de omnibus dubitandum 98. 261

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ (1863-1865)

Глава 98.261. СЮДА КТО-ТО ИДЕТ!..

    Этот день выдался для меня очень богатым на события и стал почти таким же памятным, как тот, когда Иван научил меня совокупляться по-настоящему и пристрастил к гурманству.

    Николай выслеживал нашу соседку, госпожу Сольц, и я тоже вела за ней наблюдение, где только можно, чтобы потом всё рассказывать брату.

    Я часто видела её у ворот дома, разговаривающей и заигрывающей с различными мужчинами, и всякий раз полагала, что эти мужчины вступают с ней в половую связь.

    Особенно часто я замечала её с господином Эльцыным, и как показало будущее, по крайней мере, в данном случае, догадывалась я правильно. Господин Ицхак-Аарон Эльцын был пивным торговцем, он каждый день подкатывал к соседнему дому на громадном пивовозе. Тут выгружались и загружались бочки, потому что в подвале находилось пивное хранилище.

    Господин Эльцын был крупным, дюжим мужчиной приблизительно тридцати лет, с красным, жирным лицом, маленькими светлыми усиками и гладко выбритым черепом. В ухе у него висела золотая серьга, что мне особенно нравилось. Мне вообще в ту пору господин Эльцын казался красивым и роскошным мужчиной.

    Он всегда носил белую пикейную куртку или серый летний костюм, и всегда имел при себе тяжёлую серебряную цепочку от часов, на которой, покачиваясь, болталась тяжёлая серебряная лошадь, что опять же вызывало у меня особое восхищение.

    Когда я однажды возвращалась домой из гимназии, госпожа Сольц стояла у ворот с господином Эльцыным. На ней была свободно свисавшая кумачовая блузка, не заправленная в юбку. К тому же она была без корсета, и я увидела, как из-под блузки откровенно проступают её крепкие груди, оба полушария отдельно и в разные стороны, и сквозь тонкую ткань можно было даже различить соски.

    Господин Эльцын стоял перед ней, облокотившись на воз, и они, смеясь, о чём-то разговаривали друг с другом. Как раз в тот момент, когда я подошла ближе, господин Эльцын пытался ухватить её за грудь, а она отбивалась, шлёпая его по руке. Он несколько секунд боролся с ней, снова потянулся к груди и сильно сдавил её. Госпожа Сольц отпихнула, было, его, но он наклонился и сделал вид, будто собирается залезть ей под юбку. Она громко взвизгнула, выставила перед собой руки и снова ударила его, однако при этом совершенно не сердилась. Я неприметно слонялась вокруг и наблюдала за ними, ибо такое поведение, естественно, возбуждало меня. Я с большим удовольствием подошла бы поближе и послушала, о чём они говорят.

    Однако господин Эльцын больше не предпринимал атакующих действий, а завёл, похоже, серьёзный разговор. Потом он исчез в подворотне, и сразу за ним госпожа Сольц. Я спешно юркнула следом и увидела, как госпожа Сольц идёт в направлении погреба. Я выждала некоторое время, затем на цыпочках спустилась вниз по подвальной лестнице.

    Хорошо ориентируясь здесь, я выбрала уголок у кирпичной стены, где заняла наблюдательный пост. С этого места я легко просматривала весь длинный коридор, который тянулся передо мной, в конце него располагалось подвальное помещение, освещенное через спусковой люк и заполненное бочками с пивом.

    Госпожа Сольц и господин Эльцын стояли как раз в центре, они держали друг друга в объятиях и целовались, при этом он приподнял ей блузку, забрался под сорочку и теперь держал её грудь в руке. Это было налитое, белое как молоко и округлое полушарие, по которому теперь, пошлёпывая, бродили красные лапы господина Эльцына. А госпожа Сольц, плотно прижавшись к нему и позволяя себя целовать, шептала анИ роцА отхА  (я хочу тебя - идиш.) расстёгивая, как я видела, ему ширинку. Едва получив его хобот в руку, она начала дрожать и, уже громче шептать анИ роцА отхА и крепче прижиматья к нему.

    То был невероятно длинный, тонкий и на удивление белый член. Он был таким длинным, что совершенно скрыл собой руку госпожи Сольц, настолько высоко он из нее выделялся, и госпоже Сольц потребовалось порядочно времени, когда она собралась обрабатывать его вверх и вниз по всей длине. Однако то, что он оказался настолько тонким, меня изумило.

    Господин Эльцын, который сопел так громко, что даже я могла его слышать,  посадил женщину на высокую бочку, извлёк из сорочки и вторую грудь, стал поглаживать и сдавливать обе, а госпожа Сольц оперлась на стену, и до моего слуха донеслось, как она очень тихо сказала:

    – Ну, давайте, входите же, я больше не выдержу.

    Меня обуяло любопытство, как они это сделают, потому что такую позицию мне ещё не приходилось видеть. Господин Эльцын, которому его длинное, тонкое жало доставало едва ли не до болтающейся на цепочке серебряной лошади, перекинул ноги женщины через свои руки и таким манером, стоя, вонзил свое жало в госпожу Сольц, которая сидела на бочке, опираясь спиной на стену.

    – О боже, – тихонько вскрикнула Сольц, почувствовав вторжение жала. – Святой Николай угодник, да вы мне этак и живот насквозь проткнёте…

    Эльцын работал быстро, наклонив при этом голову, чтобы видеть голые груди своей партнёрши. Складывалось впечатление, что он вознамерился буквально распотрошить её, с таким напором и азартом он двигался в ней туда и обратно, а она, то целовала его в коротко остриженные волосы, то зажимала его голову между грудей, то снова обращалась к нему или, задыхаясь от восторга, вскрикивала:

    – АЗ ОХ-Н-ВЕЙ… я этого не вынесу… на меня в любую секунду нахлынет… вот сейчас…сейчас… сейчас… так – сейчас опять подкатывает… ах, как же здорово… двигайтесь, потерпите ещё… не брызгайте… Господи, если бы мой муж умел так еться… ах… как же замечательно… такого со мной ещё никто не выделывал… ах… я это даже ртом чувствую… ах… если бы я знала, что вы на такое способны, то уже давно отдалась бы!.. Ещё больше… о Господи… надо было быть настоящей дурой, чтобы пройти мимо такого мужчины… ах, на меня уже снова накатывает… крепче… ещё крепче… вот так хорошо!.. Господин Эльцын … давайте-ка… как-нибудь попробуем совокупиться нагишом… а? Голыми… да…? В гостинице… да…?

    Он ничего не ответил, а только продолжал безостановочно втыкать в её тело свой жезл, всякий раз давая ей такой толчок, что она подскакивала. Она начала жадно хватать ртом воздух, тяжело дышать, хрипеть и, наконец, издала едва слышный стон, по звуку напоминающий плач. В её дыхании появился свист, она полностью откинулась назад, так что зад её теперь завис в воздухе, свешиваясь через край бочки.

    Он крепко подхватил её за ягодицы, отчаянно ввинтился в неё и, почти задыхаясь, вдруг прохрипел:

    – Вот, сейчас!

    С этими словами он в последний раз так глубоко вонзился в её тело, что она взвыла от восторга. Потом он больше не двигался; а спустя некоторое время медленно извлёк член наружу и отпустил её.

    Госпожа Сольц опустилась на ноги, поправила волосы, затем обняла господина Эльцына за шею и поцеловала его.

    – Послушайте, – сказала она, – да так, пожалуй, и вдесятером не суметь. Такого я в своей жизни ещё не встречала.

    Он прикурил сигарету и спросил:

    – Сколько же раз на тебя накатило?

    – Точно сказать не берусь, – пожала Соня плечами, – но, по меньшей мере, раз пять.

    Он снова взял её груди, покачал на ладонях, погладил их и потеребил соски. Она стояла перед ним в чувственной испарине.

    – А сколько раз на тебя накатывает, когда ты спариваешься с мужем?.. – с улыбкой спросил он.

    Она с негодованием и презрением в голосе бросила:

    – На меня совсем не накатывает! Мой муженёк ни бельмеса в этом не понимает. Знаете, он совсем не умеет сдерживаться. Он просто укладывается сверху, всовывает свою колбасу и тут же брызгает. Меня это только раззадоривает попусту. И у меня всегда после того, как он меня попользует, такой аппетит разыгрывается, что потом я вынуждена рукой себе помогать.

    Эльцын зычно расхохотался и продолжил играть её грудями.

    – Почему же ты Софа ему об этом не скажешь?

    – Ах, совершенно бесполезно. Мы так часто ссорились из-за этого. Он всё время пытается убедить меня, что все мужчины совокупляются так и что по-иному просто не может быть. Ему ведь невдомёк, что я время от времени имею дело и с другими членами.

    Эльцын засмеялся, а она продолжала рассказывать:

    – Поверите ли, я давно уже думала послать его к чёрту. Пока он соберётся исполнить второй номер, проходит уйма времени, и тогда я вполне могу сама себя удовлетворять. Да у него на второй раз совершенно не желает вставать. Так, иногда только, если я, как следует покатаю его между пальцами и возьму в рот… – она остановилась.

    – Да, да, – повторила она затем, – вот до чего тебя доводит такой мужчина.

    Только так он снова встаёт, я несколько раз брала его в рот. Но дьявол его забери! Как только он, наконец, встает снова, и я опять скоренько на него нанизываюсь, пиф-паф, он тут же выстреливает и, все мои волнения и надежды тут же летят коту под хвост, и я, получается, опять зря старалась.

    – Вы должны показать мне, – сказал Эльцын, – как это еться в рот. Я такого совершенно не знаю. – Он по-прежнему крепко держал её за сдобные, белые груди, которые мне чрезвычайно понравились.

    – Не рассказывайте мне сказки, господин Ицхак, – игриво проговорила она, – всё вы, конечно, прекрасно знаете. Женщины исполняли вам это достаточно часто. Вы же можете поиметь любую, которая вам приглянётся.

    Я, в своём укрытии целиком разделяла её мнение на сей счёт, поскольку и сама сделала бы для него всё.

    – Нет, – сказал он, – в рот я ещё ни с одной не пробовал. Ну, давайте же, Софа покажите мне этот фокус.

    Не выпуская её груди из рук, он снова прижал госпожу Сольц к бочке. Она уселась, а он стал перед нею.

    – Но в вашем случае в этом нет никакой необходимости, – заявила она. – У вас и так хорошо стоит.

    – Он у меня совсем не стоит, – воскликнул господин Эльцын, извлекая наружу свой инструмент, который и в самом деле свисал вниз длинным, безвольным стеблем.
Она схватила его и принялась потирать ладонями, а он тем временем теребил её соски.

    – Послушайте, вы опять реагируете на меня как свеженький, – отметила она, – у меня же больше нет времени, я должна идти.

    Он так крепко стиснул ей грудь, что белая плоть проступила между его красными пальцами.

    Внезапно она наклонилась, подняла его хобот и без предисловий взяла в рот.

    Он отпустил её грудь и шумно засопел. Теперь настал его черёд стонать «АЗ ОХ-Н-ВЕЙ…».

    В этот момент я услышала, как кто-то спускается вниз по подвальной лестнице. Я невольно крикнула им:

    – Сюда кто-то идёт!

    Их точно обухом по голове ударило. Испуганно съёжившись, они, оцепенело уставились на меня. Оба замерли на месте как статуи. Она с голой грудью, а он с высоко вздыбленным жезлом. Он первым пришёл в себя, резким движением спрятал в штаны свой хобот, застегнул их на все пуговицы, а потом торопливо помог госпоже Сольц прикрыть грудь блузкой.

    Я подошла к ним совсем близко, хотя бы уже потому, что сама испытывала страх перед неизвестным, который направлялся в подвал.

    Мы стояли, не произнося ни слова, и эти двое всё ещё с неподдельным ужасом и конфузом взирали на меня. Шаги между тем приблизились. В подвал вошел старший дворник. Завидев нас троих, он поздоровался с господином Ицхаком-Аароном, взял метлу и снова поднялся по лестнице.