Одиноким предоставляется. Гл 4. Слезы брызнули

      Слезы брызнули из глаз, и он не стесняясь заплакал

      Одиноким предоставляется... Глава 4

     Вместе с Верным Николай Васильевич сидел у озера. Здесь было спокойно. Никто не мешал думать. И жаловаться...

     Он плакался своему верному другу на свое тяжелое существование. И никак не мог назвать свое местонахождение в этом доме с красивым названием "Радуга" счастливой жизнью. Пес периодически от радости ему поддакивал, издавая свое короткое "Гав!". И не понятно было то ли он его поддерживает, то ли осуждает. Но в этот момент Николаю это не казалось столь важным. Главное было — выговориться.

     Время проносилось быстро. Тем более, что двое соседей по комнате не смотрели с осуждением. И когда раздался звонок телефона, Николай, не задумываясь, ответил. Это был Леонид Гаврилович. Он предлагал вернуться домой, потому что у него было к нему срочное дело. "Слово же какое подобрал? Домой... Будто это может быть настоящим домом?" — подумал мужчина, в очередной раз расстроившись.

     Оба молча встали и побрели обратно. Мужчина понурив голову, а пес повизгивая и виляя хвостом.

     Леонид Гаврилович ждал соседа с нетерпением. В руках у него был огромный букет сирени. Цветы он сорвал в парке с огромных кустов, спросив предварительно разрешение Раисы Степановны, которая вышла на воздух в этот чудесный день, оставив на потом все свои заботы и дела. Все таки — 9 Мая...

     Директриса уже знала для чего он нужен, этот весенний букет. Молча кивнула и улыбнулась: "Хороший человек... Леонид Гаврилович. Неунывающий. В любой ситуации старается находить положительное".

     Подошедшего Николая заранее предупредила:

     — Николай Васильевич, это очень хорошо, что вы теперь не одиноки. — она потрепала Верного по голове. — Но в помещении собака жить не должна. У нас, знаете ли, проверки из санэпидемстанции. И вообще... Но...

     — Но... Можно Верного поселить на хозяйственном дворе, Раиса Степановна. Что вы на это скажете? Думаю, что наш уважаемый сторож Иван Данилович возражать не будет. А только обрадуется компании. — Леонид улыбался.

     — Не возражаю. Отдыхайте, друзья. Сегодня такой день!

     Николай пожал руку соседу с благодарностью. Но тот неожиданно схватил его и сказал:

     — Так, дорогой Николай, вижу, ты оклемался немного. Готов к экскурсии по нашей "Радуге"?

     Леонид видел, что с раннего утра у Николая звонил телефон, но тот не брал трубку. Скорее всего пытался дозвониться сын, чтобы поздравить с днем рождения. Мужчина злился на Кораблева, а потом решил: "Клин клином вышибают... Может сработает?"

     — А как же Верный? — испугался Кораблев.

     — Тут будет ждать тебя. Не переживай. Присмотрите за собакой, девушки? — обратился он к женщинам, сидевшим на скамейке. Те засмеялись. Давно к ним так любезно никто не обращался...

     Мужчины вошли в вестибюль и направились к лестнице. Николай уже оправился. Ходил еще с палочкой и немного прихрамывал. Они поднялись на второй этаж.

     Здесь было очень тихо... И стерильно чисто. Кораблев даже удивился.

     Открыв дверь в первую попавшуюся на глаза комнату, Леонид вошел с улыбкой и радостно произнес, возможно, запланированную заранее речь:

     — Здравствуйте, дорогие дамы! А это опять я!

     — А мы уж не могли тебя дождаться, Леня. Вот и марафет навели. — усмехнулась одними глазами женщина, которая лежала на кровати у стены.

     — Как я мог не прийти, Маруся! Вот и товарища привел. Позвольте представить вам Кораблева Николая Васильевича. Познакомься, Коля... Это Маруся.

     Николай несмело шагнул ближе, смутился и почему-то взял в свою руку тоненькую исхудавшую женскую ручку и поцеловал. Сам не ожидал от себя такого.

     — С праздником вас, дорогие наши женщины! С Великим Днем Победы! — Леонид отделил одну веточку от букета сирени и вручил ее Марусе, Марье Викторовне Полянской, бывшей в прошлой жизни бухгалтером.

     Женщина зарделась и поднесла эту веточку к лицу, вдыхая знакомый аромат весны.

     — А это вам, Варвара Семеновна! Поздравляю!

     — Девочки, оказывается наш Ленечка настоящий джентльмен. Дамский угодник... Ох, видно, и любили тебя девушки... — не могла промолчать Варвара.

     — Еще как, Варечка... Женским вниманием я не был обделен. Это точно не про меня...

     — Лидочка, это тебе, дорогая! — Лидочка взяла ветку дрожащими руками. В глазах появился блеск.

     — Эх, Ленька, жаль, не могу станцевать с тобой. Но и так неплохо!

     — А вот Сонечка... покинула нас недавно... Да ты и сам знаешь... Хорошая была женщина. А как красиво пела... Жаль...

     — Да. Такова правда жизни. —опечалился Леонид.

      Николай Васильевич следовал за другом тенью и старался каждой из этих женщин улыбнуться. Они сегодня были такие нарядные! Красивые! И он почему-то не замечал бледности на их лицах и морщин у глаз.

     Лежали, укрытые белоснежными простынями. Но у Лидочки были накрашены губы розовой помадой. Варваре Семеновне нянечка с утра крутила бигуди. А потом долго делала прическу. А Марусе нанесли румянец на бледные щеки.

     Они не могли выйти из этой комнаты, но радовались жизни. Как умели...

     Потом нянечка собрала эти веточки сирени и получился огромный букет, который еще долго будет стоять на тумбочке, покрытой ажурной салфеткой. И Варвара, и Маруся, и Лидочка будут смотреть на него... И ждать следующего праздника.

     А сейчас они с восхищением смотрели на Леонида.

     "А я... Ноги целы. Руки целы. Утром проснулся... Господи, мне же Олег звонил. Как я мог... Вот бы Любушка меня отругала, если бы была жива..." — слезы брызнули из глаз, и он, не стесняясь Леонида, заплакал.

     — Спасибо, Леня, что промыл мне мозги. Пойду позвоню сыну. Он у меня деловой человек, уехал за границу. Ему предложили хорошую работу там. Пусть живут. А я здесь поживу еще немного.

     — Беги. Но не задерживайся. Через полчаса начнется концерт. Дети уже пришли. Готовятся...

     В актовом зале было многолюдно и шумно. Дети рассказывали стихи, пели песни. Галина Федоровна из шестой комнаты спела романс. А Андрей Викторович прочитал стихи собственного сочинения о Победе.

     Николай Васильевич сидел в зале и завороженно смотрел на баян. Инструмент стоял на стуле. Руководитель самодеятельности Ангелина Ивановна уже выступила.

     Встав со своего места, Кораблев вышел на сцену, сел на стул, передвинув его в центр сцены, взял баян и...

     По залу поплыла знакомая всем мелодия. И голос Николая Васильевича звучал немного хрипло и взволнованно: "Помнит Вена, помнят Альпы и Дунай..."

     И закружились пары по залу... Им казалось, что быстро, зажигательно. А со стороны — медленно. Но каждый был в этот миг где-то далеко от этого места. В своих воспоминаниях...

     — Браво! Еще! — и Кораблев играл. И пел. До последнего зрителя.

     Леонид Гаврилович был собой доволен: "Значит помогли мои вливания... Есть люди, которым просто надо дать пинка, чтобы привести в чувство".

     Пирог, испеченный поварихой в честь дня рождения Кораблева оказался вкусным.

     В зале становилось все меньше и меньше народа. Уставшие и довольные, мужчины и женщины расходились по своим комнатам. По домам...

     Продолжение следует