Ты мне в душу... 79

                Аня выходит замуж.

   В Литературном возобновились занятия. Алексей Иванович с головой погрузился в учёбу и работу. Он много читал и был потрясён, что, оказывается, подобное Россия уже переживала,-
- Почему люди мало читают классику, ведь там всё отражено. Ужасные события повторяются просто под кальку, людей дурят, обещая им златые горы, а на самом деле лишают элементарных человеческих прав, загоняют в кабалу и всё это под громкие возгласы о свободе и общечеловеческих идеалах!
    К власти рвутся самые порочные, самые жестокие и равнодушные людишки, которым ничего не дорого и не свято. Они торгуют всем, что создавалось коллективным трудом миллионов. Они считают себя выше законов, выше морали, люди для них – скот бессловесный. Они развязывают войны и торгуют жизнью и кровью, они развращают женщин и подстрекают их к убийству нерождённых детей, они спаивают мужчин, сажают на наркотики детей, и со всего этого ужаса смертей, порока, сломанных судеб имеют прибыль.
   Неужели Апокалипсис уже наступил? Чем наше время отличается от времени, когда Гитлера приводили к власти? Нас кинули в пучину безысходности, разорения и смерти, как Германию когда-то. Означает ли это, что нас готовят к войне? С кем? Кавказ уже горит, кто прекратит войну?
Кому-то она выгодна, кто-то на ней обогащается, а кто-то теряет жизни  своих детей и мужей.
  А к Ирочке в Утончённую ходят жёны и подруги и на кровавые деньги покупают себе модные наряды.
  От этой мысли его передёрнуло, стало гадливо, захотелось выть.
  Он перестал заходить к жене на работу, боялся не сдержаться и бросить в лицо этим жадным похотливым бабёнкам какую-нибудь резкость, поставившую бы крест на Утончённой.
  Он не делился своими мыслями с женой, рассудив, что она как врач пытается помочь каждой клиентке, невзирая на то, кто она, и поставив перед ней эти вопросы, он заставил бы её страдать, выбирая между честью и желанием заниматься любимым делом.
  И Софью Львовну он в свои терзания не посвящал, она болела, сдала, да и без его речей она всё понимала. Даже перестала смотреть телевизор.
  Поделиться ему больше было не с кем, но и носить в себе вопросы без ответов тоже не мог. Он шёл в храм в Брюсовом переулке и молился пред иконой Спасение Погибших, заглядывая в глаза Богоматери, задавая свои вопросы и оканчивая молитву,-
- Спаси, сохрани и помилуй, Господи, народ нашей страны, разделённый, ограбленный, униженный, убиваемый! Пошли свою помощь, своего Ангела. Прекрати смуту и братоубийственные войны. Ниспошли нам мир и хлеб, и даруй нам мудрого правителя, сохраняющего нашу землю и радеющего за наш народ.
   Он пытался прочитать в глазах Богородицы ответ, но она смотрела скорбно, видно не пришёл час освобождения. Всё же молитвы и умиротворяющая обстановка в храме, запах ладана, мерцающие свечи, тёмные лики святых облегчали душу.
   Алексей Иванович выходил из храма, взгляд его упал на распятие с безжизненным телом Христа. Внизу у подножия была маленькая фигура Богородицы с воздетыми руками. И была в этой непропорционально небольшой фигурке такая скорбь, боль и ужас от потери Сына, что, казалось, взгляд Богородицы пронзал  померкшие небеса.
-  А ведь нашей страной  и народом тоже самое, нас предали, хотя мы помогали половине мира, сами не доедали, делились с голодными, защищали слабых, но разделились сами в себе и не устояли, а  ОН предупреждал. Он пострадал за всех землян, искупил все грехи, значит, и мы тоже страдаем и искупаем? А значит впереди Воскресение.
  Эта мысль и напугала, и обрадовала Алексея Ивановича. Он повернулся. Образ Спасение Погибших был ярко освещён и выделялся лучистым пятном в сумраке храма. Он увидел торжественное лицо Богоматери и его охватил благоговейный восторг. Он опустился на колени, крестясь, кланяясь и повторяя в душе,-
- Враг будет разбит! Победа будет за нами! Наше дело правое,  с нами Бог!

    Алексей Иванович уверовал в Победу и успокоился. Он жил как прежде, но теперь меньше обращал внимания на досадные мелочи, касающиеся его лично. Он смотрел на разворачивающуюся трагедию, сопереживая, но с пониманием,-
- Победа не даётся просто так, но страдания не вечны. Будет и нам воскрешение и очищение.
  Он получил письмо от Джейн с фотографиями сына. Вот Джейк кормит его из бутылочки, вот он на руках у Джейн. Как же она расцвела и похорошела! Вот он в кроватке и к модулю привязана улитка, а на комодике рядом стоит неваляшка.
  Алексей Иванович с умилением смотрел, пытаясь разобраться -  на кого похож мальчик? Так и не нашёл сходства ни с Джейн, ни с собой. Просто красивый крепенький малыш,-
- Подрастёт – увидим!
 Джейн писала, -
- Роды начались преждевременно, на кесарево не успели. Пришлось рожать самой. Роды были трудными – плод большой, а таз узкий.  Ребёнок испытал гипоксию, но, кажется, всё обошлось. Мальчик активный, кушает хорошо. Молока мало, докармливают смесями. Очень беспокойный, Джейк встаёт по ночам пять-шесть раз, качает его. Джейк передаёт тебе привет и благодарит за сына и наше счастье. Спасибо тебе за перевод, у нас с деньгами сейчас не очень. В страховой обещали вернуть деньги за несостоявшееся кесарево, но позже. Мы наметили уже потратить их  на хорошего  педиатора и невролога, нас беспокоит, почему Сергей так много плачет и мало спит? Мы записались к доктору…
  Он опустил письмо,-
- Сына назвали Сергей. Ожидаемо. Был бы здесь со мной, был бы  Сергей Алексеевич Кривцов, продолжатель Рода. Всё равно, где бы он ни был, он моя кровиночка. Джейн дала ему русское имя, упрочив связь с Россией. Как знать, может быть, он вырастет и русская кровь потянет его на Родину? Хотя бы учиться. Я должен работать и создать условия для нашей встречи, я должен поддержать своих детей - и Марину, и Серёжу.
   Назвав мысленно сына уменьшительно ласково, он почувствовал, что в носу защипало, а в глазах собралась горячая влага. Предметы вокруг потеряли очертания и расплылись.

    Ирочка, наладив работу и запустив ритмичную работу, обеспокоилась-
- Как там Вадик? Что-то он давно не звонил.
Софья Львовна согласилась с ней,-
- Да, звонков давно не было. Может, заболел?
 Алексею Ивановичу было без звонков Вадика спокойнее, он даже забыл о нём после пережитой блокады. Играть роль эрзац-отца Вадика было ему не по нутру, тем более он видел, как Ирочка стремилась занять место Ани в его сердце, всячески подкупая пацана подарками.
- Нехорошо это! Отбивать ребёнка от матери. Тем более Аня бьётся как рыба об лёд, себе во всём отказывает  ради сына.  Кто в этом виноват? Только не она. Всё, что в её силах она делает, и бабуля ей помогает. Аня, как в войну, на своих женских плечах тянет свой воз и старается воспитать Вадика хорошим человеком. Себя не жалеет. Вот, наскребла денег, повезла сына в путешествие. Для неё это подвиг. Ирочка обладает большими талантами, ей легче всё даётся. У неё есть Софья Львовна и я. Аня одна и отвечает за всех. Она фундамент их маленькой семьи, а Ирочка хочет её разрушить, отнять Вадика. Это не хорошо! Она не понимает связи матери с ребёнком. Никакие благотворительницы не дадут Вадику то, что отдаёт ему Аня. Отдаёт, не считая, не требуя благодарности.
- Алексей!
 Он поднял голову и увидел, что Ирочка и Софья Львовна выжидающе на него смотрят.
- Извините, задумался!
- Позвони Вадику, спроси, как он? Не нужно ли ему чего?
Алексей Иванович поморщился, душой кривить не хотелось, но позвонить пришлось.
К трубке подошёл Вадик, как-будто ждал,-
- Алло! Папа?
Алексей Иванович растерялся,-
- Здравствуй, Вадик. Это Алексей Иванович, помнишь, мы на теплоходе вместе путешествовали.
Вадик разочарованно вздохнул,-
- А я думал – папа. Он обещал мне велосипед сегодня привезти.
- Как ты живёшь, Вадик? Как учишься?
- Живу хорошо, учусь…тоже.
Издали раздался голос бабули, она кричала,-
- Врать не стыдно? Двойку получил и не сознаётся.
Вадик огрызнулся,-
- Я её уже исправил, папа говорит, что она не считается.
Алексей Иванович дипломатично сказал,-
- Как чувствует себя бабуля и мама? Передавай им привет. Хочешь поговорить с тётей Ирой?
Вадик степенно ответил,-
- Чувствуют себя хорошо, мама с папой в субботу поженятся. А о чём с ней говорить?
- О твоих успехах в школе, о велосипеде.
Послышался шум и Вадик, бросив трубку с криком,-
- Папа!-
побежал встречать.
Трубку взяла бабуля. Была она благодушна и словоохотлива. На своё счастье Алексей Иванович, поздоровавшись с ней, успел передать трубку жене,-
- Пусть сама разбирается, что за отец появился у Вадика и за кого выходит замуж Аня.
Ира молча выслушала доверенную ей информацию. Потом, положив трубку, с каменным лицом сказала,-
- Нас пригласили. В субботу идём на свадьбу,-
и ушла к себе в комнату.
 Софья Львовна заохала,-
- Надо бы подарок!
- Лучше деньги в конверте, Софья Львовна. А подарок они сами себе купят.
- Всё же подарите им фарфоровые тарелочки от меня. Хоть память будет, а то деньги потратятся и вспомнить нечего.
 Алексей Иванович хотел возразить, что тарелки бьюся, а на деньги молодые с Вадиком могут съездить хоть в Питер, и на всю жизнь запомнить эту поездку, но промолчал. Его беспокоила жена, и он пошёл узнать, как она.
   К его удивлению Ирочка выбирала себе наряд на свадьбу Ани.
- Как ты думаешь, это подойдёт?-
спросила она Алексея Ивановича, прикладывая к себе голубое платье.
- Тебе очень идёт, в нём ты похожа на невесту.
- Тогда не надену. Не нужно лезть в центр и отвлекать на себя внимание. Что же одеть?
Алексей Иванович пожал плечами,-
- Я, как обычно, буду в джинсах и свитере.
- Тогда я надену юбку и водолазку. Интересно, много ли будет гостей и что за жениха нашла Аня?
 Всё же Ирочка настояла, чтобы он заменил свитер на пиджак.
  В субботу с тарелками, бережно упакованными Софьей Львовной, захватив по дороге букет роз, они отправились на свадьбу Ани.
  Во внутреннем кармане пиджака, рядом с паспортом у Алексея Ивановича лежал конверт с красивой открыткой и двумястами долларами.
   Их встретила Аня. Была она счастлива и красива. Ей очень шло светлое платье, купленное, скорее всего, на рынке или в сэконд-хенде. Вадик был важен и в школьном костюме. В руках у него был большой букет хризантем. Бабуля тоже принарядилась – на ней был костюм в стиле Шанель очень популярный в начале шестидесятых, шляпка, перчатки и лодочки! Ходить ей в них было неудобно и Алексей Иванович, видя, галантно предложил  руку, за которую она с благодарностью уцепилась.
   Ждали жениха.
 Он подъехал на машине и несколько растерялся, увидев Алексея Ивановича и Ирочку. Был он чуть старше Ани, но седой, как лунь.
  Вадик представил их,-
- Это тётя Ира и дядя Алёша, мы с ними путешествовали в Рязань. А это мой папа!
- Гагик,-
представился жених.
Мужчины пожали друг другу руки.
Все вышли из подъезда. Около него стояла старенькая волга с оленем на капоте.
- Я не знал, меня не предупредили, что будут гости. Все вместе мы в машину не поместимся.
- Не переживайте! Мы поймаем машину и поедем следом.
Алексей Иванович подошёл к иномарке, где за рулём спал водитель.
- Друг, не подвезёшь до ЗАГСа?
- Далеко?
-Не знаю. Не думаю.
- Что, не знаешь куда ехать?
- Вот за той машиной.
- Двадцать баксов.
- Туда и обратно, после росписи.
- Идёт!
Алексей Иванович махнул рукой, Ирочка подошла к машине. Он распахнул дверцу, помог ей сесть.
Свадебный поезд тронулся.
 В загсе было немного пар, которых  сочетали узами брака строго по расписанию, не выбиваясь из ритма. Вальс Мендельсона звучал   каждые тридцать минут.
   Алексей Иванович договорился с фотографом, сунул ему десятку с адресом Ани. Тот клятвенно заверил,-
- Фоточки будут самые лучшие!
Он был профессионалам своего дела: снимал и обмен кольцами, которые на алой служебной подушечке подал Вадик, и поцелуй, и подписи. Алексей Иванович и Ирочка неожиданно выступили свидетелями.  Выстроив всех, сделал  общие снимки. Несколько раз фотографировал поздравление молодых Вадиком, бабулей, Ирочкой и Алексеем Ивановичем.
  Ровно через сорок пять минут поженившиеся Аня и Гагик покинули с гостями ЗАГС и отправились домой.
   Дома женщины поспешили на кухню и стали накрывать стол. Тарелки Софьи Львовны вызвали восхищение и пришлись кстати. Бабуля, расставляя их, сказала с огорчением,-
- А мой фарфор Вадик весь побил. Был маленький, влез в буфет, полка не выдержала, всё  вдребезги. Хорошо, сам не порезался. Вадик, а тебе я твою тарелку поставлю. Если разобьёшь- не жалко!
  Алексей Иванович вызвался помочь, но был отвергнут дамским трио. Бабуля дома сняла мешавшие лодочки и перчатки, но оставила шляпку. В ней, в тапочках, в костюме от Шанель с повязанным поверх фартуком, споро собирая на стол и отгоняя Вадика, норовившего, что-нибудь стащить со стола, она вызывала непроизвольную улыбку.
  Мужчины сидели на диване, вынужденные бездействовать и ждать. Они молчали, изучая друг друга.
  К ним подбежал Вадик, прогнанный от стола, но успевший что-то схомячить. Он сел между ними, доверчиво прижался к Гагику. Тот погладил его по волосам.
- Теперь я буду Вадик Гагикович ….,-
и он чётко произнёс трудную для русского уха и языка армянскую фамилию.
- Надо же, выучил!-
изумился про себя Алексей Иванович,-
- Значит хороший человек Гагик, раз Вадик гордиться, что он его отец.
- Пойдёмте, я покажу мой велосипед, который мне папа привёз!-
он потащил Алексея Ивановича в коридор и с гордостью показал старенький велосипед, водруженный на стенку.
 Алексей Иванович заметил, что рама покрашена, седло новое, на руле и педалях импортные нескользящие насадки. Новые покрышки и цепь, смазанная машинным маслом. Камеры спущены, но к раме привинчен насос и под сиденьем сумочка для инструментов.
- Хороший велосипед,-
 похвалил Алексей Иванович,-
- И в хорошем состоянии!-
сделал он комплимент подошедшему Гагику.
Их позвали за стол. Как водиться, выпили, закусили, закричали,-
- Горько!
Потом Гагик взял гитару и стал играть и петь. Он играл отлично, и пел хорошо, знал много песен и армянских, и русских, и французских. Когда гости знали, то подпевали ему. Особенно душевно вывели «Из-за острова на стрежень», а следом бабуля завела «Ой, ты степь широкая». Спели и про «Белой акации гроздья душистые…». Было видно, что Аня, Вадик счастливы. Гагик тоже, но Алексей Иванович заметил, что глаза у него печальные, да и улыбка тоже. О причине этой печали Гагик поведал ему, когда они вышли во двор подышать и выгулять Вадика, а женщины готовили стол к свадебному торту, над которым полночи колдовала бабуля.
  Алексей Иванович, глядя на бегающего по детской площадке Вадика, сказал,-
- Он полюбил Вас, значит, Вы хороший отец.
 Гагик  печально улыбнулся,-
- Я очень люблю детей. У меня был сын. Давно. Когда страна была живая.
  Он стал рассказывать о себе, как он жил в Баку, как учился. Как встретил девушку своей мечты и женился на ней. Алексей Иванович внимательно слушал. Иногда ему казалось, что Гагик рассказывает его историю, так много было у них общего.
   Хотя Алексей Иванович родился в рабочей семье, где действенным воспитательным методом был ремень, а Гагик рос в семье интеллигентной, где действовали методом убеждения, общим было то, что их любили, и они любили и уважали своих родителей, и самым страшным наказанием было потеря семейной чести.
  Студенческая любовь, окончание ВУЗов, распределение. Гагика направили как инженера химического производства в Сумгаит на химкомбинат. Им с женой выделили квартиру, у них родился сын.
- Мы жили дружно- армяне, азербайджанцы, русские, евреи. Кого только не было на химкомбинате! И вдруг в феврале восемьдесят восьмого…,-
он замолчал и побледнел. Сглотнул, набрал воздуха, закрыл глаза,-
- Я в тот день дежурил в цеху, сын был у знакомых, жена работала в магазине.
У него потемнело лицо и волосы стали белее и поднялись на голове нимбом. Он перешёл на шепот,-
- Погром. Меня вывезли с завода в багажнике друзья-азербайджанцы, сына спрятали соседи, а Лию… Лию убили. Её растерзали как дикие звери, магазин ограбили. Три дня меня и сына прятали. Не было войск, милиции не было. Убийцы и мародёры захватили город. Побросав всё, уехали евреи и русские. Уехали все, кто смог. Даже азербайджанцы. Меня с сыном вывезли друзья и довезли до Карабаха, там жили дальние родственники. Я не смог похоронить Лию. Мы долго шли пешком, питаясь тем, что нам подавали. Я надеялся, что родственники помогут и мы сможем вернуться к родителям. Мы дошли до села Храморт, где жила моя троюродная сестра с семьёй. Рядом жили родственники её мужа. У них был один большой белый дом на две половины. Они приняли нас. А вечером, сестра, плача, показала мне письмо, где соседи писали, что моих родителей и родителей Лии убили бандиты. Они зарезали даже младшую сестру Лии и маленького племянника. Артур сделал первый шаг в этот последний день своей маленькой жизни. Взяли совсем немного, в моей семье тратили деньги на образование, на книги.  Вынесли старый телевизор, мамин ковёр, несколько колец. Думали, раз армяне, значит много золота, богатые! Кольца, ковёр и старый телевизор ценой шести жизней. Ценой жизни маленького Артура!
  Соседи похоронили их и уехали из Баку. Навсегда. Я не смог даже побывать на их могиле. Убийц поймали, всё же в Баку остались честные люди в милиции, но что с того? Их осудили, они отсидят и выйдут, будут жить, а маленький Артур никогда не вырастет.
   Но у меня был сын, Гарик. Ради него я должен был жить. Ему было шесть, он был очень смышлёный мальчик, готовился идти в школу. В этот день, в первый день нового 1992 года  я пошёл продавать овцу, сестра договорилась с покупателем. Идти всего ничего пять километров туда, пять обратно. Там меня задержали, посадили за стол, накормили. Зачем? Почему? Когда я вернулся с деньгами, дома не было. Вместо него была воронка. Вокруг валялись тела сестры, её мужа, детей, родителей мужа, братьев. Мой Гарик тоже лежал рядом. Бабушка пыталась его укрыть, но осколок попал ему прямо в висок. Так они и лежали. Она, закрывая его. И он, удивлённо смотрящий вдаль. Я закрыл ему глаза, а потом похоронил их всех в этой воронке на месте, где был их дом.
  Выжившие рассказали, что в село атаковал  Агдамский батальон и с ним шесть танков и БТР. Наш дом расстреляли три танка. Тех, кто пытались убежать, достреливали из БТРа. Я пожалел, что меня задержали и спасли. Зачем жить, если все корни твои подрублены и ветви обломаны? Но убивать себя я не стал. Уехал в Ереван, там не было работы. Мне предложили поехать либо во Францию, либо в Москву. Я выбрал Москву. Работаю здесь в химчистке. Встретил Аню. Она очень хорошая, добрая, а Вадик похож на моего Гарика. Я люблю его и хочу, чтобы он был счастлив. И Аня, и бабуля. Аня  много работает, я хочу ей помочь.
  Он замолчал. Было видно, что открывшись незнакомому человеку, выговорившись, он освободился от тяжести. Осталась память, осталась боль, но тяжесть, которую он  молча носил в сердце, ушла.
 Алексей Иванович погладил его по руке,-
- Вадику  не хватало отцовского внимания. Он принял Вас, всё у вас будет хорошо. Аня очень достойная и стойкая женщина.
   В окошко выглянула Аня,-
- Вадик, бери отца и дядю, идите пить чай!
Весь двор обернулся с любопытством поглазеть, что за новый отец объявился у Вадика?
Вадик гордо подошёл к Гагику,-
- Папа, пойдём! Мама звала, и дядю Лёшу тоже.

  Торт был мало похож на фабричный, но оказался необычайно нежным и вкусным. Гагик, после исповеди Алексею Ивановичу, был даже несколько беззаботен, обнимал Аню и Вадика, целовал их и бабулю.
  Ирина и Алексей Иванович стали собираться домой. Гагик, Аня и Вадик вышли их провожать.
  Мужчины обменялись крепкими рукопожатиями, женщины обнялись. Все друг другу желали любви и благополучия.
  Алексей Иванович вспомнил о конверте, вынул его,-
- Друзья! Позвольте Вас поздравить и передать вам маленький презент.
 Он хотел отдать конверт Гагику, как главе семьи, но Аня ловко перехватила его и расплылась в улыбке,-
- Спасибо!
Алексей Иванович смущённо посмотрел на Гагика, тот махнул рукой,-
- Аня у нас главный по финансам, она лучше знает, как их правильно употребить.
Ирочка вдруг сказала,-
- Приезжайте к нам в гости! Вот наш телефон. Дома почти всегда Софья Львовна.  Позвоните и  приезжайте!

 Обратно ехали на метро, Алексей Иванович смотрел на жену. Она подняла глаза,-
- Как ты думаешь, они будут счастливы?
- Думаю, да. Гагик многое пережил, Аня тоже. Они выстоят.
- А Вадик? Он будет счастлив с ними?
- По-моему Вадик самый счастливый в этой семье. И ещё он похож на погибшего сына Гагика.
Ирочка больше ничего не сказала, отвернулась к окну и молчала до дома.


 

 
 



      

   

   


   

 
-
-
   


-