Глава 31

31.

- Слушай… А ты не продешевила ли, часом? - поинтересовалась Рута Георгиевна у автора этого шедевра крепостнических глюков. - Всего один рубль… Разве это цена? За годичное обладание такой ценностью, как... дворовая девка?

Крайнее словосочетание девушка эффектно выделила, эдакой смесью иронии и презрения.

Гремучая смесь, откровенно говоря. Специально рассчитанная на то, что девчонка среагирует, попытается как-то парировать этот выпад… Ну, хотя бы некой условной порцией раздражения — которую можно было бы прочитать со стороны, на лице ее и в голосе. 

Не-а!

Ничего подобного!

Вот просто ничегошеньки!

В ответ на пакостный, откровенно оскорбительный вопрос, Нютка просто пожала плечами. Эдак неопределенно - едва ли не безразлично.

- Разумеется, я предпочла бы серебряный рубль… Лучше, середины XIX века, - ответила она. - Но сойдет и любая другая монета, того же номинала, имевшая хождение в реальном прошлом. В общем, сгодится даже нынешняя, современная. Главное, чтобы не имитация, не бутафория! Я хочу оригинал, в платежных свойствах которого — хотя бы и прежних! - никаких сомнений нет! Это важно... для меня.

- Но согласись, - настаивала девушка, - рубль тогда — и рубль сейчас… Это разные рубли! Стоимость старинного рубля вполне приличная… может быть. Как ты понимаешь, все зависит от того, на какого любителя нумизматики ты наскочишь… Ну и от многих других тонкостей и обстоятельств столь деликатной темы человеческого общения, как обмен старинных денег на современные. А нынешний рубль… Много ли ты на него купишь?

- Я вовсе не собираюсь эту монету… отчуждать, - Нютка спокойно произнесла это юридическое понятие, совершенно не стесняясь контекста его употребления. - Я буду носить ее на шнурке, на шее, под одеждой. Как медальон.

- А какой в этом смысл?

Вот теперь уже девушка искренне заинтересовалась. Однако, ответ ее несколько шокировал.

- Это будет удобно, прежде всего, Вам.- сообщила Нютка, по-прежнему спокойным тоном голоса, без стеба или иронии. При этом она перешла, зачем-то, на описание возможной — вернее, предполагаемой — ситуации в третьем лице.  -  Если дворовая девка выйдет из повиновения… Вы ведь такая… щепетильная! Вряд ли Вы сразу же захотите лупцевать ее по мордасам. Я предлагаю Вам самый простой вариант. Без лишних обид и унижений, для Вас… и для Вашей крепостной тоже. Вы просто подходите к зарвавшейся девке и молча, без криков и ругани, вытягиваете у нее из-за ворота шнурок. Показываете ей монетку. И все понятно без лишних слов.

- А еще…

Рута Георгиевна не стала абстрагироваться, а просто вернула описываемую ситуацию к конкретным личностям. Для обострения конфликта — который, вроде бы, уже наметился.

- Еще ты можешь сама напомнить мне о том, что нас с тобою связывают такие вот… особые отношения, - жестко и точно сказала она. - Ну… или предъявить ее, эту самую монетку, как соответствующее доказательство… кому-нибудь другому.

- Ну, да, наверное… - растерянно откликнулась на ее предложение девочка-манипулятор. И немедленно уточнила:
- А… кому? И зачем?

- Следователю прокуратуры, - охотно пояснила ее Старшая. - Тому, который будет расследовать в отношении меня уголовное дело. Сразу по двум статьям уголовного кодекса — едва ли не самым мерзким и позорным!

- Что Вы имеете в виду?

Вот теперь уже девчонка перепугалась не на шутку! И это, откровенно говоря, радовало!

Прежде, чем дать полный и развернутый ответ ее внезапным — и обоснованным! - опасениям, Рута Георгиевна исполнила лицом своим некий мимический этюд. Эдакое сочувствие, сопереживание юной собеседнице, щедро приправленное иронией — вежливой, но совершенно издевательской!

- Наше с тобой знакомство, - сказала она, - началось весьма ярко — с твоего предложения мне поймать на ровном месте дисквалификацию. То есть, запрет на профессию на несколько лет… если не навсегда! За использование детского труда, в ситуации, когда к этому не было никакой необходимости! Продолжилось все это твоими вчерашними выкрутасами… По итогам которых я, как ты сама поняла, имела немалые шансы получить для себя любимой серьезные репутационные издержки. По твоей милости, между прочим! Я, разумеется, выкрутилась. Но, если честно, мне просто повезло. Ну, а теперь еще… вот это!

Девушка небрежным жестом указала рукой своей на ту самую злосчастную бумагу, которую ее помощница состряпала рукописно, на листке, вырванном из своей же собственной школьной тетрадки.

- А сегодня ты предложила мне… Моими же собственными рукам приготовить полную доказательственную базу для привлечения меня к ответственности сразу по двум статьям, обвинения по которым прекрасно смотрятся в комплекте! Рабовладение и работорговля! Да еще с использованием служебного положения! То есть… Суммарно это потянет на двадцать лет заключения! По верхнему порогу санкции, автоматом! Браво, моя дорогая!

Рута Георгиевна обозначила ладонями своими некое подобие аплодисментов. А потом…

Задала вопрос. Один, но весьма жестокий.

- Нютка, скажи… За что ты так меня ненавидишь?

Это имело эффект. Нютка на несколько секунд даже потеряла дар речи. Девчонка нервно сглотнула, потупила очи долу…

Когда же она вернула взгляд своей Старшей, в глазах у нее стояли слезы. Впрочем, надо отдать девчонке должное. Она не расплакалась от обиды на столь тяжкие обвинения. Как-то сумела перетерпеть, задавить слезный спазм изнутри себя. После чего, попыталась дать ей свои объяснения. Сдавленным голосом, но все же без всхлипов и рева.

- Вы… неправы, - начала она. - Написав все это… В общем, я выразила Вам полное свое доверие. Я не собиралась никому жаловаться, по этому поводу… И вообще, я не буду жаловаться на Вас! Никому и никогда! И если между нами случится какая-то размолвка, или еще что-то… неприятное… Мы сами справимся, без посредников!

- Нютка! - в голосе девушки теперь поубавилось иронии. - Ведь ты же развита, не по годам… Ты все это понимаешь… Должна понимать! Что бумага твоя… Это прекрасное доказательство того, что я — взрослая! - поставила тебя в психологическую зависимость… В зависимость рабского характера! Согласно ей  - ну, если взять ее в контексте наших с тобою отношений… Получается, что я, совершила столь дурное деяние, будучи должностным лицом… Распоряжаясь тобой, как волонтером… Действуя в отношении несовершеннолетней. То есть, со всеми возможными отягчающими последствиями! А ведь я ничего подобного не совершала! И даже не думала!

- Это было только… предложение…

Нютка опять уперлась глазами в пол — на секунду, но все же… Да, на этот раз, кажется, она уже почти была готова зареветь. Впрочем, девчонка снова продемонстрировала свой характер. Сдержалась. Хотя слезы на глазах блеснули уже почти откровенно.

- Что мне… сделать? - тихо спросила она.

- Кто-то видел, как ты это все… писала? - поинтересовалась Рута Георгиевна.

- Нет, - Нютка решительно мотнула головой, на корню отрицая подобное предположение.

Начальница Музея вздохнула, а потом…

Выдвинула верхний ящик стола, порылась там и нашла, наконец, требуемое. А именно, зажигалку. Простую зажигалку с прозрачным корпусом. Чиркнула колесиком — палец упал на маленькую пластиковую клавишу подачи газа и на пару мгновений над металлическим соплом-кожухом заплясал желтенький огонечек.

- Открою тебе страшную тайну, - девушка начала как бы издалека. - В углу, если ты помнишь, есть такое… круглое подобие колонны, - она указала рукой. - Там дверца… Вверху заслонка — ее надо выдвинуть. Это печь. Все считают, что она бутафорская. Так, для антуража поставлена. На самом деле, она настоящая. Я попросила устроить одну такую… чтобы работала. Иногда зимой я ее зажигаю… Если приходится засиживаться допоздна. Такой вот, личный мой секрет подобия уюта… для себя любимой. Темнота, снег падает, и дровишки слегка… потрескивают. При тебе, пардон, я этого ни разу не делала. Но я и не пыталась задерживаться с кем-то на пару, здесь… Даже с тобой! Нечего ребенку, которого родители ждут и на дорогу смотрят, рассиживаться здесь, у меня, в полночь-за полночь!

- Понимаю…

Кажется, у Нютки отлегло от сердца. Она даже улыбнулась — стеснительно.

Надо же! И такое возможно, с этой шальной бестией!

Рута Георгиевна положила зажигалку на стол. Широким жестом — как бы объединявшим оба спорных предмета в одно движение, по направлению к печи в углу - отдала безмолвное распоряжение. Нютка кивнула, мигом подхватила со стола и то, и другое, после чего в мгновение ока очутилась возле печи. Там она выдвинула заслонку. Потом зачем-то встала на колени — наверное, так ей удобнее было действовать! Девчонка отворила дверцу и после этого… 

Злосчастная «купчая крепость» оказалась внутри и немедленно была подожжена — специфический запах горелой бумаги подтверждал это. Рута Георгиевна удовлетворенно кивнула головой и, по-прежнему молча, указала девочке на окно. Нютка все поняла и без слов, прошла в очередном указанном ей направлении и открыла форточку. Потом вернулась на прежнее место, встав перед столом своей Старшей… И вопросительно поглядела на нее.

Девушка снова кивнула ей, подтверждая тот несомненный факт, что все было сделано правильно — ну, в этот раз! И теперь уже указала ей на стул. В этот раз юная помощница воспользовалась ее приглашением. Однако пристроилась на самый его краешек, давая понять своей Старшей, что все еще чувствует себя несколько неуютно.

Это можно было понять. Особенно после того, как она заговорила.

- Мы с Вами… так ничего и не решили, насчет моего… наказания, - тихо, но внятно произнесла она, выделив крайнее слово.

- Пустое! - Рута Георгиевна махнула рукой. - Давай, ты просто примешь к сведению, что так поступать нельзя. Ни с девчонкам, ни со мной. Со мной в особенности — это, будь уж так любезна, тоже запомнить! В общем... Я тебя прощаю.

- А я себя — нет, - твердо сказала девочка. - Рута Георгиевна… Я понимаю, моя придумка оказалась дурацкой… Но Вы сами можете решить, как поступить со мною так, чтобы я запомнила эти мои глупости… надолго.

- Извини, не сейчас! - вздохнула ее Старшая. - Знаешь, твой вариант и вправду, несколько… неподходящий — скажем мягко! А вот лично у меня, оригинальные идеи, как бы это так, посуровее, тебя наказать, отсутствуют напрочь. Замнем для ясности, хорошо?

Однако Нютка пожелала продолжить.

Зачем ей это было нужно? Бог Весть… Но этим предложением она не воспользовалась.

- У Вас были возражения по поводу бумажного оформления Ваших прав на меня? – спросила она. – Вы были правы! Бумаги нам совершенно ни к чему. Вам не понравилась возмездность нашей сделки и ее подтверждение  определенным символом, истинное значение которого будем знать только мы? Вы снова правы! Это лишнее.

- Ты забыла главное, - мягко упрекнула ее взрослая собеседница. – Я, в сущности, не хочу властвовать над тобой. Во всяком случае, так, как ты себе это представила.

- А как бы Вы хотели надо мною… властвовать?

Вопрос этот прозвучал…

Нет, не как гром среди ясного неба. Скорее уж, как удар, выполненный профессиональным убийцей, неслышно выхватившим из кожаных ножен свой итальянский граненый стилет. И вонзившим его прямо в сердце.

Хотелось тут же сразу парировать эту молниеносную атаку запоздалым возражением. Мол, нет, никогда не собиралась! И даже не хотела!

И внезапно девушка поняла, что это будет неубедительно… Да попросту лживо!

Эта девчонка действительно, утонченный психолог-практик. Трудно сказать, откуда у нее такой странный талант… Во всяком случае, она прекрасно чувствует истинные желания своей собеседницы. А после, помогает их сформулировать и реализовать!

Поэтому…

Ей пришлось сказать правду.

- Я хочу… Я желаю властвовать над тобою. Но, действуя, при этом, сугубо в твоих интересах и…

Она замялась, не в силах подобрать верное слово.

- И никак уж не в порядке наказания, - охотно подсказала ей Нютка. – Вы считаете это слишком тонкой проблемой, чтобы отдавать ее на откуп… наказательным настроениям.

- Ты читаешь мысли? – поинтересовалась девушка. – Или по лицу смотришь? Читаешь, так сказать, безмолвный мысли знак?

- Иногда у меня получается, - девочка опустила свой взгляд, как бы в смущении. – Но Вы ушли от ответа. Какую форму власти надо мною Вы предпочитаете?

- А вот это зависит от того, чего ты хочешь на самом деле, - произнесла Рута Георгиевна, самым серьезным тоном. – И насколько ты будешь в этом честна и откровенна со мною.

- Что Вы хотите сказать?

Нютка выразила лицом своим некоторое недоумение. Слишком резко. И слишком откровенно.

Прежде, чем ответить, девушка сменила выражение лица на доброжелательное и ироничное.

- Сколько слоев у твоей нынешней манипуляции? – задала она вопрос – в принципе, риторический! – Два или три?

- Не понимаю, о чем это Вы…

Нютка прикрылась этим своим деланным удивлением. Разумеется, без особенного успеха. Так что, девушка продолжила свое наступление прямо с завоеванных позиций.

- На самом деле, ты хочешь, чтобы я вскрыла их все. Докопалась до истинных мотивов твоего поведения. И тем самым доказала мое право властвовать над тобой… по-настоящему.

- Вы уверены… в этом?

Голос у девочки окреп. Казалось, что она сейчас просто уточняет намерения взрослой стороны. Вовсе не желая им противиться.

- Абсолютно.

Девушка тоже убрала все и всяческие проявления эмоций со своего лица. Все было очень серьезно. Для нее.

- Попробуйте.

Нютка кивнула головой. На мгновение зажмурилась, потом открыла глаза и еще раз кивнула, подтверждая свое решение.

Рута Георгиевна как-то лениво потянулась. Потом отодвинулась от стола – вместе со стулом. Встала на ноги и, не торопясь, прошла вокруг стола в сторону своей помощницы.

Девушка подошла к ней почти вплотную. Нютка попыталась было подняться ей навстречу, но была остановлена коротким повелительным жестом. Оставшись на месте, девочка съежилась, замерев на краешке стула…

И была немедленно шокирована тем, что устроила ее Старшая. Поскольку, Рута Георгиевна оказавшись с нею рядом…

Медленно опустилась на колени перед нею.

Нютка…

Она почти испугалась этого ее движения. Девчонка вовсе не знала, как ей теперь поступить и просто ждала тех самых приказов и распоряжений, которые она же прямо истребовала у своей Старшей несколько ранее — сама же, лично! Письменно и даже устно…

- Встань, - распорядилась адресат ее напряженного внимания.

Девочка немедленно исполнила этот ее приказ. Поднялась на ноги и растерянно посмотрела на главенствующую сторону сверху вниз.

- Сдвинь стул в сторону, - приказала девушка. - Подальше… Чтобы не мешал.

И это тоже было выполнено, точно и сразу. После чего, девочка снова оказалась перед коленопреклоненной в полной неопределенности, что ей делать теперь.

А дальше… 

Девушка поймала ее неуверенный взгляд и улыбнулась своей помощнице.

Снизу.

- Ты можешь присоединиться ко мне, - просто сказала она. - Если хочешь.

- Да, конечно!

Нютка буквально пала… Вернее, попыталась пасть, бухнуться перед нею на колени — в смысле, прямо напротив и рядом со своей Старшей. Однако была ею благоразумно удержана от подобного рвения. По этой причине, все обошлось без ушибов и прочего такого.

- Обними меня, - тихо скомандовала Рута Георгиевна. - Обними и прижмись ко мне лицом. В плечо, в грудь… Куда достанешь. И плачь.

- Не могу… - в противоречие своим же словам, девчонка всхлипнула. - Мне… нельзя!

- Можно и нужно! - откликнулась на это робкое возражение с ее стороны Начальница Музея. - И это не обсуждается. Это приказ. Ты ведь хотела получать от меня приказания? Теперь изволь подчиняться.

- Хоро-шо…

Девчонка всхлипнула раз, другой… А потом бросилась к ней на грудь и с облегчением разревелась в голос — буквально навзрыд. И это было правильно.

Насчет рыдательной паузы. Длилась она совсем не так уж долго — вряд ли дольше пяти минут. Но даже за это короткое время Нютка успела, так сказать, пролить немало слез. Ну и, разумеется, щедро намочить ими то самое псевдостаринное платье Начальницы Музея, в котором она выполняла свои «барские» экскурсионные обязанности. Ладно, хоть есть еще два, на подмену! Да и это вполне себе можно постирать и просушить!

Впрочем, излишние хлюпы тоже ни к чему, особенно если у ребенка с этим некоторые… проблемы.

- Платок у меня… Помнишь, где? - шепнула девушка. - Достать тебе? Или сама справишься?

- Свой… у меня… есть… - ответила девочка.

Причем, каждое слово она как бы выдавала сквозь всхлипы… чуточку запоздалые.

- Тогда воспользуйся этим. Чтобы тебе было удобно, - предложила ей Рута Георгиевна. - Разговор у нас будет с тобою серьезный. Я хочу, чтобы тебе было удобно слушать… И отвечать на мои вопросы. Давай! Действуй!

- Ага…

Девчонка сразу же завозилась — правой рукой. Левой она по-прежнему придерживала свою Старшую за талию. По поводу чего, кстати, у самой Руты Георгиевны никаких возражений не возникало.

Отыскав в боковом кармане школьного пиджака тот самый платок, девчонка сразу же пустила его в дело. Повернув лицо в сторону и чуть-чуть отодвинувшись, она высморкалась — громко, не стесняясь… Даже, вроде бы, наслаждаясь такой вот редкой возможностью.

Так вот, насчет возможностей…

Вот об этом как раз имело смысл поговорить.

- Нютка… - произнесла девушка — сверху, но очень тихо. - Когда ты запретила себе плакать?

Тяжелый вздох снизу был ей ответом. Нютка на секунду попыталась оторваться — в смысле, приподнять свое лицо чуточку вверх. И снова ткнулась ей обратно головою - ни в грудь, ни в шею, ни в плечо... Действительно, где-то между ними, и сразу везде. Можно сказать, помотала, потерлась лбом своим и носиком… об заплаканное. И только потом она позволила себе кое в чем признаться.

- Я решила, что буду достойной дочерью, для батюшки и матушки. И прежде всего… Я не буду рюмзать и жаловаться. Хочу, чтобы обо мне им всегда говорили только хорошее!

- Ты врешь! - откликнулась на ее пассаж Начальница Музея. - В том смысле, что ты сейчас не говоришь мне всей правды. Нютка! Я ведь говорила с твоей матерью! И лично я знаю о тебе куда больше, чем все остальные. Твоя комната, по словам твоей мамы, это образец спартанского стиля! На стенах, из украшений, только портрет Мотобу Тёки, основателя кобудо. Ну и еще там, на гвоздиках, развешаны твои медали и оружие. Книжная полка, шкаф для вещей — все самого простого стиля! Стол… Тоже вполне обычный, без какой-то там фунтифуферности. Из роскоши у тебя только ковер перед кроватью. Совершенно невзрачный на вид — опять таки по словам твоей мамы — но очень приятный на ощупь. Отец ведь предлагал тебе установить персональный компьютер, но ты отказалась, попросив у него взамен ограниченный доступ к его машине. Чтобы он всегда мог отследить, куда ты бегала в Сети!

Она не упрекала ее, нет. Просто рассказывала то, что имело смысл понять, принять и переосмыслить — им обеим вместе. Сделав короткую паузу, девушка продолжила.

- Нютка! - Рута Георгевна подталкивала девочку к тому, чтобы та выговорилась, вербализировала свои проблемы. - Никто не требовал от тебя таких ограничений! Ты сама придумала себе кучу запретов… в отношении dolce vita – даже на какое-то ее подобие! И это вовсе не показная скромность, не эдакая близость к народу... К простым людям, от которых тебя отделяет куда большая степень материального благополучия, в котором ты живешь благодаря родителям. Даже кобудо, этот жестокий спорт, которым ты занималась… Это работало вовсе не на имидж, а на твое спартанское мироощущение. Ведь так?

- Про одежду матушка тоже рассказала?

Нютка отстранилась от нее. Теперь она опять смотрела на свою Старшую по направлению снизу вверх, с грустной иронией в глазах.

- Матушка рассказала о других моих закидонах? О том, что я запретила покупать и дарить мне одежные обновки… чаще, чем раз в полгода? Но при этом настояла на приобретении трех комплектов школьной формы — чтобы все думали, будто я всегда хожу в одном и том же. И еще трех джинсовых комплектов, по той же причине. Так что, экономия от такого моего стремления выглядеть просто и без выпендрежа... Весьма относительная!

- Честно? - улыбнулась ей Рута Георгиевна. - Я тоже так делаю. У меня три платья для экскурсий, считая это. И три деловых комплекта, одинаковых. Ах, да… еще две пары брюк, в тон к ним. Для некоторой такой… комбинаторности. Правда, джинсовые комплекты у меня разные — брючный и с юбкой. Так что, не волнуйся, в таких странных привычках ты не одинока. В общем, знаешь… Я тебя вполне понимаю. Кстати, - многозначительно добавила она, - по большому счету, это все равно, экономно!

- Только не со мной, - упрямо возразила девочка. - Я же расту! Три комплекта одной только школьной формы в год! Безумное расточительство!

Рута Георгиевна положила ей руки на плечи.

- Не заговаривай мне зубы, - вздохнула она. - Деньги здесь не главное. Главное — твой комплекс образцовой девочки… Причем, образцовой  в абстрактных понятиях общества, а вовсе не с точки зрения твоих родителей.

- В смысле?

Девчонка оторопела.

- Нютка, милая! - терпеливо объясняла ее Старшая. - Родителям — в том числе и твоим! - не нужен какой-то там идеальный ребенок! Ребенок — мальчик или девочка, не суть! - должен шалить, ошибаться, косячить… Так дитя набирается жизненного опыта. Да, за это ребенка необходимо наказывать. Но за любым наказанием следует прощение и примирение! Ребенок общается с родителями… Да, иногда это происходит чересчур экспрессивно! И дети порой даже знакомятся с некими болевыми аспектами такого… общения! Но…

Здесь Рута Георгиевна подмигнула своей помощнице.

- Знаешь, моя девочка, что я тебе скажу? - сказала она. - Если ребенок, за все свое детство, так и не натворил ничего такого, за что его следовало бы похлестать ремешком… Да хотя бы отшлепать его! Лично я считаю, что с этим самым «идеальным» ребенком что-то не так!

- Намекаете на то, что я скрываю от родителей мои провинности, - вздохнула Нютка. - И да, и нет. Если мне случается кого-то обидеть, я всегда ставлю родителей в известность, о том, что накосячила. А если обижают меня… Нет, я тогда стараюсь справиться сама.

- Что же, это не так уж плохо, - согласилась Рута Георгиевна. - Однако, понимаешь, Нютка…

Девушка мягко сжала пальцы у нее на плечах, требуя от юной собеседницы сугубого внимания.

- Ты сама поставила все эти блоки в своей психике! - серьезно сказала она. - Тем самым, ты лишила своих родителей великого счастья помогать тебе в тех самых мелких твоих проблемах. А ведь твоя мама… Она была бы счастлива окружить тебя заботой в подобных повседневных мелочах. Хотя бы иногда! Да, это все… дурацкая обыденность! Но для родителей твоих — и для тебя тоже! - она все равно остается значимой! А теперь…

Рута Георгиевна укоризненно покачала головой.

- А теперь ты вынуждена искать, на чьей бы груди выплакаться, - продолжила девушка. - Нет, ты не подумай, мне, конечно же, лестно, что на эту роль ты выбрала именно меня! Но грудь твоей мамы, для этой цели, подошла бы гораздо лучше!

- Все так, - кивнула девочка. - И… не так. Дело в том, что…

Она на секунду смутилась и отвела глаза в сторону. Потом вернула взгляд своей Старшей — по линии глаза в глаза, снизу вверх. Обозначая свою решимость признаться в чем-то значимом и серьезном.

- У меня уже есть кое-кто… Кому я доверяю мои мелкие проблемы и все мои грустные размышления, каждый вечер, перед сном.

- Очень хорошо! - девушка искренне улыбнулась. - Нютка, возможно, это не мое дело… Но не могла бы ты поведать мне, кто же этот счастливец?

Девочка охотно кивнула. Рута Георгиевна приготовилась узнать имя кого-то из родственников, по материнской или отцовской линии своей помощницы. Или даже имя кого-то из тех, кто обслуживает дом известного архитектора. Но то, что она услышала…

- Это ты, - просто сказала девочка, поставив, внезапно, в полный игнор все и всяческие правила приличия… В том числе, элементарную вежливость, которую, вроде бы, никто не отменял, даже в их непростых отношениях! - Вернее, твой портрет из «Калейдоскопа»*. Я вырвала статью о тебе из журнала, в школьной библиотеке.
 
- Э-э-э…

Девушка не то, чтобы потеряла дар речи… Но сумятица в мыслях была полная!

- Извини, - смущенно призналась Нютка. - Найти этот номер в продаже у меня не получилось. Пришлось пойти на такое неблаговидное деяние, как порча библиотечного фонда.

- Ну, допустим! - Рута Георгиевна уже почти пришла в себя. И даже готова была дать отпор своей дерзкой помощнице! - Но причем здесь мой портрет?

- Я разговариваю с тобой… вечерами, - совершенно спокойно ответила девочка. - С твоим портретом… Раз уж оригинал мне поздно вечером недоступен. Я говорю «Здравствуй, Рутик!» А потом рассказываю тебе… Как бы тебе, - поправилась она, - обо всех своих проблемах… О которых я стыжусь поведать матушке. Они мелочны… Но все эти мелочи и вправду, выводят меня из образа идеальной дочери, как я его понимаю. Я знаю, что это… глюк, бзик и глупость… - продолжила Нютка свои бредовые откровения. - Но я хочу, чтобы у матушки и батюшки была дочь, которая их достойна. По-настоящему достойна! Они лучшие люди на свете, я знаю! Я хочу быть для них лучшей!

- Ага… Значит, все хорошее, доброе и веселое получат твои родители. А для меня ты приготовила все свои жалобы, обидки и заморочки! Ай, спасибо!

В голосе девушки опять зазвучала мягкая ирония. Без обиды, без раздражения… И даже без попыток хоть как-то приструнить девчонку за ее… Скажем прямо, непочтительность!

- Рутик…

Нютка снова неожиданно произнесла это вариант ее имени — как бы обращаясь к ней вопросительно. И девушка вздрогнула.

- Что? - переспросила она

- Я… так тебя называю, - кажется, ее помощница застеснялась... Вот ведь странная девочка! В кои-то веки ее удалось смутить! - Ну, вечером, когда все тебе рассказываю. Понимаешь?

- Да уж, - только и смогла вымолвить ее Старшая.

- Ты… обиделась? - с тревогой спросила Нютка.

- Так меня называла моя мама, - сухо ответила Рута Георгиевна. - Откуда ты узнала?

- Ниоткуда, - вот теперь Нютка, кажется, перепугалась не на шутку. - Рутик… Я ничего о тебе специально не выясняла, правда! Я… не шпионила за тобой! Просто подумала, как мне называть тебя… Ну, чтобы по имени, но мягче… Я правда, не знала… Не хотела тебя дразнить!

- Моя мама умерла, - призналась девушка. - Пять лет назад. Несчастный случай с электропроводкой, в летнем домике. Отец… винил себя в этом. Что не проверил, не исправил вовремя. Да и я тоже считала, что это его вина. Очень долго так считала. Отец уехал в деревню и в последний раз я видела его полтора года назад. Он теперь пасечник. Приезжал ко мне. Пытался угостить медом.

Девушка замолчала. Былое имя разбередило душевную рану. Воспоминания были не слишком приятные.

- Мед ты выбросила.

Эту фразу Нютка произнесла утвердительно. В ответ девушка отрицательно мотнула головой.

- Нет, - сказала она. - Пчелы не виноваты. Я просто отдала мед соседям по кампусу. Они были рады.

Произнеся это, Рута Георгиевна отпустила девочку. Поднялась на ноги, рефлекторно отряхнула платье. А потом подвинула к себе стул, оставленный ее помощницей и уселась на него. Жестом приказала Нютке подняться.

Девочка отрицательно покачала головой. Вместо того, чтобы встать, она не меняя коленопреклоненной позы, резво, в три движения, переползла к своей Старшей вплотную и облокотилась на ее колени.

- Если ты обиделась на меня или рассердилась… В общем, все твои права остаются в силе, - сказала она. - Накажи меня так, как ты хочешь… Я не обижусь, правда!

«Вот еще! Была нужда!»

Именно так подумала девушка…

И внезапно, странное видение встало перед нею, затмило коленопреклоненную помощницу. Те же участницы, но сцена… другая. Не здесь, а там, в пресловутой «комнате для посеканций».

Их двое. Она, Рута Георгиевна Костицкая, и та, кто пожелала стать ее дворовой девкой. Сама барыня-сударыня, в одном из своих «старинных» платьев. А девчонка уже и без такового.

То есть…

Не голая — пока еще нет! - но в одной нижней рубашке-исподнице. Смущенно глядящая в пол… Вернее, на деревянную скамью. Ту самую, на которой…

Вот Рута Георгиевна кладет свои руки ей на плечи. Девчонка вздрагивает и быстро кивает головой, соглашаясь. Сама покорно приподнимает руки, чуточку наклонившись вперед… И помогает своей Старшей стащить с нее последнюю одежду.

Рубашка летит вниз и в сторону — не прямо на пол, а поверх сарафана, снятого с нее чуточку ранее и, наверняка, подобным же образом.

Теперь ее помощница — нет-нет, дворовая девка! - полностью раздета и приготовлена барыней для сурового наказания. Но почему тогда главенствующая сторона так галантно протягивает ей свою руку?

Чтобы подвести перепуганную девчонку вплотную к скамейке…

Наверное, издевается! Иначе, зачем устраивать такие церемонии, с обычной крепостной?

Девчонка одним коленом опирается на деревянную плоскость… Барыня помогает ей улечься, а уже после берется за веревки. Вот уже девчонка распластана на темной поверхности - руки вниз, пальцы нервно сжимают перекладину, вставленную для прочности между передней парой ножек деревянной скамейки, в то время, как ее запястья примотаны к тем же опорам мебели, предназначенной для сечения. Примотаны как бы неплотно… Но вырваться у дворовой девки вряд ли получится!

Помимо этого, девчонка притянута к плоскости за ноги и за поясницу. Крепко — чтобы лишний раз не дергалась! И барыню-сударыню не нервировала!

В принципе, все готово. Холопка разложена для сечения. Госпожа неторопливо идет к кадушке с розгами, выбирает прут. Взмахивает, свистит им в воздухе, пробуя на хлест… Возвращается обратно.

Девчонка зажмурилась, напряглась всем телом, в ожидании первого удара, и…

Звучит нечто странное… Короткий смешок — вовсе не издевательский. Жестокая хозяйка медленно опускается на колени, рядом со скамейкой, почти посередине, лишь немного сместившись при этом к изголовью. Нежно гладит свою рабыню по спине и левому плечу — левой своей рукой.

Дрожащая девочка несмело открывает глаза, искоса оглядывается на нее и видит…

Как барыня-сударыня берет прут накоротко. Значит, все будет не так мучительно… Наверное.

Коленопреклоненная госпожа мягко улыбается распростертой своей рабыне. Даже подмигивает адресату своего внимания, болевого и хлесткого. И резким взмахом прута, оставляет на белых ягодицах жертвы первую красную полоску.

- Ах-ха…

Первый стон, реакция на внезапную боль… И нежное касание руки властвующей персоны смягчает страдания…

Бред…

Бред…

Бред…

Сумасшествие какое-то…

Разве так можно?

Да, эта девочка дала ей право так с собою поступить! Но все ли разрешенное дозволено господствующей стороне… по-настоящему?

Видение рассеялось. Бог Весть, сколько времени длилось оно… Однако девочка, стоящая на коленях, кажется, не успела толком испугаться за состояние своей Старшей. И это радовало.

Теперь имело смысл отвлечься от этого динамического глюка и перевести общение на иную тему.

– Давай-ка вернемся к тому, что ты устроила… Посчитаем слои в твоей манипуляции.

Голос у Руты Георгиевны предательски дрогнул и девочка напряглась, подумав, что ее Старшая сейчас на нее сердится. Однако повода вставить хотя бы слово у нее не было. Поэтому Нютка просто кивнула головою, соглашаясь с предложением той, кто взяла на себя интеллектуальный труд по вскрытию психологической сути всех и всяческих ее выкрутасов… И небезуспешно!

- Ты предложила мне кое-что невозможное… Да попросту, недопустимое! - начала девушка и Нютка на эти ее слова никак не могла возразить! - Потом ты снизила планку бредовых твоих предложений, чтобы это смотрелось все так же нелепо, но вариантом уже не столь идиотским. Зная, что это тоже не будет принято, во всяком случае, в чистом виде! А потом… Ты просто вывела все свои предложения за скобки нашего общего уравнения, оставив их где-то там, на периферии спора… А главное свела к простой привилегии, обращаться ко мне на ты и домашним именем. И того у нас получается… Целых четыре слоя исходной манипуляции! Молодец!

- Рутик… - растерянно произнесла девочка. И немедленно сделала поправку на вежливость. Даже две. - Рута… Рута Георгиевна!

- Что, Рута Георгиевна? - как-то невесело спросила девушка. - Ты, между прочим, решила еще использовать меня в качестве личного психотерапевта! Как удобно! Вот только, кое чего ты так и не поняла. Вернее, ты сделала вид, будто ты и вправду, не понимаешь.

- Ты хочешь меня… прогнать?

Голос девочки дрогнул.

- Это имело смысл сделать сразу… Как только ты пришла, - искренне ответила ее Старшая. - А теперь… Что уж там!

- Значит, ты… обиделась?

Кажется, девчонка опять была готова пуститься в рассуждения о своем желании служить дворовой девкой и всяком тому подобном крепостническом. Это девушке уже порядком поднадоело. Хотелось как-то определиться.

- Нютка, - сказала она. - Ты мне очень симпатична. Я готова и дальше работать с тобой. Но… Вот, что я тебе скажу. Довольно манипуляций! Почему ты просто не можешь меня попросить… Вот о том, что ты хочешь, о том, что тебе нужно от меня? Вдруг у тебя получится меня убедить? Ну, без таких вот сложностей?

- Рута Георгиевна… Можно обращаться к Вам на ты?

Нютка буквально прошептала это. Она с мольбой поглядела на свою Старшую, в надежде на чудо…

И что же она услышала в ответ?

- Обещай, что ты не будешь устраивать мне подобных манипуляций. И я прощу тебе все твои глупости. И даже разрешу тебе то, чего ты добиваешься.

Все это прозвучало без иронии и без каких-либо шуток юмора в голосе.

В общем… Предложение было сделано. Имело смысл на него ответить.

- Обещаю! - воскликнула Нютка. - Обещаю, что не стану так поступать… в отношении Вас!

- Честно? - усмехнулась Рута Георгиевна. - Я предпочла бы услышать другое. Что ты отказываешься от этих практик в отношении всех, кого ты встретишь! Но это лучше, чем ничего!

- Я, наверное, не смогу… не сумею себя преодолеть… - вздохнула Нютка. - В смысле, для всех, - сразу же уточнила она, несколько смущенным голосом. - Вы будете исключением. Ведь мы с Вами… договорились, правда?

- А вот давай-ка мы с тобой подытожим все это, - очень серьезно сказала ей Рута Георгиевна. - По итогам наших с тобою разговоров ты получаешь весьма серьезный профит. Я хочу сделать ряд оговорок — как раз, насчет того, что можно, что нельзя!

Она сделала короткую паузу, многозначительно взглянула на коленопреклоненную и перешла к, собственно, перечислению побед. В смысле, тех самых выгод, обретенных девчонкой, почтительно замершей в ожидании ее мнения.

- Во-первых, - начала девушка, - ты получишь право говорить мне ты. Вот так вот запросто обращаться ко мне. Как ты собираешься им пользоваться?

- Я буду обращаться к Вам так… только наедине, - быстро ответила девочка. - Ну, или если это будет так уместно для роли… В спектакле, который мы отыгрываем с Вами.

- С тобой, - напомнила Старшая. - Мы здесь с тобою одни. Упрекнуть тебя в непочтительности некому.

- Да, - девочка с облегчением улыбнулась. - Спасибо.

- Пожалуйста, - отреагировала Рута Георгиевна. И продолжила.

- Во-вторых… Имя Рутик…

Она снова помедлила, а после объявила:
- Хорошо. Называй меня так. Кстати, когда ты имеешь право это сделать?

- Когда мы одни… с тобой, - охотно пояснила девочка. - Я все понимаю. Это очень личное…

Нютка как бы запнулась и вопросительно посмотрела на свою Старшую.

- Если есть иное имя… которое тебе понравится… Скажи мне, - попросила она. И смущенно добавила:
- Пожалуйста.

- Не важно, - Рута Георгиевна небрежно махнула рукой. - Я тебе разрешила. Теперь третье.

Здесь вопросительный взгляд уже был обращен на девочку с ее стороны.

- Я буду рассказывать Вам… тебе, - поправилась адресат ее молчаливого вопроса.

Рута Георгиевна кивнула, подтверждая правильность этого слова.

- О том, что со мной происходит, - продолжила девочка. - Но только когда ты будешь свободна. И… я постараюсь не грузить тебя, если ты устала.

- Нет, - отрицательно качнула головой ее Старшая. - Если все дошло до того, что ты, вечерами, говоришь с моим портретом… Лучше рассказывай мне обо всем сразу, я потерплю.

- Ну… в этом мы договорились, - улыбнулась девочка.

Потом лицо ее сделалось серьезным.

- Я очень благодарна Вам… тебе, - снова поправилась она, заметив выражение лица своей собеседницы. - За то, что ты идешь мне навстречу. Я понимаю, что адекватно отплатить тебе тем же самым в полной мере я не могу. Но я хочу… Я действительно хочу тебе помогать! И на экскурсиях, с детьми. И если тебе тоже понадобится кто-то… Кто-то, умеющий слушать, слышать и понять.

- Ты для меня, а я — для тебя, - грустно улыбнулась девушка. - Знаешь, так священники исповедуют друг друга. Причем, старший из них поверяет грехи свои младшему, по возрасту и сану. Даже не как равному себе, а как главенствующему. С правом наложить епитимью.

- Нет у меня такого права, - быстро ответила девочка. - Нет и не будет.

- Как скажешь! - улыбнулась Старшая. И повторила:
- Как скажешь!

Она жестом приказала девчонке подняться. Нютка немедленно исполнила ее просьбу. Сдвинулась назад на полшага и замерла там в ожидании дальнейших распоряжений.

- Уже поздно, - сказала Рута Георгиевна. - Я сейчас, наверное, вызову тебе такси.

Девушка вынула из ящика стола мобильный телефон, откинула с клавиатуры маленькую панель-разговорник с микрофоном. И приготовилась набрать номер.

- Не надо, - девочка мотнула головой. - Лучше мы тебя подвезем, до твоей квартиры в городе.

Здесь она улыбнулась. И задала вопрос из серии не в тему, но ожидаемое

- Слушай, а можно я попрошу матушку, чтобы она привезла тебе сюда диванчик? Его можно сделать по индивидуальному заказу, под твою скромную кубатуру. Коротенький такой, на два места. Чтобы присесть с тобою… рядом?

- Кто-то хотел экономить родительские деньги и не транжирить их! - напомнила ее Старшая. - И вообще, если в этой моей комнатушке устроить полноценный уют и комфорт, одна девочка — не будем показывать пальцем! - станет здесь не только дневать, но и ночевать. Лучше… Назови мне свой номер, будь так любезна!

И, в ответ на вопросительный взгляд девочки, она соизволила кое-что объяснить.

- Извини, твоя мама… Она рассказала мне о твоих… скажем мягко, заморочках по поводу личного мобильного телефона. Как ты отбрыкивалась от его покупки. В итоге, ты согласилась на самый простой образец. Ты стараешься его никому не показывать. Говоришь по нему только с родителями и пытаешься сделать вид, будто у тебя его нет вовсе.

- У нас в классе «мобилки» далеко не у всех, - хмуро откликнулась Нютка. - Не хочу выделяться.

- Знаешь, ты выделяешься дальше некуда, - сказала Рута Георгиевна. - Причем, сама по себе! Я думаю, наличие или отсутствие у тебя мобильной связи вряд ли что-то меняет.

- Я держу телефон на беззвучке, - призналась Нютка. - Время от времени проверяю, кто мне позвонил.

Она извлекла из внутреннего кармана пиджака серенького «головастика» - небольшой, под детскую руку, моноблочный телефон, со специфическим расширением сверху. Продиктовала своей Старшей номер и приняла звонок.

- Кто я буду у тебя в списке адресатов? - поинтересовалась Рута Георгиевна. - Только не Рутик, ладно? Это личное!

- Я инициалами, хорошо? - Нютка смущенно улыбнулась. - А кто я у тебя буду? Ну скажи! Мне же… любопытно!

- Ты у меня значишься, как Леди Энн, - объяснила Рута Георгиевна. - В память нашей первой встречи, где я тебя назвала именно так. Надеюсь, ты не в обиде!

- Это так забавно! - беспечно откликнулась девочка — Так мило! Будто я героиня какого-то романа! Да еще и происхождением из аристократов!

- Так и веди себя соответственно! - ответная улыбка Руты Георгиевны не выглядела столь же легкомысленной. - Не делай глупостей, не устраивай манипуляций… Ну и все такое прочее!

- Я постараюсь! - как-то серьезно отозвалась на это ее предложение Нютка.

После чего, сразу же нажала несколько клавиш-кнопочек на лицевой панели своего «головастика».

- Алло! Матушка! - обратилась девочка к незримой собеседнице, когда та приняла вызов. - Мы ведь можем подвезти на машине Руту Георгиевну домой? Нет, не к нам. До ее квартиры.

Получив ответ — явно положительный! - Нютка тут же показала своей Старшей большой палец, дескать, не волнуйся, я все уже устроила! И подвела словесный итог этого короткого разговора на телефонной волне.

- Хорошо, спасибо! - сказала она. - Я тебя люблю! Мы сейчас подойдем!

«Хотя бы не на вы!» - мелькнуло в голове у девушки, которая слушала этот разговор.

Однако уточнять причины такого почтительного обращения этого странного ребенка к своей же собственной матери, она не рискнула. Видимо, еще не время…

Да, это все случилось год назад. Вторая встреча тет-а-тет, где их взаимные отношения обострились до крайности, до предела. Но с тех пор все, вроде бы, наладилось… Ну, или можно сказать, устроилось, устоялось…

С тех пор Нютка не пыталась как-то пересмотреть эти их договоренности, в ту или иную сторону. Наверное, то самое сближение, которого она так добивалась, ее вполне удовлетворяло.

Вопрос в том, надолго ли?





*«Калейдоскоп истории» - ежемесячный иллюстрированный журнал, издаваемый в Империи. Там публикуются статьи, где в научно-популярной форме рассказывают о спорных исторических проблемах. Там же публикуются статьи о разных научных деятелях… С их портретами.