Плетёная корзина
рассказ
Василий Петрович медленно наматывает на большой палец ивовый прут, заранее вымоченный в воде, очищенный от корья, провяленный, и проверяет его ещё раз на гибкость. «Славная получится корзина, корзина для яблок. Вон как яблони цветут – знатный будет урожай, – думает Василий Петрович. – Для своего хозяйства сплету, да и соседские просьбы непременно выполню. – Он оценивающе взглянул на охапку добротных прутьев, – материала хватит».
Неспеша начинает мастер выплетать дно корзины. Занятие это кропотливое, требует выдержки и усидчивости. Руки привычно выполняют свою работу, а мысли улетают далеко назад, в тот памятный тысяча девятьсот сорок первый год.
Отцы уже ушли на фронт, остались в деревне старики такого возраста, в каком сейчас Василий Петрович, женщины да малые дети. В деревню, где ещё не было фашистской нечисти, стали прибывать беженцы. Местные жители принимали их в свои семьи. Поселилась в доме у Марьюшки (так звали маму Василия Петровича) женщина по имени Екатерина с тремя детьми. Семья стала большой. Семь детей: старший Марьюшкин девятилетний Васятка, сын Кати Саня, которому было уже четырнадцать, ещё два пацана пяти, шести лет, да три девчонки-крохи.
Санька был высокий светловолосый и очень худой. Он часто покашливал, поднося ко рту оторванную от старой рубахи тряпицу. Обладал он большим организаторским талантом: собрал вокруг себя деревенских ребятишек от семи до пятнадцати лет и стал учить их плести корзины из лозы.
- Давно бы убежал на фронт, – вздыхая и покашливая, говорил Саня, – да болезнь меня не отпускает. Так что учитесь лозоплетению, пока я жив. Может, вспомните когда-нибудь добрым словом меня.
Василий Петрович тяжело вздохнул: так оно и есть. Как только приступает к плетению, непременно вспоминает Санькину науку. Пацаны и даже некоторые девчонки как пчёлы вились вокруг Сани и называли его почтительно: Сан Саныч.
Васятка гордился тем, что помогал Саньке обследовать деревенскую округу. Саня со знанием дела выбирал те места, где можно добывать добротные прутья, а потом водил туда своих учеников.
- Брать прутья надо у воды, лучше на тех местах, где прошли вырубки, там они гибкие и длинные.
- Сан Саныч, я нащупала нужные прутья, а срезать их у меня сил не хватает, – опечалилась вслух десятилетняя девчушка.
- Ничего, Танюша, дело поправимое, – успокоил мастер свою ученицу, ловко орудуя отцовским перочинным ножом. – Вот так надо.
Санька не оставлял без внимания ни одного своего подопечного: подходил к каждому и давал нужные наставления. Срезанные прутья ребячья ватага несла в деревню.
- Теперь прутья следует просушить так, чтобы они не потеряла свой естественный цвет, – так учил Сан Саныч.
А затем было самое интересное – само плетение. Сколько было радости, когда получалась корзина! Санька критично осматривал каждую. Сначала непременно хвалил, а потом ненавязчиво делал замечания новоиспечённому мастеру.
- Корзина – это не просто ёмкость, – вразумлял Саня, – это товар, в который вы вложили свой труд, ум, душу. А любой товар имеет свою стоимость.
- Сан Саныч! Так мы можем свои корзины продавать? – спросила сообразительная не по возрасту Танюшка. Карие её глазёнки загорелись.
- Будем обменивать их на продукты: яйца, молоко, картошку – это сейчас важнее, особенно для нас, беженцев. Нельзя быть дармоедами в семьях, где мы поселились.
«Вот такой был стратег, хозяйственник и организатор, говоря современным языком, наш Сан Саныч», – смахнув со щеки слезу воспоминаний, прошептал Василий Петрович, продолжая плести корзину.
Ходили мастера из двора во двор своей деревни, заглядывали и в соседнее село, что располагалось в двух километрах ниже по реке. Никто не возвращался обратно домой с корзиной: в деревенских хозяйствах они всегда были нужны…
Вскоре загремели немецкие танки, зарычали мотоциклы на улицах деревни, чужеземцы заполонили школу, здание бывшего сельского совета, клуб. С автоматами прошлись по всем домам, забрали все съестные запасы – мало кому удалось что-то спрятать. Согнали стариков, женщин, детей в толпу, объявили комендантский час, пригрозили расстрелом на месте за малейшее неповиновение и нарушение режима.
Василий Петрович помнит, как днём прятались в сарае, ночевали в погребах. Несмотря на август, там было холодно.
- Саня, ты за старшего, смотри за малышами. Сидите тихо, без надобности на улице не показывайтесь, – наказывали Екатерина с Марьюшкой, уходя рано утром.
Там под дулами немецких автоматов женщины копали траншеи поперёк дорог, что вели в деревню.
В то утро, едва солнечные лучи коснулись земли, дети вылезли из погреба и гуськом перебежали в сарай. Уселись, прижавшись друг к дружке в уголке, где лежала охапка прошлогоднего сена. Молчали. Где-то во дворе за сараем закудахтала заблудившаяся курица. Дети напряглись, с надеждой прислушиваясь к куриному кудахтанью.
- Кажется, наша пеструшка нашлась, – обрадовавшись, сказал Васятка. – Не убежала бы опять со двора!
Наконец всё стихло. Трёхлетняя Анютка захлюпала носом, заскулила как маленький щенок:
- Я есть хочу-у…
Васятка не выдержал, выскочил из сарая, побежал за курицей по двору, потом в огород, снова во двор, зацепился за пустое ведро, которое загромыхало по укатанной земле, наделав шума. Саня, опасаясь за Васятку, бежал вслед. На шум заглянул проходивший мимо немец с автоматом. Васятка успел схватить курицу за ногу, распластавшись среди двора. Саня увидел, как немец прицелился то ли в курицу, то ли в Васятку. Не раздумывая, бросился к мальчишке, прикрыв его своим телом. Раздалась автоматная очередь…
Немцы, преследуемые советскими войсками, на следующий день спешно покинули деревню. Сан Саныча похоронили на деревенском кладбище…
В который раз Василий Петрович заново переживал эти мгновения! Пальцы будто онемели, взгляд затуманился. В свои восемьдесят четыре, познавший немало горести и радости в жизни, он помнит до сих пор ту роковую автоматную очередь и ощущение тяжести Санькиного тела на своей спине…
«Вот и готова корзина, – заправляя последний ивовый прут, говорит про себя Василий Петрович. – Подарю соседу. Обязательно расскажу ему о Сан Саныче – моём учителе.
2016 г.
Свидетельство о публикации №222072601549