Урок Доброты гл. 7 Тронный зал

Глава 7. Тронный зал

Ребята медленно и почти бесшумно приблизились к самым большим дверям замка. До последнего шага к объекту они реально боялись, что вооружённая охрана не только остановит их, но и от всей души покарает. Однако обошлось без жестоких кровопролитий. Полное безмолвие внушило ребятам надежду, что и с котом всё в конце концов обойдётся. Оглушающую тишину нарушало только бешеное биение сердец. Оно чувствительно отдавалось в барабанных перепонках. Отсюда и эффект сердечного грохота.
Для начала мальчишки осмотрели оба входа в замок. Затейливые резные узоры на высоких деревянных полотнах потемнели от времени. Металлические детали покрылись толстыми наростами. Женька Замятин осторожно потянул за массивное металлическое кольцо центрального входа. Дверь стояла как стена. Только вековая пыль спрессованными ошмётками упала ему на ноги.
Другие двери, хоть и поменьше парадных, за долгие годы безделья также забыли все законы гостеприимства. Ребята остановились под круглым вентиляционным отверстием в стене. Истончавшая от времени решётка на нём была вывернута наружу. Игорь Кольцов присмотрелся к линии изгиба.
– Кто-то недавно выломал эту решётку, – уверенно сказал он. – Смотрите, как металл блестит на изломе. Ещё не потемнел от времени.
– Уж не Баф ли тут поработал? – восхитился побратимом Женька Замятин. – Неплохой лаз нам оставил.
– Заходи кто хошь, бери что хошь, – незлобиво проворчал Коля Спицын.
– Наш Бафик и в самом деле крутой, – задумчиво подтвердила Злата и что-то нарисовала в своём блокноте.
– И очень недисциплинированный, – осудила кота староста класса. – Не кот, а сплошной треш с угаром.
Как старший из храбрецов, Женька Замятин первым занялся вентиляционным отверстием. Подтащил с Колей Спицыным высокий камень. Надёжно примостил его к стене и взобрался на него. Ухватившись за сломанную решётку, он долго вслушивался и вглядывался в таинственный мрак замка.
– Ну? – нетерпеливо шепнул Игорь Кольцов. – Слышно что-нибудь? Чем пахнет – котом или трупами?
– Сейчас ближе подберусь, – сказал Женька Замятин.
Просунул голову внутрь и рыбкой скользнул в неизвестность. Ребята замерли в ожидании любых кошмаров. Готовые и бежать прочь, и нырять через окно следом за Женькой. Пять минут показались им чудовищной вечностью. Мысли, одна бредовей другой, вихрем кружили в их бедовых головах. От первого же звука они дружно вздрогнули. Это Женька глухим голосом отрапортовал:
– Вроде ничем слишком плохим тут не пахнет. Мёртвая тишина кругом.
Коля Спицин усмехнулся:
– Прям сразу мёртвая. А если тишина и живьём не слишком шумная? – и, после напряжённой паузы, вторым вскарабкался на стену.
За время поисков кота он постепенно сдружился с Женькой Замятиным и инстинктивно старался не отставать от него. Пока взбирался на камень да вслушивался в замковую тишь, ни разу не пошутил. Пришлось Игорю Кольцову взвалить на себя это легкомысленное бремя:
– Не молчи, поделись с народом прибауткой. Или все хохмы при виде суровой реальности в пятки убежали?
Не оборачиваясь, Коля Спицын проворчал:
– У меня всегда есть что сказать, да прямо сейчас язык не поворачивается, – и с чрезмерным пафосом добавил: – Созерцание этой внутренней, крайне необычной реальности и вам преподнесёт зрелище будоражащее, а то и парализующее ваше скудное воображение.
От такой вычурной фразы Злата саркастически хмыкнула:
– Ты, главное, глаза в труднодоступные места не закатывай, когда будоражащую реальность созерцаешь, – и быстро нацарапала в блокноте новую карикатурную заготовку.
Коля Спицын тут же огрызнулся:
– Ещё посмотрим, кто первым там заморгает.
Он на секунду замер и исчез в тёмном провале тем же макаром, что и Женька Замятин. Девочки посмотрели на Игоря Кольцова, безмолвно спрашивая, кто следующий. Назначив себя замыкающим, Игорь кивнул Злате Журавлёвой.

Спуск девчонок в таинственный зал по пыльному, странно пахнущему гобелену на холодной стене получился крайне забавным. Коля Спицын сказал, что теперь он видел людей-пауков, вернее нелюдей-паучих:
– Я видел в этой жизни такое, чем непременно надо поделиться с остальным человечеством. В самое ближайшее время. Как только заработает вай-фай.
За что и получил от старосты класса лёгкий педагогический подзатыльник. И суровое предупреждение от Женьки Замятина:
– Не надо тут так громко шуметь. В каком-нибудь из дальних углов на потолке семейство упырей дрыхнет. Они обожают такие местечки. Липнут к ним, как осиные гнёзда. Если разбудишь кровососов, то ещё до заката тоже упырком станешь. Хорошо, что на поляне у автобуса целый класс доверчивых доноров в доброте практикуется, а то бы сотню лет от малокровия мучился.
Даже в полумраке было видно, как побелело Колино лицо. Женька хлопнул его по спине и серьёзно заверил:
– Да ладно, шучу я, шучу. Не дадим тебе малокровием мучиться. Девчонки сжалятся и по полстакана нацедят тебе из пальчиков сладенького. Ну и я в беде не оставлю – найду какую-нибудь мелкую зверушку для кровопускания. Как насчёт крыс?
Коля Спицын непроизвольно вздрогнул. Но шутку товарища по несчастью оценил и начал прикидывать, сколько в этой шутке было правды. Быстро догадался, что лучше бы не знать точного ответа, и проворчал:
– Жуть стала круче, жуть стала и вовсе запредельной. Этого нам только тут не хватало.
Злата Журавлёва почувствовала, как мурашки, которые раньше на цыпочках пробегали по спине, вдруг затопали. Она истеричным шёпотом позвала своего пушистого спасителя:
– Бафик, родной, не бросай нас тут. Ну пожалуйста! Нам без тебя отсюда не выбраться.
Лариса тихо ойкнула. Её мраморное лицо в полумраке выглядело как-то заострённо и одновременно призрачно.
– Смотри, не накаркай, – прошипела она. – Ещё как выберемся. Три минуты даём тебе на семейно-кошачье воссоединение. И сразу все бегом той же дорогой к автобусу.
Ещё недавно шустрый, а ныне сильно заторможенный Коля Спицын застыл, как соляной столбик, вглядываясь в дальние углы на потолке с толстыми балками. Даже Женька Замятин, кажется, немного сам себя напугал. И только Игорь Кольцов, не теряя времени, опустился на корточки и осветил своим карманным фонариком каменную мозаику на полу. Надо было как можно быстрее отыскать следы Бафа. Или убедиться в их отсутствии и рвануть назад не солоно хлебавши. Иначе и на автобус можно не успеть. Вот тогда и начнётся настоящий треш и угар, который им до конца времён не простят.
Когда глаза привыкли к полумраку, остальные ребята, прежде чем сдвинуться с места, внимательно осмотрелись. Большой зал наверняка прежде был тронным. Массивные столы и стулья, сделанные с большим вкусом и тщанием, были расставлены вдоль длинной стены с окнами. По паре дверей разного формата темнели по краям больших стен.
В центре зала возвышался деревянный постамент с широкими ступенями. Массивное кресло с высокой спинкой, будто вишенка на торте, завершало тронный ансамбль. Тёмный чехол на кресле скрывал вероятные столярные изыски трона. Однако никому из ребят не захотелось сдёрнуть древний чехол хотя бы из любопытства. Ещё осыплется в пыль, потом замучишься за эту реликвию перед всем человечеством оправдываться.
Небольшие, но частые стрельчатые окна поверху внешней длинной стены были украшены витражами с цветочными сюжетами. Тусклый свет робко пробивался сквозь замысловатые наружные решётки и витражи. Цветной полумрак превращал большой зал в фантастический чертог, наполненный потусторонними тайнами.
Каждый обнаружил в зале что-то необычное. Злату заворожили искусные узоры на окнах. Гобелены под окнами тоже были вытканы с хорошим чувством цвета. Ларису Степанову, обладательницу безупречного музыкального слуха, поразила удивительная акустика тронного зала. Звонким девчачьим голосом она пропела в разных углах зала:
– «Между нами провода,
Города да-да-да.
Я сказала: «подь сюда»,
И ты мяукнул: «Да, да, да».
В это время Коля Спицын не отрывал взгляда от потолка в поиске семейки-другой безжалостных упырей. Инфернальные тайны этого сказочного чертога до тошноты манили и отталкивали его одновременно.
Женька Замятин дивился на резные столы и стулья вдоль стены. Восхищенно цокал, изучая невиданные геометрические орнаменты:
– Высший класс! Я тоже люблю хорошими резцами деревянные заготовки мучать. Но у меня не резьба по дереву получается, а жестокая деревянная резня. Ребят, сфоткайте для меня пару схем, а то мой телефон разрядился.
Но оказалось, что телефоны разрядились у всех. С отчаянием обречённой на пожизненные страдания, Лариса Степанова жалобно заныла тонким голоском:
– «И моё сердце остановилось,
Моё сердце замерло…»
Но Игорь Кольцов, который с не меньшим восторгом разглядывал каменный пол с замысловатыми узорами и искал на нём кошачьи следы, в этот момент радостно вскрикнул:
– Здесь он, чертяка. Смотрите сами. Нет, стойте, а то всё затопчете. Ищите Бафкины отпечатки там, где стоите.
Общими усилиями следы Бафа отыскали быстро. Но все они были вокруг постамента с троном. Похоже, кот тоже был очарован этим величественным ансамблем. Но понять, куда он после всех своих кошачьих восторгов отправился, было невозможно: тёмные каменные плиты на выходах из зала, не хранили отпечатков. Даже отпечатков самого Времени. Почему-то на них совсем не было пыльного налёта. Видимо, сквозняки в старинных замках борются с пылью лучше самых мощных пылесосов.
Игорь Кольцов с Женькой Замятиным, подстраховывая друг друга, подошли к каждой из четырёх дверей. Все они оказались намертво заперты. И даже отверстия для ключа заклёпаны толстыми металлическими пластинами.
– Отмычка не пригодится, – вздохнул Женька Замятин, будто бы она лежала у него в кармане.
Ребята столпились у высоких тронных ступеней и долго прислушивались, надеясь уловить мяуканье, звук шагов или чего угодно. Женька Замятин открыл камуфляжный рюкзак с провизией и спросил у Златы, который свёрток с бутербродами её.
– Хочешь съесть, чтобы Бафу не досталось? Устроить педагогическо-карательный перекус? – равнодушно поинтересовалась Злата, вытаскивая свёрток бабушки Нюры.
Женька вытащил из слипшихся бутербродов кусок пахучей колбасы и помахал им в воздухе.
– Пусть повеет на него духом родного очага, – объяснил он. – Глядишь, быстрей соскучится и вернётся к нам с голодным раскаянием.
С уместным сомнением Коля Спицын хмыкнул:
– Думаешь, этот умник проглотит такую надуриловку? Боюсь, у него план покрепче твоего будет. Надеюсь, ты заметил, что он уже полдня нами вертит. Крутит хлеще, чем собственным хвостом.
– Да угомонитесь вы, – взмолилась Лариса Степанова, – дайте хоть что-нибудь услышать.
Она надеялась, что в этом волшебном с точки зрения акустики зале её безупречный музыкальный слух уловит даже движение кошачьих усов. Однако тишина была поистине мёртвой. Если не считать урчания в животах у мальчишек от вида бутербродов. Пока все обдумывали, как быть дальше, Игорь Кольцов повернулся к Злате Журавлёвой и серьёзно, как опытный сыщик, спросил:
– Представь, что ты – Баф. Куда бы ты направилась? Не ты, а он.
Злата растерянно пожала плечами:
– Бафик такой любознательный и непредсказуемый...
Лариса Степанова охотно добавила к характеристике гуляки свои пять копеек:
– О, да! А ещё он безжалостно лишил нас Урока Доброты. Мы, как дураки лютые, полдня ведёмся на все его капризы и приколы.
Женька Замятин грустно усмехнулся:
– Что, не нравится подчиняться чужим капризам? А каково нам твои распоряжения каждый день терпеть?
В ответ Лариса задрала свой нос вверх и с обидой выпалила:
– Я-то умею тактично приказы приказывать. И главное, всегда по делу. А этот чёрный котище просто издевается над нами.
Женька Замятин хотел ответить что-то хлёсткое, но Коля Спицын примирительно закрыл тему:
– Девчонки такие девчонки.

Ребята снова обошли зал, подолгу останавливаясь перед каждой запечатанной дверью. Лариса Степанова вернулась к трону и поднялась по высоким ступеням к самому креслу. Осторожно одним пальчиком потрогала ветхую обшивку сиденья и спинки. Сесть, однако, не рискнула. Сказала только:
– Я бы на месте кота именно в этом кресле устроилась.
Злата Журавлёва ещё раз обошла тронный постамент, не поднимаясь на ступени. Ладошками прощупала пьедестал. Сзади прямо за креслом в тронную конструкцию была вделана незаметная узкая дверь без ручки и отверстия для ключа. Неудивительно, что в полумраке её никто не обнаружил.
Злата подозвала ребят.
– Я, конечно, понимаю, что Баф не мог скрыться за этой дверцей. Тут ни ручки, ни замка. Но всё же надо проверить. Хотя, это может и не дверь вовсе.

 Женька Замятин отодвинул одноклассницу в сторону и бесстрашно толкнул дверь плечом. Та неожиданно легко подалась внутрь. Он сунул голову в проём. Прислушался, принюхался и сказал, что это или ловушка, плотно набитая скелетами врагов и кого попало, или короткий лаз в женскую половину замка.
Немного осмелевший к этому времени Коля Спицын подхватил шутку:
– Да тут интереснее, чем в музее пыток! – воскликнул он с преувеличенным восторгом и, пародируя Марину Андреевну, зачастил: – Дорогие ребята, ещё раз обратите внимание, как этот тронный зал и его подземелья будоражат и даже парализуют ваше воображение.
– Моё и вовсе убивают, – честно призналась Лариса Степанова.

Пока Женька Замятин отходил за рюкзаком, чтобы первым протиснуться с ним в узкую дверь, Игорь Кольцов включил свой фонарик и принялся звать кота:
– Баф, спасибо тебе за Сливовый замок, но нам всем пора возвращаться к автобусу.
– Давным-давно пора, – пискнула за его спиной Лариса Степанова.
Злата Журавлёва сбоку просунула голову в дверной проём и напомнила Бафу о маленьком Васеньке, который давно по нему соскучился, о бабушкиных отбивных, о том, что все очень устали и, скорее всего, всех жестоко накажут за прогул Урока Доброты. Но кот, если и слышал свою подопечную, никак не обозначился. И это было так плохо, что и шутка Коли Спицына вышла грустной:
– Вот ведь как оно получается – балованные домашние коты в Уроках Доброты больше нашего нуждаются. Без них они какие-то недобрые и сильно одичавшие.
Тем временем Игорь Кольцов первым храбро протиснулся в тесный, уходящий немного вниз проход. Злата Журавлёва, сжав зубы от страха и разочарования, двинулась следом за ним. Женька Замятин недовольно проворчал:
– Ищешь, ищешь побратима, а оказывается – нетути и всетути, – и последовал за Златой Журавлёвой, держа рюкзак перед собой.
Лариса Степанова, глядя на безрассудство одноклассников, растерялась. Её нарядная белая курточка и без того сильно запачкалась, а что с ней будет в недрах этого кошмарного замка? Увидев, как Женька с рюкзаком рванул за Златой, она простонала:
– Вы что, все обалдели?
Лариса хотела остаться и подождать ребят в зале. Она с надеждой взглянула на шустрого Колю Спицына. Своего верного рыцаря ещё со второго класса.
– Новую куртку жалко? – догадался он.
Коля снял свою тёмно-синюю ветровку, и протянул её Ларисе:
– Надень, а то Марина Андреевна сразу догадается, что мы не доброте учились, а по грязным подвалам шастали.
– А как же ты? – на всякий случай спросила Лариса.
– Да что моей старой джинсовой рубахе будет? С неё грязь толще сантиметра сама отваливается. Её мой брат носил-носил, теперь мне донашивать приходится.
Пока натягивала тёмную ветровку, Лариса пыталась уговорить Колю остаться и подождать ребят вместе с ней в тронном зале. Коля опасливо покосился на высокий, едва видимый во мраке потолок: если там и отдыхало семейство кровососов, то снизу их разглядеть было бы трудно даже при хорошем освещении.
– Нет, надо до конца держаться вместе, – выдохнул он. – Порознь мы тут вмиг овампиримся. А у нас ни пуль серебряных, ни кольев осиновых, ни святой воды – ничего полезного с собой нет. Так что надо держаться всем вместе. До самого конца.
Лариса Степанова тяжело вздохнула, устав сожалеть о своей ответственной доли старосты и о своём дурацком интересе к неблагодарному Игорю Кольцову. Она неторопливо расправила манжеты на новых бриджах, чтобы защитить коленки, и, пригнувшись, шагнула в узкий дверной проём.
Коля Спицын ещё раз посмотрел на потолок, где по Женькиному подозрению отдыхала стайка голодных упырей, и невольно вздрогнул.
– А я? – испуганно вскрикнул классный юморист. – Я что, опять крайним буду?
– Догоняй! – позвала из темноты Лариса, довольная, что Коля Спицын, а не жуткая нечисть, будет у неё за спиной.