Солдат, доживший до ста лет

Жил в нашем городе юбиляр. Жил – не тужил! Три войны прошёл. Был и в окружении, и в госпитале, и за полярным кругом! В восемнадцатом году Сергей Михайлович Моисеев отметил столетие:
– Теперь цель моей жизни – и жены столетие отметить. Молодая она у меня ещё, немного за девяносто перевалило, – прищурился и смеётся солдат, доживший до седин.
Радовался ветеран, что с женой повезло: более семидесяти лет бок о бок прожили. Рядом и дочери. Заботились о родителях, ухаживали, завтраки-обеды готовили и по расписанию стол, как в ресторане, накрывади.
Внуки, правнуки приходили повидаться.
– Достань альбом, Аннушка, – просил дед.
И рассматривали в старом семейном фотоальбоме реликвии.
С чёрно-белой фотографии сорок пятого года смотрит солдат, служивший на Западном фронте, воевавший в Карелии, Белоруссии, Заполярье. Дошел и до Восточной Пруссии.
– У бабушки каждый раз глаза горят, как смотрит на медаль «За боевые заслуги» на гимнастерке деда, – улыбались внуки.
Жили Моисеевы и радовались, летом на самоизоляцию на дачу уезжали, ближе к солнцу, ветру и лесу…

Глава 1

Выпали Сергею Михайловичу и сиротская доля, и участие в трёх вооружённых конфликтах: на Дальнем Востоке, в Заполярье и Карелии, в сорок пятом с 577-м полком через Белоруссию и до Восточной Пруссии дошёл. Закалённый с детства, несёт он вахту достойной жизни второй век.
Отца помнит по фотографии: взгляд суровый, пышные усы, впалые щёки. Шинель и будёновка с большой красной звездой. В Зауралье шла гражданская война. Война – на то она и война, чтобы воевать. Крестьян села Ушаково Катайского района Курганской области призвали в ряды красноармейцев.
Михаил Моисеев ушел на войну с Колчаком, оставив двух сыновей на заботу молодой жены. Вернуться домой не пришлось. Жена недолго пережила мужа: пару лет прошло, и умерла. Так бывает. В народе говорят: «Забрал за собой муженёк».
Старший брат Сергея в поле на косу напоролся, побурели штаны, да рану некому обработать: на покосе взрослые, особого внимания некому уделить. Так и загноилась кость, слёг от боли.
– Не жилец, – сказала травница-знахарка.
Так оно и вышло…
Детство Сергея совсем закончилось, а шёл ему восьмой годок. Подобрал мальчишку родной дядя, Григорий, но счастья не прибавилось: выбивались всеми силами, парнишке пришлось работать в огороде, зимой за скотиной ухаживать, а летом – кур, уток, гусей пасти за забором дома. Да за козочками присматривать…
А вот и ещё черней ночи новость – уехал дядя в Асбест, бежал от репрессий, когда колхозное правление решило раскулачить его семью. Вот и вернулся Сергей в свой покосившийся, осевший дом. Смахнул паутину, натаскал воду, чугунок вымыл и уснул на лавке, положив ручонку под голову.
Наутро и в лес сбегал за ягодами да за сучками. Дров от дядиного дома притащил сколько смог. Печь затопил. С тринадцати лет Сергей хозяйничал один, как мог, а в шестнадцать вступил в колхоз. Как-то день за днём жизнь и наладилась.
Тем временем дядя Григорий обосновался в Асбесте и приехал за ним на телеге с лошадью, к себе позвал.
Слава волокнистого минерала по всему миру звенела, потому как огонь не плавит, и вода его не берёт. Разрастались асбестовые рудники, обживались посёлки. И их в город объединили. Нужны были работники, чтобы асбест, как его называли – горный лён, открытым способом добывать.
– Как это – открытым?
– Так уголь в шахтах добывают, когда проходчики кайлом долбят. А здесь – карьер, землю взрывают.
– Чё за карьер?
– Завтра же сам увидишь. Устроили площадку для показа. Как чаша на ладони – весь карьер.
– Да ну? – удивился Сергей.
– Амфитеатрой называется.
– Ух, ты! Ну и названьице!
– Так что, едешь?
Долго уговаривать не пришлось. Заинтересовался Сергей чудным минералом, захотелось и карьер посмотреть. Собрал он ложку, миску да топор, пилу да грабли. Погрузил на телегу. Недолгие сборы – долгий путь.
– Тпр–ру! – и пошла кобылка в новый город.

Огляделся Сергей на новом месте. Лесами красивыми, хвойными да рощами берёзовыми окаймлены речушки да озера рыбные. Люд везде рабочий.
Дядя дом поставил в Черемше. Посёлок жил отдельной жизнью от нового города. За болотом – ельничек с лишаем оленьим да кукушкиным мхом. Ели бородатые лапами своими закрывают солнечный свет. Люди заходили в лес по грибы, подсказывали, куда идти: ёлочки – налево, да ёлочки – направо. Царство еловое мрачное, тихое, безветренное.
Сергей город обошёл в первый же день. Встал спозаранку и – в лес. Через лесок ходили местные люди, да по разбитой дороге на телегах ездили, кому на базар надо или на карьер добираться.
Подсказали, что и посмотреть. Указали, где башня огромная водозаборная в виде небоскрёба выстроена. Железнодорожная колея проложена, техника – для карьера и фабрик. Дом Культуры на Щучьем озере для отдыха, огромный! И еще музей геологический на улице Культуры посетил, в котором дивился уникальной коллекции пород и минералов асбестового месторождения, славившегося на весь Советский Союз и даже в зарубежье.
И дома рассматривал, на новых улицах построенные, – всё для жизни людей. Рабочий город, люди работали в карьере на комбинате. Молодёжь училась: приобретали новые знания, осваивали новые профессии, реконструировали сгоревшую фабрику № 1, вырабатывали высокосортный асбест.
Развитие обогатительной техники стало необходимым из-за увеличения добычи асбеста.

Дивился Сергей, приглядываясь к конструкциям сушильных печей – от напольных сушилок и до барабанов, рассматривал конструкции рабочих механизмов. И мечтал работать на этой технике. Интересовался и техникой бурения скважин, которые, одну за одной, пробурили к тридцать шестому году целых триста, с максимальной глубиной до шестисот метров.
Прижился Сергей и пошёл строить фабрику, восхищаясь:
– Представляете, для нашей фабрики предварительного обогащения изготовили щёковую дробилку, – рассказывал он за ужином.
– Большая, небось? – интересовался брат Степан.
– Огромнейшая!
– Из Канады, небось, доставили?
– Что ты, с Уралмаша!
– Да, ну? Неуж научились?
– Ага, она так и привезена с заводским номером — «один»!!!

Радовался и сопричастности к стремительному развитию горнодобывающей отрасли, когда об итогах 1937 года на фабричном комсомольском собрании
заслушал Доклад делегатов XVII Международного геологического конгресса. А делегаты те – в одну смену в одном цеху, в одной бригаде работали.
И дядя был доволен работящим племянником – жилистые руки с натёртыми ладонями в любом хозяйстве сгодятся: картошку окучить, сена накосить, просушить да в стога скидать. Крышу сарая перед зимой подлатать. Год за годом дров на зиму готовили. Рыбачили. Охотились, бывало, на уток, глухарей да косуль. А то отслеживали следы, чтобы гурьбой собраться, завалить и сохатого.

- Читайте «Асбестовку»! – гудела вся столовая в обеденный перерыв.
- А где?
- В Отделе Кадров повесили, и у кабинета Главного инженера!
- А я в бухгалтерии видел!
 Вечером, придя домой, Сергей спросил брата:
- «Асбестовский рабочий» читал?
- Некогда мне, готовлюсь к контрольным!
- Знаю, знаю новость – весь город празднует, - дядя крякнул от удовольствия. И повернулся к сыну. – И тебе неплохо бы прессу читать.
- Да слышал, что бригаде Меркурьева удалось произвести генеральный подсчет запасов асбеста. И что за радость?
- Так вот что: теперь Баженовское месторождение определилось как месторождение мирового значения! – глаза Сергея светились.
– Нравится работать – учись профессии. Смотрю – толковый ты парень, не хуже других, – предложил дядя.
В тридцать девятом году Сергей решил выучиться на кузнеца. Пошёл в фабрично-заводскую школу, закончил курсы, но работать не довелось: только приступил, неделя-другая прошла, и призвали в армию Асбестовским городским военным комиссариатом.

Глава 2

Освоил призывник Моисеев азы учебки: солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, справедливу, благочестиву.
Принял присягу – и в путь. Интерес к технике и короткое обучение кузнецкому делу дали свои плоды: Сергея призвали в мотострелковую дивизию на укрепление приамурских позиций.
В эшелоне, идущем на восток, призывники понимали, что их везут в Амурскую губернию на усиление групп советских войск Дальневосточного края молодой республики, потому как японцы держали российскую границу в напряжении.
Ребята припоминали об июньских сводках с монгольской границы. Слыхали из рупора новости, как отряды японской кавалерии из трёхсот всадников с пулемётами нападали на границу монгольскую.
Стучали, стучали колеса о рельсы, и сон настигал призывников на протяжении пяти тысяч километров: с Урала и до Сибири. Неспокойно спали, вздыхая, думая о завтра: как знать, насколько длинным или несказанно коротким станет армейский путь.
Лысые пацаны в форме ворочались по ночам, вспоминали родных, мечтали о картошке с селедкой, щах с квашеной капустой и хрустящей корочке ржаной буханки, выпеченной в русской печи.
До чтения газет в душном вагоне в жаркую летнюю пору не доходило, было интересно знать – кто и чем занимался на гражданке. Потому новобранцы больше общались.
Наговорившись, любовались красотами Байкала и тайгой Амурской губернии. Читали диковинные названия станций и городов: Зима, Улан-Удэ, Чита и Благовещенск.
А когда снова тревожные мысли о будущем одолевали, каждый старался заглушить свои страхи и хорохорился, подбадривая не то себя, не то других:
– У нас – преимущество вооружения! Боеспособность механизированных войск обеспечена разработкой новейших бронетанковых орудий.
И непременно назывались характеристики, статистические данные, фактические примеры. Были свои безусые знатоки тактики и стратегии ведения боя в песках, жаре, готовые рассуждать о том, как легко преодолеть большие расстояния и разбить оборону противника в укрепленных инженерных сооружениях.
Сержанты, ротные слушали трёп желторотых новобранцев, иногда вставляя и своё слово. Вспоминая, как изучали исход последнего сражения, когда наши войска соединились с разных флангов и полностью окружили 6-ю японскую армию.
Кто-то пересказывал как пехотная дивизия при поддержке лёгких пикирующих бомбардировщиков атаковала монгольскую конницу на Халхин-Голе, когда японские войска, имевшие численное преимущество, шли в наступление.
Интересно было послушать тех, кто разбирал тактические задачи наступления советско-монгольских войск, которое оказалось полной неожиданностью для японского командования. Рассказывали в пути и о стратегии ведения боя в условиях хорошо оборудованных инженерных укреплений на центральном участке фронта.
А ещё командиры меж собой говорили о том, что успех наступления был обеспечен только благодаря Жукову, быстро отреагировавшему и бросившему тогда в бой танки и броневики. Иначе пришлось бы совсем худо нашим едва сформированным дивизиям из желторотых юнцов. Бойцы разглядывали фотографии трофейных тяжёлых и полевых орудий, станковых и ручных пулемётов, автомашин. Но особенно Сергея и его друга Михаила Селиванова заинтересовал грузный трофейный японский танк Ха-Го.
Сергею запомнилась сентябрьская лекция замполита, сообщавшего в учебке о подписании соглашения между Советским Союзом, МНР и Японией о прекращении военных действий в районе реки Халхин-Гол, которое вступило в силу на следующий день. Больше всего его впечатлил рассказ о ярости японских солдат-пехотинцев, которые дрались ожесточённо и исключительно упорно, до последнего человека, защищая свои блиндажи и дзоты. И захватить их удавалось только тогда, когда там уже не было ни одного живого японского солдата.
Далеко за Хабаровском призывники вышли из вагона на станции Новочугуевка ранним утром. Огляделись – железнодорожный путь уходил на восток, за разноцветье крон деревьев на сопках. И поражали воображение наплывавшие из тумана, с запада, грозные облака, обволакивавшие небо и нависшие, казалось, над самой головой.
Сопки желто-зелёные, да глубокое небо – природа напоминала Уральские горы и асбестовые отвалы. Вспоминался черемшанский уклад жизни поселка на краю города Асбеста. Да только воздух здесь другой – теплый, влажный. Приморское небо к земле ближе: над самой головой, кажется, тянутся облака, а то повисают и грозовые тучи.
Ступив на землю после шести суток тряски, ноги пружинили, подкашивались, кружилась голова. Но обсуждать свои чувства некогда – дана команда на построение. И потом пешком – в гарнизон, мимо одноэтажного здания дежурного по станции, расположенного на южной окраине села Монастырище.
По прибытии пополнения в распоряжение бригады легких танков, Сергей получил мотоцикл с коляской, потому как горел желанием осваивать технику. Стал связистом.
Начались мирные армейские будни. Выполнять поставленные боевые задачи было просто. Доставляя почту командования с приказами, письмами и распоряжениями, он лихо мчался по пыльным дорогам Приморья навстречу порывистому ветру, а то – и нахлынувшему дождю.
«Служба моя полезная и увлекательная, – читал в письмах дядя. – Дивлюсь октябрьской теплыни, скорому бегу узеньких речушек, с юга и севера окаймляющих село, и через несколько километров впадающих в реку Илистую. Оказывается, и на краю света гнут спину колхозники от зари до зари, собирая помидоры да перец болгарский».
Пока Сергей читал ответ из Асбеста, за окном послышался крик:
– Мы победили японских самураев! – радовались в гарнизоне. – Понятное дело, Красная Армия показала свою мощь! Не то что Русская императорская армия.
Молодые радовались от души: ребятам хотелось жить, и мало кому хотелось воевать, тем более быть раненым, а то и убитым.

Глава 3

Пожелтели верхушки сопок, налетели порывистые осенние ветры, и зашелестела облетающая с дубов листва. Мотострелковую бригаду погрузили в эшелон. И снова стучат колеса, а за окном – то вековые кедры Уссурийской тайги, то чистые, как слеза, воды Байкала. Сибирь! А вот встали стеной сосновые боры и березовые рощи – зелёные вершины Уральских гор. Знакомые очертания Верхне-Исетского пруда. Успел Сергей на сортировке перед Свердловском передать железнодорожнику в оранжевом жилете весточку домой, сообщить дяде Григорию о том, что мимо проезжает. Да не написал, куда путь держит: об артобстрелах на Карельском перешейке, который вылился в финскую войну, не обсуждалось.
По замыслу большевиков, войско Ленинградского округа должно было за 2-3 недели решить вооруженный конфликт для установления Советской власти в республике. Декабрь сорвал план советского штаба: в тридцатиградусный декабрьский мороз армия тёплой одеждой не была обеспечена. Люди промерзали насквозь.
Войска продвигались вглубь страны крайне медленно. В лесах и болотах применять технику или бомбить прифронтовые территории смысла не было. Финны отступали вместе с мирным населением, разрушая дороги, минируя их и устраивая обвалы на выжженной земле.
Для подавления финнов собирали дивизии по всей стране. Сталин требовал наведения порядка в армии и скорейшего решения конфликта и, неустанно хватаясь за свою трубку и выдыхая ядовитый дым, повторял:
– Весь мир смотрит за нами!
Сергея Моисеева и Алексея Селиванова ждала деблокировка 44-й стрелковой дивизии в суровых приполярных погодных условиях. Командование перебросило их на штурм финских позиций в Финляндию, где началась зимняя война.
После временного затишья 11 февраля началось генеральное наступление советских войск. Частям Красной Армии удалось прорвать линию обороны до западного побережья Выборгского залива.
После окончания финской войны полк перевели в Выборгские места. Готовились солдаты-срочники к увольнению, считали месяцы, недели и деньки до возвращения домой. Кто-то переписывался с отцом-мамкой, а кто и с невестой. Зима прошла, а весной бойцы переселились в палаточный лагерь, где и радовались апрельским-майским тёплым денькам.
Советское руководство готовило офицерский и рядовой состав к боевым учениям, чтобы исправить погрешности, проявившиеся в ходе финской войны, и продемонстрировать командованию боеспособность армии: дисциплинированной, организованной, обученной.
Смотр техники был назначен на праздник выходного дня, 22 июня.
Много техники было пригнано на стадион, поставленные задачи были выполнены. Приподнятое настроение командиров, легкая усталость солдат, предвкушавших команду «вольно!».
По окончании смотра Сергей ушёл в палатку, пока сослуживцы остались на стадионе переговорить с подъехавшими земляками. Вдруг влетает Селиванов:
– Война!
– Как? – изумился Моисеев.
– Германия. Гитлер разбомбил Киев…

Часть срочно подготовили к сбору, погрузили в эшелон, идущий на Западный фронт. Через две недели бойцы дивизии вступили в оборонительный бой за Ржевом и остановили наступление врага. Моисеев развозил сообщения командования, выполнял задания связного по линии фронта. Спеша с задания, попал под бомбёжку, и мотоцикл был подбит.
Солдат из вновь прибывшей и сходу вступившей в бой стрелковой части отвели на отдых, а Сергей поспешил в ремонтный батальон для восстановления своего обстрелянного боевого коня М-600. Пока дивизия была на отдыхе, а Сергей возился с мотоциклом, немцы перешли в наступление. Был дан приказ отступать.
Селиванов с ребятами помогли погрузить подлатанный мотоцикл на ЗИС-5. Простились друзья, и Сергей поехал с шофёром по незнакомым полевым дорогам, отстав от своей бригады.
Ехали дальше от линии огня, пока на приборах стрелка не стала маячить, что заканчивается бензин. Выехали к главной дороге – тишина, машин нет. Не было и еды, и воды. И обессиленные, пошли пешком к линии фронта – искать своих. Только дойдут – оказывается, их опередили: линия фронта занята немцами, и снова – поиск. Так и мыкались пару дней то в болотах, то по рекам да озерам, подальше от дорог. Простыл Сергей, но упорно шёл. Надо выжить – дома брат ждёт! Так и перенёс и горячку, и лихорадку на ногах.
Горючее по пути на полях сливали с подбитых танков и машин. Собрав топливо в бутылки, снова пошли к своей машине. Навстречу – всадник на лошади, разведчик:
– Кто такие? - Спросил, откуда отбились и чего ищут.
– Обратно поворачивайте, немцы впереди, – и поскакал дальше.
Сели на машину и по звуку снарядов сориентировались, приехали и примкнули к группе, которую возглавил лейтенант, знавший эти места лучше, потому как воевал здесь с картой уже вторую неделю. Свою часть так и не нашли. В 107 минометную дивизию вернуться не удалось. Пришлось самостоятельно выбираться из окружения. Но смог мотоциклист Моисеев вернуть боевого коня, не оставил его в окружении, сдал по описи, как и полагалось.
На пересыльном пункте выписали командировочные и отправили дальше: предписали примкнуть к вновь формировавшейся части, набираемой из солдат, выходящих самостоятельно из окружения и отбившихся от части Калининской области, откуда Сергея переправили через Москву в тыл.
На передовую вышедших из окружения не посылали, пока проверяли благонадежность и перепроверяли документы солдат. Их собрали вместе в запасной защитный батальон и отправили в Йошкар-Олу, где приходилось рыть землянки и котлованы, оборонительные ходы под землей. Здесь Сергей не раз вспоминал учебные занятия, на которых разбирались японские инженерные сооружения Халхин-Гола.
Вернулось лихорадочное состояние простуды от осенних ветров, заглушённое во время отступления. Сергей попал в госпиталь. Кормили хорошо, три раза в день. Давали и кашу перловую, давали и суп – то гороховый, а то и уху. Так и на поправку пошёл – заботились, чтобы бойцы возвращались в строй.
Вскоре прибыл вербовщик Горьковской радио-школы, набрать желающих стать связистом. И Сергей записался на полугодичные курсы. После обучения, в марте сорок второго, поступил в распоряжение командования 577-й строевой части, вернулся в знакомую Карелию.


Глава 4


За год мало что изменилось в ласковом, но зачастую сером Заполярье, в промозглом крае расстелившейся на сотни километров тайги и неисчислимых озёр, с кажущейся бешеной кровососущей мошкарой. Сумасшедшей красоты весенне-осенние закаты и восходы. Незабываемые белые и нескончаемые полярные – ночи.
В Карелии, куда прибыл в марте сорок второго, Сергей начал службу радиотелеграфистом радиостанции малой мощности. Довелось участвовать и в боевых действиях, за что и был награждён медалью «За боевые заслуги» по приказу от 11 сентября 1943 года.
А дело было так. В августовских боях 577-й полк вывели из состава бригады для усиления позиций обороны Северного фронта в Карелии. Ленинград отходил от блокадных дней, и важность была – удержать позиции. Но противник и не думал ни отступать, ни сдаваться.
Сергей находился в боевом охранении со своей радиостанцией. Перед ним стояла задача обеспечения бесперебойной связи с командованием в очередной наступательной операции. Вокруг – свист пуль, стрекот пулеметных очередей и визг миномётного обстрела.
Сергей только успевал отстукивать сообщения с поля боя, получать приказы командования, координирующего бой и направляющего линию огня. И наша гаубичная артиллерия не умолкала. Осколки разорвавшихся снарядов во время боя заставляли прикрывать уши от грохота, летели комья земли, снега – и приходилось пригибаться к земле даже находившимся в укрытии солдатам неприятеля, который вот-вот и отступит.
Сергей передал сводку с поля боя и ждал приказа. Вдруг после шквала ружейно-пулемётного огня противника рация замолчала. Как быть?
Несмотря на сильный непрекращающийся огонь врага, Сергей выскочил из палатки, чтобы найти и устранить причину нарушенной связи. Под пулями осмотрел кабель и догадался проверить антенну рации. Так точно: осколком задета. В несколько минут устранил повреждение на месте. И вернулся, продолжая информировать командование о ходе сражения. Тот бой был выигран. Как и последующие бои.
Командир роты связи, старший лейтенант Гондусов, давая боевую характеристику на товарища Моисеева, отметил Сергея Михайловича как знающего свое дело радиста, умеющего отлично выполнять поставленные боевые задачи по обеспечению радиосвязью командования. Как полагается, указал и требовательность к себе и подчинённым, инициативность, исполнительность, дисциплинированность и умение принимать самостоятельные решения. Но главное, что отметил старлей, что в боевой обстановке связист был смел и решителен.
В конце характеристики непременно упоминалась политическая грамотность, моральная устойчивость бойца в условиях социалистического общежития. И заключалось: «Предан партии Ленина-Сталина»!
Только недавно рассекречены данные о пути 577-го стрелкового полка. И теперь точно известно, что радиотелеграфист Сергей Моисеев сообщал, что до июня 1944 года их дивизия держала оборону в Карелии, что ведутся наступательные бои и разгромлен 6-й добровольческий норвежский батальон дивизии.
К осени 1944 года на советско-финском фронте, после почти трёх лет, произошли кардинальные изменения. Часть правящих кругов Финляндии начала искать пути выхода из войны, как только убедились, что гитлеровская Германия не в состоянии победить Советский Союз. 2 сентября 1944 года президент Финляндии маршал Густав Маннергейм официально объявил о разрыве отношений с Германией и потребовал вывода немецких войск с финской территории. Советско-финские переговоры завершились подписанием Московского перемирия.
С оборонительных рубежей севернее Кестеньги отстукивали пальцы радистов шифровки со сведениями о преследовании врага и упорных боях с отходящими эсэсовцами.
Уже много позже станет известно о потерях советских войск в ходе преследования с 5 сентября по 5 октября 1944 года, которые составили 2500 человек безвозвратных и 7281 человек – санитарных потерь. И данные о потерях немецкой стороны опубликует «Журнал боевых действий Карельского фронта». Командующий 19-й армией доложил в штаб фронта об уничтожении 7 159 солдат и офицеров противника, 53 орудий, 56 миномётов, 28 танков и о захвате 203 пленных, 22 орудий и 32 миномётов. Командующий 26-й армией доложил о потерях противника в 1126 человек убитыми и ранеными, о захвате 29 пленных и 9 орудий. Ещё некоторый урон враг понёс от действий советских ВВС.
Уже в начале сорок пятого наш земляк прошел Белоруссию и Польшу, участвуя в Восточно-Померанской операции и сражаясь против частей немецких пехотных дивизий, французской бригады СС «Карл Великий», за полтора месяца освободив 211 населённых пунктов.
Отзвуки «точки-тире» азбуки Морзе – не спит радиостанция, принимая сводки с фронтов: в конце февраля освобождён город Хаммерштайн. Спать некогда и в конце марта: свободна Гдыня! Уничтожено свыше 8500 фашистских солдат и офицеров, 4119 гитлеровцев захвачены в плен, из концлагерей освобождено около 7000 советских и иностранных граждан!
Каждая сводка с фронта – предмет гордости русского радиста за наш непобедимый народ, способный в тяжелейших условиях отстаивать право на свободную от захватчиков жизнь на своей родной земле.
Весной 1945 Сергей Моисеев получает шифровку об освобождении датского острова Борнхольм, где располагалась военно-морская база противника, контролирующая юго-западную часть Балтийского моря.
«В ходе морской десантной операции был пленён 12-тысячный гарнизон гитлеровцев, в том числе 8 генералов, захвачены десятки тысяч винтовок и карабинов, около тысячи пулемётов, артиллерийские орудия, миномёты, боеприпасы и другое военное снаряжение» – отстукивали пальцы, и дух захватывало от осознания победоносных масштабов боевых действий, а главное – от приближения нашей победы!
Война не вечна. Устал и немец воевать, на запад отступил. За ним и Сергей Моисеев: гнал врага, освобождая Карелию, затем и Белоруссию, дошёл и до Восточной Пруссии в марте сорок пятого.
Уважали Сергея Михайловича, члена партии с 1944 года. Узнал, что набирают курсантов в танковое училище и снова по весне сел за парту. Очень уж любил технику! Но даже после окончания курсов, в августе сорок пятого, на танке служить не довелось: в 53-м стрелковом полку требовался начальник радиостанции, поэтому сразу после учебы, с августа и до октября, вернулся к знакомым позывным звукам радиостанции, и по окончании войны. В свой рабочий Асбест вернулся как раз к празднику Октябрьской Революции. Ох, как нужны были рабочие руки для восстановления народного хозяйства в послевоенные годы!

Глава 5

Двоюродный брат Фёдор Григорьевич не вернулся. Степан Григорьевич вернулся живым, да без правой руки. И предплечья у него не было. Поэтому работой в поле и вечерами по хозяйству занимался в основном Сергей. Потом помогал дяде выучить его сына Степана на юриста в Свердловске.
В то время Cергей работал завхозом в инфекционной больнице. Одежды много тогда не было. Бывало, на День Победы форму надевал. С медалями. Гимнастёрка портупеей перетянута. Сапоги блестят. Ни дать ни взять – герой! Ни одна девушка не устоит перед таким женихом.
Завели как-то на работе разговор за чаепитием, попросили Сергея Михайловича слово держать. И рассказал он, как служил на Дальнем Востоке, когда японцы на наших монгольских друзей напали.
– А вот эта медаль – «За боевые заслуги»? – не унимались медсестры.
– За бои на Карельском перешейке, – подтвердил Сергей. – Защищали там и славный город Ленинград. Белофинны сильные укрепления построили. Морозы лютовали. Казалось, и природа против нас была. Снайперы их профессиональные, «кукушками» их называли: стреляют – а вокруг эхо отдаётся. И никак не понять, на каком дереве он сидит.
– Страшно было? – спросили девчата.
– Холодно было, но мы победили и белофиннов, а потом и немцев!
Следом и Анна Григорьевна уверенно рассказывала о том, как служила в полевом госпитале, как помогали врачам солдат искалеченных на ноги поднимать так, что многие в строй возвращались!
Нравилась Сергею Анна, но она ведь старший лейтенант медицинской службы, с медалями, еще и на фельдшера учится! Попробуй – завоюй ее.
При освобождении Карелии наш герой не боялся артиллерийского обстрела врага, а признаться образованной девушке в своих чувствах герой долго не решался. И тогда он поступил учиться в вечернюю школу и осмелился сделать достойное предложение. Так и женился. На то он и герой, чтобы побеждать!
Закончил курсы помощника электровоза, устроился на Южный рудник. Потому как техника всегда влекла его: электровозы в асбестовском карьере не уступят по техническим характеристикам даже танкам в бою! Сергей Михайлович работал и начальником службы на Промкомбинате, и четверть века водил комбинатовский электровоз номер сто девятнадцать. За рабочих всей смены отвечал. Отслеживал и качество технических осмотров электровозов, а работали в карьере в три смены: и день, и ночь. Под его руководством несколько электровозов было: из ремонта машины выходили вовремя, работу слесарей контролировать приходилось. Трудились люди над выполнением государственных планов пятилетки. Так и проработал старшим машинистом электровоза до пенсии.
В окружении добрых людей научился Сергей Михайлович жить, улыбаться и шутить. Приятно человек идёт по жизни с верной женой. Вместе готовили обед и гуляли по лесу, коротали уральский синий вечер, засыпали и просыпались, встречая утро нового дня.