Литовская крепость. 19

19.

К утру пожар был потушен. Горело здание тюрьмы. Огонь уничтожил половину сооружения. Оно стояло, ощерившись в серое рассветное небо черными обугленными зубами бревен, от которых поднимались синеватые струйки дыма. Всех узников удалось вывести наружу и спасти.

Хотя в процессе тушения земля вокруг была затоптана, под одним из углов с наступлением серого рассвета были найдены следы поджога: темная круглая россыпь потухших угольков с остатками сухой травы по краям.
Наместник рвал и метал. В крепости, в самом сердце его владений, нашелся злодей, который рискнул подпустить «красного петуха» в центре деревянного города, подвергая опасности все его население. Кто был этим негодяем? Что за мысли бродили в его голове?

Князь Иван Юрьевич сердился, ощущая унижение от мысли, что сам он и его семья были легко достижимы для неизвестного злодея, а вот сам злодей был полностью вне его власти. Вызвав с утра боярина Рагозу, наместник приказал начать строгое следствие по поводу того, кто и где из служилых людей находился в эту ночь в крепости.

Савич, Щит и Хомяк чувствовали себя отвратительно, потому что хотя они и не должны были стоять в карауле, однако   ушли за  пределы крепости самовольно. Можно было надеяться, что стражники, пропустившие их, промолчат об этом,  тем более, что десятки людей видели, как они активно вместе со своей лестницей участвовали в тушении пожара. Впрочем, даже если бы дело и стало известным, можно было надеяться, что как только гнев наместника утихнет, князь Иван Юрьевич мягче посмотрит на самоволку, которая как-никак исключала их из числа подозреваемых в поджоге. Главное, чтобы это вскрылось позже, когда у наместника пропадет желание жестко наказать нарушителей дисциплины для урока всем остальным, кто был в карауле и не усмотрел…

К обеду появилось волнующее известие: поджигатель вроде бы найден.
–И кто же это? – спросил Щит у Хомяка, принесшего волнующее известие прямо в комнату в башне, которую занимали Ян с Савичем.
–Вы не поверите: схватили нашего небесного отрока!
–Кого? – не понял Савич.
–Феодора. Эта старая дева Фетинья показала, что его не было ночью в доме священника, и что предыдущей ночью он тоже пытался отлучиться.
–Что–то здесь не то, – заметил Савич. – Зачем Феодору поджигать тюрьму? Если не считать Фетинью, жизнь у него в доме священника была очень даже неплохая.
–Он чужой, появился неизвестно откуда, – сказал Хомяк. – Может, он чужеземный лазутчик?
–Тюрьму ему все равно незачем поджигать, – не унимался Савич. – Будь он лазутчиком, он скорее поджёг бы склады с оружием или продовольствием, на худой конец дом наместника или канцелярскую избу с документами.
–Но остальные-то все свои!
– У вас такие некоторые «свои», что вздрогнешь, – проворчал Олехно Савич. – Взять хоть этого Микиту Якимова!
– Микита, конечно, негодяй, но он только месяц назад отслужил свой очередной срок в крепости, так что его здесь не было, – возразил Хомяк.
–А чего стоят Волк и Местьник!
– Местьник служит в поле, выслеживает врагов на границе. Волка в крепости тоже не было!
–Нужно поговорить с нашим отроком, послушать, что он скажет, – проворчал Савич.
–Да что с ним говорить, и так все ясно! – воскликнул Хомяк.
–А ведь ты обещал быть ему другом, – напомнил Олехно.
Хомяк покраснел, опустил голову и пробормотал:
–Все равно мы с ним не поговорим. Из-за повреждения тюрьмы он сидит в сарае у наместника вместе с другими преступниками, а потом его станет допрашивать подвоевода Рагоза. Нас к нему и близко не подпустят.
–Может, удастся напроситься в караул? – предложил Щит.
–Это хорошая мысль! – сказал Савич.
–Хорошая, да не очень! – сказал Хомяк. – Я ведь не только об аресте Феодора пришёл вам сказать, но и о том, что вы обязаны сейчас же отправиться  на строительные работы. Вы же знаете, что бояре в пограничных крепостях обязаны участвовать в восстановительных работах внутри крепости.
–А что нужно делать? – спросил Ян с нехорошим предчувствием.
–Обычно нужно валить деревья, доставлять их в крепость, обтесывать бревна. Ну, если руки растут из нужного места, то чинить стены и постройки внутри, а если нет – то просто подносить бревна и держать их, – объяснил Хомяк. – У нас это все ненавидят.
–И что у нас сейчас нужно чинить? – поинтересовался Ян.
–Как что? – удивился Хомяк. – Тюрьму! Жена наместника боится, что преступники сидят в сарае возле их дома, так что приказано всем, кто не занят сейчас в карауле и службе вне крепости, идти растаскивать сгоревшие бревна на пожарище и подносить новые. Приказано быстро восстановить тюрьму, чтобы можно было вернуть преступников обратно.

С ворчанием Щит и Савич поднялись и отправились во двор крепости, где уже собрались созванные для исполнения той же повинности бояре. На счастье наместника, в крепости уже были запасы готовых бревен, с помощью которых собирались исправить один пришедший в негодность участок стены, так что разбор завалов и строительные работы начались в тот же день. Обгоревшие венцы и отдельные испорченные бревна были вынуты, а на их месте стали возводить новый сруб.

–  И почему бояре обязаны участвовать в починке тюрьмы?  – ворчал Щит, волоча бревно. – Ладно, ремонт крепостной стены – это военная постройка, но тюрьма… Могли бы нагнать крестьян из господарских имений, или окрестных бояр заставить прислать своих слуг!
– Господарские крестьяне работают на великого князя, а боярские крестьяне – на бояр. Крестьяне обязаны все лето трудиться на земле, чтобы мы с тобой не умерли зимой с голоду, – пособляя ему, ответил Савич. – Да и не к чему им шататься внутри крепости, будут много знать, а здесь и так неспокойно!
–Работаем, работаем! – подбодрил трудящихся проходивший мимо подвоевода Рагоза. – От безделья появляются дурные мысли и поведение!
–Куда это, интересно, он такой величавый плывет? – скидывая со злостью бревно на руки тем, кто прилаживал его к деревянному венцу, прошипел Щит.
– В канцелярскую избу. Эх, и  что мы там сегодня не в карауле! – вздохнул Савич.
–Гляди, кого ведут! – воскликнули за его спиной.
Обернувшись, Савич увидел двух охранников, под конвоем которых к избе вели понурого отрока Феодора, бледного и в помятой одежде. Проходя мимо отстраиваемой тюрьмы, он вскинул просящие глаза на Савича и Щита, но тут же опустил их снова.
–Нечего зыркать! – крикнул ему вслед молодой долговязый и тощий боярин по–имени Ивашко Толстый . – Из–за тебя тут весь день горбатимся!
–Что ты орешь? – прикрикнул на него Савич. – Может, не он это. Еще ведь не разобрались.
–А кто? – резко отозвался парень. – Остальные-то все свои!

Солнце поднялось высоко. В полдень, когда стало нестерпимо палить, был объявлен перерыв. Трудящимся на восстановлении тюрьмы принесли еду и воду. Савич и Щит привалились к стене в том месте, где от неё падала тень. Лениво жуя хлеб с мясом, они внимательно прислушивались. Иногда из окон канцелярской избы слышался крик подвоеводы Рагозы, но слов было не разобрать. Вокруг них спорили о том, чьим лазутчиком может быть отрок.
–Я не верю, что он может быть лазутчиком, – заявил боярин Тимофей Петлин, своими длинными пальцами легко разжимавший подкову. – Ему тринадцать лет есть ли?
– Так вот там и рассудили, что на такого не подумают, – возразил Ивашко Толстый.
–Где хоть там–то? – пожал плечами Петлин.
–Где, в Рязани или в Москве. В прошлый год и в этом мае был набег из Рязани.
–Так за прошлый год наши в ответ тоже в набег ходили. Так что здесь мы квиты.
–Да кто его знает, может, набегали на нас одни, а мы-то отделали других, вот они  и мстят, – вмешался в разговор  Ефремка Стрельников, боярин с красной физиономией и желтыми, словно солома, жесткими волосами. Из-под светлых кустистых бровей он весело смотрел синими, как васильки, глазами.
– Странно они мстят, – вмешался Олехно Савич. – Зачем им поджигать тюрьму в центре крепости? Какая кому из этого выгода?
–Да так, чтобы бдительности не теряли.

В это время из канцелярской избы вывели отрока и повели обратно в сарай. Хотя он закрывал рукавом лицо, видно было, что оно у него красное и опухшее, а глаза на мокром месте.

–Ну что? – окликнул охранников Петлин.
–Запирается! – ответил один из них. – Сейчас ещё одного приведем!
–Меньше трепем языком и больше работаем! – крикнул, высунувшись из окна канцелярской избы подвоевода Рагоза. – Или вы считаете, что это дело, когда под боком у жены самого наместника в сарае сидят преступники? Солнце уже спало!
–Старается-то! Старается! – заворчали бояре, поднимаясь. –  Кричи – не кричи, а в Вильну к великому князю все равно не пригласят!
–А вдруг пригласят? – подмигнул всем Ефремка Стрельников. – Подцепит наш Рагоза богатую наследницу и останется в столице!
–Может, его наградят там мешком грошей, и он купит себе имение подальше отсюда! – поддержал тему Тимофей Петлин.
–Поскорей бы! Мы бы от него отдохнули! – проворчал Ивашко Толстый.
–Ну, это только если мы сами ему соберем грошей и купим земли отсюда подальше!
–Придержи язык, брат Ефремка, а то будешь ночевать в сарае у наместника!
–Зато буду ближе всех к начальству! Гляньте-ка, братцы, кого это опять ведут в канцелярскую избу?
На этот раз под охраной на допрос к подвоеводе Рагозе вели Никифора, спасшегося слугу погибшего купца Киприяна Овцына.
– А этого, интересно, зачем к Рагозе поволокли? –  с любопытством глядя вслед узнику, произнёс Ефремка Стрельников.
–Надо охранников на обратном пути спросить или писца вечером в корчме угостить, чтобы у него язык развязался, – предложил Тимофей Петлин.

Допрос Никифора шел подозрительно долго. Поглядывая на дверь канцелярской избы,  все, занятые на ремонте  тюремной постройки, извелись. Наконец, охранники с узником появились на пороге. Проходя мимо работающих, один из охранников приблизился к ним и спросил:
–Братцы, попить  есть?
–Бери, вон вода в жбане, – отозвались сразу несколько голосов.
Охранник поспешно подбежал и, подняв жбан повыше, стал заливать воду струе себе в горло.
–Ну, что там, какие новости? – нетерпеливо спросил его Ефремка.
–Страшное дело, братцы! Никифор этот мальчишку опознал, сказал, что он тоже был в обозе его хозяина! Подозрение есть, что этот парнишка – наводчик той самой шайки, что рядится под нечистую силу! Нам приказано его отдельно в холодный подвал посадить! Ну все, братцы, служба!
–Ничего себе! – воскликнул Ивашка Толстый, глядя вслед охраннику, который присоединился к своему товарищу и повел Никифора дальше. – А каким голубем прикидывался!
–Час от часу не легче! – шепнул Савич на ухо Щиту. – Одно обвинение лучше другого! Нужно поговорить с пареньком раньше, чем к нему применят пытку с пристрастием.