Литовская крепость 16

16.

Корчемник  Жбан благочестиво размышлял о своём будущем, стоя в проёме двери.  Благо посетителей в столь ранний час не было. Он старательно не замечал ухищрений жены, которая пыталась отвлечь его, гремя посудой. Женщина волновалась не зря. Испуганный белыми призрачными всадниками, вышедшими, несомненно, из самого ада, чтобы наказать его за все плутни, Жбан  подумывал о том, не раздать ли ему имущество бедным, и не пуститься ли в паломничество по святым местам. В тот момент, когда корчемник едва не прослезился, представив себя в рубище, шагающим по дороге навстречу восходу солнца, он был вырван из созерцания этой отрадной картины ворчанием супруги, сказавшей кому–то:
–Иди, парень, мимо, мы нищим не подаём.

У плетёной изгороди  Жбан увидел пригожего отрока в запылённой одежде, который глядел на него печальными,  ясными голубыми  глазами.
–Тебе чего, мальчик? – спросил корчемник.
–Я хотел спросить, не нужны ли вам работники? – ответил отрок.
–Не нужны, сами едва концы с концами сводим,  – вмешалась супруга корчемника.

Увидев, что мальчик с печальной покорностью  собирается уйти, Жбан вдруг забеспокоился и окликнул его:
–Постой, сынок, зайди–ка во двор.
–Какой такой сынок?  – зашипела супруга.  – Это когда ты успел им обзавестись?
–Молчи, дура – баба! – огрызнулся Жбан. – А что, если это небесный посланец, присланный проверить нашу доброту? Через твою жадность уйдёт от нас всякая удача в торговле!
Женщина побледнела и перекрестилась. Между тем, Жбан пригласил гостя войти в корчму и приказал жене накормить его. После того, как отрок съел кусок хлеба, запивая молоком, корчемник стал расспрашивать его об имени и о том, откуда он взялся.

Отрок ответил, что зовут его Феодор, что он сирота  и странствовал совместно со слепым певцом по святым местам, зарабатывая на пропитание пением духовных стихов. Недавно его учитель умер, и теперь он странствует в одиночестве.
Выразительно посмотрев на жену, корчемник спросил  мальчика, что он умеет делать. Тот честно признался, что особенно ничего, но готов за кров и пищу исполнять любую работу. Жбан сказал, что готов взять его в помощники по хозяйству и велел супруге дать отроку задание. Та вручила новому помощнику  гусиное крыло и приказала подмести пол в корчме. Глядя, как старательно Феодор выметает сор из угла, женщина шепнула супругу:
–Ты что же это делаешь? Впустил в дом с улицы неизвестно кого! А если он ограбит нас или убьёт этой же ночью? С чего ты взял, что мальчишка сказал правду?
–Так мы проверим, – ответил ей шёпотом Жбан. – Попросим его вечером спеть духовные стихи. Я думаю, что он говорит правду: посмотри на его лицо. В конце концов, тебе всё равно нужен помощник, ведь этот бездельник Ивашка ещё с утра сбежал купаться на речку!

Жена корчемника поджала губы, но не могла не признать правоты мужа: племянник Ивашка, заменявший супругам родного сына, предпочитал любой вид времяпровождения труду. Обидевшись в душе за родственника, женщина неодобрительно воззрилась на Феодора, но в голове её уже начали роиться расчеты, какую выгоду можно приобрести, пригрев сироту. Учтя благочестивое настроение мужа, она произнесла:
–Да, богоугодное это дело накормить голодного, одеть раздетого, обуть разутого, муженёк, но оно будет иметь вес только если это долговременная затея, а не однодневная  прихоть.

Жбан задумался. Долговременное содержание отрока, конечно, подрывало его план с раздачей имущества и паломничеством, но стоит ли сопротивляться воле высших сил? В конце концов, хорошо отправиться в паломничество в конце весны или летом, но малоприятно дождливой осенью или зимой. Если можно спасти душу, не удаляясь далеко от дома, то почему бы этого не сделать?
Окончив подметать пол, Феодор, по велению хозяев,  сходил за водой, покормил домашнюю птицу и скотину, сбегал с поручением к кузнецу Афанасию, накрыл на стол нескольким посетителям.

Наследник корчемника Ивашка прибыл домой с речки, где он купался с друзьями, ловил и варил раков примерно в час ужина. Он застал тётку и дядю в компании нескольких посетителей. Все они, замерев, слушали пение духовных стихов, которые чистым голосом исполнял сирота.

Сначала Ивашку не взволновало появление Феодора в корчме. Однако когда его несколько раз подряд тыкнули носом в старательное исполнение сиротой разных поручений, от которых сам он старательно отлынивал, наследник насторожился. А ну как свихнувшийся на благочестии корчемник изменит свою волю и завещает своё заведение  пришельцу? Ивашка почесал в затылке и задумал решить проблему радикально. Дождавшись, когда Феодор отправится кормить птицу на задний двор, он внезапно возник  за его спиной и изо всей силы толкнул вперёд. Сирота упал носом вниз, а Ивашка навалился сверху, начав мутузить его кулаками. В ответ Феодор изловчился и надел на него с размаху, словно шляпу, миску с едой для кур. Наследник завопил и откатился в сторону, схватившись руками за лоб, где уже намечались контуры большой шишки.

–Ты что? – возмущённо завопил он.
–А ты что?  – в ответ завопил сирота, под глазом которого лиловым цветом наливался синяк.
–Да я тебе сейчас как дам!
–Сам в ответ получишь!
–Что, задумал к дядьке подлизаться и завладеть корчмой? – выпалил главное обвинение в лицо противнику наследник.
–Ты что, с лавки что ли свалился? – в тон ему ответил сирота.
–А чего ради ты тут так выкладываешься? Уже тошнит слушать: «Феодор то, Феодор это…»
–Ты что думаешь, я всю жизнь мечтаю сор в вашей корчме мести да кружки гостям подносить?
–А разве нет?
–Да я, к твоему сведению, могу службу в тысячу раз лучше найти!
–Так что же ты здесь застрял?
–Оглядеться хочу. Я, между прочим, читать и писать умею!
–Врёшь!
–Неуч!
–Сам такой!
–И что ты ко мне цепляешься? Между прочим, я ведь твою работу выполняю, пока ты с мальчишками на улице развлекаешься! Чем тебе плохо?
–Ты хочешь меня из дому выжить! – выкрикнул Ивашка, и мальчики напружинились, готовые снова сцепиться друг с другом.
–Так сиди дома! Сам всё подметай, мой посуду, корми кур! – сквозь зубы сказал Феодор. – Дядька с тёткой будут тебя на руках носить!

Ивашка задумался. В словах сироты была доля правды, однако посвятить себя целиком хозяйству было выше его сил.
–Ладно, – великодушно махнул он рукой. – Делай половину всего, как делаешь, только не очень примерно, чтобы меня всё время носом не тыкали. А вторую половину, так и быть, я беру на себя.
–И как я узнаю, которая половина твоя?
–Я буду выбирать и тебе говорить.
На этом был заключён мир.

Через несколько дней в корчме принимали высокого гостя – боярина Микиту Якимова с его молочным братом Митько и их людьми. Корчемник не отходил от гостей, распугавших остальных посетителей, стараясь им угодить и молясь в душе, чтобы их визит не закончился погромом.

Ивашка, оставшийся по этому волнительному случаю дома, прибежал на кухню к Феодору и скомандовал:
–А ну, быстро неси на стол холодец из свиных ножек!
–А что там за боярин?
–Ну, ты и темнота! Это же сам Микита Якимов! Когда он по улице едет, то даже злые собаки разбегаются! Он такой – чуть что не по нём, так сразу как даст в глаз!
–Ивашка, может ты сам донесешь ему холодец?
–Что, струсил?
–Ты же будущий корчемник, тебе нужно мелькать на глазах у важных гостей!
–Ладно, давай своё блюдо и смотри, как нужно всё делать, заяц!

Когда Ивашка ушёл, Феодор приник глазом к дверной щели и стал жадно наблюдать за гостями.
Между тем, у стола, где сидел боярин Микита, шёл разговор о последних новостях.
–Ну, что нового в городе? Кто прибыл, кто уехал? – лениво спросил боярин, обгладывая куриную ножку.
– Наместник и его люди выезжали в окрестные леса. Нашли в овраге место, куда разбойники сбрасывали людей, убитых на дороге!
–И много там народу нашли?
–Точно не знаю, но говорят, что много!
–Это кто–то не из наших! Иначе бы у нас кто–то что–то да слышал бы об этом деле! – сказал боярин.
–Это, наверняка, залётные гости из Рязани или из Москвы! – поддакнул Митько.
–Скорее из Москвы! – уверенно заявил Микита. – А что, из Москвы никто к нам не приезжал?
–Если вы про купца Шишка, то больше его не ждите! – подобострастно склонился к уху гостя корчемник.
–Это ещё почему? – поинтересовался боярин.
–В овраге опознали его по черепу и по зубам!
–Надо же! А больше никого не опознали?
–Возможно, там же и семейство боярина Сеньки Бунакова, про которого все думали, что он сбежал в Москву. А на деле, оказывается, его убили с семьёй разбойники!
–А что, про Сеньку не уверены?
–Говорят, что большинство найденных людей без вещей, поэтому многих не опознать. Некоторые, видать, чужие, так что об их пропаже никто и не заявлял.
–Кому же пришла мысль, что там есть Сенька? Может, он процветает себе в Москве!
–Говорят, там были найдены женщины и дети, а Сенька ехал домой с семьёй! Поэтому предполагают, что там найден и он, и его жена с детьми! Но сказать с точностью об этом мог бы только Одинец Фёдоров, да он сам пропал! – зашептал громким шёпотом корчемник.
–Небось бежал в Москву вслед за своим дядькой! Бродит там по базару и бублики ест! – усмехнулся Митько.
–А кто же навёл на этот овраг наместника? – поинтересовался боярин.
– Никифор, слуга купца из Любутска Киприяна Овцына, убитого недавно на дороге белыми всадниками, один едва спасся и укрылся у меня в корчме! – громким шёпотом сообщил Жбан и перекрестился.
–Белыми всадниками? Нечистой силой что ли?  – уточнил боярин.
–Пощади, батюшка, не богохульствуй! Скоро ночь на дворе! – жалобно попросил Жбан.
–Чего тебе бояться, корчемник? У тебя же дома сам непогрешимый Никифор, недаром же он один спасся от нечистой силы! Позови–ка его сюда! Я желаю послушать о белых всадниках!
–Не гневись, батюшка! Нет в корчме Никифора!
–А куда же он делся?
–Наместник приказал его посадить в темницу! Не верит он, что Никифор не причастен к смерти его хозяина. Следствие вести будет…
–И правильно, что не верит, – похлопал по плечу корчемника боярин и добавил: – Скучно мне. Чем бы развлечься?

Жбан тоскливо обвёл глазами помещение. Он не сомневался, что в ближайшее время для своего увеселения боярин Микита и его люди разгромят его корчму.
–Послушай, – вдруг встрепенулся боярин, – говорят, у тебя есть какой–то сирота, который хорошо поёт. Его–то не сцапал наместник? Зови–ка его сюда!

Сердце у Жбана замерло. Он уже привык считать сироту своим имуществом, и с удовольствием отмечал, как ежевечерне увеличивается число  его постояльцев, привлечённых песнями, исполняемыми Феодором. Он не сомневался, что Микита захочет отобрать  полезного сироту и увезти к себе в имение. О том, что сам отрок разделяет его мнение, Жбан убедился, увидев, как из–за двери выглянуло его испуганное лицо.
–Помилуй, батюшка, мальчик болен, не в голосе, – забормотал он.
–Не забывайся, мужик! – повысил голос боярин. – Я сам буду судить, кто в голосе и кто не в голосе! Подавай сюда мальчишку!
Жбан зажмурился, ожидая, что какой–нибудь предмет из посуды полетит ему в голову. Вдруг дверь скрипнула, и в корчму вошёл священник отец Севастьян, возвращавшийся в  крепость после посещения больного и увидавший слуг и лошадей боярина Якимова во дворе.

–Что, лютуешь, Микита? – мягким тоном, под которым ощущались железные ноты, произнёс священник.
Боярин, не совсем потерявший страх перед человеком, наделённым духовной властью, заметно присмирел.
–Отчего же, батюшка, я ничего плохого не делаю. Вот хотел духовные стихи послушать. Говорят, сирота, которого здесь пригрели, очень хорошо их исполняет.
–Духовных песнопений тебе не хватает? – елейным голосом спросил священник, и Микита вдруг снова почувствовал себя оторопевшим учеником, которому отец Севастьян когда–то без особого успеха вдалбливал грамоту. – Ты когда, голубь мой, был последний раз в церкви? И матери твоей я уже недели две не вижу.
–Мать болеет, отец Севастьян.
–Издеваешься над матерью, голубь мой?
–Да она вправду болеет!
–А ты, значит, бросил больную мать и пьянствуешь в корчме! Придётся мне навестить бедняжку! – вздохнул священник, глядя прямо в глаза боярину.
–Зачем? Она уже выздоровела и в воскресенье прибудет в крепость, чтобы посетить церковь!  – начал вставать из–за стола Микита. – А мы здесь проездом, перекусить заехали! Пошли, Митько!

Когда боярин и его люди покинули корчму и её двор, Жбан бросился благодарить священника, спасшего его от погрома.
–Вот что, Жбан, – прервал его излияния священник, – принеси мне что–нибудь поесть. Устал я с дальней дороги.  Да позови своего сироту: хочу послушать, как он поёт.
Жбан позвал Феодора. Тот вышел, потупя очи, с крылом гуся для подметания сора в руках. Насколько Феодор боялся Микиту, настолько естественно и просто он повёл себя со священником. Мальчик поведал отцу Севастьяну о себе ту же историю, что и корчемнику, как он остался сиротой и странствовал со слепым певцом. Затем он исполнил несколько духовных стихов, которые очень понравились священнику.

–Это слепой певец научил тебя этим стихам?  – спросил он.
–Меня научил родной отец, – ответил сирота. – Он был благочестивым человеком и позаботился, чтобы я умел не только петь, но и читать и писать.
–Так ты умеешь читать и писать? – поразился священник, приятно удивлённый не только внешней, но и внутренней красотой отрока. – Так что же ты здесь делаешь с веником в руках?
–Мне здесь дали кров и пищу, – скромно ответил Феодор, – а я по мере сил отдаю свой долг.
–Я полагаю, что все свои долги здесь ты отдал сполна, – насмешливо сказал отец Севастьян, поглядев на корчмаря и выглядывавшего из–за его спины Ивашку. – Негоже отроку, умеющему читать и писать, а также достойному петь в церковном хоре, подметать сор, подносить пьяницам кружки и задавать корм скотине. Здесь есть юноша, словно предназначенный для всех этих занятий.

Не успели Жбан и Ивашка осознать всей глубины своего несчастья, как отец Севастьян заявил, что берёт дальнейшие заботы о будущем сироты на себя: Феодор будет жить у него в доме, помогать ему в церкви, а также петь в церковном хоре. Корчемник был поражён тем, с какой лёгкостью неблагодарный мальчишка согласился покинуть его дом. Впрочем, вскоре его возмущение улеглось  и превратилось в тихую печаль. Вечером, когда в подполе неожиданно рухнула полка с крынками, полными молока и сметаны, Жбан заявил жене:
–Это ты во всём виновата. Бог послал нам счастье, а ты упиралась. Вот теперь оно ушло в другой дом, а мы остались ни с чем.  Не удивлюсь, если на крынках всё не закончится.
Корчемник как в воду глядел: на следующий день в его огороде неизвестный злоумышленник обобрал все огурцы.