Глава XIII

    Люди говорят, что в жизни есть две полосы
чёрная и белая. Что если человека окружает
достаток, ему везёт в развратных отношениях,
в богатстве,— то это белая полоса. А если
нужда, или какие-нибудь жизненные трудности,
или испытания,— то это чёрная полоса.
    Это мнение есть большая ошибка. Только
преодолевая трудности человек становится
мудрее, сильнее, начинает понимать жизнь и
справедливость.


               

     Капчагайское солнце в августе  жгло беспощадно. Воздух был словно наполнен огненными иглами. Усталые, ослабевшие птицы скрывались на ветках деревьев на которых не шевелился не один листочек. Только мухи, комары и всякая мошкара миллионами носились в воздухе и не давали людям покоя, залетая то в рот, то в нос, жаля и мучая их больше, чем палящие лучи солнца.
    В этот день Богдан давал обед по случаю дня рождения своей сожительницы.
    Были приглашены родственники, друзья и единомышленники хозяина. Тома была сегодня просто великолепна. Все знали, что она строго следит за диетой и никогда, кроме особо ответственных случаев, не садится за стол вместе с гостями. Она старалась лишний раз себя не дразнить видом таких вкусных, таких доступных и таких опасных для талии блюд. Но сегодня было видно она веселилась и отрывалась по полной.
    На против Богдана сидел Кондр. Словоохотливый, красноречивый и неутомимый рассказчик, он обладал фантазией, неисчерпаемой, как родник, и богатой, как сокровищница. Каплю воды он превращал в море, крошку — в гору, а когда не было крошки, обходился и без неё. Главное, он сам верил всему, что рассказывал, а это единственный способ внушить доверие слушателям.
    Внезапно за столом появился новый гость, как оказалось он был младшим братом именинницы.
— Что он за птица, этот человек? — cпросил Дмитрий.
— Томин братишка, студент одного русского университета. Философ, дипломат, социалист... и чёрт знает что  ещё... Одним словом, у него тут не в порядке...— сказал Богдан и приложил палец ко лбу.
— Он не выражает желания принять участия в нашем деле?
— Зачем ему это?  Он поедет в Россию получать диплом,— сказал Богдан сердито.
— Уж эти мне учёные вороны!  Вот кого я не терплю! — воскликнул Кондр.— От  человека с дипломом не жди человечности.  Таким не нужны ни народ, ни свобода... Подавай им комфорт, семейное счастье, домик и благоразумный покой. Не для того ведь они годами корпели над книгами, чтобы бороться за справедливость.
— Неправда, Колян, у тебя самого есть диплом,— вставил монетку Богдан.
— У меня?!  Избави бог!  Будь у меня диплом, и я сделался таким же ослом, как и они... Да вот взять хотя бы тебя Богдан: получи ты диплом в каком-нибудь медицинском институте, а не в лагерях, ты бы думал о наживе, а не о том, как бороться с беспределом.
    Услышав эти речи, и поняв, что речь идёт о нём, молодой студент всполошился:
— Вы говорите, что нужно вести борьбу, потому что борьбой мы добудем свободу. Но что это за свобода?  У нас опять будет князь или хан, или президент, а это всё равно, какая разница? Чиновники по-прежнему будут грабить, попы — толстеть за наш счёт, а легавые жандармы — высасывать все жизненные соки из народа. И это, по-вашему, свобода? За такую свободу я не отдам и капли крови из своего мизинца. Вы ищите новых властителей, чтобы заменить ими старых; иными словами, меняете деспота на тирана. Вы думаете навязать народу начальников и вконец уничтожаете идеи равенства. Ведите свою борьбу ради достижения более современной, более человечной цели; боритесь не только против ига, которое навязывает вам новое правительство, но и за торжество современных принципов, то есть за уничтожение  таких нелепых явлений, как трон, религия, право собственности и право сильного,— явлений созданных вековыми предрассудками.
— Высказанные тобой взгляды,— горячо возразил Богдан,— говорят о твоей  начитанности, но вместе с тем весьма красноречиво свидетельствуют о том, что ты не понимаешь казахстанского вопроса!  Что  касается принципов, которыми ты нас угощаешь, то они не годятся для нашего желудка; казахстанский здравый смысл их отвергает, и ни сейчас, ни когда бы то ни было они не смогут найти почвы в Казахстане. В такое время провозглашать подобные принципы и поднимать знамёна «cовременного мыслящего человечества, трезвых наук и разума» — значит затушевать первоочередной вопрос. Ведь дело идёт о том, чтобы спасти свой очаг, свою честь, свою жизнь от первого попавшегося шелудивого ментовского жандарма. Прежде чем разрешать общечеловеческие вопросы, или запутанные проблемы, необходимо сорвать с себя цепи... Те, чьи творения вы читаете, быть может не думают, даже не знают о нас и наших страданиях. Мы опираемся только на свой народ, а значит и на духовенство: они сила, а раз так, мы должны использовать и их. Уничтожая легавого жандарма, народ воплощает в жизнь свой идеал.
    Дмитрий не переставал восхищаться Богданом. Для таких рыцарских натур препятствия и опасности — родная стихия, в которой закаляются их силы. Сопротивление их укрепляет, гонения не страшат, опасности воодушевляют, ибо всё это — борьба, а борьба вдохновляет и облагораживает. Она красива, когда нужно бороться со змеёй, поднимающей голову, чтобы ужалить ногу, наступившую на неё. Она героичная, когда человек борется из чувства самосохранения, и она священна, когда  люди ведут её во имя человечества.
    Одна из обязанностей, которою не должен пренебрегать историк нравов,— это держаться истины, не искажать её внешне драматическими положениями, особенно тогда, когда истина сама потрудилась принять романтический облик. Природа общества, казахстанского в особенности, допускает такие случайности, путаницу домыслов столь причудливую, что зачастую она превосходит воображение сочинителя.
— О чём вы здесь всё время спорите? — весело вмешалась в разговор мужчин Тома.— Сеня, налей-ка мне вина, ребята давайте-ка выпьем!!
    Арсений налил ей вина, а мужчинам плеснул водочки. Когда все выпили за здоровье именинницы Богдан произнёс:
— Томушка, ты нас извини, но у нас тут мужской разговор, и потом, твои подруги будут без тебя скучать, а этого допустить никак нельзя.
— Хорошо, хорошо,— промурлыкала Тома и пошла дальше резвиться с подругами.
— И всё-таки — сказал молодой студент,— какое бы несчастье и горе не послал нам Господь, мы должны нести его терпеливо.
— Тебя как зовут парень? — спросил Дмитрий.
— Сергей.
— Несчастные люди!  Во всяком горе находят утешение в боге, приписав всё богу, одному только ему всякое страдание,— всё то, что переносят в жизни; точно бог создал несчастья.
    Сергею было лет двадцать пять. Это был молодой парень высокого роста, крепкого сложения. Все его считали чудаком. В чём же заключалось его чудачество, или сумасбродство?  Сергей не был глуп; он много читал и много знал. Он понимал людей и жизнь и, не смотря на молодость, уже испытал многое и перенёс много несправедливостей. Его считали чудаком, сумасбродом, потому что он не мог лицемерить и шёл против людских предрассудков. Сергей был слишком правдив: замечая дурное, он говорил правду в лицо.
    Он не скрывал даже своих недостатков и рассказывал о них всем, а таких людей принято считать чудаками. Люди требуют, чтобы человек с виду был одним, а в душе другим, и презирают тех, кто говорит правду.
— Да, а что делать этим несчастным, если они так связаны, что не имеют права не только действовать, но даже и говорить? — спросил Сергей.
— Люди с рабской психологией всегда оправдывают поступки тирана, считая их естественными, и обвиняют себе подобных за то, что те «разгневали своего господина»...— задумчиво произнёс Богдан.— Этот народ не знает ещё, что такое грех, а потому не имеет понятия и о том, что на нашем цивилизованном языке зовётся стыдом, скромностью и приличием. Вот народ, сохранившийся в своей первобытной простоте, народ, из которого можно создать нечто прекрасное. Дикие отпрыски, привитые к более культурному растению, дают прекрасные плоды...
— Я всё-таки не понимаю,— сказал Дмитрий,— что за чудовищная политика — видеть целый народ угнетённым, под деспотизмом и тиранией, видеть, что он близок к уничтожению и всё же защищать тиранов.
— Для меня это тоже загадка. Я тоже не понимаю этого,— ответил Кондр.
— Жизнь заставляет человека обращаться с подобными себе так, как другие обращаются с ним — платить за зло злом,— сказал Богдан.— Иного средства нет.
    Среди всех тварей человек наиболее жесток в обращении с себе подобными... Зверь, по крайне мере, одним ударом убивает свою жертву. Но человек действует постепенно. Он мучит, давит, терзает нравственно и физически и, постепенно высосав из своей жертвы жизненные соки, убивает.
    Это — ужасное убийство. Так способен убивать только человек. И подобное убийство совершается над целыми народами. Оно грозит и нам.
    Я скажу вам так друзья мои, не смотрите на тех, кто у власти, кто разбогател делая зло, или прибегнув к мошенничеству в торговле, нажил огромные состояния. Истина накажет их, не пойдёт богатство их за ними. И ещё одно: многие глупые, не умеющие рассуждать люди, работают только за деньги. Они считают, что деньги сильнее страха и дороже совести, поэтому предают друг друга. Они заблуждаются, из-за этого постоянно гибнут на своём пути. Главные приоритеты человеческих взаимоотношений — это братство, дружба и искренность отношений.
    Так за разговорами незаметно свечерело. Здесь подтянулись Бегемот и Марго, следом приехал Кайрат со своей женой, и привёз два ведра замаринованной баранины.
— Так братва,— скомандовал Богдан,— выносим магнитофон и столы на улицу, во двор, будем жарить шашлык.
    Все дружно засуетились и через несколько минут гости уже сидели на улице.
    Дмитрий по-быстрому распалил мангал. Богдан принёс вязанку саксаула, видимо у него было припасено, для такого случая.
— Димка, есть для тебя дело,— сказал Богдан, когда они были вдвоём возле мангала,— поедешь к Медведю, заберёшь у него деньги и грев для братвы на зону.
— К тому старику, я правильно тебя понял.
— Да, да, к тому самому старику.
— Кто поедет со мной?
— Cам поедешь, один. Вон видишь жигули во дворе стоит. Твоя теперь...— Богдан кивнул на серую копейку, которая стояла во дворе.— Завтра подойдёшь с утра, поедем, оформим на тебя документы.
— Спасибо Арсений.
— Это тебе для работы, а работы будет много.
    Тут подошёл Кайрат.
— Ну чё, Димон, как поживаешь?! Как провёл время на кичмане?..  Хе-хе-хе, не замёрз там?
— Замёрз?!  Ты чё брат, в натуре, не знаешь?  Там людей по хатам набивают словно кильку в банку, жара невыносимая, не продохнуть, ни п....
— Ладно, ладно, это я так "прикололся". У меня к тебе дело есть. Я слышал, ты футбол хорошо играешь?
— Да есть немного, играл когда-то за школу.
— Короче, приезжают к нам с Алма-Аты, несколько команд с разных районов, я организовываю футбольную команду. Сыграешь за Капчагай?  У нас не хватает людей.
— Да ты чё, Кайрат, в натуре?  У меня больше дел нет, как носится по полю.
— А что такого?  Я тоже буду играть,— сказал полтора казаха.
— Ты?! — удивился Дмитрий.
— Конечно, по полю я бегать не буду, я на воротах. Ну, решайся Димыч, мы тренируемся каждый день. Игры уже через неделю. Приходи братишка, я тебя жду,— сказал Кайрат и пошёл к гостям.
— Хорошо... хорошо, я буду,— крикнул Дмитрий удаляющемуся Кайрату.
    Не успел отойти Кайрат, подошла к мангалу Марго.
— Привет Дима! — ласково пропела Катя.— Наконец-то удастся поговорить с тобой наедине.
— Великолепно выглядишь,— сказал Дмитрий.
— Мы теперь очень редко видимся,— улыбнулась она,— может зайдёшь ко мне после праздника, я сильно соскучилась по тебе.
— Вот это да!.. — изумился Дмитрий.— Когда я сходил по тебе с ума, ты не реагировала никак, а теперь, когда у меня появилась девушка, ты проснулась... заколдованный круг. Как пел  И. Тальков: « не своевременность, вечная рана, где есть он и она».
— У тебя появилась девушка?!
— Ты же сама мне тогда сказала, что разучилась любить. Я встретил другую
— Хотелось бы посмотреть, кто покорил твоё сердце настолько, что ты не хочешь проводить меня домой.
— Ничего особенного... молодая девчонка... шестнадцать лет, зовут Женей. Постоянно думаю только о ней.
— Знаешь, что я скажу тебе Дима: когда мужья не в состоянии поддерживать женскую необузданную роскошь, жёны торгуют собой. А если не умеют продаваться, распотрошат родную мать, лишь бы найти, чем блеснуть.
— Я это знаю, старо, как мир. Я знаю так же и другое: женщины верят только тому мужчине, который уснащает свои речи словами любви. Вот тогда-то они начинают суетиться, хлопочут, интригуют, просят, молят, лезут из кожи вон, готовы под присягой подтвердить что угодно, способны чёрт знает на что ради того, кто им по сердцу. При этом разговоре по телу Дмитрия прошла судорожная дрожь, подобная той, которая охватывает поэта, когда среди безмолвия ночи внезапный шум отрывает его от творческих мечтаний.
     К мангалу подошёл Сергей, брат виновницы торжества с большим подносом, с нанизанными палочками шашлыка.
— Что, углей ещё нет? — спросил он.
— Минут через десять будут,— ответил Дмитрий.— Серёга, ты здесь присмотри, а мы пойдём, по грамульке накатим.
     Дмитрий и Марго вернулись за стол. За столом все были уже прилично поддатые и кругом шла оживлённая беседа. Кто-то с кем-то спорил, доказывая свою правоту, кто-то рассказывал весёлые анекдоты, кто-то весело смеялся. Дмитрий же, думал о встрече с Евгенией.
    У человеческих чувств бывает пора первого цветения, порождаемого благородными порывами, постепенно ослабевающими, когда счастье становится лишь воспоминанием, а слава — ложью. Среди недолговечных волнений сердца ничто так не напоминает любовь, как юная страсть молодого юноши, вкушающего первые чудесные муки на пути славы и несчастий,— страсть, полная отваги и робости, смутной веры, и неизбежных разочарований. Некоторые самодовольные хвастуны, слишком рано уверовавшие в свою будущность, кажутся людьми умными только глупцам. В этом отношении всё говорило в пользу Дмитрия, если  измерять талант по тем проявлениям первоначальной робости, по той необъяснимой застенчивости, которые люди, созданные для славы, легко утрачивают, как утрачивают робость красивые женщины, упражняясь постоянно в кокетстве. Привычка к успеху заглушает сомнения, а стыдливость и есть, быть может, один из видов сомнения.
     Внезапно Дмитрий почувствовал себя очень плохо, видимо за целый день он неплохо накачался водочкой, так-как он не был ярым алкоголиком и организм не был привыкшим к большому употреблению алкоголя, к горлу подступил необъяснимый ком.
    Никому ничего не сказав, он по-тихому вылез из-за стола и ушёл домой.
    Придя домой Дима завалился в пастель, но по спать ему не удалось. Его вдруг стала крутить какая-то неизведанная доселе сила, словно он находится на какой-то огромной карусели. Резко подкатил ком к горлу, сильно замутило. Дмитрий метнулся к унитазу, еле-еле успев добежать вовремя. Такое было с ним впервые. Так, подумал он, нужно бросать и с водярой, как бросил с соломой, совсем не заметил, как на-кидался. Видимо последняя стопка, которую он выпил с Марго была лишней.
    Ведь когда он находился возле мангала, он совершенно не чувствовал себя пьяным. Через некоторое время спазмы тошноты прошли, умывшись холодной водой  и попив немного воды, Дима опять завалился спать, но через несколько минут очутился вновь на карусели. И так продолжалось почти до самого утра. Только под утро исчезла карусель и прошла тошнота и Дмитрию удалось немного поспать.
    Всё это время невыносимо стыдно было перед мамой, что он довёл себя до такого состояния.

    Утром Дима пришёл к Богдану. Богдан же чувствовал себя превосходно. Он уже с утра прилично накатил и находился в весёлом, приподнятом настроении.
— Ты чего такой замученный? — спросил он, когда появился Дмитрий.— Тебя чё черти грызли?
— Да, хреново мне Арсений, после вчерашнего, видимо перебрал немного.
— Так давай, подлечись малёхо,— сказал Богдан и достал бутылку водки.
— Нет, нет, Арсений, я всё, в завязке. И так всю ночь на карусели крутился.
— А! Ха-ха-ха,— заржал Богдан,— это не с привычки, ха-ха-ха, со мной тоже по молодости такое частенько бывало, ха-ха-ха, когда лишака хапанёшь.
— Нет, я больше такого не хочу,— сказал Дмитрий,— чуть-чуть все внутренности не выплюнул, до сих пор трясёт.
— Не переживай, пройдёт, а вот то, что решил завязать,— это очень хорошо.
    Позднее подъехал Бегемот и все трое проехали к нотариусу, для оформления доверенностей, на вождение и на куплю жигулей.
— Ну всё, катайся,— сказал Богдан, после оформления документов,— пару дней набивай навык по-тихому, привыкай к машине, только аккуратно, чтобы никуда не вляпаться. Да и ещё, в течении десяти суток, нужно будет оформить, зарегистрировать машину в областном ГАИ.
— Спасибо Арсений, а то я переживал, что сразу нужно будет ехать по делам.
— А это и есть перво-очередное дело, привыкнуть к автомобилю, почувствовать его. Я тоже когда-то так же начинал. Один день покатайся по Капчагаю, на второй, как почувствуешь себя уверенно, покатайся по Алма-Ате, желательно начни ночью, когда мало машин. Ну, всё езжай Димка, заедешь через пару дней.
— Ладно, пока Арсений,— вздохнул Дмитрий и тронул автомобиль.
    Дмитрий вёл машину намного уверенней, чем думал Богдан. Потому, что Семён много раз давал ему по практиковать вождение на своём москвиче. Но, в основном Богдан был прав, хотя Дима отлично знал правила, опыта вождения было маловато. Вот только, как объяснить маме, когда она спросит откуда я его взял. Вот вопрос, как-то сразу об этом не подумал. Скажу, что выиграл в карты. А что ещё сказать?  Придётся соврать, не скажешь ведь, что это подарок Богдана. Она этого просто не поймёт, подумает неизвестно что.
    Дима приехав домой, решил поесть и хорошенько выспаться, а вечерком можно тронутся в путь. Соседи увидев его припарковавшего машину на стоянке возле подъезда, начали судачить. Ну всё, подумал Дима, сейчас начнётся, разлетятся сплетни, все мои косточки переберут по частям.

    После обеда, проспав несколько часов, Дмитрий почувствовал себя отдохнувшим и поехал кататься по Капчагаю, ему не терпелось, он не мог нарадоваться новому приобретению. Автомобиль был хоть и не первой свежести, но выглядел отлично и работал превосходно, видимо за ним был хороший уход, да и пробег был небольшой.
    Немного поездив по городку ему это надоело и он приехал к Жене.
— Ух ты!  Дима, ты где взял машину!? — воскликнула она, садясь в автомобиль.
— Да так, приобрёл по случаю,— ответил Дмитрий,— у меня к тебе дельце.
— Да, да слушаю тебя,— проворковала Женя.
— Поехали со мной в горы яблок наберём.
— Ты что Дима, это же так далеко?
— Cогласен далеко, если идти пешком, а на машине два часа и мы на месте.
— Ну хорошо, подожди меня пять минут,— пропела она,— я переоденусь, я быстро.
— Подойдёшь к магазину,— сдержанно улыбнувшись проговорил Дмитрий,— я подъеду куплю чего-нибудь холодненького в дорогу.
— Ладно, хорошо,— выпорхнула Женя из машины.
    Дмитрий купил в магазине несколько бутылок лимонаду «буратино», и два мороженного «пломбир». Выходя из магазина он увидел, что Женька уже сидит в машине, в классном спортивном костюме, и в прикольной панамке, которая сделала её необычайно смешной. Дима безудержно загоготал, настолько она выглядела смешной в этой панаме.
— Ты чего, что случилось? — изумилась Евгения, когда Дмитрий садился в машину.
— Да так, ничего, продавщица в магазине смешная,— солгал он.— Ну, что двинули?
— Ну конечно-же... вперёд!
    По дороге, пока ехали, Женя не утихала, казалось, что она не разговаривала целую вечность. Дмитрий не мог налюбоваться её безудержному порыву рассказчика всевозможных историй и приключений. Так же она поведала о том, что знает где есть прекрасные сады, куда их отправляли от училища на сбор урожая яблок. Место это находилось выше Каменки, туда Дмитрий и направил свой путь. В принципе, ему было всё-равно куда ехать, но в данном случае он очень хотел угодить Жене, уж больно красиво она рассказывала о своих приключениях, и о том, как они жили там в палатках.
    Приехав на место оказалось, что основные сорта яблок ещё не совсем поспели, спелые были только, белый налив, столовка и лимонка. Этих яблок ребята и на дербанили. А потом долго целовались и отдыхали под большой развесистой яблоней, так, что не заметили, как стемнело.
    На обратном пути, на выезде с посёлка Каменка, голосовали двое молодых людей.
— Чё, подвезём? — спросил Дмитрий у Жени,— здесь тяжело поймать такси.
— Давай подвезём.
    Молодые люди парень с девушкой лет тридцати пяти были очень обходительны, они попросили их увезти совсем в другой конец Алма-Аты,  Дмитрию было совсем не по пути.
— Извините, нам в другую сторону,— сказал Дмитрий.
    Но молодой человек стал уговаривать, предлагая, по тем временам приличную сумму.
— Дима, давай подвезём,— мяукнула Женя.
— Ну хорошо, садитесь,— согласился Дмитрий,— покатаемся по ночному городу.
    Дмитрий и представить себе не мог, что в Алма-Ате такие разбитые дороги, это был просто какой-то живой кошмар, яма на яме. Если водитель начинает объезжать одну яму, тогда обязательно попадёт в три других. Эта поездка показала всю катастрофическую жизнь города и его обитателей. Всю дорогу Дмитрий мечтал выругаться самым страшным матом, но сидевшая рядом Евгения заставляла сдерживать этот порыв, который неотвратимо рвался наружу.
— ЁПРСТ,— прорычал Дмитрий, когда пассажиры вылезли из машины,— что-бы я ещё кого-то подвозил, если мне не по пути, никогда.
— Что такое? Что-то не так? — cпросила Женя.
— Ты  видишь какие тут дороги?  Невозможно объехать не одну яму, чтобы не угодить в другую, хорошо что нет дождя.
— А причём здесь дождь?
— А при том, что когда сухо ямы хотя-бы видно, а при дожде их заливает водой, и тогда ни черта не видно.
    Домой ребята приехали далеко за полночь.
— Тебе как, дома поди влетит?  Может тебя проводить до квартиры? — спросил Дмитрий.
— Ни в коем случае, сама разберусь,— сказала Женя, и поцеловала Дмитрия, выходя из машины.
— Женя, подожди. Ты завтра поедешь со мной?
— Куда?
— Поедем искупаемся, где народу поменьше.
— Хорошо. Днём заедешь?
— Да, конечно. Яблок завтра завезу.
— Пока Дима.
— До завтра.

    На следующий день после обеда Дмитрий забрав Женю из дому, провёл с ней целый день на пляже. Они купались, веселились, отдыхали, ездить по разбитым дорогам бесцельно, совсем не было ни какого желания. Вечером он отвёз Женю домой, а сам поехал в кафе к Илье. Илья встретил Дмитрия, как всегда радушно.
— А, братуха! Салам!— приветствовал его Илья,— пошли курнём, а то одному не в жилу.
— Илюха, брат, я всё, завязал.
— Да ты чё, в натуре?  Ты чё, Димон,  у тебя чё крышу снесло?
— Говорю тебе, серьёзно, в завязке, я слово дал. А вот выпить по капочке повод есть, пойдём.
    Дмитрий вышел с Ильёй на улицу и указал на жигули, стоящую на стоянке:
— Прикинь брат, моя. Ещё не обмытая...
— Шутишь?.. Где взял?  Откуда?
— Богдан подогнал. Только ты ни-кому, хорошо. Я матушке сказал, что в карты выиграл. Мы теперь Илюха на колёсах.
— Да, в натуре! Отвечаю... это дело надо обмыть! И по полной программе! — воскликнул Илья.
— Нет брат, по полной не получится, мне завтра с утра за баранку, не хватало ещё легавым спалиться, а вот пару рюмок, это в самый раз.
— Ну ладно, давай... пару так пару. Бляха муха, совсем правильным стал,— пробурчал Илья.
    Утром Дмитрий приехал к Богдану. После взаимных приветствий он спросил:
— Как дела Дима? Слышал, что ты девочек катаешь?
— Не девочек, а девочку, она мне нравится Арсений.
— А, значит любовь, понимаю... Любовь, это хорошо, это прекрасно.
— Да Арсений, именно так.
— Я скажу тебе так Дима,— начал свою речь Богдан.— Начало жизненного пути — разум и любовь должна быть подвластна ему. Поток знаний велик, и усвоить этот поток сможет лишь тот, кто сумеет обуздать безумство страсти, подчинить свою волю разуму, тем самым умножить свои знания. Знание — вот высшее блаженство для души и сердца, оно осветит твою дорогу и укажет тебе путь в жизни. Постарайся обратить внимание на самого себя, наложи цепи на свои чувства и ищи блаженства не в страстях, а в своём сердце. Источник блаженства не вне, а внутри твоей души.
— Ты хочешь сказать Арсений, что любовь мимолётна, сегодня неизвестно откуда прилетела, а завтра неизвестно куда улетела?
— Именно так друг мой, только когда она будет рядом, смотри, будь осторожен, можно наделать столько ошибок, что исправить их не хватит всей жизни.
— Спасибо, я подумаю об этом Арсений.
— Так, хорошо, ты готов к поездке?
— Да, всё в порядке.
— Вот адрес Медведя,— Богдан протянул листок с адресом,— поедешь один, никого с собой не бери. Там, у Медведя, много не говори, лучше много слушай. Когда поедешь туда, заправляй машину, заезжай в магазины, покупай, что тебе нужно. На обратном пути старайся никуда не заезжать, нигде не тормозить, кроме светофоров, а сразу ко мне. У меня с Медведем всё договорено, тебя там уже ждут. Заберёшь бабки и всё то, что тебе передадут для братвы... Ты всё понял Дима?
— Да, я понял тебя Арсений.
— Ну давай братишка, в путь. Да, смотри, не нарушай правила движения.