Поэма о любви. Привидение

Я жила безмятежно в глуши лесной.
Говорила с природой, а она – со мной.
Птицы, травы, деревья, цветы и зверьё
Составляли житьё мое и бытиё.
Я не знала коварства, не знала любви.
В одиночестве дни проходили мои.

И так долго бы жизнь продолжалась моя,
Но однажды в лесу услыхала шум я.
Крики, ругань, шум, топот и смех, лай собак:
На охоту примчался какой-то дурак.

Но, завидев меня, он забыл про зверей –
Ему больше всех я показалась милей:
Дёрнул резко он повод, рвя губы коня,
Едва взгляд его быстро упал на меня.
Он подъехал неспешно, надменно глядя.
Замерев, я стояла, косу теребя.
Он прекрасен был зрелой своей красотой.
Размечталась я: что, если был бы он мой?
Близко встал, мне кнутом подбородок подняв.
Я покорно ждала, ничего не поняв.
Оглядев меня с каждой моей стороны,
Посмотрел на шалаш, что стоял средь листвы
(Жарким летом я прячусь от зноя туда,
А зимою – в пещерах: теплей там всегда).
Оглядев всё, он крикнул толпе егерей:
«Сделать девку своею хочу я скорей.
Дайте быстро ей лошадь, а лучше – коня,
В замок мой отвезите, чтоб ждала там меня».
И, меня не спросив, посадили в седло,
И сквозь лес мы помчались в большое село.

Проскакав сквозь него, мы помчались к горе,
Что темнела пятном каждый раз на заре.
На вершине ее замок крепкий стоял.
Но внутри из села мало кто побывал:
Горд хозяин, надменен, жесток и суров,
Никого он не звал под свой сумрачный кров.
В этот камень холодный, темницу души
Против воли меня привезли из глуши.
И пока не вернётся хозяин сюда,
Как преступница я там была заперта.

Но недолго в тревоге ждала я судьбы:
Тем же вечером бог дал мне знак на мольбы.
В келью, где словно птица была заперта,
Дверь открылась и внутрь ступила нога:
Властно к пленнице гордый хозяин пришёл
И затеял он странный со мной разговор.
Ни попить, ни присесть мне он дать не хотел.
Лишь в единственном кресле, скучая, сидел.
Как служанка пред ним я стояла тогда
И мечтала остаться стоять навсегда.
Он же, холодно глядя на груди мои,
Так с презрением, нехотя, мне процедил:
«Ты – здоровая девка, лесное дитя.
Про свой дом позабудь – будет здесь для тебя.
Станешь страстно и долго меня ублажать.
И не думай от сюда стремиться бежать.
Ты – моя, и покуда нужда есть в тебе,
Будешь здесь благодарна счастливой судьбе.
Я хозяин незлой. Коли сына родишь,
То тем самым ты мне хорошо угодишь.
Во владенье свой лес я тогда тебе дам,
Где жила ты, где встретил тебя я, мадам.
Ну, а если не сможешь ты мне услужить,
То тебе б было лучше на свете не жить:
Я тебя на потеху солдатам отдам,
Когда вдоволь с тобой развлекусь и я сам».

Прежестоко слова те пронзили меня,
Взгляды душу сковали, её холодя.
Значит, вот ты какая, земная любовь?
От тебя мрёт душа, от тебя стынет кровь!

Но не может же так он всерьёз говорить?
Может просто привык здесь хозяином быть?

Я к нему подошла, с лаской руки взяла
И красивую песню я петь начала.
О моей бесконечной и крепкой любви
И о том, как трепещет сердечко в груди.
Как ждала я любовь, как влюбилась в него…
Но ничто из всего его не проняло.
С раздражением вырвал он руки свои
И меня оттолкнул, больно сделав в груди.
«Что себе возомнила? – вскричал он тогда. –
Иль ты думаешь, ровня мне? Эй, все сюда!
Тут девчонка лесная решила, что ей
Быть дозволено равной, быть ровней моей!
Может, девка, владенья тебе подарить?
Этот замок отдать, замуж взять, вместе жить?
Ты всерьёз так решила, зверушка лесов?
Ведь смешно же от этих твоих глупых слов!».

На его крик, насмешки и злые слова
Челядь быстро сбежалась, смеясь в три горла.
Слуги, те, что охрану бесстрастно несли,
Собрались и смеялись в угодливости.
Оскорбленья сносила, поток бранных слов.
Но хозяин уняться всё был не готов.
И тогда, оскорблённая в чувстве своём,
Повернулась уйти, умереть решив днём.

Но тут окрик – как плеть вдруг хлестнула меня:
«Стой, мерзавка, здесь, не отпускал тебя я!
Ты не слышала разве, чтО я сказал?
Ты останешься здесь – ведь я так пожелал!».

Я смотрела – не верила. Бог всеблагой!
Так жестоко за что поступил ты со мной?
Провинилась я чем – боже, мне расскажи!
Поношенье раз в сто хуже мерзостной лжи.
И за что меня, боже, сейчас ты казнишь?
Отвечай мне! Мой бог, почему ты молчишь?

Вдруг окончил внезапно хозяин свой смех
И глазами орла оглядел вокруг всех.
Вмиг вокруг стало пусто. И холод меня
До костей вдруг пробрал, душу мне холодя.
И откуда в душе моей злоба взялась?
И откуда вдруг ненависть там поднялась?

И сказала ему, заперев в сердце боль:
«Для меня ты никто, чтоб командовать мной.
Родилась я в лесу, и свобода – мой дом.
Я туда возвращусь. А что делать потом
Я решу без тебя. Ведь не вещь я твоя.
Я свободная духом лесное дитя!».

Но в ответ оплеухой он сбил меня с ног.
«Моё слово – закон! В этих стенах – я бог!
Раз сказал, что ты будешь меня ублажать –
Значит будешь. Иначе тебе не видать
Ни лесов, где хозяин их здесь тоже я,
Ни цветов, ни полей, даже белого дня.
Будет дикая девка перечить тут мне!
Стоит мне приказать – и не жить уж тебе.
Слово молвлю – и с башни моей полетишь.
Бровью лишь шевельну – и в огне ты сгоришь.
Иль заснёшь – не проснёшься, коль я захочу.
Всё, что вздумаю, я прикажу палачу.
Ты – моя. Будешь здесь, раз я так захотел.
А теперь – не скучай. Мне пора. Много дел».

И спокойно к двери он направил свой след.
Но и в спину ему я ответила – нет.
Утирая с губ кровь, я сказала тогда,
Когда встать во весь рост наконец я смогла:
«Мышью в щель проскользну, птицей в высь улечу,
Не удержит ничто, коль уйти захочу.
Ты любовь растоптал и лишь зло породил.
Не держи. Ведь на месть у меня хватит сил».

На меня посмотрел, взглядом всю леденя,
И сказал: «Ты уже раздражаешь меня.
Чтоб не смела перечить – тебя накажу.
Чтобы ты не сбежала – тебя я свяжу.
Ну а чтоб я не слышал твоих больше слов,
Для начала проделаю я кое-что.
Вдруг и правда мне мстить поклянёшься вовек?».
Улыбаясь, сказал он. И свет вдруг померк.
Словно дом опустился на голову мне
И меня унесло плавать в небытие.
Тьма накрыла меня. И блаженный покой
Вмиг, как ангел, склонился тогда надо мной.
Я ушла по ту сторону, в небытие.
И блаженно, спокойно тогда стало мне.

Я очнулась. Прикованы ноги мои
Толстой цепью к брускам, что торчат из земли.
Я очнулась. Но лучше бы мне умереть:
Руки скованны тоже. И страшно смотреть.
Синяками запятнана я и в крови –
Вот цена моей щедрой, наивной любви!
И в могилу я словно была заперта –
Вокруг камень один, нету света, тепла.

И с тех пор тот хозяин являлся ко мне
Каждый день и творил он со мной, что хотел.
И охрану свою каждый раз брал с собой.
И смотрели они, что он делал со мной.
Тяжелела не раз, но родить не могла –
Словно проклятой кем-то навек я была.
С каждым мёртвым ребёнком хозяин мрачнел.
Чаще стал приходить, словно нет больше дел.
И однажды жестоко он мне объявил
«Раз не хочешь рожать, то с тобой так решил:
Ты – лесная колдунья, пособница зла,
На меня и мой род порчу ты навела.
Ты в утробе моих убиваешь детей.
Значит зло уничтожить мне надо скорей.
На рассвете назавтра тебя палачи
Сожгут в жарком костре. И хоть криком кричи,
Своего я решения не изменю.
Уничтожить пора мне бесову змею!».
И, как это сказав, он ушёл, не простясь.
Я осталась стоять, шевельнуться боясь.
Как же так? Почему? И за что мне всё это?
Вопрошала я бога, не слыша ответа.
И зачем я тогда народилась на свет,
Если счастья, любви, да и жизни уж нет?

Прокляла я в сердцах бога, вечный покой
И тогда стала я сатанинской женой.
На костре моё тело, сожжённое в прах,
Душу освободило скитаться в веках.
И теперь привидением в замке брожу,
Ужасая собой – никого не щажу.
И хоть род тот в веках растворился давно,
Кому жизнь сокрушать, право, мне всё равно.
За святую любовь, что растоптана в прах,
В души я поселяю теперь только страх.
И доколе меня не отмолит любовь –
Бескорыстная, искренняя – вновь и вновь
Буду я продолжать сеять страх, сеять зло.
Богом мне так из века в век жить суждено.
Злые души на зло склонять, добрых – пугать.
И по смерти от страха с собой забирать.
Бог воистину проклял с рожденья меня
Иль оружьем его на земле стала я.
Вот и всё, что хотела я вам рассказать.
Ну а правда иль нет – то самим вам решать.
Я ж прощаюсь. В свой замок скорей улечу.
Видеть ваши сомнения я не хочу.
Но, когда привиденье вдруг встретите вы –
Помолитесь за душу его вы в тиши.
Не убудет с души вашей. Бог же зачтёт
И простит он скитальца, к себе заберёт.
Да и вашу он душу тогда же спасёт
Я прощаюсь. Пора. Не окончен мой путь.
Ты ж, читатель, о просьбе моей не забудь
И в молитвах меня не забудь помянуть.