Саша да Маша
В тот день они слишком увлеклись… прополкой сорняков. Пока укладывали вещи, закрывали дом, калитку часы неумолимо отсчитывали секунды. Потом, скорым шагом шли к дороге. А по дороге скорым шагом уже не пройдёшь. Не беда, что дорога как пьяная виляла вправо и влево. Нестрашно, что вся состояла из спусков и подъёмов как «американские горки». Вся дорога состояла из ям и луж. Побольше и поменьше. Круглых и вытянутых. Казалось, будто только вчера здесь держали оборону двадцать восемь панфиловцев. И ямы эти следы от снарядов и гранат. Дорога шла параллельно железнодорожному полотну. Но, выйти к нему можно было не везде. Вдоль всей дороги росли густые непроходимые кусты-деревья. Изредка попадались разрывы с обманчиво ровной поверхностью. Это были, как бы сейчас выразились, ёмкости с биоудобрениями. Дело в том, что по соседству с дачными обществами располагалась птицефабрика. Периодически её очищали от куриного помёта. Водой под давлением смывали всё в ёмкость и затем вывозили на мусорный полигон. Предприимчивые огородники договаривались и ценное биоудабрение сливалось в предварительно выкопанную яму, рядом с участком. Ведь нельзя использовать свежее удобрение. Оно должно отлежаться, перебродить.
Издалека, за спиной раздался протяжный гудок.
- Наш, выдохнул Сашка, переезд проехал.
- Да, две минуты…
Если и дальше бежать по дороге, потом огибать по протоптанной дорожке, на поезд не успеть. Это минуты три-четыре. Если перейти прямо здесь, минута-полторы.
- Можно попробовать по краешку пройти, Сашка кивнул на ровный кружок болотца. - Смотри, я потяжелее буду. Если я пройду, ты за мной. Но, смотри: след в след. Поняла? След в след!
Он осторожно приблизился к болотцу. Попробовал ногой зыбкую поверхность. Держит. Ещё шаг, ещё. А вот здесь придётся ухватиться за ветки. Шаг, ещё шаг. Всё! Вот они – рельсы. Он махнул жене рукой:
- Давай!
Марина с опаской приблизилась к чёрному кругу. Наступила на его след. Один шаг, второй. Там, где нужно было ухватиться за ветки и максимально прижаться к ним, она просто сделала шаг в сторону и … тут же провалилась по колено в чёрную жижу. Попыталась рывком вырвать ногу, но тут уж и вторая, соскользнув, ушла в жижу. Она в растерянности встала растопырив руки. Сашка секунду смотрел на эту картину, а потом на него напал дикий хохотун. Марина попыталась что то сказать, но он только махнул рукой. Продолжая дико ржать, одной рукой подхватил сумку с вещами, другую протянул жене. Она ухватилась за неё, как за последнюю надежду.
Саша рывком выдернул её из болота.
- Прекрати ржать! Или это будет последний день…, закричала она со слезами в голосе.
- Молчу, молчу, закивал Саша, замолкая усилием воли и кусая губы.
На поезд они успели. Но в вагон не пошли, а остались стоять в тамбуре. Она отказалась наотрез. Да и куда с таким амбре. А он ни за что не оставил бы жену одну. Все окрестные мухи, как по команде, слетались в этот тамбур. Вошедшие на следующей станции люди крутили носами и подозрительно косились на парочку. Сашка посмотрел на девушку и продолжая кусать губы проговорил:
- Радует одно. Что хоть тут никто не толчётся. Воздух свежее.
- Ещё одно слово, вспыхнула жена, и получишь этим вот кроссовком по башке!
- Молчу, молчу, в притворном ужасе закрыл рот Сашка.
В тот день все обитатели семейного этажа общаги пребывали в смятении. На этаже отчётливо воняло канализацией. Но, трубы не прорывались, не засорялись. Ничего не разливалось. Саша да Маша согласно кивали на все возмущения ничего не понимающих обитателей. И молчали как партизаны на допросе о том, как Марина два часа отстирывала свои единственные джинсы и кроссовки, а потом сама долго мылась в душе. Сашу потом почти год, так и подмывало рассказать друзьям про этот «грязный заплыв». Но, стоило ему, блестя глазами взглянуть на Марину и открыть рот, как та тут же показывала мужу кулак и предостерегающе тянула:
- Са-а-аша…
- Молчу, молчу…
Свидетельство о публикации №222072601470