de omnibus dubitandum 98. 263

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ (1863-1865)

Глава 98.263. ТЫ ЧТО-НИБУДЬ ВИДЕЛА?..

    Теперь мы остались одни.

    Госпожа Соня Сольц прикрыла руками лицо, изобразив, что она, бог знает как меня стесняется, а господин Эльцын был всерьёз так смущён, что смотрел в стену и не решался повернуться ко мне. Однако, заметив, что господин Эльцын не может со мной разговаривать и, что я намереваюсь отсюда убраться, госпожа Сольц кинулась ко мне и, прижавшись вплотную, прошептала мне на ухо:

    – Ты что-нибудь видела?

    Я тотчас же дала объяснения:

    – Ну, это!

    – Что… «это»? – ты абсолютно ничего не видела.

    Однако я возразила:

    – А то как же… Видела я всё, что вы с господином Эльцыным делали.

    Выпалив это, я сама испугалась собственной дерзости и хотела убежать. Но она цепко схватила меня за запястье, и они оба в беспомощной растерянности уставились друг на друга. Затем господин Эльцын порылся в кармане, вручил мне серебряный рубль и, не глядя на меня, вполголоса произнёс:

    – Вот возьми… но ни единому человеку ничего не рассказывай… понимаешь?

    Я была вне себя от счастья, ибо подобного поворота событий никак, конечно, не ожидала, потому что была уверена, что получу хорошую трепку, и боялась этого.

    Теперь мой страх мигом улетучился, поскольку я сообразила, что эти двое меня испугались. Я рассмеялась, сказала Эльцыну «премного благодарна» и хотела уйти. Однако госпожа Соня Сольц окликнула меня.

    – Эй, погоди-ка ещё секундочку, – ласково сказала она.

    Я остановилась, а она торопливо подошла к Эльцыну, отвела его подальше от меня в угол и принялась о чём-то возбуждённо шептаться с ним. Я внимательно наблюдала за обоими. Лицо Эльцына густо покраснело, он отрицательно покачал головой, однако она прервалась, обернулась и поманила меня пальцем:

    – Иди-ка сюда, малышка.

    Когда я подошла к ней, она склонилась ко мне, положила руки на шею и льстиво проговорила:

    – Коли так, скажи мне тогда, что ты видела? Ну, говори же, говори… не стесняйся господина Эльцына… давай же, рассказывай… если ты скажешь… господин Эльцын что-то тебе подарит… или кое-что покажет тебе за это… ну?

    Однако я всё же не решалась говорить в присутствии Эльцына. Я прильнула к груди госпожи Сони Сольц и прошептала ей на ухо:

    – Сперва, вы сидели вон на той бочке…

    – Ну и?..

    – … А господин Эльцын был между вашими ногами…

    Она ещё крепче прижала меня к себе:

    – … А дальше…?

    Я схватила одну из её грудей и наглядно продемонстрировала, как Эльцын играл ею…

    Она с придыханием проговорила опять:

    – Ну, и что ещё?..

    Я приложилась губами к самому её уху:

    – … И потом вы взяли ЭТО господина Эльцына в рот…

    Она покачала меня в объятиях и нараспев, будто разговаривая с малым ребёнком, спросила:

    – Ну, и ты, может быть, знаешь… как это называется?..

    В этот момент господин Эльцын подошёл ближе и встал рядом с нами. Я улыбнулась ему и увидела, как она сделала ему знак глазами:

    – Так ты знаешь, как это называется?..

    Тогда мне захотелось показать им, что я не совсем глупа, и сказала:

    – Конечно.

    Госпожа Сольц, продолжая меня распрашивать, произнесла:

    – Ну, так говори, моя мышка… давай… говори же…

    Я прижалась к ней, но, всё ещё колеблясь, отрицательно покачала головой:

    – Нет, не скажу…

    Тогда она у меня на глазах схватила господина Эльцына за ширинку. Я с напряжённым любопытством следила, как она извлекла из штанов его член, туго и прямо как свеча торчавший вверх.

    – Скажи всё-таки… Скажи…

    Она погладила палку, откровенно усадила меня к себе на колени и сказала:

    – Ну, так скажи всё-таки, если знаешь…

    Но поскольку я продолжала упорно молчать, она взяла мою руку и водрузила его на столб господина Эльцына. Я послушно позволила направлять себя, и теперь коснувшись его длинного жезла, удовлетворённо улыбнулась и посмотрела в красное лицо Эльцына. Затем начала тихонько-тихонько потирать его, вверх и вниз, и увидела, как у него задрожали колени.

    Госпожа Соня Сольц мягко, но настойчиво нагнула мою голову навстречу острию хобота. Головка члена оказалась в непосредственной близости от моего рта, и я чувствовала рукой, как лихорадочно она пульсирует. Я не смогла устоять перед искушением, разомкнула губы и предоставила возможность этому красивому белому столбу проникнуть в рот до самого нёба, медленно выдвинула назад и снова ввела обратно, и напоследок сделала так, как научилась у Ивана.

    Я чувствовала, как большие красные руки Эльцына скользят по моему лицу. Затем он наклонился и пощупал, развита ли у меня грудь. Ничего там не обнаружив, он взял сдобные полушария, которые над головой у меня услужливо протянула ему госпожа Соня Сольц. Сама она при этом забралась мне снизу под юбку и перебирала пальцами по моей расщелине, да так хорошо, что я утратила способность видеть и слышать, и всё быстрее и быстрее стала поглощать увеличившийся хобот. Правда, только его верхнюю часть, поскольку он был слишком большим, так что в меня помещалась лишь его четверть.

    Продолжая играть на пианино у меня между ног, госпожа Соня Сольц сквозь сбивчивое и учащённое дыхание сказала Эльцыну:

    – Не брызгай… «АЗ ОХ-Н-ВЕЙ» я хочу, чтобы и мне что-нибудь досталось.

    Тогда он извлёк свой столб у меня изо рта. Госпожа Сольц спустила меня с колен, Эльцын моментально встал у неё между ног и глубоко вонзился в её раздолбанную дыру. Она громко вздохнула, повернула ко мне голову и, жадно хватая ртом воздух, прерывающимся голосом спросила:

    – Ты… «АЗ ОХ-Н-ВЕЙ», ах… знаешь… «АЗ ОХ-Н-ВЕЙ», ох… как всё это называется?..

    – Совокупление, – ответила я.

    Теперь и господин Эльцын тоже забрался мне под юбку. Я подалась навстречу ему, и, обрабатывая госпожу Сольц, он пощипывал и жал мою щелку своими большими красными руками, попеременно тёр её всеми пальцами, проверяя, не открылась ли уже моя норка. Он незначительно продвинулся по пути, проложенному тогда за кустами мальчишкой.

    Я крепко удерживала его рукой, отдаваясь совокуплению с его указательным пальцем, и от блаженства у меня дрожали ноги. Ибо постоянные стоны, порывистое дыхание и сбивчивая речь госпожи Сольц, её обнажённые груди, на которых яркой влагой мерцали темные соски, а также тяжёлое сопение Эльцына, приводили меня в ещё большее возбуждение, по сравнению с тем, в котором я и без того находилась благодаря долгому созерцанию.

    Когда мы, наконец, кончили, господин Эльцын, застёгивая штаны, сказал:

    – Однако девчонка, похоже, уже прошла известную выучку…

    Госпожа Соня Сольц улыбнулась мне и заметила:

    – Разумеется, я сразу её раскусила. Она маленькая потаскушка. – И повернувшись ко мне, спросила: – Сколько раз ты уже сношалась?..

    Я, естественно, солгала:

    – Ни разу… честное слово, ещё ни разу…

    – Рассказывай больше, – не поверила она мне. – По тебе этого вовсе не скажешь. Как часто ты уже это делала? Только не ври.

    – Никогда… я только иной раз наблюдала за этим дома, по ночам…

    История, которую я в своё время уже рассказала дедушке, мне и здесь оказалась кстати.

    Мы с госпожой Сольц вместе поднимались по лестнице, а господин Эльцын пока оставался в подвале. Теперь госпожа Сольц представлялась мне кем-то вроде подруги и напарницы, и я немало гордилась ею и собой. Что ни говори, а это было уже нечто иное, чем совершаемое прежде с Анной и Милой.