Перец чили

Я не ощущаю вкуса.
Не помню, как это вышло. Кажется, в детстве была какая-то травма, после которой мой рот больше не различает ни сладкого, ни кислого, ни соленого. Вообще ничего.

Но я помню, что в один момент я как будто ослеп. Ослеп на язык. Все остальные чувства были в порядке, но без этого, в принципе, не самого важного элемента жизни я чувствовал себя так, будто вся радость окружающего мира отодвинулась куда-то за серую занавесу, и мне видна лишь ее слабая тень.

Со временем я научился с этим жить. Разработал свой порядок, который помогал чувствовать себя полноценным. Стабильная
работа, планы на будущее. Прием пищи по расписанию. Хорошая физическая форма. Мне было очень легко поддерживать нужный вес, потому что еда не манила меня. Проще всего было питаться всякими жидкими блюдами, овощи и фрукты тоже приятно хрустели на зубах. Мясо было по ощущениям хуже всего – противная, волокнистая структура, которая без своего вкуса теряла всякий смысл.

Раньше с этим было сложнее, потому что запахи-то никуда не делись, и часто я заходил в кондитерские и кофейни, и, как
безденежный алкоголик, жадно вдыхал ароматы свежей выпечки,
непередаваемое настроение свежего кофе, впитывал те особые шумы, которые сопровождают счастливых людей в мире еды – звон чашек, шум работающей кофемашины, шкворчание масла на кухне, переговоры и смех официанток, хруст яблока на зубах доставщика продуктов.

А потом я разозлился. Все это хождение и вздыхание слишком сильно напоминало милостыню, которую я выпрашивал у жизни, я устал стоять в очереди за ее радостями с протянутой рукой. И поэтому научился не замечать ни запахов, ни звуков. Вообще ничего, что отрывало бы меня от моих целей. Я научился этому даже слишком хорошо. Иногда мне кажется, что,возможно, не помешало, если бы кто-то был рядом – девушка, друзья, да хотя бы собака. Но потом я представляю, что этот кто-то будет сидеть возле меня, и он обязательно будет есть, сладко жмуриться, может, облизывать пальцы, а может, и чавкать (собака – так сто процентов), и понимаю, что просто прибью его от зависти в первый же день.

Этот четверг не задался с самого утра. Мотор машины твердо решил для себя, что заводиться не будет. А все потому, что, вопреки радужным прогнозам Гидрометцентра, оттепель не случилась, а случился самый настоящий крещенский мороз. И я, в легких «автомобильных» ботиночках и такой же несерьезной куртке, в которой зверски отмерзает зад, хотел же вызвать такси. Но почему-то побежал на автобусную остановку, долго и мужественно там мерз, потом трясся на дребезжащем всеми запчастями железном инвалиде три остановки, и снова бежал по ледяной улице еще пару кварталов к маленькому кафе, где у меня
была назначена встреча с клиентом.

Клиент, кстати, тоже какой-то мутный. Проявился в последний момент, никакой конкретики не предъявил, сказал: «Все при встрече». И место назначил сам – какой-то богом забытый ресторанчик какой-то национальной кухни. Мексиканской, что ли.
Вдвойне подозрительно. Солидные клиенты назначают встречи в офисе. На крайний случай – в благопристойной, стерильно вылизанной кофейне, где пахнет только сухой деловой чистотой, а к кофе подают сэндвич, по ощущениям похожий на прессованный картон.
А здесь… Я в удивлении уставился на какие-то маски на стенах, украшения в виде приветливых скелетов и пепельницы а-ля череп. Официант в криво надетом самбреро с совершенно русской физиономией меня добил. Балаган какой-то. Посмотрю на клиента, и если мне что-то покажется неправильным, тут же распрощаюсь.

Ее я увидел, еще не дойдя до столика в углу зала. Рыжая. Какое-то дурацкое расписное пончо, джинсы с дизайнерскими дырами на коленях. Она обеими руками держалась за кружку с поднимающимся паром и как будто грелась об нее, словно замерзающий в Андах турист. Услышав шаги, подняла на меня
глаза. Зеленые. А в кружке, судя по запаху, горячий шоколад.

- Не боитесь растолстеть? – тут же схамил я, присаживаясь напротив и доставая ручку и блокнот.

Она беспечно помотала кудрявой головой, поздоровалась и тут же, не теряя времени, начала рассказывать о своем деловом предложении.

Предложение мне понравилось. Даже больше, чем понравилось. Даже с учетом рисков. Даже принимая во внимание пончо и мексиканский ресторан. И пепельницу в виде черепа, которую я все время понемногу отодвигал от себя концом авторучки.
Нужно было настойчиво, но не показывая своей заинтересованности двигать дело к подписанию документов.
И вот в тот самый момент, когда рыжая уже задумчиво склонила голову, вглядываясь в мелкие подпункты стандартного контракта и вертя в пальцах мой золоченый «Паркер», мексиканский ресторан решил показать свою подлую сущность.

К нам подошел тот самый официант с криво сидящем сомбреро и с энтузиазмом идиота предложил:

- А у нас акция! Съевшему пять перцев чили – бесплатный купон на три обеда и кружку горячего шоколада бесплатно! Попробуете?


И тут же ставит это на стол. В смысле, тарелку с перцами, блестящими, ярко-красными, как кузов «Феррари», и такую же исходящую паром кружку, как у рыжей, видимо, для мотивации.
А та аж в ладоши захлопала:

- Как здорово! Давайте попробуем, пожалуйста!

Я уставился на нее, не веря своим ушам. Ради лишнего обеда в этой забегаловке язву себе заработать? Если ей хочется – пусть ест, конечно, но меня увольте. Вкуса этих перцев чили я не
почувствую, но неприятные ощущения наверняка останутся.
Рыжая взяла один стручок, посмотрела на него с отчаянием утопающего, сделала глубокий вздох и куснула. Через несколько мгновений у нее потекли слезы, из носа тоже потекло, лицо покраснело, но она сидела, жевала, быстро моргая, будто от этого стручка зависела как минимум ее жизнь.

Смотреть на эту малахольную было совершенно невыносимо.
Я отложил блокнот и взял с тарелки один перец. Откусил. В принципе, сносно, никаких особенных ощущений, даже не щиплет. Откусил еще раз. Ладно, если тебе так приспичило упиться здесь горячим шоколадом, считай мою помощь маленьким бонусом при заключении сделки. И вот на втором по счету перце это произошло.

Мой рот как будто взорвался огнем изнутри, запекло и зажарило так, что вдохнуть не было никакой возможности. Меня накрыло целой волной самых разных ощущений, как будто я съел не один перец, а целую кучу блюд вперемешку. Язык, обретя чувствительность, ощущал во рту то гладкую поверхность перца, то его мягкую сердцевину, даже семечки имели вкус, до этого момента мне неизвестный, какой-то горько-пряный, пахнущий
жарким, палящим солнцем, и как будто не только рот, но и все тело стало настолько чувствительным, словно вибриссы у кота. Я на мгновение ощутил все движения воздуха, запахи, услышал все слова и даже как будто мысли в этом ресторанчике, мгновенно проникся скелетом на входе, черепом на столе, почувствовал родство с парнем в сомбреро, ощутил в руках кружку с горячим шоколадом… У меня брызнули слезы, а потом сознание начало
милосердно куда-то уплывать, и последнее, что я успел увидеть –
встревоженное лицо надо мной с испуганно распахнутыми зелеными глазами и крик рыжей «Вызывайте скорую!»…

К приезду медиков я уже мало-мальски пришел в себя, ошарашенно сидел на диванчике и мотал головой, как будто
пытаясь вытряхнуть из себя все это неожиданно свалившееся буйство жизни. Они проверили мне зрачки, снисходительно посоветовали быть поосторожнее с экзотической кухней и отбыли восвояси.
А Полина довезла меня до дома.

С того дня я вижу и чувствую все.
Ветер, вздымающий листья на дереве, как маленькие паруса.
Рыжую собаку, которая поворачивает голову только вслед красным машинам.
Запах свежего асфальта и шашлыков.
Скрип качели в соседнем дворе ровно в половине девятого.
Вкус перца чили в своей яичнице каждое утро.
Зеленые глаза напротив.