Интеллигент

   Защищал я человека самого интеллигентного и крайне вежливого. Обвиняемого в двух убийствах и семи изнасилованиях. Он очень нравился женщинам. Всегда улыбался. Любил им говорить комплименты. Без их просьб поднесет сумку, починит кран. По образованию - инженер-конструктор, даже успел поработать несколько лет в НИИ. Он  всегда был спокоен и благодушен даже перед тем,  как приступить жестоко и извращенно насиловать своих жертв.

Одна истерзанная женщина рассказала следователю, что вначале он ее медленно целовал, а затем погладил пальцем лицо. Вызвался сам приготовить романтический ужин в ее квартире. Красиво сервировал стол. Было очень вкусно. Они выпили две бутылки вина. И только тогда перешли на ты. Все было восхитительно. Даже когда неожиданно разорвал на ней платье, она не испугалась. Ей в эту секунду было досадно, что своей страстью и темпераментом он испортил такой хороший вечер.
Но очень скоро она поняла все, когда он достал скальпель. И она вынуждена была выполнять все его извращенные просьбы до утра, чтобы он ее не убивал. Женщина выжила, но была вся изрезана. Но также не пошла в полицию, как и многие другие выжившие жертвы нападения.

Обеим изнасилованным и убитым женщинам он вырезал соски и складки влагалища.
Было долгое следствие и суд. Получил он срок не очень большой, всего тринадцать лет. Согласно экспертизе, в его психике были отклонения и склонность к сексуальному насилию.

На стадии апелляции в Верховном суде Карелии из-за процессуальных нарушений мне удалось снизить этот срок ещё на один год. Радостный от этого адвокатского успеха, по просьбе его родителей, я приехал я к нему в колонию под Петрозаводском. И вот мы встретились. Завели этого улыбчивого человека в комнату для свиданий. Конвойный тихо мне говорит:

-Только спиной к нему не поворачивайтесь!

Я присмотрелся к молодому человеку. Внешность симпатичная.  Высокий лоб. Очки в тонкой оправе. Умные, очень внимательные глаза. Мягкие и неторопливые движения. Очень интеллигентный вид. Крайне вежлив и подчеркнуто доброжелателен. Я знал его дело, но даже я купился на его внешность.
 
Ну, что, парень,-сказал я ему.- Меня уже несколько раз предупредили, что Вы  опасный, на всех внутренних учетах стоите. Склонны к нападению, и к побегу, и к суициду.

Он засмеялся и, по-доброму, как старому знакомому, ответил:

-Что только не придумают. Так всем тут в личном деле пишут.
 
И хотя я по опыту знал, что это не так, но почему-то вопреки разуму хотелось ему верить.

Я поговорил с подзащитным об апелляции. Мы сидели друг напротив друга за железным столом, с такими же металлическими, прикованными к полу табуретками. Окно плотно замазано краской, между рамами - толстые решетки. А форточка над решетками была лишь слегка приоткрыта. Мне было душно.
Я подошёл к окну, открыл пошире форточку и несколько раз вдохнул свежий воздух. И вдруг слышу, как мой подзащитный медленно и зловеще проговаривает:

-Вам же сказали, спиной не поворачиваться. Или ты бессмертный?

Я обернулся. Он приподнялся на руках за столом, как перед прыжком, и смотрел исподлобья. Он был очень напряжен, долбанный псих. Я вспомнил, что у одной из погибших женщин было трое детей. И он ее убил за то, что она пошла на встречу с ним и оставила детей дома одних.  Убил за то, что она плохая мать.

А меня может убить за то, что я так расслабился с ним. Вот оно что, он не прощает ошибок.  На меня смотрели глаза шакала, немигающие. Я вживую видел этот взгляд. Тот взгляд, которым он смотрел на своих еще живых женщин в последние минуты их жизни.
Но показать секундный испуг было нерационально. Я не стал играть в его гляделки. Во мне уже клокотал гнев. Я подошел к нему близко и дунул в лицо.  Колдовство исчезло.
 
И тут он улыбнулся:
-Адвокат, все ведь хорошо? Я же пошутил.

А я ему без шуток ответил:
 
-Я знаю, кто ты. У тебя просто родители порядочные. А ты конченная мразь.

Я не стал жать кнопку, чтобы вызвать конвой. И всю свою злость сорвал на железной двери, несколько раз ударив ее ногой. Прибежали сразу два охранника. С наслаждением я вышел из этой колонии. Уже без опаски вдохнул чудесного карельского воздуха. И подумал: очень тяжелая наша работа. Не расслабишься. С какими только извращенцами не приходится работать. Главное, самому остаться человеком.