Витька. Рассвет. Текст целиком. ред 101024

Витька. Рассвет.
ПРЕДИСЛОВИЕ

Текст ниже прошу не считать документальным повествовнием о жизни некоего Виктора Снеткина. Этот текст прошу читать прежде все как произведение претендующее на звание художественного. Да, в нем могут быть некоторые совпадения с жизнью реальных людей, но мои тексты не о людях, а о явлениях, касающихся  людей. Я не сужу о людях и ни в коем случае не осуждаю их, но пишу о явлениях.  Текст набран с мобильного телефона, прошу прощения за опечатки. На ноутбук мне уже никогда не заработать.

Глава 1. КАПЕЛЬКИ

Малыш двух с половиной лет улыбается. Каждой падающей светлой капельке с нагретой весенним солнцем крыши. Витька уже разгадал первую в этой жизни загадку - приход весны. Он научился узнавать ее по игривому "кап-кап" с крыши, по особой очень доброй улыбке мамы, по тихому пока еще говору птичек в саду, который он еще понимает, понимает... По новым звукам с улицы: будто колокольчики по всему миру зазвенели, ручьи по земле вдоль улицы бегут вниз к реке, дети старше его гоняются наперегонки от дома к дому, на деревьях еще вчера печальных и серых вдруг стали набухать почки.

А еще вдруг разом появились новые цвета - их много! Был-был один лишь белый, а еще серый по вечерам и черный, а теперь - с каждым днем их все больше и больше.

Он хочет освободить ручки из-под толстого жаркого одеяла и протянуть их навстречу этому чуду - каплям! Там, за дверью дома, светлым-светло, а воздух какой! Зимой при каждом вздохе будто колючки в носике колются, а весной и дышится легче, и теплым-тепло от Солнца. Весной Витьке хочется громко смеяться и прыгать.

Капельки с крыши - кап-кап! Собрать бы их в кулачки - все-все, вместе с маленькими солнышками внутри каждой из них, и подарить их маме!

Но мама прячет его ручки назад под одеяло - не застудить! Малыш плачет, что-то балакает на своем сказочном языке: "Нет-нет, мамочка, я сегодня снова хочу быть волшебником - верни мои ручки этим красивым золотистым капелькам! Я хочу подарить тебе радость! Я умею!".

Она не понимает и пытается успокоить малыша:
- Витенька-Витенька, ну что ты! Не кричи так громко – бабайку разбудишь!

Какой-такой бабайка? Вот выдумщица! Нет никакого бабайки! Есть кардашки – они приходят ночью, вот их Витька боится.

Мама забирает Витьку из кроватки, берет в руки - на улицу! А там...

- Это одуванчики и цвет у них - желтый, - шепчет мама то ли Витьке, то ли вспоминает что-то, кладет малыша в коляску, срывает с земли пару цветов, потом еще и еще и плетет красивую шляпу из них. Водрузив ее на голову, она становится похожей на солнышко, которому не хватает неба.

Потом она вздыхает горько:
- Желтый - цвет разлуки, - и почему-то плачет.

"Мамочка, не надо было прятать от меня мои волшебные капельки, сама виновата! Я смог бы собрать их в ладошки и наколдовать тебе чудо, подарить тебе такую радость, что ты никогда не стала бы больше плакать. Мамочка, ну почему ты все время не слушаешься меня, а?" – лопочет Витька на своем сказочном языке, еще не забытом, еще родном и таком понятном всем в том, другом мире. В мире, где было намного больше солнца, где птицы не шептались еле слышно, а пели!

Но - мама не понимает. А Витька с каждым днем все больше забывает - и тот волшебный язык, и ту сказочную страну. И руки его уже не тянутся к весенним светлым капелькам с крыши с лучиками от Солнца внутри, чтобы собрать их в ладошки - все-все, и подарить маме - на счастье!

Однажды новой весной, когда весна снова запела  каплями  мама перед сном Витьки рассказала ему не сказку из книжки, а лучше:

-  Слушай, Витенька! То не сказка, а быль. Слушай и тихонько засыпай.

Земля заговорила цветами, спешит беседовать - намолчалась за зиму:

одуванчиками Божий мир поприветствовала,
ромашками радостью, всей Вселенной невместимой, поделилась,
васильками о былом взгрустнула,
лютиками о высоком, неохватном ни стебельками, ни деревами, запела.

А бывает чертополохом такое отчебучит, что аж лопухи в трубочку свернутся - осерчала!

И тут приходит человек и давай земле перечить: она ему всем многоцветьем своим как к существу по подобию Божиему - восхищение, а он - с лопатой, а может и со зверем железным - трактором, злобой пыхтящим! - пошел рвать песню весеннюю на охи.

И вот уже радость с надеждой разъяты на слоги и только воронам в усладу - ой! А вот и васильковые грустиночки не ложатся более ни строкой в поэму, ни рифмой в стих - тать! И учит человек старушку матушку-землю новым словам - насильно:

где птицам небесным весточку к Богу слала, там ныне - пыш, да пыш,
а где кузнечикам сказки дивные сказывала, там ни слова более не сказать, одна пыль мертвящая.

И печалится земля.. Не оттого ли так много васильков на полях пшеничных?

Но как ни старается человек язык земли переиначить на свой лад, а слово последнее все равно за ней - за землей-матушкой.

Только уже не поет она, а шепчет - силы не те, убывают. Как прежде - цветами,

и на поле картофельном,
и на поле гречишном - старается матушка.

Как прежде... да вот малость заикой стала.

А не ровен час замолчит - ждать беды.

Под такие колыбельные Витька всегда засыпал крепко-крепко. От певучих слов мамы, казалось, даже птицы снаружи смолкали на время и тихо-тих повторяли:

- Спи, Витенька, бай-бай!   

А Витька между теми рос. Приход весны стал уже привычным, и маленькие светлые капельки с крыши отчего дома в маленьком городке огромной страны, где в каждой по маленькому солнышку - они стали для него как "здравствуй!" из страны вечных чудес. Его волшебной страны, в которую так хочется вернуться и забрать туда мамочку, вернуться...

Прибавлялись в его жизни новые открытия. Одним из них стал букварь. Красивые картинки в нем так околдовали малыша, что он при каждой возможности тут же подбегал к братьям и сестрам своим и надоедал им вопросами:

- А это что? А это?

А потом каким-то непонятным образом он .. научился читать. Вроде бы сам, но не без помощи тех, кто был рядом с ним в доме.

Первый день рождения, который запомнил Витька. Ему пять лет. Все,что было раньше, осталось в памяти как закрытое туманом. Поздравить юбиляра пришла родня с улицы Колхозной, соседи и знакомые родителей.

Из подарков самыми лучшими были игрушечное пианино и машинка. Машинку он потерял на следующий же день когда играл с другом Валеркой из дома напротив, и даже подумал, что он украл ее и затаил на него обиду - целых день и еще раз день не разговаривал с ним. А вот пианино стало его самой любимой игрушкой. Нет, оно не особо-то играло, потому что было игрушечным, но вот блестящая крышка! На ней, бывало, играли отражения лучей Солнца вперемежку с каплями дождя. Переливы струй с лучами, то сменяя друг друга, то вместе будто говорили с ним, но не словами, а музыкой, что ли, или движением. Витька хотел ответить им тем же и начинал танцевать - вначале так-сяк, а потом уже так как кружатся во дворе пух от тополя, что рос неподалеку рядом с домом соседей. Капли и лучи в отражении на блестящей крышке пианино были первым учителями Витьки в понимании прекрасного в мире. Они возвращали его в ту сказочную страну, где, как ему казалось, он жил раньше до рождения на земле. О том, что место это называется земля, ему сказал брат Гошка. А еще он рассказал что-то о звездах. Витька ничего не понял из слов брата, но решил, что сказочная страна, из которой он прибыл на землю, находится там, на небе. Он знал, что когда-то вернется туда. Подумал: "Так уж и быть, поживу здесь. Ведь у меня такая добрая мама! А братья - Гошка, Семка, Савва, Коля, Толя! А сестры - Алина, Таська, Нина!

Первый раз настоящее пианино он увидел в детском саду, куда родители и сестры водили его недолго. Детсад запомнился вонью из туалетов и игрой воспитательницы на инструменте с черно-белыми клавишами. Витька завороженно наблюдал за тем, как быстро перемещаются руки и пальцы Анны Сергеевны по клавиатуре пианино, издавая волшебные звуки. Ему захотелось научиться играть на нем, но в голове его звучала другая музыка - капель дождя и лучей солнца на блестящей крышке подаренного ему на день рождения игрушечного пианино. А как их сыграть на пианино он не знал, а спросить у Анны Сергеевны постеснялся.

В детском саду у Витьки появился новый друг Валерка, с той же улицы, что и сам Витька. Потом в школе они станут лучшими друзьями.
А пока Витька еще очень маленький. Сегодня он сам выучил еще две буквы из алфавита - Я и Л, вместе получилось ЛЯ!

В его игрушечном пианино тоже иногда будто бы звучало ЛЯ. В семь лет Витька пошел в школу, но в ней ему стало скучно, потому что он уже знал и как читать и как писать, и как считать, и что за цветок такой традисканция, и кто такой Патрис Лумумба.

Санкт-Петербург
март 2017. Отредактировано 24 июля 2022 г., последнее 09 октября 2023 г


Глава 2. РАССВЕТ

 Маленький Витя проснулся рано. Все спали. И сестра Алина - самая добрая на свете, и сестра Тася - она построже, нет-нет, да и прикрикнет, бывало, на Витьку за шалости. а иногда и просто так, чтоб мужиком рос.

Мама встала с кровати у круглой печки в большой комнате, причесалась у зеркала, умылась, подошла к иконам на кухне, стала читать молитвы. Устает она очень в последнее время. Говорит, что умрет скоро. Боится этого Витя. С таким мужем, конечно, ей несладко. Вон лежит, дрыхнет. Пахан. Алкаш. И братья спят. Витька прочитал в газете, что если папа - алкоголик, то и дети тоже будут алкоголиками. Он решил, что никогда не будет пить водку.

Еще не утро, но уже и не ночь. Горит свеча у икон в большой комнате и на кухне. Мама каждое утро и каждый вечер что-то нашептывает там, в углу, будто спрятаться хочет. На иконах бородатые люди. Где-то среди них бог. Не знает Витя. Да и зачем это все? В школе сказали, что бога нет, главное - победа коммунизма. Он привык верить учителям и книгам. А школа - это книги, это много книг. Школа - это самое интересное на свете место. И поэтому бога нет.

Тихо, чтобы никого не разбудить, Витя вышел на улицу.

Пропел первый петух. Он вспомнил слова из первой прочитанной им книги: "Петух поёт на рассвете". В четыре года он научился сам читать и считать. Подойдет к братьям и сестрам, спросит их:
- Какая это буква?
Потом:
- А какая это цифра? А как их читать вместе?  – запомнит по-своему:  каждой букве или цифре - одно движение, свой танец или вспомнить что-то доброе от родни, и так вот каждая буква и каждая цифра будто танцуют и Витьке от этого радость.

А вот рассвета Витя никогда не видел. Посмотреть бы - что это такое?

Он встал и тихо, чтобы никого не разбудить, вышел на улицу.

Сразу за воротами сел на скамью, сделанную батей. Батяня, если за что-то берется, то делает это качественно. Когда не пьет, он - золото: денег зарабатывает, дает их на кино и просто так. А как выпьет! На кой черт вообще мамка за него вышла замуж? Вот то ли дело у Вадика. Его батя - большой начальник. Мама и бабушка у него  - какие-то важные люди. У них есть машина, большая "Волга". Витька любит приходить к ним в гости. Там всегда вкусно кормят и - тихо. И много игрушек, а особенно большая машина-игрушка с рулем, в которую можно сесть и даже поехать, двигая ее, правда, не мотором, а ногами. 

Витька посидел минуты, подумал по-взрослому об огороде, где скоро надо будет копать картошку, о том, что надо бы помочь матери и сестрам собрать вишню, полить огурцы, зелень… Потом встал, взял с земли палочку и начал рисовать на песке: космос, кораблики, звезды.

Звезды…  А ведь их миллиард миллиардов. И ведь там во Вселенной нет конца. Как это может быть? Как это - нет конца? У всего на свете есть конец. У палочки, у книги, у улицы. И дорога где-то кончается. Он проверил это на прошлой неделе, когда захотел увидеть,  где же садится самолет? Он знал, что где-то рядом есть такое сооружение, о котором ему говорил друг Албберт, называется аэропорт, и когда он увидел в небе самолет, который снижался-снижался и летел-летел, то побежал за ним, боясь не успеть увидеть посадку, побежал-побежал... Потом шел-шел-шел. Шел-шел.

Долго он шел. Оказалось, что в селе их много интересных мест. Удивила одна широченная улица сплошь вся в лужах и грязи, в середине которой было  большое красивое здание. Мама сказала ему потом, что это бывшая церковь, где раньше жил Бог. А где же он сейчас? Испугался и убежал?

В палисаднике одного из домов на окраине он увидел красивые цветы. Орхидеи, что ли? Недавно он прочитал в одном научно-фантастическом романе об этих цветах и очень хотел увидеть их, но у кого ни спроси, никто не знал, что это за орхидеи такие, и советовали не забивать голову всякой чепухой.

Чепухой?!  Хм! Читать он научился давно, в далеком прошлом. Сейчас ему восемь лет. Чепуха – это когда нельзя его станцевать или соединить его с чем-то добрым. А орхидеи! Это же не тили-тили, не трали-вали, а целый хоровод, что  он видел по праздникам в школе и в телевизоре у соседей и у Вадика.

Он вышел из города, и шел-шел, по дороге. Мужик на велосипеде спросил:
- Куда идешь, пацан? Подбросить?
- Не, я тут.. рядом.
- Ну, смотри, до Александровки далеко.

Аэропорт удивил: огромные самолеты, вертолеты и много людей - не таких, как обычно. Он не мог оторваться от этого зрелища и стоял там долго, пока не вспомнил о домашних: «Ищут, наверное?».

Да, искали.  Да еще как! Витька вернулся в село поздно, уже вечерело. Брат Толька, увидев его издалека, у бывшего кладбища с редкими соснами и остатками погребальных плит, едва заметных из- под поросли на земле, подбежал и надавал по ушам:
- Ты где был? Ты о матери подумал?
Тяжелое воспоминание. Забудем! Сейчас главное - рассвет.

Вдруг на проводах зашумели птицы, стали чирикать и по одному вспархивать –  одна, вторая, третья, десятая, будто ждали команды на общий взлет и разминали крылья.

Витька вспомнил, что там, где гора, - там Север. Если встать к нему лицом, то справа будет Восток, значит,  Солнце будет там... А это горизонт -  так сказал дядя Тарас, их сосед. Они жили вдвоем с тетей Марьей в большом красивом доме. Детей у них не было. Зато были яблоки. Самые вкусные яблоки на свете. А еще вишни. А еще у них были кролики. И телевизор!

Витьке нравилось, когда к ним в гости приходил дядя Тарас. Потому что после этого у них дома начиналась какая-то работа, где ему разрешали пилить что-то ножовкой, брать в руки рубанок и молоток и забивать настоящие большие гвозди! Дядя Тарас и Витькин пахан были друзьями и часто помогали друг другу. А когда пахан делал что-то один, то всегда очень злился, если Витька пытался ему помочь. Ладно! Это не главное в жизни, как говорит его сестра Таська. Плохо? Перетопчем. А хорошо, и - слава Богу! Богу? Но его же нет! Почему же все вокруг повторяют часто "слава Богу"? Ладно, бросаем  философии. Сейчас главное – это рассвет.

Горизонт стал светлеть. Птицы все разом вспорхнули с проводов и начали летать по небу стаями. Появились какие-то новые краски, названия которых Витька не знал. Подул ветерок. Зашевелилась трава. Появилась тетя Зоя, соседка снизу, у водопроводной колонки:

- А ты что тут сидишь? Ну-ка быстро домой! Замерзнешь ведь.

Жадные они. И дочка их Светка такая дура!

- Да нет, теть Зой! Я рассвет посмотреть хочу.
- Рассвет? Во, чудной малец! - и ушла.

Она работает в колхозе, там скоро начнется дойка.

Батяня там тоже работал. Каждый вечер приносил домой по 3-литровой банке молока и давал ему много мелочи, на которые Витька всегда покупал два билета в кино и приглашал туда свою подругу Дилю. Но длилось это недолго. Взрослые почему-то решили развести их, потому что боялись: а вдруг … как это? … любовь, что ли? Да и батя везде работает недолго. Потом пьет.

На горизонте - сначала оно было похоже на краешек жареной картошки, но в тумане, потом на желтый колпак на голове Наташки, его соседки, которой он после неудачи с Дилей, узнав от взрослых о какой-то там любви,  написал записку: «Наташа, я тебя люблю. Душу положи на койку». Об этой записке до сих пор вспоминает его родня.

Рассвет? На горизонте стало светлеть-светлеть. Потом - защекотали, запели птицы, и полет их стал выше и сильнее и быстрее-быстрее. Потом появилось оно - Солнце!

Очарованный виденным зрелищем, Витька вернулся домой. Мама уже закончила молитвы, сестры нехотя зевали и готовились к подъему.

Он подошел к трюмо, зачем-то сомкнул его створки и увидел .. бесконечность: «Ага, так вот оно что! Так может и во Вселенной так? А.. кто же тогда сомкнул ее створки? Бог?! Но ведь его же нет….

Или?..».


© Валерий Иванов-Р.
18 июля 2017 г – 6 октября 2021 г - 24 июля 2022 г
г. Санкт-Петербург

Глава 3. ДЕРДИДЕЙКА

 16+
 
При плановом осмотре в поликлинике у восьмилетнего Витьки обнаружили какие-то нелады со здоровьем, и врач рекомендовал отправить его в санаторий, для реабилитации и восстановления. Выбор был невелик - им оказалась санаторная школа-интернат в городе Куйбышев (ныне Булгар).

Мама успокаивала Витьку, едва скрывая беспокойство:
- Вот наберешь вес, тогда вернешься.
Сестры шутили:
- Ты будешь среди нас первым путешественником.

Никто из братьев и сестер Витьки еще ни разу не ездил так далеко, почти за триста  километров от родного дома.

Старшая из трех сестер Вити Нина попросила коллегу по работе отвезти ее брата в Куйбышев на лечение. Не без уговоров и магарыча Юрий Николаевич согласился. Отправились в поездку очень рано, в шесть утра, чтобы успеть доехать засветло - ведь Николаевичу предстояло возвращаться в тот же день обратно. "Москвич" Юрия Ивановича временами застревал в ямках, приходилось толкать. Снаружи, куда приходилось выходить по нужде, было очень холодно. Витька еще не понимал: надолго ли уезжает? То, что больше, чем на четверть, было ясно. А дальше?

Было очень грустно: он долго не увидит маму, братьев и сестер, друзей с улицы - Валерку из дома напротив и Альберта, лучшего друга. А еще свою одноклассницу Таню - какая же она красивая и как из сказки! Его первая любовь с улицы Свободы. Была еще соседка Наташа. Ей он посвятил свою первую в жизни любовную записку, которая звучала забавно и несколько смутила пуританские устои его семьи:
"Наташа, я тебя люблю! Душу положи на койку".

Почему "на койку"? Почему "положи"? История стыдливо умалчивает, а родня, дай Бог им здоровья, будет вспоминать этот случай еще лет триста. Но Наташа была лишь первым штришком в постижении сложных чувств, затравкой перед опьянением в годы отрочества, искоркой для костра настоящей первой и, наверное, единственной любви - Тани. Костра, о который он больно обжегся в школьные годы, пострадал и иссох в годы юношества, да так и остыл не солоно хлебавши во взрослой жизни, не обретя драгоценных плодов семейной жизни в годы бессмысленной маеты и исканий. Маялся без цели, пока не обрел веру в Бога - после потрясений намного больших и сокрушительных, чем неудачи в первой, страстной, любви. Маета не прошла, но была осознана и ей был дан бой. Увы, оказавшийся не равным.

Учительница на первом в его жизни уроке в школе спросила:
- Дети! Что вы видите на этой картине? - и показала указкой на полотно рядом с доской.

Витька прочитал надпись к картинке и первым ответил:

- Мишки в лесу! Шишкин!

Ответ удивил Любовь Васильевну: "Что за чудо? Вундеркинд? В нашей глуши?". Потом после занятий предложила родителям сразу перевести Витьку во второй класс, так как опасалась, что он потеряет интерес к учебе. Так и случилось.

За два первых года в обычной начальной школе, Витька успел растерять интерес к учебе и научился материться. Ведь то, что изучали в ней, Витька давным-давно изучил САМ.  И буквы, и цифры, и бесконечность.
 
Еще шажок и - закурил бы. Может так-то было бы и лучше в те времена, когда не было рядом ни батюшки из храма, ни наставника, ни учителя, ни просто понимающего человека. Может и лучше - для обретения какого-никакого, но мужского стержня в душе. А до школы, еще мальцом, умудрился он самостоятельно изучить и алфавит, и счет, и даже знал кое-какие слова на немецком, которые вычитал в большом самоучителе сестры Алины, которая единственная разглядела в нем кладезь необыкновенных талантов и по мере возможностей помогала развиться им. Ах, если бы еще и мудрый совет духовника семьи, который мог бы быть, но - закрыты были храмы, а Слово будто притаилось до поры до времени, где-то в мечтах.

А еще в том самоучителе сестры-девятиклассницы были красивые готические буквы. У него всегда была страсть ко всему новому. Он мог бы достичь великих высот в будущей жизни при должном и мудром попечении,  научении его - через силу и "не могу" - главным навыкам социальной навигации и адаптации, и, что важно, достаточной материальной поддержке. Но сил и доброты сестры Алины было явно недостаточно. Ах, если бы с молитвой искренней, от сердца!
Но где там! Какие молитвы?

А пока будущий вундеркинд, будущий круглый отличник, надежда школы, но не гордость, будущий знаток пяти иностранных языков, томился в ожидании новизны, в этот раз пугающей.

После очередной остановки Витька снова спросил, в десятый или сотый раз:
- Юрий Николаевич, а еще долго?
- Посчитай снежинки. Когда досчитаешь до двадцати тысяч - приедем, - пошутил его попутчик.
Считать снежинки было трудно, поэтому Витька стал считать столбы, вслух:
- Сто тридцать два, сто тридцать три.
Юрий Николаевич пытался урезонить пацана, и ему это удавалось, но лишь на время - через каждые минут десять поездки в молчании снова было слышно хоть и тихое, но надоедливое:
- Двести один, двести два...
- Витька, а может давай лучше песню споем? Хочешь научу?
- Ага, а какую?
- Слушай:

Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!*

- Запомнил?
- Не-а. Красиво..
- Давай вместе:

Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!

- Да не, давайте я Вас другой песне научу, а?
- Какой? Ты разве какие песни знаешь?
- Ага. Мы в школе пели. Слушайте:

Ой чия це хатинка заметается,
Ой чия це дивчина заплетается
Ой думала я, чи не думала я,
Одур голову бере, чи не знаю **

- Красивая песенка, и голосок у тебя хороший, малость позаниматься - артистом станешь!

Доехали после полудня.

Кабинет врача санаторной школы находился на первом этаже и в нем всегда было очень светло.

- Как зовут тебя, хороший? - спросила его толстая женщина в очках и белом халате.
- Витька.
- А меня Вера Исхаковна. Ну-ка открой рот, - попросила она - пошире-пошире! Так-так-так: язык, зубы, волосы - все в норме. А нет ли вшей? Давай проверим. Ага, нет.  Теперь давай-ка мы с тобой проверим зрение, - и стала водить указкой по таблице с буквами разных размеров:
- Отлично! А что с легкими? Ага, тут нелады, нелады. Так-так-так. Ну, что ж ты так исхудал-то? Мама с папой плохо кормят?
- Нет. Они работают. Но.. не всегда получается деньги зарабатывать.
- Эхэхэх! - вздохнула  - давай-ка послушаем сердце.

Витька всегда любил заумные слова, а тут услышал новое:
- Знаешь как называется эта штука?
- Нет.
- Фо-нен-до-скоп, - по слогам произнесла тетенька-врач - Вырастишь, врачом будешь?
- Не-а.
- А почему?
- Они все спиртом пахнут.
Вера Исхаковна стала смеяться так, что казалось под ней проломится стул:
- Ну, насмешил. Ну, молодец.

Кабинет Веры Исхаковны станет для Витьки чуть ли не самым любимым местом в школе. Их врач была добрейшей женщиной и всегда говорила с ним так необыкновенно, так тепло, как никто другой раньше, будто он, Витька, был для нее самым родным и любимым сыном. Трепетное отношение к людям этой профессии крепилось в его сознании  все два года жизни в санаторной школе. На вопросы о выборе будущей профессии он теперь всегда отвечал твердо: врач. Однако, в классе восьмом, через четыре года после возвращения в родной город, его отношение к медицине и всем причастным к этому делу изменилось на противоположное. Стоматолог оказался мужиком грубым и решительным. "Мастер" без сожаления вырвал два его верхних зуба, коренных, которые еще можно было вылечить, но - "неча цацкаться, пацан, мужик ты или тряпка?".

После медосмотра его усадили на диван в холле, велели никуда не уходить и ждать.
«Wie schlecht!», - подумал Витька по-немецки, просидев минут двадцать. С некоторых пор всегда, когда ему было плохо, он старался думать и говорить по-немецки. Сейчас ему было плохо от невыносимой скуки.

У входа в школу он заметил девочку в красивом платье, из новеньких. Она только-только приехала в санаторную школу-интернат и стояла несколько поодаль от своих родителей, у ступенек. На голове ее мамы была красивая шляпа цвета осени, которая напомнила Витьке забытую копну сена в поле у его родного села, в дне езды на машине отсюда. Поверх темного платья женщины была накинута черная жакетка с вышитыми у разрезов для рук и пуговиц светло-сине-желтыми узорами. На шее ее был повязан красивый шелковый платок, такой же, как у его матери, купленный в Риге. Отец девочки был одет в строгий темный костюм, светлую рубашку, затянутую галстуком у шеи, и черные ботинки – их особенный блеск почему-то запомнился Витьке надолго. Они что-то живо обсуждали с женщиной-воспитательницей.

Мама девочки, черноволосая женщина лет 40, угловатая и какая-то как бы недорисованная, то и дело доставала из ридикюля сложенный вчетверо носовой платок и утирала им слезы из глаз. Отец ее, переминаясь с ноги на ногу, все время пытался встрять в разговор двух женщин. Его нервные руки то перебирали из стороны в сторону ручку большого износившегося по углам портфеля за спиной, отчего тот все время менял наклон к земле – вправо-влево, то вдруг правая рука его «выстреливала» по направлению к двум женщинам, чуть ли не тыча в них указательным пальцем: вот-вот!

- Guten Tag? - сказал Витька, подойдя к девочке, желая с ходу поразить ее знанием немецкого.
- ОOh! Gut! - ответила она, улыбаясь, и добавила еще несколько слов на.. немецком?!

Витька ни слова не понял их сказанного, но выбранная роль знатока немецкого диктовала свой сюжет, и он со знанием дела стал бормотать ей какую-то чушь из тут же придуманных им слов.
- Entschuldige mir, bitte, а это на каком языке? - спросила его непонятливая девочка.
- На дердидейском, - открыл ей Витька новый, секунду назад придуманный язык.
- О, а я тоже умею на нем говорить!

И они стали играть в игру, только им понятную, - дердидейку.

- Инэ мине тура Витька, - попытался представиться своей новой знакомой Витька, положив правую руку вначале в область сердца, а потом – по направлению к девочке: - Иэн кайта син?
Девочка не сразу поняла, что от него хочет этот чернявый «иностранец».
- Кыр тыр мяу..
- Неи! Арма туи терва! – что на его языке означало «ну ты и дурочка!».
И снова правую руку вначале на сердце и медленно, разделяя слова на слоги:
- И-нэ ми-не ту-ра…, - и после поклона, с особенной интонацией, будто делясь с ней самым драгоценным сокровищем: Витька!
- Ааа, кайте, кайте – мина тура Кристина, - ответила девочка и стала хлопать в ладоши и кружиться, и смеяться так громко, что Витьке захотелось остановить ее. Три человека у входа в школу неожиданно смолкли и с улыбкой на лицах следили за происходящим.

- Кайте! Кайте, Кристина! – вдруг мягко и тепло произнесла воспитательница и позвала ее, махнув рукой по направлению к себе - Какая же ты славная! - обняла и поцеловала ее в белый бантик, что стянул такие же, как у ее матери черные волосы.

С тех пор у Витьки началась новая жизнь – не скучная.

По расписанию, висевшему на самом видном месте в вестибюле, вечером в субботу значился душ. Он находился в подвале - самом загадочном месте школы, вход куда был чаще закрыт, но иногда... Его друг Лешка, из давно живущих здесь, открыл ему страшный секрет, показывая куда-то в сторону дверей в дальнем конце коридора, откуда струился серый прозрачный пар:
- Там девчонки, они совсем, без..! - и рассказал об ЭТОМ, а потом ..
Все это показалась Витьке смешным и каким-то неправильным, но нет-нет, да вспоминал он о сказанном и показанном Лешкой.

По окончании помывки всех воспитанников одели в смешные одежды с рисунками - у кого с карасиками, у кого с яблоками. Одежда Витьки оказалась с цветными шариками - зелеными, красными, желтыми. Наверху он снова увидел Кристину:
- Куыр дада ансей, Кристина?
- Каи тем ин, Виктор.

Он очень хотел прогуляться с ней вдоль труб подвального коридора, поговорить о том о сём, а потом вдруг ни с того, ни с сего представил ее без .. и ему стало очень стыдно, стыдно так, что он сбежал от нее, чем весьма озадачил свою новую подругу. Он решил, что в дердидейку с Кристиной играть больше не будет. И очень захотелось.. Какой же дурак этот Лешка!

Но как же она красиво говорит - не так, как в его родном городе. И голос у нее такой, как-будто она колдует им. Может она волшебница? Но в дердидейку - нет! - больше не будет. Если только иногда.

Но не получилось. Бывает, стоят они вдвоем с Кристиной перед утренним построением, и вдруг на них "находит". И вот пошел разговор на "дедидейском", непонятный для ребят из школы. А они с Кристиной, такие особенные, гутарят на своем только им понятном языке.

Постепенно в мелодичной мешанине бессмыслиц "язык" их стал обретать некоторые формы, появилось приветствие, которое вскоре стали использовать и другие члены внезапно образовавшегося тайного круга дердидейцев:
- Кайте, миа Кристина!
- Кайте, Виктор!

В их дердидейской группе стало пять членов, все они были посвящены в тайны некоторых слов и должны были придерживаться правил, придуманных Кристиной.

Однажды вечером его бойкая знакомая позвала всех дердидейцев  на задний двор школы, осмотрела всех долгим интригующим взглядом, достала из кармана маленькое зеркальце в темной оправе, чуть склонилась и стала шептать медленно и так загадочно, что Витьке стало малость страшно:
- Кейд Пыхто, скани русалка! Кейд Пыхто, скани русалка!

Все пятеро членов их тайного клуба окружили Кристину и застыли в ожидании чуда - вот-вот из темных глубин маленького зеркальца должно появиться что-то не менее загадочное, чем их странный волшебный язык и их странная группа! Ведь появится же!

Витька вспомнил о своем первом наблюдении рассвета Солнца, двух сведенных створках трюмо в большой комнате его родного дома, которые открыли ему тайну бесконечности, и так же, застыв, всматривался в маленькое зеркальце Кристины - когда же?

Но ничего не произошло - русалка не появилась. Кристина по-русски объяснила все тем, что никто просто не поверил в то, что русалка появится, поэтому и не увидел ее:
- Ну как же так можно, не поверить, а? Попробуйте теперь сами.

Каждый из группы решил попробовать то же самое, но отдельно от всех - ведь он-то верит!

Вскоре у каждого из дердидейцев появились свои маленькие зеркальца, откуда - осталось загадкой. После занятий на заднем дворе школы среди сорняков и мусора по двое-трое, чтобы не было страшно, подальше от взрослых, Витька, Васька из города Чебоксары, Зульфия из Казани, Ольга из Верхних Пенячей и Кристина-немка, как заколдованные ходили по кругу и шептали еле слышно:
- Кейд Пыхто, скани русалка! Кейд Пыхто, скани русалка!

А потом Кристина призналась, что все выдумала: нет никакого деда Пыхто, и русалка не появится НИКОГДА.

Это стало катастрофой для всей группы дердидейцев. Кристине уже никто не верил, и на все ее новые небылицы принимали  как новый обман - группа распалась. Больше не было тайных сходок на заднем дворе школы после занятий, не было приветствий на дердидейском. Однако, само необыкновенное ощущение ожидания чуда захватило Витьку настолько, что свило в душе его гнездо веры во что-то необычное, не из этого мира, из.. сказочной страны, что ли?

Чуда не случилось, но он был уверен - оно где-то рядом! Это было трудно объяснить, но он знал точно - оно есть и проявит себя как-то по-другому. Зеркало - это лишь обманка, есть-есть другой способ, чтобы открыть его - ЧУДО. Надо просто открыть его!

Он стал фантазировать, где и как это будет сделано и вдруг фантазии его стали обретать форму маленьких сказок.

Он был первым, кто стал рассказывать ребятам свои истории из сказочных времен, чаще после вечернего отбоя. Потом стал записывать эти истории в толстую тетрадку и однажды показал их учительнице по литературе. Любовь Ивановна была немало удивлена, прочитав первые сказки ученика третьего класса Виктора И., но рекомендовала все же спуститься с небес на землю и больше писать о реальной жизни. Виктора стали привлекать к написанию статей в школьную стенгазету, но тексты его получались какими-то пресными и неинтересными, а вот обманщица Кристина! Кристина смогла так красиво описать их последний поход в соседний лес к озеру, что ее статью решили напечатать даже в районной газете. Витька же в отместку решил взять другим - оценками по школьным предметам и стал .. отличником.

Однажды учительница русского языка и литературы Любовь Ивановна объявила конкурс. Кто сможет собрать самую большую коллекцию поговорок и пословиц народов СССР, тот получит главный приз школы, а вот какой - пока тайна.

Витька и здесь перещеголял всех. Он перерыл всю библиотеку школы, старательно записывал от руки все новые и новые пословицы и поговорки - русские, эстонские, грузинские, чеченские, украинские, хантов, чукчей, татар, башкир, мордвы - как же много оказалось народов в СССР! Видя упорство ученика в этом деле, руководство школы сделало для Виктора исключение и разрешило сидеть в библиотеке часами. Библиотекарь Анна Яковлевна разрешила ему читать некоторые книги для более старшего возраста, но в них он тоже находил новые поговорки и пословицы и записывал, записывал, записывал.

Особенно интересными ему показались пословицы, поговорки, а главное, сказки Грузии и народов Кавказа. Горы, орлы, сказочные пещеры, колодцы, ручьи, волшебные кубки, кинжалы, джигиты, джинны, красавицы-гурии – он никогда в жизни не читал ничего интереснее! А вот в эстонских, латышских и литовских сказках он нашел какую-то особенную доброту и внимание, которых ему сейчас, после полугода разлуки с родней особенно не хватало, - в них было больше о любви к природе, человеку, детям, родному дому.

Родители его жили десять лет в Латвии и даже думали остаться там навсегда. Мама его переняла у латышей скромность и интеллигентность во всем - Витька перенял от нее все эти качества, а еще какую-то… иностранность, что ли. Не отсюда ли пророс его интерес к иностранным языкам, и к.. дердидейность?

В школе было много того, что он видел впервые. Здесь он впервые в жизни попробовал вкусный напиток из какао с молоком, к которому давали такую же вкусную булочку, разрезанную посередине ровно настолько, чтобы вложить туда кусочек вкусного сливочного масла. А еще была - фиии - запеканка, такая невкусная штука!

Однажды после ужина всех собрали в актовый зал, слушать музыку в исполнении дяди Андрея, толстого мужика с добрыми синими глазами. Он был трубач и дудел в свою трубу так, что Витька чуть не оглох.

А потом... А потом!

На сцену вышла Галина Викторовна  в волшебном синем платье, прошитом полосами бело-золотистой бахромы и какой-то штуковиной из меха на шее. Она села за пианино и тут началось!

Витька никогда раньше не слышал ничего красивее. Даже песни мамы, даже звонок его старого велосипеда, даже капли с крыши весной и журчание ручьев за забором их дома - ничто не могло сравниться с этими звуками. Наверное, только голос Кристины, когда она говорила с ним на дердидейском. Он забыл обо всем на свете и слушал-слушал. Ах, как же ему захотелось так же научиться играть на этом волшебном инструменте!

Галина Викторовна и он, только он и она - вместе, странным и непонятным образом они были будто украдены музыкой из скучного актового зала интерната и унесены в сказку, где с каждым ударом по клавишам возникали то новый замок на горе в окружении леса, то сказочная златокрылая птица в высокой синеве бескрайнего неба, то принцы и принцессы в красивых богатых одеждах, то...

- Эсколен! Нием ор тайва! Киксеме? - о чем она?
- Нет-нет, ты послушай! Сейчас не до der и die! Это же музыка! Послушай же, Кристина!
- Перестань.. меня трогать, дурак! - она обиделась и не говорила с ним до следующего ужина.

Вечером перед сном он написал маме о жизни в школе-интернате, и попросил, чтобы она попросила Галину Викторовну научить его играть на пианино. Письма они вообще-то писали все вместе в общей комнате, но сегодня был особый случай. После первого в его жизни.. - сейчас, через сорок с лишним лет, он назвал бы это явление культурным шоком - Витька готов был совершить какой-то неслыханный и дерзкий поступок, а может даже и подвиг.

Сосед по койке Шумаков Сашка усмехнулся и соврал:
- Ха, хуху не хохо? Чтобы научиться играть на пианино надо записаться в музыкальную школу, а для этого нужно заплатить 15 рублей. Размечтался!

Витька тут же написал своим родителям еще одно письмо, с просьбой выслать ему деньги на обучение в музыкальной школе, передал его утром воспитательнице и стал ждать ответ.

Письма привозили вечером. Все вставали в ряд, и воспитательница поочередно называла фамилии счастливчиков, которым пришли письма от родных. Витьке ответ на его просьбу о музыкальной школе не пришел ни через неделю, ни через две. Потом, когда он уже потерял всякую надежду, пришло письмо от сестры Алины, но об обучении на пианино там не было ни слова. Дома все хорошо, папа с мамой работают, купили козу, поросенка, сосед Валерка передает привет. О пианино - ни слова.

Как же он завидовал своему однокласснику Роберту, который параллельно с их школой-интернатом учился еще и в музыкальной. Как это ему удалось? Дердидейка какая-то! Теперь все непонятное в жизни он стал называть так: дердидейка.

В интернате все было по расписанию: время подъема, утренняя зарядка на улице, завтрак, учеба в школе, что находилась в другом корпусе, соединенном переходом на уровне второго этажа с общежитием. На стене у входа в школу висели рисунки победителей нового конкурса. Витька всегда удивлялся тому, что кто-то из ребят может так рисовать. Это было похоже на колдовство: взять в руки кисть и нарисовать так красиво картину! Он пробовал - ничего не получилось. Просил друга Рената Зарипова научить его рисовать. Он всегда побеждал в конкурсе или занимал какое-то место. Ренат отказался - Витька перестал считать его другом. Так Витька впервые узнал что такое зависть.

По субботам и воскресеньям детей из интерната водили на экскурсии, в походы или в кино.

Хорошее было кино или плохое Витька научился узнавать по слезам старых зрителей, особенно когда было кино про войну. Однажды в кинотеатре он увидел свою давнюю знакомую, которая приезжала в гости к соседям напротив дома в его родном городе, где они жил. Она была немного старше Витьки, приехала из Альметьевска и задавалась, считая, что деревенские - это какие-то глупые люди, которые никогда не видели ни настоящего завода, ни настоящей скважины, а вот она видела! При знакомстве она назвалась смешным именем Капля. Витька тут же придумал для себя похожее имя и назвался ... Карпом. Она в ответ пошутила:

- А может лучше Сом?
- А кто такой сом? - спросил Витька.
- Хм! - будто вытянувшись на половину забора вверх Капля будто с недосягаемой горы произнесла как училка в школе:
- Сом - это рыба. Большая. Но такая гадость. Она питается падалью и утопленниками.
- У-утопленниками-иии? - удивился Витька и сжался, представив как он, названный Каплей Сомом, ест утопленника:
- Фуууу....
- А ты читал Конан Дойля? - вдруг спросила Капля.
- Кано Дай... ля? А кто это? Или что это? - смутился Витька, стыдясь своего незнания.
- Это писатель! Ты знаешь кто такие писатели?
- Да, нам в школе рассказали. Брежнев, Карл Маркс, Ленин.
- - Ну ты даешь, - посмеялась Капля - Какие же это писатели? Они деятели коммунистического движения. Ты знаешь что такое коммунизм?
- Не знаю. В школе сказали что это наше будущее, и мы его всем народом строим, чтобы быть примером для всего человечества.
- Оччень сомневаюсь, - ответила на эти слова Капля, и стала для Витьки как предательница. Ведь для него коммунизм был похож на возвращению в ту сказочную страну, из которой он появился здесь на земле. Он быстро прекратил общение с Каплей. Как это можно сомневаться в победе коммунизма? Она что, дура? Конадойля какого-то придумала.

На следующий день после знакомства "предательница" принесла ему книгу Конана Дойля, первый том и строго-настрого приказала листать страницы осторожно и вернуть через три дня. Так Витька впервые узнал кто такие настоящие писатели и тоже захотел стать им.

И вот теперь, в кинотеатре города Куйбышева он снова увидел ее - Каплю. Она была в каком-то очень воздушном светлом как пушинка с одуванчика платье, с красивой шляпкой желтоватого цвета, но не как в желтке яйца, а а как в тех цветах, из которых когда- то в детстве мама его сплетала себе красивую шляпку и будто плакала о ком-то, повторяя:

- Желтый - цвет разлуки.

- Капля! Капля! - радостно крикнул Витька своей знакомой и пошел было навстречу к ней, чтобы поздороваться, но она ...

- Мальчик, я не знаю тебя! Какая я тебе капля? - и поспешила, чуть ли не убежала от него.

Как же это? Как не знает? Ведь мы же... ведь ты же... А как же Конан Дойль?

Это новое предательство так огорчило Витьку, что придя в следующий раз с группой из санаторной школы в кино, на фильм "Летят журавли" он вдруг так расчувствовался, будто уловив что-то очень важное в этом фильме и тоже заплакал, вместе с половиной зала.

* * *
В 1992 году он впервые в жизни познакомился с иностранкой. Звали ее Kristina. Она была из Швейцарии. Вообще-то настоящее ее имя было Christina, а нынешнее К в начале имени выражало ее протест против церкви. В детстве бабушка Кристины перекормила девочку христианством, затаскала ее в церковь, своим фанатизмом и ригоризмом лишила ее свободы. А ведь христианство - это "наука" обретения настоящей свободы. И что как не лишение личности Богом данной свободы - прямой путь к рабству своей личной свободы. Не мудрено, что во взрослой жизни она стала ярой противницей христианства вообще, не понимая, что христианство бабушки весьма далеко от настоящего учения Христа.

Однажды они вместе оказались в помещении, где стояло пианино. Витька как завороженный подошел к нему, сел на стул, открыл крышку и.. заиграл.

Кристина, в отличие от Витьки, была большим знатоком музыки - и современной, и особенно классической. Она была немало удивлена, что ее новый друг играет на фортепиано, хоть и фальшиво и путая ноты, но играет. Она все пыталась понять музыку какого композитора исполняет Виктор.
- Дебюсси?
- Нет.
- Да нет же. Это что-то из раннего импрессионизма.
- Нет. Я вообще впервые сел за пианино. Это первая мелодия. которую я исполнил на этом инструменте.
- Шутник! Я же вижу, что тебе не хватает техники исполнения, но начальные навыки уже есть.
- Поверь! Это впервые.
- Не может быть. Что, все русские такие шутники?

* "Песня о Родине", автор текста (слов)- Лебедев-Кумач В., композитор (музыка):
Дунаевский И. 1936 год
** Украинская народная песня

Валерий Иванов-Р
Санкт-Петербург
05 августа 2017. Отредактировано 24 июля 2022 г, 10 октября 2023 г

Глава 4. ПОДАРОК

 У Витьки сегодня первый юбилей - ему 10 лет!

Алина с Таськой моют полы, вешают на окна новые занавески с красивыми узорами. Брат Толька, кто постарше Витьки на два года, носит воду в 12-литровых ведрах с уличной колонки. Он наполняет их не до краев, иначе не унести - еще не так силен. Дрова из сарая для домашней печки носит старший брат - отличник, математик, главный помощник отца по строительству.
- Березовые не надо, они для бани - предупреждает мама Гошку - а щепки березовые, тоже не забудь.
- Хорошо, мама.

Уже с полпятого утра она вместе с двумя дочерьми занимается стряпней, руководит приготовлениями к празднику. Иногда слышно как она ругает мужа, опять с утра не тем занят: пилит и строгает доски, а надо бы убрать мусор со двора, покрасить наличники, затопить баню. А еще надо успеть до жары полить зелень и овощи, накормить скотину, сходить в магазин за... нет, в магазин она лучше отправит старшого, а-то как бы деньги снова не ушли налево.

- Витька, подь сюда! Хочешь научу тебя полезному делу? - кличет батька сонного юбиляра.
- Ага.
- Бери вот кисточку, - отец протягивает Витьке самую маленькую из трех и самую темную.
- Взял.
- Давай макнем ее чуток в банку, - отец берет правую руку Витьки с кисточкой в свою и опускает ниже по направлению к темной поверхности краски, потом, едва коснувшись ее инструментом, он осторожно проводит одной её стороной по краям банки изнутри наружу, чтобы не было капель и начинает водить кисточкой по заранее отструганной доске туда-сюда - Вот та-ак, и так, и так. Понял? Сумеешь один?

- Попробую, - отвечает Витька и думает: "Вот если бы отец всегда был таким добрым!".
- Надо не пробовать, а делать! - строго говорит батя, освобождает его руку из своей и спрашивает: Сумеешь?
- Д-да, - неуверенно отвечает Витька.
- Давай, теперь сам!

"Теперь САМ!". Как же Витьке нравится это слово САМ.
Витька пытается точно повторить все то, что показал ему отец - дело-то "отвесвеное"! Осторожно макнуть кисточку в банку, слизать капельки с кисти краями банки, и по доске - шигуль-ширшонок, ровно так.
- Вот-вот, - улыбается батя - давай-давай, продолжай в том же духе, чтобы всю доску покрасил, договорились? Это будет твое первое партийное задание и твой первый в жизни ПОДАРОК. Закончишь, сдашь экзамен и получишь звание. Пошел я, еще досок настрогаю.

"Какое такое звание?" - думает Витька и старательно повторяет: макнуть, слизнуть капельки и шигуль-ширшонок по доске... Ого, как красиво-то получается! Сам!

- А если еще вот так? - спрашивает он сам себя, и вот уже кисточка ходит не по строгой линии туда-сюда справа-налево и наоборот, как показывал отец, а сначала легкими мазками вдоль, а потом поперек.

А если нарисовать капельки? Те, что из далекого детства. Когда он еще был малышом. И машинки, и - о! - какой смешной зеленый лямбузка получился! А может у бати есть еще и желтая краска, и синяя? Спросить? Нет, заругает. Ладно, так уж и быть, пусть будет по "евошному" плану. Шурдык-бурдык по доске, туда-аа-сюда-аа, макаем, слизываем, шурдык-бурдык. Дело-то "отвесвеное"!

В распахнутых наружу окнах Витька видит как в большой комнате их дома уже выставлен из угла большой раздвижной стол. На нем совсем скоро будет накрыта красивая скатерть из сундука, появятся тарелки, ложки, вилки, чашки для чая из зверобоя или душицы, а может и других трав, рядом с заварочным чайником будет поставлена крынка свежего козьего молока и сахар. А потом, когда соберутся все, мама принесет самый вкусный на свете хлеб и самые вкусные во Вселенной пироги. Из-под больших чистых полотенец, горячие, смазанные растительным маслом, мягкие, они будут таять во рту. Потом все будут петь хорошие песни. Только бы не было водки, только бы не было водки...

После нее батя становится чужим, превращается в злого колдуна, который будто во всех комнатах их дома включает большие серые лампочки, от света которых хочется плакать.

* * *
Экзамен батя у него не принял...

После застолья снова был скандал, мама кричала на отца, отец на маму, сестры плакали и разнимали их. Старший брат со злости разбил стул и ушел к друзьям. Младший пошел топить баню.

Витька убежал в самый дальний угол их большого сада, спрятался среди листьев темных вишневых деревьев и очень-очень попросил своего друга-волшебника, чтобы он уничтожил всю водку, всю-всю, на всем белом свете и чтобы не было ее никогда. И чтобы папа подарил ему снова подарок - научил новому полезному делу. И чтобы он всегда оставался добрым, как сегодня с утра.

.. и звания никакого от него Витька так и не получил - ни сегодня, ни завтра, ни через годы.

Валерий Иванов-Р
Санкт-Петербург
14 августа 2017. 24 июля 2022 г

Глава 5. В ГОСТИ

Первый в его жизни настоящий большой город удивил Витьку домами выше неба, огромными заводами с частоколом дымящих труб и бесчисленными окнами по всей длине их корпусов, вереницей эстакад из труб над дорогами и вдоль них, движением во всем и везде, и самое главное - там он впервые увидел настоящие трамваи и троллейбусы.

В его родном поселке ездили только грязные автобусы, которые приходилось ждать на остановках очень и очень долго. А когда они, наконец, приходили "по расписанию", то не все люди на остановке, стоящий не в очереди, а толпой,  могли в них влезть -  получалась картина "селедка в банке". Здесь, в Нижнекамске, они ходили чистенькие, один за другим почти каждые пять минут.

Люди в городе были, как из фантастической книги о будущем: одежда на них была совсем не такой, как в поселке - не одинаковая и красивая. В транспорте все они говорили друг другу "пожалуйста" и "спасибо" и еще какие-то смешные слова! Откуда они все такие чудные прилетели? Может, они тоже инопланетяне и знакомы с Кишем, его другом-волшебником с планеты Сайли?

Ожидание деда Пыхто в зеркальце, которое охватило членов тайного клуба дердидейцев в санаторной школе, не прошло для Витьки даром. То чувство ожидания чего-то закрытого от других, от любопытства не кажущегося страшным, что может открыться только избранным после произнесения особых слов, будто открыло внутри Витьки дверь в иное пространство. Так же, как и при сведении створок трюмо после впервые увиденного им рассвета, когда он впервые увидел бесконечность и задал себе вопрос о Боге.  Ощущение времени и всего, что было в том ином пространстве, было не придуманным, не из той почти забытой Витькой сказочной страны, откуда он, кажется,  был родом, а будто поднимающее его выше. Выше даже горы, что возвышалась рядом с их теперь поселком городского типа. Киш появлялся невидимо. Вдруг Витьку охватывало такое же волнение, как тогда, при ожидании придуманного его подругой в санаторной школе деда Пыхто: все внутри Витьки сводилось в одно, как те створки в трюмо. Он будто сам становился и бесконечностью, и точкой одновременно, а следом приходила уверенность: Киш пришел.   

Какая же его сестра оказалась хитрушкой.
- Витюша, передаю тебе на время самое ответственное дело в доме - мойку посуды, - сказала она ему втихаря перед своей первой поездкой в Нижнекамск - Вот сдам экзамены в техникум, вернусь, и ты можешь снова заниматься своими мужскими делами.

Вернулась Таська через неделю счастливая - сдала! А через месяц снова уехала, поручив Витьке еще одно новое "отвесьвенное" дело - помимо мойки посуды помогать маме в приготовлении еды, а еще в прополке грядок, сборе травы для кур и скотины, мойке полов  и вообще по хозяйству. На время.
 
Ага, на время! Сдала экзамены, а сама.. поступила в техникум и вышла замуж. Хитрющая!

Но теперь он мог хвастаться перед одноклассниками:
- Моя сестра живет в большом городе! Знаете, какие там большие дома? А трамваи вы когда-нибудь видели? Нет?! И даже троллейбусы не видели? А заводы?

Сестра его после техникума получила распределение на нефтехимический завод. Им с мужем как молодоженам дали дом в хрущобах на окраине города, со всеми «удобствами». До получения квартиры. Наспех сооруженная из дощатых панелей, непостижимым образом укрепленная от развала в стыках, продуваемая сквозь щели в окнах и дверях, но – вполне себе пригодная для жития-бытия молодой перспективной пары, еще без детей. Стали жить-поживать, да добра наживать. Витька и родня его стали частыми гостями в этом маленьком уютном домике. Потом родилась Лисичка, первый их ребенок, который прибавил забот маме. А отец Лисички по какой-то причине стал пока еще редко, но возвращаться с работы пьяным и начинал нести какие-то бредни о гнилости советского строя.

Пришло время, когда Лисичка подросла, и Витька приезжал в гости к сестре Таське с мужем не просто так для безделья, а помогал  присмотреть за их первенцем, пока мама сходит в магазин.

Покупка билета и поездка в Нижнекамск всегда были, как приключение: в маленьком зале на автостанции стоять в очереди, как взрослый, ждать – достанется билет или нет, потом посадка в огромный Икарус, как переселение в другой мир – высокие не всегда мягкие кресла, незнакомые люди в нем.

Взрослая девочка в коричневом платье в белый горошек и большой соломенной шляпе на голове сразу понравилась ему, и он решил с ней познакомиться:
- Здравствуйте! А меня Витькой зовут, а Вас?
- Авас. А Вас? – попробовала пошутить ее соседка, но Витька еще не знал этой шутки из репертуара Райкина и обиделся: я ей представился, как нормальный городской парень, а она.. она, как чучело. И шляпа на ней какая-то дурацкая.

- А у нас в огороде картошка во-оот такая большая,  - не выдержал он молчания - А вишни в саду самые-самые вкусные во всем мире. У меня есть с собой – хотите угощу?

И он предложил ей вишни из пластмассового ведерка, которое он должен был доставить в целости по назначению, как подарок сестре и ее мужу.

Девочка не отказалась:
- Таня. А ты откуда?
- Из Нижнекамска, - соврал Витька – но у нас здесь свой дом. А еще там есть есть курицы, и свиньи,  и козы, и я… когда приеду, то хожу к горе за травой для них, а там пою песни.
- Какие?
- Аллы Пугачевой там, Софии Ротару.
- Ого, ну ты меломан! А сколько же тебе годиков?
– Скоро одиннадцать. Да, я все их песни знаю наизусть. А еще я знаю как называются все столицы мира и кто правит странами – все-все-все! Эдуарду душ Сантуш – знаешь такого?
- Нет. Это тоже певец?
Витька засмеялся:
- Нет, ты что? А вот Лев Лещенко  - да, но я не очень его слушаю, потому что от его песен так жалко делается, будто ты совсем один на свете остался и так хочется, чтобы кто-то пришел.
- Чудной ты.
- А еще у меня есть друг, но его не видно, он с другой планеты. Зовут его Киш. Когда мне плохо, я зову его и жалуюсь. Он говорит, что Бог есть, и смотрит на нас всех сверху.
- Бог?! Ты прям сам как с другой планеты. Ну-ну.
- А хочешь, я тебе еще расскажу о Кише?
- Валяй, - согласилась Таня, уплетая одну за другой вишни из ведерка.
- Да, вот, значит, Киш научил меня не материться матом и хорошо учиться. Я сейчас могу на трех языках говорить.
- На трех?! Да тебя надо срочно в академики!
- Но Киш не всегда приходит. А еще он мне сказал, что Советского Союза не будет. Только ты об этом никому не говори – это тайна. Хорошо?   
- Хорошо, - Таня засмеялась – Ну, ты повеселил. Три языка, говоришь? И Советского Союза не будет?! Ну, ты фантазер.
Она раскрыла журнал «Крестьянка» и больше с ним не говорила, посчитав парнишку малость того, с прибабахом.

Сестра Витьки встретила его на вокзале, взяла у Витьки ведро, опустошенное почти на треть, нетронутый сверток с пирогами, и они направились к дому, который был в десяти минутах от остановки.
- Ну, как там мама?
- Хорошо. Спрашивала, когда приедете?
- До отпуска еще далеко, не знаю. Как с учебой?
- Все пятерки.
- Молодец.

Для гостей, особенно для родственников, у них с мужем всегда был приготовлен кулинарный сюрприз, а для Витьки ко всему прочему - сценарий праздника: кино, чертово колесо, карусели, аттракционы, походы в магазины для детей, подарки. В Нижнекамске всегда было, как в сказке, где сбываются все мечты. И они сбывались, благодаря сестре Таське. Мечтал о джинсах? – купили. Мороженое? – самое вкусное! В книжный магазин за сказками?  – сходили! А кроме сказок купили еще фломастеры и калькулятор! Будет что друзьям показать и рассказать.

* * *
Он на всю жизнь запомнил большое фото Аллы Пугачевой, любимой певицы всех его сестер. Оно было приклеено на стену маленькой гостеприимной, тихой и уютной хибарки его сестры Таськи и ее мужа, тогда еще не пьяницы. Молодая, озорная, красивая женщина в оригинальном балахоне, с прической «взрыв на фабрике» - но какой фабрике! А ее улыбка? Была в ней загадка - так могут улыбаться либо очень несчастные люди, либо великие, кто влюбляет в себя без остатка.

Теперь это фото приходит на ум Витьке каждый раз, когда он вновь хочет почувствовать себя в сказке из детства, в гостеприимной хибарке семьи своей хитрющей сестры Таськи, где сбываются все мечты, где живут красивые волшебники и волшебницы: попроси их о чуде – сделают.

И ничего не отнимут взамен.

Таська вернулась после декретного отпуска на завод, а потом через несколько лет получила бесплатную квартиру. В ней родился еще один с рождения шебутной ребенок, любимый сын и опора мамы Ренат. У сына их с трех лет появился особенный взгляд: чуть с наклоном головы
вниз и вправо, будто изучающий тебя и с вопросом: "Ну?". Этот взгляд все время смущал Витьку, как-будто он что-то когда-то пообещал Ренату и уже давно должен был сделать это, но слова не сдержал. От странного чувства стыда при виде Рената с его строгим не по годам вдумчивым  взглядом ему становилось не по себе. Годы спустя Ренат, после его службы в армии  возмужавший, гордый своими достижениями там, стал будто бы укором для Витьки. Ведь что ни год, то у Рената новые достижения и строгое уложение жизни в рамки здравого смысла, а что Витька? Отличником в школе был, а двоечником в жизни стал.         

Сильная и смелая, как привычно на Руси, сестра Витьки Таська, неутомимая труженица, благородная и мудрая. А еще решительная. Она могла бы запросто покорить любую гору, стать чемпионкой в мотокроссе или бери выше – автогонках, а может и в парашютном спорте. Не стала она испытывать судьбу и каким-то шестым чувством поняла, что в жизни этой главное – не быть первой во всем и всегда, не перехитрить себя в своей судьбе, а остановиться на своем месте и в свой час. Наградой от Бога за терпение, лишения и труды, иногда сверх сил, стали ей дети. Какие дети! Таких детей надо заслужить, а Таисия всей своей жизнью доказала: ДОСТОЙНА! Правда, с мужем произошел страшный катаклизм, он спился и стал обузой для семьи. После его смерти Тася в сердцах сказала Витьке: "Всю жизнь он мне испоганил!". Может быть пожалела она потом об этих словах. Как же Витька понимал ее! Ведь и сам он немало пострадал от пьяницы отца, от буйных после пьянок братьев. Но сейчас, спустя годы, после трудов во славу Бога в монастыре, после того как Виктор открыл для себя сокровища православия, усвоил заповеди Бога, осуждать покойного отца, осуждать своих братьев и даже покойного мужа Таськи он уже не мог. Потому что и сам оказался по слабостям своим  далеко-далеко не свят.   

Господи, спаси и сохрани!

Валерий Иванов-Р
Санкт-Петербург
14 августа 2017. Отредактировано 24 июля 2022 г

Глава 6. НЕ СВИДЕЛИСЬ

Глава 6. Не свиделись

Как было ветрено в тот день! Они шли в соседнюю деревню, навестить болящую тетю Анну, с гостинцем - пирогами, испеченными матерью их Марфой Федоровной. Сказывали среди своих, что нет лучшего лекарства в недуге, чем отведать еду, сготовленную Марфой. Соседи и так и эдак пытались выведать секрет её волшебных яств - ан нет, молчит. Уж и наведывались к ней не раз - и по приглашению, и без - по утрам, когда только-только достанет Федоровна из квашни тесто, разложит на противне - до поры до времени, а затем что-то нашепчет втихую, да перекрестится и разложит начинку - в печь!

Гадали: может в начинке дело? Нет. Вот картошка нарезана теми же ломтиками мелкими, как и у всех, вот и лучок как положено слегка прожарен, мяса кусочки, укроп семенами - дак в чем же тайна-та?

Витька идет с братом Толей. Замерзли, как цуцики. Успеть-успеть, пока не свечерило: лихо придет - волки! 12 км по снежным тропинкам, а может и более - в Поповку., родную деревню их отца.

Брат у Витьки здоровый, ему что 10 кэмэ, что 20 – одно. Спортсменом после школы быть вознамерился. А вот младший брат - хиляк, едва тащится, устал изрядно – поесть бы!

Толя после школы, наверное, тоже начнет пить. Потом пойдет в армию. Витька прочитал в газете, что если папа - алкоголик, то и дети тоже будут алкоголиками. Если начнут пить. Он просил Тольку не пить, говорил ему, что это опасно. Нет, не слушает его брат Толя. А Гошка, старший брат, вообще пьянь. Бросил институт, каждый день его где-то носит. А ведь в школе он был самым лучшим. Особенно хвалила его Марья Ивановна, учительница математики.

Голодно - откусили от пирога малость. А потом еще. И еще. Не все съели - половину донесли, а за другую до сих пор стыдно, и Витьке и брату его.

При каждой встрече.. вспоминали и… радовались: свиделись. Раньше.

* * *

Брат его отдал бы все ради возвращения к той жизни, когда еще все было, и верилось – будет! Молится Витька о нем. 

Помнит как в школьные годы Толя каждый день приносил ему, младшему, два пирожка из школьной столовой. Годы тогда были не ахти какие сытные, заработки у родителей были мизерные, а их в семье - восемь, а потом девять с племянником, который был больше, чем брат. Все мал мала меньше.
Сам голоден, а Витьке пирожки несет из школы, чтобы порадовать. А потом связался с компанией: "А не слабо?". И пошло-поехало - по наклонной.

Из армии вернулся злым, замкнулся в себе и стал громить свою жизнь, будто месть какую задумал.

Молится Витька о нем. Милостив Господь - даст просимое за брата.   

"Господи, спаси и помилуй"

2017 г

Глава 7. РЯБИНА

Выйти поутру из теплого дома в окружении роскошного сада, вдохнуть осенней свежести, затопить баню, посидеть на лавке под ранними лучами все еще летнего Солнца, улыбнуться, погладить сонного пса, сорвать гроздь рябины с нависшей над головой ветки и вкусить терпких ягод:
- Жив.   
Слабый ветерок ласково пыхнет дымком из трубы и навеет воспоминания: родители, отчий дом, сестры, братья, соседи, друзья детства, первый стишок, написанный на крыше сарая после окончания школы, и вопрос:
- Что дальше?

А дальше была любовь.

Прошли годы. Витька закончил школу почти отличником. Одна-единственная "четверка" по русскому и литературе в аттестате была «предопределена планом на отличников, спущенным сверху». В тот год отменили серебряные медали, а золотых по плану оказалось всего три на класс, а он претендовал на четвертую, поэтому ему и поставили "четверку".

Витька поехал вслед за своей первой школьной любовью в Казань и поступил в университет. Анна  не прошла по конкурсу и осталась учиться в том же городе в техникуме. Он долго не мог признаться ей в любви.  А потом встретил ее во время каникул.  У кассы на вокзале их маленького городка. Они купили билет на одну и ту же дату и на один и тот же самолет - вместе!

Она сидела рядом.  Такая близкая! Вот-вот он готов был уже сказать ей главные в их семнадцать лет слова.  А самолет все никак не мог совершить посадку и кружил над аэропортом, кружил-кружил и, кажется, падал.

Народ волновался, были слышны вскрики после новой встряски. Дети сидели молча и не плакали.

Она вцепилась рукой в левую ногу Витьки и сжала ее до боли. В жизни его больше никогда не будет такой сладкой боли! Она произнесла будто виновато и еле слышно:
- Ой, -  и стала белой, как нетронутый лист черновика на круглом, как иллюминатор столе перед первой заглавной фразой и еще сильнее сжала его бедро, отчего у Витьки произошло постыдное шевеление выше. 
- Ты любишь меня, Витя? Скажи, я же знаю, - и не дождавшись ответа, тут же продолжила:
- А вчера мне приснился.. Бог, - и в глазах ее появились слезы. 
Улыбка Витьки поразила ее:
- А ты сильный! Улыбаться в такой момент..
- Нет, я просто.., - и неожиданно обнял ее за плечи: - Все будет хорошо, обещаю. 

Самолет приземлился через полчаса, но в ужасной тряске с грохотом. Почудился запах гари, соседка сзади произнесла со страхом:
- Пожар?   
Её успокоил голос из динамика:
- Уважаемые пассажиры! Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Казани, температура воздуха за бортом минус 28 градусов. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся еще раз увидеть вас на борту нашего самолета. 

- Да, я люблю тебя! - шепнул Витька ей в ухо - Остальное неважно! Пойдем? - и взял ее за трясущиеся руки.
- А еще мне приснился наш дом. А вокруг большой роскошный сад и деревья с яркими-яркими ягодами. Ты любишь рябину?

* * *
Анна умрет от рака через год после того удивительного рейса в далеком 1987 году. После крещения в 1997 году на левом бедре ноги Витьки чуть выше колена появится красное пятно, похожее на сердце или.. ладонь. С тех пор каждый раз перед Рождеством оно всегда будет жечь, как после ожога.

- Да, ты знаешь, я полюбил эти ягоды в нашем саду, любимая! Молюсь о тебе. Жди.

*_*_*

Поступив  в университет в Казани, Витька был вынужден сбежать из него по причине забавной с точки зрения взрослого человека - из-за случившийся от голода приступа метеоризма на одной из лекций, страшно громком и разнотонном. тот позорный, как ему казалось,  приступ  похоронил все его детские мечты о высшем образовании, и он сбежал от стыда из университета в привычную с детства жизнь.

Сбегал он по глупости и от многого другого в жизни, от многих возможностей в ней. И не было рядом никого, кто мог бы  изменить очередное  сумасбродное решение Витьки. Остановить и  развеять всю эту чепуху, не слагаемую ни в танец, ни в доброе от людей, ни в светлое-светлое,  как рассвет. А если бы рядом был Бог?

Бог? А ведь и Его он никак не мог передать никаким движением, кроме одного – пламени свечи у икон, у которых мама читала молитвы о здравии тех, кто жив,  и упокоении тех, кто вечно жив у Бога.      

Проработав три года на заводе, он все-таки поступил в новое учебное заведение, но в культурной столице - граде Петра Великого. В армию его не взяли по болезни и плоскостопию. Сверстники его прошли огонь Афгана, многие стали наркоманами.  Не один, и не два, и не три из них стали в 90-х годах верными помощниками криминальных авторитетов. Пацаны и братаны стали править несчастной Россией.

А пока все еще длились и длились счастливые для него 80- е.

Каждый год он приезжал на каникулы в отчий дом.  За праздничным столом, уставленным вкуснейшими яствами, испеченными с молитвами матери его в деревенской печке, Витька важно и с гордостью по-городскому рассказывал своей родне о жизни в самом красивом городе на Земле. Потом выходил из дому, проходил по тропинке у самого края картофельного поля в огороде - к зарослям вишни по его периметру, чтобы вновь наестся  вдоволь волшебно вкусных ягод. 

А на следующее утро он выходил спозаранку, садился на уличную скамейку за огромными деревянными воротами, вспоминал о первом в его жизни подарке - от отца: первом его "отвесвеном" деле и о первом в его жизни умении – красить заборы.

Снова, как в далеком детстве Витька встречал рассвет и думал о.. бесконечности. Активный коммунист в техникуме, председатель студсовета, хорошист в учебе, - он, как никто другой, мог претендовать по окончании учебного заведения на получение распределения в Питере, с местом в общаге и лимитной пропиской. А потом жить ожиданием бесплатной квартиры после долгих-предолгих лет работы на одном предприятии. Но, увы, именно в год успешного окончания им техникума, была отменена лимитная прописка. Для прохождения обязательной двухгодичной отработки после учебы в техникуме он был вынужден выбрать сам другой город и предприятие. Этим городом стал  Сыктывкар. Поначалу он не мог выговорить это сложное название и называл его про себя Сызыкаром.

Сначала неудача с золотой медалью в школе, а теперь вот незадача с распределением. Непонятно по какой причине, но он был единственным в семье некрещеным ребенком.

После смерти его родителей, братья его, оставшиеся единственными жильцами в отчем доме, спились, переругались, стали жить врознь  и питаться врозь. Как злейшие враги. Молился ли о них в те времена кто-либо из его родни? Вряд ли. Ведь многие в нашей стране хоть и были тайно крещены в большинстве своем,  но были отучены советской властью  от молитвы, внушив большинству русских людям убеждение, что дело это бесполезное.

Роскошные вишневые заросли по периметру огорода их родного  с братьями дома с изумительно вкусными и полезными ягодами, которых в некоторые годы можно было набрать аж тридцать ведер, - они остались только в воспоминаниях, их не стало. Брат-алкоголик,ставший хозяином в их родном доме, наконец-то, осуществил свою давнюю мечту - спилил и выкорчевал ненавистные кусты вишни, не оставив ни одной ее поросли. Приезжать в отчий дом стало как бы незачем.  Только к добрым сестрам, их мужьям и  детям. В других домах, где, увы, ни в одном из них уже не горели свечи у икон в красном углу, с любовью украшенном занавесками с красивыми узорами в красном, бирюзовом и зеленом цветах на светлом. Таком же светлом, как тогда, на первой детской встрече рассвета.  Да и самих икон в доме не было ни в одном из домов.

Нет-нет, но после очередных жизненных  катаклизмов в памяти Витьки-коммуниста все чаще вставал образ покойной матери, стоящей по утрам и вечерам у зажженной лампады перед иконами и молившей Бога о здравии и благополучии всех детей ее беспутных, и о супруге её, и о родне, и о соседях и о всех добрых людях на земле.

Некрещеный Витька во время празднования 1000-летия Крещения Руси однажды оказался по какой-то непонятной надобности внутри храма... Вспомнил он снова свой первый рассвет, сомкнутые вместе створки трюмо, которые открыли ему впервые .. бесконечность. И Бога?

В Сыктывкаре от тоски по Питеру начал Витька писать никчемные стихи. Однажды, находясь в гостях у друга Жени Попова и его супруги Татьяны, он был оставлен на минуты в квартире один – хозяева ушли в соседний магазин, купить продукты. Что-то заставило его подойти к красному телефону в их квартире,  взять в руки его трубку и позвонить в … Министерство культуры республики:

- Здравствуйте! Я поэт. Скажите, пожалуйста, есть ли в нашем городе объединения творческих людей, куда и я мог бы приходить и читать мои стихи? 

Этот сумасбродный звонок привел его в местный литературный кружок, где он познакомился с людьми удивительными, не похожими ни на одного из прежних его друзей-подруг-знакомых.

Один из поэтов, узнав, что Витька - коммунист, под клятвой о неразглашении тайны, дал ему почитать одну странную книгу. О советском ГУЛАГе. Потом другой пожилой писатель из их  литобъединения рассказал ему о непростой жизни его родственников, отнесенных советской властью к врагам народа и прошедших все ужасы сталинских репрессий. Так Витька  впервые узнал о  советских лагерях для политзаключенных. Конец 80-х и начало 90-х стали открывать ему  страшную тайну о настоящем коммунизме, а не о том, о котором ему "заливали" героические сказки парторги на собраниях и пропагандистский  телевизор с дьявольски гениальным и убедительным  советским кино.

В 1991 году Витька положил свой партийный билет на стол парторга, чем вызвал немалый переполох среди бывших "товарищей". Почему-то в этот ключевой момент его жизни он вспомнил о вишневом саде отчего дома, о роскошных кустах вишни, безжалостно срубленных и выкорчеванных с корнями его братом-алкашом. И о свече у икон со стоящей рядом с ними мамой, шепчущей молитвы.

Крестился Витька в 1997 году.  С тех пор молится он и о покойных родителях, и о братьях, и о сестрах, и о всех добрых людях на земле. О тех, кто, слава Богу жив, и о тех, кто вечно жив у Бога. Так же, как его покойная мама когда-то давным-давно, молится. На рассвете. 
 

Валерий Иванов-Р
Санкт-Петербург
06 сентября 2017 . Отредактировано 12 ноября 2021 г

 
Глава 8. В БИБЛИИ ВСЕ ЕСТЬ, или письмо из прошлого в вечность.


Старший брат Витьки - фанат всего настоящего, не фальшивого.  Песни  Высоцкого, рассказы Шукшина.. А  Диана Гурцкая! А цыгане как поют! 

Часто в детстве Витька слышал от Лёшки, неверующего в Бога и озлобленного на мир за его неправду, странные слова:

ГОВОРЯТ, ЧТО В БИБЛИИ ВСЕ ЕСТЬ

Он, брат его, был искренен во всем - и в злобе, и в добрых начинаниях.

Вот вернулся с заработков на Севере и привез каждому из братьев и сестер и родителей их по подарку, да какому!

Запомнились разложенные по кроватям куртки разных фасонов и размеров – вот младшему, Валерке, вот Витьке, а вот сестрам, вот брату Коляну. А потом, когда и брат Колян и покойный брат Савелий отслужили в армии, взял их вместе с собой в очередную поездку туда же, в Ханты-Мансийск. И снова по возвращении - подарки, подарки, подарки. Такая традиция.

Как никто другой, он чтил и чтит семейные традиции - честь семьи для него не пустое понятие: обидят кого из родни - разбирается лично, жестко, чтобы неповадно было более «врагам».

Он всегда был мотором и заводилой, полным идей, иногда странных, на грани, но однако ныне - знаток и мастер в разных полезных делах: электрогазосварка, печное дело и многие другие. Вот только здоровье его, увы,  уже не то - приходится отказываться от заказов или брать помощников.

Формы его неистового самовыражения иногда пугали Витьку в детстве донельзя и казались опасными для жизни ближних. Личный страх в ожидании очередной сумасбродной и злой по пьяни  акции Лёшки парализовал другое  видение Витьки - духовное? Эта слепота не давала увидеть другое в брате - содержание внутреннего мира столь богатое, что достойно было романа или фильма.

В ту годину вавилонского бреда все они, за исключением их старых бабушек и матерей, были людьми не верующими в Бога, но часто спрашивали друг у друга, не скрывая сарказма:

- А ты веришь в коммунизм?

Если звучал ответ "Да!", то неизменно следовал еще один вопрос:

- А что такое коммунизм? Во что ты веришь?

И тут начинались фантазии, и открывалась особого сорта неправда. "Всяк человек - ложь" - это из молитвы.

В большинстве своем люди тогда были честными друг перед другом.  Война очистила народ наш от всего наносного и лишнего, но неправда сочилась изо всех щелей бытия-пития советского бес-божного "рая". 

Брат Витьки как мог сопротивлялся этой неправде, не осознавая, что это есть самая что ни на есть борьба за искренность, а значит и за веру.

Неправда эта была в том, что оставаясь глубоко внутри верующими, все мы отрицали Бога. Глубины глубин душ наших кричали  нам о существовании другой Реальности - в полноте и цельности, в которой - Бог, а мы в гордыне великой великости нашей и потрясающих воображение достижений нашей страны - отрицали. Время диктовало свои приоритеты.

Много претерпел младший брат Лехи в детстве от упорного в утверждении правды родственника, но ушло ли все втуне?

С лучшими книгами авторов не только русских, но и зарубежных Витька  впервые познакомился не в их сельской школе, заточенной на социалистический реализм и особый взгляд на классиков через кривую призму марксизма-ленинизма, а благодаря Лешке. Джек Лондон, Оноре де Бальзак, Чингиз Айтматов, Артур Конан Дойль, Александр Беляев, Валентин Распутин.. Каждую неделю, благодаря брату, Витька открывал для себя новых писателей, новые миры, новых героев.

Поездка его в Ленинград, поступление в техникум, учеба со всеми бытовыми сложностями в общежитии были бы невозможны по большей части без помощи брата Лёхи и  без помощи сестер.

"Говорят, что в Библии все есть". Эти слова, часто повторяемые в детстве его братом, неистовым и сумасбродным в молодости, впечатались в сознание повзрослевшего Витьки накрепко.

Теперь, изучая Библию по интернету за неимением бумажного варианта, он соглашался с братом:

- ЕСТЬ!

Так он и написал брату в своем первом ему письме:

"Да, Леха, ты был прав! В Библии действительно все есть! Есть там и теория относительности Эйнштейна и новомодный блокчейн, и все, что не раз было и что непременно будет с нами, если...

Будет, если мы снова откажемся от веры, если снова будем наслаждаться упоительными и гениальными творениями рабов сатаны, как-то: "Матильда", на которую, конечно же, повалят толпы освобожденных от Бога по собственной воле вкладчиков банка сатаны.

Полные поэтики и героики предательства Христа они, эти невероятно убедительные и ублажающие наш слух и зрение творения, убаюкивающие наших внутренних стражей здравомыслия, умиляющие и вышибающие слезу, сочатся теперь изо всех телевизионных пропагандистских щелей. Преизобилное потчевание нас только и только одним просталинским и просоветским кушанием? Может это такой ювелирно изощренный способ вызывания в нас стойкой идиосинкразии ко всему безбожному? Тады смиряюсь - продолжайте. Но не грозит ли это обратным, когда даже шедевры настоящие, а не - простите - откровенно пропагандонские, шедевры, достойные великого народа, которые изредка прорываются сквозь редуты экспертов-неосталинистов, не начнут ли они вызывать такую же рвоту? Гложут, однако, смутные сомнения.

Страна с уникальным опытом претерпевания страшных войн, сатанинских сталинских репрессий и только-только начавшимся преодолением отступления от веры, без Бога она снова грозит превратиться в громко гремящую от величия величий Оболочку без СоДержания Бога, пугающую окружение свое босяцкой простотой и разудалой непосредственностью. Оболочку, в которой Форма опять будет давить СоДержание Бога - БЕЗ СОЖАЛЕНИЯ, С КРОВЬЮ, РАДИ ВЕЛИКОГО ВЕЛИЧИЯ ЗЕМНЫХ ЦЕЛЕЙ. В страну, где великий народ-созидатель снова превратится в разделенные массы аморфных пластичных большинств, без скреп, без покаяния, без надежды, веры, любви, а значит и без мудрости от Бога. Большинств, оправдывающих многие и многие убийства великих сынов Отечества, уничтожение цвета нации - священников и тружеников-крестьян, писателей и предпринимателей, и иже с ними безвинно пострадавших - "священной" целесообразностью, ради величия величий страны-Оболочки.

Индустриализация, коллективизация, "мы первые в космосе!", "мы самые-самые чемпионы и самые-самые победители!", а дороги как были погаными, так и остались, сколько их ни латай.

Где нет мудрости от Бога, там нет и благодати, там носится злой дух мести и ненависти в поисках идей по построению лживого рая на земле, без Бога, без любви.

В Библии все есть. Есть там и прямое руководство по построению Державы, данной Богом, в синергии Формы и СоДержания. РАДИ СБЕРЕЖЕНИЯ И СПАСЕНИЯ ПРИЧАСТНЫХ.

Тогда появятся и восхитительные по содержанию и мудрой простоте идеи по решению вековечных проблем, а не суемудрое выдумывание многосложных концепций и стратегий, не умножение умножений непроходимых чащоб законов и юридических лакун-уловок, в которых комфортно чувствуют себя только мошенники и хитро.. простите ..жопые дельцы.

Появятся и люди, могущие и долженствующие, призванные и действительно Богом избранные, а не избранцы, забывающие о своих обещаниях сразу же после так называемых выборов.

В Библии все есть. Спаси Господи!

В ожидании твоего первого причастия,
любящий тебя по-христиански твой брат
Витька"

Письмо получилось пафосным - такие брат его не любил, но Витька все же отправил его. Теперь по электронной почте.

Ответ не пришел.

Санкт-Петербург
04 октября 2017 - 28 августа 2021 г





продолжение следует