Барабанные палочки

У Паши была особенность: раздеваться не в гримерке, а в раздевалке,вместе со зрителями, и так же, как они, брать номерок. Всегда один и тот же
– одиннадцатый («барабанные палочки», говорил дед, когда играли в лото,
громко барабаня по столу, от чего фишки съезжали со своих мест). Паша
клал номерок в карман брюк, а когда переодевался, вешал их на спинку
сломанного реквизитного стула. Номерок падал на пол. Так было всегда, с
самого начала работы актёром. Для него это была работа: трудная и не очень
удающаяся.

Служил Паша в Театре Юного Зрителя, ТЮЗе: играл всё, что придётся,хотя было ему уже тридцать восемь. Невысокий, с детским лицом, которое с возрастом не менялось: только грусти прибавилось, ну, может, ещё пару-тройку морщинок.

В детстве дед называл его Пашутой и тысячу раз подряд читал на ночь «Снежную королеву». Паша не просил, но дед упорно читал именно эту сказку. Поэтому, когда в сентябре, перед открытием очередного сезона, шёл выбор новогоднего спектакля, а потом и распределение ролей, Паша не удивился тому, что ему досталась роль Кая. Его только слегка передёрнуло, да всплыл образ деда с книгой в руке.

Вообще-то главных ролей ему не доставалось. Как выпавший номерок в углу раздевалки, он всегда обретался где-то с краю сцены, изображая то пенёк, то грибок, то волка в кустах. Если вдруг в массовке доводилось сыграть мальчугана-проказника в шортах и рваных хэбэшных колготках – почитал за счастье.
Поэтому Кая воспринял как «трудовую повинность» и даже не смог как следует порадоваться первой в своей жизни главной роли.

– Тебе Малыша играть, а не Кая, – отозвалась на новость Катя, жена, надо сказать, любимая. – А Карлсона бы Розалия сыграла. Из вас прекрасная пара получилась бы: ты, маленький и застенчивый, она, крупная, рыжая и носатая: вылитый Спартак Мишулин.

– Кать, ну ты тут ещё… Больно много понимаешь, – Паша расстроился, закурил, хотя вообще-то почти никогда не курил, сигареты держал только для друзей, выругался про себя и вышел, аккуратно прикрыв дверь, вместо того чтоб хлопнуть, как делал это дед: с треском и артистично.

Дед безмерно любил актера Павла Луспекаева и, когда родился внук, настоял на том, чтобы его назвали Павел. Дочь злилась, зять молчал, жена уже ничего сказать не могла: давно оставила деда одного, уйдя в мир иной…

Звали деда Роман Митрофанович. И работал он как раз в этом самом ТЮЗе, техником сцены. Ходил всегда в тельняшке и штанах на подтяжках. Усы, как у боцмана. Однажды, когда сломал ногу актёр, игравший в «Пеппи Длийнныйчулок» отца непоседливой девчонки, дед его заменил. Из Митрофаныча получился настоящий вождь чернокожего племени. Ух-х!

Паша сто раз смотрел из-за кулис, как играл дед. И завидовал ему... Репетиции «Королевы» начались. Герду играла Валентина, молодая и симпатичная. Красавицей не назовёшь, но она так ловко сдувала волосы со лба, что невольно вызывала улыбку и располагала к себе. Паша, страдая от невостребованности и ненужности, каждый раз удивлялся, как точно режиссёр подбирал актеров на роли. Даже без грима и костюмов они походили на своих героев. А в этот раз ему показалось, что режиссёр ошибся.

Ну какой из него Кай с замороженным, а потом оттаявшим сердцем? Паша несколько раз перечитал знакомый с детства текст и отметил, что Кая в тексте совсем мало и вообще книга не о нём. И вдруг в голове всплыли слова Герды, прочитанные голосом деда: «Кай, мой милый Кай! Наконец-то я нашла тебя!»… Бедный дед! Герда – это же бабушка! Он ведь любил её и, читая мне без конца «Снежную королеву», пытался приблизить её к себе, пусть на мгновенье…
– А я злился на него! Сухарь!.. Вот! Такого зачерствевшего сухаря и сыграю!

Впервые Паша почувствовал смысл того, что делает. И хотя роль была небольшая, он окунулся в работу с головой: разобрал её на детали, примерил как следует на себя, прощупал, что герой чувствует, о чём думает, как говорит. Через два месяца, он так сжился с Каем, что даже жена Катя удивилась горящим глазам мужа.

Жену, кстати, он стал замечать меньше, но то была счастливая отстраненность! Катя это прекрасно понимала, зная про постоянный внутренний раскардаш мужа, и ему не мешала. Она была худощава, на востреньком носу крепко сидели очки в тонкой золотой оправе, а на голове торчал пучок негустых русых волос, немного её старя. Но для работы в школе – в самый раз. Учила Катя четвёртые и пятые классы английскому языку и часто сравнивала Пашу со своими воспитанниками – наивными и
зачастую ленивыми. Только вот Паша не был ленив, не был наивен: просто единственной страстью его была история. Как книжный пьяница, зачитывался он книгами и энциклопедиями, и, когда его начинало распирать от полученных сведений, вываливал всё это на Катю, мешая и отвлекая её от проверки тетрадей. Катя фыркала, повторяя: «Тебе бы в учителя двинуть, а не пеньки на сцене изображать…»

Вот только никто и никогда Пашуту не спрашивал, чего сам-то он хочет. Родители – особняком, в отрыве от сына, воспитанием занимался дед. А тот громко и резко однажды сказал:
– Пойдешь в театр!
Спорить с дедом никто не стал.

Первый спектакль был сыгран первого января в два часа дня. Но, несмотря на обычное затишье после новогодней ночи, в старом, с облупившейся побелкой и скрипучими деревянными полами театре все номерки в гардеробе были разобраны. Дети смеялись, визжали, подсказывали Герде, где искать Кая, хлопали.

И вдруг, в финале спектакля, когда они вместе с Гердой сидели рядышком, «оба уже взрослые, но дети сердцем и душой», Паша решил из театра уйти. После девятого спектакля, он не сдал номерок с барабанными палочками в гардероб, оставил его на память в кармане и действительно – ушёл…

Страна готовилась к сочинской олимпиаде ярко, слегка надоедливо. Но Паша не обращал на Сочи никакого внимания. Шёл себе, не зная куда, то и дело ощупывая номерок в кармане, пока вдруг не остановился, с удивлением обнаружив себя в книжном магазине. Торопливо посчитал, сколько денег осталось, посмотрел на номерок и купил книгу «Александр I и Наполеон» Николая Троицкого. И счастливый зашагал он домой, к Кате.

В семьсот пятьдесят второй школе стали часто проводить открытые уроки истории, приглашая со всего города учителей и представителей РОНО. Вёл уроки Павел Иванович Романов. Он рассказывал о вторжении Наполеона в Россию, о походе корсиканца на Москву по всем правилам театрального искусства, внутренне и внешне перевоплощаясь в героя и эпоху:
– «На нём треугольная шляпа и серый походный сюртук», – декламировал он с чувством. И вот тут-то барабанные палочки выходили на первый план, дробью возвещая об этом историческом событии.

Словом, вёл Павел Иванович уроки здорово!
Деду бы понравилось.