Seiko

 
«Отлично» - высшая оценка.
«Отлично от …» - ничего общего с оценкой.       
«Знак отличия» - это и высшая оценка, и отличие от …  От всех остальных, ну хотя бы от большинства. Ох, как хочется выделиться, «распустить павлиний хвост». Чувствовать завистливые взгляды, иметь то, что другим недоступно.
«И во лбу звезда горит!» Стремление к обладанию чем-то, что ставит тебя  выше общей массы, что поднимает рейтинг на недосягаемую  высоту.
Фетиш - предмет, вещь, становящаяся объектом поклонения - фетишизма.
 
Всего у нескольких человек в Москве семидесятых личные «Мерседесы» - безоговорочные «знаки отличия». А у Сергея Михалкова этих знаков даже два: «Мерседес 280S» и золотая звезда Героя Соц.Труда, она  всегда! на лацкане его пиджака.
В советских условиях тотального дефицита предметом зависти может быть  что угодно: автомобиль, цветной телевизор, импортная дубленка, джинсовый костюм «Levi Strauss», магнитофон «Grundig» ... Все это и многое другое просто прийти и купить невозможно, приходится с трудом «доставать», изрядно переплачивая.
Японские часы Seiko - супердефицит, мега круто! Само название переводится  как «изысканность» и «удача»,  каждое слово  работает на престиж владельца.
 
                ***

Все началось с И.С. Тургенева. Выпускник русского отделения  Токийской школы иностранных языков Фтабатэй Симэй в 1888 году  увлекся прозой Тургенева и перевел два его рассказа - «Свидание»  и «Три встречи». Именно это событие явилось первым камнем в лавине нарастающего интереса японской интеллигенции к русскому искусству. С начала ХХ века Япония покорена нашим балетом. Летом 1916 года гастроли Мариинского театра в Токио, в 1927-м в древней столице Камакуре создана русская балетная школа, а в Токио, Осаке и Нагое открыты первые выставки  советского изобразительного искусства.
Удивительно, что две войны никак не повлияли на постоянный рост преклонения  японцев перед гениями нашей культуры. Если бы существовал  международный рейтинг восхищения российским искусством,  Япония с большим отрывом заняла бы в нем первое место!
 
                ***

В связи с 60 - летием Октября проводятся фестивали советского искусства в ряде стран.  Японию посетит Государственный академический симфонический оркестр СССР под управлением Светланова и три солиста, все они народные артисты СССР: Святослав Рихтер, Давид Ойстрах и Даниил Шафран.
Принимающая сторона заказала программу: 4-я и 5-я симфонии Чайковского, «Картинки с выставки» Мусоргского, «Шахерезада» Римского-Корсакова, «Ленинградская» симфония Шостаковича, Глинка, Прокофьев, Хачатурян. Все три солиста исполнят произведения  Чайковского: Рихтер - фортепианный концерт №1, Ойстрах - скрипичный концерт, Шафран - «Вариации на тему рококо» для виолончели с оркестром.

                ***

Музыкантов размещают в отеле «Хилтон» в центре Токио. На период их пребывания фирма «Seiko» открывает торговый павильон в вестибюле отеля. Ассортимент подобран с учетом данных специального отдела финансовой разведки фирмы о скудных «суточных» советских гостей,  поэтому все предлагаемые  модели  часов относятся к бюджетной категории. 
Один из банкетных залов отеля на неделю отдан оркестру Светланова. На третий день оркестр получает «суточные» в долларах. Человек двадцать сразу же покупают часы Seikо.

                ***

За одним из столов Seiko купили двое. Оба рассматривают свои часы, один из них чем-то недоволен. Он несколько раз примеряет их, снимает, разглядывает прищурившись. Его что-то не устраивает, что именно - он понять не может. Это молодой кларнетист Саша Ковалев - главный герой нашего рассказа.
Саша в оркестре всего полгода. Он так блистательно исполнил концерт для кларнета с оркестром Моцарта на выпускном экзамене в консерватории, что в тот же день был приглашен к Светланову Николаем Алексеевичем Красновым - концертмейстером группы кларнетов.
Краснов тоже приобрел Seiko. Он очень доволен и объясняет Саше, что часы идеальны и придраться не к чему.
Третья за их столом - флейтистка Светлана Юрьевна Мухина, секретарь партийной ячейки оркестра. В Институте Гнесиных она была комсомольским лидером, а в оркестр попала благодаря мужу, завотделом Министерства культуры. Их сын - курсант военно политической Академии имени Ленина, кандидат в члены КПСС, гордость родителей. Каждое утро после завтрака Светлана Юрьевна проводит общее собрание оркестра по итогам предыдущего дня.
Концертмейстер виолончелей Генрих Исаакович Вельтман - ветеран оркестра и четвертый за этим столом.
 
                ***

К концу ужина в банкетном зале отеля «Hilton» появился высокий стройный молодой человек с большим кейсом.  На пиджаке его строгого серого костюма был прикреплен бейджик с надписью   «TOKUNAGA  EVGENY», а ниже «Seiko Watch Corporation». Подойдя к столу наших героев, он совершил традиционный официальный поклон «одзиги» и обратился к сидящим на чистейшем русском языке:
- Добрый вечер, уважаемые гости!
- Добрый вечер, Евгений. Ваш русский безукоризнен! - ответил Краснов.
- Моя мама русская, отец японец. Оба языка мне родные.
Затем он обратился к Саше Ковалеву:
- По-моему, вы недовольны приобретенными часами.
- Что вы, что вы, Евгений! Замечательные часы!
- Конечно, замечательные. Можно на них взглянуть?
Он взял Сашины часы и, даже не посмотрев  на них, опустил в карман своего пиджака, затем раскрыл  свой кейс. Все четверо ахнули - на обеих внутренних поверхностях кейса, обтянутых черным бархатом, в каждой из двадцати ячеек лежали разные модели часов Seiko. Светлана Юрьевна моментально справилась с собой, нахмурилась и поджала губы.
- Я прошу вас выбрать любой экземпляр, - сказал Евгений Саше.
- Но … как же? Они же … все разные... по цене… боюсь, что явно дороже моих.
- Не беспокойтесь. Выбирайте.
- И даже эти? — Саша указал пальцем на самые большие и красивые часы в толстом корпусе.
- Прекрасный выбор. Это Seiko Tuna - часы для дайвинга. Они ваши!
- Мои?- изумился Саша. - Но… я вряд ли смогу доплатить.
- Доплачивать не надо. Главное, чтобы вы были довольны нашей продукцией. Наденьте их… Поздравляю! Они просто созданы для вас.
- Вот это да-а! Евгений, а почему вы подошли именно ко мне?
- Администратор ресторана заметил на вашем лице разочарование и сразу же сообщил нам. Ваше удовольствие - главный критерий работы «Seiko Watch Corporation». Приятного вам вечера.
Он закрыл кейс, улыбнулся, совершил традиционный официальный поклон «одзиги» и направился к выходу.
 
                ***

«Искусствоведы в штатском» - так иронично называли молчаливых сотрудников некой организации, сопровождавших любые советские мероприятия за рубежом. Об одном из  них популярный анекдот начала семидесятых: Николай и Василий - два советских скрипача на конкурсе имени Паганини в Генуе. Николай занимает 2-е место, Василий - последнее. Вечером накануне вылета в Москву они гуляют по Генуе, Николай все время сокрушается:
- Черт возьми, если бы не это чертово стаккато, я был бы первым!
-  Коля, ты второй скрипач мира! Не дай бог, что случится с первым…
-  Вася, ну как же ты не понимаешь? Победителю дают скрипку Паганини на заключительном концерте!
-  Да прекрати, твоя ничуть не хуже.
-  Для меня скрипка Паганини - это главная мечта всей жизни! Ну, с чем сравнить? Это как для тебя револьвер Дзержинского.
В нашем рассказе  «искусствоведов» при оркестре  двое. Официально они костюмеры.
   
                ***
   
Раздраженная Светлана Юрьевна, худая блондинка с короткой стрижкой, тонкими губами и мелкими чертами лица, стояла у окна своего номера и безучастно смотрела с шестнадцатого этажа на наводненные  машинами улицы Токио. Раздражение было вызвано поведением этого сосунка Саши Ковалева, а еще больше восторженной реакцией коллег на визит представителя «Seiko». Наивность  взрослых людей просто бесит! Как  можно не увидеть за лицемерными улыбками и поклонами хищный оскал капитализма, алчущего наживы? Какая вопиющая инфантильность! Но она-то знает реальную цену всем этим расшаркиваниям.Отец, один из замов наркома иностранных дел,  назвал ее Светланой в честь дочери Вождя и с детства учил  гордо нести по жизни это имя, честно и самозабвенно служить партии. Моя порода, бойцовская, не размазня, говорил он, поглаживал дочь по голове. Был бы рядом отец, сказал бы, как  поступить в этой ситуации. Но нет его,  два года уже нет.
По инструкции ценные подарки принимать  строго запрещено. Но ведь этот японец мог понять отказ как высокомерие. А в той же инструкции сказано, что нельзя держаться замкнуто и высокомерно. Надо посоветоваться с двумя молчаливыми сопровождающими. В дверь постучали. На пороге стояли два «костюмера» в серых костюмах. Пригласила их в номер, предложила сесть. Вошли, остались стоять.
 
                ***
         
- Проблемы? – спросил тот, что помоложе. Она вкратце  рассказала об инциденте за их столом во время ужина.Сотрудник постарше внимательно слушал и хмурился, молодой задорно предложил:          
- А вы, Светлана Юрьевна, не тушуйтесь. К ногтю их, пусть знают свое место. Ишь, распустились! Сталина на них нет.               
Светлана посмотрела на него подобревшим взглядом - отец был рьяным сталинистом. Во время ХХ съезда с ним случился первый инфаркт.  В том, что его кумира оклеветали, он не сомневался ни на секунду, сразу понял, что все это  на  руку врагам отечества. Совет молодого сотрудника не убедил. Она посмотрела на второго, более опытного. Тот покачал головой и, ссылаясь на легкомысленный контингент (музыканты, что с них взять?), посоветовал ей прислушаться к своему напарнику.
    
                ***
         
- Вчера вечером имел место безобразный инцидент, - так начала Мухина  утреннее собрание коллектива в конференц-зале. - Вы все люди с высшим образованием, многие неоднократно бывали в загранпоездках, и вдруг такое восторженное восхищение акцией представителя фирмы «Seiko». Чем, собственно, вы  так  впечатлились? Тем, что вас, как детей обвели вокруг пальца? Это же просто рекламный трюк, а одновременно и  ценный подарок, принимать который категорически запрещено по известной вам инструкции. Их расчет проще пареной репы - превратить вас в рупор, прославляющий капиталистический образ жизни, сделать  ходячей  рекламой. Вы вернетесь в Москву и с горящими глазами начнете всем подряд рассказывать об этом. На чью мельницу будете лить воду? Какой вклад внесете вы  своими действиями в дело общественного прогресса нашей страны, о котором говорил Леонид Ильич Брежнев на ХХV съезде? Достойны ли вы в дальнейшем представлять нашу великую страну за рубежом? Задумайтесь и  сделайте  выводы из случившегося.   Стыдно! Тишину в зале нарушало лишь глухое постукивание о дубовый паркет ее каблуков.
- Предоставляю слово Николаю Алексеевичу Краснову как  свидетелю этой отвратительной сцены. 
      
                ***
               
Когда Светланов    отправил Краснова на выпускной экзамен в консерваторию, он специально не рассказал ему о звонке  ректора, своего друга и  однокурсника Бориса Ивановича Куликова:
- Женя, привет!  Помню, ты говорил о своих проблемах с кларнетами. Послезавтра я выпускаю гения. Ковалев Александр. Приходи, послушай и забирай его скорей, пока не перехватили.  Не сможешь сам, пошли концертмейстера.               
Выпускались три кларнетиста,  один из них поразил. Учась в Саратовской консерватории, Краснов дважды приступал к концерту Моцарта, мечтал сыграть его на выпускном экзамене, но вовремя  понял, что не справляется. Легкое филигранное исполнение выпускника Ковалева потрясло и одновременно повергло в уныние. Краснов моментально понял, что концертмейстером ему оставаться недолго…

                ***
    
Грузный Краснов медленно  поднялся, слегка откашлялся, вытер розовую лысину платком и громко забасил:               
- Светлана Юрьевна, ваша  характеристика вчерашнего  происшествия абсолютно точна! Как только представитель «Seiko» ушел, к нашему столу кинулись человек пятнадцать коллег. Их оценки были однозначны - восхищение.  Но при этом ничего подобного я не увидел на лице Александра Ковалева. Он был растерян, мне показалось, даже отягощен случившимся. Да, действительно, часы относятся к ценным подаркам, принимать которые запрещено в соответствии с известной всем  нам инструкцией. Но подарок этот был ему навязан весьма назойливым способом, столь характерным для капиталистических нравов.  Саша Ковалев в нашем оркестре всего полгода. Молодость и отсутствие опыта сыграли с ним злую шутку. Но кто из нас не ошибался в его возрасте? Эта оплошность не вина его, а недопонимание правил поведения в подобных ситуациях. Все поправимо, тем более с вашей помощью, Светлана Юрьевна.
Скосил глаза в сторону Саши и удовлетворенно отметил, что тот смотрит на него с благодарностью.      
- Кто-нибудь еще хочет выступить? Генрих Исаакович, вы ведь были вчера непосредственным  свидетелем этой буффонады, - обратилась Мухина к Вельтману.
      
                ***
 
- Айзек, не высовывайся, умоляю тебя, - так Белла Марковна сказала своему сыну в 21- м году, когда он пришел домой и сообщил семье радостную новость о том, что ему предложили должность проректора в только что основанном Харьковском фармацевтическом институте. - Сиди тихо, целее будешь, времена нынче сложные. Люди как с цепи сорвались, лезут ближе к власти. Она-то их  и перемелет, никого не пощадит. - И, взглянув на девятилетнего внука, добавила, - Генрих, это и тебя касается.
Жизнь постоянно подтверждала ее правоту - те, кто каким-либо образом «высовывались», зачастую исчезали навсегда. Генрих Исаакович твердо усвоил бабушкин урок. Ни разу в жизни он не выступил ни на одном собрании.
Порой его спрашивают о причинах грустного взгляда. Что вы хотите, пять тысяч лет гонений, неизменно отвечает он, слегка улыбаясь.

                ***

Вельтману 65, уже пять лет он Народный артист РСФСР и по праву входит в высшую музыкальную элиту страны. В оркестре он с 36-го года, со дня основания. Все  суперзвезды филармонического жанра его приятели, однокурсники, а некоторые даже ученики. Нынешний руководитель Светланов возглавляет оркестр 12 лет, до него были Гаук, Рахлин и Иванов. Иногда на репетициях Генрих Исаакович заменяет Светланова за дирижерским пультом.
Худощавый, высокий с короткой стрижкой седых волос и узким скуластым лицом в массивных очках на длинном носу с горбинкой, Генрих Исаакович встал и приятным баритоном произнес:
- Светлана Юрьевна, в целом я поддерживаю сказанное вами. Но вчера вечером я обратил особое внимание на лицо этого японца, Евгения. Оно сияло удовольствием от возможности сделать что-то приятное совершенно незнакомому человеку. И я вдруг подумал - он ведь полномочный представитель «SEIKO», иными словами в его лице удовольствие получила фирма, это заложено в японском менталитете, фирма для них - семья. Предполагаю, что наш юный коллега Ковалев в итоге тоже испытал немалое удовольствие. Что ж в этом плохого, если всем так хорошо?
- Генрих Исакович, но … — Мухина была раздражена.
- Извините, Светлана Юрьевна, еще пару минут. Вы процитировали Леонида Ильича. А я ведь знаком с ним. С первой же встречи он произвел на меня впечатление очень доброго человека. В 43-м году я приезжал с квартетом на Малую землю, он был тогда полковником в политотделе 18-й армии. После концерта Леонид Ильич подошел ко мне, обнял за плечи и сказал:
- Как хорошо, что вы приехали на фронт! Ты даже не представляешь, как бойцы  ждали вас. Вы дарите добро, надежду!
Мы встречались еще несколько раз. В Кишиневе в 51-м, когда он стал Первым секретарем Молдавии. И в Алма-Ате в 55-м - Первым секретарем Казахстана. В Алма-Ату меня позвал Рудольф Баршай, в его оркестре заболел виолончелист. На банкете Леонид Ильич  пожал мне руку и сказал:
- Очень рад видеть тебя, Генрих! Во время вашего выступления  лица музыкантов светились от удовольствия, оно передалось всем слушателям. Как вас принимали! Я уверен, всем было так же хорошо, как и мне!  Это же здорово, когда всем хорошо!..               
Вчерашняя буффонада, как вы, Светлана Юрьевна, выразились, не произвела на меня столь тягостного  впечатления, которое вы описали. Уверен, что Леониду Ильичу она пришлась  бы по душе.
Улыбаясь Генрих Исаакович окинул взглядом пораженные лица коллег и сел на свое место.

                ***

Мухина, слушавшая его выступления стоя, опустилась в кресло и закусила губу.
Сказал ли Вельтман правду? Или это была импровизация? Судить не нам. Но если импровизация, то гениальная!
 
                ***

Потрясающе! Они пришли на заключительный концерт всей семьей. Экс - атташе по культуре посольства Японии в Москве Синдзабуро Юкико, его дочь Аоки, ее муж Тэкэо и их четырехлетний сын Кэтсу.
Светланов ждал друга - атташе за кулисами. Они встретились, обнялись, Женя, поздравляю, Синдзо, о, да ты со всем семейством, как я рад… И вдруг Синдзабуро увидел Сашу Ковалева и бросился к нему:
- Вот это да! Новые приключения Шурика! Я всегда верил в тебя, это же лучший оркестр в мире!
Брови Светланова поднялись от удивления. Чуть позже он сказал Саше:
- Да ты у нас главный герой этих гастролей.
- Мне кажется, все-таки не я, а Генрих Исаакович.
- Генрих Исаакович?.. Пожалуй, соглашусь.

                ***

Школа N56 на Кутузовском проспекте особенная, почти в каждом классе учатся дети сотрудников иностранных посольств. Первого сентября 68-го года в 8-м «А» появились две японки - Итико Ямада и Аоки Юкико.
Аокиюкико, иначе ее и не звали, ошеломила всю школу.  Очаровательная, изящная, как статуэтка, с милой улыбкой, карими миндалевидными глазами и двумя темно-каштановыми косичками за хрупкими плечиками. Ее облик никого не оставлял равнодушным, на нее хотелось смотреть не отрываясь и повторять нараспев, как звон маленьких хрустальных колокольчиков,  А-о-ки-ю-ки-ко. Все парни были в влюблены нее.

                ***

Она выбрала Сашу Ковалева - копию обожаемого ею Сергея Есенина. Проучились вместе всего год, после восьмого класса Саша поступил в  музыкальное училище при консерватории. Общаться не перестали, он был частым гостем в их доме. Когда закончился срок службы ее отца в Москве, пришли к ним всем классом.
Саша испытывал огромную благодарность к этой девочке за свою первую влюбленность и  есенинские стихи, которые она ему часто читала. Её образ стал эталоном спутницы жизни. Но, как найти такую в  Москве?

                ***

Судьба позаботилась о нем. 1-го сентября 75-го года Саша вошел в консерваторию и поднялся на второй этаж. Впереди приоткрылась дверь, из нее выпорхнуло легкое, миниатюрное создание со скрипичным  футляром  в руках. Аоки? Не может быть!  Она не занималась музыкой, зачем ей футляр со скрипкой? Он и не заметил, что уже почти бежит за ней. Догнал и произнес:
- Аокиюкико?
Девушка повернулась к нему. Абсолютный близнец  Аоки, только волосы посветлее. Улыбнулась:
- Аокиюкико? Как красиво! Это же доминантсептаккорд, - и тут же пропела, - А-о-о-кии Ю-ки-и-коо.
- Извините, я принял вас за одноклассницу, - смущенно сказал Саша,      -  Александр Ковалев, четвертый курс, кларнет.
- Нина Хван, первый курс, скрипка.
- Тоже красиво, - слегка покраснев, сказал Саша.- А знаете что, пойдемте в буфет, выпьем кофе...

                ***

На  американском  самолёте Douglas DC-8 рейсом Токио - Москва - Копенгаген  оркестр Светланова возвращался с триумфальных гастролей. Саша откинул спинку
кресла и прикрыл глаза. Как же удачно все сложилось. Восторженный прием  каждый вечер! И эти роскошные часы Seiko.
Он заснул. Снился довольный Евгений Токунага в церемонно-почтительном поклоне, Аокиюкико, плавно превращающаяся в Нину, будущий сын, сосредоточенно сосущий  большой палец правой руки, какие-то просторные и светлые квартиры, по которым они ходят всей семьей, выбирая лучшую, мелькающие перед глазами скрипичные смычки в оркестре, улыбающийся Моцарт, сердитый стук каблуков Светланы Юрьевны с закушенной губой и голос Генриха Исааковича: «Ведь это же здорово, когда всем хорошо!».

                ***
 
Москва   соскучилась по ним, расчувствовалась и встретила дождем. Оркестрантов ожидали три автобуса. Расселись, прильнули к окнам. Обзор затуманивали настойчиво стучащие в оконные стекла дождевые капли, грустно стекающие вниз извилистыми дорожками, оплакивая свое бессилие в неравной борьбе с прозрачной преградой.
Саша улыбался, какой же он все-таки  везучий!   Дома его ждут родители, дед   Георгий и жена Нина с выпирающим животиком - первой колыбелью их сына.  На запястье левой руки приятная тяжесть часов Seiko...

                ***

Вот только квартирный вопрос… В двухкомнатной квартире они впятером, да еще малыш на подходе. Давно стоят в очереди на улучшение, но она практически не движется - все время появляются люди, имеющие больше прав. Кооперативная квартира недоступна... Надо взять справку о беременности Нины, уже семь месяцев. А с этой справкой  хорошо бы  попасть к председателю райисполкома, но это вряд ли. Начальник райжилотдела доступнее.

                ***   

Через два дня Саша сидел  в  очереди усталых людей, измученных жизненным неуютом. На двери заветного кабинета гордо красовалась    табличка «Начальник райотдела по жилищным вопросам тов. Камышов Е.Т.»
 
Как же все они надоели! И ведь уже стоят на учете, у каждого свой номер очереди. Нет. Идут и идут! И говорят одно и тоже - «новые обстоятельства». Как - будто из-за этих обстоятельств квартир станет больше. А что он, собственно, может сделать?
Нет, ну… кое-что, конечно, может.
Наконец  вышел очередной посетитель. Саша нырнул в кабинет и поздоровался.
- Что у вас? – не поднимая  головы, буркнул начальник, сидевший за столом, заваленным толстыми папками. Его низкий лоб покрывали морщины, бобрик цвета «соль с перцем» окаймлял блестящую лысину на затылке, уголки губ тянулись к тяжелому подбородку. Весь вид его говорил об усталости.
- Ковалевы, 119-я очередь. У нас новые обстоятельства. Вот документ. - Саша раскрыл правой рукой папку и левой подал справку из женской консультации.
Камышов поднял голову. Глаза его сначала расширились, потом сузились. Он пристально смотрел на запястье Сашиной руки.
- Что это? - хриплым голосом спросил Камышов.
- Документ. Семь месяцев беременности жены.

                ***

Начальник взял справку, и Саша понял, куда устремлен его взгляд: - А-а-а, это часы Сейко Тунец.
- Откуда? Настоящие, не подделка?
- Ну что вы, прямиком из Токио.
- Из Токио?!
- Ну да, я только что с гастролей. В оркестре Светланова служу уже полгода.
- Можно посмотреть?
- Конечно.
Саша расстегнул браслет и положил часы перед Камышовым.Казалось, тот  перестал дышать. Бережно взял часы, зачем-то взвесил на ладони. Потом открыл ящик стола, достал лупу и стал пристально рассматривать их с обратной стороны.
- Да-а-а... 119-я говорите? - положил часы на стол, покопался  в картотеке, поднялся,  достал из шкафа нужную папку. Сел и раскрыл ее. - Ковалевы… Отец воевал?
- Еще как воевал! В 44-ом комиссован по ранению.
- Награды есть?
- Орден Славы 2-ой степени, много медалей. Дед воевал на финской. И в отечественную в снайперском батальоне. Награжден трижды. В наших документах все есть, - с надеждой  затараторил Саша.
Камышов положил папку, взял часы и цокнул языком:
- Умеют же япошки - гады!
- А вы их наденьте, - понизив голос, сказал Саша и испугался. Не зря испугался - начальник поднял брови, потом прищурился и  строго посмотрел на него. Смотрел секунд пятнадцать - двадцать… И  начал надевать часы. Ну, слава богу, пронесло, решил Саша.
- Они просто созданы для вас!- осмелел он, но поймав пристальный взгляд Камышова, сжал зубы и очень тихо одними губами добавил, - Нем как рыба, - и зачем-то поднял руку в пионерском салюте.
- Значит так. Завтра ровно в двенадцать ко мне с военными билетами отца и деда. И с наградными документами обоих. Послезавтра комиссия, через неделю ордер. Родителям с дедом двухкомнатная в соседнем с вами доме.  Вы с женой остаетесь в своей. Вопросы есть?
- Никаких.

                ***
            
Потрясенный Саша вышел на улицу, быстрым шагом прошел метров двести, остановился и расхохотался. Боже мой, как же  счастлив сейчас этот  Камышов! А я? Я еще счастливей! Что ж в этом плохого, если всем так хорошо?
«Это же здорово, когда всем хорошо!». Браво, Генрих Исаакович!