А. Романова-это А. Андерсон, А. Чайковская Том VI

ФАКИЯ ШАВКЕТОВНА ЛАРИНА
Том VI
Монография
В е л и к а я К н я ж н а
АНАСТАСИЯ
РОМАНОВА
это Анна Андерсон,
Анастасия Чайковская.
Легенда не умирает…
Жестокость и предательство
Англии, США, Европы и Романовых…
–
УДК 94(47+57)
ББК 63.3(2)
Л25
Автор:
Ларина Факия Шавкетовна,
кандидат наук, ученая
Рецензент:
Фарида Зинатовна Рафикова,
кандидат наук, ученая доцент Казанского (Приволжского) Федерального Университета
Ларина Ф.Ш.
Л25 Великая Княжна Анастасия Романова — это Анна Андерсон, Анастасия
Чайковская. Легенда не умирает… Жестокость и предательство Англии, США,
Европы и Романовых… Том VI. – М.: Эдитус, 2022. – 68 с. Научное издание
(монография): международное право, отечественная история, мировая история.
ISBN 978-5-00149-878-0
Аннотация: Монография (научное издание) посвящена Последней Выжившей Великой
Княжне Анастасии Романовой (Анна Андерсон, Анастасия Чайковская). В ней анализируются
научно подтвержденные архивные источники (ГАРФ, РГВА, РГВИА), а также научные издания
ведущих мировых ученых, к примеру, Академика РАН Вениамина Алексеева. Приведены научно обоснованные факты, свидетельствующие о ложности и фальсификации анализа ДНК, проведенного американцами, англичанами и странами, входящими в НАТО. В IV томе проведен
подробный анализ, касающийся того, что Анастасия Романова не была самозванкой и ее действительно спас солдат 1 Уральского стрелкового полка. Обоснован факт, что потомки предателя
и самозванца Кирилла Владимировича — второго сына великого князя Владимира Александровича хотят сместить действующую власть в России и превратить Россию в монархию (сырьевой
придаток) с целью дальнейшего расхищения и разбазаривания страны для Англии, Европы и
США. Впервые представлены широкой общественности исторические доказательства из личного архива Романова Андрея Владимировича (двоюродного брата Императора Николая II)…
Таким образом, Императора Николая II и Его Царскую Семью, кроме младшей дочери
Анастасии Романовой (Анны Андерсон, Анастасии Чайковской) убили Романовы, королевские семьи Англии и Европы, управляющая структура США и Ленин. Колчак А. был их сообщником и помогал с организацией убийства Императора Николая II и Его Царской Семьи.
ПОСВЯЩАЕТСЯ МОЕМУ СВЯТОМУ ОТЦУ ЛАРИНУ
ШАВКЕТУ ЗАКИРОВИЧУ: ЗАСЛУЖЕННОМУ ПИЛОТУ РОССИИ! БЛАГОДАРЮ ЗА
СКАЗКУ И МИР НА РОДИНЕ (В РОССИИ)!.. С ЛЮБОВЬЮ, ФАКИЯ ЛАРИНА…
Мы встретимся лицом к лицу однажды, Где время и пространство для людей уже не
важно...
УДК 94(47+57)
ББК 63.3(2)
Заказчиком всех книг Ф. Ш. Лариной является она сама, книга издана на собственные средства
автора. Вся информация в книге взята из открытых источников.
ISBN 978-5-00149-878-0 © Ларина Ф.Ш., 2022
 3
Посвящается моему Отцу:
Отцу Ларину Шавкету Закировичу: Заслуженному Пилоту России,
Государственному Советнику России I класса, Мастеру Спорта СССР
по дзю-до. Огромная Благодарность отцу, дедушке с бабушкой:
Отцу: Ларину Шавкету Закировичу: Заслуженному Пилоту России, Государственному
Советнику России I класса, Мастеру Спорта СССР по дзю-до;
Дедушке: Ларину Закиру Алиевичу: Партизану (Вторая мировая война), Заслуженному
Работнику Железнодорожного Транспорта СССР;
Бабушке: Лариной Алие Айзятулловне: домохозяйке;
Штирлицу;
Рихарду Зорге;
СССР спас Мир;
Императору Николаю II и Его Царской Семье;
Анастасии Романовой (Анне Андерсон): Великой Княжне, Спасшейся Дочери Императора
Николая II и Императрицы Александры Федоровны;
Иосифу Виссарионовичу Сталину;
Хочу выразить благодарность всем моим друзьям!
Экранизация всех моих книг разрешается только при моем личном согласии (автора
Лариной Факии Шавкетовны), оформленном в соответствии с законодательством
России.
Все авторские права защищены.
Запрещена перепубликация, переиздание без согласия автора, а также использование
монографии в научных трудах без приведения ссылки.
Запрещено публиковать монографию в интернете.
В случае кражи интеллектуальной собственности и нарушения авторских прав,
предусмотрена ответственность в соответствии с УК РФ и ГК РФ.
Огромная Благодарность:
1. Отцу: Ларину Шавкету Закировичу: Заслуженному Пилоту России,
Государственному Советнику России I класса, Мастеру Спорта СССР по дзю-до;
2. Дедушке: Ларину Закиру Алиевичу Партизану, Разведчику (Советско-финляндская
война, Вторая мировая война), Заслуженному Работнику Железнодорожного
Транспорта СССР и Бабушке: Лариной Алие Айзятулловне: домохозяйке;
3. И.В. Сталину;
4. Императору Николаю II и Его Царской Семье;
5. Анастасии Романовой (Анне Андерсон) Великой Княжне, Спасшейся Дочери
Императора Николая II и Императрицы Александры Федоровны и Солдату 1
Уральского Стрелкового Полка (предположительно, Семен или Николай Черных, либо
А. Чайковский (Гайковский), либо Шаров, либо Шоров) спасшему Ее жизнь и жизнь
Их Сына, а также Их Сыну и всем Их потомкам.
6. Виргинии Калинаускиене!
В Честь и с глубоким уважением, а также благодарностью Отцу (Шавкету Закировичу
Ларину))!
В Честь и с глубоким уважением, а также благодарностью к Императору Николая II и
Его Царской Семьи!
В Честь и с глубоким уважением, а также благодарностью к Спасшейся Дочери
Императора Николая II и Императрицы Александры Великой Княжны Анастасии
4
Романовой (Анны Андерсон) и Солдата, возможно, Офицера 1 Уральского Стрелкового
Полка (предположительно, Семен или Николай Черных, либо А. Чайковский
(Гайковский)) спасшего Ее жизнь и Их Сына!
В Честь моей Родины Российской Империи, СССР, России!
В Честь и с глубоким уважением, а также благодарностью к И.В. Сталину!
На безымянной высоте
Дымилась роща под горою
И вместе с ней горел закат
Нас оставалось только трое
Из восемнадцати ребят.
Как много их, друзей хороших,
Лежать осталось в темноте,
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.
Светилась, падая, ракета,
Как догоревшая звезда.
Кто хоть однажды видел это,
Тот не забудет никогда.
Тот не забудет, не забудет
Атаки яростные те
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.
Над нами мессеры кружили,
И было видно словно днём,
Но только крепче мы дружили
Под перекрестным артогнём.
И как бы трудно не бывало,
Ты верен был своей мечте
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.
Мне часто снятся те ребята
Друзья моих военных дней.
Землянка наша в три наката,
Сосна сгоревшая над ней.
Как будто снова вместе с ними
Стою на огненной черте
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.
У незнакомого поселка,
На безымянной высоте.
Михаил Матусовский
 5
Фотография Анастасии Романовой – Анны Андерсон, Анастасии Чайковской
ГАРФ Фонд 10060 опись 1 дело 159
6
Фотография моего Отца Шавкета Закировича Ларина (Заслуженного Пилота
Российской Федерации, Государственного Советника России I класса, мастер спорта
СССР по дзю-до)…
 7
Заметки о моем отце и Его Подвиге: Это мой Отец, Заслуженный Пилот
 3 раза сажал горящие самолеты
8
 9
Заметка в газете «Заря Коммунизма» о моем Отце Заслуженном Пилоте России
10
Пенсия, назначенная в 2008 году в размере 7569 руб. 82 коп.
 11
Дедушка Ларин Закир Алиевич Партизан, Разведчик (Вторая мировая война,
Советско-Финляндская война, Великая Отечественная война), Заслуженный Работник
Железнодорожного Транспорта СССР
12
Статьи из газеты «Заря Коммунизма» о моем Дедушке – Участнике СоветскойФинляндской войны, Второй Мировой войны, Великой Отечественной войны,
Партизане:
 13
14
 15
Бабушка Ларина Алия Айзятулловна (Домохозяйка)
16
Мои мысли: Возможно, что фамилия солдата, спасшего Анастасию Романову (Анну
Андерсон, Анастасию Чайковскую) была Шаров или Шоров. Об этом рассказывала одна их
женщин, общавшихся с ней: «Затем Пейтерт сказала еще насчет этого человека, что он
немного говорил по французски и по английски и что имя его было приблизительно
Александрей или Алексъй Шаровъ или Шоровъ»1. С.75: 17 Мар. Номер 64 Протокол,
составленный румынской полицией для установления личности так называемой Г-жи.
Чайковской. Я, А. К.К. ** (Я даю тут только заглавные буквы имени, дабы не причинить
свидетелю политических неприятностей. Оригинал находится в досье у Г. Цаале) родом из
К. И-кой губернии, там не проживающий, сообщаю нижеследующее: С лета 1927 года по
Апрель 1928 я был в России в министерстве Военной Промышленности и в Французской
миссии, как монтер- Техник и в это время, ознакомился со следующими русскими городами:
Архангельском, Петроградом, Митавой, Ригой, Харьковом, Москвой, Симферополем,
Севастополем, Вологдой, Тобольском, Киевом, Одессой, Екатеринбургом, и за это время я
имела возможность познакомиться со многими офицерами Императорской Армии. В 1918
году я возвратился в Румынию, будучи раненым, и лежал в Госпитале Филантропия до 27
Ноября 1918. С.76: Выписался из госпиталя и в это время как то сидел на скамеечке площади
Виктории, недалеко от госпиталя Филондропия. Тут я увидел проходящего поляка, которого
я знавал в России. Он был в большевицкой армии и я его знал под именем Станислава. Он
был среднего роста, блондин, на щеке у него был ясно видимый шрам. Когда я с ним
познакомился в России, он всегда называл меня по польски «пан» и я к нему обращался
также. Я определенно знаю, что его звали Станиславом, но его фамилии припомнить не
могу. Я знаю только, что фамилия кончалась на ... Ский и вероятно не была «Чайковский».
Мои примечания: Это говорит о том, что вероятно, его имя: Семен Черных или
Николай Черных, (подробнее об этом Вы можете прочитать в томе I, томе II, томе III,
ТОМЕ IV, ТОМЕ V монографий).
1. Легенда не умирает Разгаданная тайна: Выжившая Великая Княжна Анастасия
Романова (Дочь Императора Николая II) — это Анна Андерсон (Анастасия
Чайковская) Не самозванка!.. Том I. – М.: Эдитус, 2022. – 229 с.
2. Легенда не умирает Разгаданная тайна: Выжившая Великая Княжна Анастасия
Романова (Дочь Императора Николая II) – это Анна Андерсон (Анастасия Чайковская)
Не самозванка!.. Том II. ; М.: Эдитус, 2022. ; 81 с.
3. Великая Княжна Анастасия Романова – это Анна Андерсон, Анастасия Чайковская.
Легенда не умирает… Исторические Доказательства. Том III. – М.: Эдитус, 2022. – 76 с.
4. Великая Княжна Анастасия Романова – это Анна Андерсон, Анастасия Чайковская.
Легенда не умирает…Впервые публикуемые Исторические Доказательства… Том IV.
– М.: Эдитус, 2022. -55 с.
5. Ларина Ф.Ш. Великая Княжна Анастасия Романова – это Анна Андерсон,
Анастасия Чайковская. Легенда не умирает…Сенсационные исторические
доказательства… Том V ; М.: Эдитус, 2022. ; 52 с.
Разговаривая со мной он меня спросил, есть ли в Румынии большевики? На что я ему
ответил, что большевиков тут нет, и не будет. Станислав знал, что я в России принадлежал к
кадетской партии и решился поэтому, доверить мне тайну, которая должна остаться
неизвестной навсегда. Я обещал это хранить в полной тайне, тем не менее он сказал мне, что
если я этого не скрою, то погибну не только я, но и вся моя семья от руки большевиков.
Затем Станислав сообщил мне, что у него находится лицо, тяжело раненое, и которое он как
1 ГАРФ Фонд 10060 опись 1 дело 23
 17
раз собирается, перевозить в Бухарест, в больницу, но это не должно быть государственной
больницей. Тогда я ему порекомендовал санаторию Д-ра Чирода, но тотчас же прибавил, что
эта санатория очень дорогая. Он мне однако на это ответил, что деньги роли тут не играют,
т.е., что у него очень много денег и что единственное условие - - Сохранение тайны. Если
тут дело идет не о преступлении, или о фальшивых документах, сказал Станислав, то
вообще бояться нечего, потому что в Румынии каждый может поступать свободно, на что
Станислав мне ответил: тяжело раненое лицо у меня - женщина. Могу ли я поместить ее в
мужской госпиталь? На что я ответил, что это невозможно. Тогда со слезами на глазах,
Станислав рассказал мне следующее: у меня находится одна из дочерей Царя, которого убил
Рабочий Юровский с металлической фабрике. Этот Юровский собственноручно застрелил
Царя, Царицу и одну из дочерей, остальные члены царской семьи были убиты солдатами
караула. Из группы последних я вытащил одну из царских дочерей и теперь хочу, вместе с
моим товарищем, доставить ее сюда.Сейчас она находится в деревне по соседству с Одессой
и Николаевым и, если большевики об этом узнают, то все мы погибнем. Я тогда спросил
Станислава как он ее спас и он рассказал мне следующее. После того, как Юровский убил
Царя, Царицу и одну из дочерей, все труппы были положены на Автомобиль фирмы Пакард
и Юровский повез их в одно место в лесу, где он и сжег трупы. В это время подошел к
Екатеринбургу отряд Колчака. Из группы вбитых солдатами лиц, я вытащил одну из царских
дочерей, которую я увез в телеге, в одну деревню недалеко от Николаева и Одессы. Она
ранена ударом по голове, а также и пулевой раной в голову. Это все, что он мне рассказал, и
я тогда дал ему мой адрес в К. и мы условились, что он уведомит меня, как только он
доставит больную в Румынию. Однако я больше никогда от него письма не получал и ничего
больше о нем не знаю. Этот мой разговор со Станиславом происходил в Ноябре 1918 года.
Он был очень хорошо одет. В пальто с пуговицами, обтянутыми материей, имел шляпу и
башмаки. С.30: 3 мар номер 52 Четвероногие товарищи игр. 21 Декабря 25. И у нас также
было много животных, с которыми мы играли. Животные были всегда нашими любимцами.
У моего брата была смешная собачка. Была у нас также, раз, белая ангорская кошка, которая
имела то же самое лицо как «Кики». Помню я также морских свинок. Где то, когда то у нас
были морские свинки. «5» 15 Марта .26. «Когда мы были маленькими, то у нас были поньки.
Помню я поньку, белую снег, но не знаю, где это было ..... Была у нас также маленькая
коляска. Брату никогда не разрешалось ездить верхом, но у него была коляска и запряженная
лошадка. Был у нас также для езды и ослик.» 2 Февраля. 1926. «Был у нас также раз какаду...
В Царском Селе у нас также был и слон. Это было очень добродушное животное. Его
нянькой был не белый человек, а темнокожий.» Часто она рассказывала о собачке, которую
ее сестра Татьяна взяла с собой в Сибирь. О собственной своей собачке она долго ничего не
могла рассказать. В Декабре 1925 года я купила ей иллюстрированный журнал. Я сидела у
письменного стола и писала, как вдруг она позвала меня к кровати: «идите, пожалуйста,
скорее. Вот моя собачка». Очень взволнованная, она показала мне изображение танцовщицы
Карсавиной, держащей на руках маленькую китайскую собачку. «Точно такая же была она у
меня: у неё были шарообразныя глаза, и когда она радовалась, то было видно как дрожал ее
согнутый язык. Шкурка была мягка как шелк - кажется она была коричневая. Она так
любила кушать шоколад - точно также как и я сама. Всегда, когда я ела шоколад, ей тоже
нужно было дать. Она вообще имела привычку хотеть вот все, то, что ела я, потому что она
воображала, что только то вкусно, что она получала от меня. Раз, чтобы ее подразнить, я ей
дала кусок лимона из моего чая, и она съела его с удовольствием, только потому , что я его
ему дала. Она также пила чай, когда его пили мы. Эту собачку я очень любила. 1 Ноября
«25. «Не помню точно, чья это была , собачка, может быть это была моя, у которой была
странная привычка так ужасно лаять когда мы ездили кататься. Она должна была сидеть у
нас на коленях, но всегда в ярости, стремилась от нас удрать на передок экипажа и так лаяла,
18
что ее невозможно было успокоить. Но помню уже более точно, на кого она так злилась.
«Жильяр подтвердил это; это была собачка наследника, которую он натравил на ослика).
Распределение дня. 4 Мар номер 53 20 Декабря 1925. По средам и субботам к столу
подавалось только постное. Это всегда строго соблюдалось». 3 Ноября 1925. «Иногда мы
пили утренний чай вместе с родителями. Но когда Мама бывала больна или очень утомлена
уходом за братом, когда он бывал болен, тогда мы оставались наверху. Я так привыкла за
первым завтраком есть фрукты; их нам всегда давали». С.31: 18 Декабря 1925 г. И мы много
занимались гимнастикой. Мне всегда массировали ноги, потому что они всегда у меня
болели. Кажется, это я унаследовала от Мама. Она всегда жаловалась на свои ноги и после
официальных приемов была всегда больна от долгого стояния». 7 Ноября 1925. «Весь день
был у нас распределен по часам. Мы должны были много учиться, чего я не любила вовсе.
Сестра Ольга была самой добросовестной и прилежной. Она относилась к учению серьезно.
А я была совсем другая; я бы скорее всего играла бы целыми днями в сагу ....
Однако игра на рояле меня радовала. Я так любила музыку, но упражнялась неохотно».
2 Ноября 1925 г. «Я так бы хотела опять раз услышать эту красивую кавалерийскую песню,
не знаю как ее зовут, но я ее так любила, охотно ее играла и при этом пела....» 21 Марта 1926
г. «Мы также много занимались рукоделием; это даже очень любила. Мамины работы всегда
вызывали мое восхищение и я, поэтому, всегда очень старалась поскорее научить то, что нам
показывала Мама. Мама много вышивала, и когда она работала для церквей, то она
вышивала золотыми нитками, что было очень красиво. Мы охотно сидели с Мама и все
вместе работали. «Когда мы подросли, мы как-то вышили себе пестрыми «крестиками»
блузочи. Кажется эти блузы мы носили еще под конец, в Тобольске». Вдруг она
остановилась, сморщила, задумчиво брови и сказала: «Подумайте, что мне сейчас пришло в
голову ( в последний) день перед ужасной ночью в Екатеринбурге, я начала новую работу;
никогда я об этом не думала, а теперь, вдруг об этом вспомнила». 4 мар номер 53 Учителя
16 Декабря 1926 в другой раз она разсказала « « Г.Жильяр состоял, собственно говоря при
нашем брате, но и мы четверо сестер, учились у него. Он был настоящим Французом,
живым, изобретательным и, вне уроков очень нас забавлял. Мы много взаимно друга друга
дразнили и много смеялись. Таким он был со всеми. Только старшая моя сестра не любила,
когда он так себя держал, и с ней он, поэтому, обращался иначе. Сестра Ольга не была такой
веселой, как я. Она все принимала с серьезной стороны; позже все тяжелое она несла
совместно с Мама и с нею страдала. Вместе». 2 Апреля и 10 Июня 1926 года у меня
записаны следующие заметки об английском учителе, которого она мне описала таким
образом: Г. Гиббс, был совсем другой и человек, чем Жильяр, но его мы очень любили. Он
всегда держал голову и и сколько на бок; одна сторона точно была кривая и одну ногу он
кроме того, тянул. Царское Село. 5 Ноября 1925 г. «Наши детские комнаты были, в Царском
Селе, наверху. С. 32: Я уже больше не помню точно, кто еще жил наверху ..... но комната
Шуры была положительно наверху. Рабочий кабинет Жильяра находился, кажется, рядом со
спальней моего брата». Шура - уменьшительное имя для воспитательницы, ныне, Г. жи.
Жильяр). «Тетя Ирина» Это имя она впервые назвала 25 Августа 1925 г. перед Датским
посланником , когда тот спросил ее, как они называли Г. жу. Шнейдер, гофлектрису
Царицы) «также жила наверху, но больше я уже не помню кто еще там жил. Вот имена у
меня улетучились из памяти...» Тетя Ирина, Г-жа Шнейдер впоследствии была расстреляна
большевиками.) 29 Июня 1925. « По утрам Мама приказывала всегда звать нас, четырех
сестер в свою комнату. Мы здоровались с ней и садились затем, сбоку, в углу около ея
туалетного стола: Маму, между тем, причесывали, и она тем временем, разговаривала с
нами».2 Мая 1925 «В Спальне Мама стояла большая, светлая кровать, кажется
металлическая. Она стояла головой к стене, и у ног ея стояла кушетка, но она была очень
маленькая. Спальня Папа была темнее омеблирована. И его кровать, кажется, была темнее,
 19
чем у Мама. У мама в помещении рядом со спальней, висело много икон; там она молилась.
В одной из маминых комнат стояла плетеная мебель и во всех комнатах стояли цветы,
которые приносили из наших теплиц». 30 Июня 1925 г. «Между приемными Папа и Мама
была комната, наполненная фотографиями; на столах лежало много альбомов. В этой
комнате находились все фотографии, которые когда-либо были сняты с нашей семьи. Дома у
нас была часовня, где проходили Службы Церковныя». Февраль - Май 1926. «Унижнимпатке
было озеро, и где- то был швейцарский домик. Помню я также, что где то у нас были на
озере черные лебеди ... В парке мы могли бегать везде. Но позже, во время ареста, это было
моченье: мы туда не смели ходить одни. Солдаты сторожили нас как преступников.....»
Путешествия. 21 Июня 1926 г. Иногда мы ездили в Польшу; там был охотничий замок
который папа очень любил... Кажется он назывался ... Спала .... Когда мы там бывали мы
могли из окна наблюдать как звери выходили из леса и останавливались совсем близко от
дома. Это представляло чудесное зрелище! В Спале в лесу была вода, кажется это было
озеро. Не озеро, а река). Там мы любили играть, а также снимать там чулки и башмаки и
влезать в воду, но обыкновенно нам это не позволялось. Но я часто это делала, когда
временно прекращался досмотр». Май 1926 - «Часто мы ездили в Крым. Это самое красивое
место которое я когда либо видела в России. Цветы и растения были там пышнее, чем здесь,
в Лугано. Наши сады были великолепно содержаны и там родители наши всегда хорошо
оправлялись от зимнего утомления».27 Июня 1925. ) У одного дяди моего отца там был
белый замок ... как выглядел наш я не могу точно разсказать....
Но лучше еще, пожалуй было в Шхерах. Там мы всегда были С.33: совершенно между
собой, потому что на судне было мало людей. Как называлось наше судно?.... Да
«Штандартъ». Царская яхта «Штандартъ». Когда в матринской больнице ей сказали, что ее
надо перевезти в Моммзен-санаториум, она была в отчаянии и не хотела переезжать. «Не все
ли равно, где я нахожусь, я, все равно не выздоровею.... Я. бы могла поправиться если бы я
могла , как прежде, провести некоторое время в Шхерах». «Она как будто не вполне
понимала, что это невозможно, потому что она слишком больна, чтобы предпринять
морское путешествие в Шхеры. Она все жаловалась, плача: «Мне так хочется попасть в
Шхеры...» «Однако мы никогда не бывали в самой Финляндии, а только лишь в Шхерах. На
лодочке нас перевозили на берег и там мы играли промеж скал. Там нам также часто
разрешалось играть в воде. Сопровождавшие нас офицеры были все очень веселые и всегда
меня ужасно дразнили». 20 Февраля . «На Штандарте была совсем маленькая лодочка,
которую Папа особенно любил. В ней было место только для двух человек, так что он всегда
мог брать с собой только одного из нас. Часто он также греб один. Но и я хорошо умела
грести». 28 января 1926 . «Раз Штандарт ударился в камень. Мы страшно все перепугались
.... Я не знаю, что тогда случилось, но что-то произошло с моим братом, отчего Мама очень
взволновалась». 23 Июня 1925 г. «Раз мы ездили в Ригу на Штандарте»
Рига и балтийцы 4 Мар номер 53 «Папа долго не мог решиться ... он не доверял этим
провинциям. Население рандоштатов всегда самое ненадежное , и у Папа всегда были
неприятности с балтийцами. Поэтому родители были сначала очень напуганы, когда мы туда
поехали. Но потом мы еще долго и с удовольствием вспоминали об этих днях в Риге.
Как будто там освящали какой-то памятник и как будто там где-то были воздвигнуты
трибуны? Мы, четверо сестер вместе въехали в город в одном экипаже, когда приехали за
родителями; мы тогда были еще детьми и носили распущенные волосы. Брату не позволили
сойти с нами на берег. Во первых он был еще слишком мал для этого, и, кроме того, Мама
слишком боялась. Я еще отчетливо помню, что тогда, когда мы были в Риге, он на
Штандарте катался на коньках и на роликах.... О Риге я мало что могу рассказать.... Я только
помню что мы должны были где-то посадить семь деревьев, для каждого по одному. Я сама
закопала дерево, которое было посажено для меня. Мама и брата при этом не было. Также и
20
при Парадном обеде в доме с таким странным названием что-то вроде Черной головы «Дом
корпорации «Черноголовых») Мама присутствовала. С.34: Кажется княжна Оболенская была
тогда тоже с нами. В одном тамошнем зале висели портреты всех русских царей, начиная с
Петра Великаго и кончая моим отцом. Нам показывали там собрание серебра, но я в этом
ничего не понимала. Балтийцы нас восторженно приветствовали и приняли нас с теплотой,
которую мы от них не ожидали .... впоследствии во время войны папа часто говорил о
балтийцах с большою горечью. Тогда они нас встречали с ликованием, а во время войны мы
знали, что балтийцы ждут того часа, когда немцы займут остзейские провинции. Это
огорчало и раздражало папа, и он никогда не мог успокоиться ... Как звали барона, который с
самого начала ожидал немцев , еще тогда, когда мы побеждали?.. Много балтийцев, которые
были у нас при дворе знали от нас только добро. Они были частью очень симпатичны. Наш
министр Двора был тоже балтиец». Больная, вероятно, имеет в виду графа Мантейфеля из
Капдангена, против котораго в начале войны была настроена русская пресса за то, что он в
своем имении поселил немецких колонистов. С.35: 4 Мар номер 53 ПОЕЗДКИ В
ГЕРМАНИЮ Пребывание у родных Июнь - Сентябрь 1925 г. «Несколько раз мы были также
в Германии. Мама для поправления здоровья ездила на немецкие курорты. Мы посещали
также наших родных. Большинство наших родственников бывали у нас, так что мы их уже
знали. Я хорошо помню визит принца Адальберт прусскаго. Мне показалось, что он много
мнит о себе, и он не особенно мне понравился. Я нашла, что Кронпринц симпатичнее, чем
принц Адальберт. Он был у нас в России вместе с Кронпринцессой Цецилией, но я тогда
была еще, совсем маленькой. Я знаю только, что он был очень веселый, без всякаго
высокомерия и всем очень понравился». 11 мая 1926 г. В одной газете она увидела однажды
портрет королевы Италии. Она долго рассматривала его и сказала: «Посмотрите какая она
красивая и какие у нея грустные глаза! У нея совсем другие глаза, чем у ея сестры, которая
вышла замуж у нас. У той были очень радостные и живые глаза». 17 марта 1926 г. «Тетя
Ирина и наш дядя из Гессена тоже были у нас. Дядя привез с собою своих сыновей, это были
милые молодые люди». 27 июня. «Раз, услыхав, как одна из моих знакомых приехавшая
навестить меня, называла меня «Нини», она воскликнула : «Нини, это имя мне прекрасно
знакомо. Так звали тетю Ирину». Июнь 1925 г. «В одном немецком курорте, не знаю, как он
назывался мама построила русскую церковь. Мы все присутствовали при ея освещении».
30 июня 1925 г. Мы были также у нашего дяди. .. Как назывался замок?.. Да, Вольфсъгартен!
Это был охотничий замок. Он был очень красив. У мама было имение в Гессене. Как оно
называлось, я теперь уже не помню». Мы ездили также в Англию, но в Лондоне не были.
Это было в какой то летней резиденции. Там я играла с английскими детьми, также и с
принцем Уэльским. Ведь он только немного старше меня». 5 Мар номер 54 Июль 1925 г.
Однажды мы играли в парке; при этом были маленький принц Лейхтенбергский и его сестра.
Папа незаметно для нас сделал с нас киносъемки. Несколько дней спустя нас позвали в зал, к
нашему сюрпризу нам показали этот фильм, мы видели себя играющими на экране, и это
было очень забавно». I августа 1925 г. «Мы часто бывали у родных которые жили в
Павловске. С ними мы встречались чаще, чем со всеми другими родными. Там было много
детей и было всегда очень весело. Они тоже бывали часто у нас». 15 августа 1925 г. Когда ее
спросили, как звали тетю в Павловске она ответила: «Этого я не помню, но эта тетя была
Альтенбургская принцесса и звали ее Елизавета». Датский посланник Цаале дал ей тогда
задачу: подумать и сказать ему как звали они эту тетю и кто была тетя Элла. Меня при этом
не было и я об этих вопросах ничего не знала. Ночью она не могла спать от сильной
головной боли и жаловалась что должна напряженно думать и потому не может спать; ей
надо дать ответ датскому посланнику на два важных вопроса, но это тайна, и она не может
об этом говорить. На следующий день пришел посланник и она ему сказала ему, что тетя
Элла - это сестра ея матери, Великая Княгиня Елизавета С.36: Федоровна. На второй вопрос
 21
она хотела ответить позднее с тем, что я ответ передам письменно посланнику. Только в мае
1926 г. больная сказала мне: «В Павловске у нашей тети Мавры, где было много сыновей,
была также и одна дочь». Как я позднее узнала супругу В.К. Константина Константиновича
звали «Маврой». БАБУШКА. 5 Мар номер 54 В другой раз больная сказала: «Бабушка
всегда относилась к нам, детям, очень хорошо. Мы всегда бывали счастливы, когда она
приглашала нас к себе, это были настоящие праздники для нас. В отношениях бабушки и
мама не было особой теплоты, их соединяли лишь проявления вежливости. Сестра папа,
наша тетя Ольга, очень любила мама. Она была ко всем добра и мила, и не имела
наклонности к интригам. Она всегда была веселой и т.к. я была тоже такой, мы очень
любили друг друга и устраивали много дурачеств». Однажды она хотела узнать, какая
ливрея у лакея датского посланника. «Я не знаю, какую ливрею носили лакеи у нас в доме. У
бабушки лакеи имели черную ливрею. У бабушки, так же, как и у нас стояли у дверей арапы,
в больших белых тюрбанах». В Мариинской больнице я принесла ей бутылку вина. Она
выпила стакан, т.к. она любила сладкое вино, то попросила еще. Я заметила шутя: «Не пейте
так много, а то у вас будет «швипс» (опьянение). Больная посмотрела на меня с удивлением ,
подумала несколько мгновений и затем повторила: «Швипс?.... Швипсиком звала меня моя
тетя (В.К. Ольга Николаевна). Когда пришло известие о смерти Вдовствующей Королевы
Английской, больная горько плакала. На вопрос эта смерть так огорчает ее, больная
ответила: «Я так боюсь, что больше никогда не увижу бабушки... что бабушка умрет и я ее
не увижу .... я так боюсь, что будет поздно». ПОРТРЕТЫ И КНИГИ. 2 июня 1926 г. больная
разсказала: «Существует только одна наша фотография, которую сняла мама. Мне кажется
это было во время какой то поездки. Мы были еще маленькими мой брат и мы, четыре
сестры, были в матросских костюмах и матросских шапках. На вопрос какой аппарат был у
нея самой, она ответила: «У нас у всех были аппараты. Я сама печатала снимки у моих
сестер были плоские аппараты, у меня же был небольшой четырехугольный в форме ящика».
10 сентября 1925 г. я разсказала больной, что г.Жильяр написал книгу о царском семействе и
что такую же книгу написала Вырубова. Больная воскликнула с ужасом: «Это не в духе моих
родителей! Ужасно, что люди, которые пользовались нашим доверием, опубликовывают то,
что должно храниться в семье». Она не знает, что Великая княгиня Елизавета Федоровна
тоже сделалась жертвой большевиков; однажды она сказала мне, что верит в то, что тетя
Элла скрывается в России в каком то монастыре и что они наверно когда нибудь увидятся. О
смерти Вел. Князя Михаила Александровича до самого последнего времени С.37: ничего не
знала. Когда однажды в присутствии свидетелей, я сказала ей, что Вел. Князь Михаил
Александрович убит, она была так потрясена, что целый день плакала и на другой день
должна была остаться в постели. Поэтому я не разрушала ея веры в то, что В.К.Елизавета
Федоровна жива, не желая подвергнуть ее таким сильным душевным потрясениям.
Все это доказывает, что больная не имеет ни малейшего понятия о всей литературе,
посвященной делу об убийстве Царской Семьи. Как то я разсказала больной, что видела в
кинематографе снимок, изображающий вдовствующую Королеву Английскую, которая в
сопровождении придворной дамы проезжала куда то в экипаже; меня поразило отсутствие
выражения на лице придворной дамы. Больная ответила: «Она так и должна сидеть.. Вы
думаете, что она долго кланяться? Я думаю Вы были бы способны кланяться. Вас нельзя
было бы взять с собою ... оставайтесь лучше дома»и она засмеялась. Затем она разсказала
мне, что Вдовствующая Королева Английская никогда не носила платья с вырезом т.к. после
одной операции у нея остался глубокий шрам на шее. Получив в подарок альбом с
портретами членов Дома Романовых, она спросила меня с некоторой боязнью: «Есть ли тут
и портрет и Екатерины Первой...? «Я ответила: «Кажется нет, я по крайней мере не видела ея
портрета». «Это хорошо, это очень неприятно для нашей семьи.... Авантюристка на троне -
это было возможно только в те времена. Фамилия Романовых в сущности вымерла, мы
22
только по женской линии Романовы». Я спросила ее: «Разве это Вам разсказывали, я думала,
что об этом не говорят.?» «Ах, милая, кто, как не мы должен был знать историю нашей
семьи!» В другой раз я показала ей английскую иллюстрированную газету, как раз того
времени, когда скончалась вдовствующая Королева Английская, с портретами
родственников королевскаго английскаго дома. Одна фотография была того периода, когда
Царские дети были еще маленькими. Они были сняты вместе с Вел. Кн. Ольгой
Александровной. Больная очень долго разсматривала снимок и заметила: «Как охотно
носили мы эти большия шляпы! А это - «Штандартъ»... На что я возразила: «Как Вы можете
так уверенно говорить? Ведь все пароходныя палубы похожи одна на другую. «Она
ответила: « Я узнаю это по длинным фестонам парусинаваго тента над палубой... Но
посмотрите на этого урода». Она показала на снимок пятилетней Вел. Княжны Анастасии.
«Посмотрите с каким глупым видом я стою, как согнула ноги, с глупым лицом.... У меня на
снимках всегда глупый вид, другие всегда находят хорошо».
В другой раз она разсказала мне: «Мама имела медальон с портретом моих трех сестер, меня
тогда еще не было.... Папа всегда носил при себе портрет мама. Он был в рамке папа никогда
с ним не разставался. Больная хранила в зеленом конверте подаренныя ей открытки с
портретами Царской Семьи; кроме того у нее был желтый конверт, в котором находились
другие фотографии. Однажды, когда она по своему обыкновению, разложила портреты из
зеленага конверта и печально погрузилась в созерцание группы Царской Семьи, я заметила
небольшой, вырезанный из газеты портрет какой то русской танцовщицы. Я спросила ее, не
принадлежит ли это лицо к царской Семье, на что она ответила - Нет это кто то совсем
другой. Но все же этот портрет должен лежать между портретами моих родителей .... это -
дочь святого отца (Распутина) а он был наш. Это был С.38: единственный человек, которому
мама доверяла, и который мог помочь моему брату.. В начале 1928 г. я принесла больной
различныя иллюстрированныя газеты. Спустя некоторое время я заметила, что она плачет.
Думая, что она страдает от сильной боли, я подошла к ней и пыталась утешить ее. Тогда она
сказала: «Я так испугалась! Там был один снимок.. Я думала, что это папа сидит в экипаже.
Она показала мне портрет английскаго короля, снятаго во время переезда в парламент.
Профиль короля был ясно виден; указывая на него, она сказала: «Посмотрите он - совсем
мой отец. В тот момент когда я посмотрела на фотографию, мне в голову не пришла мысль,
что это англ. Король: я думала, что это мой отец». 5 Мар номер 54 ПРИДВОРНЫЕ ДАМЫ И
ПРИДВОРНЫЕ ОБЫЧАИ. Она часто обращалась к датскому посланнику Цаале с просьбой
притти к ней как нибудь в парадном мундире и орденах. И была очень недовольна, что он ни
разу не исполнил ея просьбы. Она говорила: «Человек не в форменной одежде имеет такой
печальный вид». Больная очень любила парадныя формы, поэтому я обещала ей повести ее в
кинематограф где дают картину в таком роде. - то была картина, которая ей очень
понравилась. Когда мы шли домой, она так отозвалась объ этой фильме: «Придворная дама
очень утрировала... Таких смешных дам у нас не было ... Конечно она утрировала, чтобы
вызвать смехъ. Неестественно, что принц-жених не был знаком с церемонией... Как можно
целовать невесту так как он это делал. Гофмаршалъ был прав когда остановилъ его. Быть
гофмаршалом не легко... Он должен быть справедлив и должен за всем наблюдать..
Слишком много дам несли шлейф невесты. Даже у царской дочери бывает меньше дамъ...
Шлейфъ былъ слишком длиненъ. Быть придворной дамой какой нибудь принцессы - дело
нелегкое. Видели ли Вы как принцесса шалила? «На это, я заметила: «Но в действительности
этого, конечно, не бывает». «Ах, Вы смъетесь надо мной ... Къ сожалению я часто шалила».
Больная долго упрашивала меня купить ей зеленый браслет, хотя бы совсем дешевый, но
обязательно зеленый. Когда я купила браслетъ она была очень довольна, .На мой вопрос,
почему браслетъ должен быть непременно зеленымъ, она заметила: «онъ напоминает мнъ
тотъ который она имъла: онъ былъ изъ зеленаго камня, который у насъ въ России часто
 23
видишь. Въ одномъ изъ нашихъ дворцовъ изъ этого камня были колонны и подоконники: у
меня былъ ящичек изъ этого камня. Его достаютъ въ горахъ Россэiи и называется онъ,
кажется малахитъ мы носили такiе браслеты только дома, они были совсем простые. Я
помню еще другой браслет половина. была украшена разными камнями, а другая половина
была золотая». Больная чистила зубы очень тщательно и это занятие отнимало у нее всегда
много времени. Однажды я сказала ей: «Ну, довольно, Вы разорвете себе ротъ». Она
возразила: «Онъ ужъ и такъ великъ; это мода въ нашей семьъ, эту моду ввела бабушка».
Когда больной стало лучше, мы пошли въ одинъ русскiй ресторан, т.к. ей очень хотълос
поъсть борща. Въ ресторанъ было очень мало народа, и лакеи стояли безъ дъла. С.39: Мнъ
бросилось в глаза, что, проходя по ресторану, она все время кивала головой направо и
налево, кланяясь лакеямъ. Это было немного неловко,и я обратила ее вниманiе на то, чтобы
она этого не дълала. Она страшно испугалась и сказала: «Пожалуйста, простите, я ничего
такого не думала, но меня такъ воспитали, чтобы я всегда была привътливой и кланяться.
Мнъ объ этом постоянно повторяли и я не должна была этого забывать ... Я Вамъ очень
благодарна, что Вы мнъ сказали объ этомъ». 7 Мар. номер 55 ВОЙНА. Мои старшийiя
сестры имъли въ сущности отъ жизни больше чемъ я. Онъ были взрослыми уже до войны и
могли принимать участiе в празднествахъ. Я была тогда еще маленькая, а когда стала
больше, - началась, такъ что я не была ни на одномъ настоящем балу. Мы жили очень тихо и
въ дътствъ видъли около себя мало общества. Затемъ началась война и съ нею печальное
время. Все сосредоточилось на войнъ, солдатахъ и лазаретахъ. Мы съ мама много
разъезжали и посъщали въ разныхъ городахъ раненныхъ такъ что это время полно лишь
грустными впечатлънiями. А я очень охотно танцовала. Мы часто танцовали съ офицерами
на «Штандартъ» и тогда я бывала счастлива. РЕВОЛЮЦИЯ 7 декабря. «Я не думаю, что
русская революция делалась крестьянами и солдатами. Она имела другие и причины - в ней
виноваты высшие круги. Они жили слишком хорошо и в конце концов предали нас. Первый,
кто отложился от нашего отца со всей своей большой армией был наш родственник, В.Кн.
Кирилл и так же покинули они нас один за другим. Папа от этого очень страдал. Когда мы
были еще дома в Царском Селе, и нас солдаты сторожили как преступников, мы не
понимали серьезности положения. Мы думали, что это преходящий сон, что в России
найдется достаточно полков, которые восстановят порядок. В то время к нам приходил
Керенский и держал себя так как будто он был господином в доме. Потом он стал немного
вежливее. Но вы не можете представить как этот человек унижал моих родителей. Он
совершенно забывал кто были мои родители. Все же папа был ему благодарен за то, что он
избавил его от одного унижения, которому он впоследствии подвергся в Сибири. Керенский
не требовал от папа снять погоны. Когда же это случилось в Сибири, папа был страшно
убит. ПУАНКАРЭ Часто я читала ей газету, и вот однажды, читая о засъданiи Лиги. Нацiй, я
была остановлена ея вопросом: «Кто такой Брiанъ? Я никогда о немъ ничего не слыхала.
Въдь прежде он былъ Пуанкарэ, его я знаю, онъ былъ у насъ. Я помню, что онъ привезъ
намъ, девочкамъ, подарки которым я очень радовалась. Это было незадолго до объявленiя
войны и до нашей поъздки въ Москву». БОЛЕЗНИ И НЕСЧАСТНЫЕ СЛУЧАИ. Я обратила
вниманiе на то что ея среднiй палецъ слегка парализован а у основаiя пальца шелъ узкiй
шрамъ вокругъ него. Я попросила ее разсказать что было съ пальцемъ и она С.40: сказала:
«Когда я была еще ребенком, мне прищемили оба средних пальца руки. Это случилось,
когда я садилась в экипаж. Лакей захлопнул дверцу слишком рано и не заметил при этом что
моя рука лежала на краю экипажа. Средний палец был сильно искалечен и остался навсегда
немного парализованным. Это незаметно, но я все же чувствую. Несмотря на это я все же
всегда могла играть на роялъ. Я еще теперь жалею бъднаго лакея, онъ, конечно, такъ же
мучился какъ и я. Когда я спросила г-жу Жильяръ помнитъ ли она подобный случай,
имъвшiй мъсто съ В. Кн. Анастасiей, она ответила что не помнитъ въ точности, съ какой изъ
24
Великихъ Княженъ случилось это, но помнитъ, что действительно одной изъ нихъ
прищемили пальцы дверцей экипажа. 29 iюня 1925 г. «Будучи ребенкомъ однажды я во
время игры упала и сильно расшибла себе лоб. У меня долго былъ на лбу шрамъ, и потому
всегда зачесывала волосы на лобъ. Когда я выросла, шрамъ исчез, такъ что я могла носить
волосы по другому.» Въ другой разъ она разсказала мнъ: «Моя сестра Татьяна однажды
тяжко заболъла (провърено и отвъчаетъ истинъ) «Это была тяжелая болъзнь.. Кажется это
былъ тифъ; вообще же мы, четыре сестры были всегда здоровы и доставляли въ этомъ
отношенiи заботъ нашимъ родителямъ. Тъмъ заботливъе слъдили они за нашим братомъ.
Когда онъ былъ еще совсъмъ маленькимъ родители уже знали, что онъ болънъ. Не знаю
откуда эта болъзнь, говорятъ, что она унаследована черезъ семью мама, т.к. одинъ изъ
сыновей тети Ирины страдалъ такой же болъзнью.» В дальнейшихъ главахъ я записала все
то, что больная смогла разсказать о своемъ страдальческомъ пути въ Сибири, о своемъ
бегстве и спасёнiи въ Румынiю. Немецкiй читатель разумъется установить при чтенiи этихъ
страницъ ихъ неуклюжiъ и не гибкiй языкъ. Я уже разъ замътила, что, по моему мнънiю,
рассказывая о такихъ важныхъ событiяхъ, не слъдуетъ ничего мънять. Я, записывала такъ,
какъ больная мнъ разсказывала. Она дълала это безъ всякой связи, по мъръ того какъ событiя
всплывали въ ея памяти. Такимъ образомъ на этихъ страницахъ говоритъ сама личность,
прошедшая черезъ всъ эти невероятныя страданiя, ужасы и нечеловъческiя жалобы.
7 мар номер 55 СИБИРЬ Воспоминанiя объ отъезде въ Сибирь. «Многое я забыла, не помню
все же ясно какъ были подавлены наши родители, какие у нихъ были лица в поезде, когда
мы должны были уехать въ Сибирь. Это я не смогу никогда забыть. Мы дети, пытались
иметь веселые лица, чтобы папа и мама не было еще тяжелее. Первый раз в России нам
пришлось ехать в обыкновенном поезде ... что стало с нашим поездом в котором мы так
много путешествовали?.. Я часто бываю больна от тоски и желания видеть все то что было в
нами дома.. Снова пройти по всем комнатам, пробежать по лестнице, по которой мы так
часто ходили, чтобы сказать мама - «доброе утро». Находятся все картины и альбомы в той
комнате .. Мне кажется это была комната между комнатами папа и мама. В одной из комнат
мама висел портрет несчастной Королевы Франции, кажется подаренный мама французским
правительством.... Если бы я могла увидеть все это хоть еще раз.. Но я думаю, что С.41: я
снова заболела бы от волненiя.... «Когда мы прибыли в Тобольск, то все казалось нам столь
чужим.. нам было также так неприятно, что обивка на мебеле была во многих комнатах
порвана. Как мы мерзли в Тобольске ... Но я всегда была веселой и пыталась и там в тяжелой
обстановке найти что нибудь приятное. Мы все там расчищали снег, рубили дрова, также и
папа. Там был лакей не помню как его звали, с которым я много работала в саду и во дворе.
В Тобольске у нас были, как дома, регулярные уроки. В том время наш брат много болел, и
мы думали, что близок конец. Теперь, когда я чувствую эту безумную боль в моей руке, я
понимаю, как должен был он тогда страдать. В Тобольске нам было еще хорошо, там мы
имели все необходимое, но потом в Екатеринбурге... там был ад. В Тобольске внезапно был
получен приказ, чтобы папа ехал один, в конце концов мама разрешила ехать с ним. Наш
брат тогда лежал тяжело больной. Папа взяли с собой мою мою сестру Марию. Они любили
нас всех одинаково, но Мария оказывала такое благотворное влияние, что была им в тот
момент нужнее всего. Мы остались при нашем больном брате. Позднее нам тоже разрешили
ехать. В Екатеринбурге все было по другому. Нас сторожили как преступников, солдаты
относились к нам как грубые звери; хуже всего бывало когда мы должны были есть вместе с
ними. Мама ужасно страдала от всех этих жестокостей которые позволяли себе солдаты..
Мы страдали еще потому, что брату давали такую плохую пищу, для нас же все было
безразлично. Кажется там были только латышские солдаты, начальник их был латышский
еврей ... он говорил с ними по латышски. Кажется, его звали Юровским, он был хуже всех.
Он все придумывал что-нибудь такое, чтобы только унизить папа. Наш брат в
 25
Екатеринбурге никогда не был здоровым, и не мог ходить. Большею частью папа его носил,
и хотя мой брат был большим мальчиком, папа не было тяжело носить его. В конце концов
он так похудел и так мало весил, а папа был такой сильный, что никого к брату не
подпускал. Я помню, что были много вместе с мама и занимались рукоделием, а папа в
последнее время много нам рассказывал. Он много говорил о последних событиях в России,
которые были для нас загадкой, ибо папа всегда желал только добра, и был добр ко всем
окружающим, также и мама, и все же все они нас покинули ... один за другим ... Тогда, в ту
ужасную ночь нас вдруг разбудили. Мы, четыре сестры спали в одной комнате, родители с
моим братом вместе. Нам сказали, чтобы мы встали и оделись,т.к. в городе неспокойно и
вероятно будет стрельба. Поэтому мы должны опуститься в нижний этаж. Кажется я надела
юбку от костюма и блузку, но кофточки не надела, в этой кофточке в пуговицах были
зашиты бриллианты, мои сестры поступили так же, ведь это было летом и мы должны были
только опуститься вниз. Я надела легкие туфли. Моя сестра Ольга была спокойнее всего.
Папа нес нашего брата, мама была от ужаса почти без сознания, она быть может менее всего
пережила этот ужас т.к. ничего не сознавала ... Я не помню больше ничего, помню только,
что вдруг начали стрелять, что посередине стоял Юровский и стрелял в папа. Я знаю, что
стояла около моей сестры Ольги и искала прикрытия за ее плечом. Потом я больше ничего
не помню. Помню только, что я как будто перевернулась, надо мною было как будто голубое
небо и в нем сверкало и сияло много золотых звезд. Далее я не знаю больше ничего... С.42:
СПАСЕНИЕ И БЕГСТВО 7 Мар номер 55 «Когда я снова пришла в себя, я лежала в телеге
на соломе. Я не знала людей, которые разговаривали около меня, и не могла спросить их. Я
только чувствовала как качалась телега, как болела голова, на ней лежало мокрое полотенце,
волосы слиплись в крови. Чтобы привести меня в сознание все мое тело растирали уксусом и
луком. Я не могу утверждать, что была вне сознания; ибо я знаю только, что я была
смертельно больна, не могла ни о чем думать, и желала только одного, чтобы прекратилась
эта ужасная тряска, от которой казалось голова лопнет. Знаете ли Вы что такое русская
крестьянская телега?.. Нет, Вы не знаете этого. Чтобы знать это надо лежать с разбитым
черепом на такой телеге. По временам я не могла переносить этой тряски, и кричала от боли
и отчаяния. Тогда люди поднимали меня с телеги и несли по дороге..
Как долго я ехала таким образом?.. Я не знаю этого.. Быть может недели, может быть
месяцы. Мы должны были проезжать по безлюдным местам, отдыхать в лесах. Я все время
страдала от боли в голове, рука была до крови разбита, лицо и рот болели..
Я помню, что в соломе на телеге лежало много бутылок постоянно наполняемых свежей
водой, предназначенной для моей головы. Когда же мы ездили слишком долго по
безлюдным дорогам, то у нас воды не было и провиант тоже выходил. Мне давали мякиш
чернаго хлеба, чтобы я не умерла с голоду. Я думаю, что эти люди часто давали мне свой
кусок, а сами голодали. Мою голову лечили только холодной водой и с тех я думаю, что
никакая медицина мне не поможет а также никакое искусство врачей. Я думаю, что часто
простые русские крестьяне знают лучше врачей как лечить раны. Вспоминаю также, что
меня иногда переносили из телеги в какую нибудь простую крестьянскую комнату, где я
отдыхала от тряски. В Тобольске нам зашили в платья и белье наши драгоценности. Это
были неоправленные камни, а моя нитка жемчуга была зашита вдоль шва. - ту нитку в
последний раз я имела в руках в Бухаресте, потом она была продана Чайковским. Если бы у
меня не было этих драгоценностей, то нам не удалось бы спастись. Ими Чайковский
расплачивался каждый раз за телегу, так как приходилось покупать новую, потому что
дороги были так плохи, а на старой телеге нельзя было дальше ехать. Часто приходилось
также покупать другую лошадь. Меня сопровождало четверо человек. Их было двое мужчин
и две женщины. Женщины часто садились на телегу, на которой я лежала. Мужчины сказали
мне, что их зовут Чайковскими, и что женщин зовут таким же образом. Один из мужчин,
26
который назывался Александром Чайковским, рассказал мне позднее в Бухаресте, когда мне
было лучше, и я спросила что с моими, что случилось... что он находился в доме, когда
произошло то ужасное, и заметил, что я еще живу; он сжалился надо мной, он быстро
накрыл меня одеялом и унес с большой опасностью. Г.Цаале спросил ее однажды почему
она никогда не расскажет о драгоценных камнях которые были зашиты в белье и одежде. Он
слыхал, что Вел. Княжны зашили каждая около 2-х фунтов драгоценных камней. Больная
посмотрела на него с удивлением, засмеялась и сказала: «Два фунта! О, нет, конечно столько
не было. Было много камней, главным образом изумрудов, но столько все таки не было».
С.43: Однако, я не могу припомнить, чтобы я видела этого Чайковского среди солдат, когда
мы были в Екатеринбурге. Впрочем солдаты караула постоянно менялись. Под конец в
карауле было много латышей. Это были самые злые и грубые люди, которых я когда либо
видела. Александр Чайковский был среднего роста, светлый блондин, у него были
правильные и тонкие черты лица, узкий нос и маленькие усы. Все лицо было точно высечено
из камня, неподвижно и строго. У него был такой вид, как будто он никогда не улыбался.
Они говорили со снов по русски. Но между собой разговаривали по польски и я никогда не
могла понять о чем они разговаривали. Они были совсем простые русские крестьяне.
Старшей женщине было может быть лет сорок, ее звали Марией и она была вероятно
матерью остальных. У этой женщины тоже были прекрасные черты лица и темные волосы.
Младшая называлась Вероникой у нее был более крестьянский вид; у нее было широкое
красное лицо, обе женщины относились ко мне всегда хорошо, они все сделали, чтобы
спасти мне жизнь. Другой мужчина назывался Сергеем. Мне трудно его описать, он был
вероятно такого же возраста как и Александр Чайковский, 20-30 лет, был среднего роста и
очень добродушный. Когда я пришла настолько в себя, что могла открыть глаза и видеть
людей, которые были со мною, то у меня не было впечатления, что они были солдаты, т.к.
они были одеты как крестьяне и не носили солдатских фуражек. Женщины тоже имели вид
русских крестьянок, повязав голову платком. Потом, в Румынии все они оделись лучше;
платков они больше не носили, а оба Чайковских имели всегда хорошие костюмы.
Александр Чайковский был так строен, что в своем новом платье был скорее похож на
офицера, чем на солдата. Когда я вспоминаю, как я, точно цыганка, целыми неделями
странствовала по дорогам и лесам, больная и неумытая, с жутким чувством, что случилось
что то, всегда в страхе, что нас найдут, что меня охватывает еще сейчас ужасный страх. Мы
часто оставались в лесу, а мужчины шли вперед на поиски жилья. Чайковские говорили мне,
что хотят доставить меня в Румынию, что там мы будем в безопасности, и что там приютит
нас один из из родственников, который занимался садоводством. В Румынии мы были во
многих городах. Я была еще слишком больна, чтобы много ездить и потом часто лежала в
чужих комнатах у чужих людей. Когда Чайковский, уже в Бухаресте, рассказал, что
случилось с моими родными, то я от волнения заболела. Это была тяжелая нервная
лихорадка и я должна была долго лежать. Я помню, что обе женщины закутывали меня в
простыни со снегом для того, чтобы спал жар. ПОСЕЩЕНИЕ ВЫСОКИХ ОСОБ 8 Мар.
Номер 56 В конце сентября 1925 года наступило легкое улучшение. Повышенная
температура, которая мучила больную в течение трех месяцев, исчезла; она продолжала
быть еще немного повышенной. (Летом 1926 года советское правительство выпустило
официальное сообщение о гибели Царской семьи. Книга составлена Быковым под
названием: «Последние дни Романовых» Издательство Урал-Книга, На стр. 115
говорится о том, что трупы, прежде, чем подвергнуться уничтожению, пролежали
целую ночь в лесу. Возможность похищения трупа из комнаты где совершилось
убийство, всегда с основанием, оспаривалось, ибо дом был окружен двойной
оградой. Однако сообщение Быкова на стр. 115 допускает возможность, что одна из
дочерей Царя, подававшая еще признаки жизни, была спасена). Но больная начала уже
 27
проявлять интерес к окружающему. Она рассматривала иллюстрированные газеты, и много
играла со своим котенком «Кики». По временам, разумеется бывали упадок настроения.
Тогда она отказывалась от приема пищи. Она тихо лежала в постели, плакала и жаловалась,
говорила, что не хочет больше жить, и расскаивалась в том, что оставила больницу. Если бы
она там осталась, то давно нашла бы избавление в смерти. Ей нужен был покой, отдых от
всех тех людей, которые заставляли ее постоянно вспоминать прошлое, она говорила, что ей
надоело жить и изображать собой какой то вопросительный знак. В такие моменты, когда ею
овладевало отвращение к жизни, физические страдания усиливались, когда над нею
сгущались тени прошлого, тогда температура сильно повышалась. Мы боялись оставить ее
одну. Мы боялись, чтобы она не сделала с собой что-нибудь. Она часто жаловалась нам: «Я
еще сойду с ума, потому что я не могу понять как я оказалась в таких условиях , что я не
имею права быть тою, которой я являюсь, и всегда должна жить среди чужих людей». В
один из таких моментов я подвинула ее постель к балконной двери, чтобы навести ее на
другие мысли. Был теплый сентябрьский день: внизу играли дети. Вдруг она прислушалась:
кто-то из детей громко звал кого то по имени. «Слышите» шепнула она взволнованно «Ктото зовет Шуру! Я так долго ломала голову над этим именем, ведь моя голова совершенно
пустая, я никогда не могу вспомнить имя, а так долго старалась припомнить это имя! Это та
Шура, которая всегда была с нами, которая воспитала меня и была со всеми нами так близка.
Она нас так любила, что я убеждена, что она пожертвовала бы собой если бы знала, что
может этим спасти нас». Но где она сейчас, я вообще не знаю, жива ли она». (Мои мысли:
«Я считаю, что данное мнение о Шуре свидетельствует о том, что члены Царской
Семьи Императора Николая II и Императрицы Александры Фёдоровны были в
заблуждении относительно преданности своего ближайшего окружения и обмануты
ими»). Здесь мы имеем пример, характеризующий память больной, какою она всегда была и
отчасти осталась еще теперь. В бреду она несколько раз звала какую-то Шуру или Лизу,
которые должны были помочь ей одеться, потому что ей необходимо было устать, чтобы не
быть расстрелянной. Когда к ней возвращалось сознание, я расспрашивала ее об этих
личностях, но не могла получить ответа. Очевидно, когда она была в сознании, то ее память,
не ведала вещей, которые она ясно видела в состоянии бреда. В один из следующих дней г.
Цале принес ей несколько фотографий присланных из Швейцарии г.Жильяром. Он показал
ей групповой снимок и спросил, известны ей лица изображенные на нем. Она пожирала
глазами снимок и показав сейчас же на середину сказала: «Это мой брат и все его учителя.
Это учитель английского языка, он наклонил голову, там - направо г.Жильяр. Внизу сидят
два мальчика, которые постоянно играли с моим братом, сыновья нашего слуги, матроса
Деревенько, а тут сидит, учительница фамилия которой похожа на русское слово вишня -
кажется ее звали Вишневская. А здесь сидит Шура». Она спросила посланника, жива ли
Шура и лицо ее просияло, когда он сказал, что Шура жива». «Не может ли она прийти ко
мне, или учитель Жильяръ? Если бы я могла их увидеть снова, тогда все было бы хорошо».
Ей было обещано, что оба придут... И вот начались дни когда она все спрашивала: «Когда
они придут?..» Наконец, наступил прекрасный теплый октябрьский день. Я вышла на минуту
из комнаты; когда я вернулась, там находился г. Цале и рядом с ним небольшого роста
господин, который уже раз навещал больную в Мариинской больнице. Мне сейчас же
бросилось в глаза с каким напряжением всматривалась она в лицо посетителя. От волнения
она тяжело дышала. Наконец она овладела собой и с обычной вежливостью подала ему руку.
Она спросила С. 44: знает ли она, кто он. Я знаю это лицо, но есть в нем что то чужое, так
что я не могу сказать кто это такое. Я должна сперв. всмотреться..» Но когда мы потом
остались одни с датским посланником, она обратилась к нему с видимым внутренним
волнением. «Это может быть только учитель моего брата г. Жильяр. Но я не решалась
сказать этого, потому что он кажется мне чужим». На следующий день г. Жильяр появился
28
снова. Она была гораздо спокойнее и когда он присел у ее кровати, она спросила, не называя
его по имени: «Где же Ваша борода? У Вас же было что то прежде на подбородке?» «Да»
ответил г. Жильяр и рассказал, что он сбрил бороду когда в Сибири скрывался от
большевиков. Это посещение и связанное с ним волнение отразились на состоянии больной.
Она казалась усталой и апатичной. Между нею и ее посетителем не мог завязаться
настоящий разговор. Наконец Жильяр сказал: «Пожалуйста расскажите все, что Вы знаете о
прошлом». Он не знал ее так хорошо, как я узнала ее за это время иначе он не поставил бы
вопроса так прямо. Она посмотрела на него с удивлением и ответила: «Не умею
рассказывать, я не знаю ничего о чем бы я могла рассказать». Г. Жильяр снова сделал
ошибку, имеющую серьезные последствия. Он в очень легком тоне выразил свое удивление
по поводу ея плохой памяти. «Думаете ли Вы» возразила она с горечью «что если бы Вас так
избивали, как меня, то Вы знали бы многое о прошлом?» 9 Мар номер 52 Потом она
захотела узнать от г. Жильяра когда приедет в Берлин Шура.
Он дал уклончивый ответ и заявил, что не может сказать этого с определённостью. Когда он
ушел, больная сказала: «У него теперь вид гораздо лучше, он здоровее и моложе чем тогда в
Сибири». В тот же день кто то постучался в нашу дверь. Вошла дама в лиловом манто, ее
сопровождал датский посланник. Она подошла к постели больной и, улыбаясь подала ей
руку. Мы видели, как узкое бледное личико переменилось, и как она густо покраснела.
Глаза, которые всегда были усталыми, теперь сияли. Она казалась необычайно счастливой.
Дама говорила с ней по русски, она отвечала на своем ломанном немецком языке. Спустя
некоторое время она спросила: «Как поживает бабушка? Как ея сердце?» В этих вопросах
звучал страх и забота. Когда она услыхала, что бабушка чувствует себя хорошо, она с
облегчением вздохнула. Разговор вращался вокруг самых обыденных тем. Восхищались
котенком Кики, говорили о болезни. Больная однако не называла даму по имени. Только
когда она приблизительно через два часа ушла на несколько минут, г. Цале спросил
больную: «Кто эта дама?» Тогда она ответила с сияющим лицом: «Это - сестра папа, моя
тетя Ольга». «Почему же Вы тогда не обратились к Великой Княгине сразу по имени?»
«А для чего я должна была делать это, я была так счастлива, что я не могла ничего сказать».
Этот ответ очень характерен для больной. Впоследствии я узнала, что больную хотели
испытать. К ней ввели не воспитательницу Шуру, которую она ожидала, а Великую
Княгиню Ольгу Александровну. С личностью Вел. Кн. Ольги Александровны в комнате
больной воцарилось тепло и радость. Она оставалась до вечера, и когда наконец прощалась с
больной, последняя склонилась над ее рукой и нежно поцеловала. Движение - совершенно
чуждое ее гордой С. 46: натуры и поразившее нас всех. Я провожала Великую Княгиню до
выхода из санатория и когда снова вернулась к больной, она спросила меня: «Вы так скоро
вернулись? Разве Вы не проводили мою тетю до самой улицы?» «Нет. Я проводила Великую
Княгиню до дверей». Вечером больная была страшно взволнованна, долго не могла заснуть
и с нетерпением ожидала следующего утра. Ночью она подозвала меня к своей постели.
Голова ее горела, я опасалась, что вследствие волнения у нея поднимется температура. «Я
хотела Вас спросить» сказала она «будет ли теперь все снова хорошо? Я могу теперь больше
не бояться, что меня выгонят на улицу?.. Можно ли мне теперь поехать к бабушке? Ведь там
имеются хорошие врачи, которые будут лечить мою руку... вы должны достать корзинку для
Кики, я возьму его с собой..». Я пыталась успокоить ее. Просила ее не думать. Она обещала
как послушное дитя. Я уговаривала ее заснуть, чтобы на завтра быть свежей и бодрой. Когда
же я погасила свет она сказала: «Вы должны отпустить волосы, бабушка будет недовольна,
увидев Вас стриженной». Наконец я услышала ее спокойное дыхание. Она уснула. Мои
примечания: цифра 28 написана от руки. На следующий день Великая Княгиня была у нас
уже в 9 часов. Комната снова наполнилась атмосферой счастья и надежды. Больная лежала
на своих подушках с сияющим лицом. Великая Княгиня присела на ее постель и показывала
 29
фотографии своих маленьких сыновей. Больная рассматривала эти снимки с каким-то
внутренним волнением и печалью. Великая Княгиня спросила о ее ребёнке. (Мои мысли:
«Она сделала это специально, чтобы ухудшить состояние Анастасии Романовой, с целью
доведения до самоубийства»). Тогда она покраснела и уклонилась от ответа. Она сказала
только, что ребёнок был ещё крошечным, когда она оставила его в Бухаресте на попечении
обеих женщин, которые сопровождали ее спасителей. Потом она признавалась мне: «Я
готова была провалиться сквозь землю когда меня об этом спросила моя тетя. И затем .... я
слушала с какой любовью моя тетя рассказывала о своих детях, а сама ничего не могла
рассказать о своем ребенке..». Великая Княгиня рассказывала о первых уроках чтения своих
детей, их характере, играх, работах. Больная постоянно расспрашивала, ей все мало было
рассказов, она радостно смеялась вместе с Великой Княгиней. Внезапно она что то
вспомнила. «Сон ли это или действительность? Неправда ли у нас дома была одна комната в
которой были маленькие, низкие стулья....» «Да, они были, это не сон..» ответила Великая
Княгиня. «... и потом .. снилось ли мне это, что у нас дома была лестница в роде винтовой?
По ней мы всегда шли вниз». «Верно, верно!» воскликнула Великая Княгиня с радостью.
С.47: Потом она обратилась ко мне: «Эта тетя называла меня всегда: «швипзик». «Да»,
воскликнула Великая Княгиня, «я всегда говорила «швипзик». В 12 час. она удалилась, т.к.
ее ожидал завтрак в датском посольстве. ШУРА. 9 Мар номер 57 Мои примечания: «цифра
28 написана от руки». На следующий день Великая Княгиня снова посетила нас. На этот раз
с ней была та дама, которая в свое время посещала больную в Мариинской больнице, та
«Шура», по которой больная так тосковала. Шура была взволнована. Она подошла к
постели и спросила по русски улыбаясь: «Как Вы поживаете?» Больная с большим
волнением смотрела ей в лицо, разглядывала ее всю, отвечала по немецки и пожала руку, но
не поцеловала, как Великой Княгине. Она с улыбкой смотрела на стоящую перед ней.
Великая Княгиня нагнулась к больной и ласковым, бодрым тоном спросила: «Кто же это?»
«Шура» ответила больная. Мы все слышали это. Тогда Великая Княгиня ударила в ладоши и
воскликнула, сияя: «Верно, верно, но теперь надо говорить по русски, т.к. Шура не понимает
по немецки». Видно было, что больной это не понравилось. Не спуская глаз с дамы, она по
немецки предложила ей сесть. Затем она схватила флакон с одеколоном и предложила Шуре
освежить им себе голову. Шура смеялась со слезами на глазах. Видно было, что свидание
волнует ее также как и больную. Больная спросила, когда она приехала в Берлин. Она
пришла в ужас, узнав, что Шура находится в Берлине уже три дня и не зашла к ней. Она не
могла этого понять и вопросительно смотрела на нас троих. «Знаете ли Вы, что я вышла
замуж?» спросила Шура, чтобы отвлечь ее мысли. «Вышли замуж?» больная была поражена.
«Да. Угадайте за кого.» Больная покачала головой; этого она не могла угадать. «Я вышла
замуж за г.Жильяра» Это признание чрезвычайно удивило больную. «Какой ужас»
воскликнула она. Затем долго молчала . Наконец сказала: «Этого я не могу понять» Возглас:
«Какой ужас!» звучал как у малого ребенка, и мы все смеялись над ним.
Несколько позднее явился полковник Куликовский, муж Великой Княгини и г. Жильяр.
Комната была полна людей и в ней царило счастливое настроение, какого еще не было в
этом месте страдания. Я отправилась к профессору Руднева и рассказала ему обо всем. «Я
думаю» сказал он, «что дело идет к своему благополочному концу».
Слезы текли у него по лицу, он несколько раз волнуясь сказал: «Боже мой! Боже мой!» Г-жа
Жильяр была потрясена этим свиданием. Ее тронуло, когда больная в самом начале ее
визита, дала ей одеколон. Это было характерно для Великой Княжны Анастасии
Николаевны, любившей раньше опрыскивать Шуру духами, чтобы она пахла «как букет». Гжа Жильяр рассказала об этом - госп. Цаале. С.48: Я пользовалась каждым удобным
случаем, чтобы собирать материал, могущий помочь отождествление личности больной, и
потому спросила г-жу Жильяр, не помнит ли она чтобы у Великой Княжны в детстве была
30
на плече родинка, впоследствии вытравленная. Г-жа Жильяр не могла точно припомнить.
Впоследствии на этот вопрос был дан ответ офицером Императорской яхты «Штандартъ» -
Н.В. Саблин (или Саолин), который 10 лет служил под Императорским флагом, рассказал гже Шп., посланной по нашему поручению в Румынию с целью произвести там розыски по
этому делу, что он постоянно дразнил В. К. Анастасию, что она отмечена и потому не может
затеряться, ибо ее всегда смогут разыскать по родимому пятну на плече. Впоследствии
Саблин заметил, что пятно было вытравлено. Г-жа Шп. сообщила г. Саблину все мои записи
об особых приметах больной, а именно ущемленный в автомобиле палец, которым она не
совсем свободно двигает, вытравленное родимое пятно на плече, выдающиеся суставы
большого пальца на ногах. Г-жа Шп. писала мне, что эти данные произвели на Саблина
огромное впечатление. Случилось, что во время первого визита Жильяра и его супруги, я
смогла поговорить с ним наедине в корридоре. Он был очень взволнован и сказал по
французски: «Боже мой как это ужасно! Что стало с Великой Княжной Анастасией! В каком
ужасном она положении! Я сделаю все, чтобы помочь Великой Княжне!» Он заявил, что не
будь он связан своими обязанностями в качестве преподавателя в Лозанне, то остался бы
тут, чтобы содействовать выяснение всего дела. Он старался бы везде бывать и говорить со
всеми людьми, которые видели и знали больную в течение пятилетних страданий ее в
Берлине. Он постоянно уверял, что это самое ужасное, что он когда либо пережил. И он
сделает все, чтобы помочь Великой Княжне. Когда вечером все посетители удалились и я
осталась наедине с больной, она сказала мне: «К завтрашнему утру Вы должны приготовить
больше сливок для Шуры. Меня пугает, что она так похудела. Прежде она была гораздо
полнее и имела более здоровый вид». 10 м номер 58 В тот день нам всем казалось, что
работа тех, кто окружал больную, приближается к концу и что больная наконец, сможет
вернуться в ту среду, которая была столь необходима для ее душевного здоровья и
восстановления душевного равновесия. Чтобы она, наконец избавилась от сознания, что ее
вечно окружают чужие люди и что она всегда принимает благодеяния от посторонних,
завися то от одних, то от других. Последующие дни в присутствии Великой Княгини и четы
Жильяр прошли очень быстро. Больная, хотя и принимала участие в беседах, говорила
однако сама мало, т.к. страдала сильными головными болями. Но она была чрезвычайно
счастлива. Когда г. Жильяр, со свойственной ему мало удачной манерой, настаивал, чтобы
больная рассказала ему о жизни в Тобольске, она отвечала, что ничего не знает. Она не знала
с чего начать и вообще не знала, что рассказывать. В другом месте я уже упоминала, что
больная вообще с трудом отвечает на вопросы, прямо ей поставленные, так что от нее можно
узнать что нибудь, только заставив ее принять участие в каком нибудь разговоре и затем
дать разговору такой оборот, чтобы она сама рассказывала. В мнениях врачей, которые
приведены в конце книги, они подтверждают тоже наблюдение. Если бы В.К. Ольга
Александровна и чета Жильяр не ограничили своего посещения четырьмя днями, а спокойно
навещали бы больную ежедневно, смогли ожидать и, быть может, потерпеть в течение
нескольких месяцев, то больная начала бы высказываться и рассказывать им как она это
делала по отношению С.49: к врачам, г-ну Цале и ко мне. Кроме того больная была все еще
слаба. Надо помнить, что она весила тогда всего 75 фунтов (мои примечания: 35 кг.). У нее
был страшно истощенный вид. Говорили об ее прекрасных и вьющихся волосах. Г-жа
Жильяр при этом сказала: «Волосы всегда прекрасно вились, но мне кажется, что они
немного потемнели».... Великая Княгиня несколько раз говорила, что больная похожа скорее
на ее племянницу Татьяну. Г-жа Жильяр были того же мнения. Великая Княгиня даже
призналась, что, если бы ей сказали, что эта больная есть ее племянница Татьяна, она тотчас
же этому поверила. При отъезде Великая Княгиня призналась датскому посланнику: «Умом
я не могу постигнуть, чтобы больная могла быть Анастасией, но мое сердце говорит, что это
она. И так как я воспитана в религии которая велит следовать более велениям сердца, чем
 31
разума, я никогда не оставлю это несчастное дитя».
Мои мысли: «Но в дальнейшем Романова Ольга (родная сестра Императора Николая
II, то есть тетя Анастасии Романовой, Анны Андерсон) не помогала ей, а наоборот
занималась тем, что давала показания в суду против неё. Все это связано с оставшимся
наследством Императора Николая II и Императрицы Александры в Европе и Англии,
а также вывезенным золотом Российской Империи в США. Золото было вывезено в
качестве залога за поставленное вооружение Российской Империи во время 1 Мировой
войны с условием, что оно будет возвращено. Но американцы и англичане нечестно и
подло не вернули золото. В случае признания Анастасии Романовой выжившей (Анна
Андерсон, Анастасия Чайковская), она имела право на получение этого золота, так как
оставалась единственной легитимной наследницей Императора Николая II». При
расставании Великая Княгиня поцеловала больную в обе щеки и сказала: «Не надо быть
грустной; я буду писать и г-жа ф-Ратлев будет тоже писать часто. Только надо выздороветь,
это главное. Днём спустя Жильяры уехали. Г-жа Жильяр была очень взволнована и с трудом
рассталась с больной; последняя была очень печальной и грустила о том, что все уезжают.
С.50: ИСЧЕЗАЮЩИЕ НАДЕЖДЫ 10 Мар номер 58 Зима прошла без того, чтобы чтонибудь случилось из чего можно было бы вывести заключение, что больная- не Вел. Княжна
Анастасия Николаевна. Напротив, с разных сторон стало больше и больше поступать
положительных материалов. Совершенно, поэтому непонятно, отчего в начале следующего
года, Г-н-Жильяр вдруг прервал свою переписку с нами. Повсюду он стал заявлять, что он
никогда не верил в серьезность всего этого дела. При этом он, в своих письмах постоянно
подчеркивал сколько требуется энергии и осторожности чтобы довести работу до конца;
чтобы то, что я ему писала, я отнюдь не сообщала посторонним лицам, дабы наше дело не
пострадало. Для неудачи наших надежд у меня имеется только одно объяснение: Глава
Императорской Фамилии, Императрица Дагмар или по русски Мария Феодоровна, никогда
не хотела верить в гибель своего сына и его семьи; а также не допускала к себе ни одного
положительного сведения об убийстве Царской семьи. Она хочет верить все они живы и что
с ними ничего не случилось. Тот факт, что больная могла бы быть младшей дочерью Царя
Николая выбило бы Вдовствующую императрицу из ее спокойствия которое она себе
обеспечила своей верой ибо существованием Царской дочери Анастасии была бы доказана
смерть всей семьи. Нет сомнения, что все члены императорского Дома как и сам Жильяр
отнеслись бы к делу иначе, если бы Вдовствующая Императрица изменила свое
отрицательное отношение и разрешила внести свет. Последнее извещение , полученное
больной от Великой Княгини Ольги Александровны относится к Рождеству 1925 г. Вел.
Княгиня написала ей письмо в очень теплых выражениях и прислала ею самой связанный
jumper. Мое письмо, написанное в ответ, по поручению больной, осталось без ответа. С тех
пор мы ничего больше не слыхали из Копенгагена. Ровно ничего больше..... А теперь Г-н
Жильяр! Сперва моя переписка с ним была очень оживлена. Так, 19 Ноября 1925 года он
писал мне: «Как дела в Берлине? Ведут-ли себя прилично? Кушаем _ли мы как следует,
чтобы опять набраться сил, или этот ужасный кот «Кики» еще все поедает.... Было бы с
Вашей стороны очень любезно, если бы Вы могли часто давать мне известия о себе и
простите, если мои ответы будут приходить несколько медленно... I: Декабря 1925 г. его
жена просила меня в своем письме: «Пожалуйста, скажите ей больной) что не проходит дня,
в который я не думала бы о ней и не посылала - бы ей сердечного привета». Ниже, несколько
выписок из Писем полученных мною от Г-Жильяра С.51: во время нашей переписки: «30
Декабря 1925 г.: «Как поживает больная? Окрепла ли она настолько, чтобы быть в состоянии
вставать? Можно ли ее спрашивать, и находите - ли Вы что ее память крепнет и что ее
ответы становятся яснее и точнее? Моя жена очень взволновалась получив Вашу открытку.
Почерк действительно очень напоминает почерк Вел. Кня. Анастасии, когда ей было лет 13-
32
14. Надо было бы знать, видала - ли больная почерк Вел. Княжны на какой-нибудь карточке
или в какой нибудь книге. Надо - бы побудить ее написать несколько строк... Будьте столь
добры передать прилагаемую открытку больной». 24 го Января. «Мы сделаем все
возможное, чтобы помочь Вам в работе, с чувством полной ответственности и по всей
совести. Мы слишком испытываем чувство большой ответственности, чтобы поступить
иначе. Но для этого нам надо располагать большим временем и работа должна протекать в
полнейшем спокойствии, без того, чтобы не вмешивались посторонние лица и придавали
всему делу характер авантюры.....» 27 Января еще Жильяр пишет дословно: «Последние
подробности приведённые больной о полке Вел. Княжны Анастасии, совершенно точны....»
Затем вдруг- молчание. Ничто. Только позже, много позже, я узнала от хорошо
осведомленной стороны, почему была прекращена переписка как со стороны Лозанны, так и
со стороны Копенгагена, почему-кратко говоря - больную бросили - оставили ее в отчаянии
и ожесточении. В Октябре 1925 г. при посещении ее Вел. Кн. Ольгой Александровной и
четой Жильяров, ей была показана иконка СВ. Николая которую якобы Вел. Княжна
постоянно носила. Она на это ничего не сказала, и отдала икону обратно, ни слова не сказав.
И это было поводом перестать верить, что она ВЕЛ. Кн-Анастасия!
Это звучит так - я нарочно ищу слабого слова - бессмысленно, что понять этого совершенно
невозможно. Это предлог, и очень слабый предлог. Именно эта икона СВ. Николая
постоянно висит у изголовья больной. Нельзя было, поэтому, ожидать, чтобы при виде столь
знакомого ей лика, она сказала что-нибудь особенное. Это именно скрытность ее природы,
горечь ее характера, который оказывается яснее всего, когда она сильно волнуется. I) По
поручению больной, я послала чете Жильяров на рождество поздравительную открытку, на
которой она подписалась саморучно “Anastasie”. С.52: СВИДЕТЕЛЬСТВА ВРАЧЕЙ 10 Мар
номер 58 Главнейшее недоверие и самое сильное неверие в ее личность вызваны слухом, что
больная вообще не понимает по-русски и не говорит по английски. Она, действительно
обычно говорит на немецком языке на котором говорит довольно свободно, но с типично
русским акцентом. Однако, она с интересом следит за русским разговором и понимает
каждое слово. Говорить же по русски отказывается. Профессор Руднев, с того дня, когда он
начал лечить больную, решил поговорить со мной в присутствии больной исключительно по
русски. Во время таких разговоров она, в первое время лежала в своей кровати, внешне без
участия, но было совершенно ясно, что она за разговором следит. Осенью 1925 г. я
рассказала проф. Рудневу, чтобы ее подразнить, на русском языке, что я ею очень
недовольна. Что она упряма, неразумна, ничего не ест, и все дает кошке. Страшно
возмущенная, она меня перебила - Возражала на каждое мое слово и заявила, что вовсе не
дает слишком много кошке и сама ест достаточно. Проф. Руднев и я не могли не засмеяться,
потому что было слишком смешно, что несмотря на свое утверждение, что она не понимает
по русски, она могла держать столь хорошую защитительную речь на ответ на русское
обвинение. Профессор, шутя, попрекнул ее: «Значит вы очень хорошо знаете по русски.
Теперь я буду всегда говорить с Вами по русски! «Она взглянула страшно испуганно,
натянула одеяло на лицо и сказала, довольно обозленная: «Я ровно ничего не поняла;
оставьте меня в покое». ... О двухгодичном пребывании больной в Доме для умалишенных в
Далльдорфе, история болезни больной в этом заведении содержит прежде всего отчет из
журнала болезни Елизаветинской больницы, гласящий, что освидетельствованная была
вытащена из воды 17 Февраля 1920 года и что, несмотря на настойчивые вопросы, не не
удалось побудить сказать свое имя и происхождение. Что во время своего пребывания она
сидела спокойно и безучастно и редко принимала участие в разговорах других больных.
Предположено было умственное заболевание депрессивного характера (меланхолия). Это
послужило поводом для перевода ее в Далльдорфе. Сюда она поступила с весом в 110
фунтов. В приемной описи от 30 Марта, значится: «Очень необщительна, отказывается
 33
назвать свое имя, происхождение, лета и профессию. Сидит с вызывающим видом. Ничего
не желает сказать, имея к тому свои основания; если бы она желала что-нибудь сказать, то
сделала бы это в елисаветинской больнице..... Врач может думать , что ему угодно, но она
ему ничего не скажет. На вопрос слышит ли она голоса, видит ли фигуры, она говорят,
ответила: «Вы вероятно не осведомлены, доктор». Она сознается в покушении на
самоубийство, но отказывается его обосновать или объяснить ....». С. 53: В дальнейшем,
журнал в Далльдорфе содержит весьма мало. В Мае 1920 г. отмечается, что она отказалась
от медицинского освидетельствования равно как и от дачи каких бы то ни было данных о
себе. 12 августа 1920 г. по запросу Управления Тюрьмы в Плецензее, ее спрашивают
тождественна ли она с некоей Марией Ваховяк. Она засмеялась и пожелала врачу (который
ее спрашивал) счастья в его утехе.... О последнем годе ее пребывания в Далльдорфе не
находится никаких заметок о психическом ее образе действий при исследовании. При
выписке в конце Мая 1922 она весила 99 фунтов, после того как вес, временно, опускался до
91 фунта. С марта 1922 до ее выписки из заведения, замечалась лихорадка, очевидно
начинавшееся туберкулезное заболевание. Временный диагноз гласил Психопатия, с
вопросительным знаком ..... 11 Мар номер 59 Выписка из свидетельства Профессора Д-ра
Бонхеффера. Тайный Советник Проф. Бонхефферъ, коему любезно был представлен весь
журнал болезни из Далльдорфа, высказывается следующим образом:
«Мне показалось нужным, ввиду этого несколько сокращенного журнала о болезни добыть
из заведения более подробный материал. Благодаря любезности Дирекции Далльдорфа
получилась возможность, получить отзывы санитарного персонала, преимущественно
ходившего за больной. Старшая сестра созналась, что в начале своего пребывания в
заведении, пациентка была очень подавлена. Часто она заявляла, что приятнее всего ей
было-бы умереть, временами отказывалась принимать пищу. Во вторую половину своего
пребывания она стала живее и доступнее. Она охотно и любезно подчинялась порядку
пребывания, но отказывалась выходить в сад..... чаще всего лежала спокойно в кровати,
занимаясь много чтением газет и книг , с интересом следила за политическими событиями и
о них беседовала.... Она припоминает, что пациентка, однажды, при чтении газеты внезапно,
от себя сказала ей: Вот, видите, тут - же написано, что они русские и все таки будут
выданы.» Когда в комнату приходили чужие посетители, она поворачивалась лицом к стене
и натягивала одеяло на голову. Так же она поступала и в тех случаях, когда от нее пытались
добывать сведения о ее личности..... Дальше старшая сестра говорит: пациентка никогда не
производила впечатления душевно больной, единственная странность была умолчание о
своей личности, и страхе быть узнанной. Пациентка всегда была ориентирована и знала все
отделения по именам. Называла сиделку по имени, всегда на некоторых из них, называя их
по имени, жаловалась. При выписке она вышла лишь после того, как ей повязали на лицо
толстую чёрную вуаль. Вот сиделки подчеркивают ее любезное, вежливое обращение, и
благодарность даже за мелочи. Одна сиделка, бывшая Учительница языков из Либавы ,
говорящая по русски и отмечаемая врачами как хорошая и надежная , утверждает, что
пациентка говорит по русски как прирожденная русская, а не как иностранка, выучившая
русский язык: она имела жесткое конечное ударение в С.54: некоторых словах. Возможность
ошибки относительно способности ее говорить по русски сиделка определенно отрицает.
Однажды сиделка принесла больной немецкий иллюстрированный журнал, в котором был
рассказ об убийстве Царской семьи и были помещены фотографии ее. После этого
пациентка была очень грустна и расстроена, однако ничего не сказала. Она вообще, никогда
не делала намеков о своем происхождении и только один раз сказала: «Если бы знали, кто я,
то меня бы здесь не было». Кроме страха перед чужими, ее поведение не выказывало ничего
особенного...из хорошей манеры ее себя держать и из ее культурного способа выражаться
пришлось сделать вывод, что она происходит из хорошего круга. ..... Другая сиделка
34
выражается так: «Пациентка всем своим поведением производила впечатление благородной
дамы. Иногда она даже бывала немного гордой . Вообще же она была любезна, хотя
несколько замкнута. Она хорошо была знакома с германским императорским домом и раз
высказалась о Кронпринце так, что можно было подумать, что она лично с ним знакома.....
Ни из журнала болезни, ни из рассказов сиделок нельзя усмотреть, чтобы пациентку из
заведения выживали или, чтобы она даже изъявляла желание быть выписанной. Тайный
советник Проф. Бонхеффер, о своих личных наблюдениях над больной высказывается так: ...
При основательном физическом исследовании встречались препятствия в том отношении,
что пациентка, обыкновенно, заявляла, что боли в руке ее совершенно изнурили. Она тогда
откидывается назад в кровати и закрывает глаза с утомленным выражением их....
Невозможно добиться от нее связного рассказа о ее детстве и о ее последующих
переживаниях. Часто она избегает основательного опроса тем, что она говорить или
выражением на лице неизвестного отчаяния дает понять, что обсуждение ее воспоминаний
ей мучительно и что она чувствует себя слишком больной. Что она - де не только физически
больна, но и умственно ничего больше не стоит. Что ей не стоит больше жить. Что у нее нет
больше никаких интересов. Изо дня в день при длительных разговорах, у нее появляется
прилив крови к голове и черты лица вытягиваются. Но в разговоре и в обращении своем ,
она постоянно сохраняет любезные, предупредительные формы. Ее способы выражаться
часто бывают необыкновенно ловки, в смысле выбора слов. Выговор ее иностранный , с
русским акцентом, с особым однако еще оттенком. Южно-немецкого оттенка выговора,
упомянутого в журнал болезни Далльдорфа, теперь не заметно ни следа. ..... То, что она, в
течение отдельных разговоров из воспоминаний о ходе своей жизни сама говорит,
приблизительно следующее: Она помнит, что ребенком играла в Царском Селе в саду. Что
мать говорила с ней обыкновенно по английски. Она помнит , что была летом в Крыму,
места не помнит. Была она также с матерью в немецких курортах, помнит часовню,
построенную ее матерью ..... Была она в Гессене еще и кроме того. О Дармштадте она
вспоминает, но С. 55: тотчас вспоминает и подтверждает когда о нем говорят. О лазерете
Императрицы и старших сестер в Царском Селе она говорит, что помнит его хорошо. Также,
что хорошо помнить пребывание в Тобольске и Екатеринбурге. Там у нее была одна комната
с сёстрами. Приехали они туда на поезде, может - быть также и водой. О последних минутах
Царской Семьи она говорит, что первым был убит ее отец. Помнит она некоторое число
вошедших людей и блестящее звездное небо. Что было дальше она не знает. О путешествии
в Берлин она говорит, что ехала по железной дороге, перед каждой границей выходила
вместе со своим спутником и переходила границу пешком. Чтобы переходить границу
приходилось расспрашивать . Часто она была в полном изнеможении. Для путешествия она
превращала драгоценности в деньги. Впрочем, свои драгоценности она оставила в Румынии
у своих покровителей, также для того, чтобы оставить там что-нибудь для своего ребенка.
Здесь, в Берлине, перед тем чтобы пытаться покончить со своей жизнью и, что она попала в
больницу, она, вероятно пробыла лишь немного дней...она тогда впала в большое отчаяние,
попыталась покончить с собой; то обстоятельство, что она не сделала попытки попросить в
больницу своего спутника, она объясняет своим безразличием и страхом. Она утверждает,
что в начале своего пребывания в Далльдорфе она отправила письмо принцессе Ирине
Прусской - Журнал болезни об этом не говорит... Надо заметить ещё, что манера как она
воспроизводит свои предполагаемые переживания, не имеет ничего демонстративного и
сопровождается по видимому естественной аффективной реакцией. Манера, коей при случае
через случайною связь мыслей проявляется какой нибудь комплекс воспоминаний не имеет
ничего в себе искусственного. Примечательно, что у нее не достает подробностей, могущих
установить местную идентификацию имени, лица и т.п. Для психической оценки важно
отношение памяти исследуемой о ее пребывании в Далльдорфе, оттого, что тут возможно
 35
сравнение с действительными переживаниями и, что о положении ее памяти за время
пребывания там имеются достаточные данные..... В действительности исследуемая
оказывается при разговоре о своем пребывании в больнице широкие пробелы в памяти.
Несмотря на двухгодичное пребывание она не в состоянии назвать ни одного имени сиделок,
врачей или больных. Она говорит, что не помнит, чтобы с нее снимали фотографию,
несмотря на то, что она очевидно находилась (при этом) в состоянии сильного аффекта и
сопротивлялась. Она вообще отрицает, чтобы она там с кем бы то ни было говорила .... она
отрицает и объявляет исключённой возможность, что она говорила с сиделкой Бухзольц по
русски..... С.56: ... Не помнит она также и иронической отповеди своей врачу, который
обратился к ней, как к Марии Ваховяк..... Она помнит, что сиделка принесла ей
иллюстрированный журнал с рассказом об их заключении и убийстве Царской семьи.
Соглашается с тем, что ей были выдернуты зубы, которые шатались..... ее аффективная
реакция при разговоре об этих предметах очень живая и примечательно, что она часто не
только говорит, что не помнит, но отдельные вещи определенно отрицает и заявляет, что это
исключается.... так напр. чтение и разговор по русски..... Проверка ее способности к чтению
выявляет, что отдельные латинские буквы немецкие она не читает. Читает правильно, хотя с
трудом, а подчас только после настояний..... При писании дело обстоит точно так же. Она с
трудом пишет латинскими буквами имя Анастасия, но кроме этого, от себя ничего....
Проверка памяти новейших впечатлений показывает, что пациентка обыкновенно правильно
воспроизводит недавно переживаемое. Она в разговоре, рассказывает, что с ней за последние
дни случилось, какие недомогания она чувствовала, и т.д..... Насколько определенно ее
манеры, выражение в речи, некоторые известные любезные грации в мимике и в обращении,
указывают на происхождение исследуемой из образованных кругов, настолько же трудно и
сложно получить законченную картину ее личности..... Для интересующихся здесь вопросом
о тождественности, имеются несколько важных психо-патологических установленных
наблюдений. Душевная болезнь в собственном смысле слова, у исследуемой не
наблюдается, но она, зато проявляет черты психопатической природы, это проявляется в ее
эмоциональной возбуждаемости, в ее склонности с колебаниями настроения, особенно к
депрессивным реакциям и в своеобразном повреждении памяти..... ...... Это суть
повреждения памяти, которые зависят от более или менее сознательных проявлений воли
...... В связи с остальными установлениями способностей памяти, вероятность говорит за то,
что дело идет о самовнушенном выпадении памяти, выросшем из желания вытеснить
пережитое (из памяти). БЫЛ ПОСТАВЛЕН ВОПРОС ИМЕЕТСЯ ЛИ ГИПНОТИЧЕСКОЕ
ВЛИЯНИЕ ТРЕТЬИХ ЛИЦ НА ПАЦИЕНТКУ. ЕГО СЛЕДУЕТ ОТВЕРГНУТЬ. РАВНЫМ
ОБРАЗОМ И ДРУГОЙ; МОЖНО ЛИ ПРЕДПОЛОЖИТЬ СОЗНАТЕЛЬНОЕ
НАДУВАТЕЛЬСТВО. Память и способность к писанию. Тайный советник Бонхефферъ,
посещавший больную в течение 2-3 недель, но не ежедневно, не имел, к сожалению
возможности видеть ее в течении всего года. Он, поэтому, узнал ее далеко не так хорошо,
как другие врачи, свидетельства их я приведу позже. Тогда, когда к ней пришел Проф.
Бонхеффер, она бывала очень пуглива, когда С.57: с ней встречалась посторонняя личность
и чувствовала себя, перед ним, менее свободной, чем перед людьми, знавшими ее более
продолжительное время. Однажды, после того , что она ее спрашивала о ее воспоминаниях
из времени пребывания в доме для умалишенных и ей, под конец, заявила, что она сделает
все, дабы укрепить и упражнять свою память, чтобы опять быть в состоянии нормально
мыслить и запоминать все переживаемое, он простился с ней. Не успела за ним закрыться
дверь, как она со страшным негодованием воскликнула: «Я употребляю всяческие усилия,
чтобы все забыть, а этот человек взбудораживает мне опять всю мою память. Я этого не
хочу!» 12 мар номер 60 Так как в своих свидетельствах проф. Бонхеффер подробно говорит
о ее способности писать, то я должна добавить несколько важных наблюдений из моего
36
собственного опыта. Писание причиняло больной всегда большие затруднения. Когда я с
ней познакомилась, она вообще не могла ни писать, ни читать. После того, что я ее
уговаривала попробовать это еще раз, она просила меня достать ей тетрадку и прописать ей
каллиграфические буквы. Однако это не пошло вовсе; она уверяла, что она писала совсем
иначе и что мой способ прописи ей причиняет трудности. 28 Июня 1925 года я сидела у ее
кровати и она имела перед глазами иллюстрированный журнал. Карандашем на полях этого
журнала она несколько раз написала латинскую букву А и затем все имя Anastasia. Этот лист
я передала датскому посланнику. Позже, осенью, когда она чувствовала себя лучше, она
несколько раз пробовала писать, правда только свое имя и без всякой прописи. Я говорю это
определенно, оттого что некоторые русские эмигранты распространяют слухи будто она
упражняется по прописям, которые я ей достала.) На Рождество 1925 года она поставила
свою подпись на открытку которую она поручила мне достать для нее, чтобы послать ее
Жильяру, на что Жильяр ответил мне: “Ma femme a ete tres emehonnee enrecewant la carte que
vous nous avez envoyee. Il est vrai que la signature racpellee beaucoup l’ecriture de la Grande
Duchesse Anastasie. Lorsqu’elle avait 13 ou 14 ans. Il serait tres important savoir si la malade au la
signature de la Grande duchesse sur des cartes ou dann as des livres; il faudrait tacher de lui faire
scrire quelques lignes. “ Факт тот, что больная никогда не пользовалась рукописью Вел. Кн.
Анастасии Николаевны как прописью или вообще когда нибудь видала. Только позже,
зимой она получила от Жильяра фотографию Вел. Кн. Анастасии с ее подписью, которую
она ему некогда девочкой, подарила. Летом 1926 года она настолько поправилась, что мы
могли рискнуть путешествием в Швейцарию для отдыха. Она даже опять начала читать по
Английски, причем она, правда пользовалась книгой с очень большими буквами. Маленькие
расплывались в ее глазах. Во время наших путешествий на пароходах она с интересом
прислушивалась к разговорам ведомым английскими спутниками. Все чаще появлялось
желание поговорить с кем-нибудь по английски. Так как сама я по английски С.58: не
говорю и больная справедливо была недовольна моим выговором, то я просила одну
английскую даму с которой мы познакомились в Лугано иногда говорить с больной по
английски и с нею вместе читать. При этом чтении выяснилось, что она определенно по
английски читать может. И когда английская дама подвинула ей тетрадь и ей приказала:
«Теперь извольте писать, она взяла карандаш и быстро и без задержки написала под
диктовку целую страницу тетради, правда с пятью приблизительно орфографическими
ошибками. Сначала я переругалась ибо подумала, что пожалуй больная вдруг даст маху и
что мне тогда придётся дать даме какое-нибудь объяснение, чего я должна была во всяком
случае избежать. Каково было мое удивление, что больная, которая за весь год, что я ее
знала не могла никогда писать, теперь внезапно это смогла..... У меня было впечатление, что
она совсем этого не сознавала, что с неё спало какое-то затруднение, какая-то преграда,
отчасти вызванная тем, что английская дама посчитала ее умение писать само собой
разумеющимся. С этой минуты больная может писать.... Существует открытка, написанная
ею на немецком языке, а именно в очень изысканном официальном немецком языке, хотя и
со многими орфографическими ошибками. В июне 1926 г. она написала на четырех
страницах письмо, без моего ведома, массажистке Г. в Берлин, тем самым почерком
который, по мнению Г. Жильяра похож на почерк Вел. Кн. Анастасии Николаевны. Это
письмо находится в руках Датского посланника, равным образом несколько открыток,
посланных ею ему в мое отсутствие. 12 Мар номер 60 СВИДЕТЕЛЬСТВО ПРОФ - С.М.
РУДНЕВА, ХИРУРГА В МОММЗЕН – САНАТОРИУМЕ В БЕРЛИНЕ. .. я бы хотел честно
привести следующие факты о моих наблюдениях за физическим и психическим состоянием
Г-жи Чайковской, а также сообщить некоторые факты, указывающие на сходство больной с
младшей дочерью Его Величества Государя Николая II. При моем первом посещении
Мариинской больницы, куда я был вызван для подачи совета о способе болезни больной,
 37
застал пациентку в состоянии тяжелой депрессии. Подавленности. Она даже не хотела
отвечать ни на какие вопросы. Я смог установить, что центр ее страданий состоял в
инфекционном процессе на левой руке, где хроническое заболевание туберкулезом
ухудшилось стафилококковой инфекцией (ostitis -osteomyelitis humeri phlegmone cubiti).
Последствием заболевания была очень высокая температура, 39 до 40 гр., полнейшее
ослабление организма и расшатанность нервной системы. Я посоветовал сделать операцию,
дабы спасти жизнь больной, и по возможности, также и руку, так как вопрос об ампутации
близко подступал. Больную перевезли Маммзен- Санаториум, где я под наркозом разрезал
все инфицированные ткани и острой ложечкой выскоблил гнойные массы, С.59:
накопившиеся между мускулами и костями, с коих я смог также снять часть зараженных
мест. После этого я все продезинфицировал йодом и устроил в руке дренаж посредством
йодовой марли. Во время наркоза больная бредила на английском языке. Перед операцией я
говорил с больной по русски, а она отвечала мне по немецки. В течение многих недель до
операции и после нее, больная не могла обходиться без впрыскивания морфия или
Тривалина. При детальном осмотре больной я нашел на кости грудной клетке спереди шрам,
последствия туберкулезного заболевания и о коем мне старший врач Больницы Вестенд Д.р.
Нейберт рассказал подробности. На черепе в области виска и затылка справа шрамы кости,
которые однако, анатомически, не могли появиться как следствие туберкулезного
заболевания, а имеют наоборот характер шрамов от удара тяжелым предметом, причем
бывает повреждения костного вещества. На рентгеновском снимке можно констатировать
что кость повреждена и могло иметь место кровеизьлияние. Больная очень малокровна,
исхудала, похожа на скелет, обтянутый одной только кожей, без всякого жира, в нижней
части левого легкого слышны легкие шумы, как последствия легкого плеврита. На левом
колене видны следы уколов от пунктации, произведенной для лечения воспаления колена
(Synivitis ganu). На правой ступне я установил сильную деформацию, имеющую характер
природной, заключающуюся в том, что большой палец совсем отклонен внутрь и образует
круглое утолщение. От врачей, лечащих Ея имп. Высочество Вел.Княжну Анастасию
Николаевну я ещё раньше слыхал о форме и изменениях правой ее ступни. При ежедневных
перевязках больной, я постепенно, смог завоевать ее доверие и потому могу теперь передать
мои наблюдения насчет ее психики.Все, что касалось физического состояния, больная умела
точно и разумно объяснить, но о будущем она говорила, что она убеждена, что все напрасно,
и что она ждет только смерти. Она также выражала мысль, что она верит, что поправится
настолько, чтобы быть в состоянии работать рукой. Эти мысли также угнетали больную, что
она совсем перестала интересоваться окружающим, и во всех окружающих видела только
враждебно настроенных людей. Это недоверие долго препятствовало мне подходить к ней с
вопросами о ее прошлом и ее страданиях. Только через шесть или семь недель после
операции, когда больная начала лучше питаться и общее состояние ее улучшилось, равно
как и ее память, бывшая сильноослабленной отчасти укрепилась, больная смогла дать мне
более подробные сведения из эпохи ее детства и именно факты, которые могли быть
известными лишь самым близким членам семьи Царя Николая II. Я сам имел случай видеть
больную вместе с ее сестрой Татьяной во дворце в Москве в день объявления войны. Я шел
тогда с Прот. С. Т. Федоровым вдоль дворца со стороны Троицких ворот в Кремль. Пока мы
шли, на нас была брошена скатанная бумажка из окна дворца. Я спросил С.60: С.Т.
Федорова, кто бы мог бросить катышок бумаги из Дворца? На что Фёдоров ответил:
Перейдемте на ту сторону, до решётки». И тут мы увидели в белых платьях обеих Вел.
Княжен Анастасию и Татьяну, которые, однако, быстро отошли от окна увидев нас. В
воспоминания этого случая, о котором я до сих пор никому не рассказывал, я спросил
больную: «Скажите, пожалуйста, что вы делали у окна дворца в день объявления войны».
Больная задумалась, затем внезапно рассмеялась и сказала: «Стыдно, стыдно, «Моя сестра и
38
я делали глупости и бросали в проходящих бумажными катышками». Я не могу себе
представить, чтобы в этом ответе было что-либо напоминающее чтение мыслей, и т.п.
Никогда также не было повода, из разговоров с больной придти к мысли, чтобы был на лицо
гипноз, или чтобы больная имела способность читать чужие мысли или видеть чувства
других людей. Не было даже налицо никаких симптомов чтобы она обладала ясновидением.
Можно было, наоборот, определить у нее сильно подавленное состояние и недостаток
памяти, относящийся даже к недавно пережитым событиям. Легкое незапоминание не
покидает больную и по настоящее время. Сосредоточиться больной чрезвычайно трудно, а
также невозможно ещё подвигнуть ее заняться какой-нибудь умственной работой. Но я
думаю, что со временем эти недостатки исчезнут, что я мог заметить в последние месяцы,
после того как больная превозмогла страх перед чужими людьми и новой обстановкой.
Для больной необходима возможность проделать длительное лечение в горах Швейцарии,
где климатические условия могут содействовать восстановлению ее сил и психическому
выздоровлению. подп. Проф. Руднев. 14 Мар. номер 61 СВИДЕТЕЛЬСТВО о Г.же -
Чайковской, доктора медицины Лотара Нобеля, Старшего врача Моммзен Санаториума в
Берлине. За почти восьмимесячное пребывание Г.жи Анастасии Чайковской в Моммзен
санаториуме, во время коего я ежедневно навещал больную, я имел случай, без ведома
пациентки попытать ее умственные способности и свидетельствую о ее психическом
состоянии за это время следующее. Я нарочно, ради преследуемой цели, составил это в
общедоступной форме. Пациентка была доставлена сюда с сильным жаром. Тело было
сильно исхудавшее, кожа очень бледная, страдальческое выражение лица, довольно
застывшие черты. Нет надобности входить в подробности о состоянии тела, я хочу только
упомянуть о результатах исследования рентгеновского снимка. Затенённость левой, левая
челюстная впадина и коленообразный отросток затемнены, прыщеобразное продолжение по
всей вероятности деформировано срощено. Темные места над правым ушным каналом,
различные дефекты Верхней С.61: и нижней челюстей и недостача зубов. Сомнительно
имеется ли на черепной крышке вдавленность. Более точные данные из Рентгеновских
снимков получить нельзя, вследствие недостатка контрольных снимков. По спадении
температуры становится возможным переговорить с Г-жей Чайковской в нескольких словах.
Пациентка говорит типично с иностранным выговором, весьма вероятно русским,
изысканными, но не аффектированными словами, в обращении любезна, вежлива и
предупредительна, проявляет, однако явную застенчивость и испуганную замкнутость,
особенно как только разговор или вопрос она заподозрит намек на ее прошлое, и тогда она
молчит на все подобные вопросы, извиняя свое молчание переутомлением и болями в руке.
О времени и месте пациентка вполне ориентирована. В движениях, поведении, взглядах,
понимании никаких анормальностей. Настроение переменчиво, отчасти сравнительно
хорошее, отчасти меланхолическое. Спрошенная о причинах, пациентка ссылается на
сильные боли в руке, не дающие ей покоя и отнимающие у нее сон ночью. В кровати она
лежит с запуганным лицом, заявляет, что она отчаялась от слабых надежд на излечение,
потеряла желание жить, лучше всего было бы для нее спокойно заснуть. О ее прошлом от
нее не слышно ничего. Она, наоборот старается избежать всякого вопроса на эту тему.
Только постепенно, по мере поправления здоровья и при длительности пребывания,
пациентка становится доверчивее и откровеннее. Ни книг, ни газет пациентка тут никогда не
читала, и ничего также не писала, потому что это ее слишком утомляет, но с интересом
следила за рассказываемыми ей событиями. На вопросы, касающиеся ее прошлого, она
отвечает медленно, запинаясь, долго, с напряженным выражением лица обдумывает, с
трудом вспоминает имена лиц и мест. Запуганная, недоверчивая природа, после большого
промежутка времени передо мной исчезла совершенно, подчас, поставленная на какой
нибудь след, она от себя вдруг рассказывает многие подробности из прежнего времени,
 39
впрочем лучше направленная окольными путями, чем на прямые вопросы, при каких
неизменно замечается страдальческое, ищущее выражение лица и получается ответ: «Я
больше не могу, это меня утомляет, я все забыла, я больше на свете ни к чему не годна,
потому что моя память так пострадала». Затем опять она говорит мне в разговоре, что это
ужасно, она всеми силами старается забыть весь пережитый ужас, и постоянно, приходит
кто нибудь новый, чтобы опять все взбудоражить, вследствие чего она опять становится
грустной и впадает в отчаяние. От себя, иногда, пациентка, когда чувствовала себя лучше
рассказывала лицам, ближе ей знакомым подробности о своей прежней жизни в Царском
селе, о детских шалостях, о летних путешествиях в Крым о морских экскурсиях на яхте
«Штандарт» в финские шхеры, об аварии яхты, о своей любимой собачке, а также и о
болезни своего брата. Также о часах расстрела, о своем бегстве через Россию на
крестьянской телеге, о лечении ее ранений холодными компрессами, о своем пребывании в
Румынии, о своем путешествии в Германию, своей попытке к самоубийству от отчаяния,
своем пребывании в различных больницах и наконец о пребывании в Далльдорфе сообщает,
некоторые подробности, которые, поскольку я мог их проверить, всецело соответствует
действительности. Она сообщает, что ее в Далльдорфе фотографировали, рассказывает о
больной, умершей С. 62: от туберкулеза точно, притом, отмечая время этого случая. Другая
больная, говорит она с большим возмущением, съела остатки еды умершей и также потом
умерла. Пациентка отрицает, однако, чтобы она читала книги и письма и требовала газеты.
Манера ее рассказывать естественна, при полном отсутствии театральных жестов и с
естественным эффектом. Случается, что она забывает кое-что, что она сама рассказала и,
когда я об этом заговариваю, удивляется, откуда я могу это знать. Воспроизведение прежней
ее жизни частично, но за время моего за ней наблюдения, сеть этих воспоминаний
сгустилась, что, вероятно, надо приписать улучшению ее общего самочувствия и
заживлению раны на ее левом локте. Тут, вероятно играет роль также и ее уже упомянутая
воля к забвению отчасти ужасных случаях из ее прошлого. Что касается ее разговоров, то
меня уверили, что ранее ее родители, сестры и брат говорили почти исключительно по
английски, а русский язык употреблялся лишь с учителями и прислугой. По русски
пациентка, однако, не говорит. Спрошенная о причине этого, она объясняет, что испытала в
России столько бед и несчастья, что этот язык стал ей не симпатичным и она им
пользоваться не хочет. Что она это решила и так это и проведет. Я однако бывал часто
свидетелем, что поо-русски она понимает. При одном русском разговоре между двумя
другими лицами, она внимательно следила за разговором и давала, среди него, ответы на
немецком языке. Равным образом она поправляла неправильно произносимые русские слова.
Чтение дается ей очень тяжело, в особенности составление букв и слова. Длительно
подумав, она может написать слово “Anastasia “. Может быть в этом желании избегать
русского языка виновато наложенное на нее во время бегства запрещение и страх быть
узнанной. По моему мнению в этом лежит причина ее недоступности в предыдущих
больницах и в начале ее пребывания в Моммзен Санаториуме. Потому-то она едва или
плохо отвечала. В ее страхе следует, далее, искать причину ее временами появляющегося
меланхолического настроения с чувством беспомощности и апатии и недостатком энергии и
даже желанием смерти. В такие времена пациентка недоступна, молчалива и ее едва можно
побудить есть. Она падает духом, сомневается в исцелении, не дает себе труда отвечать на
вопросы, требующие от нее продолжительного обдумывания, и извиняется переутомлением
и, головными болями, происходящими несомненно от забот и отчаяния и вероятно также от
болей в руке. Воспроизведение событий при отъезде из Далльдорфа правильно и даётся
быстро. Также описание ее болезни, ее пребывания в различных семействах, имен ее сестер
и отдельных вещей из времени ее пребывания здесь. В итоге я - бы желал заявить, что по
моему мнению никакого душевного заболевания не имеется. Я, по крайней мере за все
40
долгое время наблюдения никогда не замечал у пациентки ни следа какого либо
расстройства ума, а также никакого рода внушения с третьей или со своей собственной
стороны. Правда, память, может быть, С.63: вследствии повреждений головы пострадала,
правда имеются на лицо вышеупомянутые меланхолические настроения, однако, по моему
мнению, чего-нибудь психопатологического в них нет. Поскольку потеря памяти связана с
полученным ранением, решить трудно, потому что сейчас отдать себе отчет в тяжести его
нельзя. Род расстройства памяти необычный и не подходит ни под какую известную норму,
тем более, что оно распространяется одинаково на все прошлое. Только на самое последнее
время память опять стала нормальной. Поскольку тут действует воля пациентки, естественно
решить трудно. Ясно бывает, как в некоторые дни имеется налицо лучшая способность
вспоминать, отвечая на вопросы, которые ей ставят; проявляется это также и в рассказах по
собственному почину ее. Теперь еще несколько замечаний к опознанию больной. Понятно,
не может быть и речи о доказательстве с моей стороны. Мне, однако, представляется
невозможным, чтобы ее воспоминания основывались на внушении. И, чтобы знание ею
мелких подробностей исходило из иного источника, чем собственное переживание. Затем
психологически трудно допустить, чтобы кто-нибудь, кто почему либо желает играть роль
иного лица, проявлялся в своем существе так как пациентка и проявляла бы так мало
инициативы в проведении своих планов. подп). Д-р. Лотарь Нобель. С. 64: 14 Мар. номер 61
О ПСИХИКЕ БОЛЬНОЙ. Постепенно больная начала проявлять интерес к различным
предметам окружающего ее мира. Уже с самого начала все мы вынесли впечатление, что она
ни в коем случае не умственно низко стоящее существо, а наоборот весьма интеллигентный
и живой человек. Горизонт ее правда узкий, круг ее интересов очень ограниченный. По
своему развитию, она, собственно говоря, не соответствует своим 25 годам, а производит
впечатление скорее семнадцатилетней молодой девушки, от того, что она в эти последние
восемь лет постоянно болела и кроме врачей и госпиталей ничего другого не видела и не
переживала. Ее интерес и внутренняя жизнь сосредотачиваются постоянно исключительно
на времени ее детства: при каждом разговоре, по каждому поводу она, хотя-бы только на
отдельных маленьких замечаниях, всегда возвращается к своему детству.2 ГАРФ Фонд
10060 опись 1 дело 23 Материалы расследования по установлению личности А. Чайковской
в Германии ( отчеты полицейских комиссаров, протоколы опроса семьи Шанцковских,
отчеты о посещениях свидетелей и др.). Машинописные копии, автограф 19 Июля 1925 29
апреля 1927 С.4: Письмо Полицейкоммисара Грюнберга от 19 Июля 1925 г. 22 февраля 1920
года была вытащена здесь /в Берлине/ из Ландверканала молодая девушка, которая
бросилась в него в целях самоубийства, и была отвезена в больницу Елисаветинскую, в
Люновштрассе. Так как эта дама не отвечала ни на какие вопросы, то ее, как по видимому
душевно больную, привезли в дом для умалишенных в Далльдорф /Виттенау/, где она
пробыла почти два года, продолжая не давать о своей личности и т.д. ни малейших
сведений. Рядом с ней в больнице лежала некая Пейтеръ, / только с 1922 г./ ныне 59 лет
роду, особа по видимому довольно культурная, которая была, должно быть, раньше в России
в хороших домах. Подробностей о ней установить нельзя, так как из России невозможно
получить никаких законных данных. Эта Пейтеръ открыла в таинственной «Фрейлейнъ
Анни» сходство с младшей дочерью убитой Царской четы, Анастасией и сообщила об этих
своих наблюдениях, по выписке из больницы , бывшему Русскому ротмистру фонъ Швабе.
Этот, в свою очередь, передал дело русским эмигрантам в Берлине, после чего некий
русский -немец Барон фон Клейст , бывший ранее чем-то вроде Ландрата в Русской Польше,
взял «Анни» к себе. Наряду с мотивами человеколюбия, тут играли роль несомненно и
2 ГАРФ Фонд 10060 опись 1 дело 124
 41
некоторые эгоистические соображения поскольку, он рассчитывал, при восстановлении
монархии в России,извлечь для меня пользу из оказываемого «Анни» гостеприимства и
проведения дела о ея опознании. Но на тяжелое, болезненное состояние «Анни» он, во
всяком случае, обращал весьма мало внимания, приводил в дом массу русских, для
опознания ея, что отчасти и произошло, и до такой степени «Анни» опостылел, что она
убежала к другой монархической семье. Через одного переведенного, между тем, отсюда в
Полицей-президиум в Бреслау Оберрегирунгсрата, я доверительно узнал об ней и решился в
августе 1922 года, взять «Анни» в нашу загородную дачу около Ней-Тельтова, потому что ей
было крайне необходимо пребывание на свежем, деревенском воздухе. Нервы ее были
двухлетним пребыванием в Далльдорфе совершенно расшатаны. Кроме того, она имеет еще
поранения черепа ударами прикладов, о чем речь будет ниже, так что наступило слабоумие.
О своем происхождении она рассказала мне следующее: Она совершенно определенно
утверждает, что она младшая дочь Царя, Анастасия. Из Тобольска в Екатеринбург были
перевезены сперва Царская чета с Великой Княжной Марией Николаевной. Вследствие
болезни Наследника Алексея Николаевича, он, и его сестры, Ольга, Татьяна и Анастасия,
проследовали туда позже. О ночи убийства, Анастасия дает следующее описание,
отличающееся от описаний швейцарского преподавателя Жильяра, лишь тем, что по ее
показанию, прошло меньше времени между уводом Царской семьи из первого этажа в
подвальный, где находилась комната убийства и моментом убийства. По ее показаниям,
Жильяр вообще не в состоянии описать сцену убийства, потому что его вовсе при этом не
было. Как описывает Анастасия, ночью, в комнату где С.5: находилась перепуганная
Царская Семья, ворвался с убийцами Абрам Юровский, всегда отличавшийся зверским
обращением с семьей- она может только еще вспомнить, что Юровский лично выстрелил в
лоб ее Отцу, Государю, после чего со стороны остальных большевиков началась общая
стрельба и битье. При падении она видела только лишь обои комнаты, которые она очень
точно и правильно описывает, и потеряла сознание. В себя она пришла лишь через
несколько месяцев, на крестьянской телеге, и узнала от сопровождавших ее, следующее:
среди убийц находился, вынужденный к тому силою большевиками, некий поляк
Чайковский, имевший в окрестностях Екатеринбурга совместно со своими родителями,
братьями и сестрами, небольшой деревянный трактир. Он заметил, после сцены убийства,
что в теле Анастасии еще теплится жизнь, воспользовался общим замешательством,
завернул ее в одеяло и убежал с нею на свою усадьбу. Из страха перед большевиками, он со
своими родителями, братьями и сестрами бежал и ночными переходами из Екатеринбурга
добрался до Румынской границы. Уход за ранами Анастасии, ограничивался примачиванием
холодной водой. Пробитый ударами приклада череп и укол штыком в руку. Тайно перейдя
румынскую границу, семья поселилась в Бухаресте на квартире, которую однако Анастасия
при своем полном слабоумии не может, даже приблизительно, указать. По выздоровлении,
она из благодарности выходит замуж за этого Чайковскаго. Гражданскаго брака, по
видимому, не было. Собора она также указать не может. Она венчалась как Анастасия
Романова, а перед тем у нее родился ребенок, крещенный Алесъемъ.
Вскоре затем ее муж был убит большевиками. Содержала всю семью она продажей
жемчугов и бриллиантов, которые, как и у других Великих Княжен, были зашиты у нее в
платье. Платье, бывшее на ней в ночь убийства и меченное ее вензелем белье, находится по
ее сведениям еще у семейства Чайковских в Бухаресте и представляет, якобы, важное
доказательство ее тождества. После убийства ее мужа, она, в сопровождении его брата
поехала в феврале 1920 года, через так называемую «зеленую границу» сперва в Берлин,
чтобы разыскать сестру своей матери Принцессу Ирину Прусскую, в Хеммельпарке, в
Шлезвиге. Однако, Анастасия не может даже указать гостиницы, где они остановились в
Берлине. В припадке полнейшей меланхолии она предприняла вышеупомянутую попытку к
42
самоубийству. Этот рассказ передан ею не последовательно и связно, а в течении недель и
месяцев, так сказать, по мелочам сообщен, причем с ней надо обходиться со всевозможной
бережностью, потому что при передаче этих ужасных событий, она впадает в сильнейшее
возбуждение, после чего чрезвычайно слабеет. Никаких документов о личности, ни даже о
ее бракосочетании в церкви, у нее на руках не имеется. Во время пребывания у меня на
даче, она составила совместно с означенным выше Оберрегирунгсратом план энергичного
шага, чтобы добиться своего признания. Нам удалось в августе 1922 года убедить Принцессу
Ирину Прусскую, посетить нас: причем Ея Высочеству представилась, однако, под чужим
именем. За вечерним столом, Ея Высочество была посажена напротив Анастасии, так что
она могла последнюю точно наблюдать. Принцесса не смогла ее узнать, причем она правда
должна была допустить, что видела царскую семью десять лет тому назад. После того, как
Анастасия удалилась в свою комнату, Принцесса последовала за ней и попыталась, в
разговоре, добыть от нее какие нибудь сведения. Анастасия, которая в то время была тяжело
больна, но также как и теперь, страшно С.6: упряма, повернула Принцессе спину и ни на что
не отвечала. Это тем более с ее стороны непонятно, что она Принцессу тотчас же узнала, ибо
на следующее утро она тотчас же сказала, что та дама была ее Тетей Ириной. С моей дачи
Анастасия была перевезена в больницу Вестендъ, где между прочим имеются рентгеновские
снимки повреждений ее черепа, а оттуда вернулась к фон Клейстам. Здесь ей опять не
понравилось и она, непонятным образом, опять убежала г-же Пейтер. Между тем в декабре
прошлого года, в «Локал-Анцецгер» появилась статья «Романовские Легенды», в которой
упоминалась и она. На этой почве между нею и Пейтеръ, разыгрался конфликт, после
которого Пейтеръ выставила ее на порог, и она была принята к себе квартирными соседями.
Как бы повинуясь внутреннему побуждению, я стал о ней справляться, открыл ее у этих
людей и в конце января опять взял ее в мой дом. Я тщетно старался заинтересовать в судьбе
несчастной русских эмигрантов. Эмигранты проявляют невероятное равнодушие и кроме
того, на них нельзя полагаться. Сначала говорили, что фрейлина / / старается уверить
Вдовствующую Императрицу в существовании какой-то Анастасии. Потом вдруг говорят,
что Вдовствующая Императрица о ее существовании даже понятия не имеет. Через
посредство Принца Оскара я тогда обратился к Нашей Кронпринцессе, которая и смотрела,
тому назад около трех недель Анастасию у нас в доме. Кронпринцесса заявила мне, что
волосы, глаза и рот, чрезвычайно напоминают царскую дочь. С другой стороны, что надо
признать странным, что она ни по русски, ни по английски, никак не понимает и не говорит.
Несколько дней тому назад, Ее Высочество велела мне передать, что по ее мнению, и по
мнению Великого Герцога Гессенского, брата убитой Царицы, надо считать совершенно
невозможным, чтобы кто-либо из Царской Семьи мог еще быть в живых. Таким образом, я
попал на мертвую точку. Анастасия ни в коем случае не обманщица, не авантюристка. По
моему мнению она и неумалишенная, вообразившая, себя, что она царская дочь. На
основании многомесячного житья под одной с ней кровлей, я пришел к твердому
убеждению, что мы имеем тут дело с дамой самых высоких русских кругов, причем весьма
вероятно, что она на самом деле княжеская дочь. Ибо каждое ее слово, каждое ее движение
дышат таким высоким достоинством, таким державным самосознанием, что это никак не
может почитаться позже приобретенным. Она ожидает не только очень многого, но даже
всего для признания своего от добычи вышеупомянутых предметов одежды, которые были
на ней в ночь убийства, и которые остались в Бухаресте в семье Чайковских... С некоторого
времени состояние здоровья Анастасии ухудшилось в том смысле, что на левом локте
появился туберкулез с открытой раной, к чему еще прибавился плеврит .... С совершенным
почтением /под./ Берлин, 19 Июля 1925 года. С.11: Протокол опроса семьи Шанцковских.
Ноги, размер 41. Мои мысли: «У Анастасии Романовой (Анны Андерсон) размер ног был 36-
37». На спине особых примет не имеется, также и за ухом. О нахождении шрама на лбу,
 43
ничего не известно. Мои мысли: «У Анастасии Романовой (Анны Андерсон) был шрам на
лбу». В зиму 1919-20 г. у нее были в сохранности все зубы. Читали и подтвердили: /подп./
Юлиана Шанцковская. Вальтер Шанцковский. Мари Шанцковская. Хюгендорфъ, 22 Апреля
1927 года. С.13: ОТЧЕТ о поездке в Аммендорф Утром 28 апреля я отправился в
Аммендорф, фабричное предместье города Галле, с целью повидаться с Феликсом
Шанцковским, проживающим на Брукдорферштрассе 4 у Золле, родившемся 17 февраля
1903 года, по профессии рудокопом. Ш. был болен и потому я мог говорить с ним детально.
Сначала он скептически отнесся к поклонам которые я привез ему от родных. Только, когда
я ему сказал, что неделю тому назад был в Хигендорфе, он стал доверчивее. На мой вопрос о
местонахождении Франциски он ответил, что последним известием от нее было
поздравление ко дню его рождения в 1920 году. Открытки этой у него не оказалось, однако
он предполагает, что она могла сохраниться в Хигендорфе у его сестры Юлианы. Он твердо
убежден, что если бы Франциска была жива, то безусловно написала бы ему, т.к. она
регулярно писала и между ними были особенно хорошие отношения. Он объясняет ее
молчание только тем, что она умерла. На вопрос о телесных приметах он ответил, что
таковых у Франциски не было (в виде каких бы то ни было шрамов или других примет). Я
подсказывал ему некоторые приметы, но он отверг их существование. Спрошенный о форме
ног Франциски, в частности о выдающемся суставе большого пальца ноги, он показал мне
свою ногу, вполне нормальную, и заявил, что у Франциски были точно такие же ноги. На
повторные вопросы о состоянии ее зубов, он показал, что в 1918/19 гг. (во время работы на
пивном заводе) челюсть ее была без каких бы то ни было недостатков; он категорически
отрицает существование искусственных зубов. Знает польский и немецкий языки. На вопрос
считает ли он возможным, чтобы она знала русский, английский и французский языки,
Ф.Шанцковский ответил: «Что она делала в Берлине и чему там училась я конечно не могу
знать». С.15: Мои мысли: «В данном отчете приведены доказательства того, что показания
семьи Шанцковских в отношении того, что Анастасия Романова (Анна Андерсон) и
Франциска Шанцковская одно и тоже лицо являются ложью и клеветой, так как им был
выплачен гонорар за ложные показания. А также, эти семьи крайне нуждались в деньгах и
поэтому пошли на обман следствия. Но в дальнейшем они отказались от своих показаний,
так как им было сказано, что в случае ложных показаний они будут привлечены к
ответственности». ОТЧЕТ о втором посещении семьи Вигендеръ Около 6 час. вечера 28
апреля посетил г-жу Вигендер. Около 6 час. вечера 28 апреля я снова посетил г-жу Вигендер.
Вследствие болезни почек она лежала в постели с высокой температурой и потому я не мог
говорить с ней. Все же она помнила и сказала, что я должен зайти еще раз 29 го или 30 го..
Поэтому я имел краткую беседу лишь с ее матерью и заявил, что охотно сделал бы дело с ее
дочерью, на что мать заметила, что это невозможно т.к. она обязалась давать сведения
одному лишь Шерлю; далее она сказала, что Дорис получила слишком мало от Шерля; ее
сведения имеют цену по меньшей мере 10.000 марок, на деле же она получила только 1.500.
Мать находит, что дочь поступила с ней не совсем справедливо, дав ей только 500 марок и за
двукратный визит на Schuman Strasse, куда с ней пошла младшая сестра, - лишь 50 марок.
Она, мать, не заключила с Шерлем никакого договора, а лишь подписала протокол, то она
могла бы больше сообщить. Она охотно сделала бы со мной из этого сделку т.к. живет очень
скромно на 46 марок пенсии. Она постоянно повторяла как и младшая сестра: «В
Nachtausgabe рассказано все правильно, все было именно так!». С.16: Отчет о посещении гжи Вингендер Шанцковская английского языка не знала. С.17: В течении беседы
обнаружилось, еще одно противоречие, касающееся повреждения пальца. Она показала, что
поврежден указательный или средний палец, но на какой руке точно не могла указать.
Причиной этого повреждения по ее словам был порез, полученный во время мытья посуды в
детстве (противоречит показаниям матери). Лично на меня Вингендер произвела
44
впечатление издерганной и хитрой особы; из ее показаний я вынес впечатление, что сначала
она давала их bona fide (мои примечания: добросовестно), но потом стала объектом для
встречной пропаганды с третьей стороны. С нравственной точки зрения нахожу В. не совсем
безупречной. Мои мысли: «Таким образом, явно прослеживается сфабрикованность
лжепоказаний о том, что Анастасия Романова (Анна Андерсон) будто самозванка и якобы
является Ф. Шанцковской). Дело было заказано сфабриковано Эрнестом Гессенским:
родным братом Последней Императрицы Александры Фёдоровны, то есть родным дядей
Анастасии Романовой (Анны Андерсон). Так как он варварскими мародерским способом
был одним из тех, кто присвоил себе наследство Анастасии Романовой (Анны Андерсон),
наряду с Иреной Гессенской, двумя родными сестрами Императора Николая II: Ксений и
Ольгой Романовыми». С.23: Берлин, 29 апреля 1927 г. Из протокола посещения Г-жи -
Пейтерт, 29 Апреля, в 12 часов дня. Г-жа Пейтерт говорит, что Ч. (Мои примечания:
Анастасия Романова, Анна Андерсон, Анастасия Чайковская) два раза убегала от Клейстов,
потому что ей там было так плохо и даже приходилось голодать - оба раза она приходила к
ней - П. и жила у ней. Затем мы ее спросили определенно, как обстояло дело в знаменитые
три дня в Августе 1922 г., жила ли она у нее тогда также - Г-жа П. заявила, что да. Тогда мы
заметили, значит, то, что тут, в «Нахтаускабе написано, неверно» - Она сказала, да, неверно.
Далее г-жа Пейтерт утверждает, что Ч. (мои примечания: Анастасия Романова, Анна
Андерсон, Анастасия Чайковская, далее Анастасия Романова) еще раз, в Сентябре жила у
нее, а именно в 1923 г. в день ее рождения 3 Сентября. В это время Ч. (Анастасия Романова)
спала в кровати. Затем г-жа Пейтерт рассказывает историю своего знакомства с Ч. в
Далльдорф, куда она была доставлена в Декабре 1921 г., а выпущена была в Январе 1922 г. и
28 Января отправилась к Швабе, которые затем, также побывали в Даллдорфе. Затем
Пейтерт С. 23 (о.с.) заявляет: «С этого дня началась скачка на перегонки между Швабе и
Клейстами в Даллдорф». Однажды, когда она тяжело нагруженная, шла домой с базара, к
ней подошел хорошо одетый Господин, русский, который помог ей тащить вещи - Он
называл ее «матка» и сказал: «Вы похожи совсем на добрую русскую матушку». Она
описывает этого мужчину как имеющего маленькие усики над верхней губой, с хлыстиком с
серебряной ручкой в руках, особенно ее поразило хорошее белье его. Войдя в квартиру
Пейтерт он вдруг уставился на портрет Анастасии Романовой стоявший у нее на столе и
заявил, что он эту женщину знает. Пейтерт тогда сказала, что это невозможно, ибо это - де
совсем неизвестное лицо. Он однако, настаивал на своем заявлении и разрыдался. Пейтерт
заявила при этом еще, что это в конце концов - же странно, что мужчина плачет,и
что,очевидно, в этом всем что-то кроется. Тогда она пригласила его на следующий день
обедать, прося его перед тем сняться в фотографии. На следующий день господин опять
пришел, и принес ей три диапозитива, из коих один она взяла себе - С этой фотографией она
на следующий день пошла к комиссару Грюнбергу, но тот ее выгнал вон. Это изображение
находится и посейчас у Швабе, но, от частого прикосновения руками, попорчено (стерто).
Этот человек рассказал - де ей, что он с Анастасией Романовой пришел из Румынии, и де у
той родился ребенок, который находится в Галаце. В Берлине женщина внезапно исчезла и
он больше ничего о ней не слышал. На другой день Пейтерт пошла с ним к Швабе, где он
долго разговаривал с Г-жей Ш. по русски - Г-жа Ш. потом заявила, что он говорил по-русски
скорее по простонародному. Его желание увидеть Г-жу-Ч. не могло быть исполнено,
потому-де, что Ч. в то время находилась в Функмюле (по видимому у Грюнберга?). Затем
Пейтерт сказала еще насчет этого человека, что он немного говорил по французски и
по английски и что имя его было приблизительно Александрей или Алексъй Шаровъ
или Шоровъ. В Нахтаусгабе имеются записки его которые он посылал Г-же Анастасии
Романовой (находятся у Швабе), где мы можем их видеть. Он был и сдержан и говорил, что
еще в Румынии он уже сидел по этому делу полгода в тюрьме. Он говорил, что находится
 45
проездом в Париже... С семейством Вингендер она не имела никаких отношений и их не
знала. Она сильно опровергала показание Клейста, будто она обокрала маленькую.
Наоборот, она - де отдавала Анастасии Романовой последнее свое. Раньше утверждалось,
будто первоначально г-жу Чайковскую открыла г-жа Хемницъ /въ Даллдорфе сестра
Малиновская, невеста д-ра Хемница/ дабы отнять у нее преимущество открытия, теперь,
наоборот, утверждают, что во всем этом виновата, она Пейтерт.Пейтерт рассказала, что она с
маленькой велела снять фотографию причем маленькая разговаривала с фотографом по
английски. С русскими она у нее не встречалась. С.31: Доверительно, НЕ для
общественности. Берлин, В. 5., 29 Апреля 1927 г.Разведывательная работа Комиссара Х.
Работницаи Франциска Шанцковская родилась 16 Декабря 1896 г. в Боровиласъ; переехала I
января 1915 г. из Шарлоттенбурга в Нейе-Хохштрассе 7, к Винде, оттуда в номер 17 по той
же улице к Вуде. Затем, там -же у Петерс и 22 Октября 1916 г. по настоянию больничной
кассы А.Е.Г. /Всеобщая Электрическая Компания/ сдана в дом для умалишенных в
Шенебергъ, Хауптштрассе. От 19 Сентября 1916 г. установлено умопомешательство
окружным врачем. 19 Мая 1917 г. переведена, как неизлечимая в местный дом для
умалишенных в Ней-Руппинъ. Шанцковские в Хигендорфе выразили предположение, что
они держались мнения, что Франциска Шанцковская была убита массовым убийцей
Гросманом. Мои мысли: «Предполагаю, что Эрнест Гессенский (родной дядя Анастасии
Романовой, родной брат Последней Императрицы Александры Федоровны), а также другие
наследники имущества Императора Николая II и Императрицы Александры Федоровны,
специально нашли эту несчастную сумасшедшую Франциску Шанцковскую и заказали ее
убийство, что вполне логично, учитывая жестокость и предательство этих лиц по
отношению к своим ближайшим родственникам: Царской Семье Императора Николая II и
Родине: России. С.32: Что касается неизвестного человека, который приносил три записки, и
который назывался Сергъемъ Алексъевичемъ Шорфомъ, или Александровичемъ, или
Иваномъ Алексъемъ, выяснилось, что имълся нъкий Павелъ Шаровъ, который служил въ
Армии Бермонта, жилъ съ начала марта 1924 г. до 1925 г. в Паперштрассе въ Нансенъ-Хеймъ
(или Нахсенъ-Хеймъ), по профессии музыкант, выехавший в Данциг.
С.35: Муровский - Муравский - Муковский (спассъ) Александр рожд. ребенка- 29 Сентября
Совемельский уб. Ал. Чайк. прибыл в Берлин 26 Янв. 1920 г.3 ГАРФ Фонд 10060 опись 1
дело 56: Переписка великого князя Андрея Владимировича и великой княгини Киры
Кирилловны. Машинописные копии, автограф. 8 октября 1926 14 марта 1927 С.6: BREMEN
–BORGFELD WUMMEHOF May 31.1953. Dearest Uncle Andre, I am so glad you wrote to me
and asked for my help in deciphering Mama’s letter! Her hand-writing is very difficult to read,it
takes even us sometimes hours to make out. Here is a “translation “: My dearest Andre, many
hearty thanks for your dear long letter. Of course I am a little bit disappointed that you don’t say
anything about coming here, but I quite understand that it would be difficult for you. Would you
not allow Count Gynand to come and fetch you in his big car? He could do that easily and also
bring you back! What I don’t understand is that your letter in Baroness Ratleff’s book is so
affirmative as to A’s identity (identification, in Mama’s letter). And you do not mention young
Botkin, A’s good friend who wrote that book about her, explaining the rescue by Tchaikowsky and
Rumania etc. Now, when I came up to Unterlengenhardt, she immediately recognized me, and I
also had the feeling she was one of Niki’s children. She has her Mother’s nose which the one in
Berlin had not. Then I talked to her long time, being a cousin which touched her very much, but did
not ask her intimate questions so as not to frighten her, because our cousin Urach asked me not to.
But Botkin has so many proofs, you might write Страница 6 (оборотная сторона): to him, as he

3 ГАРФ Фонд 10060 опись 1 дело 23
46
knows the most about her. Gillard has played a beastly part in this drama and all who want to have
the money, too. If she was an impostor she would behave and speak quite differently. As she is
often ailing, it is high time to find her out, as long as she lives, and I find it is our duty. I can’t
understand A. Minny’s attitude towards poor little A. Olga seems to have believed in her. The role
of the Hesse family is most extraordinary and has brought all the complications in the water. I am
leaving for a cure at Kissinger till the middle of June, but hope to hear from you till then, dear
Andre. Your address was perfectly right. Every letter will be sent on to me from here. Now good
bye and God bless all you say and do to get along with the case. One of the lawyers is coming to
see me here, he has been to Bremen to see Kira. A. is very much set against your family but
Margarethe Urach, who is such a dear has completely turned her mind about them, thank God. So
good bye and very hearty love from your loving cousin Cecile. This is an exact copy of Mama’s
letter. I do not want to make any comment upon it, of course. But I am glad of the occasion to
discuss this whole affair with you. It was at my suggestion that the Hamburg lawyers, Vermehren
and Leverkuehn, who have occupied themselves since years with “Anastasia’s” affairs, wrote to
you. Your answer was of course a great disappointment to them. They had counted on your opinion
and judgment as the most authoritable in the tragic business. I, myself, became deeply interested in
the Anastasia affair again after Mama had seen this person and talked to her, over a year ago.
Mama is now convinced that it is really Anastasia. Last year, in September, while staying at our
Burg Hohenzollern, Lulu and I had ocassion to meet “Anastasia “. A meeting was arranged by our
cousins Urach at С.7: their Schloss Lichtenstein. It would take too long to describe the entire visit.
But you can imagine with what emotion and what excitement as well as hope I went to this
meeting. I prayed fervently for some ray of light in the darkness of uncertainty. I talked alone with
A. for a long time. Earnestly I begged her, in english and finally in russian, to say one word that
might give me assurance. She spoke only english, a very common english, with an accent and
figures of speech that are absolutely foreign to our families. I could have wept with disappointment
as time went on and not a sign or a word came forth to give me the slightest hope of recognition. A.
still has the same old trick, so often described in the books about her, of turning away her face and
hiding it behind a handkerchief to conceal the scars on her mouth and jaw. She wore gloves all the
time, even while we had tea, and was muffled in a fur coat. The few times she turned her face fully
to me left me with a stiking impression of eyes and forehead that faintly reminded of well known
pictures of the family. As I have absolutely no recollection of Anastasia as a child I could only hope
to be guided by instinct and by a sense of familiarity. In spite of these first negative impression
which I have described I would not presume, after only one interview, to form an opinion. I would
not presume, after only one interview, to form an opinion. I hope for another meeting, and
meanwhile will continue to do what is in my power to bring clarity to this tragic case. As long as
this unfortunate person is alive I consider it the duty of us members of the family who are still in
doubt about her to carry on the investigation till our consciences are at rest. Boykie is fully
informed about these recent developments. When Lulu and I were in New York last autumn we saw
Botkin and talked at length about A. But he can add little to what he has С.7 (о.с.): already written
about and done for A. Besides he is not a personality now that commands much respect or carries
any weight. This has become a very long letter. Much could still be said but I shall wait to write
more till I hear from you perhaps. I should very much like to know what you think of all this and
what standpoint you take. With us all is well, thank God. The children are flourishing. We have
much to do and travel a good deal. We just returned yesterday from a week in Berlin, flying there
and back, as alas, there is no other way for us yet to get there in safety.
You were quite correct about Mama’s address: I.K.H. der Frau Kronprinzessin Cecilie. The present
address is Bad-Kissingen, Villa Furstenhof. Lots of love and greetings from Lulu and me. A big
kiss from your Kira (подпись от руки : имя похоже на Kira).
С.8: June 3. 1953.Dear Kira, Many thanks for the “translation” of Cecile’s letter and for yours,
 47
which made on me a very deap impression, I will explain later. To simplify the matter, I am
enolosing a copy of a letter I wrote to Cecile not long ago (please don’t lose it and send it back)
which will explain to you the situation and the complaxity of the affaire. As I told Cecile, ONLY
THREE PERSONS could identify Anastasie, that is Olga, the old nirse Choura ( now Mms Gillard)
and Gillaiard himself. All uther identifications would have no practical result, as even, lest us
admit, I would identify her, it would have been of no use, as naturally people would say, yes, but
what is the opinion of Olga, who k, es the grand duchesses better then I and she did not recognize
her. I consider that the main point of the identification. There could be one other way, but hardly
possible, it would be to clear up the whole story of this girl, from Ekaterinburg and down to Berlin.
How she escaped from the Ipatieff house, how she could get from Ekaterinburg through Russia
during the revolution time, it took probably monthese to travel that long way. We could never find
a single witness of the time she lived out of Russia. She probably lived two years at least, but
where? We never could find out. We thought it was in Rumania, Bucharest, may be, the main
direction the refugees took to get out of Russia at that time. She was married to somebody, had a
child, she lived with those people who saved her, but who they are and where they are we could
never find out, and I must say, that the girl was hopless to help us, never could we get from her -
useful indication to resolve the problem. We only know, the she was, one evening found half
drowned in a chanal of Berlin, would not give her name and for long was know in the police
records as “unbekannte”. Even the name of “Tschaikowsky” was never cleared out from where it
comes. Some pretend that the girl herself gave later on that name, as the name of the person who
saved her, but that was not his real name. Now for your lawyers. It is great pitty, dear Kira, that you
did not write to me about them and that they would write to me. I don’t know did you read the
letters they wrote to me? I am sure not. You see, they put lots of questions to me, about our russian
laws, traditions and then “did I know where capitals belonging to the Imperial Family were hidden
“. I had to consult my lawyer here as an answer would involve my person responsibility. Had they
the right to put me these questions and ....(стертые буквы).. right had they en plus to write to me.
After consultation (стертые слова)..... advised me to send the answer he ...(стертые слова)....
dtaefted. С.9: I saw one of these lawyers some years ago and told him clearly that they were
making a fals rout, and that they should do only one thing, that it to bring Olga, Gilliard and Choura
to reconsider their first negative opinion. If the could obtain that result, all the res would be quite
simple. The research of money and so on is absurde now. But, as I saw from there letter, they were
still endevoring to resolve at first the money question. I will not follow them on this line, it is stupid
and hopeless. Now Dear Ceceile wants me to come and see the girl. It is just one thing I must
avoid, as at first it would give no practical result as I explained befor and would involve me in
endless complication with Olga. Now, to come back to the beginning of my letter, where I say your
letter made on me a dear impression, I must state dear Kira, that I devoted more than 20 years to
solve this problem; and could say a lots about it- bit honestly I could never swear she was the real
Anastasie. I put it lake that/ 90% for her and IO % against her. You saw yourself how hopeless she
is. It was the same with me when I saw her in Paris. A word from her would have solved the
whome problem in a single moment. But she never even said a single word to me - so I could give
no real opinion about her. But still- in spti of all the negative, I often question myself - who she
is??? As, in the “dossier” I accumulated for years, I have a lot of indications, that are the most
favorable for her, a lot, I must confess, a lots of most trustfull witnesses proved that she did at
moments perfectly well recollect her past life as grand duchess and in the smallest details unknown
to the public. May I add one more indication/ it was at the beginning of my enquest, corespondent
with the most known doctors of germany who treated her, and all of them gave me the same
answer- SHE IS NOT AN IMPOSTER - to put it plain, they told me; all she says is not an
invention, but what she really say and lived. That was cientifically proved by the doctors. So there
we are - WHO IS SHE. Will she be a second Noundorf or Louis the XVII????. Remember one
48
thing - I will never refuse to collaborate and help you and Cecile to solve this problem, but keep
well in mind I know more than anybody of this affaire and if real we could find a way to identify
her be some new means and find proved how she go from Ekaterinburg out, we would be getting
nearer to the question. To finish this long letter, may I ask you your advice on a question I never
mentioned before, and you will understand why, which I would like to put to Cecile. Will you
remember, that the tragedy of Ekaterinburg, in 1918 took place when the german army was
occupying a good part of Russia and the german Embassador tin Moscow, had a great influence on
the bolcheviks, (he was assasinaled letr). Cecile’s husband wanted to save Nicky and sent his men
(intelligence me) to organize the saving. We have indications that one of them came to Tobolsk and
spoke to Nicky and Alix and the saving was organized, but the train which had to bring them to the
train lines was stoped at the Ekaterinburg. To solve this problem through the german. But the files
were left in Moscow after Mirbach. So now I thought, may be Cecile knows more about the epoch?
С.10: May be it would be better, if you would ask her this question? Give me your advice. For
today it is sufficient writing. P.S. I will now answer Cecile whiout mentioning the last lines.С.13.. 4
РГВИА Ф 409 ПС 197-776
1917 г.
Послужной список
1-й Петергофской Школы для ускоренной подготовки офицеров
юнкера I- й роты
Черных Михаила Михайловича
Мещанин Самарской губернии Бузулукского уезда
Год, месяц и число рождения; 1896 года Октября 25 дня.5
(Мои примечания: РГВИА Ф 409 ПС 253-342 и Ф 409 ПС 197-776 один и тот же человек).
РГВИА Ф 409 ПС 329-004
1915 год
Черных Михаил Николаевич
Мои примечания: «Служил в Сибири».
Ф 409 ПС 329-004, 1915 год
С.1:
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Лесного кондуктора Кяхтинского лесничества Забайкальского казачьего войска, не
имеющего чина Михаила Николаевича Черныхъ.
Составлен Июля 15 дня 1915 года.
Послужной список.
Не имеющего чина Михаила Николаевича ЧЕРНЫХЪ.
Должность по службе: И.д. Лесного кондуктора Акшинского Лесничества Забайкальского
казачьего войска
Мои примечания: ( В дубликате послужного списка на с.5 указано, что должность по
службе: Лесной кондуктор Кяхтинского лесничества Забайкальского казачьего войска.
Когда родился: 1888 года ноября 5-го.
Из какого звания происходит и какой губернии уроженец: Из мещан Иркутской губернии.
Какого вероисповедания: Православного.
Где воспитывался: В Нижнеудинском городском училище и в Боготольской низшей лесной
школе Томской губерн.
Получаемое на службе содержание:
4
 ГАРФ Фонд 10060 опись 1 дело 56
5
 РГВИА Ф 409 ПС 197-776
 49
Получает в год:
Жалованья.... 552 р. 50 к.
Столовых.... 552 р.50 к.
Квартирных.... 50 р.
На наем прислуги не получает.
Разъездных.... 175 р.
Канцелярских .....
Итого в год: 1330 руб.00 коп.
С.2: Воинскую повинность отбыл во 2-й Сибирской искровой роте: 1914 Апрель I
С.4: Холост
Имущества нет
Мои примечания: «На с.14 есть запись: «Не подлежит оглашению»6.
РГВИА Ф 409 ПС 233-598
1915 год
Черных Михаил Терентьев
Ф 409 ПС 233-598, 1915 год
Послужной список
Прапорщика ЧЕРНЫХЪ Михаила Терентьева назначенного в 66-ю пехотную дивизию.
Составлен I-го Августа 1915 года.
Послужной список
Прапорщика
ЧЕРНЫХЪ Михаила Терентьева.
Чин, имя, отчество и фамилия: Прапорщик Михаил Терентьев ЧЕРНЫХЪ
Какого вероисповедания: Православного.
Где воспитывался: По образованию 2-го разряда.
Прибыл в 113 -й пех. запасный батальон и зачислен в 1-ю роту молодым солдатом...1914
Нояб. 21
Приказом по Кавказскому военному Округу/на театр военных действий/ от 1 Августа 19157
РГВИА Ф. 400. Оп. 9. Арх. Дело 29469
Черных Василий Николаевич
Ф. 400. Оп. 9. Арх. Дело 29469 Л.Л. 26-27.
Л.24:
Аттестатъ.
Младший унтеръ-офицеръ Иркутскаго. Резервнаго пъхотнаго баталiона Василiй Черныхъ,
родившийся въ 1874 году Сентября 13 го, поступивший на службу вольноопределяющимся
1897 г. Августа 17, получивший образование в Иркутском промышленном училище в 1897
году, допущен к экзамену на чин прапорщика запаса при войсковой экзаменной комиссии,
учрежденной в 1898 году при Штабе Иркутского военного округа
Л.26:
Иркутскаго резервнаго пехотнаго батальонiона.
ВЫПИСКА ИЗЪ АЛФАВИТА
На младшаго унтер-офицера изъ вольноопределяющихся Василiя Черныхъ.
Составлена Января 16 дня 1899 года.
Выписка взята съ 101 страницы алфавита Иркутскаго резервнаго пъхотнаго баталiона срока
1897 года.

6
 РГВИА Ф 409 ПС 329-004 7 РГВИА Ф 409 ПС 233-598
50
Л.26 (о.с.):
Черных Василий Николаевич, Потомственный почетный гражданин г.Иркутска
Родился: 1874 года Сентября 13 го, Православный, Техник, Грамотный, Холост
По отбыванию воинской повинности приписан к 1-му призывному участку Иркутского
Округа.8
РГВИА Ф 409 ПС 329-004, 1915 год
Черных Михаил Николаевич
Мои примечания: «Служил в Сибири».
Ф 409 ПС 329-004, 1915 год
С.1: ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Лесного кондуктора Кяхтинского лесничества Забайкальского казачьего войска, не
имеющего чина Михаила Николаевича Черныхъ.
Составлен Июля 15 дня 1915 года.
Послужной список.
Не имеющего чина Михаила Николаевича ЧЕРНЫХЪ.
Должность по службе: И.д. Лесного кондуктора Акшинского Лесничества Забайкальского
казачьего войска
Мои примечания: ( В дубликате послужного списка на с.5 указано, что должность по
службе: Лесной кондуктор Кяхтинского лесничества Забайкальского казачьего войска.
Когда родился: 1888 года ноября 5-го.
Из какого звания происходит и какой губернии уроженец: Из мещан Иркутской губернии.
Какого вероисповедания: Православного.
Где воспитывался: В Нижнеудинском городском училище и в Боготольской
низшей лесной школе Томской губерн.
Получаемое на службе содержание:
Получает в год:
Жалованья.... 552 р. 50 к.
Столовых.... 552 р.50 к.
Квартирных.... 50 р.
На наем прислуги не получает.
Разъездных.... 175 р.
Канцелярских .....
Итого в год: 1330 руб.00 коп.
С.2: Воинскую повинность отбыл во 2-й Сибирской искровой роте: 1914
Апрель I
С.4: Холост
Имущества нет
Мои примечания: «На с.14 есть запись: «Не подлежит оглашению».9
РГВИА Ф 409 ПС 233-598, 1915 год
Черных Михаил Терентьев
Ф 409 ПС 233-598, 1915 год
Послужной список
Прапорщика ЧЕРНЫХЪ Михаила Терентьева назначенного в 66-ю пехотную
дивизию.
Составлен I-го Августа 1915 года.

8
 РГВИА Ф. 400. Оп. 9. Арх. Дело 29469
9
 РГВИА Ф 409 ПС 329-004, 1915 год
 51
Послужной список
Прапорщика
ЧЕРНЫХЪ Михаила Терентьева.
Чин, имя, отчество и фамилия: Прапорщик Михаил Терентьев ЧЕРНЫХЪ
Какого вероисповедания: Православного.
Где воспитывался: По образованию 2-го разряда.
Прибыл в 113 -й пех. запасный батальон и зачислен в 1-ю роту молодым
солдатом...1914 Нояб. 21
Приказом по Кавказскому военному Округу/на театр военных действий/ от 1
Августа 1915. 10
РГВИА Ф 409 80-114/20 1900 год
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Штабсъ - Капитана 10 пехотного Новоингерманландского полка Шарова
Составлен 24 января 1900 года.
Штабс Капитан Андрей Иванович Шаров
Командир 5 роты 10 пехотного Новоингерманландского полка.
Родился 26 ноября 1861 года11
РГВИА Ф 409 81-319/9 1900 год
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Старшаго адъютанта штаба 2-й гренадерской дивизии капитана Шарова
составлен 30 января 1900 года.
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Капитана Шарова
Капитан Валериан Иванович Шаров
Старший адъютант штаба 2-й гренадерской дивизии по хозяйственной части.
Родился 18 Апреля 1857 года
Из дворян Вологодской губернии
Женат на дочери Московского 2-й гильдии купца дивизии Марии Лукинишне Старицкой.
Детей не имеет. Вероисповедания православного.
Мои примечания: (Жену зовут Мария, так же, как маму солдата или офицера, спасшего
Анастасию Романову (Анну Андерсон, Анастасию Чайковскую). Мог быть его отцом).12
РГВИА Ф 409 80-396/8 1894 год
ПОЛНЫЙ ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Штабс Капитана Окского резервного батальона Шарова
Составлен 1 Декабря 1894 года
Штабс Капитан Валериан Иванович Шаров
Должность по службе Младший офицер
Родился 18 го Апреля 1857 года
Из дворян Вологодской губернии
Женат на дочери Московского 2-й гильдии купца дивизии Марве (Марии) Лукинишне.
Детей не имеет.
Мои примечания: «Имя Мария, как имя мамы военного, спасшего Анастасию
Романову. То есть возможно родители.13
РГВИА Ф 409 81-228/29 1900 год
10 РГВИА Ф 409 ПС 233-598, 1915 год
11 РГВИА Ф 409 80-114/20 1900 год 12 РГВИА Ф 409 81-319/9 1900 год
13 РГВИА Ф 409 80-396/8 1894 год
52
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Поручика 5-го Гренадерского Киевского Генерал Фельдмаршала Князя
Николая Репнина полка
Шарова
Составлен «11»Января 1900 года.
Поручик 5-го Грен.Киевского полка Шарова
Поручик Владимир Иванович Шаров
Должность по службе: Делопроизводитель по хозяйственной части
Когда родился: 1 го Ноября 1864 года
Из Штабс-офицерских детей Вологодской губернии.
Холост14
РГВИА Ф 409 80-396/22 1894 год
ПОЛНЫЙ ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Поручика Окского резервного батальона Шарова
Составлен 1 Декабря 1894 года
Поручик Владимир Иванович Шаров
Должность по службе: Делопроизводитель батальонного суда
Когда родился: 1 Ноября 1864 года
Сын Статского Советника Вологодской губернии
Холост15
РГВИА Ф 409 212-806
Послужной список
Прапорщика Карсской крепостной Артиллерии
ШОРОВА
Составлен «10» Июля 1915 года.
Прапорщик Яков Калустович ШОРОВ
Младший офицер 18 роты.
Родился 1888 года Декабря 10.
Вероисповедания: Армяно-Григорианского
Сын Купца Кубанской области города Армавира
Окончил Шесть классов Новороссийской гимназии и I- ю Тифлисскую школу Поапорщиков
В 1915 г. Февраль 15: Назначен на службу в Карсскую крепостную Артиллерию
Холост16
РГВИА Ф 409 381-650
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Шаров Никанор Сергеевич
Родился 29-го Июля 1887 г.
Северо-Двинской губ. Николаевского уезда Городецкой вол. дер. Данилова
Образование общее
Вдов, имеет детей: 1912 года, 1919 года.17
РГВИА Ф 80-191/38
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Корнета 33-го Драгунского Изюмского Его Королевского Высочества Принца Генриха
Прусского полка Шарова
14 РГВИА Ф 409 81-228/29 1900 год 15 РГВИА Ф 409 80-396/22 1894 год 16 РГВИА Ф 409 212-806
17 РГВИА Ф 409 381-650
 53
Составлен Декабря 31 1894 года.
Корнет Владимир Михайлович Шаров
Субалтерн-офицер
Родился 30-го Декабря 1870 года
Из мещан гор.Воронежа
Православный
Холост18
РГВИА Ф 409 56-804
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Прапорщика 209 пехотного запасного батальона
Шарова
Составлен в ноябре 1915 года
Прапорщик Василий Дмитриевич Шаров
Младший офицер
Родился 26 февраля 1880 года
Из мещан Костромской губ.
Православный
Женат на мещанской девице Елизавете Константиновне Гундоровой19
РГВИА Ф 409 Послужной список 190-к
(Фонд 409 опись 1 Дело 47407)
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Делопроизводителя по административно-полицейской части при Управлении Термезского
Воинского начальника Губернского Секретаря Василия Никандровича ШАРОВА.
Составлен 22 декабря 1912 года.
Губернский Секретарь Василий Никандрович Шаров
Должность по службе: Делопроизводитель по административно-полицейской части при
Управлении Термезского Воинского начальника.
Ордена и знаки отличия: Имеет орден Св. Станислава 3 ст.
Когда родился: 28 Июля 1885 года.
Из какого звания происходит и какой губернии уроженец: Из Потомственных дворян
Области Войска Донского.
Какого вероисповедания: Православного.
Где воспитывался: Воспитывался в Новочеркасской гимназии но полного курса не окончил и
выбыл из 3-го класса. Был подвергнут испытан. в наук. по программе, установленной для
лиц желающ. по ст. на служ. вольноопред. 2 разр. в чем и выдан. ему свидетел. 22/23 сен.
1903 г. номер 861.
Утвержден в правах по образованию 2 разряда и зачислен на службу в I0 Донской казачий
полк.
Холост20
РГВИА Ф 409 Послужной список 145-370 у
С. 652: Краткая записка
о службе старшего адъютанта Штаба 2-ой Гренадерской дивизии, Капитана Шарова,
представляемого для освидетельствования здоровья, на предмет увольнения от службы.
«2» Ноября 1905 года.
Родился 1857 года Апреля 18.
18 РГВИА Ф 80-191/38
19 РГВИА Ф 409 56-804
20 РГВИА Ф 409 Послужной список 190-к
54
Из дворян Вологодской губ.
Вероисповедания: православного.
В Ярославской военной прогимназии и в Казанском пехотном юнкерском училище, окончил
курс по I - му разряду.
Женат на дочери Московского 2-й гильдии купца девице Марии Лукинишне Старицкой.
Детей не имеет. Жена вероисповедания православного.21
РГВИА Ф 409 Послужной список 311-012
ПОЛНЫЙ ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Юнкер Александр Алексеевич Шаров
Когда родился: 12-го Октября 1876 г.
Из какого звания происходит: Сын Коллежского Регистратора
Вероисповедания: Православного
Где воспитывался: В Николаевском Кавалерийском училище и окончил курс по «» разряду.
В службу вступил по окончании полного курса в Сибирском кадетском корпусе,
прикомендированным к Николаевскому Кавалерийскому училищу 1896 г. Сент.2 22
РГВИА Ф 409 Послужной список 461
(Ф 409 опись 1 Дело номер 51367)
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Командующего I -й сотней, 9 Сиб. каз. полка. Подъесаула
ШАРОВА
Составлен 28 января 1915 года.
Чин, имя, отчество и фамилия: Подъесаул Александр Алексеевич Шаров.
Командующий I Сотней 9 Сибирского Казачьего полка.
Ордена: Св. Станислава 3 степени , Св. Анны 3 степени с мечами и бантом , и светлобронзовую медаль в память Русско-Японской войны.
Когда родился: 12 октября 1876 года.
Сын чиновника Семипалатинской области.
Вероисповедания Православного
Где воспитывался: В Сибирском Кадетском корпусе и в Николаевском Кавалерийском
училище, где окончил курс по первому разряду.
Служил Заведывающим дивизионом I и 2 сотен 9-го Сибирского казачьего полка до 1914 г.
Женат на дочери Войскового Старшины Горбунова, Таисии Николаевне , имеет сыновей:
Николай род. 6 ноября 1900 года, Виктора , Родившегося 24 января 1903 года, Сергея,
родившегося 13 января 1909 года и дочь Нину, родившуюся 28 Декабря 1904 г.
Православные.23
Мои мысли: У него был сын Николай 1900 года рождения, возможно он был солдатом,
спасшим Великую Княжну Анастасию Романову.
РГВИА Фонд 409 ПС 328-941
СВИДЕТЕЛЬСТВО О ЯВКЕ К ИСПОЛНЕНИЮ ВОИНСКОЙ ПОВИННОСТИ
Шаров Александр Вавилович
Крестьянин Нижегородской губернии, Ардатовского уезда,Выкоупокой волости, села Выксы
являлся к исполнению воинской повинности при призыве 1913 года и, на правах
вольноопределяющихся, подлежал поступлению на службу в войска, но, по
освидетельствовании, признан совершенно не способным к военной службе, а потому
21 РГВИА Ф 409 Послужной список 145-370 у
22 РГВИА Ф 409 Послужной список 311-012
23 РГВИА Ф 409 Послужной список 461
 55
освобожден навсегда от службы.
Подвергался 15 Марта 1916 года в Московском уездном по воинской повинности
Присутствии поверочному освидетельствованию и признан ГОДНЫМ к действительной
военной службе и перечислен в ратники ополчения второго разряда.
Послужной список
1-го ПОДГОТОВИТЕЛЬНОГО УЧЕБНОГО БАТАЛЬОНА
Шарова Александра Вавиловича
Прибыл и зачислен в списки 1-го Подготовительного учебного батальона 2
роты 2 Июня 1917 года.
На основании телеграммы Начальника Мобилизационного Отдела Главного Управления
Генерального Штаба от 8-го Июня 1917 г. за номером 23210 - отправлен в 3-ю
Петергофскую школу прапорщиков.
5 Ноября 1917 года командирован в распоряжение Начальника Штаба
Иркутского воен. округа.
ОПРОСНЫЙ ЛИСТ
Юнкер 2-й роты 3-й Петергофской школы прапорщиков 27 Июля 1917 года
Шаров Александр Вавилович
Православный
Время рождения: 1891 г.
Приписан: Нижегородский Ардатовского уезда
Холост
Каким воинск. начальн. принят на службу и командиров. в школу: Московским Уездным
воинским начальником
В каком учебном заведении получил образование:
Среднее Тюменское Александровское Реальное училище
Высшее: учится в Константиновском Межевом Институте.
Мои мысли: Так как он учился в Тюмени и впоследствии был командирован в Иркутск (
рядом с Екатеринбургом), а также подходит под описание Анастасии Романовой (Анны
Андерсон), возраст, русский крестьянин и солдат, то вполне вероятно, что это он солдат,
спасший ее.24
РГВИА Фонд 409 ПС 1-062 год 1911
ПОСЛУЖНОЙ список
Подпоручика 75 пехотного Севостопольского полка Шарова
Составлен 31 Декабря 1910 года.
Подпоручик Александр Иванович Шаров
Младший офицер
Родился: 1888 года Января 4-го
Сын чиновника Сыро-Даргинской Области.
Православный
Холост25
РГВИА Фонд 409 ПС 5-258 год 1911
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Старшего Адъютанта Штаба 28-й пехотной дивизии Штабс-Капитана
ШАРОВА
Составлен 1-го Февраля 1911 года.

24 РГВИА Фонд 409 ПС 328-941
25 РГВИА Фонд 409 ПС 1-062 год 1911
56
Александр Михайлович ШАРОВ
Родился: 9-го Июля 1880 года.
Из потомственных дворян Московской губ./ сын Капитана/уроженец той же губернии.
Православный
Женат на дочери отставного Генерал/Майора Шпицберга, девице Валерии
Валериановне Шпицберг. Жена православная.26
РГВИА Ф 409 ПС 323-460
С. 417-422
ПОЛНЫЙ ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Подпоручика Шарова
Составлен 9 Августа 1909 г.
Подпоручик Александр Михайлович Шаров
Родился: 9 Июня или Июля 1880 года.
Сын Капитана, уроженец г.Москвы
Православный
Где воспитывался: В Александровском кадетском корпусе и Михайловском артиллерийском
училище.
Мои примечания: Есть его подпись.
С.419: Сын капитана, Александр Шаров.
Адрес отца: г.Москва, Пятницкой части, 1-го уч. Садовническая ул., д.Челышева.
С.421: Свидетельство:
Родился Александр, родители его: служащий в Московском Вещевом складе поручик
Михаил Александрович Шаров и законная жена его Мария (или Лидия) Ивановна, оба
православные, восприемниками были: подполковник Александр Александрович и жена
подполковника Софья Ивановна Охачинская.
Мои примечания: Анастасия Романова (Анна Андерсон) говорила, что маму
ее супруга звали Мария.Как и маму Шарова А.М.27
Далее идёт его отец:
РГВИА Ф 409 ПС 323-460 а
С.423-427
ПОЛНЫЙ ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Капитана Шарова
Составлен Ноября 9 дня 1890 г.
Капитан Михаил Александрович Шаров
Должность по службе: Письмоводитель Московского вещевого склада
Родился: 18-го Октября 1843 года
Из Дворян Московской губернии
Православный
Воспитывался: Во 2-м Московском Кадетском Корпусе
5-го февраля 1878 года вступил в первый законный брак с дочерью Священника девицею
Марией (или Лидией) Ивановною Прозоровскою, имеет детей. Дочь Марию (или Лидию),
родившуюся 7-го Марта 1879 г. и сыновей Александра, родившегося 9-го Июля 1890 г.,
Михаила 29-го Сентября 1881 г. и Владимира 9-го Марта 1884 г. Жена и дети
православные.28
26 РГВИА Фонд 409 ПС 5-258 год 1911 27 РГВИА Ф 409 ПС 323-460
28 РГВИА Ф 409 ПС 323-460 а
 57
Мои примечания: Также А.Романова говорила, что у ее мужа была сестра и родной брат
примерно одного возраста.
РГВИА Фонд 409 ПС 3-063 год 1908
ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК
Помощника Старшего Адъютанта Окружного Артиллерийского Управления Виленского
военного округа Штабс-Капитана ШАРОВА
Составлен 29 Января 1908 года.
Штабс-Капитан Александр Михайлович Шаров
Помощник Старшего Адъютанта Виленского Окружного Артиллерийского Управления.
Родился: 9-го июля 1880 года.
Из потомственных дворян Московской губернии/сын Капитана/уроженец той же губернии.
Православный
Воспитывался: В Александровском кадетском корпусе и Михайловском Артил. училище по I
разряду.
Холост29
При приеме в санаторию и в первые дни больная являла в психическом отношении ту же в
сущности картину, какая изображена в заключениях господина Тайного Советника
Бонхоффера и доктора Нобеля. Больная была запугана, боязлива, очень корректна, владела
собою и отличалась приветливостью. На вопросы о ее болезни она дает медлительные и
недостаточные ответы, причем лицо ее искажается, выражая глубокую грусть и утомление.
Мы присоединились к диагнозу лиц давших предыдущие заключения: наличность
психопатии и состояние самовнушения. Больная с большим трудом уживалась здесь. Горная
местность чужда ей. Она была очень сдержана и недоверчива. Она лежала на кушетке с
боязливым, глубоко печальным выражением лица, равнодушная ко всему, что происходило
вокруг нее. Она отнюдь не высказывала своей печали в какой-либо резкой форме, напротив
того, в присутствии других пациентов она вполне владела собою и была очень сдержанная.
Она не искала никакого контакта с прочими больными, не требовала ни книг, ни газет.
Говорила очень плохо по-немецки, с типичным русским акцентом (выговором). Никаких
следов немецкого наречия здесь нельзя было наблюдать. Память находилась в том же
состоянии, какое указано в прежних заключениях: большие пробелы в воспоминаниях,
нехарактерные для органической мозговой болезни, а также для настоящего психоза. Только
после многих недель постепенно началось улучшение. Сильное чувство усталости и общее
утомление исчезли. Физическое улучшение выразилось и в увеличении веса на 5 фунтов.
Рана на левом локте медленно заживала. Нервы также несколько успокоились, хотя и
оставалась заметная повышенная чувствительность. Прежде всего, наступило, однако,
существенное изменение в психическом отношении. Больная стала доверчивее к своему
ближайшему окружению, чувствовала больше уверенности в себе и стала по поводу мелких
ежедневных происшествий самостоятельно и непринужденно говорить о детских
воспоминаниях из родительского дома, царского двора. Сперва она рассказывала о случаях,
бывших при самом дворе, о своих родителях, брате и сестрах, о путешествиях с родителями
в Крым и Германию, описывала посещение Императора Вильгельма II в Петербурге.
Вследствие ее недостаточной способности выражаться разговоры были с пробелами, но
ясны и определенны, без всякого повышенного тона и важничанья. Каждый месяц приносил
с собою, вместе с возрастающим некоторым успокоением, прогрессивность укрепления ее
29 РГВИА Фонд 409 ПС 3-063 год 1908
58
памяти и улучшение взаимного понимания. Больная сама сознавала этот успех и однажды
сказала мне, что «она теперь вновь находится на пути к тому, чтобы сделаться человеком».
Ужасный хаос воспоминаний за последние шесть лет, страшные впечатления, при часто
повторявшихся тяжких лихорадочных припадках, беспорядочно кружились в ней и не
давали ей покоя. Временами тяжесть пережитого совершенно одолевала ее, и ей овладевала
глубокая грусть и отчаяние. Она раз сказала: «Я не должна думать обо всем этом, иначе я
заболею». Это все выяснилось за последние недели, когда наступило улучшение, так что
больная теперь в состоянии говорить о разных вещах объективно, связно и уже без
пробелов. Так, она ныне пространным образом сообщает подробности из всего своего
прошлого. Она говорит о своем детстве, о своих отношениях к родителям, сестрам и в
особенности к младшему брату, а также о совершенно личных происшествиях из семейной
жизни. Она описывает обстоятельства в начале войны, посещения ею лазаретов, время
пленения, болезнь ее брата в это время, рассказывает о рукодельных работах, которые она
тогда изготовляла, и об обострении условий жизни в то время. Все эти рассказы она делает с
выражением глубокой печали и в большинстве случаев заканчивает их словами: «Великая
Россия не могла спасти одной семьи». Об убийстве и первом времени после спасения
больная почти что ничего не говорит. На мой вопрос о том, как происходило бегство, она
дает мне берлинскую газету, в которой напечатана большая статья о ней, с указанием, что
кое-что там изложено правильно, но многое ложно. Она сама не может теперь еще об этом
говорить. С большою признательностью она упоминает имя спасшего ее господина
Чайковского. О Бухаресте, куда она была доставлена, она почти ничего не рассказывает.
Когда в зиму с 1919 на 1920 год обстоятельства стали там для нее небезопасными, она
бежала пешком через границы в Германию при очень тяжелых якобы условиях, при
ужасной погоде и после того, как она за несколько месяцев перед тем родила ребенка. В
Германии она хотела отыскать своих родственников. В совершенном истощении и отчаянии
она совершила в Феврале 1920 года попытку на самоубийство. Она считает этот поступок
самою большою своею глупостью, от которой произошли все дальнейшие осложнения и
предполагаемая душевная болезнь. На вопрос, почему она просто не назвала себя, она
показывает, что она написала письмо своей тетке Принцессе Ирине Прусской и надеялась,
что этим путем положение будет урегулировано. Вследствие пребывания в доме для
сумасшедших, нахождение в одной палате с другими, частью весьма тяжелыми больными, и
обращения с нею врачей, считавших ее душевнобольною, она ни к кому в заведении не
могла иметь доверия и впала в состояние боязни, подозрительности, равнодушия и
депрессии. Она сама поясняет, что она испытала все эти переживания в слишком молодом
возрасте, тем более, что дома она была окружена всем самым лучшим и отборным и в 15 лет
никогда не читала книг о такого рода вещах. Пребывание в больнице для душевнобольных и
последующее время сделали ее человеком глубоко недоверчивым. Недоверие еще более
усилилось благодаря тому, что она много раз оказывала доверие, но часто наталкивалась на
неправду и явную эксплуатацию. Эти показания были даны больною после наступления
физического и нервного улучшения за последние недели.
Вывод
Оценка состояния больной могла быть сделана правильно лишь после того, как началось
успокоение нервов и память больной укрепиласью Еще и теперь обращает на себя внимание
то обстоятельство, что ей трудно запоминать имена лиц и городов, что, однако, не дает
основания предполагать душевной расстройство, но объясняется просто тем, что это
вытесняется из памяти более важным и ей кажется безразличным. Признававшееся до сего
времени расстройство памяти имеет свою причину в том, что больная часто не могла
отвечать на настойчивые расспросы отчасти вследствие недостаточного умения выражаться,
отчасти из боязни, но, прежде всего (больная особо подчеркивает это), из-за того, что она
 59
внутри себя так сильно переживала разные значительные события, что предлагавшиеся
вопросы казались ей несущественными. Вспоминание всего пережитого и возникшее
благодаря этому мучительное чувство одолели ее. Она отговаривалась тогда утомлением и
молчала. Показания эти я считаю безусловно правильными, потому что таким же образом
больная держалась и по отношению ко мне в продолжение первых месяцев. Эта же манера
держать себя описана в заключении Тайного Советника Бонхоффера. Пробелы в
воспоминаниях больной об ее пребывании в Дальдорфе могут быть объяснены отчасти
случившимися там летаргией и депрессией, отчасти тем, что она большею частью лежала в
кровати с лицом, обращенным к стене. С первого раза кажется удивительным, что больная в
настоящее время не говорит по-русски. Она говорит, что она в последний раз разговаривала
по-русски с одной сиделкой в начале пребывания ее в доме для умалишенных. Она ныне
понимает русскую речь, знает отдельные слова и полагает, что она будет вновь в состоянии
говорить по-русски после упражнения в этом в продолжении нескольких дней, если притом
нервное настроение окажется у нее хорошим. С английским языком дело обстоит, вероятно,
таким же образом. Больная сама теперь требует, чтобы ее вновь обучали этому языку.
Настроение больной получало при более продолжительной беседе некоторый грустный
оттенок. Однако эта грусть никогда не выносилась на показ. Никогда не наблюдалось
колебаний настроения, необоснованных аффектов или капризов. Во всяком случае, здесь
никогда более не наступало той перемены настроения с острою возбужденностью и
депрессивной реакцией, какая описана Тайным Советником Бонхоффером. Первоначальный
диагноз: психопатическое состояние оказывается с течением времени теперь уже более не
обоснованным. Таким образом, никакого психопатического расстройства не имеется.
Тяжелое состояние, в которое больная впала, есть прямое последствие всех ужасных
переживаний, крупных разочарований, которые были ей в молодости (молодые ее годы) не
по силам. Таким образом, ее грустные настроения, боязнь, подозрительность вполне
понятны. Что касается вопроса о наличности самовнушения, то за шесть месяцев при
регулярных объективных наблюдениях, нельзя было обрести никаких данных, указывающих
на самовнушение. Против самовнушения говорит все течение болезни с ясно
обозначившимся улучшением, более же всего здравый смысл больной, строгое критическое
отношение к самой себе и очень тонкая критика всего окружающего. Предполагаемое у
больной, согласно заключению Тайного Советника Бонхоффера, желание вытеснять из
памяти пережитое безусловно более уже не наблюдается со времени улучшения ее нервного
состояния. За истекшие месяцы я постоянно снова проверял все показания, сделанные
больною мне или ее ближайшему окружению, и мог установить, что больная никогда не
сделала противоречивых указаний. Рассказы и описания переживаний теперь всегда
откровенны, с неподдельным тоном искреннего чувства, без всякого преувеличения. Следует
поэтому прийти к выводу, что больная действительно пережила то, что она рассказывает.
Совершенно недопустимо, чтобы столь больной физически человек, не обнаруживающий
признаков психопатического состояния, демонстрировал одно и то же положение, ни разу от
своей линии не уклоняясь. Если теперь подойти к вопросу об идентичности, то мое мнение
по этому вопросу вытекает из регулярных, длившихся целые месяцы, объективных
наблюдений. Для лиц, дававших до сего времени свои заключения, решение этого вопроса
было затруднено тем, что больная вследствие физического и психического своего истощения
делала своим молчанием невозможным проникновение в ее субъективные переживания. Нет
никаких симптомов душевной болезни и никаких признаков психопатии. На вопрос о
самовнушении следует ответить отрицательно. У больной нет никаких признаков на
истерию, на обман, на гипноз. Действительно законченная картина ее личности во всей ее
округленности получилась лишь в последние восемь недель, когда наступило известное
внутреннее успокоение и нервное успокоение. По моему мнению, только теперь есть
60
возможность вникнуть в вопрос об идентичности (тождественности), к которому мы с
самого начала относились с величайшей сдержанностью. В госпоже Чайковской
распознается человек, необыкновенно высоко стоящий в этическом (нравственном)
отношении. Ее высокий уровень, ее благородный образ мыслей, особенно выдающаяся
правдивость в больших, а также в малых вопросах, известного рода важность в соблюдении
своего положения, которую она с первого дня и до сих пор проявляла по отношению ко
всякому, дают основание предполагать, что госпожа Чайковская с самых ранних лет
вращалась в необыкновенно высокопоставленных кругах. Наши наблюдения, вместе с
данными профессора Руднева и состоявшееся здесь свидание с госпожою Мельник, дочерью
лейб-медика Царя Николая II, дают нам основание прийти к заключению, что госпожа
Чайковская есть Ее Высочество Великая Княжна Анастасия Николаевна.
 Доктор медицины Федор Эйтель
 ГАРФ. Ф. 10060. Оп. 1. Д. 41. Л. 122-127. Копия. Машинопись.
СВИДЕТЕЛЬСТВА ПРИБЛИЖЕННЫХ К ЦАРСКОЙ СЕМЬЕ.
 Показания приближенных к царской семье, которые много наблюдали и хорошо знали детей
императора, имеют принципиальное значение при опознании предполагаемой Анастасии.
Несмотря на противоречивость оценок, высказанные суждения являются одним из важных и
убедительных свидетельств.
№ 13. Показания Николая Васильевича Саблина
(Авторское название документа: «Показания бывшего капитана 2-го ранга
Гвардейского Экипажа Николая Васильевича Саблина третьего по делу неизвестной
личности, именующейся госпожой Чайковской и считающей себя Августейшей
дочерью в Бозе почивающего Государя Императора Николая Второго Всея России
Великой Княжной Анастасией Николаевной»).
Бухарест 29 Января 1927 года
Прежде чем, по возможности, точно передать все, что я показывал в Генеральной Сигуранце
Румынского Правительства по вышеупоминаемому делу об установлении личности
вышеназываемой госпожи Чайковской, каковые розыски производились по Высочайшему Ее
Королевского Величества Королевы Румынии Марии повелению, позволяю себе изложить,
на каком основании я имею право считать себя достаточно знавшим Августейшую семью. В
1906 году я был назначен на Императорскую яхту «Штандарт», на каковом корабле и
проплавал непрерывно до 1916 года, то есть – 10 лет, сперва в должности вахтенного
начальника, потом ревизора, а последние пять лет состоял старшим флаг-офицером
Походного Штаба флаг-капитана Его Императорского Величества генерал-адьютанта
адмирала Константина Дмитриевича Нилова. В 1906 году Великой Княжне Анастасии
Николаевне было пять лет. С этого года Их Величества начали ежегодно плавать на яхте,
сперва эти плавания бывали по двум-трем неделям, потом по более чем двум месяцам
непрерывного пребывания Их Величеств на борту. С 1909 года Их Величества изволили
проводить по два раза в году в Ливадии, почему яхта «Штандарт» переходила или даже
оставалась на зиму в Черном море, имея постоянную стоянку в Ялте. По должности флагофицера при флаг-капитане Его Величества я имел свою канцелярию в Ливадии, где
постоянно имел счастье видеть Августейшую Семью и близко знать их жизнь. Также я
сопровождал флаг-капитана Его Величества при поездках Их Величеств по Волге при
праздновании Царствования Дома Романовых в течение трех веков в России. Во время этой
поездки я жил на том же пароходе, на котором помещалась Августейшая семья, причем,
вследствие малых размеров судна, кроме семьи на борту находились только Министр Двора
(Владимир Борисович Фредерикс), Статс-Дама Екатерина Алексеевна Нарышкина, флагкапитан (Константин Дмитриевич Нилов), флаг-капитан и я. Все это дает мне право
 61
считать, что я достаточно близко был к Августейшей Семье, и вот почему ко мне на
квартиру в Бухаресте 15 Февраля прошлого года явилась некоторая особа по фамилии
Шпиндлер в сопровождении двух инспекторов Генеральной Сигуранцы, из коих один
довольно свободно объяснялся по-русски, и обратились от имени директора Сигуранцы с
просьбой сообщить, действительно я есть офицер с яхты «Штандарт» и знал ли я хорошо
Великую Княжну Анастасию Николаевну. Рассказав мне, что в Берлине обнаружилась некая
госпожа Чайковская, считающая себя дочерью в Бозе Почивающего Государя Императора
Николая Второго, означенная особа, а также инспектора Сигуранцы просили меня
подтвердить рассказы означенной госпожи Чайковской и со своей стороны сообщить чтолибо, что могло бы помочь выяснить настоящее загадочное дело. Прежде всего мне показали
фотографии госпожи Чайковской, в ответ на что я показал фотографии великой Княжны
Анастасии Николаевны, имеющиеся в книге госпожи Мельник, дочери Лейб-Медика Их
Величеств Евгения Сергеевича Боткина. Присутствующие признали, что локон над правой
стороной лица госпожи Чайковской однообразен с локоном, каковой всегда носила,
причесываясь, Великая Княжна. Также весьма схожи очертания ноздрей двух фотографий,
длина носа, но что совершенно не схоже – это рот и подбородок. На представленной мне
фотографии, газетный отпечаток коей при сем прилагаю, - нельзя отрицать известного
фамильного сходства изображенной личности с очертаниями Великой Княгини Ксении
Александровны. Переходя к дальнейшим физическим совпадениям, госпожа Шиндлер
просила меня сообщить, не знаю ли я чего-либо относительно поранения пальцев на правой
(если теперь не ошибаюсь) руке госпожи Чайковской. Означенное поранение госпожа
Чайковская объясняет, будто бы ее рука была придавлена во время игры в Александровском
дворце с сестрами и Наследником Цесаревичем. Я же отлично помню другой случай, когда
Великая Княжна получила поранения руки. Однажды после завтрака в Ливадии
Августейшая семья отправлялась в прогулку на автомобилях, и в последнюю минуту
Анастасия Николаевна, отличавшаяся большой живостью характера и порывистыми
движениями, пожелала переменить место из одного автомобиля в другой, и, вскакивая в
последнюю минуту в мотор, дверцей ей придавило довольно значительно палец так, что
поездка была отставлена, и Великая Княжна долго ходила с перевязкой на руке. Совершенно
невольно мне известно еще следующее из физических отличий Великой Княжны: когда
Княжны были маленькие, то в плаваниях в шхерах Они ездили на берег пустынных
островков купаться. Хотя Княжны носили купальные костюмы, тем не менее, на спине
Анастасии Николаевны была довольно большая, в серебряный пятачок, родинка, которую
можно было видеть из-за выреза купального костюма. Мы, офицеры «Штандарта»,
назначались по очереди для охраны Княжон во время купаний, хотя для этого всегда с
Княжнами купались матросы, одевавшиеся в парусиновые костюмы. Мы смеялись над
родинкой Великой Княжны и нажимали на нее как на пуговицу электрического звонка. Не
следует упустить из виду, что в это время Анастасии Николаевне было пять – шесть, семь
лет, то есть все Княжны были еще ребенками. Подобная примета природы может лучше
всего доказать правду. Когда Княжна подросла, то Государыня Императрица говорила, что
она выжжет или уничтожит каким-либо путем эту родинку, дабы она не портила бы
декольте впоследствии, когда Великая Княжна превратится в барышню. Мне лично
неизвестно, было ли это приведено в исполнение, но инспектора Сигуранцы чрезвычайно
ухватились за этот признак и немедля телеграфировали в Берлин, прося проверить, нет ли на
спине какого-либо шрама или даже родинки. Ответ получился на имя госпожи Шпиндлер,
что версия о родинке была известна не только мне, но уже запротоколена почти год назад в
Июне 1925 года, и что теперь на месте родинки есть шрам. По-видимому, Государыня
привела свое намерение в исполнение. В 1919 году я волею судеб вынужден был служить в
красном флоте СССР, занимая должность начальника шифровального отделения Штаба
62
Балтийского Флота. При мне в качестве наблюдательницы от Чеки состояла некая особа
женского пола, приходившая контролировать нашу работу. Женщина безусловно
интеллигентная, сия особа, тем не менее, не могла справиться со своей задачей
контролирования старых штабных офицеров, и под конец попала под наше влияние. Эта
женщина сообщила мне за два дня до официального известия о мученическом убиении
Священных Мучеников, о чем я почел своим долгом немедленно сообщить обергофмаршалу Высочайшего Двора графу Бенкендорфу, который постоянно проявлял лично
ко мне особое свое внимание. Покойный граф, в то время уже лежавший в тяжелом
состоянии больным, пришел в ужас и просил меня держать его в курсе этого преступления.
Поэтому я в это время очень часто бывал у него, и однажды ко мне пришел егерь графа
Сорокин с просьбой немедленно прийти к графу. Это было спустя месяц после убийства
Семьи. Я застал графа в постели, причем скоро вошла какая-то плачущая женщина, которая
оказалась женой придворного повара Харитонова, который постоянно плавал с Их
Величествами и был расстрелян вместе с Ними. Сия женщина нам рассказала, что убийство
было совершено ночью, и что никто не думал, что Семью разбудили ночью для такого
злодейства. Повар Харитонов сказал своей жене, что не покинет семью, и ушел в дом, где
содержались Мученики. Часа через два Харитонова, обеспокоенная долгим отсутствием
мужа, вышла во двор и увидела, что у подъезда стоят грузовики, в кои грузят какие-то
предметы. В то же время один часовой ей сказал, что всю Семью убили и вот теперь вывозят
трупы. Одновременно она увидала, что какие-то вещи и сундуки часовые выносили за
ворота, и вообще шел грабеж имущества Их Величеств. Тогда же ей сказали, что одна
Княжна не была убита, но Харитонова не могла нам сказать, что произошло затем далее.
… Ее Величество Королева Мария Румынская, удостоившая меня вызвать к Себе по этому
делу, считает, что возможно допустить, что Великая Княжна была спасена, принимая во
внимание рассказ жены Харитонова. Таким образом, версия о спасении Великой Княжны
Анастасии Николаевны была мне известна еще в 1919 году, и когда я сказал об этом моей
агентше Чеки, то через несколько дней она мне передала, что некий высший чин Чеки сказал
ей в ответ на эту версию, что убийство было совершено очень беспорядочно и
неорганизованно, и что Главная Чека из Москвы послала немедленно комиссию для
проверки этого дела. Оставаясь в Советской России до 20 года, когда я бежал, мне
неоднократно приходилось слышать, что одна из великих Княжон спасена. Рассказы
госпожи Чайковской о каютных размещениях на яхте удивительно верны, именно, что
Княжны долго не имели своих отдельных кают, а спали по две в каюте с нянями – Теглевой
и Эреберг или Уткиной – это довольно интимные подробности, пожалуй даже команде яхты
неизвестные. Совершенно случайно я имел случай видеть одну еврейку, занимавшуюся
контрабандной перевозкой из Советской России, которая мне говорила, что в Сороках она
слыхала о переходе через границу будто бы дочери Государя. Что касается до полной
забывчивости родного языка, что чрезвычайно поражает всех лиц, так или иначе
прикасавшихся к этому делу, то позволю себе привести заявление некоего господина
Стамоглу, беженца из Одессы, господина, заслуживающего всякого доверия, проживающего
в Бухаресте, который мне рассказал, что его родная сестра, будучи арестована Одесской
Чекой вместе с мужем, пережила несколько весьма тяжелых часов в подвалах Чеки, после
чего муж этой особы был расстрелян, а эта особа выпущена. По освобождении эта дама
престарелых уже лет совершенно забыла русский язык, на котором говорила с детства, и
только через две недели, оправившись от ужасов, к ней вернулся русский дар слова. Проводя
много часов с госпожой Шпиндлер в разговорах о госпоже Чайковской, прекрасно понимая
всю ответственность за свое мнение, перебирая в памяти все, о чем госпожа Чайковская
рассказывает, я должен по совести сказать, что, принимая во внимание свидетельства
Вуилтона, рассказ жены повара Харитонова, сведения агентши из Петроградской Чеки,
 63
заявление такого высокого чина Чеки, что убийство было совершено необдуманно и
второпях, у меня составилось представление, что факт спасения Великой Княжны может
быть фактом действительности.…Поэтому существование Чайковского, пасшего Великую
Княжну, не представляется уж таким невероятным. Николай Саблин
ГАРФ. Ф. 10060. Оп. 1. Д. 47. Л. 3 – 9. Подлинник. Машинопись.
№ 14. Письмо Николая Васильевича Саблина Великому князю Андрею
Владимировичу о ходе расследования по делу Анастасии Чайковской в Румынии
Бухарест 8 Июня 1928 года
Господин Шурихт рассказал нам, что госпожа Шпиндлер, производившая в прошлом году
розыски, уехала обратно в СССР и будто бы получила место на службе у
коммунистического правительства.
Очень против расследования этого дела были чины бывшего императорского Посольства в
Бухаресте.
Я же стою на той точке, что выяснение этого дела чрезвычайно важно.
Капитан 2-го ранга Н. Саблин
ГАРФ. Ф. 10060. Оп. 1. Д. 47. Л. 21-22. Подлинник. Машинопись.
№ 15. Показания Зинаиды Сергеевны Толстой о посещении ею в 1922 году
«неизвестной больной»
Берлин 1927 год
Утром 9 Марта 1922 года протелефонировал мне Степан Сергеевич Андреевский, прося дать
ему адрес Баронессы Буксгевден. Через час он вторично мне позвонил и сказал, что
Баронесса сейчас гостит вне Берлина у Принцессы Ирины Прусской и что поэтому ему
нужно спешно видеть меня по очень важному делу. Приехав ко мне, он мне передал, что
несколько дней тому назад во двор Русской церкви к продававшему там открытки Царской
Семьи офицеру лейб-гвардии Кирасирского Ее Величества полка некому Швабе подошла
одна старуха и сказала ему, что в лечебнице для умалишенных «Дальдорф» находится
Великая Княжна Татьяна Николаевна, что она с ней там помещалась в одной комнате, так
как сама нечаянно попала в сумасшедший дом, и дала Швабе адрес и все указания, как ее
там найти. Заинтересовавшись этим сообщением, Швабе отправился в больницу с одним
своим знакомым немцем, и они оба были потрясены сходством больной с Великой Княжной
Татьяной Николаевной, которую, видимо, очень взволновал их приход, особенно когда
Швабе показал ей фотографию Императрицы Марии Федоровны; но ни на какие их
расспросы она не ответила. 10 Марта рано утром я с моей дочерью, Андреевским и Швабе
отправились в больницу. Нас провели в приемную комнату, обещав ее сейчас нам привести,
но больная не захотела выйти, и нам сказали, что она вообще очень волновалась после
визита Швабе и просила к ней больше никого не пускать. Тогда нас повели в общую палату,
где она находилась. Услышав наши шаги, больная, которая лежала в кровати, быстро
закрылась с головой и ни за что, несмотря на все наши просьбы, не хотела раскрыться.
Наконец нам удалось немного приподнять одеяло, и мы тоже поразились ее сходству с
Великой Княжной Татьяной Николаевной. Целый час мы с ней там промучились, но как
следует себя рассмотреть она нам не дала, потому что, как только мы хотели отнять одеяло,
она с большой силой сопротивлялась, когда было видно ее лицо. Она все время плакала,
особенно когда мы ей показали одно письмо, которое нам прислала из Тобольска Великая
Княжна Татьяна Николаевна, и образ точно такой же, какой мы послали Царской Семье в
Тобольск. Не добившись от нее ни одного слова (мы с ней говорили по-русски и немецки,
конечно, не делая намеков, что принимаем ее за Великую Княжну), я поехала к Маркову II,
которому сказала, что нашла определенное сходство с Татьяной Николаевной, но не могу на
себя взять ответственности ее признать, и посоветовала ему вызвать Баронессу Буксгевден,
знавшую гораздо лучше меня Великих Княжон. Андреевский в этот же день за ней поехал к
64
Принцессе Ирине Прусской. У ворот больницы Марков учредил дежурства офицеров, боясь,
чтобы больную куда-нибудь не увезли, так как ходили слухи, что ее собираются перевезти в
другой город; а меня он попросил на следующий день опять съездить в лечебницу, думая,
что, может быть, без посторонних свидетелей больная со мной поговорит, поэтому 11 Марта
я с моими двумя детьми опять туда отправилась. Нам сказали, что больная всю ночь не спала
и была в очень нервном состоянии. Мы просили ее не предупреждать о нашем приезде и
неожиданно вошли в ее палату. Она сидела на кровати и, обернувшись в сторону двери, при
виде нас быстро опять юркнула под одеяло. Опять мы ее долго упрашивали раскрыться,
сказать нам, кто она, но все было тщетно, она только опять рыдала, что-то невнятно
бормотала и, схватив мою руку, не выпускала ее и сильно сжимала. Наконец пришел доктор,
который стянул с нее одеяло, а сиделки схватили ее за руки, все ее лицо и шея покрылись от
волнения красными пятнами, но все же нам удалось лучше ее разглядеть и безусловно
сходство с Татьяной Николаевной было у нее большое. На все наши расспросы о ней доктор
и сестры милосердия нам сказали, что она никогда не хотела им говорить своего имени;
страдала какой-то манией преследования и страхом, чтобы кто-нибудь ее не узнал; читала
газеты и очень интересовалась политикой, особенно событиями в России; что за все время
ее пребывания в больнице ее всего несколько раз навестил какой-то молодой человек в
высоких сапогах со шпорами, что она с ним говорила как со знакомым на русском или
польском языке и после его ухода всегда очень волновалась; что вообще она была со всеми
служащими мила и вежлива, и что они все в больнице ее любили. Единственно, что нас
смутило – это ее рост, так как на наш вопрос об этом (мы ее видели только лежащей) нам
ответили, что она маленькая, а Великая Княжна Татьяна Николаевна была высокая. В этот
день вечером приехала в Берлин Баронесса Бкусгевден, и на следующее утро я с ней, ее
отцом, Андреевским и швабе опять поехали в «Дальдорф». Входя в палату, мы в дверях
встретились с той старухой, которая первая у церкви рассказала Швабе о больной. Увидев
нас, «Неизвестная» опять спряталась. Баронесса Буксгевден обратилась к ней по-английски,
называя ее “My darling”, но та опять ничего не говорила и не хотела показаться, а когда
доктор силой сорвал с нее одеяло и стали ее держать (с кровати ни одного раза при мне ее
никто не стаскивал), лицо опять покрылось красными пятнами и она опять стала делать
гримасы, кусалась и пряталась. Посмотрев внимательно на нее, Баронесса сказала, что это не
Татьяна Николаевна, и пошла к двери, где на нас набросилась старуха и стала нам
доказывать, что “Неизвестная” – Великая Княжна, что она ее сразу же узнала, так как где-то
в России видела проезжавших в экипаже Царских Детей, и что будто бы больная носит
всегда на себе фотографию Царской Семьи, которую нам и показала. Это была всем
известная группа, которую продавали в Берлине повсюду, что я ей и заметила. Вообще
старуха производила неприятное впечатление. После этого Баронесса предложила еще раз
посмотреть на больную и совершенно определенно высказалась против того, что она
Великая Княжна, но добавила: «Да, рука напоминает Императрицу, и в лице есть сходство с
Татьяной Николаевной, но волосы светлее и жестче, чем были у Великой Княжны, и рост
неподходящий». После такого безапелляционного определения мы уехали совершенно
успокоенные. В начале 1922 года мне вдруг протелефонировала моя тетя Софья Петровна
Бельгард и с волнением стала рассказывать, что в больнице «Дальдорф» находится Великая
Княжна Анастасия Николаевна. На что я ей ответила, что мы ее видели, и что Баронесса
Буксгевден не нашла сходства у больной с Великими Княжнами, но меня очень удивило, что
старуха, говорившая раньше Швабе про «Неизвестную», как про Татьяну Николаевну,
теперь рассказала тете, что она – Анастасия Николаевна. Взволновавшись тем, что эта
история продолжается, когда мы ее считали уже законченной, я решила съездить опять в
лечебницу повидать больную и на следующий же день, взяв с собой мою дочь и
Mademoiselle Кирееву, туда отправилась. Увидев нас, она опять сильно покраснела, закрыла
 65
лицо руками и стала волноваться. Мы ее долго упрашивали с нами поговорить, но ничего от
нее не добились. Она оказалась маленького роста и своей фигурой нам напомнила Великую
Княжну Анастасию Николаевну. 30
30 Кто Вы, госпожа Чайковская? К вопросу о судьбе царской дочери Анастасии Романовой / рук.
Проекта В.В. Алексеев, сост. Г.Н. Шумкин. – Изд. 2-е, доп. и исправ. – Екатеринбург: Издательство
Баско, 2014. – С. 73, 74, 75, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 89, 90, 91, 92, 93, 96, 97, 98, 99, 100.
66
Список монографий автора Лариной Ф.Ш.:
1. Легенда не умирает Разгаданная тайна: Выжившая Великая Княжна Анастасия
Романова (Дочь Императора Николая II) — это Анна Андерсон (Анастасия
Чайковская) Не самозванка!.. Том I. – М.: Эдитус, 2022. – 224 с.
2. Легенда не умирает Разгаданная тайна: Выжившая Великая Княжна Анастасия
Романова (Дочь Императора Николая II) – это Анна Андерсон (Анастасия Чайковская)
Не самозванка!.. Том II. ; М.: Эдитус, 2022. ; 72 с.
3. Великая Княжна Анастасия Романова – это Анна Андерсон, Анастасия Чайковская.
Легенда не умирает… Исторические Доказательства. Том III. – М.: Эдитус, 2022. – 68 с.
4. Великая Княжна Анастасия Романова – это Анна Андерсон, Анастасия Чайковская.
Легенда не умирает…Впервые публикуемые Исторические Доказательства… Том IV.
– М.: Эдитус, 2022. -52 с.
5. Ларина Ф.Ш. Великая Княжна Анастасия Романова – это Анна Андерсон,
Анастасия Чайковская. Легенда не умирает…Сенсационные исторические
доказательства… Том V ; М.: Эдитус, 2022. ; 52 с.
6. Ларина Ф.Ш. Великая Княжна Анастасия Романова – это Анна Андерсон,
Анастасия Чайковская. Легенда не умирает…Жестокость и предательство Англии,
США, Европы и Романовых… Том VI ; М.: Эдитус, 2022. ; 68 с.
7. Ларина Ф.Ш. Убийство Императора Николая II Лениным из личной мести. - М.:
Эдитус, 2022. – 154 с.
Контакты автора монографии Факии Лариной (Флора Ларина, Flora Larina):
С автором книги можно связаться:
Адрес электронной почты: flora.larina@gmail.com
E-library: Факия Ларина
VK: https://vk.com/flora_larina

Научное издание
12+
ФАКИЯ ШАВКЕТОВНА ЛАРИНА
В е л и к а я К н я ж н а
АНАСТАСИЯ РОМАНОВА –
это Анна Андерсон, Анастасия Чайковская.
Легенда не умирает…
Жестокость и предательство
Англии, США, Европы и Романовых…
Монография
В авторской редакции
ООО «Эдитус»
125565, г. Москва, Ленинградское шоссе, д. 80, стр. 1
8 (800) 775-30-87
www.editus.ru
Отпечатано в типографии ООО Фирма «П-Центр»
129515, г. Москва, ул. Академика Королёва, 13
Подписано в печать 18.07.22
Формат 148х210. Усл. печ. л. 4,875
Печать цифровая. Бумага офсетная
Тираж 19 экз. Заказ № 202207137