, но мальчишке дело пришлось по вкусу, и он застучал быстро, точно часовой механизм, а я была слишком горда тем, что сейчас, наконец, совокупляюсь как настоящая женщина, чтобы перетерпеть боль.

    Прошло достаточно много времени, пока парнишка кончил. Он тотчас же вскочил и скрылся в ночи, а я, наконец, поспешила домой.

    Отец с матерью ужинали в комнате, дедушка Александр Тихонович лежал в постели в своей спальне, сестры мои уже спали.

    Я хотела незаметно проскользнуть мимо спальни дедушки, однако он едва слышно окликнул меня, чтобы я подошла к кровати. Он сунул мою руку под одеяло, и я нащупала его член. После нескольких умелых поглаживаний он встал в полный рост, и поскольку под одеялом дедушка лежал голый, я смогла быстро и обстоятельно исследовать его мошонку, ляжки, короче всё. Однако я не хотела, чтобы он до меня дотрагивался, потому что ещё была совершенно мокрая. Но он прошептал мне:

    – Ты не хочешь еться?

    – Нет, – сказала я, – не сегодня.

    И принялась старательно его оглаживать, чтобы на него поскорей накатило. Он сделал было попытку запустить мне руку под платье, но я от неё уклонилась.

    – Что случилось? – спросил он.

    – Родители могут услышать… – ответила я.

    Но благодаря ощущению, что его горячий, большой хобот возбудился у меня в руке, мной снова овладела похоть, и я больше ни о чём другом не могла думать, кроме того, чтобы он поднял меня своими сильными руками и усадил на свой стержень. Когда же он сделал это, я проворно подобрала вверх платье и стала тереться об эту горячую, толстую палку. Дедушка  даже не обратил внимания, что я была мокрая.

    – Ангелочек мой, – говорил он, – сокровище ты моё, – и именно в тот момент, когда на меня так стремительно накатило, что всё тело моё судорожно задёргалось, он тоже брызнул, да столь обильно, что всю оставшуюся ночь я ощущала на сорочке влагу.