Волчьи ягоды

Это, как я теперь понимаю, был просто какой-то декоративной кустарник, и им была усажена по обеим сторонам вся дорожка, идущая из центра Судака к пляжу. Мама в те годы постоянно работала с режиссером Е.Шерстобитовым, а он имел творческое обыкновение снимать фильмы летом и непременно в Крыму. Ну, он же художник, он так видел. И в общем, слава богу, поскольку мне эти поездки не только давали возможность торчать целыми днями на море, но и увидеть много всякого интересного.

Например, когда мне было три года, снимали фильм "Сказка о Мальчише Кибальчише". Я был не просто поглощен процессом, я попросту жил в нем. Я тесно дружил со всеми Мальчишами, и недоумевал, почему они дружат не только со мной, но также и с Плохишом! Его, к слову, играл Сережа Тихонов и я к нему относился с некоторым подозрением. Он был старше, был практически взрослым, ему тогда было аж четырнадцать лет, и потому, похоже, он все понимал, и только посмеивался.

Потом кто-то из съемочной группы подарил мне на день рождения барабан. Я был в восторге и маршировал с ним по Судаку и пел во все горло "Смело мы в бой пойдем!". В результате, я попал в местную газету, а режиссер Шерстобитов получил какую-то грамоту от местного обкома, вроде бы "за успехи в патриотическом воспитании молодежи". Эх знали бы они, каким "патриотом" эта "молодежь" после вырастет...
 
Но то было золотое время, и все новые и новые открытия сыпались как из рога изобилия. Я, например, открыл для себя то, что буржуины бывают как плохие, так и относительно хорошие. Например Л.Перфилов - многие его помнят по роли Гриши Шесть-на-девять в фильме "Место встречи изменить нельзя. Он, хоть и допрашивал Кибальчиша, но между дублями постоянно угощал меня ирисками. То есть был, вроде бы неплохим буржуином. Впрочем, я подозревал, что он хочет у меня что-то выведать: какую-то военную тайну, и я был бдителен, хотя и от ирисок не отказывался. Другое дело - буржуин- актер Капка! Этот гад накрутил мне ухо, когда я маршировал с барабаном возле студии звукорежиссера, как раз во время звукозаписи. Таким образом, сомневаться в его подлой буржуинской сущности уже не приходилось.

       В общем, жизнь текла своим чередом. К обеду мама, как правило, освобождалась из своей монтажной, я оставлял барабан в ее, пахнущей кинопленкой комнате, и мы шли на пляж. Идти нужно было километра три, как мне кажется. И где-то на середине я начинал попросту ныть.

 - Сейчас! Спешу и падаю на руки тебя брать! – сердилась мама.
Мне было три, а ей, соответственно – двадцать три. Но судя по фото, весил я на все пять. Так я ныл, а мама меня отвлекала разговорами:

- Как эта столовая называется?
- «Олень!» - бурчал я. С ненавистью поглядывая на столовку, на крыше которой действительно стояла облупленная гипсовая скульптура оленя,  выкрашенная когда-то давно коричневой краской.
- А как называется это дерево?
- Кмпариска-лариска, - решил я подкузьмить маму, но она не обратила внимания на мою дразнилку и продолжала спрашивать.
Мы шли вдоль тех самых кустов с красными полупрозрачными ягодами и я потянулся, чтобы сорвать одну.
- Нельзя! – сказал мама и уже хотела было меня треснуть по рукам.
- Почему это? – удивился я.
- Это - волчьи ягоды, - ответила мама.
- Ух ты! И если я съем, то стану волком?- я был почти восхищен.
- Нет! Ты просто умрешь! – сказала мама веско.
- А почему они тогда «волчьи»?- парировал я, - Тогда это - «умирательные» ягоды.
- Так они называются, - мама уже, похоже, устала от моих вопросов.
- Нет, ну, может, их волки любят?- не унимался я.
- Да, наверное, любят, - мама явно старалась вырулить из этой темы.
- А почему они тогда не умирают? – не унимался я.
- Потому что они – волки, - резонно отметила мама.
- А что волки вообще не умирают? - тема меня заинтересовала не на шутку. Мне было страшно любопытно, поскольку еще недавно мне мама читала историю о том, как некий волк сожрал Красную Шапочку и ее бабушку, а потом его убили охотники. Значит, волки все-таки не бессмертные? Правда, тогда у меня тоже было много вопросов. Например, я помню, навязал маме дискуссию о том, почему бабушка и Красная Шапочка оказались не только живыми, но и совершенно целыми! Волк их что, не жевал? Мама только вздыхала и предлагала прочесть что-нибудь другое.
- Все умирают… - ответила мама, и я тогда, помню, надолго задумался.
Так мама в очередной раз выиграла время. Спорить уже смысла не имело: перед нами плескалось теплое море.